CC BY
157
Международные отношения. Политология. Регионоведение Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2007, № 5, с. 185-189
РАЗДЕЛЕННЫЕ НАРОДЫ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
© 2007 г. Ю.А. Балашов
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
yurybalashoff@rambler.ru
Поступила в редакцию 24.09.2007
Исследуются закономерности формирования разделенных этнических групп на постсоветском пространстве, механизмы их воздействия на внутреннюю и внешнюю политику постсоветских государств. Значительное внимание уделяется также рассмотрению механизмов урегулирования внутригосударственных и международно-политических проблем, вызванных ирредентистскими проектами, разрабо-
танными в среде разделенных этносов.
Этнополитическая составляющая проблем развития новых независимых государств, образовавшихся после распада Советского Союза, в последние 10-15 лет неоднократно становилась объектом исследования как для отечественных, так и для зарубежных специалистов, обозревателей и практикующих политических деятелей. Достаточно большое внимание международное академическое и экспертное сообщество уделяло проблемам так называемого «национального возрождения», взаимоотношений доминирующих этнических групп и этнических меньшинств, проблемам депортированных народов и т.д. [4]. В то же самое время ряд этнополитиче-ских вопросов, напрямую связанных с развитием постсоветских государств-неофитов, еще недостаточно, на наш взгляд, освещен в научных работах. Одним из таких вопросов и является определение роли разделенных народов в политических процессах, развивающихся в пространстве бывшего СССР [1].
По нашему мнению, заявленная проблема является актуальной практически для всего постсоветского пространства. Не в последнюю очередь это обусловлено последствиями национальной политики основателей Советского Союза, определявших границы союзных и автономных республик во многих случаях без учета этнической специфики тех или иных территорий, особенностей идентичности населяющих их сообществ, а также особенностей межэтнической кооперации [2] на локальном и региональном уровнях. В результате такой политики после распада СССР разделенными оказались осетины, лезгины, узбеки и целый ряд других этнических групп. Актуальность проблемы разделенных народов усугубляется еще и тем, что некоторые регионы постсоветского пространства представляют собой своеобразную транзитную зону, «через которую осуществлялось дви-
жение народов, культур, конфессий и т.д.» [5, с. 8], что в свою очередь расширяет этнокон-тактные районы, «разрывает» этническое пространство отдельных народов и, как следствие, осложняет межэтнические коммуникации.
По мнению большинства специалистов - как представителей академического сообщества, так и практикующих политиков, - в качестве наиболее влиятельной проблема разделенных народов выступает в регионах Большого Кавказа и Центральной Азии, ставших к тому же объектом пристального внимания мирового сообщества в результате смещения геополитических приоритетов [6]. Значительная часть специалистов отмечает, что несовпадение границ государственных образований и этнических территорий, например в Центральной Азии, приведшее к появлению проблемы разделенных этнических групп в этой части планеты, ведет к многочисленным территориальным и пограничным конфликтам, выражающимся, в том числе, в форме «самозахватов» спорных земель. Конфликтные ситуации такого рода усугубляются изменением идентичностей граждан, населяющих государства Центрально-Азиатского региона, нарастанием противоречий на уровне межэтнических взаимоотношений, а также непрофессионализмом и амбициями региональных лидеров [5, с. 14-25, 27-42].
Исследуемая проблема исключительно актуальна и для Российской Федерации, демонстрирующей целый ряд специфических приемов работы с разделенными этническими группами, набор которых определяется специфичностью тенденций развития данной категории этносов. Специфичность тенденций определяется двумя основными характеристиками: 1) тяготением разделенных этнических групп (осетины, лезгины и т.д.) к России, в которой данные группы видят защитника своих интересов в этнокуль-
турной и политической сферах, что выражается, в частности, в стремлении представителей разделенных этносов к получению российского гражданства; 2) наличием на российской территории этносов, разделенных административными границами регионов.
Очевидно, что в России наиболее рельефно проблема разделенных этносов проявилась на Кавказе. Одним из главных проявлений этой проблемы стало фактическое разделение лезгинского этноса в связи с установлением государственной границы между РФ и Азербайджаном, вызвавшим негативную реакцию лезгинского населения, обусловленную дискриминационной политикой азербайджанского руководства [7] и стимулировавшую его ирредентистские устремления, выразившиеся, в частности, в провозглашении необходимости создания на территории компактного проживания лезгин, расположенных по обе стороны границы, государственного образования «Лезгистан» в составе Российской Федерации. Постепенно этот вопрос занял центральное место в программных документах лезгинского национального движения и был официально декларирован на первом общенациональном съезде представителей лезгинского народа (сентябрь 1991 г.), что вызвало резкую ответную реакцию официального Баку, усмотревшего в подобных лозунгах угрозу территориальной целостности Азербайджана [8].
