CC BY
64
УДК 94(430) «.../1883» ББК 63.3(4 Гем)5-8
РАЗМЫШЛЕНИЯ РУССКОГО ИНТЕЛЛИГЕНТА ОБ ИСТОРИЧЕСКОЙ
СУДЬБЕ МАРКСИЗМА
(К 200-летию со дня рождения Карла Маркса)
Якушкин Иван Георгиевич,
доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник Института физики атмосферы РАН им. А.М. Обухова (г. Москва)
Аннотация. В статье, посвященной 200-летию со дня рожденья великого немецкого ученого и философа Карла Маркса, автор анализирует современное значение его учения. Отдельно рассмотрены составные части марксизма - диалектический и исторический материализм, учение о труде и капитале, теория бесклассового общества. Основное внимание уделено сторонам учения, вызывающим наибольшие споры: отношению к религии, насилию и собственности. Рассмотрены исторический опыт русской революции и Советского государства и его связь с учением Маркса. Дается оценка возможности использования идей Маркса в современном мире.
Ключевые слова: диалектический материализм, коммунизм, религия, революция, советская власть.
REFLECTIONS OF THE RUSSIAN INTELLIGENTSIA ABOUT THE HISTORICAL FATE OF MARXISM
(The 200th Anniversary of Karl Marx)
Yakushkin I.G.
Abstract. The article devoted to the 200th Anniversary of the great German scientist andphilosopher Karl Marx analyses the impact of his studies on the modern life. The components of Marxism -dialectical and historical materialism, the Doctrine of Labour and Capital, the theory of classless society are analyzed separately. The main emphasis is put on those parts of the Doctrine that cause a lot of argument: religion, violence and ownership. The experience of the Russian Revolution and the Soviet State and their connection with the Doctrine of Marx are studied. The assessment of how to use Marx's ideas in the modern world is given.
Key words: dialectics, dialectical materialism, communism, religion, revolution, soviet power.
Как известно, учение, созданное в середине 19 века Карлом Марксом при участии Фридриха Энгельса, имело три источника: немецкую диалектику, утопический социализм
(главным образом французский) и английскую политическую экономию. Все эти учения восходят к еще более древним корням, но Марксом они были переработаны в нечто единое,
225
оказавшее колоссальное влияние на мировую историю. А история Советского государства представляет собой, по крайней мере, частично успешную попытку включить это тройственное учение в реальную жизнь.
В своих трех составных частях марксизм приводит человека к трем драматическим выводам. Во-первых, он дает свое объяснение природы и истории вступает в открытый спор с религией. Во-вторых, говорит о драматических противоречиях своей эпохи и необходимости их разрешения, хотя бы и революционным путем. В-третьих, утверждает возможность успешного существования мира социального равенства. Рассмотрим эти три положения и их историческую судьбу, которая еще не решила окончательно вопрос об их реалистичности или утопичности.
Первая часть марксизма - диалектический и исторический материализм - представляет собой некоторое объяснение мира и человека. Не впервые в истории, но наиболее последовательно это учение вступает в противоречие с религией. Для объяснения миропорядка каждая религия вводит противопоставление естественного и сверхъестественного, совершающиеся события противопоставляются их причинам. Причины лежат за гранью наблюдаемых явлений и связаны с высшей силой, то есть свободным волевым началом. Это божественное начало может порождать как гармонию, так и хаос. Оно также налагает на человека важные обязательства. Человек не должен оскорблять высшую силу. Ограничения на свободу человека лежат в основании культуры, но они же сковывают его деятельность. При этом во многих языческих религиях человек не получает положительного воздаяния после смерти. Бессмертие души для античного героя - это фикция, ибо «лучше быть последним рабом на земле, чем властителем в царстве Аида».
В дальнейшем возникают мировые религии с совершенно другим содержанием. Управляющая миром сверхъестественная сила теперь мыслится как разумная и благая. Такая высшая сила является синонимом истины, в существование которой верили и верят миллионы людей. Но каковы атрибуты истины? Это становится предметом жесточайших споров, из-за которых те же миллионы готовы погибнуть и действительно гибнут. Вместе с тем воз-
никает и вопрос о принципиальной познаваемости атрибутов Бога, т.е. Истины. В средние века этот вопрос предстает перед нами как спор между Фомой Аквинским и Уильямом Оккамом, реализмом и номинализмом. Святой Фома отстаивает реальное, хотя и сверхчувственное, существование божественных атрибутов. Косность материи мешает абстрактным идеям достигнуть полноты существования, но все же они (идеи) просвечивают во множестве явлений и могут быть познаны.
Одержимый духом британского эмпиризма Оккам с помощью своей знаменитой «бритвы» готов был удалить большинство из утверждений, в которых у него не было полной уверенности. За Оккамом, конечно, стоял другой, более древний Фома, желавший вложить пальцы в раны Спасителя. Номиналисты признавали существование сверхистины, но на все человеческие утверждения относительно нее смотрели как на некий «конструкт», удобное объяснение множества наблюдаемых фактов. И в самом деле в руках правителей разного уровня религия давно уже стала таким конструктом, который было очень удобно использовать в делах управления человеческими массами.
