70УДК 947.084.8(571.6)"1990/1993" DOI 10.24411/9999-056А-2020-10004
РАСПАД СССР И НОВАЯ ВЕРТИКАЛЬ ВЛАСТИ: 1990-1993 гг. (НА ПРИМЕРЕ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ)
Светлана Геннадьевна Коваленко,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, г. Владивосток. E-mail: ostina@list.ru
В статье анализируются события начала 1990-х гг., когда менялась система властных отношений в России. Доказывается, что радикальные политические, управленческие, экономические преобразования, которые впоследствии будут названы реформами либерального толка, фактически были заложены ещё до распада СССР. Это произошло не в последнюю очередь потому, что Б.Н. Ельцин в своей борьбе за власть использовал стремление к самостоятельности не только элит союзных республик, но и региональных элит. Политика первого президента РСФСР выстраивалась таким образом, что из всех акторов политического процесса на Дальнем Востоке — Советов, органов местного самоуправления, политических партий, региональных лидеров — он поддержал именно последних. Это привело к тому, что демократический процесс на Дальнем Востоке был фактически прекращён к 1993 г. Ключевые слова: элита, региональная элита, распад СССР, дальневосточные лидеры, Дальний Восток России.
THE COLLAPSE OF THE USSR AND THE NEW VERTICAL OF POWER: 1990-1993 (THE CASE OF THE RUSSIAN FAR EAST)
Svetlana Kovalenko, Institute of History, Archaeology and Ethnology of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok, Russia. E-mail: ostina@list.ru
The article analyzes the events of the early 1990s, when the system of power relations in Russia was changing. It is proved that radical political, managerial, and economic transformations, which will later be called liberal-leaning reforms, were actually initiated before the collapse of the USSR. This happened not least because Boris Yeltsin in his struggle for power used the desire for independence
not only of the elites of the Union republics, but also of regional elites. The policy
of the first President of the RSFSR was built in such a way that of all the actors in
the political process in the Far East — Councils, local governments, political parties,
regional leaders — he supported the latter. This led to the fact that the democratic
process in the Far East was virtually terminated by 1993.
Keywords: elite, regional elite, collapse of the USSR, leaders of regions, the Far
East.
Исследовательский интерес к событиям начала 1990-х гг. и распаду
СССР переживает в настоящее время второе рождение. Очевидно, что не только представителей гуманитарных наук волнует данная проблема. Это, в первую очередь, объясняется тем, что на современном этапе общественного дискурса, в котором участвуют представители различных научных, политических и электоральных сил, нет ответа на ключевые вопросы, волнующие всё население страны. Российское общество, возможно, никогда не будет готово принять этот факт просто как данность. До сих пор ярко выраженные диаметрально противоположные точки зрения превалируют как в серьёзных научных статьях, так и в телевизионных передачах и частных беседах «на кухне».
Исторический опыт свидетельствует о том, что основная роль в трансформации общества принадлежит элитам. Остальная часть общества, как правило, выполняет в болезненных процессах изменения государственного строя роль ведомого. Это происходит вовсе не потому, что к элите относится самая активная, профессионально подготовленная и компетентная часть общества. Всё вышесказанное компенсируется доступом к властным ресурсам, при этом наличие упомянутых качеств вовсе не является обязательным.
Роль региональных элит в процессе распада СССР проанализирована рядом исследователей [5; 6; 11; 15]. Хотя, безусловно, потеря интереса со стороны политиков к союзному договору в 1980-х гг. нарастала. Не менее значимым является вопрос о том, что же происходило на уровне Российской Федерации и регионов, какова роль российского руководства и элиты в этих процессах? Ответить на него помогает анализ политической деятельности Б.Н. Ельцина и реакции на неё региональных элит.
