CC BY
102
Архипова Н. Г. Рассказы об эмиграции в Китай в диалектном дискурсе старообрядцев -семейских Амурской области / Н. Г Архипова // Научный диалог. - 2014. - № 4 (28) : Филология. - С. 58-73.
УДК 811.161.1’282.2(571.61)
Рассказы об эмиграции в Китай в диалектном дискурсе старообрядцев -семейских Амурской области
Н. Г. Архипова
Изучение старообрядческих говоров Амурской области -новый этап развития русской диалектологии. Актуальность исследования определяется необходимостью фиксации рассказов старообрядцев о жизни, истории, быте, вере, языке с их последующим дискурсивным анализом. В статье рассматриваются причины эмиграции старообрядцев - семейских Амурской области в Северный Китай. Доказывается, что вплоть до первых десятилетий ХХ века у старообрядцев не было хозяйственноэкономических, политических и иных причин к вынужденной эмиграции из России. Автор характеризует тематическое наполнение рассказов об исходе «в чужую землю», анализирует дискурсивные и стилистические особенности этих рассказов. Внимание уделяется текстам разговорно-бытового типа дискурса с семантическими доминантами «быт» и «вера», реализующимися в оппозиции «свой - чужой». Рассматриваются также тексты народно-поэтического типа дискурса, где тема «Китай» практически не актуализирована, а лексема Китай реализуется только в локативном значении как местонахождение желанной страны Беловодья или одно из мест на пути к этой стране. Материалом послужили диалектные тексты, записанные автором и его коллегами на цифровой диктофон во время экспедиций в семейские села Амурской области и подвергнутые камеральной обработке.
Ключевые слова: старообрядцы; семейские; эмиграция; Китай; китайцы; Беловодье; дискурс; говоры.
Семейские - особая этноконфессиональная группа русского населения, появившаяся на территории Приамурья, главным образом,
путем миграции из Забайкалья и Восточной Сибири и противопоставленная другим группам христианского населения по ряду признаков: отношению к канонам веры, соблюдению религиозных и бытовых обрядов, особой этнопсихологии и мировоззрению.
Изучение старообрядческих говоров Амурской области - новый этап развития русской диалектологии. Актуальность исследования определяется необходимостью детального описания их языковых черт, установления генетической связи говоров семейских с материнскими говорами, анализа динамики языковой системы [Архипова, 2011б; Архипова, 2012; Архипова, 2013а; Архипова, 2013б]. В задачи исследования входит также фиксация рассказов старообрядцев о жизни, истории, быте, вере, языке с их последующим дискурсивным анализом [Архипова, 2009а; Архипова, 2009б; Архипова, 2011а].
Говоры старообрядческих сел Амурской области исследовались автором совместно с сотрудниками лаборатории региональной лингвистики при кафедре русского языка и студентами филологического факультета Амурского государственного университета в 2001 -2009 гг. В настоящее время Старообрядческий архив диалектных текстов [САДТ] представляет собой представительный электронный корпус, позволяющий решить указанные выше задачи.
Здесь мы рассматриваем причины эмиграции старообрядцев - се-мейских Амурской области - в Китай, тематическое наполнение рассказов об исходе «в чужую землю», их дискурсивные особенности. Некоторые аспекты вопроса были фрагментарно представлены ранее [Архипова, 2010]. Материалом послужили диалектные тексты, записанные на цифровой диктофон во время экспедиций автора в села Заган, Желтоярово, Ключи, Новоандреевку, Грибовку и др. и подвергнутые камеральной обработке [САДТ].
Формирование старообрядческих поселений в Амурской области естественным образом связано с крестьянской колонизацией Дальнего Востока. История, этнография, культура и язык старообрядцев-амурцев представляют собой сложнейшее явление, возникшее под
влиянием восточнославянской (русской, украинской, белорусской), западнославянской (главным образом польской), бурятской, «сибирской» составляющих. При этом старообрядцев объединяет «общая генетическая основа происхождения, история социально-экономических, соседских, брачных, культурных контактов на материнской территории и в районах нового расселения» [Аргудяева, 2008, с. 15].
