CC BY
72
УДК 101.1
UDC 101.1
В.Н. ФИНОГЕНТОВ
доктор философских наук, профессор, кафедра философии и истории, Орловский государственный аграрный университет E-mail: [email protected] Е.С. КОНОНОВА
кандидат философских наук, доцент, кафедра логики, философии и методологии науки, Орловский государственный университет E-mail: [email protected]
V.N. FINOGENTOV
Doctor of Philosophy, Professor, Department of Philosophy and History, Orel State Agrarian University E-mail: [email protected] E.S. KONONOVA
Candidate of Philosophy, associate professor, Department of Logics, Philosophy and Methodology of sciences, Orel
State University E-mail: [email protected]
РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ МИРОВОЗЗРЕНИИ КАК ИМПЕРАТИВ СОВРЕМЕННОЙ ЭПОХИ THE RATIONALIZATION OF WORLDVIEWS AS AN IMPERATIVE OF THE CONTEMPORARY ERA
В статье обосновывается необходимость рационализации мировоззрений, доминирующих в наши дни, а также актуальность построения новых рационализированных мировоззренческих систем, адекватных вызовам современной эпохи; анализируется процедура рационализации мировоззрений различного типа.
Ключевые слова: мировоззрение, рационализация мировоззрения, вызовы современной эпохи, нравственно-правовой разум.
Twoprincipal are substantiated in the article: 1) the need for the rationalization of worldviews prevalent in nowadays, and 2) the topicality of building new world outlook systems relevant to the challenges of the contemporary era. In addition, the procedure of rationalizing different types of worldview is analyzed in the article.
Keywords: worldview, the rationalization of the worldview, the challenges of the contemporary era, the reason based on moral and legal principles.
В нынешнем духовном пространстве фигурируют самые различные мировоззренческие образования. Наиболее распространенные из них сформировались в отдаленные от нас исторические времена и имеют откровенно архаический характер. Они, очевидно, неадекватны драматическим вызовам современной эпохи, таким вызовам, с которыми человечество никогда еще не сталкивалось. Некоторые из существующих в наши дни мировоззрений в силу узости и своеобразной де-формированности их ценностно-смысловых составляющих препятствуют осуществлению конструктивного диалога с представителями иных мировоззрений и затрудняют продвижение человеческого сообщества к более гуманному и гармоничному будущему. У многих наших современников место мировоззрения занимает некое хаотичное, эклектичное, противоречивое образование, превращающее их в легкую добычу самых разных «ловцов душ человеческих».
Сказанное выше обосновывает актуальность философского анализа многообразных процессов, происходящих в современном духовном пространстве, а также тех направлений развития существующих сегодня мировоззренческих систем, которые могут вывести человечество из нынешнего глубочайшего мировоззренческого кризиса.
Значение мировоззрения в жизни личности и общества на любом этапе истории культуры трудно переоце-
нить. Действительно, мировоззрение, понимаемое как фундаментальный уровень духовного бытия человека и социума, определяет самопонимание соответствующего субъекта, задает стратегию его жизни и деятельности.
Для выражения высокой значимости мировоззрения в жизни человека и общества мы ввели в своих предшествующих исследованиях понятие «мировоззренческий детерминизм»1. Это понятие введено для того, чтобы подчеркнуть фундаментальную роль, которую мировоззрение (личности, социальной группы, сообщества в целом) играет в общественной и частной жизни человека. С помощью этого понятия фиксируется тот существенный факт, что образ жизни некоторого социального субъекта в значительной мере определяется мировоззрением данного субъекта. Разумеется, не следует отождествлять мировоззренческий детерминизм с «диктатурой миросозерцания» [1], с навязыванием индивиду обществом или социальной группой того или иного мировоззрения, которое в свою очередь предопределяет жизнь этого индивида. Можно сказать, что «диктатура миросозерцания» - это частное и, так сказать, негативное проявление мировоззренческого детерминизма.
Поясняя сущность мировоззренческого детерминизма, можно выдвинуть предположение, согласно
1 См. об этом подробнее в кн.: Финогентов В.Н. Религиозный ренессанс или философия гуманизма? Мировоззренческий выбор со-
временной культуры. М., 2009, С. 97-111.
