CC BY
141
3'2014
Пробелы в российском законодательстве
7.3. РАЗГРАНИЧЕНИЕ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИХ ПОНЯТИЙ: МОДЕЛЬ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПОИСКОВЫЙ ПОРТРЕТ ПРЕСТУПНИКА, КРИМИНАЛИСТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Большакова Вероника Николаевна, аспирант. Место учебы: Волжская государственная академия водного транспорта. Подразделение: кафедра уголовноправовых дисциплин. E-mail: [email protected]
Аннотация: В статье проводится отграничение модели от поискового портрета преступника и от криминалистической характеристики преступлений. Предлагается новый подход к определению поискового портрета преступника на основе использования теории вероятностей и информационных технологий.
Ключевые слова: моделирование в криминалистике, криминалистическая характеристика
преступлений, поисковый портрет преступника.
DIFFERENTIATION OF CRIMINALISTIC CONCEPTS: MODEL CRIMES PORTRAIT OF A CRIMINAL SEARCH AND CRIMINALISTIC CHARACTERISTICS OF CRIMES
Bolshakova Veronika Nikolaevna, postgraduate student.
Place of study: Volga state academy of water transport. Department: procedural criminal law chair. E-mail: [email protected]
Annotation: The article conducted the delimitation model from the portrait of the criminal and from criminalistic characteristics of the crimes. A new approach to the definition of criminal search portrait based on the use of probability theory and information technology.
Keywords: modeling in criminalistic, criminalistic characteristics of crimes, portrait of a criminal search.
Развитие науки криминалистики закономерно сопровождается появлением новых понятий. Как любая наука, криминалистика строится на однозначном понимании содержания используемых ею понятий. Рассматривая с этой точки зрения содержание таких криминалистических понятий, как модель преступления, поисковый портрет преступника и криминалистическая характеристика преступлений, можно прийти к выводу, что современное состояние криминалистики в этой области далеко от идеального.
Во-первых, в юридической литературе можно проследить смешивание понятий - «модели» и «криминалистической характеристики» преступлений. Чаще всего, под моделью ученые-криминалисты предлагают понимать искусственно созданную систему, имеющую сходство с исследуемым объектом для получения необходимых знаний о нем. Такая широкая трактовка модели чревата включением в нее иных криминалистических понятий. Для недопущения неоправданно широкой трактовки понятий предлагается использовать ряд ограничений. Самым очевидным из них является привязка понятия к предмету криминалистики. Например, Г. А. Густов, рассматривая моделирование в деятельности следователя, предлагает называть его «криминалистическим», а модели, которые могут быть использованы в данной области - «криминалистиче-
скими моделями» [4, 15]. Предпринятая попытка ограничить понятие модели предметом криминалистики не решает проблемы широкой трактовки понятий «внутри» криминалистики и не предотвращает включение в криминалистическую модель иных понятий. Фактически об этом пишет Т.С.Волчецкая, указывающая на популярность метода моделирования в криминалистике: «по мере усиления интереса ученых к проблемам использования моделирования...метод моделирова-ния...стал настолько универсальным, что стал выступать чуть ли не в качестве единственного средства познания истины при расследовании преступлений» [3, 10].
В результате метод моделирования перешел в разряд «единственного средства познания истины при расследовании преступлений». Тем самым произошло неоправданное расширение этого понятия на области, в которых данный метод либо подменяет собой другие методы и понятия, либо требует конкретизации, например, мысленное моделирование механизма преступления, визуальное моделирование преступника путем создания композиционного портрета, математическое (статистическое) моделирование при выдвижении версий по субъекту преступления.
Развивая последнее направление, Т.С.Волчецкая [3, 6] считает, что моделирование, которое используется в следственной практике, хотя и имеет свои задачи, специальные субъекты и объекты, но не может называться криминалистическим моделированием. Тем самым, Т.С.Волчецкая отвергает подход Г.А.Густова в попытке ограничить понимание модели предметом криминалистики и пытается решить вопрос на уровне общенаучных категорий, предлагая считать моделирование именно общенаучным методом, который может адаптироваться к особенностям той науки, которая его использует. Следует заметить, что однозначной позиции по данному вопросу, и в отношении иных понятий, в криминалистике не выработано.