Споры об истине продолжались как споры между материалистами, отвергавшими ее сверхъестественный характер, и идеалистами, сохранявшими его в той или иной форме. И. Кант, обнажив мучившие его коллег разногласия, ввел различие между чистым и практическим разумом. Если чистый разум неизбежно сталкивался с противоречиями, то для практического разума вопрос об истине уходит в тень рядом с вопросом о целесообразности ее использования в данной форме. Фактическим сторонником практического разума был Людвиг Фейербах, который видел в религии утверждение связи между людьми, выходящей за рамки их эгоистических интересов. Но при таком подходе религия вполне могла оставаться средством манипуляции людьми, верящими в ее истинность. Для самого Маркса, как и для множества его современников и потомков, чтобы следовать религии, надо было, прежде всего, верить в Бога, а не имитировать эту веру. Его путь был путем богоискателя. Своего Бога Маркс нашел в отчасти заимствованной у Гегеля и Гете идее единства мира. Объявляя себя материалистом,
Маркс верит во всеобщую связь явлений, в чем нас и правда убеждает ежедневно развитие науки. Такое единство явлений должно обязательно отражаться и в человеке, которому присуща изумительная способность не только владения языком, но и понимания себе подобного. Маркс и поддержавший его Энгельс называли свой материализм диалектическим. Это означало, что достигнутая истина учитывает только ближайшие временные связи, и для них она объективна. Вместе с тем обязательными атрибутами истины являются свойственные ей противоречия или противоположности. Эти противоречия и есть движущая сила, развертывающая будущее. Применяя свой метод к истории, Маркс указал, что новое лицо истины проявляется в жизни общества лишь в процессе сознательной или бессознательной деятельности человека. Познание и деятельность есть одно целое. И в этом двустороннем процессе надо не сглаживать осознанные противоречия, как полагали французские поклонники разума, а создавать новую действительность. Гегель предписывал эту задачу мировому духу, Маркс - самому человеку. Объективный материализм Маркса на самом деле был ближе к объективному идеализму Гегеля, чем к наследству, оставленному британскими эмпирикам. В доказательстве этого различия был позднее и пафос работы Ленина «Материализм и эмпириокритицизм».
Устранение Бога и замена его понятием о единой человеческой природе послужило основанием для обвинения Маркса в отрицании высшего нравственного начала, существующего в мире, и в частности представления о справедливости. Но на деле именно Маркс заставил весь мир по-новому задуматься о несправедливости в нем существующей. Главным объектом критики для него была та вера, которая для успокоения народа предлагалась людьми, ни во что не верующими. В этом отношении Маркс был прав, называя религию «опиумом для народа». Но утверждая свою веру, Маркс, конечно, не был противником свободы совести и не предполагал, что борьба с религией должна быть репрессивной.
Вопрос о богатстве одних и бедности других безусловно был одним из главных вопросов, которые человечество задавало самому себе, начиная с древнейших времен. С особенной энергией этот вопрос прозвучал в Новом
Завете. Оттуда следовало, что бедный получает как воздаяние пропуск в «царствие небесное». Именно достижение этого царствия и есть истинное благо и осуществление нарушаемой на земле «справедливости». В «Нагорной проповеди» был произнесен двойной приговор: одним - земное, другим - небесное.
Позднейшее христианство всячески пыталось спасти богатого от вечных мук. Это достигалось или с помощью особого благочестия, или через веру в предопределение. Но хуже обстояло дело с осуществлением земного благополучия для бедных. Карл Маркс, взглянув на все это без предубеждений, высказал простую мысль. Вся история человечества, вышедшего из первобытного состояния, была борьбой классов. А классы были связаны с наличием собственности. В основе всего по Марксу лежит производство, т. е. степень развития производительных сил. Отношения классов Маркс называет производственными отношениями, которые не могут быть произвольными, а определяются состоянием производительных сил. При этом общественная несправедливость была до известной степени оправдана малым количеством производимого обществом продукта. Как сказал позже поэт: «Как всех равнять, народы так бедны».
Диалектика подсказывала Марксу, что развитие техники (промышленная революция XVIII века) меняло ситуацию. Но хотя количество производимых благ росло, положение масс населения становилось все более бедственным. Элементы свободы, будто бы достигнутые в результате европейских революций, для большинства людей оказывались фиктивными.
Главное внимание уделяет Маркс состоянию современного ему общества, опираясь на труды английских ученых Адама Смита и Давида Риккардо. Создатели политэкономии, они указали и на законы формирования капитала, и получения прибыли капиталистом. На этой основе Маркс развернул грандиозную картину жизни перешедшего в стадию капитализма общества в фундаментальном труде «Капитал». Там он сформулировал закон прибавочной стоимости. Ее увеличение повышает прибыль, погоня за которой является первым делом капиталиста. Важнейшее противоречие, которое должно быть разрешено, есть противостояние
227
труда и капитала. Труд есть основное условие существования человека, а в новую эпоху капитал, эта взбесившаяся собственность, все больше подчиняет его себе и начинает занимать главенствующее место.
