CC BY
128
Данькин А.С. ©
Специалист, кафедра новой и новейшей истории,
Московский педагогический государственный университет
РАДИКАЛЬНЫЕ ТЕОРЕТИКИ СТАРОГО АМЕРИКАНСКОГО ЮГА:
ЛЮДИ И ИДЕИ
Аннотация
В статье исследуются труды и взгляды радикальных мыслителей американского Старого Юга на устройство общества, государство, рабство, прогресс и будущие США.
Ключевые слова: рабство, аболиционизм, расизм, Старый Юг, сецессия Keywords: slavery, abolitionism, racism, The Old South, secession.
Традиционно принято считать американскую мысль передовой и крайне революционной, утверждавшей права человека, свободу слова и демократические идеи во времена, когда большая часть земного шара находилась во власти королей, царей и императоров. Так получилось, что история США - это не только история цивилизации, которая пыталась колонизировать огромные пространства Дикого Запада, но и борьба двух начал, двух способов производства. Со времён возникновения колоний сложилось два социально-политических устройства. На Севере США возникли регионы, тяготевшие к промышленному производству с использованием наёмного труда и предоставлением политических прав широким слоям населения. На Юге сложился рабовладельческий строй с двумя кастами: рабов, роль которых исполняли завезённые африканские невольники, и свободных белых.
Две системы мирно сосуществовали, принимая общие законы и заключая договоры о разделах «сфер влияния», такие как «Миссурийский компромисс» (1820) и «Закон Канзас-Небраска» (1854). Однако уже с принятием конституции США возник антагонизм: основной закон страны декларировал, что каждый человек имеет право стремиться к счастью, свободе и иметь собственность, таким образом поставив под сомнение существование рабства на Юге. С 1820-х годов начинается борьба между сторонниками и противниками рабства, которая не ограничивается стенами Конгресса, но и затрагивает и простых граждан - возникает движение аболиционистов, стремившихся освободить чернокожих невольников и уничтожить рабство как зло.
Не всех южан радовала перспектива лишиться своей законной собственности - рабов, земель и прибыльного дела - выращивания хлопка, поэтому они были вынуждены давать отпор идеологическому наступлению Севера. Позиция идеологов Юга в полной мере нашла отражение в сборнике «Аргументы в защиту рабства, представленные выдающимися писателями южных штатов», изданном в 1853 г., а также в речах и письмах видных деятелей американского Юга. В полемической борьбе южан за свои устои среди апологетов рабовладельческой системы возникло два крыла - умеренное и радикальное. В данной статье речь пойдёт о наименее изученном в отечественной историографии направлении радикальной мысли Старого американского Юга.
Одним из представителей умеренной южной мысли был профессор политэкономии, философии и истории из Виргинии Томас Дью (1802 - 1846). Будучи членом легислатуры Виргинии, он опубликовал «Обзор дебатов в легислатуре Виргинии в 1831 и 1832 годах», где высказал свои взгляды на рабство, его происхождение и перспективы. Возможно, одной из причин, побудивших Дью высказать свою точку зрения на проблему рабства, явилось восстание чернокожего раба Ната Тёрнера в 1832 г., который подвиг на побег нескольких их своих товарищей в местечке Саутгемптон[1, 6]. Жестокость, проявленная рабами, и ужас,
© Данькин А.С., 2015 г.
испытанный свободными белыми, вызвали широкий резонанс в южном обществе. При этом среди южан не было единого мнения относительно решения проблемы: выдвигались самые разные предложения - от отмены рабства и освобождения рабов до ещё более сильного ужесточения контроля над ними. Стараясь разобраться в проблеме рабства, Дью прибегает к обширному историческому анализу, начиная с происхождения (origins) рабства. Его работа пестрит ссылками на записки путешественников, чиновников, людей различных профессий, которые, так или иначе, касались проблемы рабства. Труд Дью отличается комплексным подходом к проблеме: он рассматривает происхождения рабства и пути возможного решения этого вопроса, касается различных аспектов жизни южных штатов и даже обсуждает негативные стороны рабовладения.
Проводя исторический анализ проблемы, Дью ссылается на древнюю историю, показывая, что у древнееврейских пророков были рабы - у Авраама были сотни рабов, тысячи рабов использовались при строительстве Иерусалима Давидом и Храма Соломоном. Рабство знали все древние государства, активно эксплуатировавшие труд невольников: Египет и Ассирия, Вавилон и Персия, а также демократическая Греция и республиканский Рим.
Разбираясь в причинах возникновения рабства, Дью выделяет четыре возможных пути превращения свободного человека в раба. Первый путь - «законы войны» (laws of war),
когда рабами становятся пленные - самый распространённый источник рабства. Дью выделяет три ступени (state) цивилизации, следуя традиционному делению: охотников и рыболовов (hunters and fishermen), пастухов (pastorals) и земледельцев (agricultural) [1, 11]. Если первые два состояния человеческой цивилизации не предполагают рабства ввиду слабого развития экономики и недостатка продуктов, то последняя цивилизация -земледельческая - допускает рабство по нескольким причинам. Одной из них является установление и распространение частной собственности (в том числе и на рабов), другой -основным объектом производства является земля, которая требует огромного количества рабочих рук[1,13]. С учётом роста населения и необходимости его прокормить, рабство стало чрезвычайно распространённым явлением. Вторым источником рабства является «состояние собственности и слабость правительства» (state of property and feebleness of government), присущие феодальной системе, когда бароны и крупные землевладельцы расширяли свои владения за счёт мелких землевладельцев, которые были вынуждены нести повинности в пользу феодалов. Дью признаёт последних рабами[1,21]. Феодальное порабощение стало возможным из-за слабости королевской власти.
Третьим источником рабства является торговля людьми с заключением сделки (bargain and sale). Иосиф был продан своими братьями в рабство в Египет за 20 серебряных монет; продажа детей, которых невозможно прокормить, была популярна в Китае и Индии в XIX веке. Продажа взрослых людей практиковалась африканскими вождями, которые продавали своих соплеменников в рабство белым торговцам. Все эти случаи по Дью - это обмен человеческой свободы на её возможный эквивалент - деньги[1,25].
Четвёртым источником рабства является превращение в рабов преступников. Дью считает, что осуждённые на каторгу преступники в современных ему южноамериканских государствах и России или помещённые в работные дома Англии - это, по сути дела, рабы. В Африке же рабство грозило убийцам, колдунам или прелюбодеям[1,27]. Подводя итог своим этнологическим и историческим изысканиям, Дью пишет, что «раз Господь создал рабство, то оно имеет свою цель и предназначение» [1,28].
Рассуждая о рабстве, Дью сравнивает африканцев и коренных американцев, индейцев. И те и другие, по его мнению, находятся на крайне низком уровне развития цивилизации. Эта отсталость объясняет, с точки зрения Дью, постоянное уменьшение численности индейцев со времён прибытия европейцев в Америку[1,33]. Их дальнейшее выживание Дью связывает с выселением индейцев из США, так как западная цивилизация негативно влияет на слаборазвитые народы. Миссионерской деятельности и школ недостаточно для их выживания. Дью видит возможный выход для спасения индейцев в рабстве, приводя в
качестве примера судьбу негритянского населения Америки: негры, находящиеся в рабстве, не только растут в числе, но и активно приобщаются к западной цивилизации (через религию и язык). Рабство для Дью в данном случае - это верное средство, уничтожающие все человеческие недостатки и пороки, связанные с низким уровнем развития народа[1,33]. Само происхождение американского рабства Дью объясняет колониальной политикой Британской империи, которая ввозом чернокожих рабов, создала проблему будущим США[1,38].
Рассуждая о возможной отмене рабства, Дью приводит следующие аргументы против этого. Он подсчитал, что в 1830 году в родном для Дью штате Виргиния было 470 тыс. чернокожих невольников. Стоимость каждого из них Дью устанавливает в 200 долларов исходя из рыночной цены. В результате общая стоимость только виргинских рабов равняется 94 млн. долларов - сумма огромная для США XIX века. Если эти рабы будут освобождены, то один этот штат лишится не только своей значительной доли материального богатства, так как рабы - собственность, но и потеряет значительную часть своего экономического потенциала, так как основная форма хозяйства на Юге - это плантационное рабство. По мнению Дью, освобождение рабов означало бы, что федеральное правительство не признаёт частной собственности и нарушает священное право каждого свободного человека владеть ею, так как рабы считались собственностью.