6 августа 1990 г. глава Верховного Совета РСФСР Б.Ельцин, выступая в Казани, произнёс хрестоматийную фразу: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». Позже он повторил её в Уфе. Призыв к большей суверенизации стал выгодным политическим ходом в борьбе
с федеральным центром. Им воспользовались как национальные, так и региональные элиты. Вторая часть цитаты: «Но вы находитесь в центре России — и об этом нужно подумать», — была фактически ими проигнорирована [19].
Призыв Ельцина «взять суверенитет» был подхвачен руководствами автономий, а политические противники первого президента РФ не без основания поспешили обвинить его в попытках развалить РСФСР и СССР. В 1990 г. М.С. Горбачёв и его окружение с серьёзными опасениями и тревогой за своё будущее и будущее страны наблюдали за ростом авторитета и влияния Ельцина как лидера новой России, стремились ослабить его укрепляющиеся политические и управленческие позиции. Один из сценариев предусматривал развал единой системы государственной власти в РСФСР и делегирование всех полномочий союзному центру во главе с коммунистической партией. В этом сценарии роль Ельцина, российского руководства сводилась бы к минимуму. 26 апреля 1990 г. в СССР был принят закон «О разграничении полномочий между СССР и субъектами федерации» [12], который уравнял в правах автономные и союзные республики.
Такой шаг закономерно был воспринят Ельциным и его соратниками как покушение на свои полномочия, поскольку 16 автономий становились независимыми от РСФСР. То есть в рамках «обновлённого» Советского Союза РСФСР имела бы такие же статус и права, как Татария, Башкирия, Якутия, Калмыкия, Мордовия и ещё 11 автономий. Сама Россия утратила бы свой статус «старшей сестры республик». Однако при сохранении федерального центра это казалось Горбачёву малосущественным. Именно поэтому Ельцин и предложил автономиям компромисс — берите суверенитета, сколько считаете возможным, но оставайтесь в составе РСФСР, а не в составе обновлённого Союза.
Нет ничего удивительного в том, что республики в составе России охотно пошли по пути обновления своей государственности. С августа по октябрь 1990 г. происходит «парад суверенитетов» автономных республик. Принята декларация о государственном суверенитете Карельской АССР (9.08.1990), провозглашён государственный суверенитет автономных ССР — Коми (11.10.1990), Татарской (31.08.1990), Удмуртской и Якутской-Саха (27.09.1990), Башкирской (11.10.1990), Калмыцкой (19.10.1990), Марийской (22.10.1990), Чувашской (24.10.1990), Бурятской (07.10.1990), автономных областей — Адыгейской (05.10.1990, с провозглашением АССР), Горно-Алтайской (25.10.1990, АССР), автономных округов — Чукотского (05.10.1990), Ямало-Ненецкого (17.10.1990) [7].
Это привело к тому, что когда в апреле 1991 г. в процессе работы над новым союзным договором Горбачёв как президент СССР встретился
с лидерами 9 республик, то в «Совместном заявлении о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса» уже отсутствовало само понятие СССР, республики должны были стать суверенными государствами.
Противостояние между руководством СССР и РСФСР нарастало. 17 марта 1991 г. состоялись союзный и российский референдумы. Вопрос союзного референдума был сформулирован так: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности?» На российский референдум был вынесен вопрос: «Считаете ли Вы необходимым введение поста Президента РСФСР, избираемого всенародным голосованием?» Большинство россиян, принявших участие в голосовании (69,85%), высказались за введение поста Президента РСФСР. В Приморском крае это предложение поддержали 69,42%, Хабаровском крае — 70,09%, в областях Амурской — 56,66%, Камчатской — 71,65%, Магаданской — 73,81%, Сахалинской — 71,58%, Еврейской автономной (ЕАО) — 63,15%, в автономных округах Корякском — 69,52% и Чукотском — 73,24% [14, с. 57, 61, 63, 65, 95, 97, 113, 115, 138, 151].