В сфере капитала, кроме того, возникают свои противоречия (конкурентная борьба), которые порождают войны, все более кровопролитные из-за прогресса техники. Люди труда (они же люди войны) за все платят своими жизнями, не получая ничего взамен. Следя за ходом истории и особенно за событиями 1848 года, Маркс отмечал формирование нового класса - пролетариата. Пролетарий ничего не имел, кроме собственных рук, и терять ему было нечего. Труд и капитал стояли друг против друга, и призрак близящейся смертельной борьбы, как было написано в «Коммунистическом манифесте», бродил по Европе. Маркс был уверен, что будущее не в примирении враждующих сил на основе разума, а в создании совершенно нового общества. Он осознавал, что новый порядок не может быть установлен без насилия. Однако последнее может быть сведено к минимуму, если переход к новому порядку будет совершаться постепенно. Об этом особенно ясно пишет соратник Маркса Фридрих Энгельс в работе «Принципы коммунизма». Все же Маркс вскользь бросил слова о том, что «насилие - повивальная бабка истории», и его нельзя полностью избежать. С этим нельзя не согласиться. Какого только насилия не видело человечество? Марксу казалось, что в результате нового исторического поворота с насилием будет, наконец, покончено. Этому должна была служить диктатура пролетариата. С одной стороны, она подавляла бы попытки сопротивления, с другой стороны, регулировала перемены. Все должно было упроститься за счет всемирного характера процесса, возможного благодаря отсутствию противоречий между пролетариями разных национальностей. Маркс надеялся свести роль диктатуры к минимуму, отнюдь не будучи поклонником гильотины. Но во всяком случае диктатура должна была лишить собственника собственности.
Но каково будет осуществляющее волю истории и одержавшее великую победу общество? Не о таком ли торжестве справедливости мечтали предшественники немецкого философа? Сохраняя рабовладение, античное обще-
ство предложило для остальных граждан два решения этой задачи. Это было сделано двумя законодателями, Солоном и Ликургом, реализовано в двух греческих полисах - Афинах и Спарте и теоретически обосновано двумя величайшими философами Аристотелем и Платоном. Путь спартанского общества - это путь равенства, путь Афин - путь собственности. В первом случае необходима мощная власть, консолидирующая людей. Она обеспечивает внутреннее согласие и внутренний мир на основе всеобщего ограничения потребностей. Во втором случае возникло гражданское общество, утверждаемое собственниками, и достигшее невиданных ни до, ни после результатов в культуре. Но обе попытки реализации этих фундаментальных идей, в конце концов, терпят неудачу. После них возникали и рушились империи, где мы видим и процветание собственника, и мощь государства, происходили многократные восстания бедноты. Но контраст между бедными и богатыми не сглаживался даже в результате великих революций. Об этом уже в XIX веке с остротой великого сатирика писал Шарль Фурье. Вспомним, что и Спарта, и в течение долгого времени драпировавшаяся в античные одежды государство Нового Света основывались на рабовладении. Философы не могли с этим примириться и размышляли об устройстве идеального общества. Но все существовавшие до XIX века социалистические проекты были утопическими (по названию книги Томаса Мора), т. е. с очевидностью не реализуемыми. Маркс выдвинул свой проект, считал, что он обоснован научно. В будущем он видел общество свободного коллективного труда. Этот труд должен был совершаться не ради выживания, а ради создания новых ценностей и усовершенствования природы. Прекрасный образ будущей гармонии, как он предполагал, заложен в самом человеке. Условия для реализации этой скрытой возможности впервые возникают благодаря появлению при капитализме огромных человеческих коллективов, где все взаимосвязаны в едином процессе производства материальных ценностей. Новый строй Маркс называет коммунизмом (его первую стадию - социализмом). Во многом это античный космос, противостоящий хаосу.
