CC BY
26
Иванов В Н.
РАЦИОНАЛЬНОСТЬ И ЦЕЛИ СОВРЕМЕННОГО ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА В РАМКАХ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ
Аннотация. В статье обращается внимание на проблему функционирования финансового капитала независимо от реального сектора экономики. Предложены к рассмотрению причины оторванности финансового сектора от реального, которые, среди прочего, заключаются в неверном позиционировании роли финансового капитала в экономического системе, искажении целей его существования. Высказывается мнение, согласно которому это происходит вследствие того, что современного экономического теорией упускается важный культурный, г{енностный контекст. Преодоление диссонанса возможно с помощью развития практик гшстггтуционалъного мониторинга и применения методов дискурсивного анализа. Рассматриваются различные подходы к пониманию места культуры в экономического науке. Акг{ентируется внимание на идее эволюгщонного развития экономики, а также необходимости выработки системы общественных ценностей для того, чтобы сформулировать главные цели экономической системы, а, следовательно, и финансового капитала. Сделаны выводы о необходимости формирования стратегии, направленного на поддержку> становления среднего класса в России для развития внутреннего финансового рынка.
Ключевые слова. Финансовый капитал, рагщональностъ, культура в экономике, гтепттуциональ-ная экономика, культура и финансовые институты, дискурсивный анализ.
Ivanov V.N.
RATIONALITY AND OBJECTIVES OF MODERN FINANCIAL CAPITAL IN THE CONTEXT OF ISTITUTIONAL ECONOMY
Abstract. The article appeals to the problem of the functioning of financial capital independently of the real sector of the economy. The reasons for the isolation of the financial sector from the real are suggested, which, among other things, consist in the incorrect positioning of the role of financial capital in the economic system, distortion of its purposes. An opinion is expressed that this is due to the fact that modern economic theory misses an important cidtural, value context. Overcoming dissonance is possible through the development of practices of institutional monitoring and the application of methods of discursive analysis. Various approaches to understanding the place of culture in economic science are considered. Attention is focused on the idea of evolutionary development of the economy, as well as the need to develop a system of social values in order to formidate the main objectives of the economic system, and, consequently, financial capital. Conclusions are drawn about the need to form a strategy aimed at supporting the formation of the middle class in Russia for the development of the domestic financial market.
Keywords. Financial capital, rationality, cidture in the economy, institutional economy, cidture and financial institutions, discursive analysis.
Реальный производственный сектор в иерархии подсистем экономики стоит выше, чем финансовый, функция которого состоит в распределении созданной стоимости. Почему же сегодня все чаще выска-
ГРНТИ 06.03.07 © Иванов В.Н., 2017
Владислав Николаевич Иванов - аспирант кафедры общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Контактные данные для связи с автором: 195197, Санкт-Петербург, Кушелевская дор., 3/3 (Russia, St. Petersburg, Kushelevskaya Str., 3/3). Тел.: +7 950 024-59-25. E-mail: Ivanovjib@maii.ru.
зывается мнение, согласно которому для преобразования и развития экономики можно и нужно начинать с изменений в финансовой системе? Доминирующая роль финансового сектора связана в том числе с отношением к нему самих субъектов (индивидов, фирм, государств). Искаженное понимание назначения финансового рынка сугубо в качестве способа извлечения «быстрой» прибыли связано с доведением до крайности некоторых положений современной экономической науки, касающихся целей хозяйствующих субъектов, а также рациональности. Реальный сектор и финансовый в самом деле испытывают взаимовлияние, причем не только прямое, но и опосредованное, через систему ценностей и взглядов экономических агентов. Механизмы взаимодействия финансового и реального секторов хорошо представлены в работах С. Глазьева, К. Перес, К. Фримена, В. Дементьева.
Производственные инновации в процессе смены технологических укладов во многом становятся возможными благодаря наличию избыточных капиталов, которые с помощью финансового рынка должны быть направлены в соответствующую сферу. При этом, однако, уменьшается привлекательность инвестирования в «старые» производства и зачастую необходимые капиталы, для сохранения прибыльности на прежнем уровне, уходят на спекулятивные операции, образуя «пузыри» на финансовых рынках. Это продолжается до тех пор, пока прибыльность реального сектора не станет сравнимой с финансовым. Продолжительность этого периода зависит от скорости проведения необходимых экономических и социальных реформ, т.е. от инертности институтов, от принятых ценностей и общественных целей. Таким образом, включение институционального мониторинга с учетом моральных ценностей крайне важно для проведения эффективной экономической политики.
