CC BY
138
скФУ
УДК 94(470.47)04/06
К. П. Кольцова, П. М. Кольцов
РАССЕЛЕНИЕ КАЛМЫКОВ В ВОЛГО-УРАЛЬСКОМ МЕЖДУРЕЧЬЕ В XVM-XVIM вв.: ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ С СОСЕДНИМИ НАРОДАМИ В КОНТЕКСТЕ РОССИЙСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
В данной статье рассматриваются вопросы связанные с датой и причинами появления калмыков на территории Волго-Уральского междуречья в ХУИ-ХУШ вв. Авторы также обращаются к проблеме взаимоотношения калмыков с соседними народами в контексте российской внешней политики. В результате целого ряда успешный действий как военного, так и дипломатического характера калмыки заселили территории возле рек Эмба, Яик и Волга, вытеснив ногайские рода с насиженных мест.
Основными причинами по которым калмыки стремились закрепиться на указанных выше территориях были не только обширные пастбища, граничащие с морем, но и сравнительно малая конкуренция со стороны соседних кочевых народов (в частности с ногайцами, башкирами).
Авторами обоснованно отмечается, что в сложившейся ситуации у российского правительства не было возможности изгнать пришельцев военной силой, поэтому они признавая право калмыков кочевать по этим территориям стали привлекать калмыцкую конницу в качестве военной силы для охраны южных рубежей империи, в том числе и для подавления ногайской вольности, «замирения» казахов, походов на Крымское ханство и пр.
Защищая южные рубежи России от ее внешних врагов калмыки тем не менее принимали активное участие в таких социальных формах протеста как казацко-кре-стьянское восстание под предводительством Емельяна Пугачева.
Таким образом, переселение калмыков в XVII в. в районы рек Эмба, Яик и Волга открыло новые страницы во взаимоотношениях калмыков с соседними народами. Основной особенностью этого периода стало расселение и проживание калмыков в указанных выше районах (о чем свидетельствуют топономические названия указанных мест) и вхождение калмыцкого народа в состав Российской империи. Причем ранний период этих взаимоотношений характеризуется частыми военными столкновениями между калмыками и соседними народами из-за пастбищных земель, угона скота и политических пристрастий. Постепенно указанные выше народы прошли сложный процесс интеграции в Российское государство, но при этом продолжая сохранять свои этнокультурные и хозяйственные особенности.
Ключевые слова: Волго-Уральское междуречье, Эмба, Яик, Волга, калмыки, казахи, ногайцы, Русское правительство.
K. Koltsova, P. Koltsov
RESETTLEMENT OF THE KALMYKS IN THE VOLGO-URAL INTERFLUVE IN THE XVII-XVIII CENTURIES: PROBLEMS OF INTERACTION WITH THE NEIGHBORING PEOPLES IN THE CONTEXT OF RUSSIAN FOREIGN POLICY
This article discusses issues related to the date and reasons for the appearance of the Kalmyks in the Volga-Ural interfluve in the XVII-XVIII centuries. The authors addresses the problem of the relations between the Kalmyks and the neighboring peoples in the context of Russian foreign policy. As a result of a number of successful actions, both military and diplomatic, the Kalmyks settled in the areas near the Emba, Yaik and Volga rivers, displacing the Nogai clans from their homes.
The main reasons why the Kalmyks sought to gain a foothold in the above territories were not only vast pastures bordering the sea, but also relatively little competition from neighboring nomadic peoples (in particular, the Nogais and the Bashkirs).
The authors reasonably note that in the current situation the Russian government did not have an opportunity to banish the newcomers by force, therefore, recognizing the right of the Kalmyks to roam these territories, they began to bring the Kalmyk cavalry as a military force to protect the
southern borders of the empire, including the suppression liberties on the part of the Nogais, "reconciliation" of the Kazakhs, campaigns against the Crimean Khanate, etc.
Defending the southern borders of Russia from its external enemies, the Kalmyks nevertheless took an active part in such social forms of protest as the Cossack-peasant uprising led by Emelyan Pugachev.
