CC BY
0
ПУБЛИЧНО-ЧАСТНЫЙ КОНТИНУУМ: К ВОПРОСУ ОБ ИНДИКАТОРАХ
ТРАНСФОРМАЦИИ ПРИНЦИПАТА
В.Г. Тельминов, доцент, старший научный сотрудник А.В. Баранкова
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (Россия, г. Москва)
Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 2278-00133).
DOI:10.24412/2500-1000-2024-5-6-101-116
Аннотация. В статье исследуется связь между трансформацией политической системы, ценностей и узусов древнеримской элиты в эпоху Принципата, с одной стороны, и структурой пространства частной усадьбы, с другой. В качестве временного периода взяты 1-4 в. н.э. По результатам анализа устройства вилл раннего Принципата и поздней Империи автор делает вывод, что к концу Принципата исчезло четкое зонирование пространства и визуальная ось, которая ранее выполняла функцию демонстрации перспективы социальной (клиентской) мобильности в рамках политической коммуникации «хозяин виллы - посетитель», но с концентрацией власти в руках принцепса утратила свой смысл, в связи с чем владельцы вилл все чаще обращаются к использованию боковых осей, выражающих другие политические и культурные смыслы, либо вовсе отказываются от внесения на виллы какой-либо градации в рамках общественно-частного градиента.
Ключевые слова: Древний Рим, vШae maritimae, Поздняя республика, Принципат, политическая коммуникация.
Исследование закономерностей трансформации политических режимов [Lawson 1993] является одним из важнейших направлений современной политологии, так как помогает собрать необходимые индикаторы для распознавания авторитарных и демократических тенденций, оказать экспертную поддержку конституционным реформам и законодательным инициативам, а также является необходимой предпосылкой в построении вероятностных сценариев и постановке релевантных вопросов при сборе статистической и прочей информации. Но не менее актуальным ракурс изучения внутренней логики режимной трансформации остается и для тех отраслей научного познания, которые анализирует не текущие события, институты и явления, а общественно-политические системы прошлых эпох. В частности, для историков античности это история режимной трансформации Поздней республики и Принципата - двух систем устройства общества и власти, которые постепенно сменили друг друга на протяжении 1 в. до н.э.
- 1 в. н.э. Принципат, в свою очередь, также прошел несколько периодов изменений, которые в зависимости от принятых индикаторов могут характеризоваться либо как накопление определенного ряда характеристик без качественных изменений сути, либо как режимные трансформации, то есть глубокие структурные изменения, меняющие базовые схемы взаимодействия политических акторов (в т.ч. общества, взятого в целом, и власти), распределения властных полномочий между центром и местными структурами управления, методах рекрутирования элит и т.д.
Может ли динамика изменения структуры общественного и частного пространства в том или ином конкретном обществе считаться одним из косвенных индикаторов режимных трансформаций? Хотя единого ответа на этот вопрос в науке нет, наличие определенной зависимости между состоянием политической сферы в обществе и структурой общественных и частных пространств, а также их динамическо-
го соотношения между собой, едва ли подлежит сомнению.
Вопрос о точной границе между общественным и частным - фундаментальная проблема во все периоды истории, как в римской античности (о ней рассказывается здесь), так и в наши дни. В США, например, люди не могут ссылаться на первую поправку, гарантирующую свободу слова, когда делают политические заявления в крупных торговых центрах, поскольку эти торговые центры находятся в частной собственности. Юристы пытались тщетно доказать, что они являются современными эквивалентами старых городских центров и поэтому должны рассматриваться как общественные места [Kohn 2004, 1], тем более что частные здания производят впечатление общественных мест встречи именно из-за своей архитектурной формы в виде форума и агоры. Этого одного современного примера может быть достаточно, чтобы проиллюстрировать, в какой степени континуум частных и общественных пространств является одним из важнейших векторов, по которому могут развиваться и прослеживаться значительные политические и культурные процессы.
В отношении прошлых исторических эпох эти противоречия между публичным и частным долгое время игнорировались [Bailey 2002, 15] или исторические выводы просто втискивались в современную сетку понятий «частного» и «публичного». Только постмодернистская модификация традиционного предположения о том, что древнее понимание идентично нашему, позволила поставить под сомнение традиционную дихотомию публичного и частного. Различные подходы, обобщенные под ярлыком «пространственный поворот», объединяет теперь идея о том, что пространственные категории должны пониматься как социально производные переменные, которые создаются и переживаются по-разному разными людьми и культурами в разное время. Таким образом, большинство пространств, которые мы делим с незнакомцами, не являются ни общественными, ни частными, а существуют в серой зоне между ними [Russell 2016, 2, Parsons 2008, 124].
