"РАЦИОНАЛЬНОЕ" САМОУБИЙСТВО: ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ В УСЛОВИЯХ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 122

«РАЦИОНАЛЬНОЕ» САМОУБИЙСТВО: ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ В УСЛОВИЯХ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ

Д.С. Койбина

Северный (Арктический) Федеральный университет им. М.В. Ломоносова (Архангельск)

Автор статьи предлагает рассмотреть проблему «рациональности» самоубийства, и, в частности, такой ее важный аспект, как принятие решений о самоубийстве в условиях неопределенности, неизвестности ближайшего и далекого будущего. Автор, опираясь на подход профессора философии Шелли Кагана, приходит к выводу о том, что невозможно говорить о «рациональности» этого страшного деяния, не рассматривая при этом этические и теологические вопросы.

Ключевые слова: ценность жизни, смерть, самоубийство, суицид, рациональность.

Самоубийство - важная проблема индивидуального существования и жизни социума. Этот феномен уходит корнями в глубокую древность и существует по сей день, затрагивая многие аспекты жизни человека. Многих мыслителей интересует, по каким причинам некоторые люди совершают данный страшный, античеловеческий акт. Попробуем осветить основные вехи этой дискуссии.

Шотландский философ Дэвид Юм полагал, что вопрос самоубийства якобы не противоречит божьему замыслу. Добровольно прекращающий свою жизнь человек вовсе не действует против воли Божьей, его промысла и не нарушает мировой гармонии. Ведь после нашей смерти элементы, из которых мы состоим, продолжают служить мировому прогрессу.

Проблему самоубийства изучал французский социолог Эмиль Дюркгейм. В своей работе «Самоубийство» (1897 г.) он применил метод вторичного анализа существующей официальной статистики. Дюркгейм стремился доказать, что самоубий-

© Койбина Д.С., 2018 123

ство имеет только социальные, а не психологические причины. С точки зрения Дюркгейма, главная причина самоубийства -одиночество.

Американский психолог Эдвин Шнейдман рассматривал суицид в своей работе «Душа самоубийцы». По его мнению, для человека, совершающего самоубийство, этот акт имеет логический смысл, это проявляется в индивидуальном стиле рассуждений и в специфических обстоятельствах принятия решения [1]. Конечно, не факт, что этот «смысл» имеет объективные, общечеловеческие основания.

Немецкий социолог и философ Эрих Фромм в своей книге «Здоровое общество» справедливо отмечал, что «самоубийство, без сомнения, - наиболее сложная проблема, и ни один отдельно взятый фактор нельзя признать ее единственной причиной. Но, даже не вдаваясь в обсуждение этой проблемы, я считаю вполне обоснованным предположение, что высокий процент самоубийств в той или иной стране отражает недостаток психической стабильности и душевного здоровья. Такое положение вещей обусловлено отнюдь не бедностью. Это убедительно подтверждается всеми данными. Меньше всего самоубийств совершается в самых бедных странах, в то же время рост материального благосостояния в Европе сопровождался увеличением числа самоубийств...» [2, с. 13-14].

Французский писатель и философ Альбер Камю посвятил проблеме самоубийства эссе «Миф о Сизифе». Суицид для него - один из способов борьбы с абсурдом бытия, даже как один из методов познания мира. Камю приходит к выводу о том, что самоубийство как бунт против непознаваемости мира абсурдно, а вот смерть-самопожертвование есть деяние с гармонизирующей основой.

В свою очередь, современный суицидолог Морис Фарбер вывел формулу, описывающую суицид как функцию двух переменных - ранимости и депривации (сокращение либо полное лишение возможности удовлетворять основные потребности). Закон Фарбера звучит так: частота самоубийств в популяции прямо пропорциональна количеству индивидов, отличающихся повышенной ранимостью, и масштабу лишений, характерных для этой популяции.

Русская религиозная и экзистенциальная философия при всем ее своеобразии находилась в контексте развития философии европейской. Отечественные мыслители откликалась на актуальные проблемы, комментировали идеи, предлагали свои решения. Писатель Федор Достоевский остро реагировал на все случаи самоубийств, новости о которых доходили до него. При этом Достоевский не соглашался с простым объяснением медиков, приписывавших суицид сумасшествию. В «Дневнике писателя» (октябрь 1876 г.) есть глава под названием «Два самоубийства», где Достоевский пишет: «Для иного наблюдателя все явления жизни проходят в самой трогательной простоте и до того понятны, что и думать не о чем, смотреть даже не на что и не стоит. Другого же наблюдателя те же самые явления до того иной раз озаботят, что (случается, даже и нередко) - не в силах, наконец, их обобщить и упростить, вытянуть в прямую линию и на том успокоиться, - он прибегает к другого рода прощению и просто-запросто сажает себе пулю в лоб, чтоб погасить свой измученный ум вместе со всеми вопросами разом. Это только две противоположности, но между ними помещается весь наличный смысл человеческий» [3, с. 144-145].