В основе будущего общества лежала отмена частной собственности. Но открывающиеся перспективы оставляли и многие вопросы. Од-
228 -|
ним из них был вопрос о государстве. Социалистические оппоненты Маркса - анархисты - требовали от нового общества его немедленной отмены. Они критиковали Маркса за то, что, выдвигая на первый план экономические противоречия, он оставлял в тени столь же важные противоречия части и целого, человека и государства, коренящиеся в политике и культуре. Действительно, многие исторические драмы невозможно свести к классовой борьбе. В их основе лежит борьба за новое понимание свободы, которое ищет себе дорогу, преодолевая старое. Сам Маркс в «18-ом Брюмера» гениально описал противостояние человека и государства, которое не вполне сводится к противостоянию классов. Его модель нового общества предполагала постепенное отмирание государства, по мере того, как остановится развращающее влияние собственности на человека. По мысли Маркса, после такого отмирания коллективистское коммунистическое общество должно было исповедовать единые ценности. Не порождало ли это новых противоречий? Казалось, диалектический метод говорил об их неизбежности. В этом будущем обществе отвергался принцип, известный со времен Солона и Аристотеля: «Собственность священна и неприкосновенна». Более того, как учил Аристотель, именно собственник создает свободное (гражданское) общество, открывая для каждого путь к счастью. Да и вообще лишить человека права на собственность, не значит ли ограничить его свободу? Маркс верил в единую истину и в то, что свобода достигается, когда на пути к истине убраны все препятствия. Но как быть с индивидуальным духовным достоянием человека? Высказывая идею домостроительства, апостол понимал его в духовном смысле. Но все же это была индивидуальная постройка, возводимая человеком, достигшим внутренней свободы. Уничтожая войны в самом их зародыше, уничтожая конкуренцию и соперничество, устанавливая всеобщий мир под безоблачным небом всеобщего счастья, коммунистическое общество угрожало ограничить человеческую свободу. Это ограничение неизбежно касалось и жестокой страсти к обладанию и преобладанию, и стремления к индивидуальному творчеству. Конечно, в подлежавшем разрушению обществе именно первая свобода, присвоенная себе
высшими классами, играла ужасную роль. Но ведь была и другая свобода, которая создавала великие вещи, в том числе и гениальные труды самого Маркса. Не тут ли таилось то необходимое с точки зрения диалектика противоречие, которое должно было выявиться в коммунистическом обществе. За благополучное мысленное завершение истории Маркс справедливо критиковал Гегеля, но сам пошел по тому же пути. Диалектическое противоречие между относительной и абсолютной истиной, между миром установившихся вещей и понятий и их обновлением должно было неизбежно возникнуть и найти свое разрешение, но не обязательно в гибели, как предсказывал восхищавший Энгельса Шарль Фурье, а еще раньше Апокалипсис. Логика диалектики подсказывала, что противоречие могло быть разрешено путем компромисса между коллективным и индивидуальным началами или между тружеником и собственником. Необходимо было обратить внимание также на то, что совершившейся промышленной революции дело не могло закончиться. Производительные силы должны были развиваться, и, как показала история, они и развивались далее мощно и угрожающе. Недалеко была революция автомашин, авиации и радио, а далее революция компьютеров, роботов и клонов. Всего этого Маркс, конечно, не мог предвидеть, но должно было раскрыть будущее.
Что представляла собой Россия в конце XIX столетия с точки зрения Маркса? Была ли применима к ней его историческая концепция? Конечно, в течение XVII-XVШ веков классовые столкновения между владельцами земли и трудившимися на ней крестьянами достигали грандиозного размаха. Был в этих столкновениях и элемент борьбы против государства, которое лишало большинство населения всяких гражданских и человеческих прав. В дальнейшем государство одержало полную победу, создав весьма эффективный аппарат подавления недовольства. Крестьянство существовало в рамках общины, находящейся под властью господ, но отчасти и самоуправляемой. Община сдерживала развитие капитализма, которое хотя и шло, но фактически буксовало. Пролетариата почти не было. Роль оппозиции государству и большинству землевладельцев взяла на себя наиболее просвещенная часть обще-
229
ства, получившая название «интеллигенции». Особенностью ее противостояния государству было то, что она выражала не столько свои интересы, сколько интересы крестьянства, хотя обе стороны очень плохо понимали друг друга. «Во дни сомнений» одна из русских интеллигенток, легендарная Вера Засулич, написала письмо Марксу с просьбой разъяснить будущее России. Ответ, более развернутый в черновых набросках, был неожиданным. Маркс указал на крестьянскую общину как на зародыш социализма (наследие родового строя), дух коллективизма свойственный которой может помочь России пройти мимо капиталистических отношений. Однако благоприятная для России ситуация могла возникнуть только после мировой пролетарской революции.
В первые годы нового века, не решив вопроса о своем будущем, русское общество все яснее сознавало, что надо расставаться с прошлым, т.е. с самодержавием и сословным устройством государства. Столкновение 1905 года окончилось для общественности неудачей с очень малыми элементами успеха. А после революции дальновидный Столыпин запустил процесс разрушения общины. Мир в целом также менялся, и эти изменения были описаны в выдающемся труде В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма». Эта книга фиксировала начало нового этапа промышленной революции, когда прогресс транспорта и других средств коммуникации сделал доступными отдаленнейшие уголки земного шара. Ко всем этим уголкам тянулись руки вождей капитализма. При этом наряду с конкурентным противостоянием между государствами Запада все больше начинало проявляться и общее противостояние между Западом и миром колоний и полуколоний. Что касается России, то она фактически порабощалась иностранным капиталом и естественно могла включиться в готовящуюся антиколониальную борьбу. Сам Ленин был марксистом-энтузиастом, считавшим, что мир необходимо изменить к лучшему, уничтожив эксплуатацию человека и войны. Он ясно понимал новое мировое единство угнетенных, которое, казалось, говорило о близости революции. О кризисе говорила и страшная война. Понимал Ленин и то, что требуется решение русской национальной задачи. Он видел, что Россия втягивается в капитализм, но на правах низшего жалкого
партнера. Здесь главной была проблема крестьянства. Не до конца решив ее для себя, Ленин приложил все силы, чтобы Россия первой бросилась в водоворот, в котором должны были быть обретены новый мир и новая свобода. Перед самим большевистским восстанием Ленин писал работу «Государство и революция». Он предвидел все значение этой проблемы. Как и Марксу, ему казалось, что период диктатуры будет кратким, т.к. творчество народа, масс создаст новое устройство общества, исключающее насилие.
