CC BY
2906
Распад СССР: объективные причины и субъективные факторы
Александр Владленович Шубин,
доктор исторических наук, руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН, Москва. E-mail: [email protected]
Проблема распада СССР по - прежнему бурно обсуждается в научной литературе и публицистике. Причины нежизнеспособности Советского Союза исследователи пытаются найти и в обстоятельствах его рождения, и в случайностях последнего года его жизни. В конце концов вопрос сводится к ди -лемме: был СССР уже в середине 80 - х гг. обречён на распад в ближайшие годы или он мог дожить до XXI в., если бы не действия ведущих политиков начала 90 - х гг.?
При всей важности генезиса СССР мы знаем, что советская система пережи ла несколько исторических этапов, выдержала множество потрясений, в том числе Вторую мировую войну. Это значит, что пороки, заложенные при ро -ждении СССР, сами по себе не могли привести к его гибели. Причины рас пада Советского Союза необходимо искать в кризисах, с которыми систе ма столкнулась в 80 - е гг. Были ли они непреодолимы? И какова их иерархия с точки зрения важности для существования СССР?
В представленной статье обосновывается точка зрения, согласно которой распад советского государства стал результатом межэлитной борьбы за власть и ресурсы. Это противостояние и сделало остальные «болезни» смер -тельными для страны. Многоплановый системный кризис лишь максималь -но расширил свободу выбора для республиканской элиты, которая решила гарантировать себе власть путём дистанцирования от центра. Ключевые слова: СССР, перестройка, М.С. Горбачёв, бюрократия, систем -ный кризис.
Collapse of the Soviet Union: objective reasons and subjective factors. Aleksandr Shubin, Center of History of Russia, Ukraine and Belorussia of Institute of world history RAS, Moscow, Russia. E-mail: [email protected].
The problem of the collapse of the Soviet Union has been still much discussed in academic literature and social and political journalism. The researchers try to find the reasons of lack of vitality of the Soviet Union in the circumstances of its birth and in contingencies of its last year of existence. Finally, the question turns into the dilemma: was the Soviet Union in the middle of the 1980s doomed to the breakdown in the years ahead or could it survive until the twentieth century but for the activities of the main politicians in the early 1990s?
Taking into consideration the importance of genesis of the USSR, we know that the soviet system suffered from several historical stages, overcame many crises including the Second World War. It means that all defects put during the creation of the USSR couldn't bring it to the downfall. The reasons of the collapse of the Soviet Union should be searched in crises which the system met in the 1980s. Were they insuperable? What is their hierarchy from the point of view of the importance for the USSR's existence?
This article justifies the point of view according to which the collapse of the So -viet government was the result of the elites' struggle for power and resources. This confrontation made other "diseases" fatal for the country. Multidimensional systematic crisis widened in maximum the freedom of choice for the republican elite which decided to guarantee itself the power by distancing from the center. Keywords: USSR, perestroika, M.S. Gorbachev, bureaucracy, systematic crisis.
КРИЗИС МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Говоря о причинах распада СССР, нельзя миновать тему кризиса в межнациональных отношениях. Распался бы Советский Союз, если бы среди всех проблем, с которыми он столкнулся, только межнациональные отношения дошли бы до такого накала, как в конце 80 - х гг.?
Эскалация национальных конфликтов в период перестройки происте -кала как из этнических, так и из иных, социальных и политических, фак -торов. Конфликты между соседями и стремление «убежать из СССР» во многом подпитывались экономическими проблемами. От процветания не бегут. Но и в худшие времена «дружба народов» была крепче: они либо получали от СССР больше, чем теряли, либо в дело вступали «ежовые ру -кавицы», либо народы сплачивались вдохновляющими население целями.
Перестройка изменила политический климат внутри страны, зада -ла международному имиджу СССР более высокую планку, которая уже не позволяла применять массированное насилие при подавлении волне ний. Теперь санкции на применение войск и массовые аресты активистов национальных движений должны были быть обоснованы более тщатель но. Естественно, это облегчило развёртывание последних. Но их успехи были бы невозможны, если бы националистическая агитация не вызыва ла отклика в широких слоях населения. То, что демократизация способ ствовала подъёму национальных движений, ещё не позволяет объяснять политикой перестройки сам факт роста межнациональных конфликтов в 80—90- е гг. Ведь причины этого процесса проявляли себя до того, как реформаторское руководство КПСС приступило к демократизации госу дарственного строя.
Собственно, новый подъём национальных движений начался уже при Л.И. Брежневе (Тбилиси в 1978 г., Орджоникидзе в 1981 г.). Однако тогда удавалось справиться с волнениями без кровопролитных столкновений.
С другой стороны, во время перестройки вовсе не существовало «вседоз -воленности», национальных лидеров арестовывали (как, например, коми -тет «Карабах» в декабре 1988 г.). А в 1990 г. союзное руководство не ос -тановилось перед применением силы в Азербайджане, что было спокойно воспринято странами Запада. Это значит, что более свободный режим перестройки сам по себе не объясняет роста национальных движений и экстремизма. У этно - национального кризиса была своя логика разви -тия, которая наложилась на события перестройки1. При создании СССР межнациональные конфликты были заморожены, но не преодолены с по -мощью системы национально территориальных образований (союзных и автономных республик и округов), главной задачей которых в рамках советской империи было поддержание национальной культуры и продви -жение национальных кадров. Эта этно - государственная структура при -вела к синтезу собственно этнических проблем с социально политичес кими, но временно удовлетворила национальные чувства части народов СССР, обеспечив относительную защиту их национальной культуре в ус ловиях индустриальной модернизации. Некоторые исследователи даже считают, что «политика создания национальных кадров и национальной интеллигенции» создавала «мощные предпосылки для развития национа лизма» [7, с. 37]. Однако альтернативой для этих «мощных предпосылок» было подавление и растворение национальной культуры и национальной элиты, поскольку она противостояла индустриальной унификации, «пла вильному котлу» модернизации. В той степени, в которой эти процессы существовали в СССР, они тоже были причиной усиления национального противодействия модернизации. Для 20—70- х гг. такая структура оказа -лась вполне удачной, но затем столкнулась с новыми обстоятельствами, в которых повела себя по - другому.
Союз по - прежнему представлял собою образование из слишком раз -нородных элементов: в нём сосуществовала индустриальная цивилизация в европейской и североазиатской частях страны и среднеазиатские об -щества, только только выходящие из классического доиндустриального состояния. Разные стадии развития проходили народы, живущие вокруг Кавказского хребта. Если бы противоречие между этими «блоками» было решающим, то СССР распался бы иначе: основной разлом проходил бы по линии к северу от Кавказа (это и сейчас является большой проблемой уже для Российской Федерации) и по границе РСФСР и Казахстана. Но дан -ное направление при коллапсе СССР было вторичным, «мотором» развала стала Балтия и Украина, а сам распад свершился решением лидеров Рос -сии, Украины и Белоруссии, которые действовали в союзе между собой. Это нечто совсем иное, чем крушение империи, продиктованное межэт ническими и межцивилизационными конфликтами.
1 Подробнее о состоянии межнациональных отношений в первой половине 80 - х гг. см.: [26, с. 134—146; 27, с. 249—261].
Сказанное не означает, что указанные конфликты вовсе не сыграли роли в ослаблении СССР. Но в этом отношении этно - культурные факто -ры были тесно связаны с социально стадиальными. После того как в цен тральных регионах СССР практически завершился процесс формирова ния городского индустриального общества, изменился и вектор развития национальных культур: они начали проходить фазу своего рода вторич ного этногенеза, когда часть населения стала всё более ясно осознавать важность своей принадлежности к конкретной этнокультуре, в то вре мя как другая часть отождествляла себя со «сверхнацией» — «советский человек» (стереотипы советского человека заметно преобладают, напри мер, у М. Горбачёва). Любопытно, что аналогичный процесс проходил на чиная с 60 - х гг. в США, когда всё большая часть «американцев» различно -го происхождения стала ощущать себя китайцами, ирландцами, евреями и т.д. «Плавильный котёл» единой сверхнации, в котором исчезают этни -ческие образования, сменяется «салатницей», в которой каждая из пере мешавшихся на данной территории национальностей сохраняет и обере гает свою идентичность.
В условиях становления индустриального общества, когда действу -ет механизм «плавильного котла», растворение этнической идентичности в более широкой общности («американец», «советский человек» и др.) большинством не воспринимается как трагедия. Но на новом витке раз вития культуры и социума, когда индустриальное общество достигло сво его пика и приблизилось к полосе кризиса, возникает стремление к свое образию, а не стандарту, усиливается интерес к национальным корням, поиск собственной идентичности, в том числе национальной. Каждый че ловек выбирал сам, кто он в большей степени — носитель советской или национальной культуры. И это самоопределение не было непосредствен -но связано с идеологическим выбором. Человек мог быть недоволен по -литикой КПСС и критиковать местное руководство за национализм, а мог из за недовольства проводимой политикой сам стать националистом.
Национальная консолидация становилась важным фактором социаль ной жизни СССР, и региональные кланы элиты уже задумывались о воз можности использовать «национальное возрождение» в целях борьбы против центра за расширение своих полномочий.