© В.Н. Финогентов, Е.С. Кононова © V.N. Finogentov, E.S. Kononova
09.00.00 - ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ 09.00.00 - РИ1Ь080РИ1СЛ1,
которому возрастание роли мировоззренческой детерминации в общем спектре детерминации поведения и деятельности людей было бы продвижением к более свободному и аутентичному образу жизни этих людей. Это предположение находится в полном соответствии с отстаиваемым нами пониманием мировоззрения как фундаментального уровня духовного бытия человека. Вновь подчеркнем, что мировоззрение - это ядро духовного бытия человека. Поэтому возрастание роли мировоззренческой детерминации в жизни человека означает возрастание доли самодетерминации в жизни этого человека. Но самодетерминация человека - это и есть его свобода.
В свете сказанного можно утверждать, что возрастание роли мировоззренческой детерминации в поведении и деятельности человека означало бы продвижение этого человека от «неподлинного» бытия к «подлинному» бытию. Иначе говоря, подлинное бытие человека - это бытие, которое характеризуется доминированием мировоззренческой детерминации. Можно сказать также, что подлинное бытие человека - это его самобытие; это бытие, в котором поступки, действия человека определяются им самим, его самостью. Подлинное бытие, очевидно, - это бытие свободы и ответственности человека. Понятно, что «неподлинное» бытие человека понимается здесь как обусловленное другими (немировоззренческими) детерминациями, которых в жизни человека огромное количество.
Осмысливая значимость феномена мировоззрения для жизни современного общества, следует принять во внимание то фундаментальное обстоятельство, что мы живем в эпоху интенсивных и многообразных контактов субъектов различных мировоззрений. Мы живем в эпоху мировоззренческих поисков, мировоззренческих дискуссий2 и, увы, в эпоху острых мировоззренческих конфликтов. Субъекты различных мировоззрений в наши дни особенно остро конкурируют друг с другом, используя в этой конкурентной борьбе самые различные методы и формы. Очевидно, что от того, какие именно мировоззренческие образования возьмут верх в этой борьбе, в значительной мере зависит будущее человечества. В связи с этим поистине судьбоносное значение приобретает вопрос, какие из ныне существующих или еще только формирующихся мировоззрений могут эффективно помочь человечеству справиться с драматическими вызовами, с которыми человечество столкнулось на современном этапе своего развития? Этот вопрос можно сформулировать иначе, а именно: с какими мировоззрениями современное человечество может связывать надежды на осуществление достойного будущего? И, соответственно: какие мировоззрения в наши дни стоит отстаивать и защищать, в каком направлении эти мировоззрения необходимо развивать?
Для ответа на эти вопросы необходимо, на наш взгляд, решить задачу выделения из всего множества
2 См. об этом подробнее в статье: Финогентов В.Н., Кононова Е.С. О необходимости мировоззренческих дискуссий: современный контекст / Ученые записки Орловского государственного университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». 2013, № 1 (51), с. 166-174.
упомянутых «вызовов современности» таких из них, которые могут быть определены как основные, которые определяют, так сказать, траекторию нынешнего развития человечества. Решить эту задачу можно попытаться, осуществив процедуру генерализации многоразличных «вызовов современности».
К вызовам такого рода, несомненно, относится необычайное обострение комплекса взаимосвязанных глобальных проблем. Это обострение глобальных проблем и непрерывное умножение их количества является своего рода концентратом негативной стороны постоянно ускоряющегося процесса глобализации. В теснейшей связи с обострением глобальных проблем находится вызов, порожденный все ускоряющимся развитием технонауки. По нашему глубокому убеждению, это развитие приобрело в последние десятилетия характер настоящей «технологической гонки». Эта гонка подчиняет своей логике развитие других секторов социокультурной системы, диктует им правила игры. Результаты такой гонки трудно предсказуемы. Однако, вероятнее всего, ее продолжение приведет к вытеснению человека в его сегодняшнем виде и, следовательно, приведет либо к смене субъекта социального развития, либо к гибели земной цивилизации3. К серьезнейшим вызовам современности, несомненно, относится также характерное для нынешнего этапа развития человечества преобладание массового образа жизни и массовой культуры. Такой образ жизни и такая культура стремительно разрушают последние бастионы традиционного образа жизни народов и многообразные формы национальных культур. Массовый образ жизни и массовая культура предельно упрощают культуру и унифицируют жизнь самых различных этнополитических общностей. Многие вызовы современности, несомненно, связаны со вступлением человечества в эпоху информационного общества.
Упомянутая процедура генерализации вызовов современности, как нам представляется, поможет, во-первых, более отчетливо понять сущность самих этих вызовов и, во-вторых, в краткой и обобщенной форме сформулировать важнейшие из них. Кроме того, такая генерализация позволит, как уже сказано, определить: мировоззрения какого типа способны помочь человечеству адекватно отреагировать на эти вызовы и, может быть, в перспективе справиться с ними. Несколько забегая вперед, можно сказать, что такая генерализация позволит высказать и обосновать идею, согласно которой справиться с многообразными вызовами современности можно, с одной стороны, опираясь на созидаемые ныне мировоззрения, характеризующиеся определенной формой рациональности, с другой стороны, избрав стратегию рационализации ныне доминирующих мировоззрений.
