CC BY
53
din et al.] / ed. by V.J. Belsky, A.I. Secuty. M.: UNITI-DA-NA, 2015.
8. Shpengler O. Prussian idea and socialism // Pessimism? M., 2003. P. 140.
9. Sazonov IA. Nature and historical forms of political extremism (on the example of the political development of Russia in the twentieth century): abstract of Diss.... on competition. academic degree candidate. polit. Sciences. M., 2004. P. 25.
10. Shpengler O. Prussian idea and socialism // Pessimism? P. 194-195.
11. Ibid. P. 246-247.
12. See: Belsky V.U. Modern terrorism as a socio-political phenomenon: a conceptual-theoretical analysis // Bulletin of Moscow University of the MIA of Russia. 2014. No. 9. P. 11- 15.
13. See: Batalov E.J. Modern political consciousness in the USA. M., 1980. P. 254.
14. Shatskiy E. Utopia and tradition. M., 1990. P. 390.
15. See: Albert Michael. What Is To Be Undone. Boston, 1974; Communism and the New Left. Washington, 1969; E. J. Hobsbawm Revolutionaries. New York, 1975; Dale Riepe. The radical student movement //Reflections on revolution. Bridgeport,1971; Kenneth Keniston. Young Radicals. New York, 1968; and others.
16. Richard Gombin. The Origins of Modern Leftism. Suffolk, 1975. P. 9, 17.
17. See: Belsky V.U. Modern terrorism as a socio-political phenomenon: a conceptual-theoretical analysis // Bulletin of Moscow University of the MIA of Russia. 2014, № 9. P. 12; political Science: an Encyclopedic dictionary. M., 1993. Pp. 150-151, 400.
18. Elements. Eurasian review. 1996. No. 7. Pp. 2-6,
18.
19. Frank S.L. On the other side of «right» and «left» // Unread... Articles, letters, memoirs. M., 2001. P. 233.
УДК 316 ББК 60.5
РАДИКАЛИЗМ В СОЦИОЛОГИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ГУСЕВ,
доцент кафедры социологии и политологии, Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат философских наук, доцент E-mail: [email protected]
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматриваются основные социологические подходы к изучению радикализма и определению его роли в функционировании социальной системы в целом и ее отдельных подсистем. Выделяются проявления радикализма в управлении обществом, а также, связанные с онтологическим, ситуативным и нравственным выбором.
Ключевые слова: радикализм, социология конфликта, структурный функционализм, социология управления, теория управления социальными процессами, социология управленческой деятельности.
Annotation. Considered the basic sociological approaches to the study of radicalism and determine its role in the functioning of the social system as a whole and its individual subsystems. Reveal manifestations of radicalism associated with managing social and ontological problem, situational and moral choice.
Keywords: radicalism, sociology of conflict, structural functionalism, management sociology, management theory of social processes, sociology of management activities.
Радикализм многолик и проявляется во всех сферах жизнедеятельности общества. В настоящее время и мировое сообщество в своем развитии, фактически,
вступило в фазу назревших радикальных изменений в экономике, геополитике, взаимоотношениях цивилизаций. Это обусловило изучение радикализма раз-
личными науками, которое опирается на многообразие методологических подходов, позволяющее наиболее полно раскрыть суть данного явления. Свой вклад в эти исследования вносит и социология, решая свою часть проблемы не только в теоретическом плане, но и в ключе отраслевых теорий и эмпирических исследований. Характерно, что со времени своего становления в качестве науки и по сей день социология, как и социальная философия, находится в поисках оптимальных путей развития общества, соотношения в них эволюционных и революционных, радикальных составляющих. Вплоть до наших дней продолжаются методологические линии Конта и Маркса, при всех высказываемых в их адрес сомнениях и критических замечаниях со стороны их явных и неявных последователей и противников, а также наличии концепций промежуточно-переходного, «примирительного» характера.