Рост национального самосознания и — одновременно — усиление со циально - бытовых конфликтов, облечённых в национальную форму, ве -ли к оттоку русского населения из национальных республик, к ослабле нию и изменению состава «клея». За пределами России в 1959—1969 гг. проживал 31% русских, в 1970—1978 гг. — 12%. Авторы исследования «На -селение России 1993 г.» констатируют: «Отток русского (русскоязычного) населения из большинства республик бывшего Союза начался задолго до „перестройки" и быстро нарастал» [12, с. 64—65].
Как только обстановка в стране стала более свободной, разновектор ные межнациональные конфликты вышли на поверхность. Однако это
не значит, что в условиях укрепления авторитарного режима эти разно гласия не реализовались бы в ещё более разрушительной форме.
Политика М.С. Горбачёва во многих отношениях придала импульс эт но национальным процессам, но их направление было «запрограммиро вано» более ранними противоречиями. Развернувшиеся в СССР конфлик ты типологически тяготеют к двум классическим моделям: прибалтийской и кавказской (где в качестве своей «классики» выделяется армяно азер байджанский конфликт). Первый вариант характеризуется постоянным стремлением к дистанцированию от центра (вплоть до независимости), тяготением к вестернизации и относительной ненасильственностью дей ствий. Второй — многосторонностью конфликтов (союз — центр, рес публика — республика, республика — автономия, автономия — этничес кое меньшинство, представляющее союзную республику) и сочетанием массовых ненасильственных и насильственных, в том числе вооружён ных, действий.
В этно национальных конфликтах периода перестройки действовали две основные силы: во первых, эмоциональная массовая народная сти хия, ведомая радикальными маргинальными элементами и националь ной интеллигенцией, для которой национальная культура в силу миро воззрения, а иногда и специальности была главной ценностью; во - вторых, прагматичная республиканская номенклатура, оказавшаяся под давлени ем массовых выступлений, но готовая при случае использовать её в сво их интересах.
И союзный центр, и республиканские лидеры пытались играть сдер -живающую роль, что вело к падению их авторитета по мере углубления конфронтации. Этнолог С.В. Чешко считает, что остановить кризис мож -но было бы, «положив предел „свободомыслию"», и при этом «пресечь дискуссии о необходимости „оптимизации" этнотерриториальных гра ниц» [24, с. 329]. Правда, автор не объясняет, каким образом необходи -мо было «табуировать», «положить предел» и «пресечь дискуссии» в ус ловиях массового распространения самиздата и роста контактов между оппозиционными группами по всему СССР. Это возможно лишь при пол -ном подавлении гласности, что, в свою очередь, привело бы к изоляции власти от интеллигенции и гражданской конфронтации со всеми выте кающими последствиями.
Исследователи сходятся на том, что М.С. Горбачёв длительное вре -мя не имел связной национальной политики и действовал рефлекторно: «Взаимоотношение Горбачёва с национальным вопросом заключалось не столько в формулировании целостной национальной политики, сколь ко в реакции на каждый новый этнический кризис по мере того, как он возникал. В этом проявлялась тенденция относиться к каждому кризису как к отвлечению от главных задач экономической перестройки, гласности и демократизации, с помощью которых, преимущественно, и можно было
устранить этнические волнения» [30, p. 14]. Однако изначально у М.С. Гор -бачёва была своя позиция по национальным проблемам, и заключалась она в том, что национализм не просто «отвлекает» от других реформ, но и противостоит им. Ведь с 1986—1987 гг. М.С. Горбачёв стремился к соз -данию единого рыночного пространства, регулируемого из единого цен тра, и к расширению гражданских прав, а не к замене центрального бюро кратического управления региональным и преобладанию прав этноса над правами личности. До 1990 г. последний лидер СССР утверждал, что кон -фликты в республиках имеют социальный характер и национальную «ок -раску». Не имея внятной стратегии, Горбачёв постоянно опаздывал.
Однако, если говорить об объективной опасности национальных дви жений для целостности СССР, то ситуация и в 1990 г. выглядела относи -тельно спокойной. Если Прибалтика и Грузия уже в начале 1990 г. взя -ли курс на восстановление независимости, то на остальной территории СССР ситуация была более сложной. В России подавляющее большин -ство населения и политиков ни о какой независимости от СССР не по мышляли. Лозунги национально - сепаратистского толка, выдвигавшиеся, например, Демократическим союзом, остальной части общественности казались абсурдными. Близкой была ситуация в Белоруссии. На Украине «самостийники» представляли меньшинство, что подтвердил даже рефе -рендум 17 марта 1991 г. В Закавказье СССР имел сильные «точки опоры» в лице автономий Грузии, мог играть на противоречиях Армении и Азер -байджана. Средняя Азия сохраняла относительное спокойствие и остава лась резервом консерватизма. Таким образом, при всей опасности нацио -нально сепаратистских движений для структуры СССР, сами по себе они не обладали достаточными силами для разрушения государства. Они мог -ли привести лишь к сокращению его территории в Балтии и Закавказье, но не более.
Не случайно и те авторы, которые считают, что «непосредственной си лой, приведшей к распаду СССР, были национальные движения», вынужде -ны включать в их число и «движение за российский суверенитет» [7, с. 42]. Но последнее как раз и не было собственно национальным, так как в РСФСР не было сформировано собственно российской нации как гражданской це -лостности. Несмотря на то, что российское демократическое движение ис -пользовало национальные идеологемы наряду с другими, первичны были всё же демократические и западнические.
Безусловно, в тяжёлой социальной ситуации 1988—1991 гг. этничес -кие конфликты заметно осложнили положение союзного центра, показа -ли его неумение решать сложные проблемы, которые встали перед стра -ной. Но, приняв затяжной характер, превратившись в «ноющие раны», многие из которых существуют до сих пор, эти конфликты сами по себе ещё не вели к распаду СССР. Советский Союз тяжко страдал от этой бо -лезни, но это не значит, что именно она оказалась смертельной.
СОЦИАЛЬНЫЙ КРИЗИС: ФАКТОРЫ РЕГИОНАЛИЗАЦИИ И ВЕСТЕРНИЗАЦИИ
Насколько реформы, начатые М.С. Горбачёвым и переросшие в ре -волюционный процесс, предопределили распад СССР? Или эти события могли развиваться в рамках единого государства и завершиться без его разрушения?
Результатом выбора М.С. Горбачёвым альтернативного пути стал анти ведомственный курс 1985—1991 гг. [25, с. 129—136, 195—220, 296—315]. Он имел две выраженные составляющие: «местническую» (усиление ре гиональных кланов) и «рыночную» (усиление самостоятельности дирек торского корпуса). Этот курс привёл к резкому усилению региональных кланов правящей элиты (особенно её «второго эшелона»), демонтажу от раслевой системы управления экономикой и росту самостоятельности хо зяйственных субъектов при сохранении их монополистического харак тера. На поверхность социально политической жизни вышли мощные этнические, популистские и гражданские движения, на некоторое время была достигнута свобода слова и самоорганизации.
При всех недостатках варианта реформ, который определялся инте ресами стоявшей за М.С. Горбачёвым коалиции, эта альтернатива отлича -лась от других большей гибкостью. Синхронность протекавших в стране разрушительных процессов была нарушена регионализмом и плюра лизмом курса М.С. Горбачёва, что спасало страну от резонанса кризи -сов, широкомасштабной катастрофы, аналогичной революционной эпо хе 1917—1922 гг.
Однако «местничество», стимулированное политикой руководителя страны, ослабляло конструкцию СССР в целом. В то же время оно усили вало не только республиканские номенклатурные группы, но и областные (в составе республик), что делало связь «местничества» с распадом СССР не столь однозначным: если бы решающей была роль областных группи ровок номенклатуры, то СССР распался бы на 15 частей, а не на несколь ко десятков.
Сама концепция реформ, избранная М.С. Горбачёвым и его командой, оказалась крайне затратной для государства. Распад экономических свя -зей, политико правовая неопределённость и перемещение фондов пред приятий в коммерческие структуры привели к обострению экономическо го кризиса, который вместе с нарастанием дефицита бюджета, естественно, способствовал именно центробежным тенденциям. Центр воспринимался как источник социально экономических бедствий, избавление от него — как избавление от трудностей [27, с. 92—105, 282—283, 398—402].
В ходе подъёма демократического движения формировалась и укреп лялась структура гражданского общества, вытеснявшая власть партийно государственной номенклатуры. Гражданские движения в большинстве
регионов, в том числе и в России, вступали в конфронтацию с региональ ными кланами элиты. В то же время гражданские структуры, как правило, были всесоюзными. В этом отношении они были фактором, который ско рее консолидировал советское пространство, чем раскалывал его.
Р.А. Медведев, отрицающий наличие в СССР революционного про цесса, сильных национально освободительных движений и даже забас товок рабочих (хотя не заметить их достаточно сложно), считает главной причиной коллапса СССР «упадок идеологии» [8, с. 251—254]. Бесспорно, в условиях отмены репрессивных механизмов поддержания монополии коммунистической идеологии она показала свою беспомощность в кон куренции с другими идейными течениями — социалистическими, консер вативными и либеральными. Это объяснило бы крушение коммунисти -ческого режима, но не распада СССР. Смена режима и доминирующей идеологии вовсе не обязательно вызывает разрушение государства. Мно гие империи пережили по несколько культурно - идеологических сдвигов. Идеологические перемены сами по себе не могут объяснить распад СССР, но они тесно связаны с крахом существовавшего режима, вместе с кото рым рухнуло и государство. Справедливо ли такое объяснение?