Российское руководство, а также руководство Республики Дагестан уделяют значительное внимание вопросам защиты прав разделенных этносов, как на межгосударственном, так и на региональном уровне. Результатом такой политики стало принятие правительством РФ в апреле и мае 1995 г. специальных постановлений, предусматривавших открытие пунктов упрощенного пропуска для пересечения российско-азербайджанского и российско-грузинского участков государственной границы РФ жителями приграничных районов Республики Дагестан, Азербайджанской Республики и Республики Грузия. Учитывая важность проблемы разделенного лезгинского этноса, специальная межрегиональная комиссия при Совете безопасности Российской Федерации разработала концепцию ее поэтапного решения. Концепция, в частности, предусматривала проведение переговоров с Азербайджаном на предмет подготовки и заключения двустороннего договора о двойном гражданстве, призванного снизить накал ирредентистских настроений и нормализовать обстановку в ареале компактного проживания лезгин [9]. Лезгинская проблема получила свое развитие и в более поздних правитель-
ственных постановлениях, усовершенствовавших механизмы трансграничного сотрудничества сегментов данного этноса, оказавшихся по разные стороны границы [10].
Такая политика российского руководства была стимулирована не только и не столько стремлением к урегулированию отношений с Азербайджаном, сколько внутриполитическими потребностями РФ, связанными с необходимостью стабилизации обстановки в Дагестане. Разделенный характер лезгинского этноса, так же, как и его приграничное положение, представляют собой факторы, укрепляющие специфическую этническую идентичность лезгин, конкурирующую с общедагестанской идентичностью. Будучи одним из наиболее многочисленных дагестанских народов, лезгины, по мнению известного российского ученого К.С. Гаджиева, склонны дистанцироваться от Махачкалы и развивать «этнически ориентированную экспансию в направлении Дербента», которая вместе с проблемой «Южного Азербайджанского Лезгистана» потенциально способна «направить развитие дагестанских лезгин по альтернативному пути, не совпадающему с общереспубликанским вектором», тем более что лезгины не удовлетворены своим положением в этносоциальной стратификации Дагестана, межэтническим распределением властных полномочий в республиканском центре и полагают, что их этническая группа недостаточно представлена в руководящих структурах. Эта диспропорция провоцирует взгляды о желательности федерализации Дагестана с выделением Лезгистана в отдельную национально-административную единицу [8, с. 134-135].
Таким образом, проблема разделенности лезгинской этнической группы является одной из сложнейших проблем, способной воздействовать как на стабильность политического пространства РФ, так и на конструктивность отношений между Россией и Азербайджаном. Сложившаяся ситуация диктует необходимость дальнейшего совершенствования инструментов регулирования лезгинской проблемы, направленных, в частности, на стабилизацию этноста-тусного положения лезгин по обе стороны границы и обеспечение их более «плотной» вовлеченности в политический процесс в Республике Дагестан. Вместе с тем необходимо констатировать, что сложное переплетение исторических, этнополитических, территориальных, морально-этических и международно-правовых аспектов проблемы не способствует быстрому ее решению, приемлемому для всех сторон.
Не менее остро стоит и осетинская проблема, решение которой также имеет важное зна-
чение для обеспечения стабильности внутриполитических процессов в Российской Федерации. Острота этой проблемы обусловлена, в частности, тем, что жесткий грузино-осетинский конфликт стимулировал ирредентистские настроения в Южной Осетии, представители которой неоднократно заявляли о своей готовности войти в состав России [11], а также предопределил тот факт, что выходцы из Южной Осетии, обосновавшиеся в российской Северной Осетии, довольно восприимчивы к националистической риторике, что подтверждается, в частности, их активным участием в осетино-ингушском конфликте 1992 г., вызванном наличием в составе Северной Осетии - Алании Пригородного района, оспариваемого Ингушетией [12, с. 162163]. Очевидно, что новые волны переселенцев-осетин из «грузинской части» разделенного осетинского ареала еще больше «заморозят» и без того непростые осетино-ингушские отношения.