И Россия вступила на этот путь. Общественный строй, созданный марксистами-большевиками, летом 1918 года закрепил свои принципы в первой конституции и начал свое 74-летнее существование. С первых дней перед большевиками оказались три указанные Марксом противника - собственность, религия и государство. Если первые два были открытыми врагами, то третий коренился в них самих. Способы борьбы с этими оппонентами менялись во времени. В первый короткий исторический период (военного коммунизма) большевикам казалось, что в соответствии с марксизмом религия и собственность должны были быть немедленно изжиты. Но сразу стало очевидно, что предсказанное Марксом и Лениным отмирание государства не осуществится. Мировая революция не произошла, и у нового общества оказалось множество хорошо вооруженных врагов. Просвещенный и пролетарский Запад сдержанно им аплодировал, но не более. Ненадежность и временность союзника - крестьянства - было другой причиной. Этого союзника привязывала к марксистам борьба с господами, желавшими вернуть то, что у них было отобрано. Но расставаться со своей собственностью, даже с выращенным хлебом, русский крестьянин не хотел. Маркс слишком сближал его с человеком родового строя. Вкус собственности русский крестьянин уже почувствовал. Ближе стоявшие к крестьянству эсеры предлагали для начала разделить между крестьянами господские земли поровну, что сохраняло мелкого собственника, но и не вело ни к социализму, ни к капитализму. Неожиданно для своих сторонников Ленин перехватил эсеровскую программу. Это был тактический ход, обеспечивший большевикам победу, но с первых послереволюционных дней поста-
вивший перед ними новые проблемы. Объявлялась борьба против собственности, и тут же развязывались собственнические инстинкты крестьянской массы. Эта масса готова была встать под знамена анархизма. Именно она осуществляла знаменитый лозунг «Грабь награбленное» и культивировала насилие. В ответ на это в период, который Р. Медведев назвал «трудной весной 1918 года», государство все расширяло свои функции и тоже прибегало к насилию. Это считалось «диктатурой пролетариата», но на деле было диктатурой партии. Партия, к счастью, за исключением случайных приспособленцев, состояла из носителей великой идеи, напоминавших Бертрану Расселу кромвелевских «круглоголовых». Созданное централизованное государство, в конце концов, победило и явных врагов, и анархическую стихию. Уже много позже оно пало в тщетной попытке справиться с несовершенной, как оказалось, природой человека, в том числе и самих представителей власти. Но сначала коммунисты-марксисты были избраны народом, который вслед за своим Моисеем искал дорогу в обетованную землю. Они были готовы принять к себе в ряды всех, кто разделял их веру, но не щадили врагов. Но всего этого было недостаточно. Ленин достаточно трезво оценивал ситуацию, понимая, что воплощение идей Маркса в жизнь требует коррективов.
Таким коррективом был НЭП - компромисс между коммунистом и собственником. Компромисс состоял в том, что, во-первых, крестьянин, получивший согласно эсеровской программе землю, мог свободно распоряжаться полученным на ней продуктом. Во-вторых, разрушенное революционными событиями хозяйство потребовало участия в его возрождении бывших и вновь появившихся собственников. Допускался и компромисс между коллективистским сознанием, к которому тяготела увлеченная преобразованиями молодежь, и индивидуалистическим сознанием попутчиков-интеллигентов. Борьба с религией стала ограничиваться общественными дискуссиями. Во всех областях происходила явная и скрытая борьба между двумя жизненными установками, и было далеко не ясно, чем она кончится. Государство некоторое время выжидало, не переходя к прямым репрессиям. Внутри партии оставалась возможность для дискуссий и
даже существовала возможность образования двухпартийной системы (коммунисты левого и правого направлений).
В целом НЭП был богат достижениями и открывал различные перспективы. Но вопрос о собственности оставался открытым. Как и до какой степени надо было уничтожать собственность и собственника? Особенно драматично борьба шла в рыночной сфере, где бедное ресурсами государство все с большим трудом получало продукт от крестьянина-собственника. В силу сложившихся обстоятельств крестьянин все дальше уходил от того состояния члена общины, на которое возлагал надежды Маркс.
Советское государство - СССР - стояло перед выбором: продолжать ли идти путем компромисса или начать новую борьбу. Ленин давно уже был похоронен в Мавзолее, а среди его последователей не было на этот счет единства взглядов. Условия существования государства слишком мало походили на то, что предполагалось Марксом. Но марксистский идеал жил в умах множества людей, считавших себя избранниками если и не божественного, то исторического разума. Путь компромисса был отброшен.
Началась новая революция - великий перелом, поводом к которому была самая простая житейская вещь - трудности с хлебозаготовками. Началось прямое осуществление марксистского плана полного переустройства жизни, но в одной стране, где все еще преобладал мелкий собственник. Никак нельзя забывать, что к перелому привели как идеология, так и сложившаяся международная обстановка во всей ее конкретности. Советскому государству слишком многое угрожало. Нужна была немедленная индустриализация.