Как отмечают и консервативно коммунистические, и радикально ли беральные авторы, вытеснение КПСС из управленческих структур, поте ря монополии на власть коммунистической партией, которая «являлась главным цементирующим элементом СССР», способствовали «тому, что распад СССР приобрёл „галопирующий" характер» [20, с. 101]. Но и здесь стоит отметить, что связь между ослаблением позиций КПСС и коллапсом СССР не столь очевидна. Во первых, даже практически полное сохране ние власти за коммунистическими структурами в Казахстане, Туркмени -стане и Узбекистане не сделали эти республики оплотом горбачёвского центра. «Галопирующий характер» распад СССР принял в большей степе ни из - за противоречий внутри коммунистической бюрократии как «це -ментирующей силы». А эти противоречия родились не с перестройкой. Они нарастали весь период застоя. Перестройка в этих условиях стала не причиной, а сигналом для усиления соперничества и автономизации кланов партийной бюрократии. «К концу 1990 г. сложилась ситуация, ко -гда каждый уровень партийной власти вёл собственную обособленную жизнь, исполняя указания „сверху" так и в той мере, в какой считал для се бя необходимым» [10, с. 101], — констатирует В.П. Мохов. КПСС как клю -чевая система координации всех процессов в обществе была опасна для государства: распад КПСС, инициированный как радикалами, так и кон серваторами, сопротивлявшимися реформам, вёл и к распаду координи руемых структур. Р.А. Медведев для доказательства связи распада СССР и КПСС прибегает к такому образу: партия «оставалась главной несущей конструкцией Советского государства...» [8, с. 253]. Но в 80 - е гг. КПСС бы -ла уже не столько несущей конструкцией, сколько главным грузом, кото рый давил на другие структуры и к тому же разрушал их, разрушаясь сам.
Поэтому освобождение общества от такой опасной «руководящей и направляющей силы» был для него дорогой к спасению. Однако этот путь имел свои недостатки: гражданское общество только формиро валось, а реформы М.С. Горбачёва не создавали иной, альтернативной КПСС, системы координации. Принятое на XIX партконференции реше -ние о совмещении постов партийных и советских руководителей привело к перекачке административного ресурса и наиболее активных партийных кадров в советские структуры. Это способствовало усилению противоре чий в партийной элите (часть её не прошла по выборам), частичному об новлению административных кадров при сохранении их номенклатурной структуры. Сделав ставку на Советы, М.С. Горбачёв в то же время не вы строил систему координации советских органов и структур президент ской власти. Новая система Советов формировалась фактически как ан типрезидентская, что в условиях 1990—1991 гг. никак не способствовало консолидации государства.
В отсутствие силы, которая могла бы не только вытеснить коммуни стические структуры, но и заменить их в управлении государством, усиле ние позиций региональных кланов бюрократии продолжалось, несмотря на частные поражения от «демократов». Ответом на наступление послед них стал переход части бюрократии на сторону «демократов» и нацио нальных движений.
На деле этот переход привёл к тому, что само «демократическое дви жение» оказалось под контролем бюрократических элит. Основным мо тивом региональных кланов были не демократические и национальные ценности, а перераспределение власти и собственности в свою пользу. Но именно этот фактор распада СССР имел решающее значение, так как серьёзно усилил все остальные. Региональные номенклатурные группи ровки восприняли выработанный национальными движениями лозунг су веренитета как политическое орудие в борьбе за автономию против цен тра и тем значительно усилили национально сепаратистские движения и ослабили сопротивление им со стороны Москвы. Стало очевидно, что целью противоборства является собственность, в которой и заключается основа союза националистов и «демократов» в борьбе с центром. Пробле ма заключалась в том, кто и на каких условиях получит «общенародную» собственность. Борьба за власть как позицию, определяющую результаты раздела собственности, и стала основой союза национальных элит и ли деров «демократического» движения.
В 1990—1991 гг. лидеры коммунистических партий большинства со -юзных республик решили, что им выгоднее быть независимыми от союз ного центра и руководства КПСС во главе с М.С. Горбачёвым. Поэтому даже там, где национальные движения не имели поддержки большинст ва населения (как на Украине и в Белоруссии), республики начали про -водить политику «суверенитета», установления регионального контро ля над экономикой и ресурсами. Это привело к тому, что экономические
связи в СССР начали распадаться. С осени 1990 г. республики стали огра -ничивать перечисления в союзный бюджет, что, собственно, и привело к банкротству СССР — результату, который США тщетно пытались дос -тичь в 1981 — 1986 гг. Даже падение цен на нефть не имело такого сокру -шительного значения, как самостоятельность региональных бюрократи ческих кланов и «первоначальное накопление» частного капитала за счёт государственных предприятий.
Если регионализация и борьба за собственность были социальным «базисом» процесса распада СССР, то действия российского руководства стали его движущей силой, значение которой превосходило действия ре гиональных сепаратистов, так как удар наносился в самый центр импер ской структуры. В силу её централизованного характера этот удар оказал ся сокрушительным. Империя продолжает существовать при отпадении отдельных провинций, но автономизация географического центра ведёт либо к её распаду, либо к превращению в федеративное государство.
При том что российское руководство в большей степени опиралось на региональные кланы номенклатуры, его социальная основа была ши -ре. «Демократическому движению», лидером которого с 1990 г. стал Б.Н. Ельцин, удалось возглавить и повести за собой значительную и наи более массовую часть гражданского общества. Объединяющей идеей этой социально политической силы (в отличие от гражданского дви жения 1988—1989 гг.) стала вестернизация. Широкое распространение западных идей было результатом целого ряда обстоятельств: неудача реформ в духе демократического социализма (в их горбачёвском испол нении), стремление наиболее динамичной части коммунистической эли ты к захвату собственности в ходе приватизации, благополучное поло жение стран Запада, контрастировавшее с постигшим СССР кризисом и сформированная коммунистической идеологией привычка сравнивать положение в СССР с передовыми, а не среднеразвитыми и отсталыми ка питалистическими странами. В этих условиях лидирующие в «демократи ческом движении» политики и информационные структуры стали высту пать за переход к социальным формам западных обществ, который даст в России якобы те же плоды, что и в США, и Западной Европе.
Ориентация на вестернизацию сделала лидеров «демократического движения» естественными союзниками западных государств, что в усло виях завершения холодной войны (когда эти государства уже не счита лись внешним врагом) дало действиям российских лидеров поддержку на международном уровне. В этих условиях внешний фактор приобрёл но вое значение: образовалась коалиция государств Запада и сторонников вестернизации, которая позволяла закрепить изменения структуры СССР на международном уровне. Это создало серьёзный соблазн воспользо -ваться поддержкой мирового сообщества в таком преобразовании СССР, которое вовсе исключало бы союзные власти из расстановки политичес ких сил.
Вестернизация была связана с внешнеполитическими трудностя -ми Советского Союза. Широко распространена версия о том, что СССР распался, потому что «проиграл холодную войну». Это объяснение — от -дельная тема. Можно выделить две трактовки. С одной стороны, Запад подорвал экономику СССР. Однако сравнение известных мер антисо -ветских экономических кампаний государств НАТО не подтверждает та -кую версию [27, с. 16—22]. С другой стороны, политика «нового мышле -ния» привела к падению коммунистических режимов в Восточной Европе. Это снижало нагрузку на СССР и в 1989—1990 гг. трактовалось как пре -кращение холодной войны на взаимовыгодной основе [27, с. 303—313]. Уже в 1990 г. уровень отношений между СССР и странами Запада вернул -ся к состоянию до холодной войны, и её вспоминали лишь для того, что бы провозгласить окончание, как это сделал президент Дж. Буш, объявив о своей победе в этой войне после распада СССР, и президенты Б.Н Ель -цин и Дж. Буш, заявив о её прекращении в 1992 г. В таких пропаганди -стских заявлениях не учитывается факт, что в 1990—1991 гг. признаки холодной войны уже исчезли. Так это воспринималось и в советском об ществе. СССР распался после окончания холодной войны по внутрен ним причинам, под воздействием процессов, происходивших в общест ве и правящей элите. При этом решающие факторы, которые привели к распаду СССР, заработали в полную силу именно тогда, когда завер шилась холодная война — в 1990 г.2 Можно найти свидетельства под -держки Западом оппозиции СССР как таковой (хотя роль этой поддерж -ки и не была решающей в успехах оппозиции [28, с. 300—304]). Но пока не найдены доказательства, что лидеры Запада хотели отделения Украи ны и Белоруссии от государства, управляемого из Москвы. Скорее, они этого опасались.
В любом случае вестернизация, которую поддерживал Запад и на сто -рону которой перешли наиболее влиятельные лидеры оппозиции и массы её актива, напрямую не вела к распаду СССР. Он мог остаться вестернизи -рованным, но единым (хотя и сократившимся в размерах) государством.