Дью также пытался прогнозировать судьбу бывших черных невольников в случае обретения ими свободы. Дью считал, что чернокожие африканцы не могут оставаться свободными и жить вместе с белыми людьми, «морально и экономически не подходя для этого»[1,87]. Дью приводит в качестве примера освобождённых от крепостной зависимости крестьян Пруссии, Польши и Ливонии: после освобождения они пополнили ряды тунеядцев и преступников, не желая работать и стать подлинными хозяевами своей судьбы[1,99]. Освободили чернокожих рабов и в ряде южноамериканских государств, где вчерашние рабы повернули оружие против своих бывших хозяев[1,102].
Помимо освобождения рабов Дью рассматривает возможность их переселения в Африку и создания там колонии. Переселение связано с известными финансовыми затратами, которые лягут на плечи бывших хозяев или на налогоплательщиков-граждан США. На это, по подсчётам Дью, может уйти совершенно непосильная для одного штата сумма - более 27 млн. долларов в год. Но даже и после переселения потребуются новые расходы, Более того, отправке людей должна быть оказана поддержка и далее, так как устройство людей и переход на самоокупаемость требует времени[1,83]. Развивая свою мысль далее, Дью приходит к выводу, что сама идея отправки бывших рабов в Африку с её тяжёлым климатом обрекает бывших невольников на смерть, что подтверждает печальный опыт Сьерра Леоне[Ошибка! Источник ссылки не найден.,78]. Вдобавок ко всему, для рабов привычен труд земледельца, а Африка не славилась плодородными землями[1,128].
Подводя итог своим рассуждениям, Дью приводит наиболее известные доводы против рабства (injustice and evils of slavery) и пытается их развенчать. Первым доводом он называет несовместимость духа рабства с духом христианства. Дью считает такое противопоставление несостоятельным, ссылаясь на то, что у Авраама и Исаака были сотни рабов.
Второй довод - «вредные моральные последствие рабства». Здесь Дью вступает в спор с Т. Джефферсоном: последний утверждал, что рабство тем опасно, что жестокость обращения хозяина со своим рабом всегда копируется его ребёнком[1,108]. Но, по мнению Дью, жестокое обращение хозяина со своими рабами редко на Юге, и присуще только тем белым, которые прибыли на Юг не столь давно[1,109].
Третий аргумент против рабства - несоответствие рабства республиканскому духу свободы. Дью считает рабство естественным аккумулятором свободы и её естественным хранителем (preserver); границей, отделяющей свободных от несвободных. Так рабство существовало в древних обществах Греции и Рима. Там рабство являлось показателем преуспевания человека - раб занимал только то положение, которое он достоин был занимать.
Четвёртым аргументом против рабства Дью называет опасность совместного существования бывших чернокожих рабов и белого населения. Рассуждая об опасности такого соседства, Дью приводит в пример Францию, которая отменила рабство. Отмена рабства вызвала волнения и депортацию более 200 тыс. бывших чёрных невольников, хотя деятельность организации «Друзья черных» в воспитании и ассимиляции чернокожего населения была более чем успешна[1,114]. Одной из опасностей совместного существования цветного населения и белых, Дью видит в быстром увеличении количества бывших невольников по сравнению с белым населением, что таит в себе угрозу безопасности последнего[1,119]. Однако, если верить данным Дью, южным штатам эта опасность пока не угрожает. Исключение составляет только Виргиния количество чернокожего населения равно количеству населения белых[Ошибка! Источник ссылки не найден.,120].
Пятым аргументом против рабства Дью называет его экономическую неэффективность и доказывает его несостоятельность. Для Дью рабство - это «естественный порядок» (order of nature), поэтому рабовладельческие штаты испытывают на себе действие «жезла Мидаса», немыслимо обогащаясь за счёт дешёвого и эффективного труда[1,129]. Такие штаты, как Луизиана, где три четверти населения - чернокожие рабы, служат тому прекрасным примером.
Труд Дью заканчивается выводом о том, что рабство является положительным фактором общественного развития. Если Калхун и Фицхью, защищая рабство, видели в рабах собственность, и не предполагали возможности освобождения своих рабов на каких бы то ни было условиях, то успехи просвещения, влияние пропаганды аболиционистов, а также практическая выгода во владении рабами, поставили Дью перед выбором. Он первый, кто пытается обосновать освобождение рабов, опираясь на экономические доводы. Дью первый, кто публично написал о возможной эмансипации с дальнейшим предоставлением прав. Такой план, по мнению Дью, как говориться выше заранее был обречён на поражение -слишком много противоречий накопилось между двумя расами, вдобавок, если рабам дать свободу, то они могут обратить оружие против бывших хозяев - Дью прекрасно знал о подобном опыте в южноамериканских странах. Другой возможностью решить проблему рабства является экстрадиция чернокожих рабов в Африку с предоставлением последним финансов и ресурсов для основания и поддержания колонии на первом этапе её основания. Но такой план упирается в финансовые возможности, ведь проводить подобную операцию предстояла на деньги налогоплательщиков - финансов всех южных штатов не хватило бы, что осуществить такую операцию, и практичность основания колонии в Африке. Само понятие «колония» Дью тесно связывает с аграрной деятельностью. Для организации промышленного производство необходимы ресурсы, наличие развитой логистики и большое число образованных рабочих, чего у колонии, если такая появиться не будет. Поэтому единственный выход - это заниматься земледелием, как способностью не только обеспечить себя всем необходимым, но и продавать излишки продукции для дальнейшего развития. Но и здесь колонию, в случая её появления, ждёт неудача - земли Африки не обладают необходимым потенциалом для развития здесь земледелия.
Дью, вслед за Калхуном и Фицхью, аккумулирует колоссальное количество источников (записки путешественников, дипломатическая переписка) и подключает работы, изданные в США по проблеме рабства и его решения. Учитывая, количество цитируемых работ и ссылок на них в труде Дью, проблема действительно вызывало дискуссию в южном обществе. Пытаясь разобраться в возникновении и возможности существования рабства, Дью прибегает не только к помощи Провидения и Библии, чтобы обосновать божественные санкции на возможность существования рабства. Дью исследуя данную тему, находит экономические и внеэкономические способы попадания человека в рабство - в работах Дью можно видеть последние достижения социологии и этнологии в США, в развитие которых Дью внёс посильный вклад. Рассуждая о положении негров и их состоянии, в котором оказались африканские невольники, Дью обращается к истории, чтобы обосновать появление рабства деятельностью испанских моряков, промышлявших уводом африканского населения
в рабство и дальнейшую их продажу. Этим он старается снять ответственность с южных штатов - в XVII веке колонии находились во владении Великобритании, а значит и ответственность несёт за рабство страна-«родина» (mother-land) как Великобританию называли американцы в XVIII и XIX веках. При всей выгодности рабства с экономической, социальной и политической стороны, оно для Дью является проблемой, и её решение он возлагает на плечи будущих поколений, которым рано или поздно придётся всерьёз решать эту проблему иначе она угрожает расколоть США на две части.
Единомышленником Дью был Уильям Харпер (1790 - 1847), политик и адвокат, который сделал успешную карьеру в 1820-х годах как сенатор и «ушёл на покой», занимаясь законодательной деятельностью в легислатуре. Начиная с 1838 года, когда он прочитал лекцию в Виргинии в защиту южного рабства, Харпер стал заметным общественным деятелем Юга. Его теория, которая получила окончательное оформление в эссе, изданном в 1853 года, получила название «положительного общественного блага» (Positive Social Good).
Харпер, так же как и Дью, считал американское рабство наследством Британской империи, пытаясь снять с себя ответственность в возникновении рабства в Соединённых Штатах[2,25]. Негативное восприятие рабства большинством людей Земного шара Харпер подаёт как свидетельство отсталости стран и дикости нравов, непонимании хода истории. Харпер видит причину возникновения цивилизации в появлении рабства, так как рабство устанавливается только в тех обществах, где есть потребность «вырастить» (to cultivate) человека до цивилизационного уровня. Харпер обращается к истории монархий Древнего Востока, чтобы показать, как многонациональные империи с народами, находящимися на разных ступенях развития, существовали с помощью рабства. Так рабство в них было институтом, позволявшим сократить «разрыв» в развитости народов. Чтобы сделать это, следуя Харперу, необходимо заставить человека производить больше, чем ему необходимо для его существования[2,3]. Устанавливая рабство, человек, создаёт ресурсы, необходимые для развития; обеспечивает своё будущее, создавая саму частную собственность. С появлением рабства Харпер связывает возникновение комфорта и культуры, что является «важной чертой цивилизации» [ 2,4]. В рабстве Харпер видит закон, предписанный человеку Богом[2,2].