Thus, the resettlement of the Kalmyks in the XVII century to the areas of the Emba, Yaik, and Volga rivers opened new pages in the relations of the Kalmyks with the neighboring peoples. The main feature of this period was the resettlement and residence of the Kalmyks in the above-mentioned areas (as evidenced by the toponomic names of these places) and the entry of the Kalmyk people into the Russian Empire. Moreover, the early period of this relationship is characterized by frequent military clashes between the Kalmyks and the neighboring peoples over pasture lands, cattle theft and political predilections. Gradually, the above-mentioned peoples went through a complex process
of integration into the Russian state, but at the same time continuing to maintain their ethnocultural and economic characteristics.
Key words: the Volga-Ural interfluve, the Emba, the Yaik, the Volga, the Kalmyks, the Kazakhs, the Nogais, Russian government.
История заселения калмыками Волго-Ураль-ского междуречья в XVN-XVNI вв. до сих пор вызывает много споров. Причем хронология данного события колеблется в пределах двух десятилетий. Например, русский историк Н. И. Ве-селовский утверждал, что побережья рек Эмба и Иргиз были заселены калмыками в 1613 г [3, с. 3-10], а А. А. Гераклитов считал, что это событие произошло в 1634 г [5, с. 210-211]. Иного мнения по данному вопросу придерживался Н. Н. Пальмов, проводивший исследования по данной теме в начале Х1Х-ХХ вв. [16, с. 6]. Ссылаясь на сказание Габан-Шараба [4, с. 6-8] и на труд академика П. С. Палласа [15, с. 10-20] он пришел к выводу, что улус калмыков под преводи-тельством тайши Хо-Орлюка прикочевал в междуречье Волги и Яика в 1632 году [17, с. 330-36].
В своем произведении «История калмыцких ханов» Г. Лыткин так описывает перекочевку калмыков в Волго-Уральское междуречье: «В год Шорой мурын (1618 г. К. К.) калмыцкий тайша Хо-Орлюк посылал своих людей разведывать побережья Каспийского моря. Услышав о том, что эти земли пустые, он вместе с торгуты и хошоуты и своими шестью сыновьями, шорой лу (т.е. 1628 г.) оставив свой нутугин (пастбище) и перекочевал из Джунгарии на запад» [9, с. 124]. Если опираться на данные источники, то тайша Хо-Орлюк разведав области рек Волги и Яика в 1618 г., начал переселение своего улуса из Южной Сибири в 1628 г. Свои действия тайша не стал согласовывать с русским правительством. Однако учитывая тот факт, что калмыки (тайши Далай-Баатыра и др.) приняли русское подданство в 1608-1609 гг. при царе Василии Шуйском, то перекочевка улуса Хо-Орлюка в пределы российского государства была скорее всего ожидаемой. От него и других калмыцких тайшей требовалось лишь принести шерть (клятву) русскому царю, но они не торопились этого делать. Причиной тому была часть торгутской знати не желавшая принятия российского подданства.
В 1623 г. тобольский воевода увидев калмыков, кочевавших вдоль реки Тобол, пытался прояснить их намерения и с этой целью отправил послов во главе с сыном боярским Дмитрием Черкасовым. Группа послов приехав к калмыкам, доложила требование правительства, но ответная реакция последних была негативной, послов избили и отправили обратно. Дмитрий Черкасов уцелел благодаря вмешательству тайши Сенку-ла. Эти события создавали трудности в отношениях с русским правительством, что проявилось в 1628 г, когда тайша Хо-Орлюк прикочевал на Яик. В 1629 г. калмыки вышли к реке Эмбы, а в 1630 г. были уже на Волге [17, с. 33].
В произведении Габана Шараба «Повесть о Дербен ойратах» написанное в 1737 г., говорится
о том, что дошедший до Волги сын Хо-Орлюка Дайчин тайши заселил междуречье Волги и Яика в 1632 г. Обосновашись между городами Астрахань и Саратов, калмыки под предводительством тайши Хо-Орлюка не посчитали нужным известить об этом русского царя. Представители царского правительства хотели призвать кочующих в Российских владениях калмыков к порядку, и потребовали от Дайчина тайшы перехода в русское подданство. Дайчин тайши ответил так: «Калмыки не бояться никого кроме Бога и никогда не были чьим-то рабами. Они могут кочевать в тех землях где хотят, потому что владыка воды и земли Бог» [20, с. 168].
Первым кто информировал русское правительство о приходе калмыков в 1629 г. в район рек Эмба и Яика, был астраханский воевода Ф. Куракин. В своем письме в Москву он сообщал о том, что калмыки подошли к Яику и просят разрешение кочевать по рекам Эмба и Яик [8, с. 51]. В 1630 г. Далай-Батыр направил послов в Москву с просьбой разрешить ему кочевать в районе Уфы, но получил от уфимского воеводы И. Г. Желябужского отказ [19, с. 159].