За развернувшееся насилие не могут отвечать ни Маркс, ни Ленин. По сути дела это был новый виток гражданской войны, но уже с неравными силами. Ее жертвами стали главным образом крестьяне. Борьба с религией также достигла своего апогея. «Рязанские Мараты» часто вели ее по собственной инициативе. Может возникнуть вопрос, каким образом в стране, бывшей в течение веков защитницей православия, мог возникнуть такой массовый антирелигиозный импульс. Это должно быть предметом специального исследования, но несомненно, что среди самых ярых антицерковников были ста-
231
роверы, что ярко показано в рассказе Шишкова «Ватага». Официальная дореволюционная церковь, относясь весьма терпимо к мусульманству, католичеству и протестантизму, с изощренной жестокостью преследовала свободомыслие среди православных.
Цена поворота была огромной, но каков мог быть другой путь, мы не знаем. К 1934 году СССР превратилось в государство с ликвидированной частной собственностью, с быстро развивающейся индустрией, образованием, здравоохранением и наукой и значительной частью населения, одержимой идеями создания нового мира и нового человека. Для стороннего наблюдателя советское государство, возникшее на территории большей части Российской империи, представляло собой интереснейший исторический феномен - попытку воплощения в жизнь марксистских идей там, где сделать это было весьма затруднительно.
Вместе с тем было очевидно, что, осуществляя коллективизацию в деревне и ликвидацию собственника в городах, коммунисты пришли к еще большему укреплению государства, вооруженного орудиями репрессий. Оказалось, что именно государство на данном историческом витке разрешает противоречия, порожденные классовой борьбы. Но при этом оно само становится силой, противостоящей рядовому человеку. Возникал еще один вариант бонапартистской государственной системы, впрочем, гораздо более успешной, чем у двух Наполеонов, закончивших жизнь в плену. Новым Бонапартом - победителем стал Сталин. Неизбежно ли диктатура партии вместо распада на двухпартийную систему превратилась в СССР в личную диктатуру? Возможно, здесь сработала российская традиция, приучившая людей к почитанию фигуры правителя. Сталин при всех своих преступлениях был признан народом, и «цареубийственный кинжал» не угрожал ему. Он вел народ к обещанному Марксом будущему и воспринимался не как Бонапарт, а скорее как новый Иисус На-вин. Новое, уже ничем не оправданное насилие конца тридцатых было ему прощено. Прощено ради будущего, открывавшегося последующим поколениям. А в основе будущего лежала марксистская идея ликвидации частной собственности. Это снимало многие несправедливости капитализма и ужасы национализма
и действительно заставляло людей протянуть друг другу руки, осуществляя идеал равенства и братства. Поистине чудом, а может быть и торжеством марксистской идеи, было то, что настоящей реальностью народ в своем большинстве считал конституцию, а аресты и расстрелы - ночным миражом. Достижения нового строя были очевидны, но они в большей мере указывали на национальное возрождение, чем на осуществлении марксистской мечты. За Россией постепенно последовали подавленные капитализмом народы. Один из таких народов - народ Мексики - даже опередил Россию. Именно этот антиимпериалистический порыв начинал все больше увлекать за собой такие страны, как Китай и отчасти Индия. Но западный мир, видя угрозу своему существованию, становился все враждебнее. Западная демократия, уже не рассчитывая на свои силы, порождала фашизм.
Начало войны отодвинуло все остальное на второй план.
Гитлер и его окружение были уверены, что Советский Союз рухнет через две недели. Однако произошло совершенно другое. В решающий момент солнце остановилось и позволило новому народу победить нашествие. А такая победа, как указывал Толстой, была бы невозможна без величайшего героического всплеска народного духа.
Неисчислимы были военные жертвы, но мир был достигнут. А в его результате началась великая антиколониальная революция. Европа, в очередной раз спасенная Россией от внутренней трагедии, потеряла свои азиатские и африканские владения. Торжествовала в первую очередь ленинская форма марксизма - идея крушения колониального рабства. Китай, Индия, Индонезия, Вьетнам, Алжир освобождались от державшего их за горло империализма. Это происходило, несмотря на то, что американский финансовый капитал уже искал новые формы мирового господства.
А что же СССР? Эта страна лежала в руинах и восстанавливала себя. Общая победа после общих поражений создала в СССР новое единство. За исключением некоторых западных и горно-мусульманских областей народы сблизились. Следуя заветам Бебеля и Розы Люксембург, огромное значение в жизни народов получила женщина. Окончательно сбросив
232 -|
с себя оковы Домостроя, она во время войны решала все проблемы тыла и теперь продолжала поддерживать жизнь в своих израненных братьях, отцах, мужьях и сыновьях. Но власть, государство и сам вождь требовали большего. Страшная тяжесть лежала на крестьянстве. Все усугублялось противостоянием с Америкой, создавшей у себя новое оружие - атомную бомбу. Органам безопасности, также и западным, повсюду мерещились шпионы.
Вместе с тем авторитет СССР - страны победителя - достиг во всем мире высшей точки. В значительной степени это был и авторитет марксистской коммунистической идеи. Отчасти, чтобы поддержать этот авторитет в советской пропаганде, включая литературу и искусство, процветало то, что впоследствии назвали «лакировкой действительности» и что среди всеобщей нищеты создавало картину процветания. Но скоро все начало меняться. Страна уже имела атомную бомбу, когда Сталин умер.