Существование плантационного рабства на Юге США Харпер объясняет более тёплым климатом и плодородными почвами, что позволяет выращивать только на Юге культуры, которые нужны всему миру. Но эти же особенности природы и сельскохозяйственных культур Юга определяют и хозяйственную специфику региона -предпочтительное развитие ручного труда как более «благородного», который способствует поддержанию патриотизма, так как человек привязан к земле, и ручной труд способствует искоренению лени, развивая силу человеческого тела. Однако главный пафос его эссе направлен против прав человека, которые Харпер считает «сентиментальными фразами»[ 2,6]. Эти права слишком утопические в мире, где человеку приходится бороться не только с природой, но и со своим несовершенством (ленью, злобой, завистью и т.д.)[ 2,7]. Приводя цитату из Декларации Независимости, где говориться, что «каждый человек создан Богом с определёнными неотъемными правами, которыми является право на жизнь, свободу и стремление к счастью», Харпер задаётся вопросом: а все ли люди равны?
Рождаясь, человек полностью беззащитен и зависит от остальных, поэтому общество и родители берут на себя ответственность о его благополучии. Общество же пользуется исключительными правами отбирать политические и гражданские привилегии у тех, кто не способен ими пользоваться в должной мере для их же блага и на благо общества - таким индивидуумам и необходим контроль[2,11]. Свою позицию Харпер подкрепляет ссылкой на общественную мораль, которая стремится ограничить свободу тех, кто опасен или некомпетентен для общества. Само слово «право» (right) на жизнь и собственность Харпер не рассматривает как закон, а видит в нём проявление утилитарной философии, пытающейся возвести «низменные» человечески потребности в общее правило[2,9]. Между тем, по
мнению Харпера, выгоды от рабства превосходят его недостатки, поэтому человеческие «права» - это не более чем юношеский идеализм[Ошибка! Источник ссылки не найден.,48].
Г лавным аргументом в пользу рабства для Харпера является то, что оно, с его точки зрения, несёт выгоду цивилизации и препятствует развитию пороков общества[2,19]. С помощью дешёвого рабского труда создаётся огромный капитал, который вкладывается в развитие экономики и образования[2,25]. Харпер видит одну из причин существования рабства в неспособности раба обеспечить самого себя: когда он не в силах этого сделать -ему остаётся полагаться только на волю своего хозяина. В том, что раб находится в зависимости от своего хозяина, Харпер усматривает ещё один положительный момент -являясь собственностью своего хозяина, раб находится под его постоянной защитой: преступление против раба равнозначно преступлению против хозяина[Ошибка! Источник ссылки не найден. ,31].
Рабство по Харперу выгодно еще и тем, что раб в силу своего слабого интеллектуального развития, может полностью отдаться работе, не требуя расходов на своё образование[2,35]. Харпер задаётся вопросом: какая выгода рабочему волу или быку от свободы и образования? Харпер утверждает, что африканские невольники якобы обладают «уникальной» особенностью - предрасположенностью к сакральному почитанию вождей, жрецов, всякого рода правителей[2,58]. Что делает их превосходными рабами. К работе, а не к самообразованию раба принуждает и Провидение, так как Бог назначил всем людям своё место в обществе, считает Харпер [2,38]. Рабство, по Харперу, способствует искоренению человеческих пороков, например, проституции: одинокие женщины под присмотром хозяина получают возможность выйти замуж, рожать детей[2,42]. Рабство, несмотря на свои недостатки, обеспечивает всем место под солнцем, наделяет работой и возможностью заработать на жизнь, тогда как свободный рабочий беден, унижаем, испытывает постоянные притеснения со стороны работодателя; оказавшись свободным политически, он не стал свободным в социальном и экономическом плане. В подтверждение своей мысли Харпер приводит цитаты из английских газет, показывающих бедственное положение пауперов в Англии[2,55].
Харпер полагает, что тёплый климат Юга «расслабляет человеческий характер», поэтому любому работающему, особенно невольнику, нужен постоянный надзор [2,67]. Харпер осознаёт всю опасность большого скопления рабов на территории южных штатов, поэтому он категорически против ношения оружия рабами - они могут использовать его против своих законных владельцев. Учитывая огромное количество рабов в южных штатах, Харпер предполагает, что они могу стать своеобразной «пятой колонной», если армии противника решат вторгнуться в страну[2,79]. Однако и здесь можно найти выход -использовать рабов в качестве вспомогательных войск. Приводя исторические параллели, Харпер сравнивает американских рабов с илотами древней Спарты, которых гоплиты использовали с той же целью. Однако в отличие от илотов Спарты, у невольников Юга США есть преимущество - они защищены от произвола властей законами и более дисциплинированы, привыкнув работать в поле под присмотром, что упрощает задачу использования их как вспомогательных войск в случае войны[2,81].
Освобождение рабов, которое Харпер считает невозможным - слишком разнятся условия жизни двух рас и двух классов, живущих в стране[2, 86]. Освобождение негров с предоставлением им тех же прав, что и белым, приведёт, по мнению Харпера, ко взаимной вражде, и вчерашние невольники, которых ранее связывали узы рабства, обязательно столкнуться со своими бывшими хозяевами[2,89]. Возможным выходом из создавшегося тупика могло бы стать повышение образовательного уровня негров, которое подняло бы их на один уровень с белыми. Но в результате это может привести к тому, что вчерашние невольники встанут во главе всего общества[2,96]. Именно поэтому рабство выполняет роль своеобразной самозащиты (self-defense) белого населения.
Ещё один вариант освобождения рабов - это предоставление бывшим невольникам территории с одновременным уходом с неё белого населения, что было бы, по словам Харпера, «триумфом филантропии» и совершенно нереалистично[2,91]. Признавая рабство необходимым моральным злом, Харпер отмечает, что негативные последствия, которые повлечёт за собой освобождение рабов, будут несопоставимым по сравнению с самим институтом рабства: рост преступности, безработица и пауперизм, отток людей в города и увеличение необрабатываемой земли[2,93]. Следующие поколения, которые предстоит жить уже без рабства, будут испытывать на себе последствия его отмены столетиями, предвещает Харпер[2,98].
И Харпер и Дью всерьёз занимались исследованиями по вопросам рабства и возможными вопросами его разрешения. Обоими исследователями была проделана колоссальная работа по анализу источников, где имеется хоть малейшие упоминание рабства. Профессор Дью пытался обосновать естественное существование рабства, выводя его корни из общественных отношений. Так уникальное положение Юга и отношение с Северными штатами определялись именно наличием института рабства. Дью и Харпер относятся к рабству как к злу, но они видели необходимость существования рабства, так как оно создаёт эффективные и стабильные общественные связи - всё общество делится на две категории людей (свободных и рабов), каждая из которых предопределена для занятия конкретным делом. Чтобы избежать революционных потрясений и притеснений одного класса другим, необходимо культивировать патриархальные порядки - свободные должны заботиться о своих рабах как о детях, младших родственниках. Такой простой общественный порядок исключает возможность неурядиц, обеспечивая стабильное развитие Юга. Дью и Харпер пытались скрепить подобную связь между рабом и свободным с помощью религии, приводя цитаты библейских пророков для оправдания рабства и указывая на существование связи между рабом и хозяином как связи между Богом и человеком.
И Дью и Харпер видели противоречия между Югом и Севером, разрабатывая возможные варианты отмены института рабства. Предлагалось два варианта - переселение рабов в Африку и интеграция бывших рабов в свободное общество в США. Первый вариант признавался экономическим неэффективным, слишком дорогим и малообещающим с практической точки зрения - бывшие невольники не смогли бы выжить в тяжёлых условиях Африки. Второй вариант признавался губительным для самих штатов - освобождённые невольники и бывшие хозяева не смогли бы ужиться в одном обществе и привели бы штаты к кровавой войне. Этот вариант был невозможен ещё и по финансовым причинам - рабы считались собственностью, и их освобождение лишало значительных сумм денег плантаторов. Возможным методом улучшить общее положение рабов Харпер считал образование, но оно признавалось опасным из-за по причине того, что «невежественный раб менее опасен, чем образованный». Оба варианта возможного выхода были не актуальны ещё и по экономическим причинам - возможным нарушением «естественных экономических связей» в регионе, связанных с обрабатыванием плантационной земли. Между тем выгоды рабства, считают Дью и Харпер, окупают все его недостатки: труд рабов, занятых в аграрном секторе, чрезвычайно дешево обходится владельцу, которое заняты в отрасли не требующей специальных умений и образования. Для самих негров, полагают Дью и Харпер, оказавшихся в обществе белых, была найдена единственно доступная общественная роль, которую они могли бы занимать. Хоть Дью и Харпер отличались умеренностью взглядов, они не видели для Юга реальной возможности освободить рабов и не потерять свой статус. Более того, освобождение негров и отмена института рабства, показавшего свою эффективность ещё в древности, считали Дью и Харпер, является непрактичным и разрушительным для экономики Юга.
