CC BY
42
ФИЛОСОФИЯ
Вестник Омского университета, 2003. №4. С. 48-50.
vttk 111 1.1 on oi .01
(с) Омский государственный университет 1 ^ ±±±.±.±ои.о±.^±
ПУСТОТНОСТЬ СОЗНАНИЯ И ТЕМАТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ МИФА
В.М. Шкарупа
Омский государственный университет, кафедра философии 644077, Омск, пр. Мира, 55а1
Получена 14 октября 2003 г.
In this article is investigated the emptiness nature of consciousness based on the thematic analysis of myth, the first (archaic) stage of evolution of human consciousness.
1. Ведение: суть сознания как вечное ускользание
Человек — вечный странник в этом мире, хотя ему крайне приятно представлять себе, что именно он — пуп мироздания. Он вечно находится в состоянии перехода, в состоянии устремленности за все мыслимые пределы, он находится на мосту бытия, обдуваемый всеми ветрами вселенной, перманентно ускользая от какой-либо собственной определенности, но подвергая все большей определенности окружающий его мир. Находясь в круге мироздания, он занимает сердцевину бытия. Он находится в самой середине мира, и ему хочется верить, что в золотой. Великую ношу бытия взвалил он на свои плечи и должен нести за это полную ответственность. И он ее несет, расплачиваясь за нее самой высокой монетой жизни своей — своим собственным бытием, которое оказывается сверхпарадоксальным, ибо оно вместило в себя все парадоксы этого мира, в том числе и парадокс его небытия. Но тем самым человек посягнул на абсолют, ибо подобно ему попытался он вместить в себя и бытие, и его онтологическое отрицание — небытие.
С того самого момента, с которого начинается собственно человеческая история, история овладения человеком мира и самим собой (аналогично можно добавить: и овладение человека миром — окружающим миром вещей и событий), то есть с того момента, когда зарождается у человека сознание, и не только усвояет внешний мир, представляющийся ему как трансцендентно-материальное бытие в идеальных формах бытия (что, в общем-то, и означает сознание), но и усвояет и само это усвоение (самосознание), а это и
1 e-mail: shkarupa<Q)univer.omsk.su
является самым трудным в понимании сути человеческого сознания, ибо на этом уровне появляется нечто невыразимое, составляющее самую глубинную суть сознания: сознание, пытающееся схватить самое себя, вечно от самого себя ускользает — это, словно кошка, играя, стремится ухватить кончик своего хвоста. Сознание сознания, идеальное идеального — это является непостижимым и невыразимым, ибо предмет и субъект сливаются в вечном круговороте-танце познания и не могут слиться в беспредельной карусели превращения субъекта в предмет и предмета в субъект. Если мы сознание трактуем как отражение внешнего мира, то здесь еще ничего странного (по определению) не возникает. Но вот отражение самого отражения вызывает подозрение бессмысленности или, во всяком случае, подозрение на опрокидывание в бесконечность (reductio ad infinitum), что, впрочем, для формальной логики также является одним из выражений бессмыслицы.
Любое высказывание о мире и о самом себе неявно предполагает наличие такой трансцендентной точки зрения, с которой только и возможно такое высказывание. Чтобы о чем-либо иметь представление, нужно выйти за его пределы — покинуть его пустотность (внутри чего-либо последнее всегда оказывается пустотным, невидимым, неосязаемым и т.д.; нечто изнутри -пустотно, извне — полно) * 2.
2 * Это положение не нужно в лоб противопоставлять (но диалектически сопоставить) с кажущимся на поверхностный взгляд противоположным утверждением о бес-копечпо.м всплеске сознания внутри носителя сознания, описываемого мною с помощью ¿-функции Дирака [6]. Все дело здесь заключается в диалектическом переходе внешнего во внутреннее и внутреннего во внешнее.