Переселение старообрядцев в Амурскую область началось в 60-е гг. XIX в. при поддержке царского правительства с целью быстрого освоения восточных территорий Российской империи. В 70-е гг. XIX в. по приглашению губернатора Восточной Сибири графа Н. Н. Муравьева-Амурского старообрядцы переселялись в Приамурье и Приморье из Забайкалья, главным образом, для обслуживания почтовых трактов между Сибирью и Камчаткой. После установления морского сообщения с Камчаткой торговые сообщения были закрыты. Часть крестьян вернулась в Забайкалье, другая осталась на Дальнем Востоке [Погодные ведомости..., 1903; Погодные ведомости..., 1906].
«Основные причины переселения старообрядцев на восток страны были экономического (нехватка на родине земель из-за роста населения деревень, в том числе по причине сильного разрастания фамильных однородовых коллективов, и земельный простор, иные материальные выгоды в дальневосточном регионе) и религиозного (возможность уйти от преследований со стороны государства и православной церкви за свое вероисповедание) характера. Религиозная терпимость администрации Дальнего Востока стали широко известны ревнителям «древлего благочестия» других регионов. Дальневосточные губернаторы, понимая всю сложность задач формирования на востоке страны постоянного населения и видя в старообрядцах предприимчивых хозяев, оценив их вклад в освоение дальневосточного региона, способность быстро ввести в хозяйственный оборот нетронутые таежные угодья, в отдельных случаях шли наперекор православной церкви и местному чиновничеству, стремясь освободить старообрядцев от чрезмерной опеки» [Аргудяева, 2008, с. 22].
Среди других причин переселения назовем стремление уйти подальше от «мирского», уединиться, жить в чистоте и согласии со своей верой: «...чистоты хотели, кода сюды ехали, веры истовой, вот по-етому и уходили в тайгу, старое людям оставляли, заново строились» [САДТ, дн. 24, с. 12]. Но все же нехватка плодородной земли на прежней территории проживания, на наш взгляд, - основная причина переселения: «- Бабушка не говорила, почему старообрядцы сюда ехали?- Ну, тода ничё не было. Да и чего? Земли! Жить-то былобыло на чём-то. Жить надо было чё-то, где-то пашни нужны были. Жить надо было»; «Там были часть и семейских. Тода шел народ на Дальний Восток, потому что здесь все, ну, как новое, подымалось все здесь, земли богатые были, все строилися и пахали. Единоличная жизнь была. Всё это делали. Лошадей гнали такую даль, и лошадями всё разрабатывали» [САДТ, дн. 21, с. 24].
По данным некоторых исследований, немало старообрядцев переселялось на Восток и в поисках крестьянской утопической страны - Беловодья. Поиски обетованной земли с белыми водами не раз уводили староверов в неизведанные восточные земли, - например, на Японские острова, окруженные со всех сторон морем [Аргудяева и др., 2013, с. 16-17, 48].
В течение 70-ти лет старообрядцы беспрепятственно осваивали амурские земли. Исследователи прошлого отмечают замечательные навыки хозяйствования семейских, их зажиточность: «Военный губернатор Амурской области Педашенко однажды вздумал посетить староверческие, или раскольничьи, селения, возникшие на призей-ской равнине, верстах в 50-100 от Амура, и нашел их в цветущем виде уже на второй или на третий год существования. <...> Педа-шенко в годовом отчете государю написал, что староверы отнюдь не антихристы, а напротив - образцовые подданные» [Венюков, 1970, с. 61-62].
Весьма интересны записки А. А. Кауфмана о старообрядцах. Исследователь отмечает добротность и солидность поселений семей-
ских: «Все староверские деревни <...> прекрасно обстроены. <...> Солидно сложенные бревенчатые дома, почему-то всегда с белыми ставнями, крытые иногда берестой, чаще тесом или цинкованным железом; дома сплошь и рядом в несколько покоев, даже двухэтажные, у богатых - с какими-то балкончиками или галереями; дворы широкие, с массивными амбарами и крепкими изгородями, около домов часто небольшие садики или палисадники. Словом, все производит впечатление зажиточности и хозяйственности» [Кауфман, 1905, с. 58].