Видным представителем южных радикалов был плантатор из Южной Каролины Джеймс Хаммонд (1807 - 1864). Его предки перебрались в Америку ещё до Войны за независимость. Сам Хаммонд был внебрачным сыном, поэтому не мог рассчитывать на получение наследства своих богатых родителей, которые владели большой плантацией с
тремя сотнями рабов. Своё финансовое положение Хаммонд смог поправить удачной женитьбой в 17 лет, Хаммонд смог стать владельцем 300 рабов и плантации в 22 квадратные мили. Однако он проявил себя не только как посредственный хозяин, жестоко обращающийся со своими рабами, но и неверный муж: жена ушла от него из-за его многочисленных связей с принадлежащими ему рабынями[9]. Естественно, что эти факты не могли добавить популярности Хаммонду как личности. В историю же он вошёл как защитник плантационного рабства Юга, убеждённый антифедералист и сторонник выхода из союзного государства Южных штатов, а также создатель теории «почвы» (Mud-sill).
Его взгляды на устройство общества нашли яркое выражение в одном из его писем, написанном в полемическом тоне. С рабством невозможно бороться, считает Хаммонд, так как запрет на работорговлю в 1787 году в Британии и в 1790-х годах в некоторых штатах ничего не дал - рабы всё равно попадали в США незаконным путём, что сопровождалось большими, чем раньше, страданиями людей[3,101].
Сама идея отмены и запрета распространения рабства путём силы кажется Хаммонду абсурдной, так как существование рабства объясняется не только его экономической выгодой для охотников за живым товаром и для плантаторов [3,103]. Сенатор обращается к Ветхому завету, чтобы доказать божественную природу рабства и частной собственности. Хаммонд видит в рабстве и его многотысячелетней истории руку Провидения: ещё в законах Моисея запрещается отбирать собственность, в том числе и рабов[3,105]. Но поскольку рабство порождает страдания, то сенатор обращается к Новому завет и словам апостола Петра, которые велел «стойко переносить страдания, ибо это есть принятие Бога»[3,107].
Хаммонд видит в деятельности аболиционистов попытку разрушить и отобрать данное Богом, называя их «слугами Сатаны»[3,108]. Хаммонд утверждает неизбежность неравенства людей и считает нереалистичной идею Т. Джефферсона о равенстве[3,110]. Рабство, следуя логике Хаммонда, есть краеугольный камень всего строя, называемого «республика»: в ней сосуществуют бедные и необразованные рабы, которые не имеют прав, и образованные богатые, управляющие обществом[3,111]. Такой строй приближает южные штаты к процветавшим Риму, Афинам, Спарте, где рабство вовсе не был «источником слабости и морального разложения», а показателем и инструментом процветания.
Для Хаммонда рабство есть основа республиканского строя ещё и потому, что оно наиболее эффективно помогает поддерживать порядок - дисциплинированным рабам не нужна полиция, тогда как Северные штаты вынуждены тратить на неё деньги налогоплательщиков. Рабство же и создает благоприятную атмосферу доброжелательства -Северные штаты и фронтир страдают от засилья тех, кто свободно носит оружие и использует его везде, в то время как порядок, необходимый для процветания, есть главная забота любого «порядочного плантатора»[3,113]. Показателем процветания Юга для Хаммонда является и тот факт, что среди свободного белого населения редко встречаются случаи убийства или насилия, а также то, что большая часть президентов, на момент написания письма, были южанами[3,120].
Хаммонд отметает все обвинения рабовладельцев в жестоком обращении со своими невольниками: по его мнению, южан «как истинных христиан» отличает порядочное отношение к своим рабам - они не только собственность, с которой надо бережно обращаться, но и люди, за которых любой рабовладелец ответственен перед Богом[3,121]. Сам рабовладелец привязан к своим рабам, неся на своих плечах тяжкую ношу -приобщения вчерашних варваров к благам цивилизации[3,144]. Самое занимательное - это то, что Хаммонд отрицает практику разделения семей рабов при продаже, не приводя никаких доказательств в подтверждение своих слов[3,133]. Жестокое обращение с рабами, отмечает Хаммонд, присуще только недавним эмигрантам из Британии или северянам[3,138]. Атмосфера человеколюбия среди южан сохраняется и в наказаниях: за кражу раб может получить десяток другой ударами плетьми, тогда как в Англии вора посадят в работный дом или отправят на каторгу. Использование таких мер принуждения есть естественная осторожность, иначе невольники могут быстро расправиться со своими
хозяевами[3,126]. Отвечая на обвинение в том, что рабовладельцы держат рабов в подчинении силой, Хаммонд обращается к самой природе власти - любая власть (королей, аристократии, священников и др.) держится на грубой силе, но это - крайняя мера[3,160].
Переходя к экономической составляющей рабства, Хаммонд отмечает присущие ему издержки. Во-первых, раб сам по себе как собственность стоит денег, по сравнению со свободным рабочим, и хозяин раба вынужден тратить известные суммы на содержание своей собственности в рабочем порядке. Во-вторых, эффективность рабства измеряется его работоспособностью - старый раб никому не нужен и не может приносить былой пользы, а работных домов и пособий на тот момент на Юге не существовало, в то время как рабочий способен содержать себя в старости при помощи своей семьи и выделяемой пенсии[3,121]. Владельцу нужно вкладывать в содержание раба, что является недостатком раба по сравнению со свободным рабочим.
Таким образом, Юг привязан к плантационному рабству как к способу производству - ничего другого на Юге нет, а рабов мановением руки освободить нельзя. Освободив рабов, южане превратятся из преуспевающей страны в стагнирующее общество, как это случилось в Антигуа, где рабы получили свободу. После такого акта страна, бывшая образцом преуспевания, потеряла свои позиции, а отмена рабства на Юге лишит британскую промышленность и весь мир 3 млн. тюков хлопка в год, которые идут на одежду населения[3,144]. Хаммонд видит в рабстве ряд плюсов. Как и Харпер, он обращается к английским газетам, чтобы показать все ужасы наёмного труда - использование на производстве женщин и детей дет, кошмарные условия существования рабочих, низкую плату и низкие же нравы среди рабочих[3,135]. Хаммонд задаётся рядом вопросов. А счастлив ли рабочий по сравнению с рабом? Насколько помогает рабочему его свобода? И как с точки зрения степени эксплуатации работника выглядит рабовладелец по сравнению с фабрикантом? Аболиционисты и им сочувствующие видят в самом слове «рабство» негативный оттенок, а между тем, по мнению Хаммонда, новое рабство, которое создают промышленники - есть более беспощадная и лицемерная форма рабства[3,139]. Хаммонд называет отношения наёмного работника со своим работодателем «искусственной системой силы денег»; получая деньги и тратя их, рабочий создаёт у себя иллюзию того, что он свободен, но это не так[3,163]. Американский невольник свободен от этих пут, что делает честной рабовладельческую систему, пусть «патриархальную и примитивную»[3,162].
Вслед за Дью и Харпером, Хаммонд видит в рабстве наследие Британской империи -законы о рабстве были приняты Британией, но жить по ним вынуждены уже американцы[3,124]. И сам вопрос рабства становится проблемой между южными и северными штатами, постепенно приближая развал союзного государства, чего Хаммонд боится меньше всего - промышленный Север пострадает больше, лишившись денег Юга[3,142].