Таким образом, в рамках социологии и историографии первой и второй волны «пространственного поврота» была поставлена задача преодолеть стереотипную схему четкой дихотомии между «частным и публичным», а также исследовать различия между современным и древними обществами в этом отношении [Arendt 1958, Bourdieu 1991, Bailey 2002, Kohn 2004, Milnor 2005, 16-46; Zaccaria 1995, 210; Riggsby 1997, 36-56; McKeon 2005, 20, Russell 2016, 10]. В социологической урбанистике публичное пространство рассматривается в качестве «арены общения и коммуникации», «сцены выступления» перед другими [Sennett 1976], а взаимодействие групп в нем - как борьба за "приватизацию" части пространства, «борьба за место» [Acconci 1990].
Античность, тем не менее, остается недоизученной в этом плане. Винтерлинг [Winterling 2005, 223-244], например, отмечает, что в раннеимперский период наполнение понятий «общественное» и «частное» поменялось, но не уточняет, в чем состояло это изменений. Единственное, что на самом деле ясно, так это то, что различие privatus/publicus нельзя приравнивать к современному различию частное/публичное или политическое/неполитическое - на это указала также Хабенштейн [Habenstein 2015, 40].
Бернская диссертация А. Хабенштейн, вышедшая в 2015 г., стала одной из работ последнего времени, в которой социологические подходы умело и плодотворно применяются к изучению политического пространства римских аристократических резиденций. После обсуждения взаимосвязи между присутствием (Anwesenheit) и взаимодействием (Interaktion) она убедительно доказывает, что римские нобили могли активно участвовать в политике в эпоху поздней Республики и раннего Принципата даже без физического присутствия в Риме [Habenstein 2015, 33-34]. Основой для этого вывода служит тезис о том, что рассматривать следует не пространства, а людей в этих пространствах -и политика, понимаемая как общение и взаимодействие между элитой, могла происходить буквально в любом месте, где
собирались римские сенаторы, будь то в городе Риме или на вилле в сельской местности [Habenstein 2015, 51-94]. Таким образом, виллы больше не предстают, как в более ранних исследованиях, в качестве "частных" мест уединения, но, напротив, становятся более похожими на арену для общения и проведения дистинкций в рамках элитного сословия. Другими словами, виллы начинают восприниматься как центральные места демонстративно пышного аристократического образа жизни, цель которого заключалась как раз в саморепрезентации и конституировании чести и статуса.
Хотя идея виллы как "пространства затворничества", таким образом, показала свою несостоятельность, следует признать, что на резиденциях знати помимо явно репрезентативных, почти "публичных" пространств существовали и менее посещаемые, эксклюзивные зоны. В наши дни вопрос "публичное"/"частное" часто концептуально сочетается с рядом дихотомий, таких как индивидуализм/коллективизм, личный интерес/общественный, демократия/диктатура, публичная сфера/приватизация и коммодификация, отсутствие контроля/регулирования, становится ясно, какие большие вопросы связаны с моей темой и насколько актуальна проблема частного и публичного пространства для городских исследований, социологии, философии, культурных исследований и психологии на междисциплинарной основе.
Архитектурная структура римской виллы исследовалась многими авторами [Wallace-Hadrill 1988, D'Arms 1970, 1974, Clarke 1991, Smith 1998, Marzano 2018, Gardelli 2016, Butyagin 2018]. Но в этих работах не использовались методы школы "пространственного поворота", а также не ставилось задачи определения ни контуров градиента общественно-частного пространства, ни его трансформации в корреляции с общественными изменениями. Хотя данные исследования не ставили задачи изучения взаимоотношения частного и общественного пространства вилл, они важны для целей данной статьи с точки зрения описания архитектурного наполне-
ния, визуальных систем маркировки, функций комнат и свидетельств перестройки в ходе ремонтных работ. Единственным примером работы, посвященной структуре общественных пространств в Древнем Риме, а также их связи с трансформацией политического режима, является работа Рассел [Russel 2016]. В серии статей, одной из которых является текущая, ставит своей задачей выполнить схожую задачу, но в отношении частных пространств.
В дальнейшем мы рассмотрим виллы, построенные в эпоху раннего и позднего Принципата, охарактеризовав их с точки зрения соотношения публичного и частного компонентов пространственной структуры. Сравнение этих характеристик позволит нам выдвинуть гипотезу о возможной связи данного набора харатеристик и трансформационных процессов в режимной структуре Принципата, а также сделать вывод о возможности использования показателей publucus/privatus в качестве индикатора состояния политической системы.
Виллы раннего Принципата. Вилла Сан-Марко
Начнем с рассмотрения виллы Сан-Марко (Илл. 1), расположенной на склоне холма Варано, в Везувианском регионе. Эта усадьба была построена во время правления Октавиана Августа (I в. до н.э. -н. I в. н.э.), с внесением изменений и дополнительным строительством в эпоху Клавдиев [Howe 2018, p. 107]. Вилла была впервые найдена в XVIII в., затем вновь закопана. Заново ее открыли только в 1950-60-х гг.