Если рассматривать виды моделирования, то основаниями для их разграничения являются цели и средства. Так, в зависимости от целей, средств моделирования в научной литературе рассматриваются следующие его виды: материальное, мысленное, логикоматематическое, кибернетическое, информационнокомпьютерное [3,13], которые в свою очередь, делятся на подвиды.
В юридической литературе все чаще понятием модель охватываются такие понятия как собственно модель преступной деятельности и криминалистическая характеристика преступлений. Так, Н.П. Яблоков говорит о том, что «Знания о преступлениях, накопленные теорией криминалистики, выступают в форме типовых моделей преступной деятельности (криминалистической характеристики преступления). Знания же о преступлении, полученные в процессе практического расследования, выступают в форме индивидуальной модели расследуемого преступления, его
индивидуальной криминалистической характеристики» [5, с. 102]. Приводя два понятия рядом, автор сознательно использует термины «типовая модель преступной деятельности» и «криминалистическая характеристика преступления» как синонимы. Возникает вопрос: зачем использовать два понятия, если они называют одну сущность? Значит, одно из них лишнее. Фактически на эту точку зрения встает и О.А. Берзинь, которая пишет: «Типичной мысленной моделью преступной деятельности стала криминалистическая характеристика преступлений» [1, 136Ж. Мы не можем согласить-
206
РАЗГРАНИЧЕНИЕ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИХ ПОНЯТИЙ
Большакова В.Н.
ся с точкой зрения О.А. Берзинь, поскольку данный подход значительно обедняет науку криминалистику.
С точки зрения философии, познание - это деятельность по отражению реального мира в идеальных формах: чувственных и логических. Разрабатывая криминалистическую технологию формирования следственных версий («Форвер»), мы рассматриваем криминалистические понятия, используя положения традиционной гносеологии и полагаем, что одни криминалистические понятия в большей степени реализуют чувственное познание, другие - рациональное. Эта позиция позволяет нам считать, что криминалистическая модель - это модель наглядно-образная и является результатом чувственного познания. В этом механизме познания образ трансформируется и, в конечном итоге, выступает в виде криминалистического понятия.
Наглядно-образная модель преступления формируется при восприятии, например, обстановки совершения преступления, описание преступника происходит, в большей степени, с использованием результатов работы органов чувств человека (потерпевшего, свидетелей). В противоположность этому, криминалистическая характеристика преступлений, с нашей точки зрения, возникает иным способом и является результатом понятийного мышления. Минуя стадию формирования образа, это понятие сразу возникает в качестве средства рационального познания. По этой причине, криминалистическая характеристика выступает как система признаков - необходимое условие образования понятий в логике.
В криминалистике, наряду с мысленной моделью и криминалистической характеристикой, в качестве еще одного синонима, используется понятие «информационная модель» [6, 74].
Это совершенно иной аспект предмета криминалистики, который, по нашему мнению, не должен подменять собой формы чувственного и рационального познания в силу того, что относится к внешним для субъекта познания формам, а именно, к выражению познанного человеком с помощью компьютерных средств. С нашей точки зрения, прилагательное «информационный», следует употреблять лишь при указании на использование компьютерных средств в деятельности следователя.
Особым аспектом проблемы является вопрос использования в криминалистике статистических закономерностей. По нашему мнению, они не связаны ни с формами чувственного или рационального познания, ни с информационными процессами, поскольку характеризуют особую сторону объективной реальности. Тот факт, что понятие «информационная модель» рядом авторов раскрывается через «статистические закономерности», свидетельствует лишь о смешении различных общенаучных понятий. Следует отметить, что статистические закономерности представляют собой количественные стороны явления. В связи с чем, под это понятие не попадает мысленная модель преступления в силу ее образности и наглядности. Статистическое исследование является самостоятельным научным методом, который может быть применен как независимо от моделирования, так и совместно с ним. Полагаем, что мысленное моделирование преступления, производимое следователем для создания наглядно-образной модели (реконструкции преступления), строго говоря, исключает статистический метод и, кроме того, противоречит понятию «информационная модель».