Отмечает путешественник также склонность амурских старообрядцев к землепашеству и промыслам: «У амурских староверов
- слава прекрасных земледельцев <...>. Каждый старовер, прежде всего, страстный охотник, и охотничий промысел, которому так благоприятствуют и богатая фауна, и почти полная пустынность большей части пространства Амурской области, давал староверам крупные заработки: промышляют козулю, сохатого, медведя; охотятся на изюбря, молодые рога которого покупаются китайцами за огромные деньги. Ловят зверя разными ловушками, но, главным образом, охотятся с ружьем, причем, в отличие от западно-сибирского охотника с его первобытною кремневкой, амурский старовер вооружен в худшем случае берданкой, а нередко - дорогим винчестером или винтовкой какой-нибудь другой известной иностранной фирмы» [Кауфман, 1905, с. 59].
Старообрядцы в Амурской области занимались кустарной золо-тодобычей и извозом, были «спиртоносами» (об этом см. ниже): «Самые крупные заработки амурским староверам давала золотопромышленность. <.. > Немало староверов, и из «деревенских», и, особенно, из заимщиков, занимается, по-видимому, так называемою «хищническою» добычею золота; найдутся между ними и спиртоносы. <.. > Но главный массовый заработок дает <...> извоз - перевозка в приисковые «резиденции» десятков и сотен тысяч пудов потребляемых на приисках продуктов; затем - заготовка сена и разные другие виды
вспомогательных работ, не говоря уже о том крайне выгодном сбыте, который прииски открывали для разнообразнейших продуктов крестьянского хозяйства» [Кауфман, 1905, с. 55-58].
Таким образом, вплоть до первых десятилетий ХХ века у старообрядцев не было хозяйственно-экономических, политических и иных причин к вынужденной эмиграции из России.
Разрушение старообрядчества Амурской области как целостного этноконфессионального образования было связано с окончательным установлением советской власти и последовавшей всеобщей коллективизацией. Как вспоминают жители старообрядческих сел, уже в 20-е гг. ХХ века каждой семье полагалось отдать государству 30 пудов зерна, полпуда масла с коровы, 50 яиц. Вводились денежные налоги с охоты, пчеловодства, рыболовства - основных промыслов семейских. Естественно, это нарушало традиционный крестьянский уклад жизни старообрядцев и вызывало ответную негативную реакцию, которая выливалась в массовые волнения, приводившие к репрессиям и гонениям в старообрядческой среде со стороны новой власти, к надругательствам над религиозными святынями [САДТ]. Так, в воспоминаниях семейских сохранились сведения о том, что в 1953 году в с. Бичура Свободненского района офицеры НКВД сутками топили печи древними иконами [САДТ, дн. 19, с. 12]. Подобные воспоминания записаны и в других старообрядческих селах: «Иконы... у нас сильно комендант был такой, придурок-гитлер. Вот. Он мог топта-ать эти ... Женщину если захватит, старушку за-а моленьем, о-ой! Издевался, как хотел. Сажал в баню. А это одну старушку, дак отселил совсем отдельно, в тайге» [САДТ, дн. 16, с. 4].
