CC BY
189
[представляем новые книги. рецензии]
I
РАЗМЫШЛЕНИЯ О КНИГЕ В. А. КОЗЫРЕВА И В. Д. ЧЕРНЯК «ЛЕКСИКОГРАФИЯ РУССКОГО ЯЗЫКА: ВЕК НЫНЕШНИЙ
И ВЕК МИНУВШИЙ»
Жанр «размышлений», предусмотренный названием предлагаемых заметок, позволяет с большей (а может быть, с большой) свободой отразить впечатление, которое во многих отношениях (содержательном, композиционно-стилистическом, эмоционально-оценочном, прагматическом) производит новый, я бы сказала, выдающийся труд В. А. Козырева и В. Д. Черняк, представляющий собой максимально полное описание русских лингвистических словарей.
«Лексикография русского языка: век нынешний и век минувший» [3] подытоживает и развивает не только в теоретическом, но и в практическом отношении три предшествующих издания авторов: «Слово в системе словарей русского языка» [5], «Вселенная в алфавитном порядке: очерки о словарях русского языка» [2], «Русская лексикография» [4], имеющих большой читательский успех как у рядового пользователя, так и у лингвистов.
Выдающейся рецензируемую книгу можно назвать уже потому, что она и теоретически, и практически более чем когда-нибудь в русистике, встав вровень по информационному вкладу с Национальным корпусом русского языка1, подтвердила и закрепила научную истину бесспорной эффективности применения к лексике системного принципа, удачно перенеся этот принцип на свой собственный труд. Это потребовало от авторов огромного труда, упорного и систематического, с всё большим наращиванием темпов. В результате в поле зрения авторов оказалось 2776 словарей, аспектно проанализированных в большинстве своем de visu.
Однако в «Лексикографии русского языка: век нынешний и век минувший» не только наиболее полно, с новыми теоретическими и практическими выкладками подводятся достаточно оптимистические итоги торжества системного подхода, но и приоткрывается путь к новому методологическому основанию, хотя и подразумевающему системность, но к нему не сводящемуся.
Речь идет о принципе целостности, которая провоцировалась общей идеей словаря активного типа. Эта идея занимала в свое время Л. В. Щербу, но развитие получила в ряде изданий, начиная с «Толковокомбинаторного словаря современного русского языка» (И. А. Мельчук, А. К. Жолковский, Ю. Д. Апресян), построенного в рамках лингвистических моделей типа
«смысл — текст». Это и концепция нового интегрального словаря, создаваемого в Институте русского языка РАН, ставящего своей целью целостное описание языка, при котором «лексическое» слово с его всесторонним семантическим, грамматическим, упорядоченным стилистическим и прагматическим обликом представлено в программе целостности. В этом же ключе создан и знаменитый «Новый объяснительный словарь синонимов русского языка: более 350 синонимических рядов» под общим руководством Ю. Д. Апресяна (1-е издание в 1997-2003 гг.). Выход этого словаря В. А. Козырев и В. Д. Черняк справедливо назвали «событием в отечественной лексикографии» [3: 112].
Поскольку их впечатляющий труд, подытоживая результаты лексикографического «этапа системности», обнаруживает и перспективу нового лексикографического «этапа целостности», постольку именно в этих двух ориентирах и можно попытаться его рассмотреть. Принцип системности продиктовал лексикографическую необходимость представить собственную типологию лингвистических словарей.
Тип словаря с учетом модификаций подчинен таким критериям, как:
- отбор лексики по сфере употребления (например, словари литературно-нормативные и диалектные, терминологические, поэтические и т. д.), по исторической перспективе (словари архаизмов и неологизмов), по происхождению (словари иностранных слов, интернационализ-мов), по книжному источнику (словари языка писателей и даже отдельных произведений);
- выбор аспекта слова (этимологические, грамматические, орфографические, словари служебных слов);
- вписываемость в систему отношений между словами (имеется в виду прежде всего план содержания — синонимические, антонимические, а также план выражения — словообразовательные, омонимические, паронимические словари);
- выбор единицы описания — морфем, корней, а также словосочетаний, фразеологизмов (грамматические, словообразовательные, фразеологические словари);
- выбор единиц определенного хронологического среза (исторические словари);
92
[мир русского слова № 1 / 2015]
[представляем новые книги. рецензии]
- выбор по употреблению единиц: по частотности, по требованиям стилистики, по нормативной характеристике (частотные, стилистические и др. словари).