12 июня 1991 г. состоялись выборы первого Президента РСФСР. Эта избирательная кампания характеризовалась повышенной активностью всех политических сил страны. Было зарегистрировано шесть кандидатов: В.В. Бакатин, Б.Н. Ельцин, В.В. Жириновский, А.М. Макашов, Н.И. Рыжков, А.М. Тулеев. Победил Ельцин, за которого проголосовало 57,3% избирателей. По дальневосточным территориям он собрал следующее количество голосов: Приморский край — 61,45%, Камчатская область — 60,18%, Хабаровский край — 59,75%, Чукотский АО — 57,66%, Сахалинская область — 54,91%, Магаданская область — 50,43%, Еврейская АО — 42,89%, Корякский АО — 42,60%, Амурская область — 37,72% [14, с. 57, 61, 63, 65, 95, 97, 113, 115, 138, 151].
В целом 77,85% россиян высказались за сохранение Союза. Но это уже ни на что не повлияло. В результате план Ельцина сработал, и процессы суверенизации уже невозможно было остановить. Формально вопрос о полной государственной независимости и выходе из состава РСФСР не ставился, отношения с федеральным центром предполагалось урегулировать путём заключения с ним договоров в дальнейшем. Однако де-факто эта проблема существовала вплоть до 2000 г. На уровне региона все управленцы надеялись на большую самостоятельность и, как следствие, динамика отношений «Центр — регионы» оказала большое влияние на социально-экономические процессы в регионах, в том числе и на приватизацию.
На Дальнем Востоке процесс трансформации государственной власти и элиты проходил в русле общероссийских тенденций, но имел свои особенности, обусловленные положением региона в России и его социально-экономическими реалиями. По мнению одного из представителей элиты, который в 1991—1993 гг. работал в системе исполнительной власти в Хабаровском крае, «...мы воспринимались Ельциным и его командой как периферийный регион в составе России. Вопрос к нам центральной власти был очевиден: что вы хотите от центра? Вы всё должны делать сами, всё у вас для этого есть. Советы практически с 1991 г. начали уступать свои полномочия исполнительной власти. Все процессы во власти в это время двигались в этом направлении. Главное — будем за президента и не создаём проблем» [10].
Ельцин и его окружение прекрасно понимали, с чем им придётся столкнуться на новом витке уже Российской государственности. Толчок изменениям дали процессы распада СССР На Дальнем Востоке самостоятельными субъектами Федерации стали Чукотский автономный округ, вышедший из состава Магаданской области в 1992 г. (Закон РФ № 3056-1) [8], и Еврейская АО, выделенная из состава Хабаровского края в 1991 г. [1, с. 64—65].
При этом Еврейская АО оказалась в странном положении. Как отмечал в 2005 г. спикер законодательного собрания этой территории А.Ф. Тихомиров, после отмены в 1993 г. закона «О Еврейской автономной области» (1981) «нового закона о статусе ЕАО с тех пор никто не принимал, а из пяти автономных областей, существовавших в советское время на территории РСФСР, осталась только одна — Еврейская (четыре других получили статус республик в составе РФ). Непонятно, от кого она автономна, ведь все пять прежних автономий находились в составе других, более крупных субъектов федерации». Этот вопрос впервые был поставлен на федеральном уровне ещё в 1992 г. и с тех пор не раз поднимался как депутатами Госдумы РФ, так и парламентариями ЕАО. Но из-за юридических сложностей проблему решить не удавалось [16].
Новое руководство страны осознавало сложность ситуации. Картина региональной России в результате дальнейшего «парада суверенитетов» была чревата большими проблемами и угрожала целостности уже нового государства. Риторика «свободы от центра» могла превратиться в политическую стратегию. Руководители краёв и областей, по-прежнему формально являясь частью аппарата государственного управления, становятся, прежде всего, представителями региональных интересов, а не проводниками политики Центра в регионах. По мнению одного из управленцев, который в 1990-е гг. проработал в трёх субъектах Дальнего Востока, особую активность в направлении «.самостоятельности и независимости проявляло Приморье. Губернатор Е.И. Наздратенко очень щедро раздавал
обещания народу о независимости. В крае творилось не понять что, а разговоры о Дальневосточной республике велись активно. Причём он на моей памяти больше всех губернаторов в Москву летал. По другим проблемам края ему удавалось договариваться через раз. А вот выбивать для себя различные блага на фоне разговоров о независимости очень даже удавалось. Другие губернаторы (Амурской области и Хабаровского края) не очень-то самостоятельностью манкировали» [10].
