CC BY
74
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
141
УДК 94+304 (470.51) М.Л. Блинов
ПЬЯНСТВО КАК СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО ГОРОДА В 1920-е годы (НА МАТЕРИАЛАХ ИЖЕВСКА)
На основе архивных и опубликованных материалов освещен феномен пьянства в Ижевске в 1920-е гг. Представлены проблемы, с которыми столкнулись общество и власть в борьбе с данным явлением. Отражены результаты и последствия принятых мер.
Ключевые слова: Ижевск, советский город, НЭП, повседневность, пьянство, культурное строительство, преступность.
Первые мирные годы существования советской власти, как и предшествующий период революции и Гражданской войны, ознаменовались ростом алкоголизма в стране. В большинстве крупных городов России, начиная с 1917 г., прокатилась волна «пьяных бунтов»: массовых погромов винных складов, заводов по изготовлению спирта, питейных заведений и других объектов производства и потребления алкогольных напитков.
В поздней советской историографии «виновниками» данных событий, в особенности в Петрограде, провозглашались члены партии кадетов, анархисты и уголовные элементы, спровоцировавшие солдатские и рабочие массы на винные погромы [22].
Современные авторы сходятся во мнении, что алкоголизация населения в годы Первой мировой войны и революции оказывала психическое воздействие на массовом уровне, что отразилось на их жестоком характере. Например, Т.А. Павлова утверждает, что потребление алкоголя «растормаживало низшие инстинкты, страсти и влечения, отнимало способность критически оценивать свое поведение и объективную ситуацию, рождало импульсивность и неуправляемость» [20. С. 72]. Яркую картину «Пьяной революции» в масштабах Урала (включая Приуралье) дает челябинский историк И. В. Нарский [18]. По его мнению, бесконтрольное поведение толпы стало одной из причин разгоравшейся в 1918 г. Гражданской войны, причем события ее возникали стихийно.
Не прекратилась волна пьянства и в 1920-е г., приняв особые формы. Молодая советская власть сталкивается с алкоголизмом как одним из распространенных видов социальных пороков, ставшим пережитком самодержавия. Причинами, способствовавшими росту пьянства, по словам С. В. Ярова, являлись: открытие пивных в период нэпа, а также сохранение традиционных форм досуга в среде деревенских переселенцев, несших старые взгляды и привычки в городские условия [23]. Крупный отечественный специалист по истории повседневности Н. Б. Лебина видит причину пьянства в 1920-е гг. в возрождении ряда традиций: «первая получка», после которой необходимо было напоить коллег по работе, походы в гости, сопровождавшиеся выпивкой, сохранялся в пролетарской среде и наследственный алкоголизм [17. С. 28]. Таким образом, большинство авторов считает пьянство традиционным пережитком в среде рабочего класса.
Подобную точку зрения высказывает и американский историк К. Траншел [24]. Он подчеркивает важность традиций и обычаев, которые, несмотря на изменение экономических и социальных условий жизни после 1917 г., продолжали формировать культуру потребления алкоголя и сказывались на стереотипах поведения простого народа.
Типичную картину повседневных практик российской провинциальной жизни можно создать на примере города Ижевска. Вопреки запрету на продажу и потребление крепких алкогольных напитков вплоть до 1925 г., горожане повсеместно могли добыть горячительное. «Самогон в город исправно поставлялся из деревень...», - справедливо отмечает Л. Н. Бехтерева [13. С. 173]. Порой производители кумышки сбывали ее перекупщикам, а те, в свою очередь, потребителям. Причем иногда самовольный сбыт совмещали с другими видами незаконной деятельности. Так, по данным следственных и судебных органов, с осени 1922 г. до весны 1923 г. в дом сожителей Боченковой и Чепакина ходили мужчины разных возрастов за кумышкой, затем покупатели направлялись в притон с проститутками на улицу Ленина, 94 (ныне Советская), где и распивали самогон [4. Д. 107. Л. 92].