Не имея возможности демонстрировать здесь все этапы генерализации многообразных вызовов совре-
3 Об опасностях продолжения неконтролируемой «технологической гонки» подробнее см. в работе: Финогентов В.Н. «О сокращении длительности социокультурного настоящего и антропологических пределах «технологической гонки» //Философия в эпоху глобализации. Орел, 2013. С. 16-29.
менности, зафиксируем основные результаты этой процедуры. Итак, более детальный анализ указанных вызовов показывает, что их «концентрат» может быть представлен в виде двух пунктов.
1. Человечество продолжает двигаться по пути преимущественно стихийного развития. Именно такое - преимущественно стихийное - развитие катастрофически обостряет комплекс «питающих друг друга» глобальных проблем. Это обострение угрожает человечеству скорой гибелью в результате нарастания экологического кризиса, исчерпания продовольственных ресурсов, перенаселения Земли, обострения противоречий между «богатым Севером» и «бедным Югом». Не менее гибельны для человечества последствия, по сути, неконтролируемой человеком, все более ускоряющейся «технологической гонки» и т.д. Ниже мы еще вернемся к обсуждению особенностей «преимущественно стихийного» развития человечества. Сейчас в предварительном плане отметим только, что «преимущественно» стихийное развитие человечества характеризуется отсутствием стратегии развития, а также отсутствием расчетов последствий крупномасштабных действий, совершаемых различными социальными субъектами. Можно сказать, что «преимущественно стихийное» развитие человечества - это развитие в надежде «на авось», в надежде на то, что все «само собой образуется». Можно сказать также, что «преимущественно стихийное» развитие - это развитие человечества, которое еще не стало целостным и сознательным субъектом своего развития.
2. Человечество переживает острейший ценностно-смысловой кризис. Этот кризис проявляется в самых различных сферах культуры: в деградации общественной морали и искусства, в эрозии традиционных ценностей и способов их обоснования, в деформации иерархии ценностей, в смешении целей и средств человеческой деятельности. Этот кризис проявляется также в размывании границ между различными секторами духовной культуры (искусство, наука, нравственность и др.), в потере их определенности, в духовной усталости человечества и понижении его воли к жизни. Все это выражается в нынешнем мировоззренческом хаосе, характерном для гигантских человеческих масс, в чрезвычайном обострении проблемы цели и смысла жизни человека, в лавинообразном распространении эсхатологических настроений и т.п.
Как видим, первый из указанных пунктов фиксирует нарастающую угрозу самому физическому существованию человечества. Самое главное при этом заключается в том, что эта угроза носит не внешний характер, а внутренний характер. То есть речь в данном случае идет не об угрозе существованию человечества со стороны различного рода природных, космических катастроф: извержения супервулканов, столкновение нашей планеты с астероидом, гибельные космические излучения и т.п. Такие катастрофы всегда угрожали человечеству. Их вероятность всегда была и будет ненулевой. Речь у нас идет об угрозе бытию человечества, порожденной стихийностью развития самого человече-
ства. Речь идет, таким образом, об угрозе самоуничтожения человечества. Так, например, вследствие своей недостаточной разумности человечество, даже не заметив этого, может пересечь ту или иную «запретную черту», после чего начнутся стремительные и необратимые изменения в направлении его деградации. Это может быть в частности черта, отделяющая допустимые значения концентрации парниковых газов в атмосфере Земли от недопустимо высоких их концентраций. Это может быть также черта, отделяющая допустимые скорости и направления технологического развития от таких ее скоростей и направлений, которые несовместимы с природой человека.
Соответственно второй пункт, выражающий результат генерализации многообразных вызовов современности, фиксирует нарастающую угрозу духовному бытию человека и человечества. К великому сожалению, в особенно ярких формах указанный выше ценностно-смысловой кризис заявляет о себе в современной России. Под громкие разговоры властей и средств массовой информации о возрождении России и о религиозном ренессансе российского общества в нем продолжается понижение уровня общественной нравственности, пышным цветом расцветает правовой нигилизм, на протяжении многих лет деградирует система образования. Российская наука давно уже теснится па-ранаукой и псевдонаукой, а российское искусство - различного рода шоу.