Бремя коллективизации легло непосильной ношей на плечи старообрядцев: «Папа не пошёл в колхоз. А-а соседи все вот и-и, с этой веры, они знали, ну, папа и-и дед, у них книги были, они читали эти книги церковные, во-от. Ну, мама малограмотной была. А они что? Раз Нестор не идёт в колхоз, значит, он знает, он вычитал, он знает - и мы не пойдём. И всех и выслали, и всё. Ещё в колхозы только начали
организовывать» [САДТ, дн. 16, с. 1]. Репрессии и гонения преследовали многие старообрядческие роды и семьи: «Забрали! За неделю всё забрали, ничё, ничё не дали, ничё! Ребятишек - на! В телеуу посадили и повезли. В Свободный привезли, потом в Мазановский район нас увезли. А тут с Мазановскогорайона нас приехали, забрали. То же самое: родители на работе, а нас, детей, с бабушкой, всех на пароход, родителей с работы на пароход, мы ничё не взяли ни одеться, ни поесть, ничё. Бабка мне дала, я-а... мне восемь лет было, дала мне в руки одного-о мальчишку, это моего брата Костю, ему пять лет было. На-зарке... Назар - второе, видите, имя. Назарке было-о тоже пять или шесть лет. Она дала мне их в руки, сказала: «Не выпускай!» А идти надо километров пять до-о. по Селемдже, до-о пристани. Вот. А-а одного взяла сама так на руки, другого на руки, а-а Нюрочке сказала: «Ты вот этих держи» [САДТ, дн. 16, с. 1-2]; «...разрешили только хлеба вот взять немножко. Остальное всё... скот на пастбище был, а-а вот это мелкий скот, свиньи, э-э, и эти куры, это всё осталось. Кому это осталось? Нас отвезли сорок километров по-о Селемдже, до Норы, до Норска, а потом по Норе туда в тайгу уунали, и до декабря. А в декабре коней подоунали - и везти. А-а нам даже одеться не в чё, ну ходили мы там. Так собирались милостыну просили. Кто мог дать чё... Какую одежонку какую... Ну, в общем ... как могли. А-а... на сани посадили, соломой в основном укрывали в декабре. (Шепотом). Ой, кошмар какой! У нас двое детей умерло. И бабушка умерла. Бабушка воспалением, пока мы доехали, и всё она ж больше их держала меньших, собой грела, а сколько она могла их науреть... И они простыли, и она простыла. Где ж, где же выживешь? А мы восемь лет вот, десять лет мы бежали. Вот колонну гонят этапом по Зее вверх, они-то сидят, милиционеры, на лошадях! А мы-ы... шли пешочком. По Зее. Соунали нас, отвезли туда. А потом уже привозили летом, всё везли-везли-везли баржами» [САДТ, дн. 16, с. 3-4].
В начале 20-х гг. ХХ века скорый приход советской власти на Дальний Восток стал очевидным. Именно с этого времени началась
интенсивная эмиграция старообрядцев в Китай (главным образом из Приморья) вместе с остатками Белой армии. На территории Китая -в г. Харбине и его окрестностях, а также в Трехречье образовалось несколько старообрядческих общин, причем исследователи отмечают, что русские поселения в этих районах существовали еще во второй половине XIX века [Аргудяева и др., 2013].
Разрушение крепких и зажиточных старообрядческих хозяйств, религиозные преследования, непосильные налоги, обязательные хлебозаготовки и мясозаготовки и другие причины привели и к усилению внутренней миграции старообрядцев на Дальнем Востоке: из Амурской области они переселялись в Приморье на побережье Японского моря в долины рек Самарга, Единга, в центральную часть горной области Сихотэ-Алиня по рекам Иман, Бикин, Хор, уходили в Забайкалье [Аргудяева, 2008, с. 35-37]. События 1919-1920 гг., разворачивающиеся на Амуре, заставили многих старообрядцев покинуть Амурскую область: они выезжали в г. Хабаровск, а позже - в Приморье, затем в Никольск-Уссурийский, а затем - в Харбин. «С началом гражданской войны и коллективизации из Сибири, Алтая, Забайкалья и Приамурья немало старообрядцев перебиралось в Южно-Уссурийский край, в основном на побережье Японского моря, где еще не начались послереволюционные преобразования и где у многих из них уже жили родственники. Через два-три года кампания сплошной коллективизации докатилась и до Приморья, к тому же старообрядцев стали выселять из таежных угодий, отдавая их аборигенам. Это вызвало у крестьян-староверов недовольство советской властью, которое в 1932 году вылилось в так называемое Кхуцинское старообрядческое контрреволюционное выступление, охватившее население нескольких десятков деревень и хуторов по долинам рек района Сихотэ-Алиньского хребта и побережья Японского моря. Восстание было подавлено, начались следствие и репрессии. За ними последовали следующие - в 1937-1938 гг., принявшие тогда, как известно, всесоюзный характер. Часть староверческих семей Приморья, спа-
саясь от коллективизации и репрессий, тайно эмигрировала в Трех-речье и Маньчжурию и недалеко от г. Харбина основала селения Ро-мановку, Коломбо, Чипигу (Масаловку), Медяны и др.» [Аргудяева, 2005, с. 212].
