CC BY
10УДК 343.13
doi: 10.25724/VAMVD.A021
ПУБЛИЧНЫЕ ИНТЕРЕСЫ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ
И РОЛЬ КАТЕГОРИИ «СОГЛАСИЕ»
В ДОСТИЖЕНИИ ИХ СБАЛАНСИРОВАННОСТИ
Александр Александрович Насонов
Воронежский институт МВД России, Воронеж, Россия, nasonov.aa@mail.ru
Аннотация. В статье определяется круг публичных интересов, существующих в уголовно-процессуальной сфере, предлагаются дефиниция и классификация публичных интересов, раскрываются их системообразующие признаки (способность отражать потребности общества и государства в уголовно-процессуальной сфере; направленность на удовлетворение указанных потребностей; способность иметь своим объектом общественные блага, признанные уголовно-процессуальным законодательством; нормативность; гаран-тированность их правом; реализуемость их с помощью процессуальных действий властных участников уголовного судопроизводства, являющихся выразителями публичных интересов; взаимосвязанность с частными интересами).
Обосновывается целесообразность классификаций публичных интересов в уголовном процессе по таким основаниям, как виды целей (задач), в которых отражаются публичные интересы; сфера реализации публичных интересов; субъекты, реализующие публичные интересы; объект публичных интересов.
Приводятся аргументы в пользу того, что достижение баланса внутри системы публичных интересов, выразителями которых являются властные участники уголовного процесса, будет весьма проблематичным без процессуальных действий, сопряженных с реализацией категории «согласие». Согласование позиций публичных субъектов способствует более четкому определению подлежащих охране в уголовном судопроизводстве интересов государства, устранению возможного диссонанса в самой системе публичных интересов.
Ключевые слова: публичный интерес, частный интерес, категория «согласие», классификация публичных интересов, признаки публичного интереса, гарантии, баланс интересов, объект публичных интересов
Для цитирования: Насонов А. А. Публичные интересы в уголовном процессе России и роль категории «согласие» в достижении их сбалансированности // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2022. № 3 (62). С. 76—84. doi: 10.25724/VAMVD.A021
PUBLIC INTERESTS IN THE CRIMINAL PROCESS OF RUSSIA
AND THE ROLE OF THE CATEGORY "CONSENT"
IN ACHIEVING THEIR BALANCE
Alexander Alexandrovich Nasonov
Voronezh Institute of the Ministry of internal Affairs of Russia, Voronezh, Russia, nasonov.aa@mail.ru
Abstract. The article defines the range of public interests existing in the criminal procedure sphere, proposes a definition of public interests, proposes a classification of public interests, reveals the system-forming features of public interests (the ability to reflect the needs of society and the state in the criminal procedure sphere; focus on meeting these needs; the ability to have as its object public goods recognized by criminal procedure legislation; normativity; guarantee of their right; their realizability with the help of procedural actions of powerful participants in criminal proceedings who are representatives of public interests; interconnectedness with private interests).
The expediency of classifying public interests in criminal proceedings is substantiated on such grounds as the types of goals (tasks) that reflect public interests; the sphere of realization of public interests; subjects realizing public interests; the object of public interests.
Arguments are given in favor of the fact that achieving a balance within the system of public interests, the representatives of which are the powerful participants in the criminal process, will be very problematic without procedural actions involving the implementation of the category "consent". The coordination of the positions
© Насонов А. А., 2022
of public entities contributes to a clearer definition of the interests of the state to be protected in criminal proceedings, the elimination of possible dissonance in the system of public interests itself.
Keywords: public interest, private interest, category of "consent", classification of public interest, signs of public interest, guarantees, balance of interests, object of public interest
For citation: Nasonov A. A. Public interests in the criminal process of Russia and the role of the category "consent" in achieving their balance. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, 76—84, 2022. (In Russ.). doi: 10.25724/VAMVD.A021
Категория «интерес» чрезвычайно важна как для правотворческой, так и для правоприменительной деятельности. Как верно отмечал Л. Д. Кокорев, интерес является стимулом для процессуальной деятельности [1, с. 13]. И действительно, в основе любой деятельности, осуществляемой человеком, лежит его интерес — стремление удовлетворить потребность в чем-либо. Это связано с тем, что только в ходе деятельности человека возможна реализация указанного стремления.
Однако интерес свойственен не только отдельному человеку. Такая характеристика присуща также и объединению людей. В этом смысле не без оснований можно говорить о существовании интересов общества и государства.