Под своей собственной крышей оказываются также ономастические словари. Весьма уместным является упоминание о попытке С. В. Лесникова представить в «Словаре русских словарей» [6] 3500 энциклопедий, справочников и словарей (в том числе терминологических и учебных), нередко занимающих промежуточное место в типологии словарей. В результате в книге оказались представленными 45 основных типов различных словарей. Учитывая разработанную в издательстве «Русский язык» (1988 г.) типологию филологических словарей, авторы делают следующую существенную оговорку: «Выделение новых типов словарей, более дробная классификация уже существующих типов, представленных в данной книге, отвечают, на наш взгляд, конкретным запросам пользователей и могут служить основой для дальнейших теоретических построений» [3: 66]. Эта оговорка (а правильнее — представление концептуальной проекции последующих исследовательских шагов) очень важна, особенно для читателя-филолога. Изящно используемая грибоедовская цитата2 «Век нынешний и век минувший» в качестве подзаголовка — это определенный смысловой знак того, что язык необходимо воспринимать и описывать только как динамическую диалектическую категорию. Отсюда и появление в книге главы «История и традиции русской лексикографии», где в сжатом виде прослеживается история русского словарного дела: от глоссария (сведения глосс, объяснений значения отдельных слов на полях и в текстах древних рукописных книг) до «Большого академического словаря русского языка» (к настоящему времени вышло 23 тома, главные редакторы К. С. Горбачевич и А. С. Герд), общий словник которого более 150 тысяч лексических единиц. Вслед за БАС (1948-1965 гг.) он задуман как нормативный и является хранителем культурно-языковой традиции, но, как пишут его составители, освобожден от надуманных догм, тормозящих развитие языка. Словарь отражает языковое сознание общества последних десятилетий XX века, отсюда появление дополнительной пометы в сов. время (появление новой пометы или утрата «бывшей», не актуальной, это, как правило, итог определенных исследовательских наблюдений). Сохраняя статус БАС, словаря-сокровищницы, составители пополнили его значительным количеством обиходно-разговорной и специальной лексики.
Значительное внимание в книге уделяется и первому нормативному словарю-сокровищнице, изданному в советский период «Толковому словарю русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова.
«Толковый словарь русского языка» 1935-1940 гг. представлен В. А. Козыревым и В. Д. Черняк подробно и всесторонне, и, что не менее важно, профессионально оценены разного рода его современные модификации — их около двадцати. Словари с беспардонно вынесенным на обложку знаменитым именем Д. Н. Ушакова получают справедливую характеристику авторов: «Лишенные концептуальной целостности квазиушаковские словари перестают быть памятником исторической эпохи и в то же время не становятся словарями современного русского языка» [Там же].
В работах по лексикографии почему-то не принято разъяснять конкретный ход публикации этого словаря, хотя он достаточно любопытен с точки зрения ужесточения идеологического контроля за изданиями подобного рода. Уже на титульном листе 2-го тома (1938 г.) появляется «Главная редакция», представленная Б. М. Волиным и Д. Н. Ушаковым, что и сохранилось вплоть до 4-го тома. На Б. М. Волина, известного политического деятеля с дореволюционным стажем, возлагалась основная ответственность (а также контроль) за идейно-политический облик словаря3.
Однако в рассуждениях о словаре Ушакова было бы целесообразно уделить особое внимание содержанию небольшого вступления, предпосланного первому тому и названного «От редакции», — оно, несомненно, помогло бы в большей мере понять ту значительную роль, которую сыграл этот словарь в истории русской лексикографии. Вступление «От редакции» начинается со следующего обоснования: «Методологическую основу представляемого словаря „редакция“ видит в попытке „отразить процесс переработки словарного материала в эпоху пролетарской революции, предполагающей начало нового этапа в жизни русского языка, и вместе с тем установившиеся нормы употребления слов“».