Во время пребывания на Волге и Яике калмыки совершали набеги на соседние народы и угоняли их скот. В связи с этим 22 апреля 1632 г. ногайские мурзы обьединившись с русскими войсками совершили нападение на калмыков возле Черной реки (Кара езен). Получив приказ не пускать калмыков в пределы российской территории, Астраханский воевода отправил своих стрельцов к калмыцким тайшам с требованием освободить район Волги и Яика и не грабить местное население. Калмыки ответили, что не могут выполнить эти требования, но готовы присягнуть на верность русскому государству. Для того чтобы принять присягу у калмыков, было решено отправить послом Г. Русакова [18, л. 911]. Во время переговоров Хо-Орлюк и его сын Дайчин просили новые землю в окрестностях рек Эмба, Иргиз, Яик и Волга. Представители правительства предложили земли вокруг города Уфы, но калмыки отказались от данного предложения. Они выразили желание быть под царем находясь возле Астрахани. Причина по которой калмыки стремились закрепиться в этих землях, заключалась не только в отличных пастбищах, граничащих с морем, но и в малой конкуренцией со стороны других кочевых народов (в частности с башкирами).
О пребывании калмыков в районе рек Эмба и Урал (по современному административному делению это Западно-Казахстанская и Акюбинская области Республики Казахстан) свидетельствуют не только архивные источники, но и топонимические названия этих мест. Например, в районе На-рынских песков есть местность Мынтобе, которая
согласно легенде названа в честь калмыка кочевавшего там. Его дочь вышла замуж за казахского батыра из рода Бериш из подгруппы Бегис, потомки их стали называться Калмык (по казахский -К^алмаЮ и составили один из ветвей этого рода.
В 1632 г калмыки начали мирные переговоры с русским правительством, ногайскими мурзами и другими местными народами. Прежде всего, калмыки вернули пленных и еще раз выразили готовность присягнуть на верность русскому царю. К калмыцким улусам для повторного принятия присяги был отправлен тот же Г. Русаков.
Заселение калмыками земель возле рек Эмба, Яик и Волга, вызвало недовольство местных ногайских родов, которые были вынуждены покидать насиженные места.
Спустя некоторое время Дайчин тайши со своим улусом откочевал в направление реки Бозан, а его отец Хо-Орлюк в район реки Тобол. В 1635 г хан Жангир обьединенившись с джунгарами, совершил нападение на улус Хо-Орлюка и оттеснил его к реке Эмба.
В 20-х годах XVII в. среди ногайцев населявших район реки Волга стали расти антирусские настроения. Поводом стал запрет русского правительство переходить ногайцам в Крым. Тем не менее, ногайцы нашли себе союзников в лице крымских татар и стали готовиться пересечь Волгу. В 30-х годах XVII в. они перешли Волгу, и поселились в местечке под названием Моча. На попытку правительства вернуть ногайцев в прежние места кочевания, те ответили вооруженным сопротивлением, но были разбиты, а их аулы разорены.
Недовольство ногайских мурз политикой проводимой царским правительством нарастало. Осенью 1б35 г татары Большой Ногайской Орды вынуждены были перекочевать из под Астрахани на Кубань и перейти в подчинение к крымским ханам. В это время кочевавший возле Астраханских земель Дайчин тайши выразил свою готовность помочь царскому правительству примирить ногайцев и выдвинуть свои войска из района Бозан и Нарынских песков. От местной администрации, калмыки просили разрешение кочевать между реками Волга и Яик. Однако русское правительство не хотело усиление калмыков и отказалось от их помощи.
После подавления ногайского восстания и ослабления угрозы со стороны Крымского ханства, в 1636 г. в урочище Берекет возле реки Бозан, состоялись переговоры между представителями царской власти и калмыками. Чтобы снизить градус недоверия, калмыцкие тайши предложили свою помощь в войне с Крымским ханством и обмен заложниками (аманат) с двух сторон в течение 10 лет. На эти предложения русские послы не согласились. Недовольные таким поворотом событий калмыки схватили русского переводчика Кузьму Артемьева и продержав его некоторое время в плену отпустили в Астрахань, с требованиями и пожеланиями решить вопрос о кочевание в землях между реками Волга - Яик и взаимной
торговле. Если их требования не будут выполнены, то калмыки угрожали вступить во взаимо-денйствие с крымскими татарами и ногайскими мурзами, чтобы совместно выступить против царской власти. Это сообщение напугало местную администрацию и встревожило царскую власть.
