CC BY
8УДК 230.1
Священник Даниил Аркадьевич Горячев, магистрант Белгородской Православной Духовной семинарии
(с миссионерской направленностью), клирик храма блаженной Матроны Московской г. Белгорода,
rasumihin@yandex.ru
Различия в антиномизме П. А. Флоренского и С. Л. Франка
Аннотация. В статье исследуются интерпретации антиномизма православными мыслителями П. Флоренским и С. Франком. В их подходах обнаруживаются два основных отличия: это распространение Франком антиномизма на божественную реальность и применение им неопределённого способа выяснения антиномии, обозначенным с помощью понятия витания. Данные недостатки учения Франка представляются следствиями некритической рецепции взглядов кардинала Николая Кузанского, а также незафиксированной им принципиальной неразрешимости антиномии в отличие от исключительно внешне противоречивого парадокса. Последствиями такого широкого антиномизма стали экклезиоло-гические заблуждения Франка. В целом рассматриваемые учения Флоренского и Франка продолжают развивать апофатический метод и противостоят секулярно-му сознанию, отрицающему неразрешимую природу антиномии.
Ключевые слова: антиномия, парадокс, противоречие, совпадение противоположностей, христианская философия, догмат, экклезиология, эсхатология.
Priest Daniil A. Goryachev MA in Theology Church of St. Matrona, Belgorod rasumihin@yandex.ru
Differences in the antinomism of P. A. Florensky and S. L. Frank
Аbstract. The article examines the interpretations of antinomism by orthodox thinkers P. Florensky and S. Frank. There are two main differences in their approaches: this is Frank's extension of antinomism to the divine reality and his application of the indefinite method of elucidating antinomy, indicated by the concept of soaring. These short- различия в антиномизме ii. а. Флоренского и с. л. франка
comings of Frank's teaching seem to be the consequences of the uncritical reception of the views of Cardinal Nicholas of Cusa, as well as the fundamental unsolvability of antinomy, which he did not fix, in contrast to the purely outwardly contradictory paradox. The consequences of this broad antinomism were Frank's ecclesiological delusions. In general, the considered teachings of Florensky and Frank continue to develop the apophatic method and oppose the secular consciousness that denies the unsolvable nature of antinomy.
Key words: antinomy, paradox, contradiction, coincidence of opposites, Christian philosophy, dogma, ecclesiology, eschatology.
Антиномизм и всеединство
Антиномия является основоположным принципом мировоззрения и философской методологии как у священника Павла Флоренского, так и у Семёна Людвиговича Франка. Оба мыслителя видят в ней рационально неразрешимое противоречие, которое пронизывает всё бытие.
Различие у них выявляется, когда речь заходит о божественной реальности. Для Флоренского в Боге противоречий нет, в Царстве Небесном они примирены, в благодатном опыте подвижников они препобеждены: "Чем ближе к Богу, тем отчётливее противоречия. Там, в Горнем Иерусалиме их нет" [10, с. 163]. Франк же говорит, что в Боге антиномии совмещены, соединены, но заострённость их сохраняется. Позиция Франка складывается вследствие развития им философии Николая Кузанского: "Безусловное бытие есть coincidentiaoppositorum, совпадение противоположностей; так как бытие есть всё, что оно имеет и содержит, то в нём мирное соседство или сожительство превращается в антиномистическое совпадение противоположностей" [12, с. 390]. Это развитие простирается вплоть до утверждения "сущностной "парадоксальности" Бога" [12, с. 709].
Однако настоящий парадокс заключается в том, что философия всеединства, ищущая целостного мировосприятия, вобрав в себя учение Николая из Кузы, вносит противоположение в само начало бытия. Именно отношение к антиномизму кардинально разделяет таких представителей "цельного знания", как Е. Н. Трубецкой, П. А. Флоренский и С. Л. Франк. Согласно первому, антиномии суть последствия грехопадения, расколотость и дисгармония сознания, не имеющие места в преображённом мире[6, с. 310]. Однозначно не согласный с антиномическим подходом Е. Н. Трубецкой объединяет своих идейных противников — сторон- различия в антиномизме п. а. Флоренского и с. л. франка
ников антиномизма — в одну школу: "Здесь сказывается основное заблуждение не только С. Н. Булгакова, но и всей современной русской школы мистического алогизма. Для П. А. Флоренского, В. Ф. Эрна и Н. А. Бердяева логическая форма мысли есть точно так же болезнь, от которой наш ум должен отрешиться"[6, с. 304-305]. Не вдаваясь в критику данного утверждения, отметим только лишь позицию Е. Н. Трубецкого как выражение отдельного направления философской мысли, противостоящего антиномизму или, по крайней мере, минимизирующего его значение.