Необходимо учесть, что в начале 1920-х гг. широким и повсеместным явлением было именно самогонное пьянство. Самогон (или «кумышка» как его называло местное удмуртское население) изготавливался из свеклы, зерна, картофеля, патоки и сахара. От региональных особенностей его производ-
2013. Вып. 3 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
ства и различий в использовании продуктов при изготовлении зависели качество самогона и его крепость [16. С. 94]. О цене на самогон до отмены «сухого» закона приводит сведения И. Б. Орлов. На основе данных по центральной России он заключает, что самогон обходился производителю не дороже 1 коп. за градус, а рыночная цена в городе была выше в 3-4 раза [19. С. 14]. Таким образом, цены на этот горячительный напиток на черном рынке достигали от 75 коп. до 1,5 руб. (образца 1924 г.) за бутыль (3,08 л).
Пьянство воспринималось руководящими государственными и партийными органами как «отрыжка старой общественной язвы» [7]. Автор статьи, опубликованной в 1922 г. в областной газете «Ижевская правда», видит причину пьянства именно в пережитках «старых времен», а виновными считает нэпманов, «маркитантов». Именно они, по его мнению, с переходом к нэпу «облегченно вздохнули и широко раскрыли двери своих притонов слабым до выпивки посетителям, любезно снабжая их «алкогольной отравой». Корреспондент дает описание города в мрачных тонах: «В настоящее время сплошь и рядом можно видеть даже на главных улицах города, не говоря уже об окраинах, дикие сцены перепившихся, то горланящих бессвязные песни, то пишущих «мыслете» по тротуарам города, то вопящих о помощи» [7].
Субботним или воскресным вечером на улицах Ижевска можно было слышать крики пьяных. В такие дни особенно возрастало количество бытовых конфликтов. Один из таких случаев, происшедших 30 июля 1922 г., описывается в «Ижевской правде»: «В самом центре города, напротив кинотеатра «Одеон», около 3-4 часов вечера, раздались неистовые крики: «Кар-р-раул!.. режут!.. помогите!..». Это кричал какой-то гражданин, выбежавший из дома гражданки Пиккеринг. Огромная толпа, собравшаяся вокруг просящего помощи, из бессвязных его объяснений узнала, что к гражданину Страхову, проживающему в доме Пиккеринг, пришли в гости двое товарищей. При беседе хозяин и гости что-то не поладили между собой, началась перебранка, скоро перешедшая в жаркий бой. Один из собеседников не выдержал схватки и бежал с поля битвы, призывая на помощь» [7].
Психоз, возникавший в пьяном угаре, принимал ужасающий размах, доводя до массовых потасовок. Так, 27 апреля 1924 г. компания пьяных молодых людей спровоцировала драку. Событие произошло на Церковной улице (ныне В. Сивкова). 32-летний гражданин Василий Николаев вел своих детей на качель. Им навстречу вышли 24-летний Михаил Серкин и его приятель Александр Санников (20 лет). Несмотря на то что Николаев был с детьми, Санников и Серкин набросились на него, держа в руках нож и проволочную плеть. Не ограничившись этим, М. Серкин, орудуя ножом, напал на сидевшего около своего дома 19-летнего Михаила Евстафьева. Однако выстрел вверх из имевшегося при нем пистолета отпугнул хулигана. 28-летний Капитон Усатов, сам будучи в нетрезвом состоянии, услышал шум, прибежал на него, но оказался побитым в потасовке. Другой случайный очевидец драки, также находившийся в пьяном виде, - 21-летний Василий Марков решил вмешаться и в качестве оружия выбрал вересовый прутик. В завязавшемся побоище раздался крик: «Не трогайте, буду стрелять!». Видя, что Михаил Серкин и его товарищи терпят поражение, им на помощь прибежал девятнадцатилетний Николай Серкин, державший в руке что-то наподобие револьвера (позже на следствии Николай утверждал, что это была расческа). Марков, испугавшись его, убежал в сторону Седьмой улицы (ныне Свободы) [4. Д. 107. Л. 103].
Примечательно, что данная история произошла в день православной Пасхи, которую, наряду с другими религиозными праздниками, отмечали советские граждане, в том числе и с употреблением алкогольных напитков. Тенденцию подобным образом отмечать другие христианские праздники отмечает и Л.Н. Бехтерева [14. С. 68-69]. В чувстве эмоционального всплеска горожанин вел себя бесконтрольно, желая показать свою удаль и смелость. Данная традиция восходит к старорусской практике кулачных боев, бытовавшей в Ижевске и до революции. Причем в новых социально-культурных условиях она стала носить форму хулиганства как уличной преступности.