Информации о прямом переселения старообрядцев из Амурской области в Китай в источниках не зафиксировано, однако есть сведения о том, что отдельные семьи амурских семейских в 30-е гг. присоединялись к казачьим отрядам и переходили русско-китайскую границу, где «подселялись» в русские приграничные села, а также русские поселения вблизи г. Харбина. Самостоятельных населенных пунктов переселенцы из Амурской области в Китае не образовывали [Аргудяева и др., 2013].
Исход старообрядцев с территорий советского Дальнего Востока в Северный Китай - в Маньчжурию - был естественным процессом, обусловленным геополитической ситуацией в регионе. В сложившихся обстоятельствах основная семантическая доминанта рассказов о бегстве семейских в Китай под угрозой репрессий - тайна: «исход семейских в Китай был тайным», «шли тайными тропами»: «Тайно шли в Китай. Собирались недолго. Все оставляли на месте: и избы, и хозяйство. Тайно готовили провиант, тайно сговаривались» [САДТ, дн. 84 (2), с. 44].
Путь через русско-китайскую границу был налажен еще раньше, до того, как граница с Китаем оказалась закрытой: «Через сопки и через остров, прямо Китай же, убежали эти белогвардейцы. И наши, которые побогаче жили, у них были лодки. У бедняков же лодок не было. Они на этих лодках и туда. На этих лодках туда, золотишко кто там, кто оружие прихватит, кто патроны прихватит, кто опиум, кто сукно. На лодку и туда» [САДТ, дн. 300, с. 34]. На приграничных территориях русские и китайцы вели постоянный активный товарообмен. Китайцы обменивали спирт, сладости на пушнину. Русские несли в Китай молочные и мясные продукты, яйца, пользовались услугами китайских врачей: «Да, китайцы раньше ходили.
Я помню, китаец ходил, лечил зубы нашему отцу. И, видать, раньше же граница открытой была, вот и ходили, и наши ходили туды, эту брать - спиртоносили - спирт, за спиртом ходили. Водку, спирт, за спиртом ходили. Раньше ходили спиртоносили. И наши ходили, и они ходили туда, видать. Все ходили, лечили, спирт носили» [САДТ, дн. 302, с. 56] . В 20-е гг. ХХ века одежда семейских шилась не только из отечественной ткани, но и из китайской: китайки, канфы, канчи, дабы, далимбы и др.: «Атласы были такие. У нас был красный такой атлас. Сарафан был из китайки. Голодовка была. Мы с мамой унесли в Князевку, нам два ведра капусты наложили. Сарафаны были из дабы тяжелые. Дабу, канчу из Китая везли» [САДТ, дн. 84 (2), с. 33-34]. Семейские перенимали от китайцев и манеру одеваться в холодное время года: «Да штаны, стяжёнки зовутся. У китайцев научились зимой одевать. А да, китайцы возили. Китайцы ездиют, туды ездиют, так а наши мало ездиют, мало наши возют их отту-дова этих штанов всяких. Пусть там бы китайцы ходили в штанах, а теперь ну все ходят, все в штанах» [САДТ, дн. 301, с. 5].
«В 20-е гг. Амурская область была фактически изолирована от Советской России белоказачьими войсками, основавшимися в Забайкалье. В этих условиях руководство области стремилось развивать добрососедские отношения с Китаем. Жители приграничных районов могли практически свободно пересекать границу. <.. .> В 30-е гг. из-за создавшейся угрозы нападения Японии на СССР контроль на границе был ужесточен, но и русские, и китайцы продолжали тайком ходить через Амур. Товарообмен был необходимостью для обеих сторон, это в какой-то мере обусловило мирный характер соседство-вания, несмотря на напряженность взаимоотношений Советского Союза и Китая» [Галимова, 2003, с. 29].