В 1636-1637 гг. тобольский воевода в своих письмах калмыцким тайшам писал, что русский царь разрешил Дайчину кочевать в Волго-Ураль-ском междуречье и в окрестностьях Астрахани [7, с. 61]. Таким образом, русское правительство стремилось использовать военный потенциал калмыков против кубанских татар и Крымского ханства.В связи с возвращением в 1637 г. ногайских улусов из Крыма, калмыки отошли от Астрахани и реки Волга к р. Яик. Улус тайши Хо-Орлюка находился около горы Дендер в верхнем течении Яика, а Дайчин и его сыновья Даян-Эрке и Нима-Церен кочевали по территориям от р. Камыш-Са-дак до Самары. Вдоль побережья реки Яик вместе с ними кочевали Санжиб и тайша Шункей с своими улусами. Поселившиеся на этих землях калмыки не всегда выполняли данные ими обязательства и периодически совершали нападения на соседние города и населенные пункты. Из-за этой ситуации царское правительство тянуло с решением о предоставлении калмыкам земель для постоянного кочевья. Калмыки постоянно передвигались из одного места в другое, совершая при этом набеги на населенные пункты. К примеру калмыки напали на города Самару в 1639 году, Астрахань в 1645 году, Казань, Уфу, Самару в 1650 годах и разграбили их [6, с. 22-25].
Эти события потребовали от царской власти пересмотреть политику по отношение к калмыкам. Представители властей повторно провели церемонию присяги, но это не остановило набеги калмыков на населенные пункты. В 1643-1644 гг. ногайские мурзы и калмыцкие тайши пошли на антиправительственные действия. Поводом для этих выступлений стали бесчинства царской власти по отношение к ногайских родам.
В 1643 г. из Крымский степей вернулись ногайские улусы в количестве 10 тысяч человек с мурзами Естерек, Салтанат, Салтаналы и снова перешли в русское подданства. Во время проведения церемонии присяги астраханский воевода князь Ф. А. Телятовский, взял в плен ногайских мурз, которые раньше не подчинились приказам, а их улусы разорил. Своим актом воевода дал понять ногайским мурзам, что неповиновение властям (самовольная откочевка) будет караться. Карательные действия со стороны местных властей заставило ногайцей обратиться с жалобой к царя на насилие со стороны астраханского воеводы князья Ф. А. Телятовского, а также искать поддержки у калмыков, что значительно обостроило ситуацию в регионе [6, с. 27-30].
19 февраля 1643 г. ногайцы с помощью калмыков уничтожили русский гарнизон и захватили много пленных, а затем переправившись через реку Кутумовка, откочевали на побережья Яика. Обосновашихся на этих землях ногайский мурза
Баян-Ерке написал письмо Астраханскому воеводе Телятовскому с предолжением обменять пленных. В это время пришел ответ из Москвы на жалобу ногайцев. По указу царя астраханский воевода князь Ф. А. Телятовский был освобожден от должности, а на его место в 1644 г. был назначен князь И. Трахониотов. Новому воеводе было приказано не притеснять ногайцев а защищать их. Тем не менее ногайцы продолжили свою откочевку, одни ушли на Терек, другие в окрестности городов Царицын и Саратов.
В сложившейся ситуации царское правительство стало привлекать калмыков в качестве военной силы для подавления ногайской вольности. В 1643 году калмыцкие тайши с своим войском совершили удачный поход на побережья реки Терек, дабы вернуть ногайцев.
Начиная с 1645 г. калмыки стали воевать против Крымского ханства на стороне России. Так в 1650 г. калмыцкие тайши обьединившись с войсками князей Хасболата и Черкассова приняли участие в походе на Азов.
В 1668 г. калмыки вместе с полками царской армии подавили восстание казаков в Яицком городке. Учитывая военные заслуги калмыков, правительство разрешило им кочевать на ногайских землях и на побережье Яика. Начиная с этого времени калмыки стали делиться на Астраханских или Волжских и на Яицких калмыков.