По причине потребления алкоголя в праздничные дни нарушался и трудовой процесс. Краевед Ф. В. Стрельцов отмечает факты прогула в праздники: «В 1925 г. по случаю пасхальной пьянки не вышли на работу 2545 рабочих и 130 служащих. Апрельское постановление 1930 г. Нижегородского крайкома металлистов снова констатировало: «наличие более тысячи прогульщиков в так называемые пасхальные дни... Цифра рекордная в сравнении с другими металлопредприятиями, позорящая пролетариат Ижевского завода». Президиум решительно осудил такое явление и постановил: «Переходящее знамя Крайкома металлистов, данное Ижевскому заводу за лучшие показатели работы в прошлом году, досрочно отобрать».
Это решение вскоре, правда, было отменено, но дальнейшие прогулы в дни троицы, Петрова дня и другие окончательно решили судьбу красного знамени. Краевой комитет союза металлистов в своем августовском воззвании к рабочим, служащим и адм-техническому персоналу завода писал: «Ижевский завод занимает первое место в рядах худших заводов. Массовые («пасхальные и троицкие») прогулы, неполное использование 8-часового рабочего дня, простои, брак и бесплановость до сих пор разъедают организм завода»» [1. Д. 22. Л. 29].
Некоторые пьяные драки заканчивались трагически. Одна из них произошла в тот же злополучный пасхальный день 27 апреля 1924 г. Около 12 ч дня на Госпитальной улице (ныне Красноармейская) подрались Иван Харин и Федор Токарев, помогал которому 18-летний Алексей Пирогов, тем что держал Харина за руку, мешая ему защищаться. При этом Токарев орудовал ножом, нанеся своему противнику раны в живот и в грудь. Впоследствии виновные в убийстве утверждали, что Харин первым побил Токарева [4. Д. 107. Л. 103об]. Характерно, что большинству участников драк было не более тридцати лет.
Бытовавшее пьянство имело место и в рядах советских и партийных служащих. Его мотивами, как и в среде обывателей, были элементы традиционных пережитков, уход от реальности, социальных проблем, а также усталость и перегруженность работой, поэтому многим, по мнению употреблявших, спиртное помогало расслабиться, снять напряжение.
Алкоголизм государственных служащих и членов партии сопровождался злоупотреблениями должностями. Так, в феврале - марте 1920 г. произошел арест заведующего отделом труда исполкома г. Ижевска Козочкина и его подчиненных Рята и Рассихина. Руководство исполкома поручило им заняться обустройством дома инвалидов. Однако помещение эксплуатировалось не по назначению -служащие сами поселились в нем, регулярно устраивали посиделки за распитием кумышки. Лошадь, закрепленная за отделом труда, также использовалась в личных целях - на ней и ездили за спиртным. Однажды среди собутыльников разразился скандал, завершившийся стрельбой из револьвера. В результате Козочкин и его товарищи были отстранены от должностей и арестованы [3. Д. 1. Л. 24 (копия)].
Потребление алкоголя населением оставалось одной из главных причин социальной разрухи, семейных ссор и конфликтов. Характерное явление того времени нашло отражение и в литературе. Так, Демьян Бедный в стихотворении «Неизвестно, почему» писал:
«Плачет баба пред иконой. Бровь рассечена, губа. Муж воюет с самогонкой, -Очень зверская борьба. Хулиганство. «В морду» - «В скулы» Тот в могилу - тот в тюрьму, Здесь простои, там прогулы, Неизвестно, почему» [16. С. 123].
Необходимость преодоления пьянства осознавалась руководством страны на самом высшем уровне. В 1923 г. Л. Д. Троцкий, например, утверждал, что «государственная борьба с алкоголизмом - культурно-просветительная и запретительная - получает все свое историческое значение» [21]. Борьба с пьянством обозначалась как борьба за хозяйственное и культурное строительство.
Отправной точкой в ряду оградительных мер необходимо считать 9 августа 1921 г. - принятие декрета Совнаркома РСФСР «О продаже виноградных, плодовоягодных и изюмных вин» [10; 12. Ст. 413]. Был сохранен существовавший в период Гражданской войны запрет на производство и продажу водки. Разрешалась только торговля вином крепостью не более 14°.