Таким образом, среди объективных факторов, способствовавших де зинтеграции СССР, можно назвать социально экономический кризис, эт ноконфликты и внешнеполитические проблемы. Однако все они лишь ос лабляли конструкцию государства, но даже в совокупности не вели к его фатальному распаду. Этноконфликты развивались прежде всего на пе -риферии Союза, а не в треугольнике Москва — Киев — Минск, где в де кабре 1991 г. был решён вопрос о роспуске СССР. Периферийные этно -конфликты характерны для всех существовавших в прошлом империй, и проходили века, прежде чем они распадались. Те конфликты, кото -рые нарастали в СССР в 1988—1990 гг. и фактически стабилизировались
2 Американский посол Дж. Мэтлок датирует окончание холодной войны даже 1989 г., то есть за два года до распада СССР [11, с. 547].
к середине 1991 г., могли привести к сокращению территории государ -ства, но не к его полному распаду. Внешнее давление на СССР, связан ное с холодной войной, также ослабевало — в 1990 г. она фактически прекратилась.
Социально экономический кризис был наиболее тяжёлым объектив ным фактором, воздействовавшим на ситуацию. Но нельзя забывать, что социально экономические кризисы происходят в истории всех государств и, как правило, не ведут к их разрушению.
Реальные события 1988—1990 гг. указывали лишь на неизбежность сокращения территории СССР, но не на полный его распад, когда Москва, Киев и Минск окажутся в разных государствах. Исход драмы 1991 г. зави -сел от конкретных шагов и личных решений таких лидеров, как М. Горба чёв, Б. Ельцин, Л. Кравчук, Н. Назарбаев и др.
ВЫДВИЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ В РОССИИ
До середины 1989 г. дискуссия сторонников и противников усиления республиканской власти в РСФСР велась вяло. Но её оживили «патрио -ты», которые помогли «расставить точки над Ь>. На съезде народных депу -татов известный лидер «патриотов» писатель В. Распутин сделал заявле ние, серьёзно повлиявшее на настроения оппозиционных интеллектуалов: «Мы, россияне, с уважением и пониманием относимся к национальным чувствам и проблемам всех без исключения народов и народностей на шей страны. Но мы хотим, чтобы понимали и нас... Здесь, на Съезде, хо -рошо заметна активность прибалтийских депутатов, парламентским путём добивающихся внесения в Конституцию поправок, которые позво лили бы им распрощаться с этой страной. Не мне давать в таких слу чаях советы. Вы, разумеется, согласно закону и совести распорядитесь сами своей судьбой. Но по русской привычке бросаться на помощь, я раз -мышляю: а может быть, России выйти из состава Союза, если во всех своих бедах вы обвиняете её, и если её слаборазвитость и неуклюжесть отягощают ваши прогрессивные устремления? Может, так лучше? Это, кстати, помогло бы и нам решить многие проблемы, как настоящие, так и будущие» [13, с. 458—459]. Впервые слова о выходе России из состава Союза были сказаны с высокой трибуны. Идея развала СССР через Рос сию не была «подброшена» с Запада, не была озвучена «демократами». Она была выдвинута «патриотами», заявлена с сильной демагогической аргументацией («помогло бы решить многие проблемы»), с готовой идео логемой «россияне», которую легко было противопоставить «советским людям», сплачивая против советской идентичности русских и нерусских жителей РСФСР.
Два года спустя, когда вполне проявилось значение призыва к выхо ду России из СССР, её «независимости от самой себя», В. Распутин так
разъяснил смысл своего выступления 1989 г.: «Угрозы выйти из Союза и оставить Россию у разбитого корыта раздавались неоднократно. По слушать — будто только она одна, расталкивая без стеснения всех осталь ных, и кормилась до отвала у этого корыта, будто не разделила она общей участи и даже не пострадала больше. Рядом со случайными выкрика ми просматривалась и продуманная объединённая тактика расчлените -лей Союза — с краёв отваливать действиями „народных фронтов" (опять „народные" и опять захватом), а в центре расшатывать опоры государст -венного здания.
В такой обстановке и прозвучал мой вопрос, в котором имеющий уши услышал не призыв к России хлопнуть „Союзной" дверью, а предостере жение не делать с одури или сослепу, что одно и то же, из русского на рода козла отпущения» [9]. Но в 1989 г. писатель говорил не о русском народе, а «рожал» новую идентичность «россиян». Его «предложение» многие приняли за чистую монету, в том числе и его соратники.
«Патриоты» стали азартно раскручивать идею суверенитета россий ской государственности над союзной. И здесь они нашли активных сто ронников в среде номенклатуры. На Пленуме ЦК КПСС 19 сентября, в разгар обсуждения национального вопроса, когда ораторы гневно об личали сепаратистов, секретарь Смоленского обкома КПСС А. Власенко заявил: "Крупнейшая в стране республика — Россия — находится в усло виях финансовой, ценовой, экономической дискриминации» [1, с. 138]. Если раньше наступление на Союз шло с окраин, то теперь удар нано сился в самый центр. Оказалось, что СССР — империя без метрополии. Государство, в котором центральные регионы считают себя угнетаемы -ми, существовать не может. Это было самое начало агитации за «осво бождение» России от самой себя. Как и в случае с речью В. Распутина, консерваторы таким образом противопоставляли свои претензии пре тензиям национальных элит. Но теперь они говорили всерьёз. Россий ское почвенничество привлекло на свою сторону значительную часть консервативно настроенной номенклатуры, разочаровывавшейся в ком -мунизме. В ходе предвыборной кампании 1989—1990 гг. лозунг борьбы за интересы России в ущерб интересам Союза будет закреплён. Столк нувшись с угрозой превращения российских органов власти в оплот на -ционалистической «реакции», «демократы» принялись перехватывать лозунги «патриотов». Риторика борьбы за суверенитет Российского го сударства позволяла «демократам» наконец снять противоречия с при балтийскими националистами и выработать новую стратегию борьбы против горбачёвского руководства как против союзного центра. Охрани тели и «либералы» превращались в объективных союзников в деле раз рушения СССР.
В полный рост вопрос о российском суверенитете встал именно в свя -зи с перспективой выборов 1990 г. Считалось, что контроль над ситуацией сохранится за союзным центром. Москва и Россия станут подчинёнными
площадками. Перед кандидатами встал вопрос: куда баллотироваться — в местные или республиканские органы? С точки зрения перспективы сохранения СССР как единого государства (демократизированного и ли берализированного), следовало бороться за места в облсоветах и горсо ветах. РСФСР при такой перспективе оставалась рудиментом коммуни стической системы. Многие лидеры оппозиции так и планировали свою предвыборную кампанию. Но не все.
Г.О. Павловский вспоминает: «Где - то летом - осенью 1989 г. мы обсуж -дали с Олегом Румянцевым — куда лучше идти Ельцину — на Моссовет или в отстойный российский парламент. Румянцев сказал, что скорее — второе. Сама идея, что можно сделать российский парламент чем то зна чимым, выглядела революционной.
Сам Ельцин первоначально склонялся к Моссоветскому варианту»3. Колебания Ельцина были связаны не с выбором либеральных интеллек туальных центров, а с соперничеством в его окружении4. За «московский вариант» выступала команда во главе с доверенным лицом на выборах 1989 г. В. Митиной [23, с. 240]. В избрании Б. Ельцина не от Москвы, а от российской провинции была заинтересована свердловская группа под держки, где лидирующую роль играл депутат Г. Бурбулис. В это время он увлёкся «русской идеей» неожиданным для «демократического» депута та образом. В августе — сентябре Бурбулис принял участие в подготовке съезда Объединённого фронта трудящихся РСФСР [2, с. 96]. А в докумен -тах этой организации идеи создания самостоятельных российских струк тур были уже вполне заметны [19, с. 30].
В последний момент Бурбулис отмежевался от ОФТ, поняв, что сбли -жение фронта и МДГ невозможно. Но он не расстался с заразительной «российской» идеей. Её раскрутка российскими «патриотами» и прибал -тийскими националистами толкала в эту сторону и «демократов».
Вес идеи «российской игры», которую сначала в частных разговорах даже называли «русской», резко вырос, когда возникла угроза превраще ния РСФСР в оплот консервативно «патриотических» сил. Страх русско го шовинизма, получающего поддержку в структурах РСФСР и начавшей тогда создаваться компартии России, склонил часть либералов и окруже ние Ельцина к тому, что нужно баллотироваться в российский парламент.
Во время предвыборной кампании 1989—1990 гг. национальные ми -фы более активно использовали противники «демократов». Так, в про грамме Блока общественно патриотических движений на выборах
3 Павловский Г.О. Беседа с автором. Опубликовано: [28, С. 298—299]. Разумеется, «красивую идею» придумал не Румянцев. Он в это время активно контактировал с кругом МДГ и знал, какие сценарии там обсуждаются. Идея «российской игры», как мы видели, была в копилке идей уже в 1988 г. В неформальной среде она то -же была не нова и пропагандировалась Демократическим союзом.
4 Как раз такие лидеры «либеральных коммунистов», как Ю. Афанасьев и Г. Попов ещё продолжали союзную игру, причём Попов занял место московского лидера демократов после того, как Ельцин сосредоточился на РСФСР.