Пустотностъ сознания и тематический анализ .мифа
49
2. Бытие и пустота
2.1. Ничто
Монистический взгляд на природу бытия вынуждает нас сделать вывод о том, что небытие не является чем-то, лежащим по ту сторону бытия, но, напротив, высшее единство бытия означает его имманентную соотнесенность со своей абсолютной противоположностью — небытием, то есть последнее включено в само бытие, мало того, оно включено не периферально, но входит в самую сердцевину его. Понятие «пустота» как таковое не нашло своего должного отражения в философских словарях и энциклопедиях. По-видимому, считается достаточной концептоло-гическая институционализация такого понятия, как «ничто». Конечно, эти понятия в некотором смысле тождественны, но в европейской традиции тем не менее закрепилось именно понятие «ничто», да и то с некоторыми оговорками.
2.2. Шунья
А вот в восточной философско-религиозной традиции пустота занимает вполне достойное, если можно так выразиться, место. Достаточно указать на махаяну, одно из направлений которой — мадхьямика — совершенно равноправно именуется также как шуньявада, то есть учение о пустоте (шунья, санскр. ¡зипуа), или пустотности (шуньята), в коем она получила свою онтологическую интерпретацию и закрепление. Но все же нужно сказать, что эта традиция больше тяготеет к религиозному осмыслению и наполнению этой категории, нежели к философскому. Поэтому ее исследование необходимо начинать с самых ранних форм мировоззрения, с таких форм, как мифологические и религиозно-архаические.
2.3. Плерома пустотности, или Великий предел — Тай цзи
Понятие пустоты (небытия) тенью следует за понятием полноты (бытия) не только как его полное (тотальное) отрицание, но и как парадоксальная форма его дополнения, в своей тотальности образующая Великий предел (Тай цзи). Это означает, что они диалектически взаимопроникают друг друга. Пустота как ничто нередко в истории человеческой ментальности (начиная с первобытных мифологий и архаических религиозных верований) оказывается весьма тесно сопряженной со своей противоположностью — сущим, бытием, пытаясь проникнуть в онтологические глубины сущего, нечто, человеческий разум неизменно натыкается на необходимость привлечения в целях
построения полной картины бытия того, что по существу является основанием уничтожения его.
2.4. Инь-ян
Наиболее плотно эти смыслы нашли свое выражение в древне-китайской традиции сопоставления (но не радикального противопоставления) двух противоположных начал мироздания в форме их слияния и взаимопорождения, что нашло свое графическое выражение в знаменитом изображении их в форме двух вписанных в круг каплеобразных фигур противоположного цвета. Символом того, что эти противоположности не столько уничтожают, сколько взаимопорождают друг друга, является наличие в этих фигурах вкрапления пятна другого цвета (см. [1]). Как хорошо известно, инь и ян в китайской философии выражает идею универсальной дуализиро-ванности мира — это не только противопоставление темного и светлого, но и такие оппозиции как внутреннее и внешнее, пассивное и активное, нижнее и верхнее, женское и мужское, земное и небесное, мягкое и твердое и т. д.
3. Тематический анализ сознания и мифа
Таким образом, с точки зрения исследования мира как сущего, оппозиция инь-ян задает целый спектр тематически обусловленных подходов, которые можно использовать для тематического анализа мифа (по аналогии с тематическим анализом науки Дж. Холтона (см. [2]). Данный подход я уже предложил использовать для анализа человеческого сознания как такового, то есть, по существу, уже ставшего, развитого сознания (см. [3]), исходя из дуплета тем, конституирующих антиномию «пустота — среда». Эта дуплетность характеризует отношение сознание — мир в качестве отношения пустотность — средность. Точно так же, как внешний (окружающий человека) мир обладает «средностью», внутренний (включающий человека) мир обладает пустотностью. Эта пустотность является характеристикой человеческого сознания, как его имманентная (онтологическая) характеристика. И лишь в своей трансцендентности человек преодолевает свою имманентную пустотность, что соответствует его гносеологической сущности.