Почти все продолжали верить в величие ушедшего, но всем также вплоть до главы спецслужб Лаврентия Берии была ясна необходимость коренных преобразований. Политика государственного насилия и режим единовластия измучили людей как непосильная тяжесть. Сразу прозвучал призыв вернуться к учению Маркса-Ленина. Но мало кто понимал, что это значило. Ситуация была новая, надвигалась следующая промышленная революция, обретал свое лицо освободившийся от колониализма «третий» мир. Нужно было найти точки равновесия между по-разному ориентированными странами, а внутри страны - между частично сохранившимися классами и между государством и отдельным человеком. А вот новых идеологов явно не было. Но все же перемены начались. Было в значительной степени уменьшено давление на крестьянство, ослаблена цензура, сокращено поле деятельности спецслужб. Для внешнего мира было объявлено о мирном сосуществовании, развивались экономические и культурные связи, заключались договора. Наконец, было объявлено о преступлениях Сталина и раскрыты ворота тюрем и лагерей.
То, что получило название «разоблачения культа личности», произвело шоковое впечатление на весь мир. Внутри страны знаковым событием стало самоубийство писателя Фадеева.
Одновременно был достигнут же еще один триумф социалистического государства. После победы всем стал очевиден великолепный расцвет науки и образования. Америка была повергнута в ужас запуском Спутника и полетом Гагарина. Удивительно, но несмотря на запреты и ограничения, развивалась и гуманитарная наука за исключением, возможно, самой истории советского государства, оставленной для пропаганды, а не для изучения. Художественная литература, театр, кинематограф также подняли голову, пытаясь выявить болевые точки, о которых так долго нельзя было напоминать. Можно было видеть, как личность освобождалась, и идея коллективизма представала во все более смягченном виде.
При этом коммунистическая партия продолжала играть свою особую роль. Созданная Лениным партия большевиков оставалась главным двигателем и главной скрепой советского общества. О ней с замечательной силой сказал прошедший войну А. Межиров: «Коммунисты, вперед!» Сейчас в партии многие склонны видеть сообщество приспособленцев. А это было прежде всего сообщество энтузиастов. А именно энтузиасты движут миром.
Казалось бы, очищение от прошлого зла при сохранении всех достижений могло придать новые силы советскому обществу, открыть дорогу «социализму с человеческим лицом». Но мешала этому нереформирован-ная государственная машина и сохранившееся единовластие лица, возглавлявшего партию. Последнее проявилось в таких правительственных акциях, как неожиданно усилившиеся гонения на церковь (вплоть до разрушения храмов) и, наконец, в Новочеркасском расстреле.
Внутри партии давление вышестоящих на нижестоящих становилось все сильнее. Энтузиастов лишали инициативы, если не под страхом ареста, то под страхом удаления из сферы действия. Единогласие на всех собраниях становилось обескураживающим. Таившиеся внутри партии страсти еще раз вспыхнули на 22 съезде партии, драматическом событии. Там прозвучали слова «Человек человеку - друг, товарищ и брат» и там же шло развенчание своего прошлого. Все это плохо согласовывалось. От прошлого следовало освобождаться, сохраняя все лучшее, что в нем было.
233
Новые решения, однако, настоятельно требовались. История СССР после того, как начал иссякать первоначальный энтузиазм, показывала, что так или иначе, но при капитализме люди работают эффективнее.
Возраставшее богатство Запада увеличивало соблазн. Особенно он был велик для тех членов социалистического лагеря, которые к этому Западу принадлежали. К ним центральная власть стала применять насилие. Долго после войны не могли успокоиться Западная Украина и Литва. Позже произошли события в Венгрии, Чехословакии, Польше. Не просто обстояло дело и с частью Востока, где не был окончательно урегулирован исламский вопрос. Впрочем, последнее касалось всего мира.
Конец советского государства известен. Увязнувшее в противоречиях оно, вернее его руководители, не нашло из них выхода. Плохо понятое прошлое тяготило его. Руководство страны снова не могло отделить зерна от плевел, и руками Александра Солженицына подсовывало всему миру плевела в качестве единственного содержания советской истории. Результатом было то, что республики СССР оказались ввергнутыми в эпоху тяжелых испытаний.
Что же все-таки произошло в России в 1917 году и в дальнейшие годы с точки зрения учения Маркса? Достижение состояния мира и свободы в той конкретной исторической ситуации не могло совершиться так, как этого хотел Маркс. Все же русская революция решила по Марксу вопрос о частной собственности. После этого были созданы общество и государство, полностью доказавшие свою жизнеспособность. В СССР были уничтожены многие пороки капитализма: межнациональная вражда, вопиющее имущественное неравенство, страшная власть рынка над человеческими душами. Наконец, была выиграна самая кровопролитная в истории война. СССР внес главный вклад в победу над мировым злом потому, что люди защищали не только свой дом (что было крайне важно), но и христианско-марк-систскую идею светлого будущего для всех народов.