Выдающийся русский религиозный философ Х1Х в., Владимир Соловьев рассматривал суицид с позиции веры: если человек не способен верить, он не чувствует помощи Бога и оказывается не в силах справиться с тяжестью бытия, примириться с несправедливостью и злом земного существования [4].

Обвинения в адрес самоубийц, выдвинутые Соловьевым, получили дальнейшее развитие в этюде Николая Бердяева «О самоубийстве» (1931 г.). Бердяев категорически осуждал суицид и считал, что он атеистичен по своей природе, состоит в отрицании Бога, в постановке себя вместо Бога [5]. Он считал, что самоубийство принадлежит к сложным, противоречивым явлениям жизни: человек, покончивший с собой, вызывает к себе глубокую жалость, сострадание к пережитой им муке; вместе с тем, сам факт самоубийства порождает ужас, осуждение его как греха и преступления.

Среди современных российских ученых свои работы самоубийству посвящают доктор медицинских наук В.А. Тихоненко, доктор медицинских наук, основоположник отечественной 125

научной суицидологии А.Г. Абрумова, доктор философских наук, профессор С.С. Аванесов.

Как известно, философия - это мировоззрение, основывающееся на рациональном, научном знании. Может ли человек «рационально» решить, что суицид - наилучший для него исход, когда никто из нас не знает с точностью, что произойдет в его жизни через несколько лет, а то и через пару минут? Может быть, более рациональной будет вера в то, что ты преодолеешь болезнь, или будут изобретены лекарства, которые помогут вернуть его здоровье, если не полностью, то хотя бы частично? А как оценить мышление и действия физически здорового человека, выбравшего для себя «единственно верную» теорию, которая подталкивает его к мысли о суициде?

Еще во второй половине XIX в. отечественные мыслители отмечали странное явление: массовый характер приобретали случаи добровольного ухода из жизни людей, которые обладали всеми внешними атрибутами счастливой жизни: материальное благополучие, семья, социальный статус. Об этом писал Л.Н. Толстой в «Исповеди», Ф.М. Достоевский в статьях «Два самоубийства» и «Приговор». Этих людей называли «логическими самоубийцами», подчеркивая тем самым, что их решение вызвано размышлениями, а не сиюминутными эмоциями [6, с. 72-75].

Проблема рациональности самоубийства волнует многих современных зарубежных исследователей. Например, ей посвящены статьи доктора философии, профессора философского факультета Университета Миннесоты Д. Майо, доктора медицины (школа медицины Университета Восточной Англии, Великобритания) К. Коулей, доктора наук, преподавателя философии в Хайфском университете А. Пилпел и доктора медицины, специалиста в области психиатрии (Нью-Йорк) Л. Амсел, профессора философии в Калифорнийском государственном политехническом университете М. Чолби. Обратимся к их работам.

Первый пример из статьи Коулей «Самоубийство ни рационально, ни нерационально» - история главного героя пьесы и одноименного фильма «Чья это жизнь, в конце концов?» [7] Кен Харрисон всю свою осознанную жизнь работал скульптором. Главные его рабочие инструменты - воображение и руки. Вне-

запно, после работы над новым произведением, Харрисон попадает в автомобильную катастрофу, которая круто меняет ход его жизни [8].

Отныне мужчина навсегда прикован к своей кровати, о чем ему сообщают сами врачи. Воспоминания о прошлом, о том, что он мог когда-то творить сам, собственными руками, терзают его. Когда к Харрисону в палату заходит тот или иной доктор, он вновь и вновь, злясь от собственной беспомощности и бесполезности, затевает нелегкий разговор о том, что у него имеется право умереть, и он хочет воспользоваться им [8].