Очередная вспышка самогоноварения на фоне возрождения с 1922 г. государственной винокуренной промышленности (в декабре в России работало уже свыше 110 таких предприятий) и усилившейся конкуренции в сфере производства алкоголя привели к усилению администрирования в этой области и ужесточению карательной практики. В ноябре 1922 г. срок за изготовление и сбыт самогона был увеличен с одного года до трех, а за самогоноварение без цели сбыта и хранение спиртного предусматривались штраф до 500 руб. золотом или принудительные работы до шести месяцев [19. С. 14].
2013. Вып. 3 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Следуя общей партийной линии, городские и областные власти проводят кампанию по ограничению кумышковарения. 1922-1923 гг. становятся пиком борьбы ижевской милиции с незаконным производством кумышки и пьянством. Так, в 1923 г. Вотским областным судом был издан Циркуляр № 3 «Об усилении борьбы с тайным винокурением и торговлей спиртосодержащими веществами путем внеочередного рассмотрения этого рода дел» [11. С. 402]. В докладе управления Ижевской уездной советской милиции в марте 1923 г. представлены сведения о результатах борьбы с «пьяной» преступностью с декабря 1922 г., причем характерно включение «кумышковарения» и «обнаружения в пьяном виде» в одну статью, по которой обвинялись 244 человека. У уличенных в производстве самогона изымались детали аппаратов для его приготовления: котлы, печи, трубы, барды, стеклянная и деревянная посуда. В подавляющем большинстве случаев осужденные за кумышковарение подвергались штрафу, сумма которого за указанный период составила 9030 руб. Отказавшиеся платить штраф направлялись милицией на принудительные работы. Важно также отметить, что среди самих сотрудников правоохранительных органов имело место пьянство: по чистке милиции, проведенной в 1923 г., наряду с обвиненными во взяточничестве, были и те, кто распивал «вещественные доказательства» [2. Д. 65. Л. 10].
Партийное руководство полагало, что члены РКП(б) должны показывать гражданам личный пример, в том числе и в вопросе пьянства. За злоупотребляющими алкоголем партийцами вводился строгий надзор. Замеченные в первый раз нарушители дисциплины подвергались выговору на общих собраниях горрайкома, при повторном случае их увольняли с занимаемой должности, нередко - с исключением из партии [6]. Так, с июня 1922 по март 1923 г. из Ижевской организации РКП(б) исключенными на время либо навсегда оказались 50 ее членов, семеро из которых за пьянство, а старший милиционер Василий Рылов - за содействие винокурению, выдачу самогонного аппарата [9. С. 66-67].
На состоявшемся в июне 1922 г. заседании членов Ижевской партийной организации среди главных вопросов поднимается проблема развившегося пьянства. На заседании отмечалось, что «.за последнее время в городе стало заметно проявляться стремление к одурманиванию себя алкоголем». Собрание обратилось с просьбой к государственным органам «принять решительные меры к прекращению в Ижевске постыдного производства кумышки, привлекая производителей ее и продавцов к строгой ответственности». Партийные активисты настояли на прекращении отпуска из городских аптек винного спирта (кроме врачебных надобностей) [6].
Судебные власти Ижевска и органы милиции составляли сведения о количестве преступлений, связанных с тайным винокурением. На 1 октября 1923 г. в Заречной части города по статье за кумыш-коварение с целью сбыта было привлечено 13 человек, из которых 2 - женщины, за хранение с целью торговли - 4 человека, за пьянство и дебоширство - 1 человек [2. Д. 65. Л. 119]. В то же время на судебном участке № 1 (Нагорная часть) были осуждены 5 человек: двое за кумышковарение без цели сбыта, трое - для своего потребления [2. Д. 65. Л. 153]. С 23 февраля по 15 декабря 1925 г. за торговлю самогоном был составлен 1971 протокол. Сумма штрафа за этот период составила 11 428 руб. 72 коп. Среди всех видов административных правонарушений именно торговля самогоном составляла самое большое количество преступлений. Как отмечалось в докладе Ижевского городского совета, «самогоноварение, как таковое, в городе в настоящее время места не имеет, и остается продолжающимся сбыт самогона, привозимого из окрестных деревень, который в свою очередь по сравнению с 1924 г. к концу отчетного периода сократился более чем на 50%, причиной чего является открытие торговли русской-горькой и пивом» [4. Д. 186. Л. 63]. Искоренение нелегального производства самогона в городе и официальное разрешение торговли водкой повлияло на рост пьянства, а вместе с ним и хулиганства. Принимались меры по усилению работы милиции: количество постов выросло до 6; в вечернее и ночное время проводились обходы, для нарушителей общественного спокойствия увеличивались штрафы; все действия хулиганов освещались в местной печати для создания соответствующего общественного мнения [4. Д. 186. Л. 64].