Интерес социума с давних пор считается публичным. Он наряду с частным интересом учитывался для дифференциации права еще римскими юристами [2, с. 23]. Публичный интерес, появившийся одновременно с возникновением его носителя — государства, отображался в источниках права, используемых не только в разных странах, но и в разные исторические эпохи. По-иному и быть не могло, поскольку именно право, оберегая интересы общества и государства, создавало условия для их нормального функционирования и устойчивого развития. Сказанное в полной мере относится и к источникам российского права. На разных этапах эволюции российской государственности публичный интерес не просто учитывался нормативными правовыми актами. Реализация его в той или иной степени была обеспечена правовыми гарантиями, которые сосредоточивались в нормах, регулирующих различные общественные отношения. Не стали исключением в этом смысле и нормы, закрепляющие процедуру установления преступления.
На Руси особенно возрастает служение указанных норм публичным интересам начиная с XV в., что вполне соответствовало укреплению в обществе взгляда на преступление как на посягательство, затрагивающее не только частные, но и государственные интересы [3, с. 11]. Разграничение уголовного и гражданского судопроизводства, завершившееся в России с принятием Устава гражданского судопроизводства и Устава уголовного
судопроизводства в 1864 г., позволило не только уголовно-правовым, но и уголовно-процессуальным нормам больше сконцентрироваться на реализации публичных интересов в соответствующих сферах. Несмотря на то что судебная реформа XIX в., во время которой были приняты упомянутые уставы, проводилась в демократическом ключе и ознаменовалась созданием новых институтов, призванных гарантировать права лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, публичные интересы остались приоритетными для уголовно-процессуальной сферы. Недаром целью уголовного процесса того исторического периода считалось наложение наказания в каждом конкретном случае совершившегося преступления [4, с. 4; 5, с. 24].
Приоритет публичных интересов наблюдался и в последующие исторические периоды развития уголовного процесса, включая и советский. Во многом это связано с тем, что уголовный процесс — отрасль публичного права, призванная наряду с другими отраслями указанной сферы служить в первую очередь общезначимым интересам, т. е. интересам общества и государства [6, с. 565].
Однако объекты публичных интересов, реализуемых в уголовно-процессуальном пространстве, будут некоторым образом отличаться от аналогичных объектов, охраняемых другими отраслями публичного права. Объяснение этому следует искать в специфике той или иной отрасли. Между тем такое сравнение имеет смысл при условии грамотного определения сферы публичных интересов как в уголовно-процессуальном праве, так и в других отраслях публичного права.
Если сравнить объекты публичных интересов, охраняемые нормами отраслей публичного права на современном этапе их развития, то не трудно обнаружить следующую закономерность. Практически во всех кодифицированных актах, обеспечивающих указанные отрасли, в качестве ценности законодатель отмечает защиту прав и законных интересов лиц или их охрану в соответствующей сфере (ст. 1.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, п. 1 ч. 1 ст. 2 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, п. 2 ч. 1 ст. 3 Кодекса
административного судопроизводства Российской Федерации, ст. 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, ч. 2 ст. 1 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, ч. 1 ст. 2 Уголовного кодекса Российской Федерации, ч. 1 ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ)). Это полностью соответствует отношению российского государства к человеку, его правам и свободам, закрепленному в ст. 2 Конституции Российской Федерации. В них оно видит высшую ценность.
Такую расстановку акцентов в системе социальных ценностей многие авторы не без основания связывают с признанием Российской Федерацией приоритета тех из них, которые бесспорно признаны мировым сообществом [7, с. 229]. Следование им Российской Федерацией способствует поддержанию ею имиджа правового государства (ч. 1 ст. 1 Конституции Российской Федерации). Однако несмотря на важность указанных обстоятельств, очевидным является то, что повышенное внимание к человеку, его правам и свободам не является только западной ценностью. Оно не навязано нашему государству извне. Подобные предпочтения российского общества являются для него вполне осознанными и в определенной мере исторически обусловленными. Некоторые факторы, повлиявшие на такой выбор, имеют религиозную окраску, ведь любовь к человеку является основой любой религии, включая и христианство. Именно к этой морали не раз обращалась русская интеллигенция. Любовью к человеку пронизаны произведения Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, Н. А. Некрасова, Н. С. Лескова, А. П. Чехова и других известных российских писателей и поэтов. Теме человека были посвящены философские работы А. Н. Радищева, А. С. Хомякова, Н. А. Бердяева, М. М. Бахтина и др.