Царское правительство использовало калмыков вместе с казачьими войсками для охраны южных рубежей империи, в том числе и для «замирения» казахов. Попытка привлечь к карательным операциям Ставропольских туркменов не увенчалось успехом. Туркмены отказались вести военные действия против казахов, за что были наказаны [10, л. 2] .
В 40-х годах XVIII в. отношения между калмыками и казахами вновь обострились. В начале лета 1736 г. калмыки прервали свое участие в русско-турецкой войне и вернулись в свои улусы. Уход калмыков объяснялся конфликтом с казахами. Весной к казахам были отправлены посланцы с целью установления мира, но в начале лета они вернулись, так как «касацкие владельцы у них калмыков все отобрали, только на дорогу по одной лошади дали, а на пропитание и ничего не дали». В конце августа Дондук-Омбо тайно отправил посланца к Абулхаиру султану. В августе он возвратился и привез тревожные известия: Абулхаир предупреждал Дондук-Омбо: «чтоб он в зимнее время от касак имел опасение [11, л. 126, 126 об.].
Из-за привлечения калмыцких войск на Кубань (одновременно 20-30 тыс. человек) улусы зачастую оставались беззащитными перед казахами и каракалпаками. В 1737 г. казахи отогнали 5,5 тыс. кибиток, а весной 1738 г. даже разгромили ханскую ставку. Поэтому на следующий год Коллегия иностранных дел еле добилась от хана посылки крупных отрядов на войну [12, л. 33].
Постоянная угроза калмыцким улусам привела к тому, что в системе сезонных перекочевок
в XVIII в. появилось исключение из правил. Оно относится к табун-отоковым Доржи Назарова улусам, которые практически постоянно располагались в волжско-яицком междуречье. По мнению М. М. Батмаева, подобное обстоятельство объяснялось тем, что улус Доржи
Назарова выполнял роль заслона против возможных набегов казахов. Однако и эти улусы совершали на занимаемой территории сезонные перекочевки, зимой спускаясь к югу, а летом поднимаясь севернее [1, с. 282].
Итак используя методы колониальной политики царская власть стравливала кочевые народы между собой и зорко следила за их контактами. Например, соглядатай Астраханского генерала-губернатора среди калмыков Самган Цецюл писал 23 апреля 1756 г.: «Замбек тайши хочет установить дружественные отношения с казахскими ханами». Сообщение такого рода поступали не только Астраханскому генерал-губернатору, но и Оренбургскому наместнику тоже. Оренбургский генерал - губернатор Неплюев в своем дневнике писал: «Калмыцкий тайши Замбек сосватал свою дочь Хамсу к младшему брату казахского хана Нуралы, они (Замбек тайши и его дочь Хамсу) со своими слугами и народом перекочевали на казахские земли» [13, л. 84-85]. В данной ситуации представители царского правительства давали инструкции своим доверенным лицам не допускать дружбы между калмыками и казахами [13, л. 85].
Нагнетанию обстановки между калмыками и казахами способствовали также частые набеги с целью угона скота (барымта - перевод с казахского). Об этом писал известный русский историк Н. Н. Пальмов: «К разбойничьему (барымта) походу готовились заранее, ..... к этому делу приступали, когда замерзал лед на реке Яик. Для рядового киргиза - кайсака была цель разграбить калмыков, расположенных по соседству» [14, л. 2]. Представители русского правительство пытались не допускать человеческих жертв и решать споры между двумя кочевыми народами переговорным путем. Тем не менее напряженная обстановка в отношениях между калмыками и казахами продолжалась сохраняться в течении длительного времени.
В 1743 г. калмыки угнали сотни голов лошадей из Младшего жуза. Сын Туганбека Есет батыр и другие старшины казахских родов потребовали от русских властей вернуть угнанных лошадей или в противном случае они совершат нападение на калмыков. В январе 1744 г. когда реки Волга и Яик покрылись льдом 50 казахских джигитов во главе Есет батыром и другими старшинами приехали в Астрахань и просили у тайного советника Татищева дать разрешение казахскому войску (около 10 тысяч человек) пройти к калмыцким улусам. Астраханский губернатор пытался предотвратить нападение казахов на калмыцкие улусы и всячески тянул с ответом. В свою очередь он тайно просил у Оренбургского генерал - губернатора помощи - 1 кавалерийский полк и пушки для от-
ражения нападения со стороны казахов [14, л. 2; 16, с. 152].
