CC BY
100
6. Кочкина М. С., Затейщиков Д. А., Сидоренко Б. А. Измерение жесткости артерий и ее клиническое значение. Кардиология 2005; 1: 63—71.
7. Dzau V. J., Gibbons G. H. Vascular remodeling: mechanisms and implications. J. Cardiovasc. Pharmacol. 1993; 21: 1—5.
8. Gibbons Н. Н., Dzau V. J. The emerging concept of vascular remodeling. N. Engl. J. Med. 1994; 330: 1431—1438.
9. Benetos A., Adamopoulos C., Bureau J. M. Determinants of accelerated progression of arterial stiffness in normotensive subjects and in treated hypertensive subjects over a 6-year period. Circulation 2002; 105: 1202—1207.
10. Blacher J., Safar M. E., Guerin A. P. et al. Aortic pulse wave velocity index and mortality in end-stage renal disease. Kidney Int. 2003; 63 (5): 1852—1860.
11. Шевченко О. П. Гомоцистеин — новый фактор риска атеросклероза и тромбоза. Клин. лаб. диагн. 2004; 10: 25—31.
12. Van Guldener C., Lambert J., Janssen M. J. et al. Endothelium-dependent vasodilatation and distensibility of large arteries in chronic haemodialysis patients. Nephrol. Dial. Transplant. 1997; 12: 14—18.
13. Волгина Г. В. Паратиреоидный гормон — универсальный уремический токсин. Нефрология и диализ 2000; 2 (1): 32—38.
14. Kanani P., Sinkey С., Browning R. et al. Role of oxidant stress in endothelial dysfunction produced by experimental hyperhomocyste-inemia in humans. Circulation 1999; 100: 1161—1168.
15. Fu W., Dudman N., Perry M. et al. Homocysteinemia attenuates hemodynamic responses to nitric oxide in vivo. Atherosclerosis 2002; 161 (1): 169—176.
Поступила 15.09.11
© КОЛЛЕКТИВ АВТОРОВ, 2012 УДК 616-008.9-036.2(571.56)
РАСПРОСТРАНЕННОСТЬ МЕТАБОЛИЧЕСКОГО СИНДРОМА В ОРГАНИЗОВАННОЙ ПОПУЛЯЦИИ
И. М. Митрофанов, В. Г. Селятицкая, Ю. А. Николаев, Ю. В. Лутов
Учреждение Российской академии медицинских наук Научный центр клинической и экспериментальной медицины Сибирского отделения РАМН, Новосибирск
В период с 1991 по 2007 г. в соответствии с протоколом международной программы Европейского регионального бюро Всемирной организации здравоохранения WHO/CINDI было троекратно проведено скрининговое обследование трудящихся промышленных предприятий г. Мирного Западно-Якутского промышленного района с целью выявления факторов риска развития хронических неинфекционных заболеваний. Всего был обследован 2221 человек. Наличие метаболического синдрома (МС) определяли по критериям американских экспертов Национальной образовательной программы по холестерину (NCEP-ATPIII) в модификации 2005 г. Распространенность МС за 17 лет выросла более чем в 3 раза как у мужчин (с 6,3 до 23%), так и у женщин (с 9,2 до 32,4%). Динамику распространенности МС можно охарактеризовать как неуклонно возрастающую. В структуре МС в 1991 г. как у мужчин, так и у женщин наиболее часто встречающимися компонентами были артериальная гипертензия, абдоминальное ожирение и гипергликемия, в 2000 и 2007 гг. — артериальная гипертензия, низкий уровень холестерина липопротеинов высокой плотности, абдоминальное ожирение, а у мужчин — дополнительно гипертриглицеридемия.
