CC BY
1
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2022. № 1. С. 63-78
УДК 130.2
Научная статья
ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ
РАЗГОВОР ЮМОРИСТА С УЧЕНЫМ. КЕРКЕГОР ЧИТАЕТ БАУРА
Д.А. Лунгина, Н.В. Фаустова*
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, 119991,
Ленинские горы, МГУ, учебно-научный корпус «Шуваловский», г. Москва,
Россия
Аннотация. В статье предметно исследуется ответ С. Керкегора на труд Ф.К. Баура «Христианское в платонизме, или Сократ и Христос» (1837). Выпускник теологического факультета Копенгагенского университета, получивший подготовку в области библеистики и готовящий диссертацию об историческом развитии понятия иронии, Керкегор впервые ставится перед необходимостью оценить научный подход к Новому Завету. Ему предстоит отреагировать не только на принципы исторической критики Священного Писания. Он должен принять вызов от самой идеи историчности божественного, сложившейся под влиянием гегелевской концепции впадания духа во время. Научное исследование о влиянии сократовской иронии на христианство перерастает у Керкегора в размышления о границах научного подхода к религии.
Ключевые слова: Тюбингенская школа экзегетики, историческая относительность Священного Писания, библейский нарратив как сообщение, сократовская ирония, юмор как последняя стадия перед религиозной верой
Благодарности/Финансирование
Исследование выполнено при поддержке Междисциплинарной научно-образовательной школы Московского университета «Сохранение мирового культурно-исторического наследия».
* © Д.А. Лунгина, Н.В. Фаустова, 2022
Original article
PHILOSOPHY OF CULTURE
CONVERSATION OF A HUMORIST WITH
A SCHOLAR. KIERKEGAARD'S PERUSAL OF BAUR
D.A. Loungina, N.V. Faustova
Lomonosov Moscow State University, Leninskie Gory, Moscow, Teaching and Scientific Building "Shuvalovsky", 119991, Russia
Abstract. The article examines in detail S0ren Kierkegaard's response to F.C. Baur's "Das Christliche des Platonismus, oder Sokrates und Christus" (1837). Kierkegaard, a Faculty of Theology graduate, was trained in biblical studies before preparing his master's thesis on the historical development of the concept of irony. Thus, through Baur, he was faced with evaluating the scholarly approach to the New Testament. He was to respond not only to the principles of historical criticism of the Scriptures. He was to accept the challenge from the very idea of the historicity of the Divine, which was influenced by the Hegelian concept of the falling of the Spirit into time. Kierkegaard's research of Socratic irony and its influence on Christian humor developed into his reflections on the limits of the scholarly approach to religion.
Keywords: Tübingen School of theology,historical relativity of the Scriptures, Biblical narrative as communication, Socratic irony, humor as last confinium before faith
Acknowledgments/Financial Support
The study was supported by the Interdisciplinary Scientific and Educational School of Moscow University "Preservation of the World Cultural and Historical Heritage".
Выпускник теологического факультета, Керкегор не мог пройти мимо открытий Тюбингенской школы уже в силу того, что зазор между верой и знанием был для университетского образования того времени свершившимся фактом. Будущих пастырей учили осмыслять мистический опыт богообщения. Наставляли их и в том, как облечь этот опыт в форму вероучительных и догматических истин и доходчиво преподнести их пастве. Рациональному обоснованию бытия Бога — научной теологии обучали параллельным потоком. Специалистам в этой области в Дании открывалась широкая дорога в философию, науку, государственное управление. (Заметим, что Керкегор, развивший в себе оба навыка1 и даже примиривший их на
1 Речь идет о керкегоровском разграничении правого и левого в авторской деятельности. К написанному от своего имени (или, по его выражению, «правой рукой») он причислял назидательные беседы (Opbyggelige Taler), комментирующие библейские стихи с минимальным отступлением от текстов Ветхого и Нового Заве-
почве литературы, писательства, был, скорее, исключением из правил. Скажем, его приятель гегельянец Петер Адольф Адлер — герой неопубликованной «Книги об Адлере», который, будучи не таким гибким, впал в болезненную одержимость на почве буквально понятого богооткровения, стал, по его мнению, жертвой трагической конфронтации умозрения и пастырской практики. Недуг обострила фанатичная приверженность Адлера спекулятивной теологии.)
Но энтузиастическое отношение к Гегелю разделяли многие датские теологи того времени. Обещанное Гегелем — через философию абсолютного духа, через современное право, нравственность и уважение к личности, через романтическое искусство — приближение Бога здесь и сейчас вселяло вдохновение и в его соотечественников. В секуляризации видели осуществление целей христианства, не церковь, а государство мыслилось как торжество исторической действительности Бога.
Дело оставалось за малым: добиться от Божьего Слова абсолютной прозрачности. А для этого — заручиться гарантиями надежных институций, что это слово прочитано правильно. Так старая библейская экзегетика трансформировалась в новую историческую дисциплину — источниковедение, а из культа фактичности рождались условия для возникновения исторической критики Библии. Что Священное Писание — проблема науки уже потому, что оно являет Откровение не прямо, а в письменно зафиксированном свидетельстве, было очевидно еще в XVIII в. Из презумпции, что Ветхий и Новый Заветы написаны разумными людьми, вытекало, что ошибаться свойственно и пророкам, и апостолам. Но теперь из возможности неправильного прочтения Слова Божия следовало не немедленное исправление ошибки, а дискредитация богодухновен-ности как таковой.