В обществе отношение к радикализму, как и ко многим явлениям, крайне не однозначно и во многом определяется состоянием самого социума в данный момент, а также социальными позициями оценивающих. Так в нестабильной социальной системе массовое сознание тяготеет к положительным оценкам возможных радикальных перемен, а в относительно стабильной - склонно видеть в радикализме угрозу существующему положению вещей. Во многом такое отношение связано с господствующей в обществе идеологией, идейно-политическими установками господствующих социальных и политических сил. Естественно, это не может не сказываться и на научных исследованиях проблемы, особенно в той части, в которой теория может быть использована для идеологических построений. Вместе с тем, диалектика явления радикализма доказывает, что он является необходимой составляющей общественного бытия: в одни периоды развития социума реализующейся, а в другие - существующей в виде возможности.
В общем виде радикализм является порождением конфликтов и сам является конфликтной формой социального взаимодействия. Во всех свойственных ему проявлениях он демонстрирует свою конфликтную природу. Даже противодействие и борьба с радикализмом имеют, как правило, радикальный характер и осуществляются радикальными методами, - изоляционизм, угроза применения и применение силы и т.п. При этом понятно, что общепринятая схема деления социально-политической идеологии и практики на либерализм, консерватизм и радикализм является достаточно условной. Она лишь облегчает ориентацию в политике неискушенного в ней ума и служит для ведения идеологической борьбы, влияния на массовое сознание, манипулирование им. В этом смысле даже известное противостояние и противопоставление либерализма и радикализма является следствием ситуационного выбора, предпочтения определенного способа политического действия на данный момент. Так, например, исторически в политической практике либерализм
представляет собой выродившийся радикализм революционной буржуазии, завоевавшей государственную власть и перестроившей общество в соответствии со своим групповым, классовым интересом, но в любой момент готовой во имя сохранения своего господства вернуться к радикальным методам и средствам воздействия на общество. Характерно, что в России в начале 90-х гг. ХХ в., проводимые в обществе либеральные преобразования, получившие название радикальных реформ, имели революционный характер и были, по сути, в своей совокупности революцией. Ее результат - коренной переворот в экономической, политической, социальной и духовной областях жизнедеятельности российского общества.
В социологии и политической науке, в той их части, которая ориентирована на изучение фактов действительности, а не на построение идеологий, наблюдается выраженное сходство, если не единство в подходах к пониманию сущности власти, политики, государства, несмотря на идейное противостояние авторов концепций. Например, М. Вебер и его последователи определяют сущность этих явлений в ради-калистском ключе, связывая власть с использованием любых возможностей (то есть и тех, которые связаны с использованием радикальных средств) навязывания собственной воли, а государство с применением более или менее легитимного насилия [1], что кореллируется с традиционно относящимся к радикализму марксистским подходом к определению места и роли революции и насилия в историческом процессе, завоевании власти, построении и функционировании государства [2]. В свою очередь Р. К. Мертон, рассматривая ради-калистские характеристики функционального анализа и сравнивая его с диалектическим материализмом К. Маркса и Ф. Энгельса, показывает в части диалектики совпадение их основополагающих установок и приходит к выводу о том, что функциональный анализ, как и диалектика, отнюдь не необходимо связан со специфическими идеологическими тенденциями[3].
В середине ХХ в. Р. Дарендорфом и Л. Козером были заложены основы социологии конфликта, исходящей из имманентности конфликта обществу и ориентирующей на радикальные методы его разрешения. Л. Козер характеризовал социальный конфликт как борьбу за ценности и притязания на определенный статус, власть и ресурсы, в которой целями противников являются нейтрализация, нанесение ущерба или устранение соперника [4].
Взаимовлияние социологии конфликта и политической практики привело к тому, что, во-первых, «вечность» в силу имманентности социальных (ак-центированно - групповых) конфликтов ориентирует на терпимое отношение к ним, как к данности. Во-вторых, вдруг возникающее отсутствие конфликта свидетельствует о стагнации. И, в-третьих, конфликт не обязательно разрешать, т.е. действовать радикально, ликвидируя одну или обе стороны конфликта, а можно варьировать остроту противоречия, лежащего в
его основе и тем самым регулировать конфликт, управлять им.