Творческое наследие ушедших поколений не осталось незамеченным. Ему была дана высокая оценка современными учеными [8, с. 7—8, 10—11, 13—14, 15—20].
Однако интерес к человеку и его нуждам был свойственен не только российским писателям, поэтам и философам. Он был характерен и для представителей российской юридической науки, оценивших по достоинству «правозащитные возможности личности (суд присяжных, адвокатская помощь и т. д.)» [9, с. 17], появившиеся в России в XIX в. при проведении судебной реформы.
Проблемы процессуальных прав личности находились также в центре внимания ученых, живших и в советскую эпоху. Отчасти это было связано
с тем, что нормативные акты советского государства, нередко упоминающие права и свободы личности, нуждались в соответствующем научном анализе. Последний можно встретить в работах ряда советских ученых. Профессор М. С. Строгович, чье имя неразрывно связано с развитием науки советского уголовного процесса, писал: «Советское социалистическое правосудие характеризуется подлинным социалистическим демократизмом и гуманизмом... оно обеспечивает как обвиняемым в совершении преступления лицам, так и иным участникам процесса реальную охрану их прав и законных интересов» [10, с. 30]. Однако подобный оптимистический взгляд разделялся далеко не всеми. Авторы не без основания обращали внимание на то, что задачу обеспечения прав можно будет считать решенной, когда указанные права будут реально обеспечены [11, с. 332].
Раздававшиеся в прошлом призывы обратить внимание на человека и его права в наши дни услышаны государствами, поставившими перед собой цель стать правовыми. К таким государствам относит себя и Российская Федерация (ч. 1 ст. 1 Конституции Российской Федерации). Это дает основание верить в то, что конституционные ценности приживутся в российском обществе.
Однако даже если государство не преследует указанной цели, оно все равно вынуждено заботиться о человеке, охране его прав и законных интересов. В противном случае пострадает сама государственность [12, с. 62]. Л. С. Явич объясняет это тем, что государство не может полностью пренебрегать общими делами, поддержанием условий существования данного общества, его сохранением [13, с. 188]. Л. А. Пожарова и Н. А. Косолапова обращают внимание на то, что «нарушение или несоблюдение государством основных прав и свобод человека и гражданина, отсутствие чувства безопасности в обществе может спровоцировать правовую неуверенность граждан в защите и возможности обеспечить правопорядок со стороны государства, что приводит к подрыву авторитета власти в целом. В ситуации страха за свою жизнь и безопасность, не находя поддержки от государства, человек перестает ценить и уважать силу правовых актов, переходя к неправовым способам защиты, приводящим, как правило, к актам агрессии и насилию» [14, с. 44]. В то же время частный интерес не может полностью обособиться от публичного интереса. Н. В. Бутусова пишет: «...разрушение государственности в результате военных конфликтов, всякого рода переворотов „ударяет", в первую очередь, по правам и свободам
человека и гражданина, резко ослабляя или вообще уничтожая систему их гарантий» [12, с. 62].
Приведенные доводы свидетельствуют в пользу того, что публичные и частные интересы настолько тесно связаны между собой, что способны взаимо-обеспечивать друг друга. Данное обстоятельство немаловажно для эффективного функционирования уголовно-процессуальной системы. В связи с этим не лишено логики следующее высказывание: «...частные и публичные интересы, взаимообеспе-чивая друг друга, способны создавать механизмы, которые более эффективно решают задачи уголовного процесса...» [15, с. 201].
Взаимообеспечение частных и публичных интересов наряду с другими формами их взаимодействия характеризует один из признаков как публичных, так и частных интересов. Именуется он взаимосвязью указанных интересов.
Следующим признаком публичных интересов является их нормативность. «Проникая... в норму, — отмечается в литературе, — интерес оказывается в сущности права, ибо норма немыслима вне его сущности при любом подходе к правопониманию» [16, с. 8]. Отраженный в правовой норме публичный интерес всегда будет законным интересом [17, с. 35], потому что он официально признан государством.
С признаком нормативности тесно связан другой признак публичных интересов — их гарантирован-ность государством. Именно обеспеченность со стороны государства интересов, признанных им в качестве публичных, не дает права кому бы то ни было их ограничивать [18, с. 12], что, без сомнения, способствует их беспрепятственной реализации в уголовном судопроизводстве.
Обеспеченность публичных интересов в уголовном судопроизводстве достигается с помощью процессуальных гарантий. К их числу относятся не только исходные, отправные нормы, но и нормы — правила поведения.