Составители и созданная при них «политическая редакция» 1-го тома, представленная Ф. Я. Коном, Л. А. Болотниковым и П. А. Казанским, декларировали в качестве методологического основания развития истории (базиса и надстройки) классовый подход. Это отразилось и на их оценке словарей предыдущих эпох: «Словаря Академии Российской» (изданий 17891794 гг. и 1806-1822 гг.), а также словаря В. И. Даля. «Словарь Академии Российской» объявляется «дворянским», «консервативным» и «узко националистичным»: «Он сторонится иностранных слов, избегает
[мир русского слова № 1 / 2015]
93
[представляем новые книги. рецензии]
I
слов, бытовавших в среде мелкой и средней буржуазии, и оценивает слова с точки зрения норм высокого „славенского“ слога дворянской литературы». С сугубо классовых позиций, как было сказано, аттестуется и словарь Даля: «Борьба буржуазии со старой системой литературно-книжного языка вызвала к жизни и „Толковый словарь живого великорусского языка“». Самого же Даля тревожило и смущало другое: «несообразность письменного языка нашего с устною речью простого русского человека, не сбитого с толку грамо-тейством, а следовательно, и с самим духом русского слова». Во вступлении состав словаря В. И. Даля характеризуется как «буржуазное просторечие и крестьянский язык». Удивляться этому нечего: такова идеологическая установка, принятая в годы советской власти во всех сферах научной и культурной деятельности, которая, естественно, должна была быть отражена и лексически, а следовательно, в словаре, который не мог пройти мимо окружающих советского человека бесчисленных, реально существующих контекстов. Другое дело — внутренняя потребность выдающихся составителей словаря 1935-1940 гг. Ее можно обнаружить в цитировании ими признания Даля о том, что собранные и созданные слова «не для безусловного включения их в письменную речь, а для изучения, для знания и обсуждения их, для обсуждения самого духа языка и усвоения его себе, для выработки из него постепенно своего, образованного языка». Эта озабоченность Даля, связанная с необходимостью создания «образованного языка», разделяется и составителями ушаковского словаря, подчеркивавшими: «Основная масса в нем (словаре 1935-1940 гг. — С. И.) — слова нашей классической литературы от Пушкина до Горького и общепринятого научного, делового и книжного языка, сложившегося в течение 19 века».
Не случайно и то, что, еще не окончив работу над «Толковым словарем русского языка», Г. О. Винокур (родоначальник великого предприятия) и другие ведущие русисты того времени приступают к созданию «Словаря языка Пушкина», что подтверждает «взаимоподпитку» названных двух словарей.
Видимо, можно иметь в виду принцип диалогической ориентации, заключающийся в том, что оценка каждого словаря должна складываться с точки зрения его принадлежности к общей гносеологической предназначенности словаря как такового и как «индивидуального голоса» в «многоголосии» словарей, в этом их «хоре-симфонии», способном представить современному человеку как наивную картину мира, так и научную.
Если подходить к книге В. А. Козырева и В. Д. Черняк с точки зрения ее «отклика» на исторические судьбы
страны, то нетрудно заметить, что авторы рецензируемой монографии уделили особое внимание тем периодам нашей политической и культурологической истории, когда обнаруживалось своеобразное нашествие неологизмов во всех языковых сферах, отражающих жизнь общества. Подобные «нашествия» неологизмов связаны прежде всего с эпохой революции 1917 года и периодом, обозначенным термином «перестройка», и последующими за ним годами, терминируемыми, к сожалению, в последнее время весьма по-разному.
