CC BY
3sa ville: bientôt il radoube ses vaisseaux maltraités par la tempête, et n'ap prend jamais à supporter la pauvreté.
Tel autre ne hait point Un vin vieux de Massique, et dérobe volontiers aux affaires sérieuses une partie du jour; nonchalamment étendu, tantôt à l'ombre d'un vert feuillage, tantôt à la source sacrée d'un paisible ruisseau.
Un grand nombre aime la guerre, et le son de la trompette mêlé à celui du clairon, et les combats abhorrés des mères.
Le chasseur démeure exposé aux rigueurs de l'air, et ne songe plus à sa jeune épouse, soit que sa meute fidèle ait senti le cerf, soit qu'il ait vu ses toiles rompues par un sanglier Marse.
Vous, Mécène, le lierre qui couronne les doctes fronts, vous met au rang des Dieux de l'Olympe: et moi, l'ombre fraîche des bocages, les danses légères des Nymphes et des Satyres, me séparent ici-bas du vulgaire obscur; si toutefois Euterpe ne m'interdit point sa double flûte, si Polhymnie ne refuse point d'accorder pour moi le luth de Lesbos. Oui: si vous me placez entre les Poètes rivaux d'Alcée, je toucherai les astres de ma tête orgueilleuse.
C. A. Kuôajibuun
ПУШКИН И АЛЕКСАНДР ГУМБОЛЬДТ
Наша статья под таким же заглавием, опубликованная в 1956 г., заканчивалась следующими строками: «Как ни недостаточны пока сведения о личном знакомстве и общении Пушкина и Гумбольдта, но они все же заслуживают внимания и, возможно, будут впоследствии дополнены на основании неизвестных нам в настоящее время источников».1
Один из таких «неизвестных источников» знакомства русского поэта с немецким ученым и путешественником в настоящее время отыскался. В неопубликованной части дневника Елены Шимановской (дочери Марии Шимановской, известной пианистки и композитора, близко знавшей Пушкина),2 в записи от 29 ноября 1829 г. читаем: «Вечером мы поехали к госпоже Багреевой (Е. М. Фроловой-Багреевой, дочери М. М. Сперанского,— Л. Ч.), где мама представила меня Александру Гумбольдту. Там был также А. Пушкин».3
Напомним запись издателя «Русского архива» II. И. Бартенева (со слов современников Пушкина): «Пушкин, встречавшийся с ним (Гумбольдтом, — Л. Ч.) в Петербурге, сказал про него одной даме:4 „Не правда ли, что Гум-
1 Черейский Л. А. Пушкин и Александр Гумбольдт.— В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. М.; Л., 1956, т. 1, с. 256.
2 О Марии и Елене Шимановских см.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1975, с. 474.
3 Рукопись дневника Е. Шимановской хранится в Музее Мицкевича в Париже. Дневниковая запись (подлинник — по-польски) предоставлена
нам С. С. Ландой.
больдт Похож на Тех мраморных львов, что бывают на фонтанах? Увлекательные речи так и бьют у него изо рта"».4 Этой дамой, возможно, была Мария Шимановская.
Л. А. Черейский
«БУРЫЙ ВОЛК»
В прологе поэмы «Руслан и Людмила», который Пушкин впервые ввел во втором издании 1828 г., содержатся, как известно, строки:
В темнице там царевна тужит, А бурый волк ей верно служит.
(IV, 5)
За четыре года до того, в 1824 г., поэт набросал три строки с тем же эпитетом:
Иван Царевич по лесам И по полям <и> по горам За бурым волком раз гонялся
(II, 473, 995)
Простое житейское наблюдение, обращение к сказке, к басне, к былине, к «Слову о полку Игореве» свидетельствуют о том, что волк всегда серый. «Бурый» же неизменно разъясняется словарями как «темно-коричневый с сероватым или красноватым оттенком» 1 или как «темно-красноватый»,2 что для волка, казалось бы, совершенно неестественно.
С точки зрения обычного словоупотребления перед нами ошибка или описка, едва ли не нуждающаяся в редакторском исправлении. Но двукратное, хронологически близкое употребление слова «бурый» в том же контексте исключает описку и, подтверждая устойчивость этого эпитета, заставляет искать ему объяснение.3
В качестве источника естественно напрашивается фольклор, и прежде всего то, что Пушкин мог услышать от Арины Родионовны.
Со времени публикации П. В. Анненкова (Сочинения Пушкина. СПб., 1855, т. I, с. 438) известны пушкинские записи в прозе рассказанных Ариною Родионовной сказок.4 В одной из них, между прочим, читаем: «Что за чУДо, говорит мачиха, вот что чудо: у моря лукоморья, стоит дуб, а на том
4 Русский архив, 1865, стлб. 1028.
1 Словарь современного русского литературного языка. М.; Л., 1948, т. I, стлб. 702.
2 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. М., 1958, т. I, с. 194.
3 Впрочем, в поэме «Монах» (1813) дьявол предстает «как серый волк, щетиной весь покрытый» (I, 18).
4 М. К. Азадовский убедительно обосновал связь всех семи записей именно с устными рассказами няни. См. статью «Сказки Арины Родионовны» в его книге: Литература и фольклор. Очерки и этюды. Л., 1938, с. 278. — Ср. его же книгу: История русской фольклористики. М., 11958, [т. I], CL 250. — См. также соображения М. Я. Цявловского в кн.: Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. М.; Л., 1935, с. 413.