Кл ючевые слова: метаболический синдром, распространенность, организованная популяция, мужчины, женщины, компоненты метаболического синдрома
THE PREVALENCE OF METABOLIC SYNDROME IN AN ORGANIZED POPULATION I.M. Mitrofanov, V.G. Selyatitskaya, Yu.A. Nikolaev, Yu.V. Lutov
Research Centre of Clinical and Experimental Medicine, Novosibirsk
Triple screening of industrial employees (city of Mirny, West Yakutia) was carried out in 1991-2007 in conformity with the WHO/CINDI protocol designed to elucidate risk factors of chronic non-infectious diseases. The study included 2221 subjects. Metabolic syndrome (MS) was diagnosed based on criteria of NCEP-ATP III Program modified in 2005. The prevalence of MS increased during 17years more than three-fold in both men and women (from 6.3 to 23.0% and from 9.2 to 32.4% respectively). In other words, it grows continuously. The commonest components in the structure of MS in men and women were arterial hypertension, abdominal obesity, hyperglycemia in 1991 and arterial hypertension, low HDLP cholesterol level, abdominal obesity in 2000 and 2007 (additionally, hypertriglyceridemia in men).
Key words: metabolic syndrome, prevalence, organized population, men, women, components of metabolic syndrome
Метаболический синдром (МС) является наиболее изучаемым в настоящее время мультинозологическим состоянием, объединяющим факторы риска развития таких значимых хронических неинфекционных заболеваний (ХНИЗ), как сердечно-сосудистые, цереброваскулярные болезни, сахарный диабет (СД) 2-го типа, неалкогольная жировая болезнь печени и др. [1, 2]. Эксперты ВОЗ (2003) следующим образом оценили ситуацию по распространенности МС в мире: «Мы сталкиваемся с новой пандемией XXI века, охватившей индустриально развитые страны. Распространенность метаболического синдрома в два раза превышает распространенность сахарного диабета и в ближайшие 25 лет ожидается увеличение темпов его роста на 50%» [3]. Наличие МС повышает риск
преждевременной смерти от ХНИЗ [4]. Так, по результатам длительных исследований в Финляндии, в которых участвовали 1209 человек в возрасте 42—60 лет без сердечно-сосудистых заболеваний и СД, наибольший рост (увеличение в 3—4 раза) риска смерти от сердечно-сосудистых заболеваний был связан именно с МС [5].
Важной проблемой при сравнительном изучении распространенности МС в разных странах, географических регионах, этнических и социальных группах является унификация диагностических критериев МС и его отдельных компонентов. Разные подходы к диагностике МС существенно осложняют выработку общих рекомендаций по выявлению групп высокого риска и профилактике сердечно-сосудистых заболеваний и СД 2-го типа [6—10]. Наибо-
лее часто используемыми в настоящее время диагностическими критериями МС являются критерии Международной федерации диабета (IDF) 2005 г. [3] и американских экспертов Национальной образовательной программы по холестерину (NCEP-ATP III) в модификации 2005 г. [11]. Они включают единые показатели — абдоминальное ожирение, гипертриглицеридемию, низкий уровень холестерина липопротеинов высокой плотности (ЛПВП), артериальную гипертензию и гипергликемию, а различаются только по величине окружности талии, определяющей наличие абдоминального ожирения. При этом в системе критериев IDF (2005) для диагностики МС было определено условие обязательного наличия абдоминального ожирения и любых двух или более из перечисленных выше компонентов МС. В 2009 г. экспертами национальных и международных обществ, занимающихся изучением МС, на базе систем критериев IDF (2005) и NCEP-ATP III (2005) были согласованы новые критерии выявления МС, учитывающие этническую принадлежность обследуемых [12], в которых абдоминальное ожирение рекомендовано рассматривать как один из равноправных компонентов МС, а разные граничные величины окружности талии по системам критериев NCEP-ATP III (2005) и IDF (2005) соотносить с риском развития МС у лиц только с ожирением, либо с ожирением и избыточной массой тела.
В качестве условий, способствующих формированию МС, в основном рассматривают социальные факторы, включая образ жизни, характер труда, питания и физическую активность [13—16]. Особое значение приобретает проблема распространенности МС у представителей разных этнических групп, что обусловлено различиями в их конституции [12, 17]. При этом мало учитывают тот факт, что развитие МС и его отдельных компонентов может зависеть и от природных факторов, определяющих интенсивность энергетического обмена в организме и характер обмена веществ [18]. Как соотносится влияние социальных и природных факторов на формирование МС у жителей северных регионов, у которых доминирует липидный тип обмена веществ [19], неизвестно. В то же время это принципиальный вопрос, поскольку его решение позволит определить направленность мероприятий по предупреждению распространенности МС и, следовательно, сердечно-сосудистых заболеваний и СД 2-го типа у жителей северных регионов, которые занимают более половины площади РФ и являются основной базой добывающей промышленности страны.