Важным элементом фильма является реакция врачей на происходящее. Доктор Майкл Эмерсон, наблюдавший главного героя, произносит такую фразу: «Мы не имеем права думать, важна жизнь или не важна, мы обязаны спасать» [8, 01:03:1701:03:22]. Эмерсон твердо уверен, что у Харрисона клиническая депрессия. Другие медицинские работники неоднократно пытаются заверить Харрисона, что в нынешнем положении он все равно может что-то делать, заниматься иными видами деятельности. Но главный герой категорически не согласен с этим: «Вы что, думаете, можно сменить искусство, как меняют специальность в колледже?» [8, 00:43:39-00:43:43].

Настойчивость скульптора доводит его до суда. Доктор Эмерсон и здесь продолжает отстаивать собственную точку зрения, хотя из доказательств у него лишь собственный врачебный опыт. Харрисон объясняет судье, что оставлять его доживать жизнь, когда у него работает лишь мозг, который со временем так же атрофируется, как и функции его тела, есть «акт преднамеренной жестокости» [8, 01:43:05-01:43:30]. Двум психиатрам (один - от Эмерсона, другой - независимый, от адвоката Харри-сона) приходится осмотреть главного героя, чтобы вынести свой вердикт: у скульптора нет депрессии, его рассуждения являются естественной реакцией на ситуацию [8]. Но являются ли они рациональными?

Второй пример, который представляет собой противоположность первому, предлагают Пилпел и Амсел, авторы статьи «Что не так с рациональным самоубийством?» [9].

Вообразите себе здоровую женщину пятидесяти лет. Ее родители умерли, детей и мужа у нее также нет. Женщина работа-127

ет и считает свою работу интересной, престижной. Однажды в отпуске она решает прочитать работы таких мыслителей как Эпикур, Шопенгауэр, Сартр, а также эссе Альбера Камю «Миф о Сизифе». Произведения данных философов потрясли ее настолько, что «убедили» в том, что жизнь - всего лишь космическая шутка, бессмысленность [9].

Пилпел и Амсел наделили свою героиню прагматичным характером, поэтому женщина решает заняться вычислением собственной «полезности» для определения того, стоит ли ей продолжать жить. Таким образом, женщина «просчитала», что для большинства людей она является разочарованием, приносит больше негативных, нежели позитивных эмоций. Для героини важно оставаться в форме, продолжать заниматься полезной деятельностью, быть независимой и активной. Поскольку женщина стареет, то и ее желания постепенно становятся все более трудновыполнимыми по физиологическим причинам. Этот факт также волнует и огорчает героиню. Поэтому отныне, как считает женщина, она будет испытывать гораздо больше разочарования, чем радости [9]. Все это подводит женщину к неутешительной мысли о том, что ей было бы лучше покончить с собой.

Пилпел и Амсел оговаривают в своей статье, что женщина не находится в депрессии, ее размышления - результат логических выводов определенного философского мировоззрения. Но ведь другие люди, читавшие произведения иррационалистов, экзистенциалистов, или же придерживающиеся их мировоззрений, не подавлены, не приходят к выводу о том, что стоит покончить с собой здесь и сейчас [9].

Пилпел и Амсел отмечают, что женщина не находится в депрессии, ее размышления - результат логических выводов определенного философского мировоззрения. Но ведь другие люди, не просто читавшие, а изучавшие достаточно глубоко произведения иррационалистов, экзистенциалистов, или же придерживающиеся их мировоззрений, не подавлены, не приходят к выводу о том, что стоит покончить с собой здесь и сейчас [9]. Подводя итог, Пилпел и Амсел приходят к однозначному выводу, что самоубийство не может рассматриваться как «рациональное»: женщина совершает страшную ошибку.

Шелли Каган - профессор философии в Йельском университете. Его основные научные интересы лежат в области нравственной философии и, в частности, нормативной этики. Основываясь на материалах собственного открытого курса, он написал книгу «Death» (Yale University Press, 2012).

В конце курса Каган прочитал несколько лекций о суициде. В данной работе мы обратимся ко второй его лекции. Первая была посвящена суициду и его «рациональности». Каган обращался к таким вопросам, как: когда (если это возможно) человеку будет лучше умереть? Может ли быть так, что чья-то жизнь настолько ужасна, что будет лучше, если этот человек умрет? Может ли данный поступок быть «рациональным» для самого человека?[10]

Свою вторую лекцию Каган считает нужным построить вокруг двух основных вопросов: «рационален» ли суицид человека, который думает ясно? «Рационален» ли суицид человека, чье мышление затуманено? [11]

Представьте ситуацию: человек болеет, но болезнь не мучает его постоянно. В периоды, когда она отступает, человек способен адекватно оценить свое положение, взвешивать факты. Будет ли «разумным» для него убить себя в подобной ситуации? [11]