Здесь мы должны обратить внимание читателя на взаимную связь и даже взаимную детерминацию характеристик, зафиксированных в только что сформулированных пунктах. Действительно, с одной стороны, нынешний глубочайший ценностно-смысловой (мировоззренческий) кризис является своеобразным отражением исчерпания человечеством возможностей преимущественно стихийного развития. По сути, этот кризис является формой осмысления и переживания того фундаментального факта, что человечество приближается в наши дни к особой (возможно, финальной) точке своего развития. С другой стороны, сегодняшний ценностно-смысловой кризис мощно подпитывает именно стихийную составляющую социокультурного развития и, следовательно, мощно влечет человечество к деградации и самоуничтожению. Так что речь в обсуждаемых пунктах идет, можно сказать, о двух сторонах системного социокультурного кризиса, в котором пребывает сегодня человечество.
Теперь, на наш взгляд, можно более определенно сформулировать требования, которым должны удовлетворять мировоззрения, современные в категориальном смысле этого слова. Мировоззрениями такого рода, в соответствии со сказанным, являются мировоззрения, адекватные вызовам современности4. Иначе говоря, в таких мировоззрениях, во-первых, должна отчетливо осознаваться и фиксироваться смертельная опасность продолжения преимущественно стихийного развития
4 См. об этом подробнее в кн.: Финогентов В.Н. Религиозный ренессанс или философия гуманизма? Мировоззренческий выбор со-
временной культуры. М., 2009. С. 281-298.
человечества. Во-вторых, в них должны быть разработаны хотя бы в самых общих чертах сценарии выхода из тупика преимущественно стихийного развития человечества. В-третьих, такие мировоззрения должны предложить человеку (человечеству) достойные, реалистичные (то есть, соответствующие природе человека и особенностям нынешнего этапа развития общества) и достаточно привлекательные смысловые и ценностные ориентиры.
Понятно, что сформулированные требования не образуют алгоритма, с помощью которого можно было бы построить одно «единственно истинное» и, так сказать, спасительное мировоззрение. Но это, как нам представляется, не недостаток, а неоспоримое достоинство предлагаемого подхода. Дело в том, что, по нашему глубокому убеждению, построение такого -«единственно истинного» мировоззрения - просто невозможно. Оно - построение «единственно истинного» мировоззрения - несовместимо с многообразием культур и с разнообразием типов личности. Соответственно стремление к созданию такого мировоззрения должно быть охарактеризовано как теоретически неверное и методологически порочное. А практическое навязывание «единственно истинного» мировоззрения человечеству должно быть охарактеризовано как вариант своего рода глобального мировоззренческого тоталитаризма, как вариант глобальной «диктатуры миросозерцания». Таким образом, мы приходим к выводу, в соответствии с которым указанные выше требования определяют не одно мировоззрение, а целый класс мировоззрений. Понятно, что мировоззрения, входящие в этот класс, класс современных в категориальном смысле этого слова мировоззрений, весьма специфичны, поскольку сформулированные нами требования являются достаточно строгими.
Первая и главная особенность этих мировоззрений состоит в их рациональности, понимаемой определенным образом. А именно: рациональность таких мировоззрений определяется тем, что в них основополагающую роль играет принцип, согласно которому главным регулятором общественной и частной жизни человека должен быть нравственно-правовой разум5.
Рассмотрим, насколько справедливы упреки такого рода.
Прежде всего, необходимо сказать о мнимой реакционности отстаиваемого здесь подхода. Упреки в реакционности предлагаемого нами варианта рационализма могут основываться в частности на том, что история человечества знает немало трагических сюжетов, связанных с попытками построить общество на началах разума. Вспомним, например, советскую эпоху, когда государство и правящая партия провозглашали моральность и разумность основными принципами своей деятельности, а в действительности осуществили, можно сказать, царство зла и неразумия. Учитывая уроки истории такого рода, казалось бы, следует критически отно-
5 См. об этом подробнее: Финогентов В.Н. Онтологический статус и методологическое значение понятия «социальный регулятор» // Философская жизнь Урала. Проблемы общей и социальной онтологии. Екатеринбург. 1999. С. 111-122.
ситься к регулятивным возможностям нравственности и разума и соответственно к концепции ноосферного будущего человечества6. Но мы уверены, что критическая оценка возможностей разума в качестве регулятора общественной жизни не должна перерастать в пренебрежительное и тем более во враждебное отношение к разуму. Давно уже сказано, что «сон разума порождает чудовищ». Эта широко известная истина, увы, также множество раз подтверждалось историей человечества. Она продолжает «весомо, грубо, зримо» подтверждаться и в наши дни.