Предпосылки для этого складывались еще во времена ученичества Гегеля (так называемая старая Тюбингенская школа) и даже раньше, когда библеистика в лице И.Д. Михаэлиса (1717-1791), И.З. Землера (1725-1791), Г.Э. Лессинга (1729-1781) и др. вошла в университетскую программу. На этих авторах воспитывался и Керкегор. Из трудов Иоганна Заломо Землера (см.: [1, 286-287]), который одним из первых обосновал статус теологии как науки, то есть системы утверждений, условием истинности которых служит их постоянная перепроверка, Керкегор вынес урок, что теология и личный опыт богообщения должны практиковаться раздельно, как
тов. К «написанному левой рукой» — произведения, подчиненные принципу непрямого сообщения (в том числе свободные художественные вариации на библейские темы, как, например, «Страх и трепет», «Повторение» и др.) и предназначенные к публикации под псевдонимом.
левое и правое. Из творческой переработки статьи Лессинга «О доказательстве духа и силы» [2, 80-83], в которой из Лейбницевой дихотомии истин факта и истин разума выводилось, что случайное историческое событие не доказывает его логическую необходимость, Керкегор добыл исходные тезисы «Философских крох» о парадоксальной обусловленности вечных истин тем, как они субъективно переживаются в истории.
Следующее поколение — поколение Фр. Шлейермахера — продолжилось в его учениках, оказавших на Керкегора непосредственное влияние. Из лекций своего университетского наставника Хенрика Николая Клаусена (1793-1877) он затвердил принцип исторической относительности любого смысла, выносимого читателем из текста. Понимание — это диалог двух эпох: породившей эти смыслы и создавшей условия для их восприятия. Это предопределило керкегоровскую трактовку библейского нарратива как сообщения, предполагающего внутреннее членение и включающего не только отправителя (Meddeler), но и адресата (Modtager) (подробней см.: [3, 168-169]). Отныне читатель (Lsser) и ученик (Discipel) — постоянные концептуальные фигуры его размышлений.
Другому ученому, Вильгельму Мартину Леберехту де Ветте (1780-1849), Керкегор также был обязан многим — начать хотя бы с того, что вся его собственная библейская экзегетика основывалась на трудах последнего2.
Повлияла на него и работа «Историко-критическое введение в канонические и апокрифические книги Ветхого Завета» [4]. Кер-кегоровская многоуровневая система сообщения (подробней см.: [3, 168-170; 5, 34-49]), в которой кроме первого действующего в тексте интерпретатора — «редактора», второго — «компилятора» («издателя», или посредника между «автором» и читателем) участвуют еще двое рассказчиков, отражающих фокус сознания передающего сообщение, — локуторы внутритекстовой и интертекстовой, во многом перекликалась с исследованием Пятикнижия. В библейском сказании де Ветте выделял несколько источников, или авторских голосов — «анналиста» (der annalistische Erzähler), «теократического рассказчика» (der theokratische Erzähler) и объединившего их речения «пророка» (der prophetische Erzähler). Можно провести параллель и между керкегоровской концепцией псевдонимов-марионеток (то есть исполняющих чужую волю скрипторов; подробней см.: [6; 7]) и де
2 Кроме классического «Историко-критического введения в книги Ветхого Завета» Керкегор часто ссылался на «Учение христианской догматики в ее историческом развитии» (в датск. пер. [8]), «Христианское учение об этике» [9] и сочинение «О религии, ее сущности, формах проявления и влиянии на жизнь» [10].
веттевской идеей «коллективных имен», являющихся не авторами в собственном смысле слова, а, скорее, символическими фигурами, к которым восходят книги, приписываемые Давиду, Соломону, Моисею и Исайе. Эти штудии давали Керкегору повод убедиться, что новозаветный нарратив устроен еще более сложным образом и так же не поддается прямолинейной интерпретации. Благая Весть не просто лишена единства, ее разрозненность имеет внутренний источник. Именно у де Ветте Керкегор находил подтверждение вдохновляющей его идее о собственно религиозном, а не историческом ядре Нового Завета, о которое разбиваются попытки критического прочтения слов Иисуса, поскольку с точки зрения нарраторов Он олицетворял сверхъестественную силу и был предметом веры, а не историческим персонажем.
Знакомство Керкегора с новой Тюбингенской школой3 произошло на почве, которая уже была подготовлена Просвещением, призывавшим критически различать теологию и проповедь. Керкегор — будущий пастор (1830-1840), он учился у Клаусена и других педагогов преподносить религиозные истины в морально-назидательном клю-че4 — современность требовала, чтобы авторитет Священного Писания не диссонировал с самоочевидными законами нравственности, а библейское учение не противоречило общим законам мысли и голосу совести; адептом такого понимания он изберет асессора Вильхельма из «Или-Или». Но в то же время Керкегор — теолог, сдавший экзамен по библеистике и готовящий магистерскую диссертацию, он должен был показать, что ориентируется в новейших научных течениях. Прежде чем в 1837 г. он погрузится в труды Фердинанда Кристиана Баура и примется за конспектирование работы «Христианское в платонизме, или Сократ и Христос», намечая опорные тезисы будущей диссертации «О понятии иронии, с постоянной отсылкой к Сократу», он должен будет еще раз мысленно воспроизвести современные подходы к Новому Завету, от которых позднее ему придется отталкиваться. Перечислим главное: христианство явилось не как что-то готовое, а представляет собой длительно становящееся учение, выросшее из иудейской почвы; почва эта была неоднородна — Благую весть проповедовали как члены коренной иерусалимской общины, говорившие
3 Выносим за рамки статьи учеников и последователей Баура (в том числе и датских, как, например, Андреас Фредерик Бек (1816-1861) — официальный оппонент Керкегора на защите), а также Давида Штрауса, от которого Баур дистанцировался после выхода «Жизни Иисуса». Керкегоровскую рецепцию Штрауса нужно осмыслять отдельно.