Проблема в том, что, по выражению Шелли Кагана, «у нас нет хрустального шара», с помощью которого мы могли бы узнать наше будущее. Поэтому у человека всегда есть возможность выздоровления, и решение о суициде не может быть рациональным. «В конце концов, все мы знаем, что в медицине наблюдается постоянный прогресс, - говорит Шелли Каган, - и то, что кажется неизлечимой болезнью, в один прекрасный день может иметь какое-то излечение. <...> И даже если медикаментозного лечения не происходит, различные заболевания иногда имеют просто необъяснимые ремиссии. Кто-то может просто внезапно поправиться» [11, 00:13:43-00:14:30]. Если человек покончит с собой, он перечеркнет все шансы на выздоровление. Имнно поэтому протестующие против суицида не видят в нем никакого смысла.

Шелли Каган, исходя из абстрактной, и потому неверной трактовки жизни как игры, осуществляемой индивидом, вырванным из социального контекста, считает подобную позицию 129

ошибочной. По его мнению, раздумья над самоубийством - это не более чем еще одна азартная игра, «игра в вероятность». Продать дом и купить новый или остаться жить на прежнем месте, поехать обучаться в одну страну или в другую - сложный, решающий выбор всегда есть игра, с вероятностью успеха или неудачи, которые мы так или иначе пробуем просчитать. Игра в вероятность просто является одним из жизненных аспектов, который склоняет нас к тому или иному решению. И эти решения мы принимаем в условиях неопределенности.

Шелли Каган предлагает свой пример. В конце класса, в котором проходит эта лекция, есть две двери. Когда лекция закончится, придется решить, через какую из них пройти. Предположим, говорит Каган, если человек пройдет через первую дверь, наиболее вероятен шанс, что он будет похищен и подвергнут пыткам, которые будут продолжаться многие годы, а затем человек умрет. Пока он будет им подвергаться, он будет молить о пощаде, даже желать быть мертвым. Но есть небольшой шанс, что человека не будут пытать, а увезут на остров, в тропический рай, где человек будет прекрасно проводить время в течение оставшихся лет. Если человек пройдет через вторую дверь, то он сразу же заснет, и будет спать в течение оставшихся лет, а потом умрет в коме [11]. Таким образом, Шелли Каган выступает с позиций крайнего индивидуализма и этического натурализма -позиций достаточно спорных.

В фильме «Чья это жизнь, в конце концов?» психиатры все же заключают, что Кен Харрисон мыслит ясно. Возможно, со стороны скульптор выглядит настроенным довольно депрессивно и агрессивно, поэтому и встает острый вопрос: а как же все на самом деле? Возможно, двое квалифицированных специалистов по разные стороны баррикад - явно недостаточно для решения такого вопроса?

А что насчет женщины из примера Пилпел и Амсел? Может ли она мыслить ясно? На первый взгляд, физически она здорова (не считая естественного старения). Возможно, женщина является настолько впечатлительной натурой, что философские размышления так сильно повлияли на ее восприятие реальности. А, может быть, она как-то неправильно интерпретировала философские теории? С другой стороны, каковы были ее критерии,

когда она вела свои «рациональные» расчеты? Что она могла при этом учитывать и как? Вопрос остается открытым.

Может ли суицид оказаться «рациональным» выбором? Шелли Каган предлагает задуматься над вопросом: возможны ли случаи, когда, несмотря на то, что мышление человека замутнено, все же разумно было бы доверять решениям, которые он принимает? Почему рассмотренные выше герои так однозначно решают, что самоубийство - наилучший выход для них? Шелли Каган постепенно подводит нас к вопросу о моральности самоубийства. Он признает, что «могут существовать действия, которые рационально законны, но при всем этом незаконны морально... в философии существует большая дискуссия о том, действительно ли эти две вещи могут разделяться или нет» [11, 00:36:51-00:37:19]. Шелли Каган заканчивает выступление двумя самыми весомыми, на его взгляд, аргументами, которые чаще всего появляются при обсуждении самоубийства и затрагивают мораль.

Первый аргумент: самоубийство незаконно, поскольку мешает воле Бога, а его воля состоит в том, чтобы мы оставались в живых. Здесь сразу же перед нами встают различные вопросы религиозного характера, которые Шелли Каган специально не разбирает в своей лекции. Например: «выразил ли Бог свою волю в книге? если да, то в какой?» [11, 00:43:05-00:43:21].