Мы уже писали, что вероятность превращения нравственно-правового разума в главный регулятор общественной и индивидуальной жизни человека исключительно мала. Но альтернативой этого превращения, несомненно, является только деградация и гибель человечества. Поэтому необходимо сделать все для того, чтобы такое превращение осуществилось. Разумеется, становление новой главной формы регулирования социальной жизни должно происходить не через разрушение других форм: рынка, традиций и т. д., как это представляли и представляют революционно настроенные авторы. Это становление должно происходить поэтапно, через постепенное ограничение сфер действия традиций, рынка и насилия, через постоянную корректировку их с позиций нравственно-правового разума. Несомненно, возможности нравственно-правового разума ограничены и в каждый данный момент истории, и в принципе. Но его ограниченность - это, по сути, ограниченность самого человека.
Теперь кратко рассмотрим кажущуюся наивность предлагаемой здесь формы рационализма. Упреки в наивности защищаемой нами позиции основываются на убеждении, согласно которому жизнь человека и общества просто не может быть полностью рационализирована. Но мы и не пытаемся оспаривать это убеждение. Мы с ним вполне солидарны. Давно и совершенно справедливо сказано, что «жизнь не делится на разум без остатка». Вообще, «действительность не делится на разум без остатка». Мы не рассчитываем на, так сказать, «чистый разум». Мы не отождествляем рациональность с примитивной калькулирующей рациональностью. Принципиально важно наше указание на фундирующую по отношению к разуму роль нравственности и права. Отстаиваемый нами рационализм, разумеется, очень далек от панлогизма. Предлагаемый нами рационализм - это, так сказать, умеренный и критический рационализм.
Эту умеренность и скромность можно проиллюстрировать, например, обсуждая с позиций такого рационализма формулировку, «история человечества есть творческий (инновационный) процесс»7. В ходе этого обсуждения констатируется, что творческий процесс никогда не бывает полностью подконтролен разуму,
6 Под ноосферным будущим человечества мы имеем в виду такую стадию в развитии общества, когда главным регулятором социокультурной жизни станет именно нравственно-правовой разум.
7 См. об этом подробнее в книге: Финогентов В.Н. Трагический гуманизм: очерки онтологические, антропологические и аксиологические. Орел. 2012. С. 299-317.
что излишне «зарегулированный», алгоритмизированный процесс не может быть инновационным. Далее подчеркивается, что в любом виде творчества всегда в большей или меньшей степени присутствует бессознательное, стихийное начало. Иначе говоря, каждый акт творчества предполагает импульсы бессознательного, каждый инновационный процесс содержит стихийную составляющую. Это обстоятельство убедительно продемонстрировано исследователями применительно к самым разным сферам творчества, применительно к различным видам инновационных процессов. Речь идет в частности об исследованиях в области психологии творчества, а также об изучении разнообразных процессов самоорганизации (синергетика). На наш взгляд, необходимость бессознательного начала для творчества и соответственно наличие нерегулируемой составляющей в любом инновационном процессе, в том числе в процессе развития человечества, может рассматриваться не только как «эмпирическое обобщение», но и как закон творческой деятельности.
Под этот закон можно подвести достаточно надежный онтологический фундамент. В качестве такового способна выступать представленная в моих предшествующих публикациях трехуровневая модель бытия уни-версума8. С помощью этой модели можно показать, в частности, что специфическим основанием существования случайности, свободы и творчества является всюду присутствующий уровень бытия бесконечного как такового, одной из двух ипостасей которого является абсолютная хаотичность. Именно повсеместность хаоса и дает возможность универсуму осуществлять названные феномены. Дело в том, что присутствие хаоса тождественно наличию спонтанности, разрывающей причинно-следственные связи и являющейся «зародышем» случайности и (в возможности) творчества. Своеобразным воплощением уровня бесконечного как такового в духовном мире человека является сфера бессознательного. Бессознательное здесь выступает в роли духовного хаоса, необходимого для осуществления творческой деятельности. Таким образом, если принять тезис, согласно которому любой акт творчества содержит элементы бессознательного, и согласиться с тем, что история есть творчество, то следует признать, что история никогда не бывает (не будет) полностью подконтрольна разуму, что в ней всегда есть (и будет) более или менее весомый компонент бессознательного и стихийного.