1990 г., который выдвинул таких политиков, как В. Анпилов, И. Глазунов, С. Куняев, С. Кургинян, М. Шмаков и др., говорилось: «Советская Россия восстановит или же создаст заново собственную систему администра тивно хозяйственного управления, которое прекратит не предусмотрен ное договором о создании Союза ССР вмешательство союзных органов в дела республики» [6]. В этой формуле указывался прямой путь к разва -лу СССР, который позднее проделает Б. Ельцин и российский центр вла сти. Здесь же было сказано о том, что союзные ведомства могут дейст -вовать на территории России только с согласия её парламента, ведётся речь о региональном хозрасчёте, прекращении дотаций другим респуб -ликам. По существу «патриоты» в радикальном виде сформулировали ос -новы экономической политики Б. Ельцина в борьбе с центром. Но им, как и перехватившим их лозунги «демократам», тогда казалось, что из эконо -мической самостоятельности России не вытекает угроза развала СССР.
Используя прибалтийский опыт, российские «демократы» стали ис пользовать термин «суверенитет», который приобрёл новое значение — верховенство решений республиканских и региональных органов власти над центральными. Речь, таким образом, шла не о независимости, а о де -мократическом переустройстве СССР. Однако термин позволял совер -шить смысловой сдвиг от «суверенитета» к «независимости».
Провозглашение суверенитета России 12 июня 1990 г. было поддер -жано и коммунистами, поскольку вполне укладывалось в «патриотичес -кую» стратегию. Голосуя, депутаты и не подозревали, что позднее 12 июня будут называть Днём независимости России.
После провозглашения суверенитета Россией в июне 1990 г. осталь -ные республиканские элиты предпочли выйти на тот же уровень авто -номии от центра. В 1990 г. начался «парад суверенитетов» — респуб -ликанские власти стремились оградить и расширить свои полномочия «суверенностью». Республиканские элиты использовали недостаточное понимание населением различий между федерализмом, конфедерализ мом и независимостью. При этом «на будущее» в декларации о суверени тете включались самые широкие права, вплоть до полного государствен ного суверенитета. Но в 1990 г. ими не пользовались, оставляя в «запасе» в качестве угрозы центру. 20 ноября 1990 г. в Киеве Б. Ельцин и предсе -датель Верховного совета Украины Л. Кравчук (до избрания на этот пост в 1990 г. был секретарём ЦК КПУ) подписали договор о взаимном призна -нии суверенитетов и тесном экономическом сотрудничестве, выстраивая, таким образом, систему независимых от центра параллельных связей ре -гиональных элит. Б. Ельцин развернул борьбу за признание суверенитета республик [21, с. 186]. При двусмысленности слова «суверенитет» возни -кала опасность, что официальное признание нового статуса позволит рес публикам получить формальное право на выход из Союза. Хотя ни Украи -на, ни Белоруссия не ставили вопрос об этом, их лидеры были склонны шантажировать союзные структуры такой угрозой.
ФАКТОР ЛИЧНОСТИ
Традиционно объективным факторам истории отдаётся приоритет по сравнению с субъективными. Одни подразумевают движение «больших масс», другие — волю отдельных личностей. Но «большие массы» то и де ло приходят в равновесие, — весы истории начинают колебаться, и в этот момент всё зависит от личностей, которых «структура момента» выдви гает на ключевую позицию.
Среди многочисленных лидеров, провозглашённых президентами в 1990—1991 гг., решающее влияние на события оказывали М. Горбачёв и Б. Ельцин. Говоря о субъективном факторе и борьбе этих двух персон, авторы обычно обращают внимание на «силу» Б. Ельцина и «слабость» М. Горбачёва. Однако такие субъективные факторы имеют объективную подоплёку. М. Горбачёв был не «слаб» вообще — иначе он не сделал бы такую впечатляющую карьеру. Он был сильнее Б. Ельцина в аппаратной борьбе, что показал не только в 1985—1988 гг., но даже в совершенно безнадёжной ситуации после августа 1991 г. Его «аппаратная сила» вы -зывала опасения у противников до самого конца существования СССР. Но в условиях революции эта сила оборачивалась слабостью: М. Горба чёв оказался несозвучен массовым движениям. Он имел большой опыт кабинетной борьбы, а Б. Ельцин был способен к эффектным радикальным актам, которые получали народную поддержку в условиях драматичной конфронтации. М. Горбачёв предпочитал «уговаривание», раздражая уго вариваемых «округлыми», компромиссными речами, а Ельцин предлагал радикальные «простые» решения, привлекая на свою сторону протест ные группы населения. Успех второго типа поведения был более вероя тен в условиях революционного кризиса, но чреват деконструктивностью. Однако это не значит, что победа Б. Ельцина в любом случае означала рас пад Союза. Ещё в марте 1991 г. будущий президент утверждал: «Как бы ни закончился референдум, Союз не развалится. Не надо пугать людей! Не надо сеять панику в этом плане!» [3, с. 237]. Даже если эти слова были неискренни, они были адресованы массам, на которые опирался россий ский лидер. Демократы не желали распада Союза.
Личные противоречия между двумя лидерами, каково бы ни было их значение, опирались на идейно политические разногласия более широ ких групп. Сам по себе М. Горбачёв относился к Б. Ельцину скорее с пре небрежением, недооценивая его политическое мастерство (не случайно Б. Ельцин в 1987 г. не был отправлен в качестве посла из СССР, что сня -ло бы «проблему Ельцина» как таковую). Однако сила Б. Ельцина оказа лась в интеллектуальной поддержке радикальной интеллигенции и орга низационно финансовой базе той части номенклатуры, которая сделала ставку на приватизацию. В 1990 г. организационный ресурс М. Горбачё -ва и Б. Ельцина сравнялся, попытки компромисса между ними провали лись, что лишь усилило взаимное недоверие. Дальнейшая политическая
игра диктовалась уже не личной антипатией, а логикой противоборства социальных сил. Однако от лидеров и их окружения зависели конкретные формы принимаемых решений, что в обстановке революционного кризи са часто имеет далеко идущие последствия.
Персональный, субъективный фактор при рассмотрении событий 1990—1991 гг. формулируется в терминах «ошибок» и «вины». Ошибки М. Горбачёва, те его шаги, которые резко ослабили власть союзного пре зидента в 1990—1991 гг., могут считаться таковыми только при условии, что другие шаги привели бы к более благоприятным для М. Горбачёва по следствиям. При этом нельзя забывать, что последний генсек ЦК КПСС, в отличие от современных авторов, не «знал будущего».
Важной неудачей М. Горбачёва стала его неспособность оказать орга низационную помощь тем силам, которые были готовы поддерживать по -литический центр и реформированный Советский Союз.
В итоге значительный, в том числе электоральный, потенциал «совет -ского народа» не имел демократического оформления, в то время как чис то консервативная составляющая центростремительных настроений ещё не была достаточно активна — чтобы «раскачать» консерваторов, нужны были гораздо более серьёзные потрясения, случившиеся уже после рос пуска СССР. Более того, как мы видели, значительная часть консерваторов включилась в «российскую игру». Неспособность команды М. Горбачёва создать демократическую коалицию в защиту обновлённого социализма и Союза вскоре привела лидера СССР к полной общественной изоляции.
Термин «вина» относится скорее к лидерам России, Украины и Бело -руссии. Несмотря на то, что в конспирологической литературе содержатся обвинения М. Горбачёва в сознательном развале СССР, пока не приведе но доказательств того, что президент советского государства сознатель но разрушил собственную власть.
Большое значение для расстановки сил на Украине сыграл уход в июле 1990 г. консерватора В. Ивашко с поста председателя Верховного совета УССР и приход на этот пост секретаря по идеологии КПУ Л. Кравчука. По следний брал на вооружение всё более радикальные трактовки понятия «суверенитет». В то же время он ещё в первой половине 1991 г. выступал за обновлённый Союз. Полемизируя с более радикальными националиста -ми, он говорил: «Тогда нужно сказать откровенно: нет Союза, нет общих задач, нет общих полномочий, нет общих функций, нет общего централь -ного органа. Если же мы признаём наличие Союза, а он есть у нас, то он должен функционировать. Общие задачи призван решать общий бюджет». При этом структура СССР должна быть обновлена: «В основе должны ле жать их [республик] интересы, интересы их народов, которые делегируют полномочия центру. Вместе с делегированием полномочий республики дают средства на осуществление этих полномочий. Центральные органы формируются через республики при их участии. Только при таких усло -виях мы будем иметь союз суверенных государств» [16].
Маневрируя между охранительным крылом КПУ и оппозицией, Л. Кравчук в силу личных взглядов и склонностей всё сильнее сдвигался в сторону националистов. В то же время до августа 1991 г. он не был без -условным сторонником независимости.
Л. Кравчук говорил о союзе государств, но при этом был готов при знать более интегрированную форму, чем конфедерация: «Мы не долж ны молиться ни на федерацию, ни на конфедерацию. Новый Союз в ка кой то мере будет сочетать и то и другое. В переходный период чистых форм не бывает» [17]. 24 мая 1991 г. в Ново - Огарёве будущий президент Украины всё ещё выступал за союзное государство с общим однопалат ным парламентом [21, с. 241].