Антиномизм становится критерием для отмежевания П. А. Флоренского от концепции всеединства Вл. С. Соловьёва: "Употребив в тексте определение Соловьева [истины как всеединого сущего], должны оговориться, что берём его лишь формально, вовсе не вкладывая в него Соловьёвского истолкования; доказательство тому — всё наше сочинение, состоящее по духу анти-номичности против примирительной философии Вл. Соловьёва" [10, с. 605]. Развёрнутое в "Столпе и утверждении истины" обоснование истины как антиномии многих убеждает в радикализме Флоренского, вплоть до обвинения в ереси, вносящей догмат о необходимой антиномичности догмата [14, с. 82].
Отец Сергий Булгаков пишет, что проблема антиномизма наиболее радикально поставлена в книге "Столп и утверждение истины" [2, с. 154]. Действительно, у Флоренского мы находим развитый и универсальный антиномический подход, преодолевающий кантовский взгляд на антиномию как когнитивное препятствие [9, с. 4], и далее, в работах по философии культа и "У водоразделов мысли", закрепившийся в качестве онтологического принципа. В автобиографической статье для советского словаря "Гранат" он указывал: "Культура есть сознательная борьба с мировым уравниванием: культура состоит в изоляции, как задержке уравнительного процесса вселенной, и в повышении разности потенциалов во всех областях, как условии жизни, в противоположность равенству — смерти" [8, с. 39].
Однако признавая радикализм Флоренского, отметим, что он простирается в реальности подлежащего восстановлению мира сего, не пересекая эсхатологической границы. В этом принципиальное расхождение Флоренского с Франком, которое не позволяет согласиться с Т. Н. Резвых, утверждающей, что Франк доводит до логического предела вариант гносеологии, предложенный Флоренским [5, с. 17].
Более того, учение Франка, заостряя противоречие, акцентируя именно момент противоположения, уходит и от мысли Николая Кузанского: "Ты, Боже мой,
противоположность противоположного, поскольку Ты бесконечен и, бесконечный, есть сама бесконечность; в бесконечности противоположность противоположного существует без противоположения"[4, с. 63]. Противоположность без противоположения, несмотря на кажущуюся абсурдность, нами видится тем вариантом эсхатологического прочтения антиномии, которое мог бы предложить Флоренский.
В одном из его лагерных писем встречается: "Всё проходит, но всё остаётся. Это моё самое заветное ощущение, что ничего не уходит совсем... Ценность пребывает..." [7, с. 95]. Те противоречия, разлады, столкновения, разрушения, вражда и т. д. — в Царстве Небесном не находят места. Но собранные в жизни человека, пережитые, выстраданные, ставшие частью его души, противоречия сохраняются — в свете преображения — как примирённые, как память и благодарность Богу.
Познавательная функция антиномии
Для земной же реальности антиномизм имеет значение диалектики. В изложении Флоренского он есть твёрдое стояние на двух сторонах догмата (уклонение в одну из них и составляет суть ереси [10, с. 166]); "мужественные совместные да и нет, в остроте своей утверждаемые" [11, с. 103]. Франк также подчёркивает этот принцип, говоря о твёрдости, устойчивости, стоянии, но эти эпитеты он применяет к понятию витания, часто им используемого: "И дело идёт здесь поэтому совсем не о беспомощном, бессильном колебании или шатании, а об основанном на твёрдом решении и самоочевидно ясном узрении — свободном витании в средине или в единстве двух познаний — о витании, которому как раз и открывается последняя истина. Более того: эта трансрациональная позиция — будучи, в отношении объединяемых ею противоречащих отвлеченных познаний, "витанием" между или над ними — сама по себе есть совершенно устойчивое, твердо опирающееся на саму почву реальности стояние" [12, с. 438]. И всё-таки стояние или витание? Стояние, устойчивое и неколеблющееся, и одновременно витание... Это одна из проблем антиномизма — различать антиномическое противоречие и обычную ошибку, паралогизм. К последним и относится "стояние-витание", так как суть предложенной Франком модели антиномического монодуализма заключается в "установке трансрационального витания над противоположностями"[12, с. 656]. Другими словами, весь смысл философствования сводится к установлению противоречия и несведению истины к одному из его составляющих - тезиса и антитезиса, и вместе с тем поиску третьего, объединяющего, над-противоречивого.