Если говорить об исходных, отправных уголовно-процессуальных нормах как средствах, способных гарантировать публичные интересы, то в первую очередь необходимо обратить внимание на нормы-принципы, которые развивают, конкретизируют содержание такого публичного интереса, как обеспечение прав лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство. Среди них нельзя не упомянуть принципы, сквозь содержание которых обеспечительная деятельность проходит красной нитью: охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ч. 1 ст. 11 УПК РФ), обеспечения подозреваемому и обвиняемому права
на защиту (ст. 16 УПК РФ), языка уголовного судопроизводства (ч. 2 ст. 18 УПК РФ). В главе 2 УПК РФ имеются также нормы-принципы, соблюдение которых способно гарантировать права и свободы лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство [19, с. 103; 20, с. 91] (например, законность при производстве по уголовному делу (ст. 7 УПК РФ); уважение чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ); осуществление правосудия только судом (ст. 8 УПК РФ); разумный срок уголовного судопроизводства (ст. 6.1 УПК РФ); неприкосновенность личности (ст. 10 УПК РФ); неприкосновенность жилища (ст. 12 УПК РФ); тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 13 УПК РФ); презумпция невиновности (ст. 14 УПК РФ); право на обжалование процессуальных действий и решений (ст. 19 УПК РФ) и др.).
Однако основная часть гарантий реализации публичных интересов содержится в нормах — правилах поведения,сосредоточенных в других главах УПК РФ. Многие из них посвящены такому публичному интересу, как уголовное преследование. На его осуществление направлена целая система процессуальных действий, выполняемых публичными субъектами, которые нетрудно группируются в большие блоки, соответствующие тем или иным стадиям уголовного судопроизводства. В рамках каждой из них удовлетворяются публичные интересы, конкретизирующие интересы, выраженные в назначении уголовного судопроизводства. Данный тезис полностью согласуется с высказыванием С. В. Зуева и К. И. Сутягина о том, что цель уголовного процесса можно определить как решение задач конкретной стадии уголовного процесса [21, с. 15]. Следовательно, о характере публичных интересов, реализуемых на той или иной стадии уголовного процесса, можно судить по задачам, решаемым в ней.
Приведем несколько примеров в подтверждение сказанного. Так, на стадии возбуждения уголовного дела создаются предпосылки для уголовного преследования путем удовлетворения таких публичных интересов, как установление законности повода к возбуждению уголовного дела, подтверждение достаточности основания для возбуждения уголовного дела.
На этой же стадии осуществляется и право-обеспечительная деятельность. Важнейшей ее стороной применительно к лицу, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении, является установление процессуальных оснований для отказа в возбуждении уголовного дела. Данная
деятельность также направлена на удовлетворение публичного интереса.
На стадии предварительного расследования в ходе решения задач, поставленных перед ней, также реализуются публичные интересы. Их объектами являются: установление всех обстоятельств, подлежащих доказыванию; выявление лиц, причастных к совершению преступления; создание условий для последующего рассмотрения уголовного дела по существу в судебном заседании (например, применение мер пресечения); выявление причин и условий, способствовавших совершению преступления.
Судебное разбирательство, решая поставленные перед ним задачи, также вносит свой вклад в реализацию публичных интересов. Их объектами в первую очередь являются установление виновности или невиновности лица; назначение ему наказания или освобождение от наказания.
Анализ публичных интересов, реализуемых на стадиях уголовного процесса, позволяет говорить о том, что виды таких интересов соответствуют видам уголовно-процессуальной деятельности, осуществляемой властными субъектами на этих стадиях.
Очевидно, что упомянутые публичные интересы, которым служит каждая отдельная стадия уголовного процесса, являются более компактными по сравнению с публичными интересами, отраженными в ст. 6 УПК РФ. Они сконцентрированы в задачах стадий уголовного процесса и призваны конкретизировать, детализировать публичные интересы, к которым обращается назначение уголовного судопроизводства. В связи с этим возможна классификация публичных интересов на следующие группы: 1) публичные интересы, отраженные в назначении уголовного судопроизводства; 2) публичные интересы, сконцентрированные в задачах стадий уголовного судопроизводства. Критерием данной классификации являются цели (задачи), в которых отражаются публичные интересы.
Однако разделение публичных интересов на разновидности возможно и по другим критериям. Так, учитывая, что публичные интересы должны защищаться не только в стадийном производстве по уголовному делу, но и в производствах, охватываемых международным сотрудничеством по уголовно-процессуальным вопросам, целесообразно выделять: 1) публичные интересы, подлежащие защите в стадийном производстве по уголовному делу и 2) публичные интересы, подлежащие защите в сфере международного сотрудничества по уголовно-процессуальным вопросам. Основанием дан-
ной классификации является сфера реализации публичных интересов.