Если из лозунгов французской революции, не теряющих до сих пор своего значения, идеи братства, равенства и основанного на них мира начали осуществляться в советской действи-
тельности, то сложнее обстояло дело со свободой. Это слово, впрочем, столь многообразно по своему содержанию, что оценивать состояние свободы в данном обществе достаточно затруднительно. Естественно, что в СССР была ограничена рыночная свобода, хотя частично она еще существовала при НЭПе. Но идеология коллективизма требовала и ограничений для многих проявлений чисто индивидуальных стремлений человека. Единая цель и единая правда были силой, двигавшей новое общество. Но они же ложились грузом на плечи каждого человека. Прежде всего, это касалось церкви, религии. Нельзя не сказать и о контроле над произведениями литературы и искусства. Но как были связаны две стороны свободы? Оставался нерешенным поставленный Аристотелем вопрос: собственность и свобода - друзья или враги?
Решившись на уничтожение собственника, большевики установили приоритет государства над личностью. Это мешало полному существованию марксистской идеи освобожденного труда, к чему с самого начала стремилось советское общество. Недооценка значения индивидуальной свободы для человека, находящего счастье внутри творческого коллектива, в наибольшей степени делала марксизм уязвимым для критики; учением отчасти утопическим. Была и другая сторона этой недооценки. Советские люди оставались людьми, и их неизбежно влекла к себе возможность обладания и распоряжения собственностью. Соблазн буржуазного мира и состоял в том, что сулил это обладание. Маркс показал дорогу к миру альтернативному, страшному миру собственности, но полного отказа от нее как в материальном, так и в духовном смысле человек, по-видимому, не может выдержать. Рынок (агора) противостоит Храму, и они невозможны один без другого. Но все же дорога к храму лежит не через рынок.
По сути дела Россия оказалась включена в грандиозное антиимпериалистическое движение 20 века и надолго оказалась его лидером. Многие страны, начиная с Китая, использовали элементы советского пути, терпели поражения и одерживали победы. Итогом этого движения должен был быть великий компромисс между западной собственнической цивилизацией и сохранившим древние коллективистские иде-
алы «варварством». Осуществить этот исторический поворот была призвана Россия. Не об этом ли писал Александр Блок, Гамлет русской а может быть и мировой истории? Путь Маркса
- это не путь компромисса. Путь компромисса
- это путь Ленина, подлинного вождя антиимпериалистического движения. Цивилизация достигла многого - она создала материальное богатство и гражданское общество. Но на ее вопиющие пороки: безжалостность и лицемерие - всегда указывала культура, а точнее всех их проанализировал Карл Маркс. В какой-то момент стало очевидно, что «варварство» в большей степени сохраняло ориентацию на духовные ценности. В наши дни этот путь диктуется и новой промышленной революцией. Тезис Маркса о роли развития производительных сил сохраняет свое значение. К середине ХХ века наука двигалась, как в глубины космоса, и внутрь вещества. На сегодняшний день это помогло преобразовать наш земной мир, а также создать виртуальное пространство, в котором почти невозможны барьеры и границы. Но одновременно возникла и опасность, то ли взрыва, то ли всеобщего вырождения, как вырождался в свое время народ Древнего Рима, получавший в изобилии «хлеб и зрелища». Христианство было великим компромиссом между старым и новым, и пришло оно вместе: и создавая, и разрушая. Марксистское учение было до известной степени аналогом
христианства. Оно предлагало путь единения, но возможен он только как компромисс. И у России здесь особая роль, которую предвидели русские писатели. Великий шаг на этом пути сделало советское государство. Нам важно не потерять все лучшее из этого прошлого опыта.
Литература:
1. Маркс, К., Энгельс, Ф. Манифест коммунистической партии / К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр. произв. в 3-х томах. - М.: Изд. политической литературы 1980. - Т. 1. - С. 95.
2. Маркс, К. - Тезисы о Фкйербахе / К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр. произв. в 3-х томах. - М.: Изд. политической литературы. - 1980. - Т. 1. - С. 1.
3. Маркс, К. Капитал. Т. 1 - М.: Изд. политической литературы, 1978.
4. Маркс, К. 18 брюмера Луи Бонапарта / К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр. произв. в 3-х томах. - М.: Изд. политической литературы. - 1980. - Т. 1. - С. 418.
5. Энгельс, Ф. Принципы коммунизма / К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр. произв. в 3-х томах. - М.: Изд. политической литературы. - 1980. - Т. 1. - С. 77.
6. Маркс, К. Первый набросок письма Вере Засулич / К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр. произв. в 3-х томах. - М.: Изд. политической литературы. - 1980. -Т. 3. - С. 168.
7. Ленин, В.И. Материализм и эмпириокритицизм. Собр. соч. Изд. 5. - М.: Политиздат, 1969 г. - Т. 18.
8. Ленин, В.И. Империализм как высшая стадия капитализма. Собр. соч. Изд. 5. - М.: Политиздат, 1969. - Т. 27.
9. Ленин, В.И. Государство и революция. Собр. соч. Изд. 5. - М.: Политиздат, 1969. - Т. 33.