Наибольшее распространение проблема влияния культуры, как системы ценностей, на хозяйственную жизнь изначально получила в работах немецкой исторической школы (Г. фон Шмоллер, А. Шпитгофф и др.) и представителей институционализма (Т. Веблен, Дж. Коммонс и др.). Оппонентами данных направлений стали представители неоклассической, в частности, австрийской школы.
Различные взгляды немецкой исторической школы и австрийской школы на роль экономической науки в целом и на подходы к изучению хозяйственных процессов отчетливо прослеживались в так называемом «споре о методах». Ключевыми «оппонентами» в этом споре стали Г. Шмоллер и К. Мен-гер. Для Шмоллера экономика представлялась скорее инструментом для реализации социальной политики государства, основывающейся на специфических чертах конкретного народного хозяйства. Эта позиция во многом повлияла на труды Дж. Коммонса и других институционалистов. Напротив, К. Менгер и последующие представители неоклассики обосновывали необходимость невмешательства государства в экономику. Для немецкой исторической школы ключевыми вопросами стали изучение коллективного поведения хозяйствующих субъектов, поиск возможных путей преобразования государством национального хозяйства на основе сложившихся обычаев, норм права, психологии. Для Менгера основой стал методологический индивидуализм, принципы рационального поведения субъектов.
Опуская подробности научных «баталий», условно можно считать, что «победу» в этом споре одержал К. Менгер и его последователи, чем и утвердилась в дальнейшем позиция неоклассиков. Основой для экономики как науки стал принцип «атомизма», экономическая теория стала нейтральной по отношению к ценностям и этике конкретного общества, был взят курс на поиск универсальных законов. Эти законы должны были стать независимыми от конкретного исторического контекста или специфики отдельной нации, а основным элементом системы стал индивид.
Однако на исходе XX века вновь предпринимаются попытки вернуть культурный, ценностный элемент в поле зрения экономической науки. Естественно, для того, чтобы быть воспринятыми в условиях доминирования основного течения экономической мысли, новые институционалисты идут на некоторые уступки, не становясь столь категоричными, как их предшественники из немецкой исторической школы, практически отрицавшие возможность и необходимость универсальной экономической науки. Все еще не отвергается полностью методологический индивидуализм, сохраняются представления о рациональности субъектов, однако, отчетливо прослеживаются идеи рассмотрения общественного поведения как отдельного, отличного от индивидуального.
Так, Д. Норт в одной из последних работ «Понимание процессов экономических изменений» пишет: «Экономические изменения являются в значительной степени преднамеренными процессами, формируемыми осознанием (perceptions) акторов последствий своих действий. Осознания эти проистекают из верований игроков - теорий, которые у них есть относительно последствий их действий -
верований, которые обычно смешаны с их предпочтениями...Человеческое обучение (human learning) есть нечто большее, чем накопление индивидуального опыта в течение жизни индивида. Это также накопленный опыт предыдущих поколений. Накопленное обучение всего общества, воплощенное в языке, человеческой памяти и системах знакового хранения, включает верования, мифы, способы делания различных вещей, что представляет собой культуру общества. Культура определяет не только функционирование общества в какой-то момент времени, но и, накладывая ограничения на игроков, способствует процессу изменений во времени» [4, с. 22]. Таким образом, сегодня в экономической теории и, как следствие, в теории финансового капитала, есть место для когнитивных наук, в т.ч. философии, психологии, антропологии, лингвистики.
На самом деле, достижения когнитивных наук давно используются в маркетинге, менеджменте и других прикладных дисциплинах. Определенные изменения должны затронуть и экономическую теорию. Вместо рационального поведения, эгоизма и равновесия постепенно вводятся в экономическую науку понятия целенаправленного поведения, разумного собственного интереса и устойчивого развития [9, с. 21]. В некотором смысле подобный подход начинал использоваться в ходе так называемой маржиналистской революции, которая рассматривала проблему ценности сквозь призму психологии потребительского выбора. Однако, вместо синтеза экономической теории и психологии, находившейся тогда еще на одной их самых первых ступеней своего развития, произошло углубление связи экономики и математики. Максимизация прибыли и предельная полезность были не более, чем удобными для проведения дифференциальных исчислений методическими приемами. В некоторой степени это связано и с тем, что психология на экспериментальном уровне в то время обладала только данными исследований наиболее простых форм поведения - животных, детей, душевнобольных.