Определенные меры по борьбе с пьянством проводились и на областном уровне. В докладе контрольной комиссии РКП(б) Вотской автономной области к пятой облпартконференции [9. С. 70-71] отмечалось, что следует бороться «с уклоном в сторону мелкобуржуазной стихии, т.е. с обывательщиной, разгильдяйством, изменой классовым принципам, религиозными предрассудками, шовинизмом и некоммунистическим образом жизни. пьянством, моральной распущенностью». Пьянству в рядах партии контрольная комиссия уделяла особое внимание. В некоторых случаях в борьбе против него применялись выговоры, предупреждения и объявления через райкомы, укомы, общие собрания. К отдельным членам применялись более строгие меры: выговоры о снятии с ответственных постов, временное или постоянное исключение из партии и т.д.
Мрачные картины городской жизни не могли не волновать интеллигенцию, ее представители выполняли функцию организаторов борьбы с социальными пороками. В мае 1922 г. известный удмуртский поэт, публицист и общественный деятель Кузебай Герд в газете «Ижевская Правда» публикует статью «Борьба с улицей»: «Человека создает среда, условия всей жизни, окружающая обстановка - ей мы обязаны нарождением и недавним расцветом хулиганства, и лишь от того, как мы сможем к лучшему направить всю организацию нашей общественной жизни зависит наше избавление от этой страшной заразы. Никакие другие меры, как бы суровы они не были, будут недействительны» [5]. Данный настрой формирующейся советской интеллигенции совпадал с настроением партии и правительства в культурно-просветительском направлении.
Одной из форм работы в культурно-просветительском направлении является постановка агитационных групп. Ижевский поэт и драматург М. Вольный изображает пьянство как следствие отсутствия культурно-санитарного и гигиенического воспитания населения. В брошюре под названием «Даешь культуру!» он пишет:
«.Порой, ни семью, ни себя не жалеем, Из-за невежества часто болеем: От сырой воды - тиф брюшной, «Тифозница» укусила - тиф сыпной, Пьяница в канаву свалился, -Если не замерз, то простудился. Ухарство: нет силенки, -Тяжесть поднял - надорвал печенки, Сифилис у Андрея, У Марфы - гонорея, У Пахома -Трахома.
К врачу ползут, костыляют И. по «больничному гуляют». В мастерской пустуют станки, Работников ждут верстаки, Промфинплан срывается, подрыв в работе, И в результате на заводе Убытки огромные -
Тысячные, миллионные.» [15. С. 15-16].
Борьба с пьянством нашла отклик и у представителей рабочих заводов. В октябре 1928 г. была организована первая добровольная дружина по борьбе с хулиганством. В обязанности ее членов входило «.наблюдение за искоренением пьянства, прогулов и других действий, мешающих нормальному ходу работ на производстве.», сообщение «.о всех замеченных случаях нарушения общественного порядка представителям милиции.» и оказание содействия при задержании хулиганов и других преступников [8. С. 444-445]. Поступали предложения о создании новых дружин из членов клубов и красных уголков, больше всего страдавших от нашествия хулиганов.
Несмотря на карательную политику и культурно-воспитательную работу, основная масса горожан продолжала потреблять горячительные напитки. Не решило проблемы и официальное разрешение с августа 1925 г. продажи водки. Только с июля по декабрь 1925 г. в Ижевске было зарегистрировано 408 случаев хулиганства, 15 убийств и 36 случаев избиения. В последующие четыре месяца было изъято 2 самогонных аппарата и арестовано 287 пьяных [1. Д. 22. Л. 27-28]. В 1927 г. на улицах города было задержано в пьяном виде 1685 человек, которые подвергались штрафу, в среднем по 2 руб. с рабочих и крестьян, 3 руб. со служащих и 11 руб. с прочих - предпринимателей, лавочников и владельцев частных заведений.
Таким образом, вопреки принимаемым мерам, мотивы пьянства, принявшего в 1920-е гг. угрожающие масштабы, исходили как из традиционных явлений общества, так и из социальных катаклизмов, в период которых функция алкогольных напитков становилась объединяющей - вчерашние враги за бутылью самогона становились друзьями, но, с другой стороны, конфликтность могла и возрастать, пробуждая в человеке низшие инстинкты.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Научно-отраслевой архив Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук. РФ. Оп. 2Н.