Рассматривая толковый словарь (и язык в целом) как процессуально-диалектическую структуру, обратимся к тем «крайним» точкам, которыми она сло-варно представлена: безусловной — неологизмом и тесно с ним связанным, но по необходимости и самостоятельно выделяемым иноязычным заимствованием, с одной стороны, а с другой, — не безусловной — «устаревшим словом» (слово, вовсе ушедшее из современного употребления, становится объектом исторических словарей), В. А. Козырев и В. Д. Черняк умело приподнимают завесу для постижения механизма языковой динамики и его лексического отражения в тех словарях, каждый из которых служит, казалось бы, для другого предназначения. Здесь уместно упомянуть весьма значимую (и теоретически, и прагматически) серию идиоматических словарей В. М. Мокиенко и ассоциативных словарей Ю. Н. Караулова и др., отражающих психолингвистическую подоплеку употребительности (в том числе «устойчивости / неустойчивости») слова, и «Объяснительный словарь агнонимов» В. В. Морковкина и А. В. Морковкиной, по которому в известной степени можно прогнозировать «словарных кандидатов» на переход в состав устаревших слов, и, разумеется, частотные словари.
Сказанное делает понятным особое внимание в обсуждаемой книге к неологизмам. Раздел «Словари неологизмов» — один из лучших: в нем органично обнажена необходимая взаимосвязь лексикографической деятельности с лексикологическими исследованиями, способствующая становлению собственно неологической лексикографии с ее основными тремя жанрами, намеченными Н. З. Котеловой (словари одного года, одного десятилетия, сводный словарь трех десятилетий), с задачей словарного отражения целых областей, актуальных для развития современной цивилизации, включая прогресс науки и техники. Нельзя не согласиться и с выводом рассматриваемого раздела монографии: «Материалы неологических словарей убеждают, что естественным полигоном для перестройки семантической структуры слова является разговорная речь и публицистика» [3: 90]. При этом учитывается
94
[мир русского слова № 1 / 2015]
[представляем новые книги. рецензии]
неудержимое стремление говорящих ко все большему использованию экспрессивных средств. Однако неологическая лексикография нуждается в дальнейшем развитии как в лексикографическом, так и в лексикологическом плане. Важно, например, при характеристике словарей учитывать доминирующий импульс, провоцирующий его появление. Одно дело осуществление филологической программы, реализуемой в качестве культурологической потребности народа, о чем писал Л. В. Щерба в 1927 г.: «Совершенно очевидно, что каждый культурный народ должен следить за изменениями своего языка». Отсюда систематическое появление и обновление общенациональных словарей. Другое дело — выполнение роли своеобразных словарей «скорой помощи». Отсюда появление небольших конкретных словарей разного рода, помогающих пользователям уяснить не только значения слов (особенно заимствованных), которые, как известно, временами словно бурный поток врываются в национальный язык, беспощадно заполняя страницы и печатных изданий, и все чаще и чаще появляясь в устных фрагментах массовой информации. Словари-справочники вносят необходимые синтагматические, орфоэпические, стилистические поправки «в связи с изменениями прагматики повседневной речи».
Один из таких прагматически нацеленных словарей-справочников принадлежит и самим В. А. Козыреву и В. Д. Черняк (имеется в виду их словарь трудностей русского языка «Правильно ли мы говорим?», предназначенный для пользователей сферы образования, выдержавший три издания с 2006 по 2010 г.).
Размышляя о динамике лексики, авторы справедливо высоко оценивают до сих пор недостаточно использованный исследователями потенциал «Сводного словаря современной русской лексики», созданного под ред. Р. П. Рогожниковой.
Остановлюсь на обнаруженных упущениях (если иметь в виду в данном случае мое восприятие) или опущениях (если иметь в виду намерения авторов книги, видимо, оправданные содержательно и композиционно). К ним, прежде всего, отношу некое пренебрежение изданием словаря Даля 1903-1906 гг. (принадлежащим «минувшему» веку!). Между тем и сам факт и опыт этого издания весьма поучительны.
Попытку издать научно отредактированного Даля взяло на себя Товарищество М. О. Вольфа. И весьма важным актом при этом явилось проведение авторитетного обмена мнениями среди выдающихся филологов эпохи (акад. А. А. Шахматов, акад. А. И. Соболевский, проф. Е. Ф. Будде, проф. В. Ф. Миллер, С. А. Венгеров и др.). Идея Товарищества была с энтузиазмом поддер-
жана, но с оговоркой: необходимо привести словарь Даля в соответствие с данными современной лингвистики, т. е. навести в нем профессиональный порядок. И монументальный труд «незабвенного Даля» был издан под редакцией И. А. Бодуэна де Куртенэ.