Этот вывод настраивает на однозначно критическое отношение к мировоззренческим системам, обещающим человеку будущий «скачок из царства необходимости в царство свободы», сулящим человечеству переход в беспроблемную, гармоничную, планово организованную жизнь с абсолютно «прозрачными» и рациональными общественными отношениями. Этот вывод противоречит также тем историософским концепциям, которые утверждают, что история есть саморазвертывание разума, осуществление идеи, прикладная логика и т.п. Иррациональное и сти-
8 См. в частности книги: Финогентов В.Н. Время, бытие, человек. Уфа.1992; Финогентов В.Н. И ропщет мыслящий тростник. Уфа. 2000.
хийное в истории, в соответствии с этим выводом, не есть только внешнее, поверхностное, за которым, как полагал, к примеру, Гегель, скрыт разум, использующий страсти и желания людей для достижения своих целей, для осуществления своего плана. Если всерьез принять вывод, к которому мы пришли, то с Гегелем и его единомышленниками согласиться нельзя. Ибо, в соответствии с этим выводом, иррациональное, стихийное, это сущностный компонент истории, так как без него история не была бы историей (не была бы творческим процессом). Далеко не случайно, что у Гегеля всемирная история, будучи «разумным, необходимым обнаружением мирового духа», как раз и не является творческим процессом, поскольку итог мировой истории, по Гегелю, в сущности, тождествен ее началу.
Подчеркивание значимости и невозможности исключения вклада бессознательного в осуществление исторического процесса и, соответственно, существенности стихийной составляющей этого процесса не следует рассматривать в качестве призыва стимулировать в человеке бессознательное начало и прилагать усилия для сохранения и приумножения стихийной составляющей социальной эволюции. Напротив, по нашему убеждению, культура - это результат, прежде всего, «высвечивания» и освоения разумом тех или иных «секторов» бессознательного и стихийного в индивидуальной и общественной жизни. Мы не сомневаемся в том, что достойное человека разумного будущее также возможно только через дальнейшее ограничение и освоение разных уровней и форм бессознательного и стихийного. Как уже сказано, мы отстаиваем позицию, согласно которой продолжение достойной человека истории возможно только в том случае, если роль главного регулятора общественной жизни будет играть нравственно-правовой разум. Поэтому сделанный здесь вывод совсем не есть апология и прославление бессознательного и стихийного в человеке и в истории. Этот вывод, можно сказать, является констатирующим: бессознательное начало в человеке и стихийная компонента исторического процесса неистребимы точно так же, как в универсуме неистребим хаос. Их (хаос, бессознательное в человеке, стихийная составляющая исторического процесса) надо стремиться держать под контролем нравственно-правового разума, их проявления следует минимизировать. Но элиминировать, уничтожить их полностью невозможно. Решение именно этой, совершенно неотложной, задачи минимизации стихийной составляющей в развитии человечества может быть достигнуто на пути распространения определенного типа рационалистических мировоззрений, на пути превращения нравственно-правового разума в главный социальный регулятор.
Императив рационализации мировоззрений, на наш взгляд, имеет еще одну важную для наших дней проекцию. Речь идет о диктуемой реалиями эпохи глобализации необходимости рационализации многих широко распространенных ныне мировоззрений. Прежде всего, тех мировоззрений, которые в данный момент весьма далеки от рассмотренного типа рациональности. Без последовательной и многошаговой рационализации
эти мировоззрения не могут, как нам представляется, претендовать на звание современных мировоззрений. Многие из них уже сейчас должны быть охарактеризованы как архаичные мировоззренческие образования. Мы имеем в виду, прежде всего, различные варианты мифологического мировоззрения, а также различные виды религиозного мировоззрения. Стоит подчеркнуть, впрочем, что в рациональной реконструкции нуждаются, на наш взгляд, и многие формы философского мировоззрения, представленные в современном духовном пространстве. Дело в том, что многие из этих мировоззрений неотчетливы, смутны, нередко содержат в себе противоречащие друг другу фрагменты и т.п. Если они будут и далее уклоняться от рационализации, то степень их неадекватности вызовам современности будет стремительно нарастать. Поскольку мировоззрения, как уже подчеркивалось, в значительной мере определяют характер деятельности и поступков их субъектов, постольку нарастающая степень неадекватности указанных мировоззрений драматическим вызовам современности приведет к тому, что деятельность и поступки их субъектов будут приобретать все более архаичный и даже откровенно опасный для человечества характер.