Именно поэтому с момента укрепления своих позиций Ельцин начал политику укрепления властной вертикали страны. Легитимным и наиболее сильным политическим противником власти в новых условиях автоматически становился Верховный Совет. Конфликт между ними был предопределён. После распада СССР необходимо было структурировать все уровни властной вертикали. В особенности это касалось элиты, как федеральной, так и региональной. Было начато формирование законодательной базы, которая определяла роли всех уровней управления в новых условиях.
Одним из первых действий Ельцина по укреплению властных институтов было подписание указа № 13 от 19.07.1991 г. «Об администрации Президента РСФСР»[18]. Эта структура была призвана заменить разветвлённый и могущественный партийный аппарат. Контроль над всеми органами власти, включая КГБ СССР, МВД СССР', передавался непосредственно Президенту РСФСР. Кроме того, Верховный Совет РСФСР предоставил Президенту исключительное право назначать на должность глав администраций, которые наделялись всей полнотой власти в регионе. Съезду народных депутатов запрещалось принимать решения о проведении выборов в представительных и исполнительных органах власти на всех уровнях до 1 декабря 1992 г. В субъектах федерации кадровый вопрос решался сложнее. Воспользовавшись широкими полномочиями, Ельцин во всех регионах провёл череду назначений глав администрации.
До конца 1991 г. он утвердил таковыми в Приморском крае В.С. Кузнецова, в Хабаровском — В.И. Ишаева, в областях: Амурской — А.А. Кри-венко, Камчатской — В.А. Бирюкова, Магаданской — В.Г. Михайлова, Сахалинской — В.П. Федотова, Еврейской автономной — Н.М. Волкова, в Корякском АО — С.Г. Леушкина, в Чукотском АО — А.В. Назарова. Было предсказуемо, что президент назначал глав администраций, учитывая мнение Советов, но ориентируясь, прежде всего, на абсолютную лояльность собственной персоне.
В новых условиях исполнительная власть фактически осталась единственной формой власти, способной на реальные действия. Её исключительное положение существовало и в СССР. Но после 1991 г. это явление приобрело ещё большие масштабы. Противоречие между властью и обществом
заключалось в том, что общество ждало от неё активных действий на благо всем, однако этого не происходило. Более того, процесс «обмена власти на деньги» только начинался и сопровождался серьёзными социальными аномалиями, на которые общество фактически не могло повлиять. Ещё до официально прозвучавшей в 1993 г. фразы Ельцина «Советы и демократия несовместимы» такой курс начал активно реализовываться. Речь, помимо выстраивания властной вертикали, шла о двух базово важных для новой власти устремлениях: во-первых, избавиться от идеологического и демократического контроля и, во-вторых, устранить конкурентов в ходе приватизации [9].
Между депутатским корпусом и главами администраций с самого начала были напряжённые отношения. Депутаты, как правило, негативно оценивали губернаторов, считали их ответственными за сложную обстановку в регионах. Этот процесс сопровождался аппаратными играми. Об их механизме высказывался приморский депутат Н.Н. Дубинин (1993), считавший, что Е.И. Наздратенко слишком активно рвался на пост главы администрации Приморского края. Депутаты ещё более активно поддержали кандидатуру В.С. Кузнецова. Они написали письмо Ельцину, и неофициально край посетил его представитель, который в тот момент согласился с их мнением [ГАПК. Ф. 26. Оп. 37. Д. 1404. С. 95—96].
