CC BY
29
ДА!
КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ - НЕТ! ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ -
Дмитрий Травин,
кандидат экономических наук ПУТИН НА РАСПУТЬЕ
Еще в 2006 г. все политические прогнозы сосредоточились на вопросе о том, уйдет ли Владимир Путин, а если уйдет, то кто и каким образом его сменит. Еще в конце 2005-го на высокие государственные посты были назначены Дмитрий Медведев (первым вице-премьером) и Сергей Иванов (вице-премьером и одновременно министром обороны). Летом 2006-го обоих начали интенсивно «раскручивать». Рейтинги поднялись как на дрожжах... Наиболее вероятным сценарием развития событий, по мнению подавляющего большинства экспертов, становится передача власти по принципу, заложенному в 1999-2000 гг., когда Бориса Ельцина сменил подобранный им же самим_(или, возможно, его окружением) Владимир Путин. За исключением лондонского эмигранта Бориса Березовского, никто у нас не ждет падения режима или даже его серьезного кризиса в ближайшие два года. Ничего подобного «оранжевой революции» за это время, наверняка, не случится. Имеющихся в Кремле ресурсов пока еще хватает, чтобы ублажать народ. Появление серьезной оппозиционной силы парламентского типа, способной повлиять на механизм преемничества, также невозможно. Все, кто мог бы претендовать на подобную роль, быстро устраняются с политической арены, а потому скорее уж мы рано или поздно столкнемся с уличными беспорядками, а не с мирной трансформацией. Но «рано или поздно» - это все же не раньше 2007-2008 гг. Таким образом, получается, что как и в 1999 г. для понимания реального хода событий стоит сосредоточиться не на действиях оппозиции, а на разборках, происходящих на самом верху.
Вариант «преемник» выглядит наиболее естественным, поскольку один раз его уже реализовывали. Из истории 1999-2000 гг. люди, стремящиеся сохранить свою власть, знают, что риска поражения нет, что все пройдет по плану, что никто из посторонних в 2008-м победить не сможет. Имеются уже отработанные методы раскрутки того кандидата, которому Путин решится передать бразды правления.
В распоряжение преемника отдадут все ведущие СМИ страны. Незадолго до выборов он получит пост премьер-министра и таким образом будет обеспечен ежедневными информационными поводами для мелькания на телеэкранах. Случайно оставшиеся неприкрытыми реформы к тому времени надолго остановят (чтобы как-нибудь ненароком не вызвать недовольства граждан), а благосостояние ненадолго повысят, благо имеется залежавшийся без дела стабилизационный фонд. Народ почувствует, что много лет уже ждал именно такого лидера, хотя не знал, где же его найти. А если данного комплекса мер все-таки окажется недостаточно, то где-нибудь на южных границах на нас внезапно нападут хазары, намеренные создать свой всемирный каганат. Преемник возглавит отпор, отмстит неразумным хазарам и на волне всеобщего патриотизма въедет в Кремль.
Happy end? Кому «end», а кому - только «start». Тут-то и возникнут настоящие проблемы. И этого не могут не понимать разработчики операции по передаче руля в свежие руки. Твердая уверенность правителей в успехе варианта «преемник» сопровождается столь же твердой уверенностью в том, что новый глава государства начнет по-новому делить власть. Кого-то из нынешних соратников Путина постигнет судьба Березовского, кого-то, возможно, будет ждать участь Ходорковского. Счастливцы тихо уйдут в сторону, как Касьянов или Волошин. Однако самые заметные фигуры путинской эпохи в число счастливцев не попадут, поскольку их «назначат» новыми олигархами со всеми вытекающими отсюда басманными последствиями.
Вариант «преемник» мог бы пройти гладко, если бы новая правящая группировка на сто процентов совпадала с предыдущей. Однако это практически исключено, даже если президентом станет самый близкий друг Путина. Ведь у каждого имеются свои «клиенты», свои чада и домочадцы. Или даже свои собственные идеи. Как кормушки, так и идеи на всех не делятся. Уже сейчас очевидно, что грызня в Кремле идет зверская и каждый «самый близкий друг»
спит и видит, как бы всех остальных «самых близких друзей» отправить куда подальше. Если преемник будет из умеренных, то ребятам, получившим наследство ЮКОСа, придется драпать в Лондон прямо по нефтепроводу, поскольку вокзалы и аэропорты моментально перекроют. Если же победят сами «наследники», то на растерзание народу отдадут преступных либералов-монетизаторов из правительства. Наконец, если каким-то чудом у власти окажутся либералы, то кормушки силовиков сильно оскудеют. А если страх за кормушки мобилизует силовиков на решительные действия против «слабовиков», то, глядишь, события в духе «оранжевой революции» станут более вероятными, поскольку след от фуражки на лбу еще не заменяет извилин.