При всем различии исходных позиций и логики выстраивания концепций социология конфликта и структурный функционализм, реализуемые в качестве методологии практической политики приводят к сопоставимым выводам и результатам.
Как известно, «проклятый вопрос» структурного функционализма - может ли система содержать внутри себя антагонистическое противоречие, т.е. нести основу конфликта и собственной гибели. Ответ на него оказался в сфере политического управления - снижение уровня конфликта, недоведение его до кризисного уровня. Политически важно удерживать антагонизм в незрелом состоянии и вести линию не на снятие, а на недоразрешение антагонистического противоречия, т.е. урегулировать конфликт, а не разрешать его.
Для структурного функционализма социальный конфликт - это порождение дисфункции социальной системы в целом или ее отдельных подсистем или элементов, а сам по себе он представляет соответствующую дисфункцию. Как и всякая дисфункция, конфликт должен быть устранен в интересах оптимального функционирования общественной системы.
С точки зрения системного подхода общество, будучи целостной динамической саморегулируемой системой, взаимодействует с окружающей средой, поддерживая с ней определенный баланс, позволяющей данной системе существовать и развиваться. Если же среда проявляет изменчивость и агрессивность, то система может реагировать двояко: либо приспосабливаться к изменениям (если это не требует качественного изменения самой системы), либо активно воздействовать на среду, частично или радикально меняя ее и делая более - менее приемлемой для выживания и развития. Конечно, возможен и третий вариант, сочетающий первые два способа реагирования.
Социальная система по-разному отвечает на вызовы своего внутреннего состояния. В этом плане структурный функционализм выделил две ее функции, специализированные на решение внутренних проблем. Первая из них - функция поддержания культурного образца, некой сущностно детерминированной модели системы, обеспечивающей ее системное качество, то есть делающее ее тем, что она собой представляет. Ее выраженный защитный характер проявляется, как правило, в неприятии новаций, подозрительном отношении к ним. Фактически, - это своего рода «системная ксенофобия», отторгающая чуждые элементы как культурного, так и социального плана, являющихся носителями культурных отклонений, до тех пор, пока они не будут уничтожены или им будет определено общепризнанное место в системе. В осуществлении этой функции любая социальная система, будь то общество, семья или организация, нацелены действовать, прежде всего, радикально.
В согласовании с функцией поддержания культурной модели действует функция интеграции элементов
системы в единое целое, их мобилизации на достижение общезначимых, общесистемных целей. Интеграция элементов системы предполагает их способность к интеграции, наличие общих, задаваемых системой параметров. Внесистемные элементы не интегрируются и должны быть соответствующим образом отторгнуты системой или преобразованы в корне. Представляется возможным выделить варианты таких преобразований, в том числе и создания новых элементов на базе старых, измененных. Так система превращается в целостность.
Мобилизовать на решение общих задач, очевидно, можно лишь элементы, обладающие общим интересом, при подавлении частного, этому общему противостоящему. В свое время еще Ж.-Ж. Руссо подчеркивал, что «зло и злоупотребления, выгодные стольким людям, входят в жизнь сами собой; то же, что полезно обществу, внедряется только силой, так как частные интересы тому почти всегда противостоят» [5].
Интегративные и мобилизационные возможности государства зависят от многих факторов, но их максимальное привлечение и использование под собственным контролем в условиях реальной угрозы существованию общества и государственности приводит к радикальному выбору - установлению тоталитарного режима.
Методология системного и структурно-функционального подходов реализуется в управленческой проблематике социологии - социологии управления, теории управления социальными процессами и социологии управленческой деятельности.
Учитывая тот факт, что законы управления диктуют необходимость соответствия субъекта управления объекту управления, для воспроизводство структуры и функций управления на уровне его субъекта создаются органы, регулирующие соответствующие отношения в объекте, а также средства таковой регуляции, вплоть до насильственных.