3.1. Аксиомы аналитики сознания
Методологические установки (аксиомы), которые я использую для аналитического исследования сознания, таковы:
50
В.М. Шкарупа
1) человеческое сознание по своей имманентной природе пустотно; 2) средой обитания человеческого сознания является мир, который выступает как трансцендентная природа человеческого сознания, наполняющий последнее определенным (гносеологическим) содержанием; 3) пустота (человеческое сознание) есть инобытие среды (мира), благодаря чему (инобытийности) появляется возможность осуществления идеального, а не реального бытия.
3.2. Расширение оппозиции « пустота—среда»
Для целей осуществляющегося сквозь тематическую призму «инь-ян» исследования мифологического сознания как первой наиболее архаической формы человеческого сознания, в которой начинает схватываться сущность мира в качестве пустотной самости сознания, мы должны несколько конкретизировать, а точнее расширить оппозицию «пустота—среда» посредством таких оппозиций, как хаос—космос, смерть—жизнь и др. В этом случае мы действительно обнаруживаем в мифологическом сознании попытку глобального охвата этим последним всей универсальной сущности мироздания, запечатлеваемой в космо-, антропо-теогонических и прочих имярек-гонических миф ах.
3.3. Иллюстрации (мифологические предо-снования представления о пустотно-сти сознания)
В полинезийской мифологии тьма, ночь получили наименование По, что символизирует изначальный хаос; эквивалентом По выступает Коре — пустота, ничто [4, с. 444].
В мифах чаморро (Марианские острова) встречается Пунтан — нетварное божество, существующее в пустоте, который создает из космического яйца или двустворчатой раковины вселенную [4, с. 455].
В корейской мифологии Токкэби, нечистая сила из разряда квисин (демоны и духи; это понятие, «...прежде подразделявшееся на два компонента — кви и син, связывалось с древнекитайским натурфилософским учением об инь и ян» [4, с. 283]), наименованиями которого были, в частности, Ходжу («хозяин пустоты») и Ымхоги («дух тьмы и пустоты»). Его интересной особенностью было то, что он обладал бесплотным телом, благодаря чему ему не составляло труда проникнуть в запертое помещение или влезть в закрытый горшок [4, с. 544].
В мифах алтайцев и шорцев Ульгень — верховное божество, демиург и громовержец. В шор-
ском варианте Ульгень, находящийся в пустоте, «от скуки» изготавливает небо, солнце, ровную землю и пр. [4, с. 562].
В китайской буддийской мифологии разработана модель двадцати восьми земных и небесных слоев, из которых в более поздний период приобрели значение низший земной слой (населенный демонами и душами умерших грешников), а также верхний земной слой, «пустота» между небом и землею — вот эта-то пустота и является ничем иным, как миром земного существования [4, с. 640].
Наконец, если обобщенно взглянуть на эту тему, то мы должны отметить ту наиважнейшую роль, которую играет хаос практически во всех мировых мифологиях, выступая в мифологической модели мира в качестве вселенской пустоты (или аморфного состояния), предшествующей творению космоса.
* * *
Любая вещь со стороны своей зависимости выступает как проявление ничто; лишь не завися, вещь обнаруживает свою самость, чтойность, она тогда выступает как нечто, нечто такое, что автономно, сущностно и в конечном счете субстанциально, или бытийственно (см. [5]). Эта абсолютная бытийственность, однако, складывается из бесконечного числа сторон относительного, каждая из сторон которого так же существует, как и не существует. Только таким образом и следует понимать субстанциальность любой вещи — как бесконечное приближение относительного существования к существованию абсолютному через преодоление релятивного, зависимого элемента бытия.
[1] Китайская философия: Энциклопедический словарь. М., 1994. С. 138.
[2] Холтон Дж. Тематический анализ науки. М., 1981.
[3] Шкарупа В.М. Тематический анализ сознания // Гуманитарные исследования. Вып. 8. Омск, 2003 (в печати).
[4] Мифологический словарь. М., 1991.
[5] Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова: 7-е изд. М., 2001. С. 379.
[6] Шкарупа В.М. По ту сторону сознания: на пути к основам неклассической теории сознания / / Вестн. Ом. ун-та, 2003. Вып. 3.