В августе 1761 г. возле Волги на кочевавших там людей сына Доржы Назарова Лубжи напали казахи и угнали их скот. С помощью своего отца Лубжи организовал погоню и догнал казахов около Караозена. В результате столкновения калмыки убили 415 казахских джигитов, 1 захватили в плен и лишь 3 удалось спастись бегством. В качестве доказательства набега казахов калмыки отрезали у убитых правое ухо и передали трофей вместе с пленным казахом губернатору Саратова Волынскому [14, л. 25].
Постоянные стычки между двумя кочевыми народами царское правительсто выгодно использовало в своих целях. В целях недопущения сближения калмыков с другими кочевыми народами, а также во избежания усиления одного из них, правительство использовало калмыков в карательных акциях против ногайцев и киргиз-кайсаков.
Начиная с XVIII в. Русское правительство стало привлекать калмыков на службу в казачьи военные формирования. В 1725 г. из 625 калмыков кочевавших в районе реки Яик военная коллегия взяла на службу в казачьи военные формирования 110 человек. Из калмыков кочевавших около Астрахани была создана армейская команда из 300 человек для охраны линии (границы) Астрахань-Царицын. Численность населения казачьих станиц на южных границах постояно росло, в том числе и за счет калмыков. В 1746 г. численность калмыков состоящих на военной службе составляло 470 человек, а в 1753 г. в состав Яицкого казачьего военного корпуса входил отдельный калмыцкий конный полк [14, л. 8].
В 1755 г. калмыки вошли состав Оренбургского казачьего войска и были размещены вдоль границы. В 1759 г. Оренбургский генерал - губерантор предложил Сенату создать из калмыков отдельный кавалерийский корпус.
Одним из первых кто исследавал жизнь калмыков населявших Яик был П. С. Паллас, приехавший в этот край 1756 году [15]. Он писал о культуре, обычаях и традициях калмыков и казахов живших на этой земле. Яицкие калмыки дали ученому большую информацию о культуре, обычаях и традициях местных калмыков, подарили своих бурханов - статуи Будды из бронзы. В настоящее время они хранятся в Санкт-Петербурге: кунсткамере и в музеях антропологии и этнографии Российской Федерации.
На Яике калмыки проживали в поселках Рубе-жинск, Требущинск, Январцево, и около станций Кызыл - Куба, Кулагино, Кисык - Камыс, Индер. В 1841 г. инженер-фортификатор Иван Федорович Бларамберг своем труде о жизни и быте яиц-
ких калмыков и казахов описывал так: «Калмыки как и казахи кочевой народ, они с 15 мая до 15 сентябрь кочуют Кроме военной службы, занимаются земледелием и скотоводством. Калмыки в основном служили в конных частях, для пехоты не очень подходили. «Они хитрые, осторожные, но быстро и четко выполняют приказ» [2, с. 81].
Строго выполняя свои воинские обязанности по охране южных рубежей империи, калмыки, как и представители других кочевых народов, тем не менее, принимали участие и в антиправительственных выступлениях. Об этом свидетельствует казацко-крестьянское восстание Е. Пугачева, на стороне которого выступила часть Ставропольских крещенных калмыков-казаков во главе с войсковым квартирмейстером Федором Дербетовым, позднее к ним примкнули войсковой полковник В. Делдеш и зайсанги. Основная часть калмыцкой знати на первых порах смутного времени выжидала, другая (например, багоцохуров-ский нойон, князь Алексей Дондуков, дербетский нойон Доржин, зайсанг Гунап и др.) сохраняла верность правительству и со своими людьми участвовала в подавлении восстания. По мнению исследователя калмыцкого казачества К. П. Шову-нова выступление части калмыцкого казачества на стороне Пугачева не имела твердого классового водораздела и не носила антиколониальный характер [21, с. 138].
Подводя итоги, отметим, что переселение части калмыцких улусов в XVII-XVIII вв. в Волго-Уральское междуречье открыло новые страницы во взаимоотношениях калмыков с русскими, башкирами, казахами, каракалпаками и ногайцами. Основной особенностью этого периода следует считать вхождение калмыцкого народа в состав Российского государства, их активное участие в военных компаниях против внешних врагов империи и в охране ее южных рубежей. В то же время следует отметить, что отдельные калмыки кочевавшие на Яике, вместе с казахами и другими народами принимали активное участие в казац-ко-крестьянском восстании во главе с Пугачевым против правительства.