4 Ср. частое обращение Керкегора к работам Клаусена «Католицизм и протестантизм: их церковное устройство, учение и обряд» [11], «Герменевтика Нового Завета» [12] и др.
по-арамейски, так и спорящие с ними эллинизированные представители диаспоры. Согласно Бауру, в аресте первомученика Стефана, засвидетельствованного в Деяниях, нашел отражение конфликт между сторонниками апостола Павла из диаспоры, воодушевленными вселенским, универсальным характером христианского благовестия, и начальным направлением, возглавляемым апостолами Петром, Иоанном и Иаковом. Итогом противоборства двух течений, то есть двух путей понимания спасения — через оправдание делами Закона и через веру в распятого и воскресшего Христа, стало их «снятие» в смягченных вероучительных формулировках позднего времени. Так, «петринизм» и «паулинизм» примирились в единой кафолической церкви — институте, подкрепленном римским универсализмом и вобравшим дисциплинированность иудеев в их подчинении Закону, эллинскую умозрительность и общий для всей античной мысли культ познания как пути к спасению.
Исходным был для Керкегора и тот научный факт, что Новый Завет не передает речения Иисуса буквально. Оставляя в стороне его отношение к подходу Баура (и выводу, что в основе Евангелий лежит не дошедший до нас первоисточник), подчеркнем позицию писателя: Бог присутствует в своем слове двояко — прямо и косвенно. Поскольку текст Нового завета записан не на том языке, на котором говорил Иисус, он с самого начала является переводом, или перетолкованием. Речения Иисуса многократно опосредованы носителями Его слова — учениками «из первых» и «из вторых рук». А это значит, что Новый Завет — сообщение, которое не только услышано и подхвачено, но и продолжено говорящими и пишущими (ср. важное различение апостольского слова, действующего как приказание, и писательской речи безавторитетного «гения», такой обязательности не имеющей [13, 181-190]). Хотя Живое Слово прямое и требует лишь одного — послушания, оно тем не менее становится командой в сложной герменевтической процедуре, требующей отдельного исследования. Отметим только общепризнанное: керкегоровская стратегия непрямой коммуникации, включающая использование Священного Писания как литературного источника: свободное цитирование, аллюзии, парафразы и переписывание библейского нарратива, стала складываться в ранние, университетские годы, когда он впервые в 1838 г. выступил как писатель (см. [14], [15], [16], [17]).
Слово — действие и, соответственно, слово ироническое, нацеленное на непрямоту и движущее речевым поведением Сократа, стало главной темой керкегоровской диссертации 1841 г. В число авторов, у которых он искал поддержки в своих догадках, вошел и Ф.К. Баур (1792-1860) — к тому времени глава Тюбингенской школы,
фигурировавший в списке обязательного чтения для магистран-тов5. Керкегора не могло не привлекать, что Баур, как тогда и он сам, мыслит в русле гегелевской историософии и в целом разделяет гегелевскую трактовку исторической судьбы Сократа: утверждая новый принцип, герой с необходимостью оказывается разрушителем принципов уже существующих. За это его карают. Но ценой его смерти утверждается новая действительность: «Великий человек хочет быть виновным и принимает на себя великую коллизию, — говорил Гегель в связи с казнью Сократа. — Так Христос пожертвовал своей индивидуальностью, но созданное им дело осталось» [18, 82]. Точно ли историческое — та самая платформа, на которой можно сопоставить Христа и Сократа, да и можно ли рассматривать смерть Иисуса под историческим углом зрения, было тогда для Керкегора вопросом открытым. Не прояснена была и связь между иронией и юмором. Однако в том, что в смехе есть что-то от вознесения — эти экстатические проявления самоуглубленности способны одним махом подвесить «все действительное», а человек уходом в себя колоссально от него отрешится, Керкегор был уверен уже давно.
Кроме труда о христианских элементах в платонизме он приобрел «Христианский гносис, или Христианскую философию религии в ее историческом развитии» [20] и «Христианское учение о примирении» [21]. Как свидетельствуют Записки (Рар1гег) и подтверждает Аукционный каталог библиотеки [А8КВ6], видел он и публикации Баура в немецкой периодике 1834-1839 гг., перепечатанные Клаусе-ном в «Бюллетене зарубежной литературы по теологии»7. Но если о «Христианском гносисе» нет никаких упоминаний ни в опубликованных работах, ни в черновиках, ни в записных книжках, а «Учение о примирении» цитируется лишь однажды (в записи КК:6 [22, 18, 360],
5 Краткая биографическая справка [19, 24]: Баур родился 21 июня 1792 г. в пригороде Штутгарта в семье протестантского министра культурного наследия Швабии. Осваивал латынь, греческий и иврит в евангелической семинарии в Блаубойрене, округ Вюртемберг (1805-1809) и Маульбронне (1809-1811). С 1811 по 1814 г. изучал философию и теологию в Тюбингенском университете. После трех лет деревенской приходской практики Баур стал профессором в Блаубойрене (1817). В 1826 г. получил должность на факультете евангелической теологии Тюбингенского университета, где преподавал вплоть до своей смерти 2 декабря 1860 г.
6 ASKB (Auktionprotokol over S0ren Kierkegaards Bogsamling) — сокращенное название Аукционного каталога библиотеки Керкегора, содержащего описание более двух тысяч томов, выставленных на продажу и частично ушедших с молотка после смерти владельца. Этот ценный источник позволяет составить впечатление о философских, литературных и богословских предпочтениях писателя. Подробней о библиотеке Керкегора см.: [24].