2. Центральный государственный архив Удмуртской Республики (ЦГА УР). Ф. Р-26. Оп. 1.
3. ЦГА УР. Ф. Р-26. Оп. 2.
4. ЦГА УР. Ф. Р-177. Оп. 1.
5. Ижевская правда. 1922. 14 мая. № 97.
6. Ижевская правда. 1922. 30 июля. № 158.
7. Ижевская правда. 1922. 3 августа. № 161.
8. Ижевск: документы и материалы, 1760-2010. Ижевск, 2010.
9. К Пятой Обпартконференции Вотобласти. Сборник отчетов и материалов Вотского Обкома РКП (Июнь 1922 - март 1923 гг.). Ижевск, 1923.
10. Научно-вспомогательный хронологический библиографический обзор законов, распоряжений и постановлений правительства РСФСР о производстве и реализации алкоголя, о мерах борьбы против пьянства и алкоголизма, об утверждении трезвого образа жизни (1917-1988 гг.). / сост.: А. Н. Якушев, В. А. Ласточкин. М., 1989. Ч. 2.
11. Обзор деятельности Областного исполнительного комитета Вотской автономной области. 1923-24 хозяйственный год. Издание Вотского областного исполнительного комитета. Ижевск, 1925.
12. О продаже виноградных, плодово-ягодных и изюмных вин. 9 августа 1921 г. // Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства. 1921. № 60.
13. Бехтерева Л. Н. Опыт реконструкции психологии рабочих Ижевских заводов Удмуртии 1920-х годов // Отечественная история. 2000. № 2.
14. Бехтерева Л. Н. Рабочие оборонной промышленности Удмуртии в 1920-е годы: монография. Ижевск, 1999.
15. Вольный М. Даешь культуру! Ижевск, 1935.
16. Дейчман Э. И. Алкоголь и борьба с ним. М.; Л., 1929.
17. Лебина Н. Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии 1920-1930 годов. СПб., 1999.
18. Нарский И. В. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917-1922 гг. М., 2001.
19. Орлов И. Б. «Класс - он тоже выпить не дурак»: Краткий курс российского пьянства на заре советской власти // Солидарность. 2002. № 16.
20. Павлова Т.А. Алкоголь и русская революция // Вопр. истории. 2000. № 7.
21. Троцкий Л. Д. Водка, церковь и кинематограф // Сочинения. Т. 21. М.; Л., 1927.
22. Ульянова С. Б. Из истории борьбы с винными погромами в Петрограде в первые месяцы Советской власти // Материалы семинара, проведенного обществами борьбы за трезвость БАН СССР, ЛГУ и ЛОИИ АН СССР 18 декабря 1987 г. / отв. ред. Р. Г. Скрынников, Н. А. Копанев. Л., 1989.
23. Яров С. В. К вопросу о причинах роста алкоголизма в 1920-х годах // Материалы семинара, проведенного обществами борьбы за трезвость БАН СССР, ЛГУ и ЛОИИ АН СССР 18 декабря 1987 г. / отв. ред. Р. Г. Скрынников, Н. А. Копанев. Л., 1989.
24. Transchel K. Under The Influence: Working-Class Drinking? Temperance & Cultural Revolution In Russia, 18951932. Pittsburgh, 2006.
Поступила в редакцию 12.11.12
M.L. Blinov
Hard drinking as social phenomenon in the Soviet town in the 1920-s (on materials of Izhevsk)
The article is based on the archival and published materials describing hard drinking as a phenomenon in Izhevsk in the
1920-s. The problems which faced the society and authorities in the struggle against this phenomenon, the results and
consequences of various measures taken against drinking are shown.
Keywords: Izhevsk, Soviet town, NEP, everyday life, hard drinking, cultural development, criminality.
Блинов Максим Леонидович, аспирант
Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН
426004, Россия, г. Ижевск, ул. Ломоносова, 4 E-mail: [email protected]
Blinov M.L., postgraduate student
Udmurt Institute of History, Language and Literature Ural department of the Russian Academy of Science 426004, Russia, Izhevsk, Lomonosova st., 4 E-mail: [email protected]