Целью исследования было определение динамики распространенности МС и его структуры в организованной популяции жителей Западно-Якутского промышленного района с 1991 по 2007 г. в зависимости от пола и возраста обследованных.
Материал и методы
Для анализа использовали результаты, полученные в ходе скрининговых обследований работников некоренных национальностей на промышленных предприятиях г. Мирного Западно-Якутского промышленного района Республики Саха (Якутия) в 1991, 2000 и 2007 гг. с целью определения распространенности факторов риска развития ХНИЗ. Обследование проводили по протоколу программы Европейского регионального Бюро WHO/ CINDi (Countrywide Integrated Noncommunicable Diseases Intervention programme) [20, 21]. В 1991 г. в популяционной выборке было 790 человек (277 мужчин и 513 женщин), в 2000 г. — 1012 человек (644 мужчины и 368 женщин), в 2007 г. — 417 человек (266 мужчин и 151 женщина).
Программа обследования включала анкетирование с выяснением возраста и стажа проживания на Севере, антропометрию, измерение артериального давления (АД), определение содержания в сыворотке крови, взятой в утреннее время натощак, триглицеридов, общего холесте-
рина и его фракций, глюкозы с использованием коммерческих реактивов. Также были определены и другие параметры в соответствии со стандартной анкетой профилактического обследования национального протокола программы СШБ1 [20, 21]. Наличие МС при анализе полученных в разные годы результатов диагностировали с использованием критериев ЖБР-ЛТР III (2005) [11, 12]. Абдоминальное ожирение выявляли при окружности талии у женщин более 80 см, у мужчин более 102 см. Пороговые значения для выявления гипертриглицеридемии (содержание триглицеридов в сыворотке равно 1,7 ммоль/л и более, или проводимое лечение), низкого уровня холестерина ЛПВП (содержание в сыворотке крови менее 1,3 ммоль/л или проводимое лечение), гипергликемии (уровень глюкозы в сыворотке крови натощак равен 5,6 ммоль/л и более или проводимое лечение) и артериальной гипертензии (систолическое АД 130 мм рт. ст. и более и/или диастолическое АД 85 мм рт. ст. и более, или антигипертензивная терапия) в соответствии с современными представлениями [12] одинаковы для мужчин и женщин. МС диагностировали при наличии не менее трех любых его компонентов.
Статистический анализ проводили средствами пакета статистических программ 81а11в11оа 7.0. Распространенность МС и его компонентов измеряли в процентах с оценкой стандартной ошибки доли (5). Для сравнительного анализа частотных характеристик применяли критерий (х2). Учитывая, что в работе использовали множественные сравнения, статистическую значимость различий определяли с применением поправки Бонфер-рони. Уровень значимости принят на уровне р < 0,05.
Результаты и обсуждение.
За указанный период (с 1991 по 2007 г.) распространенность МС претерпела существенные изменения. В целом по популяционным выборкам за эти годы она выросла в 3,6 раза у мужчин (с 6,3 до 23%) и в 3,5 раза у женщин (с 9,2 до 32,4%). Динамику распространенности МС можно охарактеризовать как неуклонно возрастающую. У мужчин в среднем ежегодный прирост показателя распространенности МС составил 0,82%. При этом с 1991 по 2000 г. он составлял 0,72%, а после 2000 г. — 0,99%. У женщин за весь период наблюдения ежегодный прирост был равен 0,99%; с 1991 г. этот прирост составлял 1,02%, а после 2000 г. уменьшился до 0,86%.