В декабре 1990 г. Н. Назарбаев присоединился к инициативе Б. Ельци -на, Л. Кравчука и С. Шушкевича создать ещё в рамках СССР Союз суве -ренных государств во главе с М. Горбачёвым [21, с. 187]. Но всё же в мае 1991 г. в Ново - Огарёве Н. Назарбаев произнёс прочувствованную речь за Союз: «Все республики убедились, что в одиночку выкарабкаться будет невозможно без больших потерь. Надо договориться, что мы к 1 июля под пишем Союзный договор. Сказать об этом публично, чтобы народ нас кон тролировал. Заявление „9+1" воспринято во всём мире хорошо. Отношение к нам стало, как к нормальным людям, а не взбесившимся. Все объединя ются, а мы, имея 75 - процентную интеграцию, разбегаемся» [21, с. 243].
Таким образом, от конкретных кадровых решений могла зависеть по зиция лидеров большинства республик. Только в Прибалтике и Грузии процесс выхода из СССР с 1990 г. носил необратимый характер. Пози -ции остальных республик определялись сложной борьбой номенклатур ных групп, в большей или меньшей степени подверженных влиянию на циональных движений. Используя их идеи в борьбе с центром за большую долю власти и контроля над ресурсами, республиканские руководители, даже такие, как Л. Кравчук и С. Шушкевич, исходили в своей политике из перспективы сохранения Союза.
ИДЕЯ ПЕРЕЗАКЛЮЧЕНИЯ СОЮЗНОГО ДОГОВОРА
Хоть и не всё, но очень многое в судьбе советского государства зави -село от позиции его президента. В то время как «демократы» и «патриоты» сделали ставку на российский центр власти, а несколько периферийных республик взяли курс на независимость, М. Горбачёв искал возможность перехватить инициативу. Цена ошибки в этих условиях была критической.
В 1990 г. союзным центром была принята идея перезаключения Союз -ного договора, легитимизирующего наиболее разрушительные для СССР тенденции.
Инициатива М. Горбачёва о перезаключении договора не была неиз бежной. Никаких правовых оснований для пересмотра договора 1922 г.
не было, ибо он был поглощён советскими конституциями. Борьба за сохранение Прибалтики путём перезаключения соглашений 1940 г., имевших сомнительную легитимность, позволяла предоставить этим республикам особый статус, объяснив возникшую ассиметрию Союза последствиями пакта Молотова — Риббентропа, официально осуждённо -го в декабре 1989 г. Вместо этого М. Горбачёв предпочёл синхронизиро -вать кризисы в отношениях центра с разными республиками, сведя их в единый процесс переговоров, в которых наиболее радикальные против ники добивались максимальных прав для всех республик, даже вполне лояльных центру. М. Горбачёв терял пространство для манёвра, так как республиканские элиты теперь выступали единым фронтом. Его попытка опереться на автономии и другие региональные элиты не удалась. В Рос -сии Б. Ельцин сумел перехватить эту инициативу широкими обещаниями и призывом «брать столько суверенитета, сколько сможете переварить».
Если сама инициатива заключения Союзного договора создавала для СССР смертельную опасность, то проект, выработанный в 1990—1991 гг., был своего рода конституционной реформой, соответствовавшей духу времени. Но срыв принятия новой конституции означает действие ста -рой: её нельзя денонсировать. А денонсация договора — это акт, гаранти -руемый силами «международного сообщества». Это различие стало оче -видно только в 1991 г.
Исследователи обращают внимание на юридические противоречия в проектах союзного договора5. Однако историка такие расхождения не должны смущать. Ведь проекты были полем политической борьбы в условиях революционного процесса. Участники переговоров понимали, что завоёвывают позиции для дальнейшего противоборства уже в новых рамках. Для М. Горбачёва на этом этапе было важно заставить все респуб -ликанские элиты признать сам факт существования этих рамок единого государства как субъекта международного права. Это лишало «между -народное сообщество» возможности гарантировать суверенитет совет -ских элит и превращение внутригосударственных проблем и границ СССР в международные. Эта задача переговоров заставляла М. Горбачёва ид -ти на самые серьёзные уступки, соглашаться на конфедеративное госу дарственное устройство, лишь бы было признанно существование одного государства на пространстве СССР. Эта цель была достигнута к 23 июля 1991 г., когда договор был готов для подписания. А.С. Барсенков счита -ет, что договор «означал прекращение существования СССР как единого государства». Получается, что от распада СССР мог спасти только ГКЧП. Но даже А.С. Барсенков ниже признаёт, что возможное подписание дого вора «ещё не означало бы „мгновенного" исчезновения СССР», а лишь ве ло бы в этом направлении «при сознательной ликвидации общих управ ленческих институтов» [1, с. 207]. Но это очень серьёзное допущение.
5 См. например: [24, с. 346—354; 1, с. 198—200].
«Сознательная ликвидация» могла произойти, а могла и не произойти. Очевидно, что подписание договора привело бы к усилению власти рос сийских «демократов» в союзных структурах, что делало их заинтересо ванными в сохранении ослабленного центра. И это ещё при отсутствии спровоцированного ГКЧП парада независимостей и последовавшего за ним радикального преобразования союзных органов.
Сохранение единого государства открывало возможность для даль нейшего урегулирования внутригосударственных проблем именно как таковых. Противоречия договора могли быть сняты в ходе дальнейшей борьбы при выработке Конституции Союза — и не только в пользу рес публик. Это вызывало опасения у республиканских лидеров, что в полной мере сказалось после ГКЧП. Только формальная ликвидация СССР закре пляла полноту власти республиканских властей, так как с этого момента она гарантировалась «мировым сообществом».
Однако до подписания союзного договора у руководства республик ещё не было возможности упразднить Советский Союз, так как при со хранении союзных силовых структур это позволяло обвинить их в пере вороте. Само подписание договора «снимало проблему», означало реше ние вопроса о форме государства. Дальнейшая борьба уже должна была вестись по новым, согласованным правилам игры.
Такое развитие дел было сорвано событиями, связанными с ГКЧП СССР 19—21 августа 1991 г. После его разгрома, означавшего пораже -ние руководителей союзных ведомств, вся полнота власти в России пере шла уже не к М. Горбачёву, а к Б. Ельцину. Республики Прибалтики, вос -пользовавшись ситуацией, вышли из состава Союза. Этот акт был признан новым, уже коллективным руководством СССР.
ПАРАД НЕЗАВИСИМОСТЕЙ
Несмотря на резкое ослабление союзной власти, со временем ситуа ция могла измениться и президент СССР мог вернуть себе влияние. Рес публиканские руководители опасались не только М. Горбачёва, но и побе дивших в Москве «демократов». Хотя продолжались переговоры о новом союзном договоре, руководители республик всё более склонялись к мыс ли, что им нужна вся полнота власти, без какого либо союзного центра.
Национальные кланы номенклатуры окончательно вступили в союз с национальными движениями. Националистически настроенная интел -лигенция получила широкий доступ к средствами массовой информации и стала убеждать население в необходимости отделения от СССР. Воз -действие СМИ, да ещё и в условиях обострения социально экономичес кого кризиса, вызванного обстановкой политической неопределённости (экономические субъекты придерживали ресурсы в ожидании того, какое направление примут перемены) привело к стремительным изменениям
в общественном мнении. Особенно резко массовые настроения переме -нились на Украине. 1 декабря 1991 г. на референдуме 90% её жителей проголосовало за отделение от СССР.
Так же, как в 1990 г. российское руководство было мотором сувере -низации, в конце 1991 г. украинское руководство во главе с Л. Кравчуком было мотором распада СССР. Проведение границы между Москвой и Кие -вом наносило Союзу тяжелейший удар. Несмотря на тесную культурную связь Л. Кравчука с Западной Украиной, исторически тяготевшей к отде лению от Москвы, этот лидер долгое время демонстрировал лояльность к системе СССР. Только в августе 1991 г. он становится в авангард борьбы за «незалежность». Принятие этого исторического решения может объ ясняться не только национал демократическими, но и защитно консер вативными мотивами. «Допустив, пусть и кратковременно, колебания по вопросу поддержки и не поддержки ГКЧП, он уже не имел после провала „путча" другого пути, кроме как стать единственным знаменосцем укра инской независимости и национализма» [14, с. 258], — комментирует по -ведение Л. Кравчука Б.И. Поварницын.
ГКЧП и последовавший за ним контрпереворот сделал Ельцина хозяи ном центральной части СССР, но цель взятия власти была достигнута це ной «парада независимостей» республик в конце августа 1991 г. С помо -щью масштабных конституционных уступок М. Горбачёв сумел вернуть и Б. Ельцина, и большинство республиканских лидеров за стол перегово -ров. Однако российские лидеры опасались искусства аппаратной борьбы М.С. Горбачёв. Он мог вернуть себе влияние, опираясь на противоречия между республиками.