Однако в дальнейшем бытовое восприятие так называемой бодуэновской редакции оказалось не только упрощенным, но и вульгаризированным: Бодуэн ввел в словарь общественно-социальную лексику и мат. Это последнее важно прокомментировать: Бодуэн ввел мат лишь как завершающий элемент системы бранных слов. «Пошлая брань, ругань» оказались нужными отнюдь не в качестве некой «клубнички», а для завершенности стилистической картины живого русского языка. Бодуэн де Куртенэ отнюдь не считал полностью выполненными взятые на себя обязательства, целый ряд его почти драматических раздумий не оставляли его до конца жизни (такие, например, как необходимость представлять в живом языке слово в его фонетическом обличье).
В книге В. А. Козырева и В. Д. Черняк мне хотелось бы видеть в более развернутом виде раздел, посвященный устаревшим словам, и прежде всего большей ясности по отношению к понятиям «советизм» и «слово Совдепии». В этом разделе было бы особенно целесообразно более обстоятельно остановиться на понятии «советизм», тем более что оно осложнилось появившимся в конце 1980-х и активно используемым в 1990-е и в самом начале XXI в. «словом Совдепии». Вряд ли можно принять существующее в лексикографии мнение о безоговорочном включении советизмов в разряд «слов Совдепии». В отличие от советизмов, отражающих главным образом внедряемые в умы советских людей явления и необходимые нормы поведения (советские депутаты, комсомол, ударничество, стахановец и др.), «слова Совдепии» — чаще всего отражение стихийного народного творчества (авоська, неофициалы, невыездной, чернобылятина), т. е. слова, называющие или действительное положение вещей, или со знаком минус «процесс переработки словарного материала в эпоху пролетарской революции», обычно сопровождаемые той или иной стилистической пометой (ирон., презрит.). Думается, однако, что соблазн уравнять «советизмы» и «слова Совдепии» не оправдан ни исторически, ни философски, ни лингвистически. Если «советизм» соотносится прежде всего с его семантико-тематической природой (общественно-политическая лексика советского периода, совокупность слов, связанных с государственным устройством СССР, социальными отношениями в нем, и т. д.), то «слово Совдепии» соотносится с фак-
[мир русского слова № 1 / 2015]
95
[представляем новые книги. рецензии]
I
том его эмоционально-контекстуального использования и восприятия (так, идиома марксизм-колбасизм действительно «слово Совдепии», тогда как слово марксизм есть научное понятие, используемое отнюдь не только в СССР)4.
«Не хватило» мне в книге В. А. Козырева и В. Д. Черняк и специального опуса об «Опыте философского словаря» лицейского наставника Пушкина
А. И. Галича [1]. Отсутствие этого «опыта словаря» (хотя он и не строго лингвистический), который был приложением к монографии «История философских систем по иностранным руководствам, составленная и изданная Главного педагогического института (курсив мой. — С. И.) экстраординарным профессором Александром Галичем», тем более обидно, что рецензируемый труд В. А. Козырева и В. Д. Черняк воспринимается еще и как одно из удачных свидетельств многогранности и созидательности представителей российской интеллектуальной и культурно-просветительской сферы (в ряде случаев запечатлевшихся в нашем сознании односторонне, а порой и карикатурно), читатель узнает, например, что адмирал А. С. Шишков — автор «Морского словаря, содержащего объяснение всех названий, употребляемых в морском искусстве» (около 400 слов, относящихся к кораблестроению; около 200 слов, относящихся к мореплаванию; свыше 500 артиллерийских терминов), а не только знаменитых «мокроступов»; Н. Г. Чернышевский — автор «Опыта словаря к Ипатьевской летописи» и мн. др.