Следующая классификация опирается на такой критерий, как объект (предмет) публичных интересов. Как верно отмечается в литературе, «предметом публичного интереса служит то благо, которое необходимо либо весьма желательно для полноценного функционирования и развития общества, отдельных социальных групп» [15, с. 34], а также государства. Следовательно, признак публичных интересов в контексте сказанного можно сформулировать как их способность иметь своим объектом общественные блага, желательные для уголовно-процессуальной сферы, признанные уголовно-процессуальным законодательством и охраняемые им. Наиболее значимыми из них являются обеспечение прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве, уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания, отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.
Эти и другие блага некоторые авторы не без основания отождествляют с ценностями, которых добилось то или иное государство [22, с. 582]. Такие блага-ценности, будучи объектами публичных интересов в уголовно-процессуальной сфере, отвечают потребностям общества и государства в указанной сфере и удовлетворяют их. Направленность на удовлетворение указанных потребностей следует рассматривать еще в качестве одного признака публичных интересов наряду с их способностью отражать потребности общества и государства в уголовно-процессуальной сфере.
Итак, по объекту публичные интересы могут быть распределены на две группы: 1) публичные интересы, объект которых связан с обеспечением прав личности в уголовном процессе (например, обеспечение подозреваемому права на защиту); 2) публичные интересы, объект которых связан с обеспечением надлежащей уголовной процедуры (например, установление всех обстоятельств, подлежащих доказыванию).
С объектом публичных интересов тесно связаны их субъекты. И тот, и другие являются необходимыми элементами публичного интереса. И это позволяет каждый из них рассматривать в качестве основания для классификации публичных интересов.
Говоря о субъектах как критерии для следующей классификации публичных интересов в уголовном судопроизводстве, необходимо отметить, что критерий, лежащий в ее основании, вытекает из такого
признака публичных интересов, как способность государства выступать носителем публичных интересов. Государство способно отстаивать публичные интересы только с помощью государственных органов и должностных лиц. Для этого они наделяются соответствующей компетенцией. Субъектов, представляющих государство как носителя публичных интересов, можно считать выразителями последних. Если принимать во внимание выразителей публичных интересов в уголовно-процессуальных отношениях, то следует выделять публичные интересы, реализуемые участниками со стороны обвинения (следователем, дознавателем, руководителем следственного органа, прокурором, начальником подразделения дознания, начальником органа дознания, органом дознания), и публичные интересы, реализуемые судом.
Примечательно, что публичные интересы первой группой участников реализуются в основном в досудебном производстве. Это не исключает участия с этой целью некоторых из них, в частности прокурора, и в других стадиях уголовного процесса. Суд же выполняет соответствующую миссию, главным образом, в судебных стадиях. Вместе с тем его участие в других стадиях уголовного процесса в качестве проводника публичных интересов также возможно (например, при осуществлении судебного санкционирования в досудебном производстве).
Способность государства в лице властных участников уголовного судопроизводства выступать носителем публичных интересов является одним из существенных признаков указанных интересов. С ним тесно связан и другой признак публичных интересов — реализуемость их с помощью процессуальных действий властных участников уголовного судопроизводства, являющихся выразителями публичных интересов. Для реализации публичных интересов требуется определенная система предусмотренных законом действий властных участников уголовного судопроизводства. Важное место среди них отводится согласованию. Недаром законодатель в соответствующих нормах обращается к категории «согласие», применение которой позволяет привести к общему знаменателю позиции властных участников по ключевым уголовно-процессуальным вопросам (например, избрание меры пресечения в виде заключения под стражу, производство следственных действий, ограничивающих или затрагивающих конституционные права и свободы граждан, и др.), что позволяет более четко определить подлежащие охране в уголовном судопроизводстве интересы государства, а также создать комфортные условия для реализации соответствующих интересов, при-
знанных государством. Учитывая направленность согласования на устранение возможного диссонанса в системе публичных интересов, не будет преувеличением считать его одним из факторов, отвечающих за качество реализации этих интересов.