Однако Китай никогда не являлся для семейских «землей обетованной», старообрядцы никогда не стремились найти окончательного пристанища в Китае. В записанных нами рассказах-воспоминаниях русские семейские и китайцы противопоставляются по признакам
веры, быта, нравов, что является реализацией оппозиции «свой - чужой». Однако «чужой» никогда не рассматривается как «плохой», но только как «другой»: «У них друга вера, идолам молются»; «Там, в Китае, девки и бабы в штанах ходют, наши - в сарафанах все, юбках»; «Голову замужние не убирают, платков не носют»; «В избах грязно, посуды мало»; «Мы у них не ели - грех»; «К нам не звали - незачем» [САДТ, дн. 84 (2), с. 78-91].
Сохранились воспоминания о хитрости китайцев, о том, как незаконно выкашивались покосы семейских, пропадал скот. Однако семейские не шли на открытый конфликт, полагая, что выгоды от общения с китайцами гораздо больше, чем вреда. Известные старообрядческие заповеди «не пить, не курить табак, не брить бороды, не блудить, трудиться», с точки зрения семейских, нарушались китайцами, за что те осуждались: «Мужуки косы позаплетут, а остальную голову и бороду бреют, только тоненькие ниточки, усы. С косами, что бабы» [САДТ, дн. 84 (2), с. 91].
По мнению исследователей, была и другая причина исхода семейских в Китай - поиски Обетованной Земли - Беловодья [Аргудя-ева, 2008].
У многих народов существовала легенда о некой чудесной стране, где царствует всеобщее счастье, справедливость, благоденствие и равенство. В рассказах семейских такая страна называется Беловоди-ем, или Беловодским царством. Однако скажем, что если рассказов об эмиграции старообрядцев в Китай в результате религиозных и идеологических гонений из России достаточно много, то тексты о Беловодье единичны. Так, было записано только два повествования: «Путешествие инока Марка» и «Путешествие преподобного Сергия». Обе записи сделаны в 2006 году в с. Новоандреевка Белогорского района Амурской области от брата и сестры Зайцевых: Николая Еремеевича (1936 г. р.) и Сары (Александры) Еремеевны (1917 г. р.). История семьи Зайцевых примечательна. Они называют себя кержаками - выходцами с реки Кержа (Керженец. - Н. А ). Известно, что по реке Керженец (ле-
вый приток р. Волга) существовали поселения старообрядцев, скрывавшихся от властей. Наибольшую известность получил Комаровский скит, описанный в романах П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». По названию реки старообрядцев называли кержаками. Это была одна из самых крепких в православной вере групп старообрядцев. До переселения в Западную Сибирь Зайцевы проживали в деревне Андреевка Семёновского уезда Нижегородской губернии, образованного в 1779 году в ходе административной реформы Екатерины Второй. Приток старообрядцев в Сибирь в начале XVIII в. может быть связан с разгромом скитов по р. Керженец. Часть бежавших оттуда, в том числе Зайцевы, оказалась в Западной Сибири, где именно, нам неизвестно. Однако затем они переселились в с. Десятниково Тарбага-тайской Верхнеудинского округа Иркутской губернии, а из Забайкалья в конце XIX века прибыли в Амурскую область и с другими переселенцами из с. Десятниково образовали с. Андреевка (в 1928 г. переименованное в Новоандреевку) Белогорского района.
Зайцевы занимали высокое общественной положение в Новоан-дреевке, были уважаемыми людьми. Еремей Зайцев возглавлял старообрядческую общину, вел службу, крестил детей, разбирал ссоры между соседями, воспитывал в своих детях и односельчанах любовь к «истинной православной вере». Может быть, поэтому именно в семье Зайцевых сохранились воспоминания о Беловодье.
Охарактеризуем текстообразующие и некоторые стилистические особенности рассказов о Беловодье.