Значительный рост распространенности МС среди обследованных людей в организованной популяции трудящихся горнодобывающей промышленности Западно-Якутского промышленного района может быть обусловлен существенным изменением на протяжении 1991—2007 гг. социально обусловленных факторов образа жизни, в основном характера питания. В рацион питания жителей этого северного по своим климатогеографическим характеристикам региона стали в широком ассортименте попадать легкоусвояемые углеводы и жиры, обеспечивающие в свою очередь высокую кулинарную привлекательность и как следствие приводящие к увеличению объема потребленной пищи. В большинстве исследований по проблемам МС в качестве основных причин его высокой распространенности указывают именно такие социальные факторы, как стиль жизни, пищевые пристрастия к «быстрой» еде [14—16]. Для некоренного населения Якутии процессы накопления метаболических нарушений, вероятно, осуществляются даже быстрее, чем в средней полосе, поскольку для населения северных регионов характерны особенности метаболизма и его гормональной регуляции, заключающиеся в снижении в организме утилизации глюкозы и повышении — жирных кислот, что было охарактеризовано ранее как «диабет напряжения» [22].
Распространенность МС зависит от пола, возраста, этнической группы, социального и экономического положения, уровня образования и т. д. Согласно источникам,
Таблица 1. Динамика распространенности МС за период 1991—2007 гг. в возрастных группах обследованных трудящихся промышленных предприятий г. Мирного (% ±
Возраст, 1991 г. 2000 г. 2007 г. р с поправкой Бонферрони
годы N п % N п % N п % 1991—2000 гг. 1991—2007 гг. 2000—2007 гг.
Мужчины
20—29 43 1 2,3 ± 2,3 163 15 9,2 ± 2,3 32 3 9,4 ± 5,2 0,4020 0,5397 1,0000
30—39 45 1 2,2 ± 2,2 138 15 10,9 ± 2,6 90 16 17,8 ± 4,0 0,2241 0,0333 0,4173
40—49 65 4 6,2 ± 3,0 126 28 22,2 ± 3,7 90 22 24,4 ± 4,5 0,0168 0,0096 1,0000
50 и старше 85 9 10,6 ± 3,3 53 7 13,2 ± 4,7 40 17 42,5 ± 7,8 1,0000 0,0003 0,0057
Всего ... 238 15 6,3 ± 1,6 480 65 13,5 ± 1,6 252 58 23,0 ± 2,7 0,0120 0,0001 0,0033
Женщины
20—29 67 0 0,0 ± 0,0 75 2 2,7 ± 1,9 16 2 12,5 ± 8,3 0,5331 0,0132 0,2607
30—39 130 11 8,5 ± 2,4 79 16 20,3 ± 4,5 39 8 20,5 ± 6,5 0,0438 0,1176 1,0000
40—49 123 15 12,2 ± 3,0 109 27 24,8 ± 4,1 52 16 30,8 ± 6,4 0,0408 0,0111 1,0000
50 и старше 113 14 12,4 ± 3,1 46 17 37,0 ± 7,1 38 21 55,3 ± 8,1 0,0015 0,0001 0,2919
Всего ... 433 40 9,2 ± 1,4 309 62 20,1 ± 2,3 145 47 32,4 ± 3,9 0,0002 0,0001 0,0132
Примечание. N — число лиц в возрастной группе, от которого рассчитывается процент; п — число лиц с МС; — стандартная ошибка выборочной доли (в процентах).
при отсутствии клинически выраженных заболеваний она составляет среди взрослого населения разных стран и регионов от 6—10 до 30—40% [2, 4, 12]. Что касается распространенности МС среди населения северных районов, то таких сведений крайне мало. В исследовании [23] было показано, что среди работающих мужчин некоренного населения Ямало-Ненецкого автономного округа распространенность МС в 1999 и 2006 гг. составила 16,5 и 21,7%, что совпадает с полученными нами данными.
В популяционном исследовании распространенности МС на Европейском Севере России в Архангельске [25] было показано, что распространенность МС у мужчин по сравнению с таковой у женщин по критериям КСЕР-ЛТР III (2005) составила 13,7 и 20,6%. Распространенность МС в нашем исследовании оказалась в 1,5—2 раза выше как среди мужчин, так и женщин. Это можно объяснить тем, что нами были обследованы только работающие на одном и том же горнорудном предприятии люди трудоспособного возраста, а в работе [24] было проведено обследование лиц в возрасте от 18 до 90 лет, включая студентов, пенсионеров, безработных и трудящихся на различных предприятиях.