Второй моральный аргумент: жизнь - это дар. От Бога, или от природы, или от родителей. Когда нам что-то дарят, мы должны отблагодарить дарящего в ответ. Самоубийство - это отказ от подарка, неблагодарность, и поэтому оно аморально. Но здесь также возникает ряд вопросов: а все ли, что нам дарят, действительно является подарком? [11] К сожалению, данные моральные вопросы также не рассматриваются подробно ни нашими героями, ни Ш. Каганом.

Вероятно, предварительный вывод из нашей работы может быть следующим: рассуждать о суицидальных намерениях чисто «рационально »невозможно. Хладнокровность в рассуждениях может помочь при разборе теоретических задач, но в жизни все намного сложнее, чем в выдуманных примерах. Жизнь непредсказуема, она намного эмоциональнее и драматичнее, чем это можно было представить. И стоит, пожалуй, согласиться, что нет смысла рассматривать «рациональность» суицида в от-131

рыве от этики, от моральных, теологических вопросов, а также от вопросов социальных. Вне этих контекстов сам вопрос становится бессмысленным.

Сколько неизлечимо больных людей продолжают мужественно бороться за жизнь, несмотря на то, что им поставлен страшный диагноз? В человеке всегда есть неугасимая надежда на лучшее, и потому определяющую роль в его решении играет отнюдь не «рациональность», а социальные и морально-психологические механизмы. И будет ли «рациональным» игнорировать их роль, используя лишь ограниченный подход этического натурализма?

Библиографический список

1. Шнейдман Э. Душа самоубийцы. URL: http://krotov.info/libr_min/ 25_sh/ne/ydman_1.htm (дата обращения: 04.10.2018).

2. Фромм Э. Здоровое общество. Догмат о Христе / пер. с нем. М.: АСТ: Транзиткнига, 2005. 571 с.

3. Достоевский Ф.М. Два самоубийства // Полн. собр. соч.: в 30 т. Л.: Наука, 1981. Т. 23. С. 144-146.

4. Соловьев В.С. Духовные основы жизни. URL: https://knigogid.ru/ books/113224-duhovnye-osnovy-zhizni/toread (дата обращения: 04.10.2018).

5. Бердяев Н.А. Сборник статей Н. Бердяева URL: https://royallib.com/read/berdyaev_nikolay/sbornik_statey_n_berdyae va.html#81920 (дата обращения: 04.10.2018).

6. Деменев А.Г. Ценность жизни. Нравственные дискуссии в русской философии второй половины XIX - начала XX века: монография. Архангельск: ИД САФУ, 2014. 284 с.

7. Cowley C. Suicide is Neither Rational nor Irrational // Ethical Theory and Moral Practice. 2006. Vol. 9, iss. 5. P. 495-504.

8. Чья это жизнь, в конце концов? (перевод и озвучивание

А.М. Михалева) / реж. Дж. Бэдэм; в главных ролях: Р. Дрейфус, Дж. Кассаветис; Metro-Goldwyn-Mayer, SLM Production Group. США, 1981. URL: https://vk.com/video-71845117_456239390 (дата обращения: 01.09.18).

9. Pilpel A., Amsel L. What is Wrong with Rational Suicide // Philoso-phia. 2011. Vol. 39, iss. 1. P. 111-123.

10. Suicide, Part I: The rationality of suicide. URL: https://www.youtube.com/watch?v=MajfZIyHP8U (accessed: 01.09.18).

11. Suicide, Part II: Deciding under uncertainty. URL:

https://www.youtube.com/watch?v=nKbV8NcyCrk (accessed: 01.09.18).

«RATIONAL» SUICIDE: DECISION-MAKING UNDER CONDITIONS OF UNCERTAINTY

D.S. Koybina

Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov (Arkhangelsk)

The author of the article proposes to consider such a problem as the rationality of suicide, and, in particular, such an important aspect as making decisions about suicide in conditions of uncertainty, uncertainty of the near and distant future. This work is based on two examples from the articles of foreign researchers: a bedridden sculptor and a healthy woman of fifty years, whose beliefs were influenced by certain philosophical theories. Both heroes believe that the most rational solution in their situations is suicide. The author, based on the lecture of philosophy Professor Shelly Kagan, concludes that it is impossible to talk about the rationality of suicide without considering ethical, moral, theological issues.

Keywords: value of life, death, suicide, rationality.