Оба рассказа весьма пространны и развернуты: 9 и 12 минут звучания соответственно. В них описывается маршрут следования в страну Беловодье. В рассказе о хождении инока Марка точно описан сам маршрут следования (Москва - Казань - Екатеринбург -Тюмень - Каменогорск, далее вверх по реке Катунь в Красноярск, а далее - по селениям, где есть тайные подземные проходы в Китайское царство, которыми идти 44 дня через Гоби). В повествовании же о хождении Сергия маршрут абстрактен: три года пути через горы,
реки с большими потерями спутников и другими серьезными испытаниями. Информанты относят Беловодье то к Опоньскому царству (Японии. - Н. А.), то к Тибету (Китаю. - Н.А.), однако сходятся в том, что «среди моря-океана, раскинувшись на семидесяти островах, во всей своей чистоте сохранялась православная вера Христова» [САДТ, дн. 300, с. 84]. Там, где Беловодье отождествляется с Японией, Китай воспринимается как промежуточная остановка на пути следования в Беловодье: «Есть на свете такая чудесная страна, называется она Беловодье. Три года или больше надо идти. За Сибирью ли, или еще где-то в Китае она. Через степи, горы, тайгу, на восход, к солнцу надо тебе идти и, если Бог даст, увидишь Беловодье самолично» [САДТ, дн. 300(1), с. 83].
С одной стороны, в Беловодье семейские искали веру Христову, с другой - искали страну, где «православным житье привольное», где «злата и серебра не есть числа, дорогого бисера и камения весьма много»: «Земли в ней много, земли тучные, дожди теплые, пшеница целый год растет, зверя в лесах много. Православным житье привольное» [САДТ, дн. 300(1), с. 84-85].
Рассказы о Беловодье тяготеют к фольклорному типу дискурса. В них присутствует большое количество элементов фольклорной символики. Так, например, на пути к Беловодью Сергий постоянно встречает препятствия и стоит перед выбором, по какой из трех троп идти. Змеи, камни, ручьи, горы, имеющие вид истукана и сильно освещенные солнцем, порхающая бабочка - это символы, направляющие движение героя [САДТ, дн. 300(1), с. 86].
Люди, населяющие Беловодье, - все праведники. Они говорят на непонятном языке, но все их понимают. В рассказе отмечен широкий ряд эпитетов, характеризующих старцев Беловодья, - лучезарные и кроткие, смиренные и милосердные: «Населяют его лучезарные, кроткие, смиренные, милосердные старики. В них Дух Божий живет, как в Храме Своем. Они все время работают, трудятся на благо и пользу всего народа» [САДТ, дн. 300(1), с. 89].
В рассказе о путешествии Сергия Беловодье - это «Царство Духа чистого, красоты, чудесных огней, возвышенных, чарующих тайн, радости, света, любви, покоя и непостижимых величий» [САДТ, дн. 300(1), с. 84].
Однако Северный Китай так и не стал местом постоянного жительства амурских старообрядцев. Во второй половине 1940-х - 1960-е гг. им пришлось покинуть эти территории и искать пристанище в Австралии и Южной Америке, откуда впоследствии они переехали в США и Канаду: «С приходом в Маньчжурию в 1945 г. Красной Армии часть мужчин из старообрядческих деревень увезли в СССР и подвергли репрессиям. Оставшиеся семьи расселились в разных местах Маньчжурии; в 1950-60-е годы некоторые из них вернулись в Советский Союз, но большинство уехали в Австралию и Бразилию, откуда позднее перебрались в США и Канаду» [Аргудяева, 2005, с. 214].
Таким образом, основными причинами появления старообрядцев в Китае было бегство от репрессий и коллективизации в 30-50 гг. ХХ века, а также целенаправленное движение на Восток в поисках Беловодья. Рассказы об исходе семейских в Китай по причине гонений со стороны власти относятся к разговорно-бытовому диалектному типу дискурса с семантическими доминантами «быт» и «вера», реализующими оппозицию «свой - чужой». Рассказы же о Беловодье относятся к народно-поэтическому (фольклорному) типу дискурса, где тема «Китай» практически не актуализирована, а реализуется только в локативном значении как место нахождения желанной страны или как один из этапов движения к этой стране.
Источники и принятые сокращения
САДТ - Старообрядческий архив диалектных текстов : 2001-2013 гг. Дневники (дн.). (Хранится в лаборатория региональной лингвистики Амурского госуниверситета, г. Благовещенск).