Сегодня все очевиднее становится противоречие, проявляющееся в том, что цели отдельных субъектов и их предпочтения во многом формируются под влиянием общества и экономической ситуации в целом. В то же время, складывается такая ситуация, в которой цели отдельного индивида не соотносятся с потенциальными целями общества. Можно предположить, что на различных уровнях экономической системы ее элементы оперируют различными формами рациональности. В наиболее упрощенном виде рациональность в экономике можно рассматривать как обоснованность, соответствие цели. Вообще, понятие рациональности является относительным, более того, его понимание меняется во времени. Например, американский философ С.Э. Тулмин, исследовавший стандарты рациональности и понимания в науке, определял рациональность как соответствие принятым стандартам понимания. Эти стандарты меняются в ходе эволюции концепций научных теорий, т.е. сохраняются те стандарты, которые вносят больший вклад в улучшение понимания окружающего мира.
Известный социолог и экономист М. Вебер также различал типы рациональности, в частности, материальную и формальную. С материальной рациональностью он связывал идеи гуманизма, социальной справедливости. Рациональное капиталистическое хозяйство, которое, по мнению Вебера, является наилучшим воплощением рациональности, зачастую вступает в противоречие с такими идеями. Формальная рациональность, в свою очередь, представляет собой специфически запоминаемое достижение, является основой для эффективного производства, отлаживания рыночного механизма. Подобная рациональная организация труда зародилась в Западной цивилизации, а основой для нее послужили рациональная наука, рациональная бухгалтерия, рациональная коммерциализация труда, точная калькуляция. Это привело к формированию особого поведения, в немалой степени вызванного к жизни протестантизмом. Стремление к прибыли в сочетании с рациональной организацией труда породило особую культуру и особый тип хозяйствования. Основными его категориями стали денежная экономика, конкуренция, труд, цены, заработная плата, интересы.
Техногенная рациональность XX века также сказалась на понимании рациональности. С утверждением массового производства машины становятся своеобразным эталоном точности, эффективности и беспристрастности, созданным исключительно для достижения определенных заданных целей. Рыночно-техногенная рациональность доминирует над ценностной. Получению прибыли подчинены и наука, и техника, оставив на втором плане проблемы сохранения биосферы, поддержания физического и нравственного здоровья людей. Можно сказать, что сегодня потеряна сама ценность рациональности и ее смысл, заключающийся в ориентации на духовные потребности человека. Тип рациональности, следовательно, зависит от цели.
Цель является главным стимулом для образования системы. Общество, если рассматривать его как систему, содержит в себе подсистемы, в т.ч. экономическую, которая, в свою очередь разделяется на финансовую систему, налоговую систему, производственную систему и т.д. Смысл существования системы, как совокупности элементов, каждый из которых наделен своей определенной функцией -это достижение цели. Цель для системы может быть задана более сложной системой извне. Таким образом, финансовая система должна соотносить свои цели с целями экономики в целом, следовательно, с целями конкретного общества. Финансовая система также является элементом более сложной системы, выполняя определенную функцию. Вся финансовая система является своего рода инструментом для распределения накопленной свободной прибавочной стоимости, причем распределение это должно быть рациональным.
Таким образом, оправданность действий индивидов, фирм, государств основывается на определенных представлениях о рациональности. Не секрет, что в обществе отдельные индивиды или, вернее, группы индивидов имеют различные цели. Это, с одной стороны, очевидное утверждение делает необходимым утвердить некоторые выводы. Экономическая ситуация в определенной экономике и в мире складывается посредством взаимодействия множества отдельных субъектов, стремящихся удовлетворить свои потребности и достичь конкретных целей, и определяется результатом этого взаимодействия. Но, в то же время, существует множество условно пассивных участников, которые действуют наоборот, под влиянием имеющейся конъюнктуры. Таким образом, очевидно, существует некое ядро, группа субъектов, которые меняют окружающую их обстановку в соответствии со своими потребностями, создавая информационный и действенный фон, который оказывает влияние на всех остальных.