Например, В.Я.Колдин указывает на практическое значение типовой (т.е. статистической) информационной (в нашем понимании - реализованной в виде компьютерной программы) модели, которая строится «на основе выявленных статистических закономерностей» между элементами преступной деятельности и позволяет «получить информацию о личности преступника и других обстоятельствах совершенного преступления» [6, 74]. В данном случае термин «информация о личности преступника» - это только сведения, без связи их с информационными технологиями, что запутывает изложенную мысль.
Рассматривая позицию В.Я.Колдина, подчеркнем верное указание автора на то, что выдвижение одной из версий о признаках преступника может быть основано на усредненных данных, которые являются элементом типовой криминалистической характеристики, и данный процесс называется «моделированием личности неизвестного преступника» [6, 739]. Трудно согласиться с автором в том, что поисковый портрет преступника называется информационной моделью преступника. Причиной нашего несогласия является использование автором термина «информационная модель преступника» в смысле сведений, но без связи их с информационными технологиями.
Поскольку усреднение и получение средних значений (например, среднего арифметического) как метод статистики, может быть использовано только по отношению к количественным данным, полагаем, что это означает не что иное, как то, что речь у автора идет не о мысленной наглядно-образной модели, а о криминалистической характеристике преступлений (рациональном познании).
В результате, упомянутый процесс «моделирование личности неизвестного преступника» представляет собой метод математического моделирования, в частности базирующийся на средних значениях. Отсюда вытекает противоречие между содержанием понятий «математическое моделирование» и «модель» в криминалистическом ее понимании, поскольку мысленное (для следователя - всегда наглядно-образное) и математическое моделирование имеют различную основу и по форме, и по методам, и по своему содержанию.
Отметим, что в приведенном высказывании «поисковый портрет преступника» автор так же называет «информационной моделью». Такое смешение понятий не способствует простоте и понятности языка криминалистики.
Зачастую в криминалистической литературе в качестве синонимов используются понятия «поисковый портрет преступника» и личность преступника. Следует учитывать, что понятие «личность» гораздо шире, чем физические и социально-демографические признаки, и включает так же нравственно-
психологические, которые определить возможно только при дополнительном исследовании, поэтому оперировать данным термином до получения конкретных достоверных сведений о лице, совершившем преступление, считаем некорректно.
Под поисковым портретом преступника В.Я. Колдин предлагает понимать «систематизированную совокупность содержащихся в материалах предварительного следствия и оперативно-розыскной работы сведений о достоверно установленных и предполагаемых данных совершившего преступление лица (пол, возраст, антропометрические параметры, черты внешности, описание одежды, биологические характеристики орга-
207
3'2014
Пробелы в российском законодательстве
низма, психологические черты и т.д.), которые могут использоваться для его установления, розыска и идентификации» [6, 749]. Для установления признаков преступника данный автор предлагает: во-первых, воспользоваться показаниям потерпевших, если они остались живы, и по их показаниям составить фоторобот, во-вторых, воспользоваться показаниями случайных свидетелей, в-третьих, использовать биологический материал, оставленный преступником на месте происшествия, в-четвертых, воспользоваться, так называемой, «информационно-аналитической поисковой системой, концепция которой основана на исследовании корреляционных связей между отдельными подсистемами человека как носителя психофизиологических и социальных свойств, отображенных в следовой картине» [б, 746]. Описанный подход показывает, что речь во многом идет о криминалистической габитоло-гии, то есть о признаках внешнего облика человека -его портрете. В основе портретного изображения человека лежит зрительное восприятие, поэтому признаки внешности представляют собой производное от восприятия наблюдающего субъекта.
Показания свидетелей по поводу внешности преступника не могут быть достоверными, так как их восприятие носит образный характер и зависит от умения человека воспроизводить и интерпретировать ранее увиденное. Тем более, они не являются количественными («статистическими»), позволяющими создать «усредненный» портрет преступника. Отметим, что приблизительное описание нельзя отождествлять с научным усреднением.
Подчеркнем, что природа числовых характеристик описываемого криминалистического объекта такова, что они могут не иметь непосредственного наглядного выражения. С нашей точки зрения, в отсутствии прямой связи между визуально наблюдаемой стороной явления и числовой характеристикой, отражающей сущность события, заключается основное преимущество количественных методов. С одной стороны, численная (количественная) характеристика преступления формируется на основе непосредственно воспринимаемой следователем следовой картины и обстановки преступления. С другой стороны, число способно выражать более глубоко лежащую сторону явления, то есть служить опосредующим звеном, позволяющим осуществить восприятие ненаблюдаемого в текущий момент компонента преступления.