Здесь речь идет в частности об органической неспособности субъектов многих нынешних мировоззрений к осуществлению мировоззренческих дискуссий, которые, несомненно, являются важнейшим способом минимизации предвзятости и враждебности во взаимоотношениях субъектов различных мировоззрений. Прежде всего, мы имеем здесь в виду представителей так называемых фундаменталистских мировоззрений, то есть мировоззрений, утверждающих возможность окончательного, полного и позитивного решения мировоззренческих проблем, в частности проблем онтологических, гносеологических, аксиологических и т.п. Другими словами, такие мировоззрения утверждают, что человек (человечество) в принципе способен достичь Истины, приобщиться к Абсолюту, соединиться с Богом. Фундаменталистскими мировоззрениями являются в первую очередь религиозные и квазирелигиозные, в частности утопические, мировоззрения. Для субъектов таких мировоззрений их основополагающие идеалы, верования и убеждения сомнению и критике не подлежат. Понятно, что с такими субъектами, скорее всего, осуществить плодотворную мировоззренческую дискуссию не получится. Для таких субъектов изначально очевидно абсолютное превосходство их мировоззрений по отношению к мировоззрению оппонентов. Такая позиция, в свою очередь, неизбежно ведет к предвзятости и враждебности во взаимоотношениях субъектов различных мировоззрений. В наше время, в эпоху глобализации такая позиция, несомненно, представляет собой серьезнейшую угрозу самому существованию человечества9.
В свою очередь, проблема рационализации мировоз-
9 См. об этом подробнее в статье: Финогентов В.Н., Кононова Е.С. О необходимости мировоззренческих дискуссий: современный контекст //Ученые записки Орловского государственного университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». 2013, № 1 (51), С. 166-174.
зрения, несомненно, требует отдельного рассмотрения и детальной проработки. На данной - предварительной - стадии обсуждения проблемы отметим, что эта процедура предполагает, во-первых, отчетливое структурирование мировоззрения, то есть выделение разного рода ее составляющих (подсистем, уровней и т.п.), а также прояснение особенностей связей между этими составляющими, а также определение их функционального назначения. Во-вторых, процедура рационализации мировоззрения предполагает выявление и отчетливую формулировку ключевых проблем, входящих в те или иные составляющие анализируемого мировоззрения, а также выявление и отчетливую формулировку попыток решения этих проблем, содержащихся в интересующем нас мировоззрении. В-третьих, данная процедура предполагает выявление возможных несоответствий и противоречий между самыми различными элементами рассматриваемого мировоззрения. Как видим, процедура рационализации является весьма непростой и требует для своего осуществления деликатного подхода. Но, думается, без осуществления этой процедуры ни сравнить друг с другом разные мировоззрения, ни более или менее объективно оценить некоторое мировоззрение на предмет его современности и истинности невозможно.
С другой стороны, ясно, что осуществление рационализации некоторого мировоззрения может быть оценено его субъектами как своего рода насилие над этим мировоззрением, как искажение и деформация этого мировоззрения. Действительно, не вызывает сомнений тот факт, что мировоззрение до рационализации и «то же самое» мировоззрение после его рационализации нетождественны друг другу. Причем, по всей видимости, различия между рационализированным мировоззрением и мировоззрением исходным (первичным) могут быть значительными. Тогда, очевидно, что вывод о современности или несовременности, об истинности или неистинности рационализированного мировоззрения лишь опосредованно характеризует «первичное» (нерационализированное) мировоззрение.
Здесь следует поразмышлять над вопросом: кого может страшить процедура рационализации мировоззрения? Не входя в детали, на этот вопрос можно ответить следующим образом. Данная процедура может страшить, во-первых, так сказать, «наивных», то есть нерефлексирующих носителей соответствующего мировоззрения. Такие носители тем или иным образом получают (заимствуют) свое мировоззрение в готовом виде. Вспомним здесь упомянутый выше термин «диктатура миросозерцания», введенный Н.А. Бердяевым. В данном случае мы имеем дело именно с диктатурой некоторого мировоззрения по отношению к субъектам такого рода. Эти «носители» не желают и не умеют мыслить на мировоззренческом уровне. Их мировоззрение им привычно, они с ним сжились. Точнее говоря, такое мировоззрение должно быть обозначено терминами «мироощущение», «мировосприятие». В нем доминируют эмоциональные, чувственно-образные составляющие. Такие носители смутно догадываются, что процедура рациональной реконструкции может
нарушить их «мировоззренческую дрему», поэтому они, так или иначе, препятствуют ее осуществлению. Во-вторых, данная процедура может страшить, так сказать, «корыстных» субъектов соответствующего мировоззрения. Эти субъекты и сами догадываются или даже отчетливо осознают, что защищаемое ими мировоззрение внутренне противоречиво, неполно, архаично и т. п., но по тем или иным причинам (личным или социальным) продолжают его отстаивать. Они понимают, что процедура рациональной реконструкции выявит и отчетливо продемонстрирует несообразности их мировоззрения, поэтому яростно противодействуют осуществлению данной процедуры. Более того, нередко субъекты такого рода в некотором смысле даже бравируют нерациональностью (иррациональностью) своего мировоззрения. Они полагают, что любой вариант рационализированного мировоззрения является примитивной, «приземленной» формой духовной жизни. Так, например, Л. Шестов открыто называл себя «мисологосом» («ненавистником разума») и указывал в своих работах немало своих предшественников в этом плане (Тертуллиан, М. Лютер, Б. Паскаль и др.). Глубинной основой мировоззренческой позиции этих «ненавистников разума» является то, что разум (и нравственность) не помогут человеку обрести бессмертие и «спасти душу »[2]. Именно поэтому они исповедуют иррационалистические мировоззрения, возлагающие все надежды на Бога, для которого «все возможно».