7 Все фактические сведения и часть комментариев мы заимствуем из статьи Дэвида Поссена [19]. Там же [p. 37-38] см. полную библиографию по теме.
датированной 1838 г.8), то интерпретацию «Христианского в платонизме» можно считать краеугольным камнем не только диссертации, но и позднейших суждений Керкегора о библеистике как науке.
Знакомство с книгой началось с незначительной заминки: давно интересуясь исторической судьбой сократовской иронии, он решил сверить свои предположения с Бауром, поскольку фрагмент из книги как раз тогда издали в датском переводе (см. [23]). Но нужного раздела там, увы, не оказалось, и Керкегор отметил это препятствие:
«На с. 485-534 3-ей книжки "Бюллетеня зарубежной литературы по теологии" Клаусена и Хохленберга есть выдержка из [книги] Баура о хр<истиан>ском в платонизме, напрямую выводящей на мои исследования иронии и юмора; об этом особенно должно говориться в той части, которая туда не вошла, ведь одна из задач книги — развитие понятия "иронии". (Поскольку я не все смог прочитать, пока не понимаю, до какой степени Баур отдает себе отчет, что юмористическое НитопзИзке) — это хр<истианская> противоположность иронии). В его аналогии между Хр<исто>м и Сократом на с. 529 много толкового. "Коль скоро божественное в язычестве целиком принадлежит субъективному представлению и потому всегда имеет предпосылкой и основанием ч<еловече>ское, — а потому ч<еловече>ская субъективность божественного (Guddom-ше%е8 тзк%е БиЬ'екЙУЙе!:) и составляет величайшее достояние язычества, даже такая выдающаяся личность, как Сократ, там трактуется лишь с ч<еловече>ской точки зрения"» [DD:75; 22, 17, 245-246].
Восстановим контекст цитаты: здесь объясняется природа различия, а точнее, «вечно непреодолимой пропасти» [25, 152] между языческими и христианскими категориями. Признаком будущей коллизии служит для Баура уже то, что Платон нигде не называет Сократа воплощением бога. Да, человек задумавшийся может объяснить свою захваченность вхождением в него божества, ведущего, как мысль, собственную работу. И Сократ, безусловно, послужил мостом к позднеантичному гностицизму и открыл дорогу христианству. Однако между его демоном и тем, о ком пишет апостол Павел в Послании
8 То есть до начала работы над диссертацией. Запись представляет собой два практически дословно переведенных абзаца из «Христианского гносиса», где идет речь об Иоанне Скоте Эриугене. По мнению Поссена, Керкегора заинтересовала трактовка Эриугены как фигуры, через которую христианство соприкоснулось с язычеством. Выписывает он себе и бауровское предостережение современным историкам философии, считающим Эриугену всецело христианским мыслителем. По Бауру, Эриугена «в некотором смысле пока еще стоит между платонизмом и христианством» и потому прекрасно иллюстрирует, чем может стать сократовская ирония, когда выруливает в свою «христианскую противоположность» (цит. по: [19, 28]).
к Галатам: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2:20), существует бесконечное различие, так как с Христом божественное вошло не в индивида, а в целое человечество.
Так мост или пропасть? Второе препятствие для Керкегора создали правила академического письма, требующие не только ссылок на труды предшественников, но и развернутых отзывов — для пополнения общего вклада в науку.
Для этого он проштудировал «Христианское в платонизме» от корки до корки. Несколько раз подкрепив свои мысли о Сократе прямыми ссылками на Баура (из десяти таких случаев выделим «прекрасные наблюдения», что в «Пире» Сократ не случайно выбран олицетворяем единства комического и трагического [22, 1, 113], а в «Федоне» — глашатаем размышлений о бессмертии в [22, 1, 122, 128-129]; безусловно согласен будущий магистр и с тем, что платоновское изображение Сократа адекватнее ксенофонтовского [22, 1, 75-77]), Керкегор, наконец, доходит до места, где от него ожидают вердикта. Вместо этого он выдавливает, что параллель между Христом и Сократом кажется ему «лишенной изящества», "шк)0ппе" [22, 1, 113].
Не одному Керкегору (см., например: [26, 198сл.]) бросилась в глаза ущербность композиции книги, чьим финалом вместо ожидаемого подтверждения исходного тезиса о родстве христианства и платонизма стало десятистраничное апологетическое описание превосходства первого над вторым. Вдвойне уязвимой позицию Баура делала его собственная критика в адрес Константина Акерманна (1799-1877), двумя годами раньше издавшего «Христианские черты в Платоне и платоновской философии» [27] и так же превозносящего религию, за что Баур назвал его гипотезу «неудостоверяемой». Но и его труд завершался в том же русле. Главная тема первых 115 страниц — «Ни одной из философских систем древнего мира не присущ религиозный характер в такой степени, как платонизму» [25, 83], — переходила в апологию Платона, который, рассматривая свое учение как версию спасения, в лице Сократа изобразил максимум, которого «вообще кто-либо мог достичь в отсутствие воплощенного Бога». Платону помешало лишь то, что «не произошло еще живого соединения божественного и человеческого» [25, 153], иначе говоря, тот факт, что Бог стал человеком в Христе, а не в Сократе.
Для левой критики, настроенной еще более радикально, чем Баур, этот аргумент был верхом ненаучности. Камнем преткновения для Керкегора стала, наоборот, его научность. По Бауру, «наука не может отказаться от своего права давать христианству трактовку, связанную с его историческими истоками, вместо того чтобы считать его изолированным и от всего оторванным явлением, вызванным к жизни благодаря лишь какому-то чуду, а потому соотносящимся со
своим историческим контекстом только в негативном смысле. Даже абсолют должен стоять в сравнительном соотношении [Relativen Verhältnis] с тем, от чего он бесконечно отличен» [25, 1].