Кроме того, сам факт возможного вхождения Южной Осетии в состав России и возможное ее объединение с РСО-Аланией представляет угрозу стабильности в южных регионах РФ. В данном случае речь может идти о потенциальном внутриосетинском конфликте. Возможность такого конфликта обусловливается, во-первых, тем, что североосетинская и южноосетинская элиты, скорее всего, вступят в конкурентную борьбу за властные полномочия и места в престижных сферах занятости [3], а во-вторых, возможностью раскола осетинского этноса по региональному принципу в силу того, что значительная часть выходцев из Южной Осетии, проживающих ныне на территории РСО, сохранила, по многочисленным данным, свою локальную идентичность [13] и в конкурентной борьбе элит, скорее всего, поддержат «своих». Эти факторы должны учитываться руководством Российской Федерации и подтолкнуть его к разработке детально продуманного политического инструментария, призванного обеспечить интересы РФ на Кавказе при одновременном недопущении дестабилизации положения в южных российских регионах. Представляется, что одним из таких инструментов может стать признание независимости Южной Осетии в «мягкой» форме de facto при одновременном указании на то, что Россия не стремится к расширению своей территории и поддержке ирредентистских проектов. По мнению специалистов, для подобного подхода у Москвы имеются все основания, связанные, в частности, с тем, что значительная часть жителей Южной Осетии имеет российское гражданство и может
рассчитывать на поддержку РФ в сфере обеспечения своей безопасности и «гуманитарных прав и потребностей». Этот подход позволит также, по нашему мнению, получить возможность более эффективного воздействия на ирредентистские настроения, позволяющие обеспечить профилактику их негативных проявлений.
В последнее десятилетие феномен разделен-ности этнических групп на постсоветском пространстве приобрел принципиально новое звучание, нехарактерное для других регионов земного шара. Олицетворением его опять-таки стала Россия, единственная из всех постсоветских республик, принявшая федеративную модель устройства. Дело в том, что на территории РФ появились этнические группы, разделенные не государственными, а административными границами и стремящиеся, тем не менее, к инсти-туциализации своей этничности в рамках собственного автономного образования.
Ярким примером этого может считаться политическая активность ногайцев, разделенных между Ставропольем, Карачаево-Черкесией, Чечней и Ингушетией. Представителей данной этнической группы отличает серьезная политическая активность, целью которой является достижение собственной автономии и этнополити-ческое самоопределение ногайского народа. Активность находит свое выражение в создании и развитии общественных организаций (например - «Бирлик»), издании достаточно популярной газеты «Ногайская степь», проведении конференций и съездов, провозглашающих необходимость повышения статуса ногайцев и формирования собственного территориальнополитического образования, защищающего их интересы и способствующего эффективному воспроизводству традиционной ногайской культуры [14]. Необходимо отметить, что ногайская этнополитическая элита отличается прагматичностью взглядов на консолидацию своей разделенной этнической группы и формирование собственной автономии. Она не выдвигает требований о передаче этой автономии всех ногайских территорий, входящих в разные субъекты РФ, а стремится к созданию своеобразного «национального очага» ногайского этноса на территории его компактного расселения в Ставропольском крае, тем более что Ставрополье, в отличие от национальных республик Северного Кавказа, характеризуется относительной стабильностью экономических и политических процессов [15]. Объединение всего этнического пространства ногайцев в рамках автономии признается в качестве перспективной цели [14].
Проявлением ирредентистских тенденций в среде этносов, разделенных административными границами субъектов РФ, может считаться и стремление некоторых кругов татарской этно-политической элиты к пересмотру территориальных границ субъектов Российской Федерации и объединению основной части российских татар в рамках одной автономной республики, обладающей территорией более обширной, чем современный Татарстан. Данные стремления находят свое выражение, в частности, в активизации исторических и демографических исследований северо-западного и западного регионов современного Башкортостана, ставящих своей целью доказательство тезиса о принадлежности данных территорий к ареалу компактного расселения татар, а также в отдельных выступлениях некоторых лидеров татарских общественных организаций [16].
Такая ситуация может быть чревата интенсивной сменой этнического состава населения на территориях предполагаемых новых субъектов Федерации, эрозией сложившихся этноста-тусных отношений, нарушением культурной дистанции в межэтнических коммуникациях, а также, возможно, нарушением сложившихся хозяйственных связей, усугубляющих межэтнические противоречия и стимулирующих их переход из латентной стадии в стадию актуализированную. Эксперты отмечают, что пересмотр границ сложившихся субъектов РФ и даже образование новых субъектов являются вполне реальными ввиду слабости федеральной законодательной базы и относительной легкости проведения референдумов по соответствующим вопросам [14].