Уже в преддверии Гражданской войны взгляды Хаммонда получили развитие в его обращении к Сенату по поводу включения Канзаса в состав США в 1858 году. Выступая с речью о проблемах присоединения Канзаса к США, Хаммонд затрагивает тему рабства в этом штате - вопрос быть штату рабовладельческим или свободным был главным. Видя в этом споре политическую подоплёку, Хаммонд обличает северных политиков в попытке установить контроль над Югом. Для него обсуждение статуса Канзаса - это очередная попытка Севера разрушить Союз, порвать достигнутые договорённости[4,309]. Обличая северян, Хаммонд обвиняет их в завышении таможенных тарифов, в навязывании законов о навигации, идущих в разрез с интересами Юга; в создании банков на Севере, которые аккумулируют все деньги южных штатов; в попытке эмансипировать и отнять у южан их рабов, в завышении цен на свои промышленные товары[4,310]. Хаммонд подозревал северян в стремлении взять под контроль Верховный суд США и с его помощью изменить в свою пользу конституцию страны, навязав всем штатам наёмный труд.
Все эти планы продиктованы желанием северян овладеть богатствами Юга, считал Хаммонд. На территории южных штатов протекает река Миссисипи, которая имеет такое же
значение для США, как и Нил для Древнего Египта - руками рабов Хаммонд планирует превратить этот регион в цветущий рай[4,312]. По площади Юг сравним с территориями нескольких крупных европейских стран вместе взятых, что является залогом для процветания будущей империи. Юг, по мнению Хаммонда, является главным источником экономической мощи США, и в будущем его значения для экономики страны будет только возрастать. Для того чтобы показать значение Юга для США, Хаммонд приводит статистические данные министерства финансов о состоянии страны. В общем объёме внешней торговли США в 1857 г., который оценивался в 279 млн. долларов, доля Юга составляет 158 млн. долларов[4,314]. Ко всему этому Хаммонд добавляет поставки табака и леса на Север на сумму в 60 млн. долларов, а также дополнительные поставки в зачёт поставленной северянами техники на сумму в 125 млн. долларов, которые официальная статистика не учитывает[4,315]. Ежегодно огромные денежные средства Юга проходят через банки Севера, обогащая их. Причину такого преуспевания Юга Хаммонд видит в хлопке, в честь которого Хаммонд и произносит свою знаменитую фразу, ставшую девизом южан во время Гражданской войны: «Хлопок - царь» (Cotton is King)[4,317]. Попытки покуситься на хлопок со стороны Севера вызовут негативную реакцию всего развитого мира, промышленность которого нуждается в хлопке. Хаммонд полагал, что Великобритания, являющаяся основным экспортёром американского хлопка, в первую очередь станет на защиту Юга. Уже во время самой Гражданской войны Великобритания находилась в подготовке вступлении в войну на стороне Юга, особенно после обыска в 1861 г. английского парохода «Трент», где были найдены бумаги, в которых южане запрашивали поддержки у Великобритании.
Хаммонд считал, что своими успехами Юг обязан не только хлопку, но и уникальной политической системе, основанной на чётком разделении социальных ролей. На Юге есть свободные белые и их лишённые всех прав чернокожие слуги. В каждой социальной системе, считает Хаммонд, должен быть класс слабо развитый интеллектуально, и не обладающий специальными умениями - только выносливостью и силой, чтобы работать[4,318]. Это даёт возможность другому классу, у которого появляется и время и средства, для созидания и развития своей страны. По мнению Хаммонда, это распределение социальных ролей действует и на Севере (работодатель - наёмный работник), только свободы, в том числе и свобода носить оружие, создаёт для элиты серьёзную опасность со стороны рабочих[4,319].
Так африканский невольник признавался движимой собственностью, с которой полагалось обращаться как с вещью - если невольник совершал преступление, то под ответственность попадал хозяин[10]. Юридические законы, как полагали Стивенс, Хаммонд, Симмс являются продолжением «естественного порядка». Радикальные южные мыслители оправдывали рабство, оперируя не только «естественными законами», которые они пытались перенести из биологии в область права и обществознания. Серьёзные изменения претерпела и риторика радикальных мыслителей в отношении негритянского населения - она становится более расисткой. Так рабское состояние негров в штатах они объясняли их «интеллектуальной тупостью, сочетавшейся с большой физической силой». Это, по словам Хаммонда и Стивенса, предопределяло негров для рабства и тяжёлой физической работы.
Радикальные мыслители сформулировали положение о «великой истине», которая присуща рабству - оно является необходимым инструментом прогресса, обеспечивая стабильное развитие общества. И попытки отменить рабство есть попытки остановить прогресс и нарушить законы, установленные Богом, считали южные мыслители. Если говорить об экономической составляющей в теории радикальных южных мыслителей, то существование рабства было неизбежным, как показывает вся предыдущая история человечества, и попытки запретить рабство приведут к ещё большему обострению ситуации. Хаммонд уже открыто призывает к сецессии из-за непонимания северянами роли рабства на Юге - южные штаты привязаны к плантационному рабовладельческому хозяйству, которое приносит колоссальные доходы. Фантастические прибыли, которые позволяли получать
продажи хлопка в Великобританию, трактовались Хаммондом не что иное как божественное покровительство Югу и оправдание рабства. Именно поэтому попытка отменить рабство приведёт Юг к экономической и социальной катастрофе. Для прославленного писателя У. Симмса экономическое процветание не было причиной сохранить рабство. Симмс пошёл ещё дальше - он выступал против любой коммерции, денег, банков и промышленности. По его словам эти вещи только развращали людей, делая их завистливыми и жестокими, тогда как труд, связанный с обрабатыванием земли, прививает человеку любовь к родной стране. Симмс писал и рассуждал только о своё м родном Юге, то Хаммонд и Стивенс пытались позиционировать свою теорию как мировую, но их теории не вырвались за пределы рабовладельческих штатов.
Аболиционистские идеи, возникшие в 1820-ых годах в США, призывали поставить существовавшие в США рабство вне закона. Аболиционисты призывали освободить всех рабов, и шли на открытый конфликт с плантаторской элитой Старого Юга. Однако пропаганда аболиционистов затронула и ещё один немаловажный вопрос. Всех южных мыслителей отличало то, что они, испытывая негативные чувства по отношения к негроидной расе и их достижениям, подчёркивали единство человечества, которое имело общие библейские корни, происходя из сыновей Ноя. Так У. Харпер, Дж. Хаммонд и У. Симмс, видные мыслители Старого Юга, обрушивались с критикой на культуру, традицию, религию негров, подчёркивая их состояние «дикости и варварства». Но всех их отличала одна положительная черта - это возможность привести «отсталые» цивилизации Азии и Африки к «прогрессу и процветанию», сделать это можно было путём установления рабства. Расистские идеологи напрочь отметали эти тезисы, выдвигая откровенно расистские теории. В вопросе об оправдании рабства расисты полностью отвергали ссылки на Библию. Их работы и идеи относятся к направлению, которое сегодня носит название «научный расизм». В данной статье речь пойдёт о расистских мыслителях Старого американского Юга.
Одним из таких идеологов расизма был американский физиолог и медик из Южной Каролины Исайя Нотт (1801 - 1873). Он был сыном Авраама Нотта, который прославился как известный федералист. При жизни отец смог скопить достаточно большое состояние и обеспечить сыну превосходное образование. В 1827 году Исайя заканчивает медицинский факультет Пенсильванского университета и совершает путешествие во Францию для получения необходимой практики. Пробыв во Франции более шести лет и познакомившись со многими выдающимися людьми своего времени, молодой учёный возвращается в США, в небольшой провинциальный городок Мобиль, расположенный в штате Алабама.
Свою карьеру Нотт начал как медик, исследуя распространение желтой лихорадки (yellow fever), от которой скончалось несколько его сыновей. Пережив серьёзное личное горе, Нотт пытаясь разобраться в причинах попадания инфекции из Африки в США, начинает исследовать физиологию негров с целью опровергнуть теорию о миазмах -продуктах загрязнения, гниения и «скверны», которыми начиная от Средневековья вплоть до XIX в. пытались объяснить появления болезней. Так исследуя последствия и возникновение жёлтой лихорадки, которая попала в США вместе с завезёнными рабами, Нотт обращается к культуре африканских народов. Наше внимание привлекает два сочинения, последовательно опубликованные им, где он развивает своё учение о расах. В 1844 году в Мобиле Нотт прочёл две лекции о своих идеях, которые имели столь большой успех, что Нотт решился на публикацию книги. В 1850 году он опубликовал эссе, где тезисно изложил свои взгляды.