На уровне регионов эти события восприняли чрезвычайно болезненно. Так, один из депутатов краевого совета Приморья очень откровенно сказал: «Стало понятно, что всё, что было, уже разрушено, а лучшего не будет ещё долго. Ну, избрали мы Кузнецова в 1991 г. главой администрации Приморского края. После того, как в 1990-м он избран был председателем исполкома Приморского совета народных депутатов. Думали, работать будет. Вроде, человек приличный. С одной стороны, и не ортодокс, с другой — и не оголтелый демократ. Но ничем не хотел заниматься, кроме внешнеэкономических связей, хозяйство всё летело в тартарары. Можно было как-то смягчить многие вещи. А после разгона советов получается, вообще идеологии нет окончательно, ведь народ нас избирал, и мы были легитимной властью, влияния на власть нет. Без обратной связи каждый может делать, что хочет. Так хоть мы на сессиях губернатора долбали, а так вообще никто из власти народу ничего не должен» [10].
Похожую позицию продемонстрировал респондент из ближайшего окружения В.И. Ишаева (Хабаровский край): «После окончательного разгона советов (1993) я принципиально к Ишаеву на работу попросился. Я понимал, что он коммунистических взглядов, и хотя уже настало новое время, всё-таки у нас в Хабаровском крае могло быть всё гораздо хуже. Фактически команда губернатора всё решила» [10].
Долгое противостояние завершилось окончательным разрушением идеологической и политической системы СССР. Как известно, в конце сентября — начале октября 1993 г. Ельцин разогнал съезд народных депутатов и Верховный совет СССР, сосредоточив всю полноту власти в своих руках [12].
В новых условиях после прекращения деятельности советов народных депутатов в дальневосточном регионе ещё больше возрастает роль исполнительной власти, и фигуры глав администраций и губернаторов начинают играть ключевую роль.
Однако формирование законодательных органов было также необходимо новой власти. В регионе этот процесс протекал в условиях острой общественной борьбы. В Приморье 28 октября 1993 г. по требованию сторонников главы администрации должна была состояться внеочередная сессия краевого Совета. Так как на сессии не было кворума (большинство депутатов её осознанно проигнорировали), Е.И. Наздратенко зачитал текст постановления о прекращении полномочий краевого совета, функции которого переходили к краевой администрации. В связи с этим процесс формирования законодательного органа с самого начала находился в ведении администрации. 18 января 1994 г. было издано постановление «Об утверждении нормативных документов по выборам в представительный орган государственной власти Приморского края и органы местного самоуправления». Выборы назначались на 27 марта 1994 г. [3, с. 111; 4, с. 25—30].
В Хабаровске на последней сессии краевого Совета народных депутатов был объявлен самороспуск этого органа. В Амурской области 20 октября 1993 г. постановлением исполняющего обязанности главы администрации Амурской области № 442 деятельность областного Совета была приостановлена. Формирование нового представительного органа перешло к исполнительной власти области. На Камчатке так же, как и в Приморье, в день обсуждения данного вопроса отсутствовал кворум. Предложение председателя Совета П.Г. Пермяка о том, чтобы проголосовать за самороспуск, не встретило поддержки. В этой ситуации глава областной администрации В.А. Бирюков объявил о роспуске облсовета [3, с. 104].
В Магаданской области 11 октября 1993 г. на заседании малого Совета глава администрации В.Г. Михайлов заявил, что поскольку областной Совет в период кризиса оказал поддержку Верховному Совету РФ, то он должен принять решение о самороспуске. Однако председатель Совета В.И. Гончаров подчеркнул, что в документах малого Совета речь шла только о неконституционности указа президента. 19 октября на очередной сессии глава администрации вновь озвучил предложение о самороспуске, и вновь оно были отвергнуто. Малый Совет готовил документы для создания будущего органа законодательной власти. Однако на очередной сессии 11 января 1994 г.