В путинском окружении сейчас наблюдается примерное равновесие сил. Кто-то больше преуспел на одном направлении, кто-то - на другом. «Стабильность» с каждым днем все больше стабилизируется. Ее гарантом, как известно, является президент. Если бы он покровительствовал лишь одной из окружающих его группировок, то другие давно уже были бы сжиты со свету. Так кто же в подобной ситуации допустит, чтобы Путин ушел, оставив власть тому милому кремлевскому соседу, который уже составил список агнцев, отправляемых на заклание?
Таким образом, вариант «преемник», имеющий для Кремля некоторые очевидные преимущества, все-таки не может полностью устраивать правящую группировку, так как на самом деле она не является единственной. Не исключено, что для сохранения равновесия этот вариант еще попробуют заменить на какой-нибудь другой. Например, постараются уговорить Путина остаться на третий срок, чтобы не разрушать корпоративную идиллию. Если же одна из придворных коалиций монополизирует власть и влияние на президента, то именно она выдвинет реального преемника, сводя на нет все усилия конкурентов, надеющихся сделать кандидата сравнительно нейтральной фигурой. Правда, такой расклад потребует сосредоточения очень большого объема финансовых и информационных средств в руках сравнительно узкого круга лиц. В принципе тенденция концентрации предвыборных ресурсов наметилась в российской политике уже давно. Если в 1991 г. победу Бориса Ельцина обеспечило широкое объединение демократических сил, а в 1996 г. успех Кремля был достигнут благодаря помощи наиболее влиятельных представителей делового сообщества, то в 2000 г. «погоду сделала» одна лишь Семья. Правда, на тот момент Семья
поддерживала в меру уважительные отношения с другими олигархическими кланами, - никто из олигархов еще не догадывался, что вскоре их всех подвергнут мучительному «равноудалению». В 2008 г. различные слои элиты лояльности к официальному наследнику Путина проявлять не будут. А потому все недовольные обитатели Кремля в принципе смогут рассчитывать на симпатии «равноудаленных» страдальцев. В подобней ситуации только очень серьезная концентрация сил при максимально жестком подавлении всяческого сопротивления обеспечит реализацию варианта «преемник».
Но вернемся к варианту третьего срока. В соответствии с Российской конституцией одно и то же лицо не может занимать пост президента более двух сроков подряд. Таким образом, если Путин все же решится пойти на третий срок, его планы вступят в противоречие с основным законом страны. Впрочем, для того чтобы удовлетворить спрос населения на любимого Владимира Владимировича, устраивать государственный переворот совсем не обязательно. Парламент сегодня полностью контролируется. Если вариант «третий срок» окажется принят всеми кремлевскими группировками в качестве стратегии, подлежащей обязательному исполнению, депутаты постараются тут же предоставить Путину соответствующие возможности. Тем не менее следует заметить, что в Конституции оговаривается особый регламент пересмотра ее статей. Если действительно выполнять все его требования, осуществить пересмотр довольно сложно. Необходимо, чтобы инициативу поддержали три четверти членов Совета Федерации и две трети депутатов Государственной думы. Кроме того, поправки должны быть одобрены органами законодательной власти двух третей субъектов Российской Федерации. Можно допустить, что в некоторых регионах оппозиция попробует торпедировать принятие угодного Кремлю решения. Осуществлять контроль над восемью с лишним десятками законодательных собраний все-таки труднее, чем над парламентариями, пребывающими в Москве и находящимися под постоянным присмотром. Но, как известно, если проблему не могут решить деньги, ее решают большие деньги. То же самое касается и насилия. Если мягкие уговоры не помогут, ничто не мешает надавить на строптивых провинциалов посильней. Если же вдруг в какой-либо области не поможет и это, то там, скорее всего, вдруг обнаружатся террористы, намеревающиеся взорвать вокзал или захватить школу. И тогда уж никакой депутат не решится ста-
вить преграды на пути «укрепления вертикали власти» - свои же избиратели в порошок сотрут.