С первых страниц своего труда Нотт отвергает единство человеческих рас, призывая разобраться в природе различий между ними с помощью научного анализа[8,3]. Так он призывает обратить внимание общественности на достижения новой науки - «естественной истории» (Natural History). С начала появления Библии, люди разных народов обращались к ней как к универсальной догме, чтобы доказать или опровергнуть различные бытующие мнения. Между тем Библия, как старается показать Нотт, не создавалась её создателями как научный труд [7,5]. Её основная цель - это показать божественное творение мира Богом. Создатели Библии были ограничены временными и географическими рамками - им
неизвестны общества Азии и Южной Африки, им были неизвестны открытые в XV веке новые континенты, не были им известны животные и народы их населявшие. Так Джордано Бруно и Николай Коперник, а также другие мыслители пострадали за свои научно доказанные идеи от рук инквизиции. Только протестантизм устами Мартина Лютера и Жана Кальвина смог усомниться в библейских догмах - Книга Бытия, являясь самой древней и проливающей свет на происхождение мира и народов, вызывает множество споров, но не может показать истинное положение вещей[8,4].
Для того чтобы действительно понимать состояние общества и природы, считает Нотт, нужно изучать само творение Бога - весь окружающий мир. Только подробно изучив его и истолковав конкретные естественные факты можно прийти к истине и приблизить Царство Божие[8,6]. Так, разбираясь в природе Библии, Нотт предполагает о её возможной исторической неточности, что возникает из-за существования множества вариантов Библии, написанных на разных языках. Все они исходят из конкретных лат сотворения мира - оно произошло в 5586 году до н. э. или в 4004 году до н. э. Неточными остаются и даты Потопа -по разным вариантам Библии событие произошло в период от 3246 года до н. э. по 2348 год до н. э[8,4]. Чтобы избежать дальнейшей исторической неточности, Нотт призывает обратить внимание на конкретные исторические факты - материальные источники.
Нотт был прекрасно осведомлён о последних достижениях мировой науки и открытии Розеттского камня в 1799 году. Так Нотт обращается к работам Жана-Франсуа Шампольона, известного своими исследованиями текста Розеттского камня. Призывая «верить» исследованиям Шампольона, Нотт, опираясь на его работы, делает вывод о создании Розеттского камня ещё до периода Потопа[8,10]. Это делает догмы Библии не такими точным, требующими подтверждения современными исследованиями.
Нотт, развивая свою мысль, приход к выводам о том, что наличие письменности, строительство дорогостоящих, требующие огромного количество времени и человеческих усилий пирамид могло позволить себе только высокоразвитое общество, обладавшее необходимыми научными и религиозными знаниями[8,11]. Только наличие «белой» крови, считает Нотт, позволяет народу достигать высот развитой цивилизации, как этого добились древние римляне и греки. Все вышеозначенные «научные» изыскания Нотта делаются исключительно для одной цели - показать, что негритянская раса не относится к человечеству[8,13]. Опираясь на исследования археологов и антропологов, Нотт делает вывод, что древнейшие египтяне оказались в самом Египет несколько тысячелетий назад -об этом свидетельствуют особенности черепа и физиологическое строение, благодаря чему Нотт относит древних египтян к европеоидной (Caucasian - более принятое в западной науке определение белой расы) расе[8,15]. Оказавшись в Египте, «белое» население поработило живущих рядом в Африке негров, как «находящихся на менее развитой ступени существ»[8,13]. Смешавшись с местным негритянским населением, древние египтяне привели свою цивилизацию к упадку [8,17].
Подобный упадок любой «белой» цивилизации может наступить из-за большого количества в обществе людей, которые произошли от браков между представителями рас -таким мулатам Нотт даёт обозначение «гибриды» (Hybrids)[8,30]. Подобные «особи» живут крайне мало (30-40 лет), обладают интеллектом ниже среднего, менее приспособлены к любому труду, плохо размножаются, что ведёт их к их естественной гибели[8,32]. Подобная судьба, считает Нотт ждёт браки между неграми и белыми, индейцами и белыми[8,38].
Описывая особенности физиологического строения негритянской расы, Нотт обращает внимание на физическую крепость, массивный размер костей и пухлые черты лица[8,24]. Подобные черты лица негры могли приобрести только от животного мира и Нотт делает ближайшим биологическим предком негров обезьян. Поэтому как «потомки обезьян» негры не могу считаться людьми, а браки между «людьми» и неграми ведут к краху и к «интеллектуальной тупости» подобного потомства[8,3,35]. По словам Нотта, естественное состояние негров - это состояние варварства, из которого им не позволяют выйти их
«особенности»[7,14]. К варварским признакам африканской расы Нотт относит отсутствие письменности, писаной истории и литературы[7,15].
Обращая внимание на состояние цивилизации в Африке, Нотт стремиться подтвердить свой пример - за много тысячелетий африканцы не смогли создать цивилизации и их «особенности» позволяют им находиться только в состоянии дикости. Опираясь на «свои» «научны» изыскания, Нотт вступает в полемику со сторонниками единства человеческих рас - для Нотта единство человеческих не существует, а сами расы оформились более 4000 лет до н. э[7,5]. И каждая раса сохраняет свои особенности (цвет кожи, социальное устройство) на протяжении многих тысяч лет - так потомки немцев или англичан, которые живут в Африке, если не перемешиваются с местным населением, то сохраняют все свои признаки, отмечает Нотт[7,11]. Единство рас - это «абсурдный религиозный фанатизм аболиционистов»[7,15]. Для Нотта особенности человеческих рас -это проявление их адаптации к условиям определённого региона[7,9]. Это естественный закон и порядок заложенный Богом в человека сначала его появления на Земле со времён Сотворения мира. Поэтому каждой расе достались «уникальные особенности» - у негров это «интеллектуальное безразличие»[7,13]. Но, как отмечает Нотт, одна раса может дать начало новой расе - такому событию должны способствовать глобальные перемены[7,10].
Столь большая разница в способностях разных рас происходит из естественного закона природы - существует огромное количество видов одного происхождения. Так уже Библия отмечает, существовало пять видов лошади[8,18]. Нотт вырабатывает теорию, которую он сам называет «мозаикой» (Mosaic). Наличие такого большого числа видов происходит, по мнению Нотта, из географических и климатических особенностей региона -только конкретный вид с конкретными особенностями (цветом, размерами) может выжить в определенном климате[8,19]. В подтверждение своей теории, Нотт приводит примеры слонов, которые могут обитать только в достаточно тёплом климате. Более того, у каждого вида существует предрасположенность к определённому виду климата - так колонисты не застали лошадей и крупных домашних животных в Новом Свете, а кенгуру существует только в Австралии[8,21]. Проводя подобные биологические изыскания, Нотт приходит к выводу, что и у человеческих рас должно быть своё место в определённом регионе земли. Более того, у каждой человеческой расы особенности эти сохраняются во времени - Нотт отмечает, что потомки негритянских рабов живут среди белых американцев уже более двухсот лет, и это не привело к изменению кожи у негров или другим последствиям[8,26]. Эти особенности сохраняются даже если переместить человека одной расы из одного региона Земли в другой[8,25]. Существование расы в неподходящем для неё климате может иметь для неё отрицательные последствия - так негры плохо переносят холод и жизнь в городской среде, что ведёт к увеличению среди них их смертности[8,31].
Рассуждая о причинах «возвышения» белой цивилизации над всеми остальными, Нотт делает основополагающий вывод - цивилизация является естественным состоянием «белой» расы[8,35]. А поскольку цивилизация являет собой более высокую ступень культурного развития , чем дикость и варварство, то она, с помощью более развитой культуры и технологии, считает Нотт, насаждает свои порядки - таков был конец инков и ацтеков, которые пострадали от горстки конкистадоров во главе с Эрнандо Кортесом и Франсиско Писсаро[8,36].
Рабство для Нотта - это единственная возможность поддержать мир между двумя расами. Оказавшись в Америке негры были включены в состав общества без каких либо прав, что спасло формирующееся американское общество от кровопролития. Наличие института рабства на Юге было санкционировано не только Богом, но и законом - так Нотт критикует позицию северян, которые призывают отменить рабство, игнорируя Конституцию США, которая не оспаривает тот факт, что чернокожие невольники являются собственностью фермеров Юга. По мнению Нотта, попытки отменить рабство - это попытка установить беззаконие в стране[7,4]. Сам акт освобождения и дальнейшей эмансипации цветного населения будет сопровождаться пролитием небывалого количества крови и
приведёт южные штаты на грань катастрофы[7,7]. Признавая рабство «необходимым злом», Нотт отмечает, что институт рабства стал неотъемлемой частью общественной системы Юга, хотя и не было изначальным органическим элементов жизни Юга, а досталось ему в наследство от Великобритании[7,8]. Даже образованные невольники представляют
опасность для общества и для самих себя - криминальная статистика северных городов, а также опыт освобождения негров на Гаити показали Нотту, что единственным возможном состоянием негров в соседстве с белыми - это рабство[7,17].