глава администрации известил депутатов, что подписал постановление о прекращении полномочий областного Совета с 12 января. Подобная ситуация повторилась и на Сахалине, и в ЕАО, и на Чукотке [3, с. 105].
Таким образом, политическое поле (в трактовке П. Бурдье [2, с. 14—48]) в региональном измерении к концу 1993 г. представляло собой пространство законодательно заданных, но ещё не до конца оформленных институтов. На уровне федерации был закреплён приоритет президента над парламентом: новое Федеральное Собрание имело подчинённый статус. На уровне взаимоотношений Центра и регионов местное самоуправление было отнесено к сфере совместной компетенции (72 ст. Конституции РФ). Однако в сложившихся условиях ведущие фигуры в регионе понимали, что лояльность к центральной власти в обмен на невмешательство в дела региона остаётся ведущим трендом политических отношений на долгие годы.
Вопреки расхожему мнению, выстраивание властной вертикали в России и то, что впоследствии будет названо «российским вариантом либерализма», началось с того времени, когда к власти в РСФСР пришёл Б.Н. Ельцин. Более того, борьба между ним и М.С. Горбачёвым, первым президентом СССР, фактически предопределила развитие событий.
В социальных системах управление — это, прежде всего, сознательная деятельность преследующих свои цели людей. Управляющая и управляемая подсистемы выступают в обществе соответственно как субъект и объект управления. Деление социальной системы на субъект и объект осуществляется по критерию принятия управленческого решения. То есть социальные группы, которые организуют процессы управления и имеют право принимать управленческие решения, относятся к субъекту управления. Наоборот, те группы населения, которые практически не участвуют в процессе принятия решений, имеют признаки объекта управления.
Во второй группе оказалось всё население Дальнего Востока. События сентября-декабря 1993 г. (от разгона парламента до принятия Конституции) привели к ещё большему укреплению позиций президента РФ и определённой трансформации во властной системе. Конституция 1993 г. ожидаемо для всех политических сил и общества упрочила позиции президента. Кроме фактически всей полноты исполнительной власти, в руках Ельцина оказались сосредоточены и законодательные инициативы. Так, он получил право «вето» по отношению к решениям Федерального Собрания. Для его преодоления необходимо было набрать не менее двух третей голосов от общего числа сенаторов Российской Федерации и депутатов Государственной Думы (Конституция РФ ст. 107), а это в реалиях тех лет фактически не могло быть осуществлено. Президент получал также право роспуска Госдумы, если она трижды отклоняла предложенную им кандидатуру
премьер-министра. В целом российская модель серьёзно отличалась от других стран с прерогативой президентского правления.
На уровень региона было передано значительное число законодательных и исполнительных полномочий. Дальневосточные управленцы оценивали место региона в управленческой вертикали «...не де-юре, а де-факто. Слов-то много было сказано красивых, но толку от них народу не было» [10].
По мнению местных управленцев, «.проблема была не в полномочиях, и даже не в налогах, которые все 1990-е гг. собирали в регионе не больше 50—60% от требуемой Москвой суммы. Самым главным была система, при которой контакт или конфликт с лидерами регионов был более важен, чем сама система власти, причём на всех уровнях. В Республике Саха сразу договорились о правилах игры, в Хабаровском крае Ишаев в силу характера тоже соблюдал все договорённости, при этом Ельцин с ним считался. В Амурской области слишком часто губернаторы менялись, поэтому всегда она была на периферии мысли и действий политических, надо — снимем этого человека, надо — поставим другого. Камчатка, Сахалин: ну, тут нефть и рыба, с ними считались. Магаданская область не слишком-то и интересовала центр, далеко, холодно и золото дорогое. Приморье бузило, но Наздратенко никто не снял, потому что в политике и публичных выступлениях он отстаивал интересы своего региона, а по экономическим вопросам у него с Ельциным никогда не было никаких разногласий, как и с Чубайсом» [10].