Короче говоря, провести третий срок через депутатский корпус у нас не проблема. Более того, даже по сути все это не является таким уж серьезным нарушением правил честной политической игры. Ограничение количества сроков пребывания президента у власти формально считается одной из распространенных демократических норм, но представляет собой как раз тот случай, когда вполне допустимы исключения. Франклин Д. Рузвельт выигрывал выборы четыре раза. Он скончался на своем посту, так и не покинув Белого дома. Почему мы не вправе избрать президента на третий срок в условиях войны с терроризмом, если уж сами американцы, государственное устройство которых принято считать образцом современной демократии, в условиях Второй мировой войны избирали одного и того же президента и в третий, и в четвертый раз? Во Франции президенты запросто сидят в Елисейском дворце по четырнадцать лет, тогда как мы для своего пока что просим в общей сложности лишь двенадцать. В конце концов, длительность одного президентского срока - семь лет у французов и четыре года у нас - не что иное, как историческая случайность. А если подойти к вопросу совсем неформально, то можно напомнить, что на Западе крупные политические лидеры сплошь и рядом занимают главный политический пост более восьми лет. Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр правил с 1949-го по 1963 г. Маргарет Тэтчер в Великобритании сидела на посту премьера одиннадцать лет. Конечно, парламентская республика принципиально отличается от президентской, но для рядового избирателя это отличие не так уж существенно.
Словом, вряд ли даже самый изощренный политолог сумеет убедить российскую общественность в том, что Путин в Кремле после 2008 г. - это недемократично. Однако проблема с третьим сроком выползает совсем с другой стороны. Сегодня на Западе отношение к путинскому режиму уже не остается доброжелательным или хотя бы нейтральным. И в Европе, и в США этот режим мало кому нравится. Путин долгое время воспринимался разными людьми по-разному, но за последние несколько лет наделал столько ошибок, что теперь ему трудно рассчитывать даже на самые умеренные симпатии. Накопилась критическая масса действий, которые слишком уж сильно расходятся с правилами хорошего тона, принятыми в цивилизованном обществе. Наш обыватель думает, будто дело ЮКОСа - это торжество фискальной справедливости,
но лучше информированный западный гражданин полагает, что налицо откровенное воровство, при котором миллиарды долларов перекочевали из кошелька Михаила Ходорковского в карманы олигархии последнего призыва. Наш обыватель думает, будто «укрепление вертикали власти» и чеченская бойня - это война с терроризмом, но европеец знает, что Кремль лишь манипулирует наивностью россиян. Наш обыватель считает, что вся пресса продажна, а потому никому не нужна, тогда как человек из свободного мира убежден, что без свободы слова никакого процветания не получится: камарилья все богатства разворует. Таким образом, международный политический резонанс на реализацию варианта «третий срок» будет несопоставим даже с теми обвинениями, которые высказываются в адрес Кремля уже сейчас. Эта «капля» скорее всего переполнит «чашу терпения». Путин третьего срока будет окончательно занесен в список типичных диктаторов со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Вопрос, правда, состоит в том, насколько болезненны эти последствия. Предположение некоторых экспертов, согласно которому с 2008 г. российского президента будут держать за «большого Лукашенку», вряд ли справедливо. Как бы ни был противен Западу очередной хозяин Кремля - будь то Сталин, Брежнев или Путин, с ним никогда не обращались как с каким-нибудь мелким тираном из банановой республики. Хочешь не хочешь, с Москвой всегда приходится считаться. Если уж Путин превратится в Лукашенко, то никак не меньше, чем в «Лукашенко с ракетами». С ним всегда будут лично встречаться и здороваться за руку. А если потом руку станут незаметно вытирать носовым платком, то это вопрос не политики, а этики. Готов ли президент сохранить свое место, зная, что в этическом плане он превратится в лицо «нерукопожабель-ное»? Причем, как умный человек, Владимир Владимирович понимает, что и в учебники истории, и в память поколений он войдет именно таким. Ведь память-то сохраняют не верноподданные, целующие землю под ногами кумира, а интеллигенция, которая в состоянии хотя бы со временем уяснить, кто есть кто. Более того, при реализации варианта «третий срок» Кремль наносит серьезный удар по легитимности режима в широком смысле слова. С 2008 г. Путин будет опираться исключительно на толпу, настроение которой регулируется с помощью политтехнологий. Но настроение это переменчиво, и при возможном экономическом кризисе даже по-литтехнологии не смогут обеспечить нужного уровня лояльности.