При анализе встречаемости МС в группах разного пола и возраста по декадам жизни (табл. 1) были выявлены следующие изменения. У мужчин в возрастной
группе 20—29 лет распространенность МС с 1991 по 2007 г. повысилась в 4,1 раза, 30—39 лет — в 8,1 раза, 40—49 лет — в 3,9 раза, 50 лет и старше — в 4,2 раза. В 1991 г. у женщин в возрастной группе 20—29 лет МС не был выявлен. В 2000 г. его распространенность составила всего 2,7%, а в 2007 г. — уже 12,5%. У женщин в возрастной группе 30—39 лет распространенность МС с 1991 г. по 2007 г. увеличилась в 2,4 раза, 40—49 лет — в 2,5 раза, 50 лет и старше — в 4,5 раза. Следовательно, среди мужчин наиболее высокий рост распространенности МС отмечен в относительно молодой возрастной группе (30—39 лет), а среди женщин наибольший рост этого показателя отмечен в младшей возрастной группе (20—29 лет). Полученные результаты совпадают с данными литературы о том, что распространенность МС в последние годы значительно повышается именно в младших возрастных группах [25]. Это вполне объяснимое явление, поскольку молодые люди в большей степени подвержены влиянию широко рекламируемого неадекватного питания. Широкая распространенность МС среди молодых людей — крайне неблагоприятный фактор, поскольку его наличие влечет за собой увеличение риска развития сердечно-сосудистых заболеваний и СД, а также последующее раннее развитие тяжелых
Таблица 2. Динамический анализ структуры метаболического синдрома у трудящихся промышленных предприятий г. Мирного (% ± вр)
Компонент МС 1991 г. 2000 г. 2007 г. р с поправкой Бонферрони
1991—2000 гг. 1991—2007 гг. 2000—2007 гг.
Мужчины
Абдоминальное ожирение 100,0 ± 0,0 65,6 ± 5,9 74,1 ± 5,7 0,0273 0,0906 0,9297
Гипертриглицеридемия 13,3 ± 8,8 66,2 ± 5,9 70,7 ± 6,0 0,0012 0,0003 1,0000
Низкий уровень холестерина ЛПВП 6,7 ± 6,4 82,8 ± 4,1 77,6 ± 6,5 0,0001 0,0001 1,0000
Гипергликемия 100,0 ± 0,0 3,8 ± 3,8 15,2 ± 5,3 0,0001 0,0001 0,4299
Артериальная гипертензия 100,0 ± 0,0 100,0 ± 0,0 93,1 ± 3,3 1,0000 0,8967 0,0999
Женщины
Абдоминальное ожирение 87,7 ± 5,1 79,0 ± 5,2 85,1 ± 5,2 0,7578 1,0000 1,0000
Гипертриглицеридемия 41,0 ± 7,9 58,3 ± 6,4 63,8 ± 7,0 0,2868 0,1134 1,0000
Низкий уровень холестерина ЛПВП 30,8 ± 7,4 88,3 ± 4,1 72,3 ± 6,5 0,0001 0,0006 0,1128
Гипергликемия 75,7 ± 7,1 21,6 ± 6,8 9,3 ± 4,4 0,0001 0,0001 0,3852
Артериальная гипертензия 92,7 ± 4,1 90,3 ± 3,8 87,2 ± 4,9 1,0000 1,0000 1,0000
осложнений, инвалидизацию и уменьшение продолжительности активной жизни и соответственно повышает бремя экономических затрат на здравоохранение [2].