Легче всего в этом третьем увидеть Бога как всё содержащего в Себе. Но диалектики в этом случае не происходит и антиномизм оказывается бесплодным.
Когда же требуется осмыслить противоречие, то "трансцендентальное мышление" [12, с. 656] оказывается простым рациональным подходом, а развитие тезиса будет сопровождаться равносильным утверждением антитезиса, "повышением разности потенциалов" [8, с. 39]. В таком виде происходит сохранение антиномичности явления при его диалектическом рассмотрении. Примером могут послужить исследования взглядов отца Павла Флоренского на проблему апокатастасиса, в рассуждениях которого возникает диссонанс, как только он уклоняется от сформулированной им антиномии одновременной возможности и невозможности вечных мук [1, с. 60-66]. Так, ошибочно односторонним постулированием тезиса отец Павел невольно подтвердил правильность своего общего методологического указания.
И наконец, тупиковым будет путь трансрационального подхода к явлениям духовной жизни, о которых говорит С. Л. Франк следующими словами: "Подлинная реальность и правда как бытие "я с Богом" заимствует от самого существа Бога свою коренную сущностную парадоксальность" [12, с. 710]. Далее Франк приводит примеры таких явлений духовной жизни в виде евангельских парадоксов: первые будут последними и последние первыми; вопреки естественной справедливости "имущим" даётся, а у "неимущих" отнимается и последнее; награда не пропорциональна труду, а зависит от воли дарящего; величайший грешник, но принёсший покаяние, угоднее Богу, чем добродетельный человек, не имеющий подобного сознания; об этом грешнике больше радости на небесах, чем о 99 праведниках; блудный сын отцу милее старшего, трудившегося дома; сила есть слабость, а немощь — сила; бедность есть богатство, а богатство — нищета; страдание есть радостный путь к блаженству, а благополучие есть путь к гибели; плачущие утешены, а веселящиеся обречены на муки; нищие духом обладают полнотой духовного богатства; неразумным младенцам открыто то, что утаено от мудрых и разумных и т. д. [12, с. 711-712]. Неверная предпосылка о противоречивой сущности Бога сопровождается неверной оценкой сущностной противоречивости указанных явлений.
В церковном сознании перечисленные наставления Спасителя лишены свойства контрарности — всё воистину так, как говорит Евангелие: мирская иерархия ценностей с её "первенствами" оказывается обратно пропорциональной духовной иерархии ценностей; "имущие" действительно являются имущими ("ибо добрый
и верный раб трудится, обрабатывает Божие в себе и в мире, окружающем его, и поэтому всё это умножается в нём и вокруг него"[3]), а скатывание по наклонной оборачивается всё большими потерями; покаяние действительно имеет высокую ценность; немощное Божие сильнее человеков, как и немудрое Божие премудрее человеков (1 Кор. 1:25).
Антиномия и парадокс
Сам С. Л. Франк в работе "С нами Бог" успешно устраняет мнимые противоречия парадоксов, составляющих "самый центр евангельского нравственного учения: заповедь Нагорной проповеди любить врагов, благословлять проклинающих, благотворить ненавидящим, давать просящему, не противиться злому, отдавать рубашку тому, кто отнимает верхнюю одежду, подставлять ударившему в правую щеку и другую щеку. Эта столь трогательная и столь парадоксальная заповедь — самое прекрасное и самое странное и трудно приемлемое из всего, что когда-либо достигало человеческого сознания..."[13, с. 238-239]. Хотя здесь же философ говорит о самоочевидности этой заповеди для человеческого сердца[13, с. 239], а путь самоотверженной любви оказывается единственно правильным и плодотворным в борьбе со злом [13, с. 240]. На этом пути человек обязан противодействовать преступнику, даже вплоть до его убийства, но делать это ради любви, в том числе и к самому преступнику: "То, что от нас требуется при всех условиях, это любить ближнего и никогда не отвечать на зло злом, существо которого есть именно ненавистъ"[13, с. 243].