Народ начнет искать козла отпущения. Сдав Путина, режим сможет сделать таковым именно его. Но при варианте «третий срок» Кремль абсолютно теряет гибкость. Конечно, до поры до времени можно бросить на растерзание Фрадкова, Грефа или Зурабова. Но только до поры до времени....
Таким образом, если в Кремле найдутся люди, способные трезво оценить риски, возникающие в перспективе, вариант «третий срок» вряд ли будет реализовываться на практике. Это черта, которую не должны переходить даже те, кто ведет войну в Чечне и громит ЮКОС. Краткосрочный выигрыш чреват слишком уж большими долгосрочными неприятностями. Однако на сегодня неизвестно, сохранилась ли у властителей способность к такого рода серьезным оценкам. Наверняка кто-то из путинского окружения рассчитал, что в случае краха проекта «Россия» ему хватит денег, чтобы перебраться в Лондон или на какие-нибудь тропические острова. А многие другие, возможно, убеждены, что они пришли навсегда (или по крайней мере лет на семьдесят - как большевики). Не исключено, что, если к 2008 г. в Кремле установится равновесие сил, именно вариант третьего срока сочтут самым простым и удобным. Все волки сыты, все овцы распределены между волками по волчьим понятиям.
Наконец, анализируя сложившуюся расстановку сил относительно решения проблемы-2008, мы должны рассмотреть и еще один теоретически возможный вариант. На пресс-конференции, состоявшейся 31 января 2006 г., Путин однозначно дал понять, что победившая на думских выборах партия не будет формировать правительство. То есть президентская власть останется непоколебимой. А ведь начиная с 2003 г. вопрос о трансформации нашей политической системы в парламентскую республику поднимался весьма активно. Правда, одним из самых активных был тогдашний глава кремлевской администрации А. Волошин, который в том же году и расстался со своей должностью. По всей вероятности, наиболее сильная группировка, лоббирующая этот план, утратила влияние. И тем не менее вопрос еще долго считался актуальным. В частности, на необходимость передать власть «Единой России» постоянно намекал ее лидер Б. Грызлов. При этом у парламентской республики имеются очевидные преимущества. Поскольку в случае переизбрания на третий срок президент будет выглядеть диктатором в глазах мировой общественности, Кремль, казалось бы, и вправду может соблазниться сценарием, при котором Путин про-
должает управлять страной, но сама страна поворачивается в сторону Запада. Иначе говоря, действующий президент остается у власти, но изменение формы этой власти уже будет означать демократизацию вне зависимости от конкретных персоналий. Ведь если трудно «трансформировать» президента, вписав его преемника в существующую политическую систему, то можно трансформировать систему и вписать ее во властную вертикаль, увенчивающуюся В. В. Путиным.
При установлении парламентской республики центр тяжести политических решений оказался бы перенесен с 2008 г. на конец 2007 г., то есть на тот момент, когда должны состояться очередные выборы в Думу. При этом заранее потребовалось бы произвести соответствующие изменения в Конституции. Они наверняка не вызвали бы сопротивления ни у сторонников Кремля, ни у его противников. Первые осознают их целесообразность для стабилизации правящего режима, а вторые, выступая с демократических позиций, так или иначе были бы вынуждены поддержать укрепление парламентаризма. В этом случае президент может лично возглавить партию, которой предстоит стать правящей. Скорее всего, ею окажется «Единая Россия». Но, как бы то ни было, кремлевские ставленники в любом случае победят на выборах, и лидер партии -все тот же Путин - займет пост премьер-министра. Новое правительство сформируют из членов правящей партии. Скорее всего, при этом значение кадров «Единой России» несколько повысится, но полная перетряска кабинета вряд ли будет необходима: нынешние министры и руководители кремлевской администрации вместе со своим шефом заранее вступят в «ЕдРо» под бурные аплодисменты рядовых партийцев. Увеличение полномочий парламента автоматически снижает значение президентского поста. Его занял бы кто-то из путинских друзей или верных слуг. Естественно, президента избрали бы на заседании Думы и утвердили бы в Совете Федерации. Никаких выборов-2008 вообще не было бы.