В случае, когда субъект управления структурирован неадекватно объекту управления, возникают дисфункции как самого управляющего субъекта, так и управляемого им объекта. При этом у него есть ряд возможностей обеспечить относительную эффективность своего функционирования. Во-первых, произвести перераспределение функций и ответственности своих компонентов и (или) изменить собственную структуру. Во-вторых, представить собственный интерес господствующих социальных и политических групп как всеобщий и обработать в этом ключе сознание управляемых для признания декларируемого ими. В-третьих, перейти к «отрицательной регуляции» (Г. Спенсер), воздействовать методами ограничения интеллектуальной и деятельностной свободы, возможности активного сопротивления. Значительную роль в этом может играть правовой радикализм, закрепляющий определенную систему господства с ее привилегиями и реализующий соответствующую юридическую практику. В-четвертых, действовать жестко, в
том числе с применением средств насилия, радикально обращая ситуацию в свою пользу. Фактически, речь идет о различных способах легитимации власти, т.е. на уровне субъекта политического управления.
Естественно, что правами на насилие наделяется главный субъект управления обществом - государство. Получается, что оно является единственным официальным носителем репрессивной функции, предполагающей применение насилия вплоть до его вооруженной формы. И с этой точки зрения государство - единственный субъект общественного процесса способный на законном и более или менее легитимном основании действовать радикально. Конечно, государство, если оно не реализует такие исторические политические феномены как тирания и деспотия, открытая диктатура и т.п., ориентируется, как правило, на возможное применение насилия и создает для этого этом вполне реальные материальные и духовные предпосылки. Как отмечал М. Вебер, «любое господство как предприятие (Herrschaftsbetrieb), требующее постоянного управления, нуждается, с одной стороны, в установке человеческого поведения на подчинение господам, притязающим быть носителями легитимного насилия, а с другой стороны, - посредством этого подчинения - в распоряжении теми вещами, которые в случае необходимости привлекаются для применения физического насилия: личный штаб управления и вещественные (sachlichen) средства управления» [6].
Однако вполне понятно, что даже если государственный радикализм существует в потенции, то рано или поздно при определенных условиях будут возникать некие образования вне государства, которые предполагают, среди прочего, или делают исключительную ставку на радикальное противодействие государственному радикализму. Такова в общих чертах вполне ма-киавеллистская картина политической стороны управленческой проблематики социологии.
Ее дополняет исследование радикализма в ключе социологии управленческой деятельности. Исходным пунктом здесь, как правило, является анализ поставленной субъектом управления цели. Цель, как субъективно положенный и идеально представленный результат, предопределяет выбор методов и средств деятельности. При этом само целеполагание обусловливается объективными и субъективными факторами. Его характер в любом случае зависит от субъекта управленческой деятельности, его установок и мотиваций. Психологические установки субъекта управленческой деятельности на исключительно радикальные решения проблем и соответствующая постановка цели являются определенного рода патологией, девиацией и исследуется за рамками социологии управления. В случае же установки субъекта управленческой деятельности на оптимальное решение проблем возникает ситуация выбора методов и средств действия без идеологической ангажированности и субъективных предпочтений, хотя возможность последних существует и должна учитываться.
Установка на выбор оптимального решения проблемы предполагает наличие и радикального варианта с соответствующей мотивацией. Поэтому применение радикальных средств и методов управления, если оно детерминировано объективными обстоятельствами, является нормальным для управленческой деятельности. Правда, идеологически и политически бывает выгодно создать эти обстоятельства и оправдать предпринимаемые меры. Это означает, что даже за претендующими на объективность исследованиями радикализма может тянуться более или менее длинный идейно-политический шлейф.
Радикализм как управленческая проблема может проявляться на всех фазах цикла управления, но, главным образом, представлен в функции принятия управленческого решения. В объективном плане это связано с анализом и оценкой обстановки в процессе принятия решения. Сюда обычно включаются анализ соотношения сил с конкурирующими системами во внешней среде, наличие собственных ресурсов и факторов поддержки или противодействия извне, внутренних факторов, представляющих угрозу социальной системе, фазу развития всевозможных конфликтов, в которых она задействована, пространственно-временные параметры и т.д. В сопоставлении результатов анализа с целями управления вырабатывается алгоритм действий. При этом система управления в решении задачи сохранения системы снимает идеологические ограничения, и для нее главным критерием эффективности управления выступает адекватность принятого решения сложившейся ситуации. Соответственно принятому управленческому решению формируется и его идейное обоснование, а проблема радикализма сводится к вопросу об обеспечении эффективности функционирования социальной системы.