Постепенно указанные выше кочевые народы прошли сложный процесс интеграции в Российское государство - от частых военных столкновений между собой из-за пастбищных земель, угона скота и политических пристрастий, до мирного сосуществания, путем включения в бюрократическую систему империи и ее экономику. Политика России в XVII-XVIII вв. по консолидации и объединению разных этнических сообществ в рамках единного государства положительно сказалось на дальнейшей судьбе кочевых народов.
Источники и литература
1. Батмаев М. М. Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVII-XVIII вв. Элиста: АПП «Джангар», 2002. 400 с.
2. Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. XIV. Ч. 3. 1848. 193 с.
3. Веселовский Н. И. Передовые калмыки на путях к Волге // Записки Восточного отделения Императорского Русского археологического общества. 1888. Т. 3. С. 365-370.
4. Габан Шараб. Сказание о Дербен-ойратах // Позднеев А. М. Памятники исторической литературы астраханских калмыков. СПб.: б.и., 1885. С. 49-90.
5. Гераклитов А. А. История Саратовского края XVI-XVIII вв. Саратов: Друкарь, 1923. 375 с.
6. Добромыслов А. И. Материалы по истории России. Сб. указов и др. документов, касающихся упр. и устройства Оренбург. края / по арх. документам тург. обл. правл. сост. А. И. Добросмыслов. Т.1. Оренбург: Типография Ф. Б. Сач-кова, 1900. 303 с.
7. Кичиков М. Л. Образование калмыцкого ханства. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1994. 122 с.
8. Колесник В. И. Последнее великое кочевье: Переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII—XVIII веках. М.: Вост. лит., 2003. 284 с.
9. Лыткин Г. История калмыцких ханов // Астраханские губернские ведомости. 1860. №19.
10. Национальный архив Республики Калмыкия (далее — НА РК). Ф.1. «Главный Пристав». Оп. 1. Д. 103.
11. НА РК. Ф. 36. «Состоящий при Калмыцких Делах при Астраханском Губернаторе». Оп. 1. Д. 79.
12. НА РК. Ф. 36. «Состоящий при Калмыцких Делах при Астраханском Губернаторе». Оп. 1. Д. 100.
13. НА РК. Ф. 145. «Пальмов Николай Николаевич - профессор, историк-калмыковед, организатор архивного дела в Калмыкии». Оп. 1. Д. 163.
14. НА РК. Ф. 145. «Пальмов Николай Николаевич - профессор, историк-калмыковед, организатор архивного дела в Калмыкии». Оп. 1. Д. 228.
15. Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч.1. СПб.: Имп. АН, 1809. 657 с.
16. Пальмов Н. Н. Этюды по истории приволжских калмыков XVII и XVIII вв. Ч.1. Астрахань: Изд. Калмыцкого Областного исполнительного комитета, 1926. 264 с.
17. Пальмов Н. Н. Очерк истории калмыцкого народа за время пребывание в пределах России. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1992. 158 с.
18. Российский государственный архив древних актов. Ф.119. «Калмыцкие дела». Оп. 1. Д. 1.
19. Русско-монгольские отношения. 1607—1636: Сборник документов под редакцией И. Я. Златкина и Устюгова. М.: Изд-во Вост. Лит, 1959. 352 с.
20. Хара-Даван Э. Чингиз хан как полководец и его наследие. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1991. 222 с.
21. Шовунов К. П. Калмыки в составе Российского казачества (вторая половина XVII—XIX вв.). Элиста: Союз казаков Калмыкии, Калмыцкий институт общественных наук, 1992. 320 с.
References
1. Batmayev M. M. Sotsial'no-politicheskiy stroy i khozyaystvo kalmykov v XVII—XVIII v.v. (The socio-political system and the economy of the Kalmyks in the XVII-XVIII centuries). Elista: APP «Dzhangar», 2002. 400 p. (In Russian).
2. Voenno-statisticheskoe obozrenie Rossijskoj imperii (Military Statistical Review of the Russian Empire). 1848. Vol. XIV. Part. 3. 193 p. (In Russian).
3. Veselovskiy N. I. Peredovyye kalmyki na putyakh k Volge (Advanced Kalmyks on the way to the Volga) // Zapiski Vostochnogo otdeleniya Imperatorskogo Russkogo arkheologicheskogo obshchestva. 1888. Vol. 3. P. 365—370. (In Russian).