Приведенные классификации публичных интересов, несмотря на их условность, позволяют:
— констатировать, что виды публичных интересов, реализуемых на стадиях уголовного процесса, соответствуют видам уголовно-процессуальной деятельности, осуществляемой властными субъектами на этих же стадиях;
— показать, что реализация публичных интересов, имея широкие границы, не замыкается только на стадийном производстве, а затрагивает также международное сотрудничество в уголовно-процессуальной сфере;
— выделить в первую очередь такие признаки публичных интересов, как способность иметь своим объектом общественное благо, признанное уголовно-процессуальным законодательством; способность государства в лице властных участников уголовного судопроизводства выступать носителем публичных интересов; нормативность и реализуемость публичных интересов с помощью процессуальных действий властных участников уголовного судопроизводства, являющихся выразителями публичных интересов.
Указанные признаки наряду с другими (способностью отражать потребности общества и государства; направленностью на удовлетворение указанных потребностей; гарантированностью их правом; человекоориентированностью; взаимосвязанностью с частными интересами) несложно для удобства разбить на три большие группы: 1) признаки, являющиеся общими для всех видов интересов (и для публичных, и для частных); 2) признаки, характерные только для публичных интересов; 3) признаки, свойственные только частным интересам.
Первая группа признаков представлена нормативностью, гарантированностью интересов правом, взаимосвязью публичных и частных интересов, человекоориентированностью.
Ко второй группе признаков относятся: способность отражать потребности общества и государства в уголовно-процессуальной сфере; направленность на удовлетворение указанных потребностей, а значит, и на достижение социально значимого позитивного результата в виде ценностей, признанных в уголовно-процессуальных отношениях; способность иметь своим объектом общественное благо, признанное уголовно-процессуальным
законодательством; способность иметь своим субъектом государство, которое в лице властных участников уголовного судопроизводства выступает носителем публичных интересов; реализуемость их с помощью процессуальных действий властных участников уголовного судопроизводства, являющихся выразителями публичных интересов.
Первые две группы признаков несложно рифмуются в дефиницию публичных интересов в уголовном процессе, которая, на наш взгляд, может выглядеть следующим образом. Публичные интересы в уголовном судопроизводстве — это отраженное государством в правовом регулировании, гарантированное им и реализуемое в процессуальных действиях властных участников уголовного судопроизводства стремление общества и государства удовлетворить свои потребности в уголовно-процессуальной сфере путем достижения социально значимого позитивного результата в рамках уголовно-процессуальных отношений.
Исследование публичных интересов позволяет сделать следующие выводы:
1. К системообразующим признакам публичных интересов в уголовном процессе относятся:
— способность отражать потребности общества и государства в уголовно-процессуальной сфере;
— направленность на удовлетворение указанных потребностей;
— способность иметь своим объектом общественные блага, признанные уголовно-процессуальным законодательством;
— их носителем является государство в лице властных участников уголовного судопроизводства;
— нормативность;
— гарантированность их правом;
— реализуемость их с помощью процессуальных действий властных участников уголовного судопроизводства, являющихся выразителями публичных интересов;
— взаимосвязанность с частными интересами.
Принятие во внимание указанных признаков позволяет сформулировать определение публичных интересов в уголовном процессе, приведенное выше.
2. Классификация публичных интересов в уголовном процессе возможна по следующим основаниям:
— виды целей (задач), в которых отражаются публичные интересы (публичные интересы, отраженные в назначении уголовного судопроизводства; публичные интересы, сконцентрированные в задачах стадий уголовного судопроизводства);
— сфера реализации публичных интересов (публичные интересы, подлежащие защите в стадийном производстве по уголовному делу; публичные интересы, подлежащие защите в сфере международного сотрудничества по уголовно-процессуальным вопросам);
— субъекты, реализующие публичные интересы (публичные интересы, реализуемые судом; публичные интересы, реализуемые участниками со стороны обвинения (следователем, дознавателем, руководителем следственного органа, начальником подразделения дознания, начальником органа дознания, органом дознания));
— объект публичных интересов (публичные интересы, объект которых связан с обеспечением прав личности в уголовном процессе; публичные интересы, объект которых связан с обеспечением надлежащей уголовной процедуры).
3. Достижение баланса внутри системы публичных интересов, выразителями которых являются властные участники уголовного процесса, будет весьма проблематичным без процессуальных действий, сопряженных с реализацией категории «согласие». Согласование позиций публичных субъектов, как разновидность указанных действий, способствует более четкому определению подлежащих охране в уголовном судопроизводстве интересов государства, а значит, и устранению возможного диссонанса в самой системе публичных интересов.
1. Кокорев Л. Д. Положение личности в советском уголовном судопроизводстве: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Ленинград, 1975. 39 с.
2. Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты в переводе и с примечаниями И. С. Перетерского / отв. ред. Е. А. Скрипилев. Москва: Наука, 1984. 456 с.
3. Петрухин И. Л. Правосудие: время реформ. Москва: Наука, 1991. 208 с.
1. Kokorev L. D. The position of the individual in the Soviet criminal proceedings. Abstract of the dissertation of the doctor of juridical sciences. Leningrad; 1975: 39. (In Russ.).
2. Digests of Justinian. Selected fragments in translation and with notes by I. S. Peretersky. Ed. E. A. Skri-pilev. Moscow: Nauka; 1984: 456. (In Russ.).
3. Petrukhin I. L. Justice: the time of reforms. Moscow: Nauka; 1991: 208. (In Russ.).
4. Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство — судопроизводство. 4-е изд., доп. и испр. Санкт-Петербург: Тип. М. М. Стасюлевича, 1913. 343 с.
5. Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. Общая часть // Теория судебных доказательств в уголовном процессе: конец XIX — начало XX века: хрестоматия / сост. Ю. В. Астафьев, А. Ю. Астафьев. Воронеж: Изд. дом ВГУ, 2016. 313 с.
6. Марченко М. Н. Теория государства и права: учебник. 2-е изд., перераб. и доп. Москва: Проспект, 2006. 640 с.
7. Соловьев А. Б. Роль прокурорского надзора в соблюдении прав подозреваемого и обвиняемого при расследовании преступлений // Права человека в России и правозащитная деятельность государства: сб. материалов Всерос. науч.-практ. конф. (12 мая 2003 г.) / под ред. д-ра юрид. наук В. Н. Лопатина. Санкт-Петербург: Юрид. центр Пресс, 2003. С. 229—233.
8. Гуревич П. Тема человека в русской философии // Философская антропология. 2020. Т. 6, № 1. С. 6—26.
9. Юнусов С. А. Развитие принципа справедливости и прав человека в правовой системе дореволюционной России // Вестник Уфимского юридического института МВД России. 2016. № 2. С. 15—20.
10. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса / отв. ред. Н. Н. Полянский. Москва: Изд-во Акад. наук СССР, 1958. 704 с.
11. Истина... И только истина! Пять бесед о судебно-правовой реформе / отв. ред. д-р юрид. наук, проф. Ю. И. Стецовский. Москва: Юрид. издат., 1990. 432 с.
12. Бутусова Н. В. Человек, его права и свободы — высшая ценность: только конституционный идеал или достижимая реальность? // Человек в глобальном мире: материалы Междунар. науч. конф. (Воронеж, 18—20 мая 2015 г.) / под ред. Н. В. Бутусовой, Й. Ананиева. Воронеж: Изд. дом ВГУ, 2015. С. 58—63.
13. Явич Л. С. Общая теория права. Ленинград: Изд-во Ленингр. ун-та,1976. 188 с.
14. Пожарова Л. А., Косолапова Н. А. Государство и права человека: проблемы ограничения в условиях пандемии // Правовая парадигма. 2020. Т. 19, № 3. С. 41—46.
15. Панфилов П. О., Шишов В. В. Взаимообеспечение и противостояние частных и публичных интересов при освобождении от уголов-
4. Sluchevsky V. K. Textbook of the Russian criminal process. The judiciary — judiciary. 4th ed., add. and correct. Saint Petersburg: Printing house of M. M. Stasyulevich; 1913: 343. (In Russ.).
5. Vladimirov L. E. The doctrine of criminal evidence. General part. In: The theory of forensic evidence in criminal proceedings: the end of the 19th — the beginning of the 20th century. A reader. Comp. Yu. V. Astafiev, A. Yu. Astafiev. Voronezh: Printing house of Voronezh State University; 2016: 313. (In Russ.).
6. Marchenko M. N. Theory of state and law. Textbook. 2nd ed., rev. and add. Moscow: Prospekt; 2006: 640. (In Russ.).
7. Solovyov A. B. The role of prosecutorial supervision in observance of the rights of the suspect and the accused in the investigation of crimes. In: Human rights in Russia and human rights activities of the state. Collection of materials of All-Russian scientific-practical conference, 12 May 2003. Ed. by doctor of juridical sciences V. N. Lopatin. Saint Petersburg: Juridical Center Press; 2003: 229—233. (In Russ.).
8. Gurevich P. The theme of man in Russian philosophy. Philosophical Anthropology, 6—26, 2020. (In Russ.).
9. Yunusov S. A. Development of the principle of justice and human rights in the legal system of pre-revolutionary Russia. Bulletin of the Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 15—20, 2016. (In Russ.).