В конце концов, случилось то, о чём предупреждал Нотт в своих работах -окружённый свободными от рабства штатами Юг был вынужден принять меры и выйти из состава США. К началу войны, Нотт предложил свои услуги армии конфедерации. Нотт встретил конец своей жизни в 1873 году, находясь на занимаемом им посту военного врача.
Но самым большим достижением Нотта является попытка перейти от провиденциализма к рациональному осмыслению истории и общества - Нотт не смог полностью отказаться от Библии и роли Бога в образовании общества, но он уже открыто выступает против религиозных догм, пытаясь показать их несовместимость с научными достижениями XIX века. Его идея заключается в том, что не нужно искать истину в Писании как откровении, данном Богом; он рассматривает Библию как книгу, написанную людьми. Он призывает искать истину не в книгах, написанных людьми, а в материальном мире, который и является прямым творением Бога, хранилищем вечных истин и если он меняется, значит так угодно Богу.
Радикальная идеология Юга не ограничивалась только его географическими рамками. Сторонники этой идеологии встречались и за его пределами. Своими взглядами на данную проблему выделяется коллега Нотта по профессии, медик из Пенсильвании Самуэль Картрайт (1793 - 1863), работавший в медицинском университете своего штата. Его взгляды изложены в статье «Болезни и особенности негроидной расы» (1851).
Начиная своё повествование, Картрайт отмечает, что Африка была долгое время закрытым континентом, и поэтому наука так мало знает о негроидной расе и её особенностях[5,691]. Он обращает внимание на факт, что сами африканцы в течение веков не проявляли активности в стремлении выйти на контакт с соседями[5,694]. Причину незаинтересованности в делах внешнего мира доктор из Пенсильвании видит в строении организма чернокожего - физическая крепость тела сочетается с очень развитым зрением и обонянием. Но более «чёрная» кровь, которая отличается от «красной» крови белых, препятствует доставке (defective hematosis) нужного количества кислорода в лёгкие, вызывая апатию[5,693]. Вдобавок, негру постоянно нужен тёплый воздух, который он пытается нагреть собственным дыханием, складывая ладони вокруг рта или закрывая голову во время сна, - это ведёт к недостаточному количеству кислорода в лёгких и заторможенности, «неразвитости интеллекта»[5,695]. Из-за этого негр, по словам Картрайта, пребывает в постоянном полусне: именно эта особенность строения кровеносной системы, отразилась и на культуре, и на развитии африканской цивилизации. Такая особенность в строении тела, считает Картрайт, ведёт к тому, что негру нужен, как и ребенку, постоянный надзор (government) белого человека.
Закончив с описанием физиологических особенностей негроидной расы, Картрайт пытается разобраться в её происхождении и предназначении с помощью Библии. У Ноя было три сына, одним из которых был Хам. У Хама родился собственный сын - Ханаан, потомки которого поселились в Африке. Им, согласно Библии, как потомкам Ханаана, отводилась роль слуг, тогда как другим братьям - Иафету и Шему - более важные роли. Как потомки Ханаана негры должны «преклонить колени» и служить[5,697].
Далее Картрайт переходит к описанию болезней, которые он делит на два вида -«физиологические» и психосоциальные. К физическим относится пневмония или «ступор лёгких» (congestion of the lungs), лихорадки (adynamic fevers), различные кожные болезни[5,702]. Среди них он выделят и фрамбезию (yaws), занесённую вместе с невольниками из Африки, от которой тогда не было лекарства, поэтому доктор из
Пенсильвании советует изолировать больных[5,703]. Последней болезнью Картрайт называет немерное потребление грязной пищи (dirt-eating), которое провоцируется отсутствием нормальной еды. Описывая данные болезни, Картрайт даёт и советы по их лечению: должное обращение с предоставлением достаточного количества еды, одежды, а также необходимого количества тепла для рабов, что в целом ведёт к их выздоровлению.
В своей статье Картрайт выделяет две психосоциальные болезни, которые он смог выделить у негроидной расы. Первая болезнь, которая «является болезнью не столько тела, сколько души», носит название «драпетомания». Её вызывает «неправильное отношение» хозяина к своим подопечным. Если рабовладелец жестоко обращается со своими рабами -избивает их, отказывает в предоставлении естественных человеческих потребностей (пищи, тепла, крова, одежды), отделяет их от близких, то они испытывают стресс и бегут от своего хозяина. Если же хозяин обращается со своими рабами как с равными, «пытаясь возвысить рабов до своего уровня», то они испытывают неправильное понимание своей социальной роли и тоже бегут от своего рабовладельца[5,707]. Подобные приступы болезни хоть и являются следствием неправильного обращения, но «с лёгкостью излечиваемы» - каждый «добрый рабовладелец» должен знать, как обращаться со своей собственностью: не пытаться обращаться с рабами как с равными, но и не отказывать рабам в простейших человеческих потребностях. Картрайт опирается на Библию для подтверждения своей позиции -положение негров есть их естественное состояние, так как сам «Бог назначил их на то место, которое они занимают - роль приклоняющих колен»[5,714]. Попытка разрушить такой порядок вещей неправильным обращением вызывает приступы «драпетомании». Проявление болезни, считает Картрайт, является попыткой разрушить естественное положение негров, которое изложено в Писании.
Другой болезнью является «слабоумие и заторможенность тела» (hebetude of mind and obtuse sensibility of body), которую Картрайт называет «dysaethesia aethiopica» или более известное среди плантаторов как «жульничество» (rascality). Картрайт даёт следующие описание этого «недуга»: слабая чувствительность кожи негров вкупе с «сильной интеллектуальной тупостью» (great a hebetude of the intellectual faculties) приводят к тому, что негр находится в «полусне»[5,709]. Находясь в таком состоянии, раб не может выполнять простейшую работу в поле, испытывая приступы лени, совершает необдуманные поступки (порчу собственной одежды, «неуважение к частной собственности»). Картрайт считает эту болезнь результатом «негритянской свободы»: их привычка лениться, жить в грязи, пить и есть всё, что попало. Пытаясь разобраться в природе «болезни», Картрайт сравнивает негров с маленькими детьми, которым нужен уход взрослых и очень много тепла: негр всё время стареется вдыхать тёплый воздух и держать своё тело в тепле, так как это «оживляет его мозг», заставляя лёгкие расширяться и насыщать кровь кислородом[5,711]. По мнению Картрайта, такая «особенность» физиологического строения ведёт к тому, как считает, что негры не смогли создать развитой цивилизации. Причиной такого стремления к теплу Картрайт видит в чёрном цвете кожи, организм которой стремиться поглотить как можно больше тепла для функционирования тела. «Лечение» предлагается довольно оригинальное -держать кожу в чистоте, постоянно предоставляя рабу воду и мыло, или намазывать рабов маслом.
Картрайт обращает внимание на положение негров на Севере, где холодный климат приводит к тому, что недостаток тепла ведёт к ухудшению социального положения свободного негра - он становится ленив, отбрасывая прочь «благо цивилизации и религиозной правды»[5,714]. Ещё одной причиной болезни может служить ухудшение состояния крови из-за недостатка овощей и хлеба, так как негры стремятся потреблять много соленого мяса, что ведёт к нарушению объёма жидкости в организме. Лечить такой недуг должен сам плантатор, заставляя негров употреблять пищу в нужных количествах[5,712].
Подводя итог свои рассуждениям, Картрайт пишет о пользе рабства для негров, которые могут существовать в мире только под присмотром «белых властей» из-за своих физиологических особенностей - именно поэтому они не могут пользоваться всеми
привилегиями, даваемыми Конституцией США[5,715]. Суть рабства и его польза заключаются в том, что негр получает возможность трудиться, и труд делает из него человека. К тому же ежегодно негры собирают 3 млн. тюков хлопка, одевая с помощью английской промышленности большое количество людей. Свободные люди, избавленные от необходимости много платить за одежду по причине дешевизны рабского труда могут потратить сэкономленные деньги на обучение или предпринимательство. Таким образом, рабство для Картрайта - это благо для негритянского населения.