Таким образом, проблема разделенных этнических групп оказывает существенное влияние на развитие политических процессов в новых независимых государствах, образовавшихся после распада СССР. Это воздействие нельзя назвать конструктивным в виду того, что данная проблема осложняет межгосударственные отношения в приграничных зонах, стимулирует этнические конфликты, подрывает внутреннюю стабильность ННГ, создает в ряде случаев благоприятные условия для развития транснациональной преступности, а также формирует условия для осложнения отношений постсоветских государств со своими западными партнерами. Необходимо отметить, что в настоящее время не существует эффективных технологий урегулирования указанной проблемы. Даже объединение этнического пространства разделенных народов в границах одного государства или же автономного образования скоре всего не
приведет к стабилизации политических процессов на территориях их компактного проживания как в силу создавшейся дихотомии в экономическом развитии, так и в силу того, что отдельные части разделенных этносов сформировали собственные этнополитические элиты, претендующие на лидерство, или как минимум на «достойное место» в новом государственном или автономном образовании, и, соответственно, способные создать атмосферу конкуренции, ни коим образом не способствующую стабильности.
Однако рискнем предположить, что осознание сложности урегулирования затронутой проблемы и невозможности ее разрешения в одностороннем порядке может стимулировать межгосударственный диалог и способствовать разработке более гибких форм взаимодействия постсоветских государств, связанных, возможно, с совершенствованием механизмов трансграничного сотрудничества.
Список литературы и примечания
1. Определение термина «разделенный народ» см., например: Балашов Ю.А., Камраков А.А, Рыжов И.В. Роль этнических меньшинств, этноконфессий, диаспор и разделенных народов в политическом процессе государств Ближнего и Среднего Востока. Под ред. О.А. Колобова. Нижний Новгород - Арзамас: Изд-во АГПИ, 2007.
2. Определение термина «межэтническая кооперация» см.: Fearon James D., Laitin David D. Explaining Interethnic Cooperation // American Political Science Review. December 1996. Vol. 90. № 4.
3. Предположение о возможном конфликте между североосетинской и южноосетинской элитами подтверждается, в частности, тем фактом, что руководство Северной Осетии достаточно прохладно и настороженно восприняло победу на выборах президента Южной Осетии (2001 г.) Э. Кокоева (см., например: Дзугаев К. Республика Южная Осетия: демократический выбор народа // Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. Ноябрь-декабрь 2001 г. С. 83-84).
4. Драгунский Д.В. Этнополитические процессы на постсоветском пространстве и реконструкция Северной Евразии // Полис. 1995. № 3.
5. Многомерные границы Центральной Азии. М., 2000. С. 8.
6. Эрдоган Р. Широкий взгляд на Большой Ближний Восток // Россия в глобальной политике. Т. 2, № 4. Июль-август 2004.
7. К проблеме о разделенном едином этносе лезгин на современном этапе // Лезгинский вестник. 1995. № 4.
8. Диаспоры и разделенные народы на постсоветском пространстве. Монография / Под ред. К.С. Гад-жиева и Э.Г. Соловьева. М.: ИМЭМО РАН, 2006.
9. Постановления Правительства Российской Федерации № 30 от 6 апреля 1995 г. и № 421 от 5 мая 1993 г.
10. Постановления Правительства Российской Федерации № 1075 от 13 сентября 1996 г. и № 1386 от 23 ноября 1996 г.
11. См., например: Джанаев Х.Г. Социальнополитические основы становления и развития Республики Алания в системе трансформационных координат XXI века. Автореферат на соискание ученой степени доктора политических наук. М., 2006.
12. Маркедонов С. Грузинский парадокс российской политики// Россия в глобальной политике. Т. 5. № 2. Март-апрель 2007. С. 162-163.
13. Кочиева И., Маргиев А. Грузия. Этнические чистки в отношении осетин. М.: Изд-во «Европа», 2005.
14. Ерохин А.М. Этнополитические аспекты трансформации российского общества. М., 2003.
15. Рязанцев В.С. Миграция ногайцев в зеркале этнополитической ситуации в Ставрополье // Этнические проблемы современности. Вып. 5. Проблемы гармонизации межэтнических отношений в регионе. Ставрополь, 1999.
16. Габдуллин И.Р. К вопросу об этносословной эволюции тюркского населения Уфимского уезда в XVII-XIX вв.// Единство татарской нации. Сб. статей. Казань, 2002.
SEPARATED NATIONS IN THE POST-SOVIET SPACE
Yu.A. Balashov
The principles of formation of separated ethnic groups on the territory of the former Soviet Union are analyzed along with the mechanisms of their influence on domestic and foreign policy of post-Soviet states. A special emphasis is made on the examination of conflict resolution and solving national and international problems, caused by irredentist projects worked out by separated nations’ elites.