Так, на финансовых рынках существуют участники, которые реально оценивают потенциал определенной отрасли, приобретая акции для получения контроля над определенным предприятием и извлечения прибыли, а есть те, кто просто следует за сложившейся повышательной/понижательной тенденцией в надежде «сорвать легкие деньги». Так, например, демонстративное поведение, известное в экономической мысли как «эффект Веблена», заключается в том, что появляются группы товаров, которые не столько удовлетворяют потребности, сколько позволяют выделиться среди остальных членов общества. Вслед за этим появляется волна подражания - демонстративное поведение копируется другими слоями общества, в том числе маргинальными, и вот уже финансовый рынок (и не только финансовый рынок, а финансовый капитал вообще) становится не просто функционально необходимым, но и модным.
Чем более осмысленным является поведение участников финансового рынка, тем большей стабильности можно от него ожидать. Можно предположить, что в странах, где развит финансовый рынок, люди более осмысленно относятся к проблеме максимизации дохода и преумножения богатства (что, однако, не исключает оппортунистического поведения со стороны отдельных индивидов и также фирм). Одной из причин слабого развития финансовых рынков в других странах, таким образом, можно назвать низкую финансовую грамотность в части управления личными средствами. Следовательно, можно предположить, что возможно существование группы людей, которые могут осознанно относиться к своему выбору, быть полезными обществу, в то же время, не забывая о собственной выгоде - распоряжение частной собственностью, стремление к улучшению своего положения через производительный (во всех сферах) труд. Такой группой, опорой для развивающегося общества, становится так называемый средний класс.
Диссонанс в целях каждого отдельного индивида и общества в целом порождает условно нерациональное поведение. В Западных обществах общие цели совпали с целями каждого индивида, формальные и неформальные институты имели незначительные расхождения и достигли известного успеха. Этот успех заключается в значительных достижениях в области построения эффективной экономической системы. Это результат процесса, при котором культура, в т.ч. религия, институты, как формальные, так и неформальные, определяла единую ценность для каждого члена общества - стремление к труду, результатом которого является прибыль. Прибыль стала мерилом успешности для любой профессиональной деятельности, породила особый тип рациональности. Подобные взгляды со временем распространились с укреплением гегемонии западной цивилизации. То есть, в определенную эпоху и в определенном регионе сформировалась своя концепция рациональности, причем рациональность эта изначально была присуща лишь определенной группе людей.
Данная концепция стала приниматься другими членами общества на манер подражания. Причем копировать такое поведение принялись не только индивиды, но и целые страны, имея при этом совсем другие культурные корни. Западные буржуазные ценности стали приниматься как естественные. Так, еще Веблен высказывался об американской культуре: «Америка - естественная среда обитания человека, добившегося успеха своими собственными силами, а такой человек сам по себе является финансистом с ног до головы» [1, с. 200]. Продолжением этой экспансии стало распространение финансовой культуры по всему миру. Таким образом, появились своего рода субъекты капитала, т.е. «успешные» предприниматели, и объекты - те, кто не вписался в систему. К. Поланьи, в свое время, представлял рынок в качестве отдельной социальной конструкции, не являющейся единственно приемлемой и всеобщей.
Похожие идеи можно обнаружить в исследованиях Р. Хейлбронера. Любая форма организации экономической деятельности имеет историческое определение, следовательно, рыночная экономика -это порождение конкретного места и времени, т.е. специфическое культурное явление. То же касается концепции рационального индивида, преследующего личные интересы и максимизирующего полезность - это есть лишь западная модель, сформированная конкретными общественными ценностями, основанными на понятиях прогресса, со своими институтами, трудовой этикой, убеждениями, не являющаяся универсальной [8, с. 58]. Возможно сегодня, вместо того, чтобы говорить о частом нерациональном (по крайней мере с точки зрения мейнстрима экономической мысли) поведении субъектов экономики, стоит пересмотреть сами принципы рациональности.