При анализе динамики структуры МС в разные годы были обнаружены определенные особенности сочетания его компонентов у лиц с МС (табл. 2). Если в 1991 г. ведущими компонентами МС как у мужчин, так и у женщин были артериальная гипертензия, абдоминальное ожирение и гипергликемия, то уже в 2000 г. при сохранении в структуре МС на первом месте по встречаемости как у мужчин, так и у женщин артериальной гипертензии на следующие места по встречаемости вышли низкий уровень холестерина ЛПВП, а затем уже абдоминальное ожирение, а у мужчин — с равной частотой и гипертриглицеридемия. Аналогичная ситуация сохранилась и в 2007 г. Повышение частоты дислипидемий в структуре МС было наиболее выраженным у мужчин. Так, частота гипертриглицеридемии выросла у них в период с 1991 по 2007 г. в 5,3 раза, а низкого уровня холестерина ЛПВП — в 11,6 раза. У женщин эти показатели повысились в 1,6 и 2,3 раза соответственно. Интересно, что при этом частота абдоминального ожирения за весь период наблюдения менялась мало и сохранялась одинаково высокой как у мужчин, так и у женщин.
Вызывает вопрос резкое снижение частоты гипергликемии в структуре МС и у мужчин и у женщин в период с 1991 по 2007 г. Причина, как и в случае резкого нарастания частоты дислипидемий, может скрываться в измене-
нии структуры питания жителей Севера. Еще одно предположение состоит в том, что для выявления гипергликемии в настоящее время используют пороговую величину 5,6 ммоль/л, в то время как в начале 90-х годов она была выше. Отсюда при проведении нами в настоящее время анализа на частоту встречаемости гипергликемии могла выявиться группа людей, которые по современным критериям имеют гипергликемию, а в 1991 г. у них была квалифицирована нормогликемия и соответственно отсутствовало лечение нарушений углеводного обмена.
Заключение
Значительное повышение распространенности метаболического синдрома в организованной популяции трудящихся Западно-Якутского промышленного района в период с 1991 по 2007 г. позволяет прогнозировать рост встречаемости сердечно-сосудистых заболеваний атеросклеротического генеза, сахарного диабета 2-го типа и других социально значимых болезней. Полученные результаты являются доказательством необходимости существенного пересмотра стратегии и тактики проведения профилактических программ среди трудящихся на территориях промышленного освоения Севера с разработкой комплексных оздоровительных мероприятий, включающих борьбу с ожирением, дислипидемиями и артериальной гипертензией как основными компонентами метаболического синдрома.
Сведения об авторах:
Учреждение РАМН Научный центр клинической и экспериментальной медицины Сибирского отделения РАМН, Новосибирск
Отдел медико-экологических исследований
Митрофанов Игорь Михайлович — д-р мед. наук, вед. науч. сотрудник лаб. патогенеза соматических заболеваний. Селятицкая Вера Георгиевна — д-р биол. наук, проф., руководитель лаб. эндокринологии, руководитель отдела. Николаев Юрий Алексеевич — д-р мед. наук, руководитель лаб. патогенеза соматических заболеваний; е-шаД: nicol@soramn.ru Лутов Юрий Владимирович — канд. мед. наук, ст. науч. сотрудник лаб. эндокринологии.
ЛИТЕРАТУРА
1. Simmons R. K., Alberti K. G. M. M., Gale E. A. M. et al. The
metabolic syndrome: useful concept or clinical tool ? Report of a WHO Expert Consultation. Diabetologia 2010; 53: 600—605.
2. Scholze J., Alegria E., Ferri C. et al. Epidemiological and economic burden of metabolic syndrome and its consequences in patients with hypertension in Germany, Spain and Italy; a prevalence-based model. BMC Publ. Hlth 2010; 10: 529.
3. Zimmet P., Magliano D., Matsuzawa Y. et al. The metabolic syndrome: a global public health and a new definition. J. Atheroscleros. Thromb. 2005; 12 (6): 2995—3000.
4. Hu G., Qiao Q., Tuomilehto J. et al. Prevalence of the metabolic syndrome and its relation to all-cause and cardiovascular mortality in nondiabetic European men and women. Arch. Intern. Med. 2004; 164: 1066—1076.
5. Lakka H. M., Laaksonen D. E., Lakka T. A. et al. The metabolic syndrome and total and cardiovascular disease mortality in middle-aged men. J.A.M.A. 2002; 288: 2709—2716.
6. Ройтберг Г. Е., Ушакова Т. И., Дорош Ж. В. Роль инсулиноре-зистентности в диагностике метаболического синдрома. Кардиология 2004; 3: 94—101.