И следовательно, продолжим аргументацию Баура, иметь право диктовать, что подлежит сравнению, тем вещам, чья принадлежность к единому целому им заранее доказана. Что это целое существует в действительности, подтверждено величием мировой истории и правотой философа, учившего, что Христос — это судьба человечества, а познание Бога — главное достоинство. И не только этим. В данном случае это целое утверждается самим характером грандиозного предприятия, к которому принадлежит Баур и которое называется европейской наукой. Ведь она не только устанавливает правила логических операций, которые производят ученые, и отвечает за гомогенность объектов, которые подлежат сравнению. Наука выносит решение о самой действительности.
Подчиняется ли ее законам божественность Иисуса? Косвенный ответ на этот вопрос можно отыскать уже в Тезисе I керкегоровской диссертации, гласящем: «Similitudo Christum inter et Socratem in dissimilitudine pracipue est posita», «Сходство между Христом и Сократом заключается именно в их несхожести» [22, 1, 65] и явно обыгрывающем гегельянскую сентенцию Баура: «Даже абсолют должен стоять в сравнительном соотношении с тем, от чего он бесконечно отличен».
Высказанное в лоб и оттого ставшее проходным у Карла Маркса: «Нам кажется, что сравнение Сократа с Христом доказывает... что между Сократом и Христом не обнаруживается никакой аналогии» [26, 198], — этот вердикт станет частью умонастроения, которое позднее позволит автору отбросить религию за ненадобностью. Керкегоровский комментарий к Тезису I [22, 1, 76], в свою очередь, намекнет на будущие взаимоотношения писателя и с религией, и с наукой. Но это тоже станет ясно потом, а пока, отставляя величавую латынь, он признается на родном языке: «.во мне постоянно сидит слабое, едва ощутимое астматическое сомнение, и состоит оно в том, что сходство между ними заключается в их несхожести, а аналогия возможна лишь постольку, поскольку между ними есть противоречие» [22, 1, 76n].
Хотя мы не уверены, что правильно поняли это место и под "asthmatisk Tvivl" имеется в виду просто «чахоточное»9, пассаж указывает на то, что тут по-любому говорят не слова, а физиологические реакции речевого аппарата. Почему испытывающему сомнение не хватает воздуха? Ему душно от груза навалившейся на него громад-
9 Следуя редакторским толкованиям: 'asthmatisk' (sp0gende) — (шутл.) 'trangbrystet' (дышащий стесненно), 'svag' (слабый, чахлый) [22, K1, 33].
ности задания, коль скоро сходство несоизмеримого все-таки не с неба упало, а установлено, "est posita", самой эпохой? Или он задавлен авторитетом традиции, стоящей за Тюбингенской школой? А может, комментируя торжественный латинский тезис, диссертант давится от смеха?
Толкование Дэвида Поссена подталкивает именно к такому прочтению: стесненный рамками академической речи и лишь остроумничающий внутри предлагаемых обстоятельств, Керкегор прибегает к пародийному обыгрыванию тезиса Баура [19, 29-30]10, доводя его до абсурда. Бессмыслица на первый взгляд («установленным доказательством их сходства служит его опровержение»), она на самом деле вызов тем, кто продолжает мыслить Христа и Сократа внутри положенного наукой единства противоположностей. И если в рамках текста диссертации ее и правда можно интерпретировать как пародию, целящую в мишень — Тюбингенскую школу библеистики, то за его рамками, то есть с учетом записи 1837 г. и более поздних свидетельств интереса писателя к комическому11, в ней слышится, скорей, сдавленный смешок. Так не нашедшее выхода остроумие рисует в своем воображении, как взрываются дутые конструкции, лопнувшие от его укола (кстати, «Вилка» — домашнее прозвище Керкегора).
Как все его поколение, убежденный в том, что предназначение мысли — изменить мир, он будет «переписывать» христианство12,
10 Трактовка Дэвида Поссена — новая по сравнению с той, что закрепилась в комментаторской литературе начиная с классической работы Йенса Химмельструпа ([28, 219-233]; см. также [29, 210; 30, 110; 31, 188]). Общее место последней — Керкегор идейно порвал с Бауром и научной традицией уже в диссертации 1841 г., с тем чтобы в дальнейшем всегда настаивать на бесконечном различии между сократическими и христианскими категориями (как, например, в «Философских крохах», «Заключительном ненаучном послесловии», «Болезни к смерти»). В контексте диссертации оценка Керкегора действительно кажется упреком Бауру в том, что он игнорирует пропасть между язычеством и христианством. Но Поссен предлагает присмотреться не к идейному содержанию, а к квазинаучной форме этой критики и как к примеру стратегии, которую писателю еще предстоит разработать. Мы придерживаемся того же мнения: пародия — не частный, а основной коммуникативный прием керкегоровского рассуждения, «обманом втягивающий в истинное» [22, 16, 35]. И если принять во внимание, что Керкегор осмысляет христианство не концептуально, а прагматически, посредством речевых интонационных единиц, а его сообщение сформулировано не как отвлеченная мысль, а как высказывание, цель которого — воздействие на слушающего, в этой перспективе его оценка Баура приобретает новый смысл.
11 См.: [32, 537]: «Есть три экзистенциальные сферы: эстетическая, этическая, религиозная. К каждой из них примыкает и соответствующая confinium: ирония есть confinium между эстетической и этической сферами, тогда как юмор есть confinium между этической и религиозной сферами».