Финансовый капитал - как капитал, свободный от конкретной цели, можно разделить с учетом различных целей. Иными словами, стоимость может существовать в «свободном виде», а финансовые отношения возникают при попытке эту стоимость распределить, и воплощение свое она находит в том, что называется финансовыми инструментами, точно так же как стоимость находит свое выражение в товаре, деньгах. Финансовые инструменты есть воплощение финансового капитала, который собственно возникает в отношениях распределения. Цели распределения - максимально эффективно, рационально использовать возникшую добавленную стоимость. Но рациональность эта должна заключаться не только в максимизации прибыли. Такая рациональность присуща экономическим отношениям, но ведь есть и другие.
С точки зрения современной экономики цель состоит в максимизации прибыли; в социологии -в установлении эффективных социальных связей; в культуре - в отборе, сохранении и развитии определенных ценностей. Прибавочная стоимость есть результат использования ресурсов человека, причем всех - материальных, физических, интеллектуальных. Значит, эта стоимость имеет право быть распределенной между всеми этими сферами. С этой точки зрения финансовый капитал имеет своим долгом распределять стоимость между всеми сферами человеческой жизни. Рациональность существует как эндогенная, так и экзогенная. Иными словами, извне может быть задано рациональное поведение. Однако даже внешне заданные ценности могут по-разному интерпретироваться индивидами в силу их личностных установок, их индивидуальности. Таким образом и меняются сами институты.
Сегодня экономика требует максимизации прибыли, стремления к рациональной организации производительных сил и поведения. А, к примеру, в России Русская православная церковь диктует аскезу. В протестантской этике неформальные и формальные институты слились воедино, провозглашая стремление к прибыли как проявление благодетели. Когда формальные и неформальные институты имеют разную направленность, ослабевают и те, и другие. Возникают своего рода трансакционные издержки, направленные на преодоление рассогласованности формальных и неформальных институтов. Человек, который для выбора из нескольких альтернатив наиболее приемлемой лично для него вынужден преодолевать определенные нравственные идеалы, несет значительные издержки. Это возникает во многом вследствие того, что индивидуальные и общественные цели имеют разную направленность.
Такова ситуация и с финансовым капиталом. Сегодня его используют исключительно для извлечения наибольшей прибыли, а поэтому он становится спекулятивным и краткосрочным. Общественные же интересы заключаются в эффективном распределении стоимости между отраслями национального хозяйства. Если индивидуальные цели расходятся с общественными - все более возникает потребность в контролирующих органах, а это дополнительные издержки, в т.ч. для налогоплательщиков.
Можно ли сегодня в России сформировать единую всеобщую идею рациональности? И вообще, насколько это необходимо? А если необходимо, стоит ли ориентироваться на западную концепцию рациональности? Выделение в XIX в. хозяйственной (экономической) деятельности в отдельную сферу с собственными мотивами и собственной логикой, когда главенствующим способом интеграции стал обмен - скорее исключение из правила. Подобное разделение было идеологически мотивировано, т.е. экономика стала самостоятельной социальной конструкцией не в силу своей универсальности, но благодаря людям, управляющим производством и взаимодействием. Обществом стала управлять логика рынка и социальные связи стали встраиваться в экономическую систему. Во многом именно поэтому на определенном этапе из экономики был искоренен культурный и социальный элемент.
Однако со временем меняются и эволюционируют практически все системы. На наш взгляд, финансовый капитал, получивший после «информационной революции» свойство практически безграничной мобильности, способствовал доведению до крайности понимания ценностей западного капиталистического общества. Индивиды в нем нацелены на краткосрочные результаты, настроены на разовые трансакции, вместо реализации долгосрочных коллективных проектов. Это описание как нельзя лучше подходит для характеристики поведения агентов современного финансового рынка. Таким образом, культуру можно рассматривать не только как надстройку, но наоборот, как базис для формирования определенной экономической модели.
Если принять в качестве предпосылки тот факт, что поведение любого экономического агента направлено на максимизацию полезности, то этим, с одной стороны, можно объяснять все его действия и реакции. Однако, на наш взгляд, вопрос о конечной цели остается открытым. Иными словами - что является конечной потребностью? Кроме, конечно, базовых физиологических. Ответ на этот вопрос будет определять понятие рациональности для каждого отдельного общества. Участники финансового рынка должны осознавать собственную ответственность. Совершая операцию на финансовом рынке, они получают право на часть стоимости, которая будет произведена в экономике, т.е. на часть будущего общественного богатства. Таким образом, делая выбор в пользу одного актива на финансовом рынке, инвестор должен осознавать, что именно его действия могут привести к появлению отраслевого дисбаланса в экономике, когда одна отрасль получает большую часть ресурсов, созданных всей экономикой в целом.