В ходе переговоров в сентябре — ноябре 1991 г. М. Горбачёв достиг значительных успехов. Он сумел фактически дезавуировать «парад неза висимостей», заставив большинство республиканских лидеров вести пе реговоры о форме нового государства. Проблема была прежней: будет ли новое образование признано единым (пусть и конфедеративным) госу дарством? М. Горбачёв считал, что Украина будет вынуждена последовать за большинством, опасаясь экономической и политической изоляции. Бы ло важно, за какой альтернативой окажется инициатива: «Вопрос в том, пойдём ли мы вместе с Украиной в этот тупик, или будем вместе вытас кивать её из него» [4, с. 17]. Это зависело от Б. Ельцина. Ещё 29 октября он говорил, что «именно Российская федерация должна сыграть решаю щую роль по выводу страны из глубокого кризиса...» [3, с. 407]. Речь шла о единой стране. Но всего через два месяца Б. Ельцин «констатировал» ис -чезновение этой страны. Что изменилось? Свою роль сыграли и опасения по поводу обратимости процесса вытеснения союзного центра, и нежела ние региональных элит оказаться в зависимости друг у друга. Лидерство российских реформаторов не устраивало национал коммунистов так же, как и лидерство М. Горбачёва. Настроение населения России, Белоруссии, Казахстана, да и других республик практически не учитывалось.
Каков был компромисс, предварительно достигнутый 25 ноября? Про -ект Договора о Союзе Суверенных Государств подчёркивал, что это «кон федеративное демократическое государство, осуществляющее власть в пределах полномочий, которыми его добровольно наделяют участни -ки договора». При этом государства, образующие Союз, сохраняют за со бой право на самостоятельное решение всех вопросов своего развития...» и даже «являются субъектами международного права». Но эта декларация обесценивается другой нормой: «Союз Суверенных Государств выступает в международных отношениях в качестве суверенного государства, субъ -екта международного права — преемника Союза Советских Социалисти -ческих Республик» [15].
Но в это время процесс переговоров зашёл в тупик, и диалог М. Гор -бачёва и Б. Ельцина напоминал беседу глухих. По несколько раз они по -вторяли друг другу одно и то же. М. Горбачёв: «Если мы не создадим союзное государство, я вам прогнозирую беду». Б. Ельцин: «Союз госу дарств!» [29, с. 163—167]. Б. Ельцин надеялся, что союз государств по -может решить две задачи: окончательно избавиться от М. Горбачёва и консервативных союзных структур и в то же время сохранить полноту экономических и внешнеполитических связей с другими республиками, в том числе с Украиной. О своих ощущениях при подписании Беловежско го соглашения Б. Ельцин писал так: «Отдавал ли я себе отчёт в том, что, не сохраняя единого правительства в Москве, мы не сохраняем и единую страну? Да, отдавал» [5, с. 151]. Но при этом мотивирует свои действия стремлением «резко усилить центростремительную тенденцию в разва лившемся Союзе, стимулировать договорный процесс» [5, с. 152]. Но де -ло в том, что к этому времени Союз как единая страна ещё де факто не распался. Для окончательной дезинтеграции нужен был «договорный процесс».
В условиях победы над политическим противником Б. Ельцин пред почёл разрушить единство страны, нежели оставить оппоненту шанс на реванш. Такое соотношение позиций двух политических противников также было результатом стечения обстоятельств. Выборы союзного пар ламента проходили раньше, чем выборы республиканского. В принци пе, могло быть и наоборот, и тогда республиканский парламент, избран ный в 1989 г., был бы более консервативным, чем союзный, избранный в 1990 г. В этом случае Б. Ельцин и «демократы» боролись бы за целост -ность Союза, и исход этой борьбы мог быть принципиально иным. Но ис тория сложилась так, что сторонники Б. Ельцина вступили в тесный союз со сторонниками дезинтеграции СССР.
8 декабря 1991 г., чтобы закрепить свой успех в борьбе за власть, руко -водители России (Б. Ельцин), Украины (Л. Кравчук) и Белоруссии (С. Шуш -кевич) встретились в Беловежской пуще. В начале встречи Б. Ельцин пере дал Л. Кравчуку предложение М. Горбачёва: Украина может внести любые изменения в договор, но всё же подписать его — и заявил, что подпишет
договор только после Л. Кравчука. Тот отказался сделать это. Судьба СССР была решена. Был подготовлен проект Содружества независимых государств (СНГ) — даже не конфедерации, а объединения совершенно самостоятельных стран. «Оказывается, всё можно решать оперативно, ес -ли на дороге нет „бревна", которое называется центр», — заявил Л. Крав -чук. Три политика «оперативно» завершили уничтожение СССР, объявив о прекращении соглашения 1922 г. По словам советников Б. Ельцина, до -говор «фиксировал тот тупик, в который зашёл процесс согласования но вой модели Союза» [29, с. 181]. Но в том - то и дело, что сам тупик возник в результате неуступчивости российской и украинской правящих элит.
Б. Ельцин немедленно сообщил о происшедшем Дж. Бушу и заручился обещанием международного признания акта о ликвидации СССР. М. Гор -бачёв и Н. Назарбаев узнали о происшедшем позднее. 9 декабря М. Гор бачёв предложил созвать Съезд народных депутатов СССР для обсужде -ния вопроса об образовании СНГ.
10 декабря Верховные Советы Украины и Белоруссии ратифицирова -ли соглашение о создании СНГ и денонсировали договор 1922 г. о созда -нии СССР. 12 декабря Верховный Совет РСФСР ратифицировал Согла -шение о содружестве независимых государств и денонсировал договор 1922 г. («за» — 188 депутатов, «против» — 6, воздержались — 7), а также постановление о выходе РСФСР из состава СССР («за» — 161, «против» — 3, воздержались — 9). За это решение голосовало не только большинство сторонников Б. Ельцина, но и коммунисты (включая В. Зорькина, в даль -нейшем видного деятеля КПРФ), стремившиеся таким образом отстра нить реформаторское союзное руководство и лично М. Горбачёва от вла -сти. Депутаты предпочли поверить высказываниям Б. Ельцина о том, что СНГ — это «формула совместной жизни», положившая конец «главному препятствию» «динамичного развития» — союзному центру. Президент России даже обещал сохранить «принцип открытых границ для граждан наших стран» [22, с. 316—317].
Последний шанс сохранить Союз даже в этих условиях предложили протестовавшие против распада СССР «демократы». Выступая на съез -де, Н. Травкин от их имени высказался за одновременное принятие и Со -глашения о создании СНГ, и Союзного договора [22, с. 318] (разумеется, для этого следовало изъять из Соглашения положения о роспуске СССР). Это предложение не было услышано.
Но даже после решений 12 декабря СССР продолжал существовать — решение о роспуске Союза не приняло большинство республик, остав шихся в его составе. Правомочность Беловежского соглашения могла быть оспорена. Но союзный центр прочно ассоциировался с М. Горбачё -вым, а за него никто из республиканских лидеров бороться не хотел.
21 декабря в Алма - Ате руководители 11 республик подписали Декла -рацию СНГ. Тогда же президент Казахстана Нурсултан Назарбаев торже -ственно объявил, что Советского Союза более не существует.
25 декабря 1991 г. М. Горбачёв передал власть Ельцину. Выступая с про -щальным словом по телевидению, он заявил: «Я твёрдо выступал за само -стоятельность, независимость народов, за суверенитет республик. Но од новременно и за сохранение союзного государства, целостности страны. События пошли по другому пути. Возобладала линия на расчленение стра ны и разъединение государства, с чем я не могу согласиться» [18]. СССР перестал существовать, и над Кремлём был спущен красный флаг Совет ского Союза. 26 декабря на последнем заседании Совета Республик Вер -ховного Совета СССР была принята декларация, констатировавшая пре кращение существования Советского Союза как государства и субъекта международного права.
СССР не мог сохраниться в прежнем виде, но единое государство, возможно, под другим названием, не было обречено на гибель. В 1991 г. его судьба висела на волоске. Но этот «волосок» можно было обрезать, а можно было и укреплять. Лидеры, получившие власть в стране в 1991 г., предпочли оборвать утончившуюся нить истории советского государства. Объективные предпосылки распада СССР создавали такую возможность, но не делали её фатальной. Если прежде ещё существовала свобода субъ ективного выбора, то в декабре 1991 г. процесс дезинтеграции СССР при -нял необратимый характер.
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
1. Барсенков А.С. Введение в современную российскую историю. 1985—1991. М.: Аспект - пресс, 2002. 367 с.
2. Василевский А., Прибыловский В. Кто есть кто в российской политике. В 3 т. М.: Панорама, 1993. Т. 1. 210 с.
3. Горбачёв — Ельцин: 1500 дней политического противостояния. М.: Терра, 1992. 464 с.
4. Горбачёв М. Декабрь—91. Моя позиция. М.: Новости, 1992. 224 с.
5. Ельцин Б. Записки президента. М.: Огонёк, 1994. 512 с.
6. За народное согласие и российское возрождение. Предвыборная программа бло -ка общественно - патриотических движений России // Россия: издание избирате -лей и народных депутатов СССР клуба «Россия». № 4, февраль 1990. С. 1—2.
7. Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М.: Аспект - пресс, 1997. 286 с.
8. Медведев Р.А. Советский Союз: последний год жизни. М.: Права человека, 2003. 333 с.