Говоря о культурологическом пафосе, присущем книге В. А. Козырева и В. Д. Черняк, невозможно не упомянуть об ортологических словарях (орфографических, орфоэпических, специальных словарях трудностей), так сказать, «словарях скорой помощи», которые занимают особое место в системе словарей русского языка. Являясь подручными справочниками, они дают оперативные ответы на возникающие у пользователя вопросы.
Среди огромного количества появившихся в последнее время ортологических словарей разной степени авторитетности заслуживает особого внимания появление серии кратких словарей-справочников «Давайте говорить правильно!»: «Новейшие и наиболее распространенные заимствования в современном русском языке», «Новые и наиболее распространенные сокращения в современном русском языке», «Политический язык современной России» и др. Серия «Давайте говорить правильно!» создана как ответ на социальный заказ общества по инициативе и при участии академика Л. А. Вербицкой (руководитель проекта — профессор С. И. Богданов). Авторами словарей являются авто-
ритетные ученые. Особая роль в создании лексикографической концепции серии и в реализации проекта принадлежит известному лексикографу профессору Г. Н. Скляревской.
Говоря об успехе книги В. А. Козырева и В. Д. Черняк, не могу в данном случае отказаться от проявления многим знакомого чувства патриотизма к своей alma mater. Этот успех обеспечивался многими обстоятельствами, связанными как с предыдущими научными достижениями авторов, так и особой «лексикологической» атмосферой, сложившейся на кафедре русского языка Педагогического университета им. А. И. Герцена, который авторы окончили и где продолжают работать и сегодня. Выступая на презентации книги и говоря о герценовской лексикографической традиции, В. А. Козырев напомнил о целом ряде крупных лексикологов, в разное время работавших на кафедре и, несомненно, повлиявших на развитие лексикографических интересов и авторов, и их учеников и коллег: Е. С. Истрина, Б. А. Ларин, С. И. Ожегов, Ф. П. Филин, А. П. Евгеньева, Н. П. Гринкова,
В. И. Чагишева, В. В. Степанова. Трех герценовских лексикологов Надежду Павловну Гринкову, Веру Ивановну Чагишеву и Веру Васильевну Степанову я бы выделила особо, поскольку их деятельность оказала непосредственное влияние на будущих авторов и способствовала формированию у них основного подхода к лексическому составу языка — принципа его системности. К моменту поступления в ЛГПИ им. А. И. Герцена В. Д. Черняк и В. А. Козырева в 1965 году Н. П. Гринковой (1895-1961) уже не было в живых, но ее идеи, научные гипотезы и материалы по русской диалектологии создавали ощущение ее реального присутствия на кафедре, тем более что одна из лучших ее учениц В. И. Чагишева, поддерживая идею изучения брянских говоров и проявив недюжинные организаторские способности, а также поражающее воображение трудолюбие, создала со своим коллективом энтузиастов уникальную лексическую картотеку, насчитывающую около 1 млн карточек-цитат диалектной речи, которая позволила издать с 1976 по 1988 год пять выпусков «Словаря брянских говоров». В этом коллективе энтузиастов самое активное участие сначала как студент, а в дальнейшем как соавтор и редактор принимал В. А. Козырев.
Особую роль в создании «лексикологического облика» кафедры сыграла В. В. Степанова, последовательно, упорно, теоретически и практически отстаивая тезис о системности лексики, входивший в ранг исходного принципа изучения словарного состава языка отнюдь не под овации. Идея профессора Степановой
96
[мир русского слова № 1 / 2015]
[представляем новые книги. рецензии]
о самодостаточности словаря как объекта его лексикологического осмысления была осуществлена ее учениками, среди которых были и авторы рассматриваемого издания, «влюбленный» в диалектное слово В. А. Козырев и В. Д. Черняк, сначала лингвистически одаренная студентка, затем аспирант и докторант, успешно защитившая в 1992 году докторскую диссертацию «Синонимические связи слов в лексической системе русского языка». Если же говорить об общем стаже лексикологических и лексикографических пристрастий наших авторов, то он насчитывает более 40 лет. Что же касается 25 лет их монографического присутствия в лексикографическом пространстве, то оно и было отмечено особо — почетным для герценовцев изданием рецензируемой книги в серии «Герценовская антология». Не могу не сказать об особом влиянии лексикографического пространства кафедры русского языка на формирование лингвистического мышления молодежи. Упомяну лишь диссертации И. А. Зайковской об ассоциативно-прагматическом потенциале парадигмы «словарь» (2011), Р. И. Воронцова об ономастической метафоре в русском языке (2012) и Н. А. Румянцевой о поле «Античность» в лексиконе языковой личности (2015), идеи которых в значительной степени опираются на скрупулезное исследование словарей различных типов.