12 См. характеристику «Философских крох» в разделе «Взгляд на некоторые примеры в современной датской литературе» из «Заключительного ненаучного
помогая повторному высвобождению его энергии. Ведь от произведенного взрыва когда-то уже были отброшены в разные стороны земля и небо, чтобы, подобно перекрестку, снова сойтись вместе в точке, с которой началось их расхождение. В «Философских крохах» гегельянскому единству всего человечества во Христе Керкегор противопоставит собственный источник историзма вечных истин, состоящий не в науке, а в субъективности. И будет доказывать, что вечная истина вошла во время и закрепилась там лишь потому, что Иисус встретил в учениках такую же жаждущую личного спасения индивидуальность, как и Он Сам.
Но этим Бог обнаружит свою несоразмерность не только с миром, но и с каждым по отдельности. Несоизмеримость не логическую, а внутреннюю, экзистенциальную13 — подтверждаемую, впрочем, ходом мировой истории. Так место иронии — сократовского ответа смерти займет, по Керкегору, новая категория — юмор. Если божественное удерживалось в Сократе посредством иронического иносказания, то новому человеку Бог и он сам, вечное и временное, безгрешное и падшее, бессмертное и конечное будут казаться настолько несоразмерными друг другу, что останется лишь шутить на эту тему. Из позднейшего: «Еврей после смерти попадает на небо и, повстречав там Бога, рассказывает Ему анекдот про Холокост. Однако вместо того, чтобы вместе посмеяться, Бог спрашивает: А где был Я? Там Тебя не было, — отвечает Ему еврей».
«Юмор — это последняя стадия экзистенциального внутреннего, предшествующая вере» (последняя стадия экзистенциального самоуглубления на пути к вере) [32, 316; испр. по: 22, 7, 265]). Так, по его мнению, начинается встреча человека с Тем, в схожесть с которым ему предложили поверить.
послесловия»: трактат — результат «изобретательной дерзости (которая попросту выдумывает (digter) христианство)» [32, 298].
13 Несоразмерность, которая должна быть преодолена. Близость между Иисусом и Сократом существует, и она состоит в учительстве, искусстве убеждать, майевтике. Ср. «Понятие страха»: «Грех, собственно говоря, не имеет отношения к науке. Грех — это предмет проповеди, когда именно тот человек обращается к именно этому и именно в таком качестве (hvor den Enkelte taler som den Enkelte til den Enkelte). Сегодня, когда научное самоослепление оглупило иереев до состояния профессиональных начетчиков, они в своем служении науке не считают проповедование достойным занятием. Что ж удивляться, если и проповедь теперь относят к низшим жанрам. Меж тем проповедовать — сложнейшее из всех искусств, и именно его и возносил Сократ как искусство общения друг с другом... За что Сократ упрекал софистов, когда проводил различие между умением вещать, но не умением общаться, — так это за то, что они могли говорить сколько угодно о чем угодно, но не могли главного — чтобы сказанное было усвоено. А ведь в том, как превратить чужое в свое, и состоит секрет общения» (пер. Д.А. Лунгиной [22, 4, 323]).
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. MüllerM. Kierkegaard and Eighteenth- and Nineteenth-Century Biblical scholarship: A case of incongruity // Kierkegaard and the Bible. T. II. The New Testament. L.; N.Y.: Routledge, 2010. P. 285-327.
2. Lessing G.E. Über den Beweis des Geistes und der Kraft // Gotthold Epfraim Lessings Sämmtliche Schriften, I-XXXII. B.: Vossischen Buchhandlung, 1825-38. B. 5. S. 75-85.
3. Лунгина Д.А. Прагматические аспекты учения С. Керкегора (на примере трактата «Понятие страха») // Вопросы философии. 2021. № 8. C. 166-176.
4. Wette W.M.L. de. Lehrbuch der historisch-kritischen Einleitung in die kanonischen und apokryphischen Bücher des Alten Testaments. B.: Reimer, 1817. 356 s.
5. Фаустова Н.В. Система авторства в творчестве Кьеркегора и методология работы с ней // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2021. № 2. С. 34-49.
6. Thust M. Das Marionettentheater S0ren Kierkegaards // Zeitwende. 1925. N 11. S. 18-38.
7. Подорога В.А. Авраам в земле Мориа. Серен Киркегор // Подорога В.А. Выражение и смысл. М.: Ad Marginem,1995. С. 39-140.
8. Wette W.M.L. de. Lsrebog i den christelige Ssdelsre og sammes Historie, overs. af C.E. Scharling. Kj0benhavn: Schultz, 1835. 290 s.
9. Wette W.M.L. de. Christliche Sittenlehre. B. 1-4. B.: Reimer, 1819-1823.
10. Wette W.M.L. de. Ueber die Religion, ihr Wesen, ihr Erscheinungsformen und ihren Einfluß auf das Leben. B.: Reimer, 1827. 546 s.
11. Clausen H.N. Catholicismens og Protestantismens Kirkeforfatning, Lsre og Ritus. Kj0benhavn: Schultz, 1825. 303 s.
12. Clausen H.N. Det nye Testamentes Hermeneutik. Kj0benhavn: Schultz, 1840. 468
s.
13. Кьеркегор С. О различии между гением и апостолом // Кьеркегор С. Беседы и размышления. М.: РИПОЛ Классик, 2018. С. 181-190.
14. Kierkegaard and the Bible. T. II. The New Testament (Kierkegaard research: sources, reception and resources) / Ed. by J. Stewart, L.C. Barrett. L., N.Y.: Routledge, 2010. 352 p.
15. Polk T.H. The Biblical Kierkegaard: Reading by the rule of faith. Macon, Georgia: Mercer University Press, 1997. 232 p.