Таким образом, с точки зрения социологии, радикализм - явление более широкого плана, чем тиражируемые для массового сознания представления о нем. Радикализм - это не только и не просто идеи и действия, стремления и склонности определенного характера, но и форма разрешения социальных конфликтов, форма перевода социальной системы на качественно новый уровень, способ создания (рождения) новой социальной системы, обеспечения ее самосохранения, саморегуляции, реализуемый соответствующим режимом функционирования системы управления. Вместе с тем, радикализм - это и своеобразная форма протеста, проявляющаяся в стремлении управляемых донести до руководящих субъектов проблемы, связанные с их коренными жизненными потребностями.
Радикализм всегда связан с проблемой онтологического, ситуативного и нравственного выборов. В связи с тем, что деятельность, носящая радикальный характер приводит к усилению дестабилизирующих факторов, снижению уровня предсказуемости протекания общественно-политических процессов, она подвержена тенденции смещения к экстремизму, а, следовательно, порождению новых реальных угроз
существованию социума. В этом смысле противодействие радикализму и борьба с ним в стабильном обществе является целесообразной, политически и нравственно оправданной.
Литература
1. См.: WeberM. Wirtschaft und Gesellschaft. Tübingen, 1922. P. 28; Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 645.
2. См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 447; Там же Т.22. С. 200-201.; Ленин В.И. Полн. Собр. Соч., 5-е изд. Т. 39. С. 73.; Там же. Т. 33. С. 8.
3. См.: Мертон Р.М. Явные и латентные функции //Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 401-406.
4. См.: Coser L.A. The Functions of Social Conflict. London: Free Press, 1956. P.8.
5. Руссо Ж.Ж. Суждение о вечном мире // Трактаты о вечном мире. М.: Соцэгиз, 1963. С. 148.
6. ВеберМ. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М., 1990. С. 648.
References
1. See: WeberM. Wirtschaft und Gesellschaft. Tübingen, 1922. P. 28; Veber M. Selected works. M., 1990. P. 645.
2. See: Marx K., Engels F. Soch. Vol. 4. P. 447; Vol. 22 ibid. S. 200-201.; Lenin V.I. Poln. SOBR. Soch., 5-e Izd. V. 39. P. 73.; Ibid. T. 33. P.8.
3. See: Merton R.M. Manifest and latent functions // The American sociological thought: Texts / ed. by V.I. Do-brenkov. M.: MSU Publishing house, 1994. P. 401-406.
4. See: Coser L.A. The Functions of Social Conflict. London: Free Press, 1956. P. 8.
5. Rousseau J. J. the Judgment of an eternal world // Treatises on the eternal world. M: Sieges, 1963. P. 148.
6. Weber M. Politics as a vocation and a profession // Selected works. M., 1990. P. 648.
УДК 316 ББК 60.5
СТРАТЕГИЯ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ КАК КОНЦЕПТ РАДИКАЛЬНОГО ОБЩЕСТВЕННОГО ВЫБОРА
АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ КОСТИН,
профессор кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова доктор философских наук, профессор E-mail: [email protected]
Citation-индекс е электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Анализируются особенности стратегии устойчивого развития цивилизации и различные подходы к перспективам радикального изменения модели общественного устройства. Особое внимание уделено проблеме политического развития в условиях цивилизационного и глобального экологического кризиса.
Ключевые слова: стратегия, устойчивое развитие, цивилизация, общественное устройство, радикальные изменения, глобальный экологический кризис.
Annotation. Analyzed the features of the strategy of sustainable development of civilization and the various approaches to the prospects of radical change model of social organization. Special attention is paid to the problem of political development in the context of civilization and the global environmental crisis.
Keywords: strategy, sustainable development, civilization, social devices, radical change, global environmental crisis.