Литература
1. Аргудяева Ю. В. Из России через Азию в Америку : русские старообрядцы / Ю. В. Аргудяева, А. А. Хисамутдинов. - Владивосток : Изд-во
Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, 2013. - 428 с.
2. АргудяеваЮ. В. Русские старообрядцы в Маньчжурии / Ю. В. Аргудяева. - Владивосток : Изд-во Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, 2008. - 400 с.
3. АргудяеваЮ. В. Старообрядцы в Приамурье и Приморье / Ю. В. Аргудяева // Конфессии народов Сибири в XVII - начале XX в. : развитие и взаимодействие : материалы Всерос. науч. конф. - Иркутск : Оттиск, 2005. - С. 212-214.
4. Архипова Н. Г. Амурские старообрядцы в аспекте языка и культуры / Н. Г. Архипова // Языковой портрет Приамурья. - Благовещенск : Изд-во АмГУ, 2011а. - С. 65-78.
5. Архипова Н. Г. Внутрисистемные процессы в лексике старообрядческих говоров Амурской области : на материале наименований женского головного убора / Н. Г. Архипова // Вестник Амурского государственного университета. Серия : Гуманитарные науки. - 2012. - № 58. -С. 67-69.
6. Архипова Н. Г. Восточнославянское взаимодействие в лексике старообрядческих говоров Амурской области / Н. Г. Архипова // Слово : фольклорно-диалектологический альманах. - Благовещенск : Изд-во АмГУ, 2011б. - Вып. 9. - С. 34-41.
7. Архипова Н. Г. Генетическая неоднородность словарного состава старообрядческих говоров Амурской области / Н. Г. Архипова // Региональные варианты национального языка : материалы всероссийской (с международным участием) научной конференции. - Улан-Удэ : Изд-во БГУ 2013а. - С. 106-109.
8. Архипова Н. Г. Наименования элементов женской одежды в говорах старообрядцев (семейских) Амурской области / Н. Г. Архипова // Вестник Бурятского государственного университета. Серия : Язык. Литература. Культура. - 2013б. - № 1. - С. 70-81.
9. Архипова Н. Г. Оппозиция «свой - чужой» как категория осознания мира амурскими старообрядцами / Н. Г. Архипова // Слово : фольклорно-диалектологический альманах. - Благовещенск : Изд-во АмГУ, 2009а. -Вып. 7. - С. 36-43.
10. Архипова Н. Г. Речевой портрет семьи старообрядцев (семейских) / Н. Г. Архипова // Слово : фольклорно-диалектологический альманах. -Благовещенск : Изд-во АмГУ, 2009б. - Вып. 7. - С. 85-132.
11. Архипова Н. Г. Тема исхода в Китай в рассказах старообрядцев (се-мейских) Амурской области / Н. Г. Архипова // Слово : фольклорно-диа-
лектологический альманах. - Благовещенск : Изд-во АмГУ, 2010. - Вып. 8.
- С. 37-39.
12. Венюков М. И. Путешествия по Приамурью, Китаю, Японии / М. И. Венюков. - Хабаровск : Хабаровское книжное изд-во, 1970. - 240 с.
13. Галимова Д. Н. Рассказы о китайцах, записанные от старожилов амурских сел / Д. Н. Галимова // Слово : фольклорно-диалектологический альманах. - Благовещенск : Изд-во АмГУ, 2003. - Вып. 2. - С. 28-30.
14. Кауфман А. А. По новым местам (очерки и путевые заметки) : 1901-1903 / А. А. Кауфман. - Санкт-Петербург : Изд-во товарищества «Общественная польза», 1905. - 353 с.
15. Погодные ведомости состояния и учета сектантов в Амурской области : 1900 - 1902 гг. - Благовещенск : Изд-во Амурского областного статистического комитета, 1903. - 12 с.
16. Погодные ведомости состояния и учета сектантов в Амурской области : 1903 - 1905 гг. - Благовещенск : Изд-во Амурского областного статистического комитета, 1906. - 14 с.
© Архипова Нина Геннадьевна (2014), кандидат филологических наук, доцент, кафедра русского языка, Амурский государственный университет (Благовещенск), [email protected].