Выходит, что, стараясь максимизировать собственную полезность, т.е. получить максимальную выгоду от сделки, инвестор, будь то домохозяйство или коммерческий банк, становится участником процесса, запускающего механизм будущего финансового кризиса, что приводит к негативным последствиям в т.ч. для него самого. Следовательно, для достижения наилучшего результата необходимо сопоставлять выгоды от краткосрочной сделки с возможными потерями, к которым она может привести в будущем. Финансовый рынок - не источник бесконечных доходов. Важно понять, что это не место, где каждый может получить прибыль при определенных вложениях. Финансовый рынок -это инструмент, наделенный определенным функционалом, в т.ч. по распределению стоимости и распределению рисков. Объем этого рынка ограничен и не может увеличиться сам по себе вне процесса создания реальной стоимости.
Однако мы не имеем в виду, что каждый индивид должен забыть о собственных потребностях и ежеминутно думать о благе общества. Этого не придется делать, если цели общества и индивида совпадают. Эволюция и трансформация финансового капитала под влиянием сдвигов в реальном секторе, в том числе за счет смены технологических укладов, является подтверждением того, что хозяйство следует рассматривать как эволюционирующую систему, обладающую специфическими качествами на каждой стадии своего развития. Как утверждает Ф. Лист, центральным звеном хозяйственной системы выступает не ценность, а производительные силы, т.е. определенные общественные условия, позволяющие создавать ценность. Иными словами, условия для создания богатства важнее, чем само богатство. Способность к созданию ценности является определяющей для экономики нации, которая является промежуточным звеном между индивидом и миром [12].
В такой системе место есть, однако, и для финансового капитала, ведь производительным может быть и труд, косвенно влияющий на создание ценности, а таковым, несомненно, является деятельность финансовых посредников. Финансовый капитал сегодня - это противоречия между потребностями и целями общества и целями корпораций. Каким же образом возможно подчинить финансовый капитал интересам общества, не нарушая при этом свободу воли?
Система ценностей во многом строится на представлениях людей о мире и о себе. Ценности можно объединить в системы с иерархической структурой. Попытка воссоздать такие системы предпринята, в частности в исследованиях Э. Кульпина [7] в рамках предмета социо-естественной истории. Так, систему ценностей определяет генеральный объект и цель его существования. Для Западной цивилизации это Личность и Развитие, для Восточной (на примере Китая) - Государство и Стабильность. Между ними, условно, можно выделить Россию - Государство и Развитие, преимущественно экстенсивное. «На Западе Личность поддерживает триада ценностей второго яруса значимости: Свобода - Равенство - Братство, а ее, в свою очередь, четыре ценности третьего яруса: Труд - Эквивалент (эквивалентный обмен) - Частная собственность - Закон (право). На Дальнем Востоке Государство поддерживается триадой ценностей второго яруса: Мир - Порядок - Традиции, а они - третьим ярусом: Иерархией - Ритуалом - Прошлым (конфуцианским) Знанием. В России Труд скорее является Служением (Государству), а понятие Иерархии и Порядка служат основой в понятии социальной стабильности».
Однако, формирование развитого финансового рынка невозможно без устоявшегося в определенной степени понятия о частной собственности и эквивалентном обмене. Для эффективного распределения стоимости очень важно, чтобы в сознании общества существовало устоявшееся понятие о праве на результаты труда. Десятилетиями советский народ воспитывался в стремлении к труду, но не в стремлении к прибыли. Это закрепилось в определенных неформальных институтах. Отсюда во многом и низкий спрос на финансовые инновации, финансовые институты. Ваучеризация 1990-х годов не принесла никакого результата кроме сосредоточения огромного количества богатств в руках немногих людей и формирования современной олигархии, а финансовый капитал послужил в этом посредником. Это и не удивительно - право на частную собственность на короткое время появилось в руках тех, кто не имел представления о том, как ею распоряжаться, и это - в условиях слаборазвитой финансовой системы. Неумение распоряжаться собственностью сродни неумению распоряжаться собственной судьбой.