В связи с развитием информационных технологий последнее направление становится особенно перспективным. Так, В.Ю. Толстолуцкий предлагает повысить эффективность наглядно-образного моделирования путем применения в следственной деятельности компьютерных программ, позволяющих создавать версии по субъекту преступления, имеющие количественные характеристики [7, 63].
Попытки применить количественные методы для выявления зависимости между элементами криминалистической характеристики предпринимались в криминалистике и ранее. Так, определить количественные связи между непосредственной следовой картиной убийства и признаками преступника одним из первых попытался Л.Г.Видонов, который обобщил данные многолетней следственной практики. Проанализировав «вручную» большое количество уголовных дел, Л.Г.Видонов предложил рекомендации, основанные на взаимосвязи между элементами криминалистической характеристикой убийств, позволяющие выдвигать версии о субъекте преступлений. Однако данные ре-
комендации не лишены отдельных противоречий [2, 17].
В настоящее время обеспечивать хранение и компьютерную обработку сведений, составляющих криминалистическую характеристику преступлений, стало возможным при внедрении в следственную деятельность информационных технологий. Компьютерная программа «Форвер» [8, 306-315; 9, 65-78], созданная под руководством В.Ю.Толстолуцкого сотрудниками Нижегородского государственного университета им. Н. И.Лобачевского и Следственного управления Следственного комитета по Нижегородской области, позволяет получить версии и их вероятность по субъекту преступления за короткое время. Основу программы «Форвер» составляет электронная база данных раскрытых ранее уголовных дел, в которой учтены корреляционные связи признаков преступлений. Таким образом, в основе компьютерной программы заложена криминалистическая характеристика преступлений и выполнено главное требование, предъявляемое к ней со стороны ученых-криминалистов: системность и взаимозависимость ее элементов. Программа предлагает заполнить следователю максимальное количество полей по описанию обстановки совершения преступления и признаков жертвы (место и время совершения преступления, способ убийства, возраст, пол, иные признаки жертвы). Версии, предлагаемые программой, касаются вероятностного портрета преступника, причем, предлагается полный перебор версий с указанием вероятности каждой из них.
Оценивая описанную выше программу и лежащий в ее основе подход, полагаем, что полученный в результате применения статистических методов «вероятностный портрет» следует отличать, во-первых, от наглядно-образной «мысленной модели» предполагаемого преступника, во-вторых, от «вероятного
портрета» преступника, в котором термин «вероятный» по содержанию является синонимом «предполагаемый» или «возможный», то есть по своему смыслу не относящийся к теории вероятностей.
Термин «поисковый портрет» предлагаем использовать как обобщенное понятие, включающее в себя вероятностный портрет, мысленную модель преступника, вероятный или предполагаемый портрет. Общим признаком указанных поисковых портретов является то, что они помогают сузить круг подозреваемых, указывая те признаки, которыми обладает преступник. Мы видим преимущества «вероятностного портрета» по отношению к другим поисковым портретам в том, что он создается научными методами на основе корреляционных связей между элементами состава преступления, которые рассчитываются компьютерной программой.
Развитие научно-технического прогресса не только не отменяет методологию науки, но и повышает необходимость обращаться к традиционной теории познания. Криминалистическая методология - это рецепция философского знания, доказавшего свою научную состоятельность. Согласно традиционным положениям гносеологии не следует смешивать понятия, различные по своей природе и значению. Конструктивно оценивая представленную выше компьютерную программу, можно сделать вывод, что использованная в ней методология корректно разводит содержание рассмотренных в статье понятий, не позволяя им подменять друг друга.
Использование программных средств в следственном познании требует добиться большей строгости в
208
РАЗГРАНИЧЕНИЕ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИХ ПОНЯТИЙ
Большакова В.Н.
понятийном аппарате криминалистики. В свою очередь, разграничение криминалистических понятий является необходимым условием внедрения компьютерных технологий в следственную деятельность.