16. Pons J. Stealing a gift: Kierkegaard's pseudonyms and the Bible. N.Y.: Fordham University Press, 2004. 272 p.
17. Pyper H. The joy of Kierkegaard: Essays on Kierkegaard as a Biblical reader. Sheffield: Equinox, 2011. 168 p.
18. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии: В 3 кн. М.: Наука, 1994. Кн. 2.
432 с.
19. Possen D.D. F.C. Baur: On the similarity and dissimilarity between Jesus and Socrates // Kierkegaard and his German contemporaries - Theology / Ed. by Jon Stewart. L., N.Y.: Routledge, 2007. P. 23-38.
20. Baur F.C. Die christliche Gnosis oder die christliche Religionsphilosophie in ihrer geschichtlichen Entwiklung. Tübingen: C.F. Osiander, 1835 (ASKB 421). 762 s.
21. Baur F.C. Die christliche Lehre von der Versöhnung, in ihrer geschichtlichen Entwicklung von der ältesten Zeit bis auf die neueste. Tübingen: C.F. Osiander, 1838 (ASKB 423). 764 s.
22. S0ren Kierkegaards Skrifter (SKS). Udgivet af S0ren Kierkegaard Forskningscen-teret, ugd. af N.J. Cappel0rn et al. Bd. 1-28. K0benhavn: Gads Forlag, 1997-2013.
23. BaurF.C. Det Christelige i Platonismen, eller Sokrates og Christus: En religions-philosophisk Unders0gelse // Tidsskrift for udenlandsk theologisk Litteratur. 1837. H. 3. S. 485-534.
24. The Auction Catalogue of Kierkegaard's Library / Ed. by G. Schreiber, J. Stewart, K. Nun. Farnham: Ashgate, 2015. 200 p.
25. Baur F.C. Das Christliche des Platonismus, oder Sokrates und Christus. Tübingen: Ludwig Friedrich Fues, 1837. 154 s. (ASKB 422).
26. Маркс К. Тетради по истории эпикурейской, стоической и скептической философии [Тетрадь шестая] // Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.: Политиздат, 1956. С. 188-205.
27. Ackermann C. Das Christliche in Plato und in der platonischen Philosophie. Hamburg: F. Perthes, 1835. 353 s.
28. Himmelstrup J. S0ren Kierkegaards Opfattelse af Sokrates. En Studie i dansk Filosofis Historie. K0benhavn: Arnold Busck, 1924. 336 s.
29. Ziolkowski E. From Clouds to Corsair. Kierkegaard, Aristophanes, and the Problem of Socrates // International Kierkegaard Commentary. Vol. 2: The Concept of Irony. Macon, Georgia: Mercer University Press, 2001. P. 193-233.
30. Olesen T.Aa. Kierkegaard's Socratic hermeneutic in the concept of irony // International Kierkegaard Commentary. Vol. 2: The Concept of Irony. Macon, Georgia: Mercer University Press, 2001. P. 101- 122.
31. Kangas D. Conception and concept. The two logics of the Concept of Irony and the place of Socrates // S0ren Kierkegaard and the Word(s): Essays on hermeneutics and communication. Copenhagen: C.A. Reitzel, 2003. P. 180-191.
32. Кьеркегор С. Заключительное ненаучное послесловие к «Философским крохам». СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2005. 680 с.
REFERENCES
1. Müller M. Kierkegaard and Eighteenth- and Nineteenth-Century Biblical scholarship: A case of incongruity, in Kierkegaard and the Bible. T. II. The New Testament. L., N.Y.: Routledge, 2010. P. 285-327.
2. Lessing G.E. Über den Beweis des Geistes und der Kraft, in Gotthold Epfraim Lessings Sämmtliche Schriften, I-XXXII. B.: Vossischen Buchhandlung, 1825-38. B. 5. S. 75-85.
3. Loungina D.A. "Pragmaticheskie aspekty ucheniya S. Kerkegora (na primere trak-tata Ponyatie straha)" [Kierkegaard's pragmatic approaches in "The Concept of Anxiety"], Voprosy filosofii. 2021. N 8. P. 166-176. (in Russ.)
4. Wette WM.L. de. Lehrbuch der historisch-kritischen Einleitung in die kanonischen und apokryphischen Bücher des Alten Testaments. B.: Reimer, 1817. 356 s.
5. Faustova N.V. "Sistema avtorstva v tvorchestve Kerkegora i metodologiya raboty s nej" [The system of authorship in Kierkegaard's work and the methodology of working with it], Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 7. Filosofiya. 2021. N 2. P. 34-49. (in Russ.)
6. Thust M. Das Marionettentheater S0ren Kierkegaards. Zeitwende. 1925. N 11. S. 18-38.
7. Podoroga V.A. "Avraam v zemle Moria. S0ren Kierkegaard" [Abraham in the Land of Moriah. S0ren Kierkegaard], in Podoroga V.A. Vyrazhenie i smysl [Expression and Meaning]. M.: Ad Marginem,1995. S. 39-140. (in Russ.)
8. Wette W.M.L. de. Lsrebog i den christelige Ssdelsre og sammes Historie, overs. af C.E. Scharling. Kj0benhavn: Schultz, 1835. 290 s.
9. Wette W.M.L. de. Christliche Sittenlehre. B. 1-4. B.: Reimer, 1819-1823.
10. Wette W.M.L. de. Ueber die Religion, ihr Wesen, ihr Erscheinungsformen und ihren Einfluß auf das Leben. B.: Reimer, 1827. 546 s.
11. Clausen H.N. Catholicismens og Protestantismens Kirkeforfatning, Lsre og Ritus. Kj0benhavn: Schultz, 1825. 303 s.
12. Clausen H.N. Det nye Testamentes Hermeneutik. Kj0benhavn: Schultz, 1840.
468 s.