10. Strogovich M. S. The course of the Soviet criminal process. Executive ed. N. N. Polyansky. Moscow: Academy of Sciences of the USSR; 1958: 704. (In Russ.).
11. Truth... And only truth! Five conversations about judicial and legal reform. Executive ed. doctor of juridical sciences, professor Yu. I. Stetsovsky. Moscow: Juridical publishing house; 1990: 432. (In Russ.).
12. Butusova N. V. Man, his rights and freedoms — the highest value: only a constitutional ideal or an achievable reality? In: Man in the global world. Materials of the International scientific conference. Voronezh, 18—20 May 2015. Eds. N. V. Butusova, Y. Ananiev. Voronezh: Publishing house of Voronezh State University; 2015: 58—63. (In Russ.).
13. Yavich L. S. General theory of law. Leningrad: Publishing House of Leningrad University; 1976: 188. (In Russ.).
14. Pozharova L. A., Kosolapova N. A. State and human rights: problems of restriction in a pandemic. Legal paradigm, 41—46, 2020. (In Russ.).
15. Panfilov P. O., Shishov V. V. Mutual support and confrontation of private and public inte-
ной ответственности // Вестник экономической безопасности. 2021. № 2. С. 196—201.
16. Першина И. В. Интерес в праве: дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2002. 183 с.
17. Маслаков А. В. Публичные интересы и их классификация // Право и государство: теория и практика. 2009. № 2 (50). С. 33—37.
18. Ломаев А. Ю. Публичный интерес как правовая категория: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2012. 22 с.
19. Колосович М. С., Колосович О. С. Обеспечение прав и соотношение категорий задач и принципов уголовного судопроизводства // Проблемы борьбы с преступностью: Российский и международный опыт / отв. ред. Н. В. Шувалов. Волгоград: ВА МВД России, 2013. С. 101—105.
20. Насонова И. А., Насонов А. А. Руководитель следственного органа и начальник подразделения дознания как субъекты обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту // Вестник Воронежского института ФСИН России. 2012. № 2. С. 90—92.
21. Зуев С. В., Сутягин К. И. Уголовный процесс: учебник. Челябинск: Изд. центр ЮУрГУ. 2016. 563 с.
22. Епифанова Е. В. Соотношение дефиниций «правовые общественные блага» и «общественная опасность деяний»: постановка проблемы // Научно-методический электронный журнал «Концепт». 2014. Т. 20. С. 581—585.
rests in exemption from criminal liability. Bulletin of economic security, 196—201, 2021. (In Russ.).
16. Pershina I. V. Interest in law. Dissertation of the candidate of juridical sciences. Nizhny Novgorod; 2002: 183. (In Russ.).
17. Maslakov A. V. Public interests and their classification. Law and state: theory and practice, 33—37, 2009. (In Russ.).
18. Lomaev A. Yu. Public interest as a legal category. Abstract of the dissertation of the candidate of juridical sciences. Kazan; 2012: 22. (In Russ.).
19. Kolosovich M. S., Kolosovich O. S. Ensuring the rights and the ratio of categories of tasks and principles of criminal justice. In: Problems of combating crime: Russian and international experience. Executive ed. N. V. Shuvalov. Volgograd: Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia; 2013: 101—105. (In Russ.).
20. Nasonova I. A., Nasonov A. A. The head of the investigative body and the head of the inquiry unit as subjects of ensuring the right to defense to the suspect and the accused. Bulletin of the Voronezh Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, 90—92, 2012. (In Russ.).
21. Zuev S. V., Sutyagin K. I. Criminal process. Textbook. Chelyabinsk: Publishing center of South Ural State University; 2016: 563. (In Russ.).
22. Epifanova E. V. Correlation between the definitions of "legal public goods" and "public danger of acts": problem statement. Scientific and methodological electronic journal "Concept", 581—585, 2014. (In Russ.).
Насонов Александр Александрович,
старший преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Воронежского института МВД России, кандидат юридических наук; nasonov.aa@mail.ru
Nasonov Alexander Alexandrovich,
senior lecturer at the department of criminal law and criminology of the Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, candidate of juridical sciences; nasonov.aa@mail.ru
Статья поступила в редакцию 22.06.2022; одобрена после рецензирования 06.07.2022; принята к публикации 08.09.2022.
The article was submitted 22.06.2022; approved after reviewing 06.07.2022; accepted for publication 08.09.2022.
* * *