Вернемся к проблеме рационализации мировоззрений. Более детальный процесс рационализации различных форм мировоззрения показывает, что в реконструированном мировоззрении обязательно и существенно будет присутствовать мировоззрение и методология того исследователя, который осуществлял эту реконструкцию. Другими словами, возможны различные рациональные реконструкции исходного мировоззрения. На наш взгляд, сама постановка проблемы рациональной реконструкции мировоззрения указывает на то, что наиболее успешно такую реконструкцию можно осуществлять на основе именно философского мировоззрения, поскольку философия в большинстве своих проявлений гораздо более рациональна, сравнительно с иными типами мировоззрения.
Любопытно, что при этом возможны своего рода итерации: неоднократные повторения процедур рационализации мировоззрения. Осуществление такого процесса будет делать исходное мировоззрение все более рациональным, будет все более приближать его структуру и характер к структуре и характеру философского мировоззрения, главной особенностью которого большинство исследователей считает его рациональность. В наших
работах отстаивается даже более сильное утверждение, согласно которому философия является максимально рационализированной формой мировоззрения10.
В связи со сказанным интересным и естественным представляется предположение о том, что становление философии (и как социокультурного феномена, и как формы персонального мировоззрения) может рассматриваться как результат осуществления множества последовательных рационализаций различных «исходных» мировоззрений. Несомненно, что особенности результата рационализации мировоззрения, с одной стороны, зависят от характеристик исходного («первичного») мировоззрения. С другой стороны, особенности этого результата в значительной мере зависят от специфики осуществляемых неоднократно процедур рационализации этого исходного мировоззрения. Наконец, они зависят от того, насколько настойчиво и последовательно осуществляется процедура рационализации. Можно сказать, что если данная процедура будет осуществляться достаточно настойчиво и последовательно, то в итоге мы обязательно придем к некоему варианту философского мировоззрения. Понимание особенностей результата рационализации некоторого мировоззрения, конечно, требует детального осмысления всех указанных моментов.
Таким образом, мы вновь приходим к выводу, что вызовам современной эпохи в наибольшей мере соответствуют именно философские мировоззренческие образования. Впрочем, этот вывод далеко не нов. Мы уже достаточно давно его сформулировали11. Более того, в только что указанной работе показано, что современными в категориальном смысле этого слова являются не какие угодно философские мировоззрения, а философские мировоззрения, выстроенные на основе определенных принципов. А именно: кроме кратко рассмотренного выше принципа рационализма таким мировоззрениях свойственны принцип инфинитизма и принцип гуманизма. Принцип инфи-нитизма, утверждающий многообразную бесконечность, неисчерпаемость универсума, фундирует онтологические и гносеологические составляющие таких мировоззрений. Соответственно, принцип гуманизма лежит в основе их аксиологической составляющей. Одним из вариантов мировоззрения такого рода является разрабатываемый нами на протяжении многих лет трагический гуманизм12.
10 См. об этом в частности в кн.: Финогентов В.Н. Религиозный ренессанс или философия гуманизма? Мировоззренческий выбор современной культуры. М., 2009. С. 57-83.
11 См. об этом там же, С. 281-298.
12 См. об этом подробнее в книге: Финогентов В.Н. «Трагический гуманизм: Очерки онтологические, антропологические и аксиологические». Орел, 2012.
Библиографический список
1. БердяевН.А. Судьба человека в современном мире. Русская идея. М., СПб., 2005. С. 501.
2. Шестов Л. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. М.: 1993. С. 303.
References
1. Berdyaev N.A. Man's fate in the modern world. Russkaya idea. M., Spb., 2005. P. 501.
2. ShestovL. Collection of works in two volumes. Vol. 2. M.: 1993. P. 303.