7. Ройтберг Г. Е., Кондратова Н. В., Ушакова Т. И. Сравнительный анализ диагностических критериев метаболического синдрома и отдельных его компонентов. Профилакт. забол. и укреп. здоровья 2006; 3: 43—48.
8. Cheng-Chieh Lin, Chiu-Shong Liu, Chia-Ing Li et al. The relation of metabolic syndrome according to five definitions to cardiovascular risk factors — a population-based study. BMC Publ. Hlth 2009; 9: 484—492.
9. Шляхто Е. В., Конради А. О., Ротарь О. П., Солнцев В. Н. К
вопросу о критериях метаболического синдрома. Значение выбора критерия для оценки распространенности. Артер. гипер-тенз. 2009; 4: 409—412.
10. Коннов М. В., Доборджгинидзе Л. М., Деев А. Д., Грацианский Н. А. Сравнение «старых» (2005 год) и «новых» (2009 год) критериев оценки метаболического синдрома в семьях с преждевременной коронарной болезнью сердца. Кардиология 2011; 5: 4—8.
11. Grundy S. M., Cleeman J. I., Daniels S. R. et al. Diagnosis and management of the metabolic syndrome. Circulation 2005; 112: 2735—2752.
12. Alberti K. G. M. M., Eckel R. H., Grundy S. M. et al. Harmonizing the metabolic syndrome. Circulation 2009; 120: 1640—1645.
13. Kim J., Tanade K., Yokoyama N. et al. Association between physical activity and metabolic syndrome in middle-aged Japanese: a cross-sectional study. BMC Publ. Hlth 2011; ^ 11: 624—627.
14. Misra A., Singhal N., Khurana L. Obesity, the metabolic syndrome, and type 2 diabetes in developing countries: role of dietary fats and oils. J. Am. Coll. Nutr. 2010; 29 (3, Suppl): 289—301.
15. Ferguson T. S., Tulloch-Reid M. K.?, Younger N. O. et al. Prevalence of the metabolic syndrome and its components in relation to socioeconomic status among Jamaican young adults: a cross-sectional study. BMC Publ. Hlth 2010; 10: 307—316.
16. Silveira V. M. F., ^ Horta B. L., Gigante D. P., Junior M. R. A. Metabolic syndrome in the 1982 Pelotas cohort: effect of contemporary lifestyle and socioeconomic status. Arq. Bras. Endocrinol. Metab. 2010; 54 (4): 390—397.
17. Xavier N. P., Chaim R. C., Gimeno S. G. et al. Prevalence of metabolic syndrome in Japanese-Brazilians according to specific definitions for ethnicity. Metab. Syndr. Relat. Disord. 2010; 8 (2): 143—148.
18. Лутов Ю. В., Селятицкая В. Г., Николаев Ю. А., Митрофанов И. М. Оценка распространенности метаболического синдрома в зависимости от критериев диагноза у работников горнодобывающей промышленности Якутии. Артериал. гипертенз. 2010; 16 (5): 474.
19. Панин Л. Е. Гомеостаз и проблемы приполярной медицины (методологические аспекты адаптации). Бюл. СО РАМН 2010; 3: 6—11.
20. Leparski E., Nussel E., ed. Protocol and guidelines for monitoring and evaluation procedures. Berlin etc; 1987.
21. CINDI: Позиция CINDI в решении задач профилактики неинфекционных заболеваний. Копенгаген; 2000.
22. Панин Л. Е. Биохимические механизмы стресса. Новосибирск; 1983.
23. Свайкина Е. В., Саламатина Л. В. Эпидемиологическая оценка динамики распространенности метаболического синдрома у лиц, проживающих на Крайнем Севере. Здравоохр. Ямала 2008; 1: 36—40.
24. Sidorenkov O., Nilssen O., Brenn T. et al. Prevalence of the metabolic syndrome and its components in Northwest Russia: the Arkhangelsk study. BMC Publ. Hlth 2010; 10: 1—9.
25. Weiss R., Dziura J., Burgert T. S. et al. Obesity and the metabolic syndrome in children and adolescents. N. Engl. J. Med. 2004; 350: 2362—2374.
Поступила 21.11.11