Приводимые Семёном Франком примеры парадоксальны для взгляда внешнего по отношению к Церкви, но не для связавших себя с её традицией. Парадокс удивляет — антиномия смиряет. Необходимо различать парадокс и антиномию как соответственно принципиально разрешимое противоречие и принципиально неразрешимое противоречие. В этом свете различения антиномиями будут нищета духовная как истинная нищета духовной жизни человека, крах и беспомощность, ясно увиденные и удостоверенные личным опытом, и вместе с этим нищета духовная дарует единственно неиллюзорное богатство Царства Небесного; покаяние как жгучая рана греха, боль свершившегося падения и одновременно освобождение от томления, победа над грехом; целомудрие как удел простоты, бесхитростности, опытного неведения греха и оно же есть истинный гносис, прозрение и жизнь в истине. Антиномией будет совместность богочеловеческой природы Церкви, о которой упоминает С. Л. Франк как об "антиномистическом
единстве двух противоположных начал" [13, с. 324], однако всё его рассуждение идёт о мистической и эмпирической церквях. Введение данных понятий исключает антиномию, так как из объяснений Франка следует, что речь идёт именно о двух церквях: идеальной, духовной, непричастной греху, с одной стороны, а с другой — исторической, "реальности чисто земного, человеческого порядка" [13, с. 326]. Святость Церкви и наличие в ней греха вполне выясняется антиномией её богочеловечности, которая присутствует как в мистическом, так и эпирическом аспектах. Разделение же самой Церкви если не на две церкви, то, по крайней мере, на два плана или уровня, лишает историческую Церковь духоносности. Не последнюю роль в этой ошибке играет неопределённость антиномизма Франка.
Именно принципиальная неразрешимость антиномии проводит водораздел и в современной философской мысли. Номиналистские теории Б. Рассела и У Куайна позволяют разрешать противоречия путём замены понятий, входящих в столкновение, на синонимичные. С. Франк и П. Флоренский являются выразителями реалистического антиномизма, своими корнями уходящего к церковному преданию и обнаруживающегося в догматах. Троица Единица; неслитное и нераздельное соединение природ во Христе; простота Бога и различение в Нём сущности и энергии; Его одновременная познаваемость и непознаваемость; Богородица есть Матерь и Дева; предопределение и свободная воля (Рим. 9); на суд пришел Я в мир (Ин. 9:39) — Я пришел не судить мир (Ин. 12:47) и др. Кратко и математически точно сформулированные, духовно выверенные, они не допускают над собой произвола рационализма. И здесь уместна терминология Франка, утверждающая приоритет верующего разума над разумной верой: "Но мы уже знаем, как "разрешимы" вообще антиномии — именно не через их устранение в новых рациональных понятиях, а лишь через мужественное трансрациональное их приятие" [12, с. 772].
Итак, мы увидели два значимых отличия в осмыслении антиномизма Флоренским и Франком: это — судьба антиномии в эсхатологическом измерении и её диалектическое значение в земном бытии. Впервые антиномию в качестве богословской методологии обосновывает и всесторонне использует священник Павел Флоренский, его дело продолжил Семён Людвигович Франк, однако не избежав уклонения от вероучения Церкви.
Библиография
1. Андроник (Трубачёв), иг. Путь к Богу. Личность, жизнь и творчество священника Павла Флоренского. Книга 3. - Фонд науки и православной культуры священника Павла Флоренского, 2015. - 512 с.
2. Булгаков С. Н. Свет Невечерний: созерцания и умозрения. - М.: АСТ, 2001. - 672 с.
3. Иустин Попович, прп. Толкование на Евангелие от Матфея. URL: https// bible.optina.ru/new:mf:25:29#prp_iustin_popovich (дата обращения: 22.01.2021).
4. Николай Кузанский. Сочинения в 2-х т. Т. 2. - М.: Мысль, 1980. - 471 с.
5. Резвых Т. Н. Флоренский - Розанов - Франк - Трубецкой: идея антиномии // Вестник Костромского государственного университета. Серия "Гуманитарные науки": Энтелехия. 2009. № 19. С. 13-18.
6. Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. - М.: АСТ, 2003. - 296 с.
7. Флоренский П., свящ. Все думы - о вас. Письма семье из лагерей и тюрем 1933-1937 гг. - СПб.: Сатис, 2004. - 548 с.
8. Флоренский П., свящ. Соч. В 4-х т. Т. 1. - М.: Мысль, 1994. - 797 с.
9. Флоренский П., свящ. Соч. В 4-х т. Т. 2. - М.: Мысль, 1996. - 877 с.
10. Флоренский П., свящ. Столп и утверждение истины. - М.: Академический проект, 2017. - 905 с.
11. Флоренский П., свящ. Философия культа. - М.: Академический проект, 2014. - 685 с.
12. Франк С. Л. Сочинения. - М.: АСТ, 2000. - 800с.
13. Франк С. Л. С нами Бог. - М.: АСТ, 2007. - 380 с.
14. Хоружий С. С. Миросозерцание Флоренского. - Томск: Водолей, 1999. -159 с.
различия в антиномизме п. а. Флоренского и с. л. франка 155