Сегодня эту ситуацию, на наш взгляд, можно изменить. Идея о начале новой волны приватизации, на самом деле, имеет право на жизнь. Для оживления финансового рынка и развития внутренних финансовых центров важно, чтобы появился тот самый средний класс в качестве социальной и экономической основы. На наш взгляд, подобные идеи должны быть частью формирования национальных стратегий развития, таких как «Стратегия 2020». Экономическое развитие и социальная стабильность должны быть соотнесены с представлением людей о себе и о мире. Таким образом, это утверждает необходимость развития институционального подхода в решении проблем развития экономики и финансового сектора. Этот подход сродни естественнонаучному, где главной основой всему является эксперимент. Это было трудно осуществимо в начале XX века (хотя и не останавливало практиков этико-исторической немецкой школы), но вполне реально сегодня.
На смену индивидуалистскому подходу в экономике может прийти философия коммунитаризма. Коммунитаристское направление в обществоведении объединяет группу философов, политологов и социологов, «озабоченную упадком морали и недовольную проводимой политикой» [3, с. 14]. Это соблюдение баланса между полной независимостью личности и основанием порядка, поддерживаемого ценностями членов сообщества. Основы для него были заложены в работах Т. Веблена, Дж. Коммонса, Г. Шмоллера, М. Сэндела, Дж. Дьюи, Дж. Ходжсона, А. Этциони. Особое внимание стоит обратить на работы В.М. Ефимова в области обоснования необходимости разработки институционального подхода экономической науке.
Институциональный подход позволяет рассматривать и изучать хозяйство в его эволюции, отрицая существование утопий, будь то коммунизм или абсолютно свободные нерегулируемый рынок. Вместо создания утопий нужно исследовать конкретные институты и конкретные практики. Основой для начала такой деятельности может стать в том числе применение дискурсивных методов в экономике. В периоды вызревания очередного технологического уклада особенно важно прибегать к тщательному институциональному мониторингу. Это позволит государству своевременно «включаться» в рыночный процесс или «выключаться» из него по необходимости.
Богатство, накопленное в ходе вызревания технологического уклада, растрачивается для «игры» в финансовом казино, не существует на сегодняшний день адекватных ограничений этому процессу. Они и не будут существовать, пока единственной целью как индивида, так и корпорации является
максимизация прибыли любым путем. В такие периоды и проявляется осознанность действий экономических агентов, в особенности корпораций. А действовать осознанно такие корпорации могут в том случае, если управляются группой людей, целью которых является планомерное развитие экономики для достижения целей, поставленных обществом. В условиях сильного государства, доминирующего во всех областях жизни общества, являющегося, в терминах социо-естественной истории, генеральным объектом, на наш взгляд, именно осознанное формирование сообществ может стать первым шагом на пути к выработке общей цели.
ЛИТЕРАТУРА
1. Веблен Т. Теория делового предприятия. М., 2007.
2. Дергачёеа Е.А. От техногенной рациональности к рациональности социоприродного развития // Вестник РУДН, серия Философия. 2008. № 1. С. 12-16.
3. Ефимов В.М. От машин удовольствия к моральным сообществам (размышления над новой книгой Джеффри Ходжсона) // Теория и методология институциональной экономики. 2013. Том 5. № 2. С. 7-47.
4. Ефимов В.М. Об интерпретативной институциональной экономике. М., 2007.
5. Ключников И.К., Молчанова O.A., Ключников О.И. Вероятность финансовой стабильности и безопасности: концепции и модели // Финансы и бизнес. 2017. № 1. С. 70-81.
6. Ключников И.К, Молчанова O.A. Финансовые кризисы: теория, история и современность. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2011.258 с.
7. Кулъпин Э.С. Путь России. Генезис кризисов природы и общества в России. М.: ЛКИ, 2008.
8. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. М., 2010.
9. Перес К. Технологические революции и финансовый капитал. Динамика пузырей и периодов процветания. М: Дело, 2013.
10. Поведенческая экономическая теория: мейнстрим и современная парадигма экономического развития: колл. монография. Саратов: СГСЭУ, 2012. 338 с.
11. Черникова И.В. Современная наука и научное познание в зеркале философской рефлексии // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2006. № 6.
12. ListF. The Natural System of Political Economy. London, 1983.