13. Kierkegaard S. "O razlichii mezhdu geniem i apostolom" [On The Difference Between a Genius and an Apostle], in Kierkegaard S. Besedy i razmyshleniya [Discourses and Reflexions]. M.: RIPOL Klassik, 2018. S. 181-190. (in Russ.)
14. Kierkegaard and the Bible. T. II. The New Testament (Kierkegaard research: sources, reception and resources) / Ed. by J. Stewart, L.C. Barrett. L., N.Y.: Routledge, 2010. 352 p.
15. Polk T.H. The Biblical Kierkegaard: Reading by the rule of faith. Macon, Georgia: Mercer University Press, 1997. 232 p.
16. Pons J. Stealing a gift: Kierkegaard's pseudonyms and the Bible. N.Y.: Fordham University Press, 2004. 272 p.
17. Pyper H. The joy of Kierkegaard: Essays on Kierkegaard as a Biblical reader. Sheffield: Equinox, 2011. 168 p.
18. Hegel G.W.F. Lekcii po istorii filosofii: V 3 kn. [History of Philosophy: in 3 Tomes] M.: Nauka, 1994.Tome 2. 432 s. (in Russ.)
19. Possen D.D. F.C. Baur: On the similarity and dissimilarity between Jesus and Socrates, in Kierkegaard and his German contemporaries - Theology / Ed. by Jon Stewart. L., N.Y.: Routledge, 2007. P. 23-38.
20. Baur F.C. Die christliche Gnosis oder die christliche Religionsphilosophie in ihrer geschichtlichen Entwiklung. Tübingen: C.F. Osiander, 1835 (ASKB 421). 762 s.
21. Baur F.C. Die christliche Lehre von der Versöhnung, in ihrer geschichtlichen Entwicklung von der ältesten Zeit bis auf die neueste. Tübingen: C.F. Osiander, 1838 (ASKB 423). 764 s.
22. S0ren Kierkegaards Skrifter (SKS). Udgivet af S0ren Kierkegaard Forskningscen-teret, ugd. af N.J. Cappel0rn et al. Bd. 1-28. K0benhavn: Gads Forlag, 1997-2013.
23. Baur F.C. "Det Christelige i Platonismen, eller Sokrates og Christus: En religi-onsphilosophisk Unders0gelse", Tidsskrift for udenlandsk theologisk Litteratur. 1837. H. 3. S. 485-534.
24. The Auction Catalogue of Kierkegaard's Library / Ed. by G. Schreiber, J. Stewart, K. Nun. Farnham: Ashgate, 2015. 200 p.
25. Baur F.C. Das Christliche des Platonismus, oder Sokrates und Christus. Tübingen: Ludwig Friedrich Fues, 1837. 154 s. (ASKB 422).
26. Marx K. "Tetradi po istorii epikurejskoj, stoicheskoj i skepticheskoj filosofii (Tetrad' shestaya)" [Notebooks on Epicurean, Stoic, and Sceptical philosophy (Notebook N 6)], in Marx K., Engels F. Iz rannih proizvedenij [Early Writings]. M.: Politizdat, 1956. S. 188-205.
27. Ackermann C. Das Christliche in Plato und in der platonischen Philosophie. Hamburg: F. Perthes, 1835. 353 s.
28. Himmelstrup J. S0ren Kierkegaards Opfattelse af Sokrates. En Studie i dansk Filosofis Historie. K0benhavn: Arnold Busck, 1924. 336 s.
29. Ziolkowski E. From Clouds to Corsair. Kierkegaard, Aristophanes, and the Problem of Socrates, in International Kierkegaard Commentary. Vol. 2: The Concept of Irony. Macon, Georgia: Mercer University Press, 2001. P. 193-233.
30. Olesen T.Aa. Kierkegaard's Socratic hermeneutic in the Concept of Irony, in International Kierkegaard Commentary. Vol. 2: The Concept of Irony. Macon, Georgia: Mercer University Press, 2001. P. 101-122.
31. Kangas D. Conception and concept. The two logics of the Concept of Irony and the place of Socrates, in S0ren Kierkegaard and the Word(s): Essays on Hermeneutics and Communication. Copenhagen: C.A. Reitzel, 2GG3. P. 18G-191.
32. Kierkegaard S. Zaklyuchitel'noe nenauchnoe posleslovie k "Filosofskim kroham" [Concluding Unscientific Postscript to the Philosophical Fragments]. SPb.: Izdatel'stvo Sankt-Peterburgskogo universiteta, 2GG5. 68G s. (in Russ.)
Информация об авторах: Лунгина Дарья Андреевна — кандидат философских наук, доцент, научный руководитель образовательной программы «Прагматика и менеджмент культуры» философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (9G3) 711-84-68; loungina@yandex.ru
Фаустова Наталья Валерьевна — аспирант кафедры истории зарубежной философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: +7 (964) 725-18-94; psiheya7777@mail.ru
Information about the authors: Loungina Darya Andreevna — Candidate of Philosophical Science, Associate Professor, Academic Supervisor of the educational program "Pragmatics and Management of Culture", Faculty of Philosophy, Lomonosov Moscow State University, tel.: +7 (9G3) 711-84-68; loungina@yandex.ru
Faustova Natalia Valerievna — postgraduate student, Department of History of Foreign Philosophy, Faculty of Philosophy, Lomonosov Moscow State University, tel.: +7 (964) 725-18-94; psiheya7777@mail.ru
Поступила в редакцию 14.1G.2G21; принята к публикации 25.12.2G21