На основе такой схемы и формировалась вся палитра отношений между Москвой и Дальним Востоком. Полномочий у Ельцина было в разы больше, чем у лидеров других стран с президентской моделью управления. На уровне взаимоотношений Центр-регион приоритетным стал принцип «лояльность в обмен на невмешательство», или «переговорный федерализм» [13, с. 88—108].
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
1. Административно-территориальное устройство Еврейской автономной области. 1858—2003. Хабаровск: РИОТИП, 2004. 352 с.
2. Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов» // Социология социального пространства. СПб.: Алетейя, 2007. 288 с.
3. Буянов Е.В. Органы государственной власти дальневосточных субъектов Российской Федерации: история и итоги реформирования (конец 80-х гг. XX в.— начало XXI в.). 2-е изд., испр. и доп. Благовещенск: Амурский гос. ун-т, 2006. 292 с.
4. Буянов Е.В. Политическая элита Дальнего Востока (1980—1990-е гг.). Благовещенск, 2002. 60 с.
5. Ващук A.C. Центр— регион: Дальневосточный регионализм // Россия и АТР. 1996. № 3. С. 57-64.
6. Ващук A.C. Международный круглый стол «Российская идентичность»: дискуссии в региональном пространстве Дальнего Востока // Россия и АТР. 2019. № 2. С. 84-190.
7. Закон РСФСР от 3.06.1991 «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) РСФСР в связи с преобразованием автономных областей в Советские Социалистические Республики в составе РСФСР». URL: rulaws.ru.laws. Zakon-RF-ot-17.06.1999 (дата обращения: 20.02.2020).
8. Закон РФ от 17.06.1992 N 3056-1 «О непосредственном вхождении Чукотского автономного округа в состав РФ». URL: rulaws.ru.laws.Zakon-RF-ot-17.06.1999 (дата обращения: 20.02.2020).
9. Куколев И. Региональные элиты: борьба за ведущие роли продолжается // Власть. 1996. № 1. С. 54-176.
10. Личный архив С.Г. Коваленко. Интервью № 45, № 78 от 05.07. 2016. Хабаровск.
11. Мохов В.П. Восстание элит в распаде СССР // Исторические науки и археология. 2015. № 11 (61). Ч. 2. С. 146-149.
12. Официальный сайт проекта «СССР: Хронология распада». URL: www.gorby.ru/ cccp/people_voice/1989-1990 (дата обращения: 12.01.2019).
13. Полищук Л.И. Российская модель «переговорного федерализма»: политико-экономический анализ // Политика и экономика в региональном измерении: сб. учуб. материалов / отв. ред. В. Климанов, Н. Зубаревич. М., СПб.: Летний сад, 2000. С. 88-108.
14. Российские регионы накануне выборов - 95. М.: Юридич. лит-ра, 1995. 183 с.
15. Савченко А.Е. Дальний Восток конца XX - начала XXI в. как зеркало системных проблем Российского государства // Россия и АТР. 2017. № 4. С. 8-30.
16. Скляров С. Еврейской автономной области надоело быть автономной // Коммерсантъ (Хабаровск). 2005. № 58. 2 апр. URL: https://www.kommersant.ru/ doc/559833 (дата обращения: 20.03.2020).
17. Тарасов А.Н. Провокация. Версия событий 3-4 октября 1993 г. в Москве. М, 1993. URL: www.saint-juste.narod.ru (дата обращения: 12.03.2020).
18. Указ Президента РСФСР «Об Администрации Президента РСФСР»: утв. указом Президента РСФСР от 19.07.1991 г. № 13. URL: http://www.zonazakona.ru/law/ ukaz/9589 (дата обращения: 01.02.2020).
19. Шугаев Г. Четверть века назад России могло не стать. URL: https://rusplt.ru/ society/raspad-sssr-rossiya-istoriya (дата обращения: 2.02.2019).
20. ГАПК (Гос. архив Приморского края).