С точки зрения внедрения информационных технологий в практику расследования отметим, что практическая деятельность становится более эффективной при взаимосвязи чувственного и рационального познания, так как чувственное восприятие и представление нагружены и усилены рациональными, логическими формами, а рациональный уровень сопровождается чувственным восприятием. Так, осмотр места происшествия осуществляется следователем, который дает ответ на запрос программы, используя чувственное восприятие обстановки совершения преступления.
Компьютерная программа, используя статистические методы, предлагает набор версий, которые выбрать и проверить может только следователь. Рассмотренные в данной статье разграничения понятий «модель преступлений», «криминалистическая характеристика
преступлений», а также отграничение понятия «вероятностный портрет преступника» от других поисковых портретов необходимы в целях создания компьютерных технологий, в которых за каждым из понятий закреплено свое место. Такой подход обеспечивает теоретическую основу разработок компьютерных программ в этой части криминалистической методики.
Список литературы:
1. Берзинь О.А. Криминалистические подходы к моделированию преступной деятельности/ Журнал Высшей школы экономики, 2011, №4, с.133-143
2. Большакова В.Н. Использование криминалистической характеристики в раскрытии и расследовании преступлений (убийств)/ Вестник Волжской государственной академии водного транспорта. Выпуск 32. -Н. Новгород: Изд-во ФБОУ ВПО «ВГАВТ», 2012, 224 с.
3. Волчецкая Т.С. Современные проблемы моделирования в криминалистике и следственной практике: Учебное пособие/ Калинингр.ун-т - Калининград, 1997.
- 95 с.
4. Густов Г. А. Моделирование в работе следователя. Л., 1980, 176 с.
5. Криминалистика : учебник / под ред. Н.П. Яблокова.
- 4-е изд., перераб. и доп. - М. : Норма : Инфра-М, 2010, 752 с.
6. Криминалистика: информационные технологии доказывания. Учебник для вузов/ Под редакцией В.Я. Колдина. М.: Зерцало-М, 2007. - 752 с.
7. Толстолуцкий В.Ю. Криминалистическая информатика: Монография. Ижевск: Детектив-информ, 2003. 213 с.
8. Толстолуцкий В.Ю. Криминалистическая характеристика - система признаков и набранная по ним электронная база уголовных дел // Проблемы качества юридического образования в современной России: материалы Международной научно-практической конференции (Нижний Новгород, 25 ноября 2011 г.). - Нижний Новгород: Изд-во Нижегор. гос. ун-та, 2011. - С. 306-315
9. Толстолуцкий В.Ю. Криминалистическая технология раскрытия убийств. Сб.тр.научно-прак.конф. Перспективы развития и проблемы процессуальной деятельности государственных органов, обеспечивающих в пределах своих полномочий исполнение законодательства Российской Федерации об уголовном судопроизводстве. Н. Новгород: Изд.1 Приволжской транспортной прокуратуры. 2011. С.65-78
10. Лозовский Д.Н. К дискуссии о соотношении категорий «метод» и «методология» в криминалистике // Социально-политические науки. - 2012. - №4.
Рецензия
На статью «Разграничение криминалистических понятий: модель преступления, поисковый портрет преступника, криминалистическая характеристика преступлений» Большаковой В.Н. - аспиранта кафедры уголовно-правовых дисциплин ФБОУ ВПО «Волжская государственная академия водного транспорта»
Тема публикации актуальна и определена необходимостью совершенствования понятийного языка криминалистики в условиях появления новых терминов, выработанных в области информационных технологий. Изложенный текст полностью оригинален. Впервые проводится уточнение понятий: модели, поискового портрета преступника и криминалистической характеристики преступлений. Это позволяет автору сделать вывод о самостоятельности каждого из рассмотренных криминалистических понятий. Кроме того, автор впервые предлагает выделить в родовом понятии поискового портрета преступника три вида: вероятностный портрет, мысленная модель преступника, вероятный (предполагаемый) портрет. Показывается содержательное различие выделенных видов и преимущества «вероятностного портрета» перед другими поисковыми портретами.
Авторские предложения имеют существенное значение для общей теории криминалистики, поскольку обеспечивают теоретическую базу для внедрения информационных технологий в деятельность по выявлению, раскрытию и расследованию преступлений.
Научный руководитель
Профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин ФБОУ ВПО «ВГАВТ» д.м.н. В.Ю.Толстолуцкий
209