4. Gaban Sharab. Skazaniye o Derben-oyratakh (The Legend of Derben-oirats) // Pozdneyev A. M. Pamyatniki istoricheskoy literatury astrakhanskikh kalmykov. St.Petersburg, 1885. P. 49—90. (In Russian).
5. Geraklitov A. A. Istoriya Saratovskogo kraya XVII—XVIII vv. (The History of the Saratov Territory XVI—XVIII centuries). Saratov: Drukar', 1923. 375 p. (In Russian).
6. Dobromyslov A. I. Materialy po istorii Rossii (Materials on the History of Russia). Vol.1. Orenburg: F. B. Sachkov's printing office, 1900. 303 p. (In Russian).
7. Kichikov M. L. Obrazovaniye kalmytskogo khanstva (The formation of the Kalmyk Khanate). Elista: Kalmyk printing house, 1994. 122 p. (In Russian).
8. Kolesnik V. I. Posledneye velikoye kochev'ye: Perekhod kalmykov iz Tsentral'noy Azii v Vostochnuyu Yevropu i obratno v XVII—XVIII vekakh (The Last Great Nomad: The Kalmyks migrated from Central Asia to Eastern Europe and back in the 17th - 18th centuries). Moscow: Vost. lit. publ, 2003. 284 p. (In Russian).
9. Lytkin G. Istoriya kalmytskikh khanov (The History of Kalmyk khans) // Astrakhanskiye gubernskiye vedomosti. 1860. No.19. (In Russian).
10. National Archive of the Republic of Kalmykia (NA RK). F. 1. Inv. 1. D. 103. (In Russian).
11. NA RK. F. 36. Inv. 1. D. 79. (In Russian).
12. NA RK. F. 36. Inv. 1. D. 100. (In Russian).
13. NA RK. F. 145. Inv. 1. D. 163. (In Russian).
14. NA RK. F. 145. Inv. 1. D. 228. (In Russian).
15. Pallas P. S. Puteshestviye po raznym provintsiyam Rossiyskoy imperii (Traveling to Different Provinces of the Russian Empire). Part.1. St. Petersburg: Imp. AN, 1809. 657 p. (In Russian).
16. Pal'mov N. N. Etyudy po istorii privolzhskikh kalmykov XVII i XVIII vv. (Sketches on the history of the Volga Kalmyks of the XVII andXVIII centuries). Part.1. Astrakhan': Kalmyk regional excutive committee, 1926. 264 p. (In Russian).
17. Pal'mov N. N. Ocherk istorii kalmytskogo naroda za vremya prebyvaniye v predelakh Rossii (An outline of the history of the Kalmyk people during their stay in Russia). Elista: Kalm. kn. izd-vo, 1992. 158 p. (In Russian).
18. Russain State Archive of Ancient Acts. F. 119. Inv. 1. D. 1. (In Russian).
19. Russko-mongol'skiye otnosheniya. 1607—1636 (Russian-Mongolian relations. 1607-1636). Moscow: Vostochnaya literature publ.. 1959. 352 p. (In Russian).
20. Khara-Davan E. Chingiz khan kak polkovodets i yego naslediye (Genghis Khan as a commander and his legacy). Elista: Kalmyk printing house, 1991. 222 p. (In Russian).
21. Shovunov K. P. Kalmyki v sostave Rossiyskogo kazachestva (vtoraya polovina XVII-XIX vv.) (Kalmyks as part of the Russian Cossacks (second half of the 17th - 19th centuries). Elista: Soyuz kazakov Kalmykii, Kalmytskiy institut obshchestvennykh nauk, 1992. 320 p. (In Russian).
Сведения об авторах
Кольцова Кермен Петровна - аспирант кафедры всеобщей истории Калмыцкого государственного университета им. Б. Б. Городовикова (Элиста) / [email protected]
Кольцов Петр Михайлович - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории Калмыцкого государственного университета им. Б. Б. Городовикова (Элиста) / [email protected]
Information about the authors
Koltsova Kermen - postgraduate student, Chair of World History, Kalmyk State University named after B. B. Gorodovikov (Elista) / [email protected]
Koltsov Petr - Doctor of History, Professor, Head of Chair of World History, Kalmyk State University named after B. B. Gorodovikov (Elista) /[email protected]