Есть у меня еще одно пожелание авторам — дополнить вышедшую книгу вторым томом, «Русская лексикография в лицах». Понимаю всю утопичность этого пожелания. Но русской лексикографии есть чем гордиться, и хочется, чтобы имена тех, кто внес в нее столько труда и таланта, не оказывались лишь бесстрастной строчкой, рядоположенной с другими в многочисленных диссертационных штудиях, а воспринимались как имена, принадлежащие конкретным людям с их особым интеллектуальным и эмоциональным складом ума, душевными пристрастиями и ролью в развитии филологической науки.
В заключение считаю нужным объяснить факт собственных «опущений». За пределами статьи остается значительный объем лексикографических изданий, представленных в книге. Мне особенно досадно было оставить за кадром два близких мне раздела — о словарях грамматических и писательских. И в том и в другом случае мне не удалось бы соблюсти необходимую меру сжатости изложения. Воспользуюсь известным афоризмом «Нельзя объять необъятное».
Содержанием рецензируемой книги уточнилась метафора Вольтера «Вселенная в алфавитном порядке». Но в алфавитный порядок Вселенная сама по себе не вписывается. О попытках все же ее вписать в лекси-
кографическое пространство русской культуры и повествует новая книга В. А. Козырева и В. Д. Черняк.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 О сопоставлении монографии В. А. Козырева и В. Д. Черняк с Национальным корпусом русского языка на презентации этой книги в РГПУ им. А. И. Герцена говорила проф. Л. Н. Беляева.
2 Говоря о цитатах русских классиков — Пушкина, Грибоедова и Крылова, — нельзя не упомянуть прекрасную серию словарей, созданных В. М. Мокиенко и К. П. Сидоренко и представляющих жизнь крылатых фраз в русской речи.
3 С именем Б. М. Волина была связана шутка-анекдот, ходившая по Москве: начиная с 3-го тома он запретил сокращать фамилии выдающихся политических деятелей, не Стлн (как было первоначально принято), а Сталин, не Млтв, а Молотов, но составители решили это указание истолковать по-своему: и другие авторы тоже должны быть уважены; вот теперь мы с удовольствием и читаем в словарной статье: «Я думал уж о форме плана, и как героя назову. Пушкин».
4 Факт языковой игры (в широком смысле слова), проявленный в использовании «слов Совдепии», затронул и научный дискурс. Стоит читателю книги В. А. Козырева и В. Д. Черняк внимательно присмотреться к наименованиям выходящих в последнее время словарей, и он это в полной мере ощутит: «Дребезги языка», «Прикольный словарь» (антипословицы и антиафоризмы), «К слову сказать», «Ненаши слова в нашем языке» и др., он и в этом стремлении стихийного обновления языка уловит увлеченность отказом от излишней формализации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Галич А. И. Опыт философского словаря / Сост. и ст. А. А. Шевцова. СПб., 2008. (Серия «Первые философские словари»).
2. Козырев В. А., Черняк В. Д. Вселенная в алфавитном порядке: очерки о словарях русского языка. СПб., 2000.
3. Козырев В. А., Черняк В. Д. Лексикография русского языка: век нынешний и век минувший. СПб., 2014. (Серия «Герценовская антология»).
4. Козырев В. А., Черняк В. Д. Русская лексикография. М., 2004.
5. Козырев В. А., Черняк В. Д. Слово в системе словарей русского языка. Л., 1989.
6. Лесников С. В. Словарь русских словарей. М., 2002.
С. Г. Ильенко, РГПУ им. А. И. Герцена
[мир русского слова № 1 / 2015]
97