При всей своей неприглядности, теория Картрайта не лишена оригинальности. Так экономическую составляющую теорию он берёт из работ Дью по политэкономии и более ранних работ шотландского историка и мыслителя Томаса Карлейля. Последний проповедовал идею о возможности создания экономических благ путём эксплуатации одного класса людей другим классом. Общество становиться дуалистическим, где один класс приобретает статус господ со всеми правами и привилегиями, а другой класс становиться рабами и создаёт своим трудом капитал и ресурсы, необходимые для развития[6,89]. Сам рабский труд, что нашло отражение в работах Карлейля, чрезвычайно дешёв, что создаёт благоприятные условия для интеллектуального развития класса господ. Следуя вслед за другими представителями южной радикальной мысли, Картрайт видит корни рабства в юности человечества - само существование рабства санкционировано богом. Его теория -отражение пуританской философии о Богоизбранности. Так он наделяет белое население Юга статусом «отцов», которые должны довести своих «детей», чернокожих невольников, до состояния цивилизации, взрослости. Здесь можно видеть и американское мессианство - не смотря на негативное отношение к неграм, Картрайт старается выдвинуть оправдательную теорию о рабстве. Сама истории через призму теории Картрайта предстаёт в виде поступательного движения - от варварства к цивилизации. Чернокожие невольники - это дети, находящиеся в состоянии исторического «детства», именно поэтому у них так много «психосоциальных болезней». Не вызывает сомнения, что взгляды Картрайта продолжали жить после него, став аргументом к всевозможным расистским теориям. При всём своём расизме, Картрайт был одним из первых в США и мире, кто занялся изучением физиологии негроидной расы. Его вклад в изучение болезней не менее внушителен, что содействовало развитию медицины в США.
Нотт в расовой теории пошёл дальше всех представителей Юга, отказывая неграм в праве к принадлежности к человеческому роду и пытаясь научно обосновать негритянскую природу «отсталости».
Несмотря на наиболее острое проявление расизма в своих работах по отношению к неграм, Нотт пытался придать своей концепции научный вид и смог предугадать и развить несколько научных достижений последующих веков: происхождение человека от обезьяны (правда, сам Нотт считал только негров потомками обезьян), деление на животного мира виды, влияние климата на человека. Так, Нотт впервые озвучил в своих работах формулу становления общества от менее развитого к более развитому порядку: дикость-варварствоцивилизация. В своих работах, Нотт впервые делит человечество на несколько рас: европеоидную (Caucasian), монголоидную (Mongol), малайскую (Malay), индийскую (Indian) и негроидную (Negro). Подобное деление часть историков применяют и сегодня, поэтому теория Нотта не лишена научной основы. В его теории широкое применение нашёл принцип географического детерминизма. Причинной подобного деления человечества на расы у Нотта выступает географический и климатический факторы. Особенности видов животных и людей также определяются географическим фактором.
В заключении можно сделать ряд обобщающих выводов об особенностях взглядов радикальных идеологов Старого американского Юга. Во-первых, им присуще мессианство, которым многие американцы «страдают» и поныне. Стремление приблизить чернокожих рабов к уровню своей западноевропейской цивилизации, встречается почти у каждого автора. Низкий культурный уровень, язычество, безграмотность они рассматривали как пороки, которым нужно бросить вызов и искоренить, приблизив единение человечества и
царство божье. Поэтому для негров рабство - это спасение, которые исцеляет их пороки через труд. Естественно, белые рабовладельцы делают это не только из-за практической выгоды для себя самих, но и руководствуясь «высшими» принципами: богом, законом, справедливостью.
Во-вторых, это элементарный расизм, прикрываемый ссылками на Провидение и исторический опыт рабовладельческих цивилизаций. Некоторые радикальные мыслители наоборот считают, что никакого повышения культурного уровня достичь невозможно, так как негры неспособны к развитию и что сам Бог создал их для уготовленной им участи. Христианская мораль не спасала радикальных идеологов от расизма, который, пусть и не в открытую, проявлялся так или иначе - наличие чёрной кожи, культурные особенности и физиологическое строение выставляются как недостатки по сравнению с белым населением штатов. Ясно прослеживается отношение белых плантаторов к своим рабам как к низшим людям, варварам. Несомненно, что некоторые положения радикалов граничили с расизмом. Пытаясь найти решение этой проблемы, южане рассматривали два возможных пути -интеграцию рабов в белое общество и переселение рабов в Африку. Оба пути были признаны нецелесообразными: интеграция слишком рискованна из-за обилия противоречий между
двумя расами, а переселение слишком дорогостояще.
В-третьих, это провиденциализм. Радикальные идеологи, пытаясь разобраться в сущности и возникновении рабства, обращаются к Ветхому и Новому Заветам, чтобы подтвердить естественное положение негров, право обладать человеком как собственностью, призывая себе в свидетели пророков и легендарных библейских героев. Южане видели в институте рабства сакральный смысл, придавая ему значение Божественного установления. «Божественной волей» они объясняли и установление частной собственности. Любой, кто пытается нарушить или поменять это порядок, признавался психически нездоровым и врагом всех христиан.
В рабстве радикальные идеологи видели источник прогресса - наличие несвободного класса людей, который выполняет всю тяжёлую работу, оставляет пространство для развития свободного класса. Последний может освободиться от тяжёлого физического труда и потратить время с пользой, получая образование и грамотно управляя невольниками. Это и есть фундамент прогресса, следуя логике южан. Доказывая свою правоту, радикалы не обошли своим вниманием и основателя политэкономии Адама Смита, к теории которого они широко апеллировали. Почти все радикальные идеологи Юга критиковали взгляды Томаса Джефферсона
В-четвёртых, радикальным идеологам Старого Юга присущ своеобразный социальный дуализм. Для них положение африканских невольников - это не только санкция Бога, но ещё и естественный порядок вещей: в любом обществе было и есть неравенство, которое заложено в человеческой природе, так как есть талантливые и глупые, бедные и богатые, трудолюбивые и ленивые. С точки зрения радикалов, рабство негритянского населения - это закон природы, и не в скромных человеческих силах его ломать.
В-пятых, во взглядах радикальных идеологов Юга чётко прослеживается сепаратизм. Конституцию США многие вышеозначенные авторы рассматривали как наивную, статьи которой не отвечают порядку вещей. Демонстрируя сомнения в нужности и содержании федеральных законов, южные радикалы яростно противились законодательному наступлению федерального центра на южные штаты, его стремлению ограничить работорговлю и ввести высокие таможенные тарифы. В ответ на наступление центрального правительства, южные радикалы угрожали выйти из Союза и порвать с северными штатами, предрекая себе более славное будущее без северных соседей. Таковы особенности взглядов представителей радикальной южной мысли, совместивших в себе идеи консерватизма, провиденциализма и расизма. Эти идеи ещё будут востребованы позже, когда после Гражданской войны и на Севере, и на Юге пышным цветом расцветут расистские настроения.
Литература
1. Dew T. Review of the debate on the Virginia legislature of 1831 and 1832. - Richmond: 1832. - 140 p.
2. Harper W. Harper on slavery // The Pro-slavery Argument as maintained by the most distinguished writers of the Southern states. - Ph.: Lippincott, Grambo and Co. - 1853. - P. 1 - 98.
3. Hammond J. Hammond’s letters on slavery // The Pro-slavery Argument as maintained by the most distinguished writers of the Southern states. - Ph.: Lippincott, Grambo and Co. - 1853. - P. 99 - 174.
4. Selections from the letters and speeches of the honorable James H. Hammond of South Carolina - New York, 1866. - John F. Thow and Co. - 309 p.
5. Cartwright S. Diseases and Peculiarities of the Negro Race // The New Orleans Medical and Surgical Journal. Vol. 7. - New Orleans.: D. Davis, son and Co., 1857. - P. 707 - 715.
6. Саркисянц М. Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ». - СПб, 2003. - С. 89-93.
7. Nott J. An essay on the Natural History of mankind viewed in connection with Negro slavery. - Mobile, Dade, Thompson and Co., 1851. - 38 p.
8. Nott J. Two lectures on the Natural History of the Caucasian and Negro races. - Mobile, 1844. - 53 p.
9. Brown R. Monsters of all he survived // The New York times. - 1989. - 29 January. [Электронный
ресурс] URL: http://www.nytimes.com/1989/01/29/books/monster-of-all-he-surveyed.html (дата
обращения: 21. 02. 2014)
10. Конституция Конфедеративных штатов Америки [Электронный ресурс] URL: http://america-xix.org.ru/library/csa_constitution/ (дата обращения: 22. 01.2015)