Реализация сценария «парламентская республика» решила бы не только неразрешимую для сценария «третий срок» проблему легитимации режима в глазах мировой общественности, но также и неразрешимую для сценария «преемник» проблему сохранения равновесия между кремлевскими группировками. Старый добрый ВВП по-прежнему остался бы у власти, а потому все его друзья и соратники знали бы, чего ожидать и какие ритуалы исполнять, чтобы не вылететь из обоймы. Похоже, Кремль даже прощупывает
почву для осуществления данного варианта. Переход от мажоритарной к пропорциональной системе выборов, при которой всякий нелояльный депутат может быть наказан, делает правящую партию более контролируемой из центра. Это особенно важно в том случае, когда парламент превращается в реальный орган управления. Не дай бог - бунт на корабле. Великий кормчий должен иметь возможность сразу провести зачистку партийных рядов. Еще один пример такого же рода - переход к «парламентской модели» назначения губернаторов. Скорее всего, не были случайностью брошенные Путиным слова о необходимости предлагать кандидатуру представителя партии, победившей на региональных выборах, на утверждение законодательным собраниям субъектов федерации. По сути дела это могло бы быть не чем иным, как пробой будущей всероссийской модели управления на местах. Пусть народ попривыкнет.
Однако наивно думать, что парламентская республика имеет для Кремля одни лишь достоинства. Есть и оборотная сторона. Как ни подстилай соломку, падать с премьерского кресла больнее, чем с президентского. Парламент в парламентской республике никогда не может быть только сборищем марионеток. Авторитарному лидеру гораздо проще манипулировать всем народом раз в четыре года, чем одними народными избранниками, но постоянно. Люди это ушлые - своего не упустят. Как только отец народов даст слабину, его тут же слопают, не дожидаясь очередных выборов. Поэтому в правящей партии, если она хочет править долго, все должно быть основано на консенсусе элит, а никак не на жесткой диктатуре.
Мировой истории известны парламентские модели, при которых на протяжении десятилетий у власти остается одна и та же партия, хотя все демократические принципы в стране соблюдаются. Самые яркие примеры - это Япония и Италия после Второй мировой войны. В Японии система до сих пор держится благодаря сбалансированным договоренностям ведущих кланов, образующих либерально-демократическую партию, а в Италии, где клановая система еще до войны оказалась разрушена, правление христианских демократов сопровождали бесконечные кризисы кабинетов. В итоге к 1990-м гг. итальянская модель трансформировалась. У нас данная модель была бы вполне эффективной для достижения краткосрочных целей. В парламентской республике все властные группировки окажутся вынуждены удерживать общее равновесие. Лю-
бой зарвавшийся премьер получит по голове от своих же однопар-тийцев. Но в долгосрочном плане - это есть не что иное, как вариант перехода от авторитаризма к демократии, поскольку противоречия внутри правящей элиты в конце концов заложат основы реальной многопартийности. Судя по всему, обитатели Кремля боятся такого развития событий. Они хотели бы править страной как можно дольше, не подвергая свою власть никакому риску. Поэтому в ближайшее время мы будем по-прежнему наблюдать не парламентские баталии, а схватку под ковром. Победившие предложат Путину свою кандидатуру преемника. Если же не победит никто, возможен и вариант третьего срока, несмотря на то что президент уже неоднократно от него отрекался.
«Звезда», М., 2007, № 1, с. 151-157.
Георгий Васильев,
публицист
ЦВЕТНЫЕ ДИРЕКТИВЫ
В апреле 2007 г. госдепартамент и Агентство международного развития США, отвечающее за программы иностранной помощи, обнародовали совместный «Стратегический план действий на 2007-2012 годы». Документ озаглавлен «Дипломатия перемен», а в его преамбуле, написанной лично госсекретарем Кондолизой Райс, поставлены семь главных целей для сотрудников 260 американских посольств и консульств в 163 странах.
Цели эти, на первый взгляд, кажутся вполне безобидными и даже, можно сказать, благородными. Американским дипломатам, в частности, предлагается способствовать «достижению мира и безопасности», «справедливому и демократичному правлению», «экономическому росту и процветанию», «международному взаимопониманию» на планете. Правда, для того чтобы сотрудники дипмис-сий не забывали о «мессианской роли» Соединенных Штатов, в документ включена фраза о том, что «американская дипломатия, как и страна, которой она служит, является той силой, которая несет свободу всему миру». Дьявол, как известно, прячется в деталях. А детали эти содержатся в отдельных главах многостраничного доклада, касающихся конкретных регионов. Нас, естественно, интересует Россия. Про нашу страну говорится в разделе, посвященном Европе. Здесь США считают своим «высшим приоритетом»