9. Москва. 1991. № 2. С. 17.
10. Мохов В.П. Региональная политическая элита России. Пермь: Пермское книжное издательство, 2003. 238 с.
11. Мэтлок Дж. Смерть империи. Взгляд американского посла на распад Советского Союза. М.: Рудомино, 2003. 579 с.
12. Население России 1993. Ежегодный демографический доклад. М.: Евразия, 1993. 87 с.
13. Первый съезд народных депутатов СССР. 25 мая — 9 июня 1989 г. Стенографи -ческий отчёт. М.: Верховный Совет СССР, 1989. Т. 2. 480 с.
14. Поварницын Б.И. «Национальный коммунизм» как теоретическая модель // Власть и общество в России XIX—XX вв. М.: МГОУ, 2002. С. 280-287.
15. Правда. 27 ноября 1991.
16. Правда Украины. 9 января 1991.
17. Правда Украины. 30 марта 1991.
18. Российская газета. 26 декабря 1991.
19. Россия. Партии, ассоциации, союзы, группы. М.: РАУ- ПРЕСС, 1992. Т. 5. 339 с.
20. Согрин В. Политическая история современной России, 1985—1994: от Горбачё -ва до Ельцина. М.: Прогресс — Академия, 1994. 192 с.
21. Союз можно было сохранить. М.: АСТ, 2007. 552 с.
22. Союз можно было сохранить. Белая книга. Документы и факты о политике М.С. Гор -бачёва по реформированию и сохранению многонационального государства. М.: Апрель -85, 1995. 376 с.
23. Суханов Л. Три года с Ельциным. Записки первого помощника. Рига: Вага, 1992. 376 с.
24. Чешко С.В. Распад СССР: этнополитический анализ. М.: ИЭА РАН, 2000. 398 с.
25. Шубин А.В. Золотая осень, или Период застоя. М.: Вече, 2008. 368 с.
26. Шубин А.В. От «застоя» к реформам. СССР в 1977—1985 гг. М.: РОССПЭН, 689 с.
27. Шубин А.В. Парадоксы перестройки. Упущенный шанс СССР. М.: Вече, 2005. 478 с.
28. Шубин А.В. Преданная демократия: СССР и неформалы. 1986—1989. М.: Европа, 2006. 388 с.
29. Эпоха Ельцина. Очерки политической истории / Батурин Ю.М., Ильин А.Л., Ка -дацкий В.Ф., Костиков В.В., Краснов М.А. М.: Вагриус, 2001. 81 с.
30. Smith G. Nationalities policy from Lenin to Gorbachev // The nationalities question in the Soviet Union / ed. by Smith G. London, New York: Longman, 1990. P. 1—20.
REFERENCES
1. Barsenkov A.S. Vvedenie vsovremennuju rossijskuju istoriju. 1985—1991 [Introduc -tion to contemporary Russian history. 1985—1991]. Moscow, Aspekt - press Publ., 2002, 367 p. (In Russ.)
2. Vasilevskij A., Pribylovskij V. Kto est' kto vrossijskojpolitike. V3-h tt. T. 1 [Who is who in Russian politics. In 3 vol. Vol. 1]. Moscow, Panorama Publ., 1993, 210 p. (In Russ.)
3. Gorbachev — El'cin: 1500 dnejpoliticheskogoprotivostojanija [Gorbachev — Yeltsin: 1500 days of political confrontation]. Moscow, Terra Publ., 1992, 364 p. (In Russ.)
4. Gorbachev M. Dekabr'-91. Moja pozicija [December - 91. My position]. Moscow, No -vosti Publ., 1992, 224 p. (In Russ.)
5. El'cin B. Zapiskiprezidenta [President's notes]. Moscow, Ogonek Publ., 1994, 512 p. (In Russ.)
6. "Za narodnoe soglasie i rossijskoe vozrozhdenie". Programma bloka obshhestvenno -patrioticheskih dvizhenij Rossii [For national agreement and Russian revival. A pro gram of a coalition of social and patriotic movements of Russia]. Rossija. Izdanie iz-biratelejinarodnyh deputatov SSSRkluba "Rossija". 1990, February. no. 4, pp. 1—2. (In Russ.)
7. Zdravomyslov A.G. Mezhnacional'nye konflikty vpostsovetskomprostranstve [Ethnic conflicts in the former USSR]. Moscow, Aspekt - press Publ., 1997, 286 p. (In Russ.)
8. Medvedev R.A. Sovetskij Sojuz: poslednij god zhizni [The Soviet Union: the last year of life]. Moscow, Prava cheloveka Publ., 2003, 333 p. (In Russ.)
9. Moskva [Moscow]. 1991, no. 2, pp. 17. (In Russ.)
10. Mohov V.P. Regional'naja politicheskaja jelita Rossii [Regional political elite of Rus -sia]. Perm', Permskoe knizhnoe izdatel'stvo Publ., 2003, 238 p. (In Russ.)
11. Mjetlok Dzh. Smert' imperii. Vzgljad amerikanskogo posla na raspad Sovetskogo So-juza [Death of the Empire. The opinion of the American ambassador about the col -lapse of the Soviet Union]. Moscow, Rudomino Publ., 2003, 579 p. (In Russ.)
12. Naselenie Rossii. Ezhegodnyj demograficheskij doklad. 1993 [The population of Rus -sia. Annual demographic report]. Moscow, Evrazija Publ., 1993, 87 p. (In Russ.)
13. Pervyj s'ezd narodnyh deputatov SSSR. 25 maja — 9 ijunja 1989 g. Stenograficheskij otchet. [The first congress of peoples' deputies]. Moscow, Verhovnyj Sovet SSSR Publ., 1989. T. 2. 480 p. (In Russ.)
14. Povarnicyn B.I. "Nacional'nyj kommunizm" kak teoreticheskaja model' ["National com -munism" as a theoretical model]. Vlast' i obshhestvo vRossii XIX—XX vv. [Power and society in Russia in the 19th and 20th century]. Moscow, 2002, pp. 280—287. (In Russ.)
15. Pravda [Truth]. 1991, 27 November. (In Russ.)
16. Pravda Ukrainy [Truth of Ukraine]. 1991, 9 January. (In Russ.)
17. Pravda Ukrainy [Truth of Ukraine]. 1991, 30 March. (In Russ.)
18. Rossijskajagazeta [Rossiyskaya Gazeta]. 1991, 26 December. (In Russ.)
19. Rossija. Partii, associacii, sojuzy, gruppy. [Russia. Parties, associations, unions, groups]. Moscow, RAU - PRESS Publ., 1992, T. 5, 339 p. (In Russ.)
20. Sogrin V. Politicheskaja istorija sovremennoj Rossii, 1985—1994: ot Gorbachjova do El'cina [Political history of contemporary Russia, 1985—1994: from Gorbachev until Yeltsin]. Moscow, Progress — Akademija Publ., 1994, 192 p. (In Russ.)
21. Sojuz mozhno bylo sohranit' [The Union could have been saved]. Moscow, AST Publ., 2007, 552 p. (In Russ.)
22. Sojuz mozhno bylo sohranit'. Belaja kniga. Dokumenty i fakty o politike M.S. Gorbacheva po reformirovaniju i sohraneniju mnogonacional'nogo gosudarstva [The Union could have been saved. White book. Documents and facts about politics of M.S. Gorbachev on reforming and preservation of a multinational state]. Moscow, Aprel' - 85 Publ., 1995, 376 p. (In Russ.)
23. Suhanov L. Trigoda s El'cinym. Zapiskipervogopomoshhnika [Three years with Yelt -sin. Notes of the chief assistant]. Riga, Vaga Publ., 1992, 376 p. (In Russ.)
24. Cheshko S.V. Raspad SSSR: jetnopoliticheskij analiz [The collapse of the USSR: ethno political analysis]. Moscow, IJeA RAN Publ., 2000, 398 p. (In Russ.)
25. Shubin A.V. Zolotaja osen', ili Period zastoja [Indian summer or the period of stag -nation]. Moscow, Veche Publ., 2008, 368 p. (In Russ.)
26. Shubin A.V. Ot "zastoja" k reformam. SSSR v 1977—1985 gg. [From "stagnation" to reforms. The USSR in 1977—1985]. Moscow, ROSSPEN Publ., 689 p. (In Russ.)
27. Shubin A.V. Paradoksy perestrojki. Upushhennyj shans SSSR [Perestroika's par -adoxes: a missed opportunity of the USSR]. Moscow, Veche Publ., 2005, 478 p. (In Russ.)
28. Shubin A.V. Predannaja demokratija: SSSR i neformaly. 1986—1989 [Betrayed de -mocracy: the USSR and informal people. 1986—1989]. Moscow, Evropa Publ., 2006, 388 p. (In Russ.)
29.Jepoha El'cina. Ocherki politicheskoj istorii [The epoch of Yeltsin. Essays of political history]. Moscow, Vagrius Publ., 2001, 815 p. (In Russ.)
30. Smith G. Nationalities policy from Lenin to Gorbachev. The nationalities question in the Soviet Union. / ed. by G. Smith. London, New York, Longman Publ., 1990, pp. 1—20. (In Eng.)