В первую очередь обратим внимание на то, что здесь присутствует множество визуальных перспектив. Следует отметить, что первым, кто описал наличие в городских особняках (domus) "визуальной перспективы" (зрительной оси, объединяющей помещения в градиент вдоль вектора "частное-общественное"), был Уоллес-Хэдрилл, но он не исследовал эти оси в диахронной перспективе.
Сперва в данной усадьбе посетитель попадает в атриум (помещение 44), что
соответствует общим принципам построения римских вилл. Атриум, как видно из плана усадьбы, имел impluvium с дождевой водой. Помимо религиозно-хозяйственных функций, стандартных для римского атриума, это пространство на вилле Сан Марко по всей видимости играло центральную роль в задаче репрезентации образа хозяина и, таким образом, выполняло роль общественного и служило для приема посетителей. Об этом же свидетельствует и убранство помещения, его показная роскошь и атрибуты: сундук, стоявший на постаменте слева от ларария, а также имитирующие мрамор фрески в первом стиле - в таком же стиле расписывались общественные сооружения, например, базилика в Помпеях.
Следующим важной зоной виллы по очередности в рамках маршрута посетителей был термальный комплекс. Особое распространение банные процедуры получили в эпоху перехода от поздней республики к ранней империи и были не столько местом для омовения, сколько зоной социальной конвергенции [Fagan 2011, p. 359369], пространством собраний и общения, в том числе с людьми за пределами узкого круга ближайших друзей - и это верно не только для центральных территорий державы, но и для провинций [Kuzmanovic et al. 2019, p. 28].
Затем на вилле Сан Марко гость следовал в малый перистиль (помещения 5, 3 и 20) и через них попадал в oecus 16 на ужин. Из триклиния открывался прекрасный вид на море. Триклинии могли быть пространством как общественным, так и частным [Wallace-Hadrill 1988, p. 55]. Однако расположение зала для пиршества в непосредственной близости от социального пространства терм, его размеры и продуманное применение принципа визуальной перспективы свидетельствуют о его важной репрезентативной роли. Об этом же свидетельствует и расположение вокруг главного триклиния гостевых комнат (6, 10, 18, 21).
К данной части примыкает зона виллы, создающая максимальное ощущение приватности, но по-прежнему доступная для обзора и посещения тех, кто приглашен в
триклинии для участия в вечерней трапезе. Это сад с бассейном и нимфеем (9, 15, 6465) и криптопортик 62-63, а также соседний большой перистиль (2) и примыкающие к нему помещения (в настоящее время остаются нераскопанными). Большой перистиль, судя по сохранившимся фрагментам росписей, был украшен фресками на темы космоса и планисферы [Howe 2018, p. 108], что чаще было характерно для общественных пространств, нежели приватных.
Заметим, что данный бассейн не принадлежит к типу natatio и, таким образом, использовался не для плавания, а в качестве украшения перистиля и символа контроля над водной стихией, расположенного на одной оси с главным триклинием (16) и нимфеем, что должно было особенно усиливать впечатление. Судя по размерам бассейна на вилле Сан-Марко, он был призван производить на зрителя как можно большее впечатление и демонстрировать богатство хозяина усадьбы. Это подтверждает публичность пространства внутреннего сада. В результате, на вилле остается не так много частных пространств, изолированных от маршрута для посетителей: кухня (26, 40), pars rustica (67, 72, 68) и спальни (57, 61). Из анализа пространства усадьбы можно сделать вывод, что она сочетала в себе частный и общественный компоненты, однако второй мог играть более значимую роль. Можно предположить, что хозяин виллы использовал данную виллу преимущественно в качестве места для приема посетителей и иных встреч.
Вилла Ариадны
Далее обратимся к вилле Ариадны (Илл. 2) - самой ранней из стабианских вилл [Howe 2018, p. 106]. Она также достраивалась с течением времени (I в. до н.э. - I в. н.э.) и в итоге превратилась в обширный комплекс сооружений и построек. Мы обратимся только к главному строению, предназначенному для приема гостей. Как и вилла Сан-Марко, она находится на склоне холма Варано.
В первую очередь посетитель виллы обращает внимание на декоративные фор-
тификационные укрепления на одной из террас. Они представляют собой уменьшенную копию городских башен. В итоге усадьба выглядит как своего рода город в миниатюре, что усиливало публичные коннотации в восприятии данной виллы и могло отражать ее репрезентативную функцию [Ibid. P. 109]. Более того, сразу стоит указать, что и внутренние помещения усадьбы (в частности, основной триклиний) имели декор аналогичного типа -фронтоны, обращенные вовне к морю, напоминающие фронтоны римских храмов. Такого рода архитектурные решения чаще использовались людьми из верхних социальных слоев (сенаторами, декурио-нами, состоятельными вольноотпущенниками) для демонстрации своего статуса [Ibid. P. 111].
Теперь перейдем непосредственно к анализу маршрутов перемещения по пространству усадьбы. Сначала традиционно гость попадает в перистиль 1. Затем напрямую можно было перейти в атриум 3, что также соответствует классическую структуре римских вилл. Однако интересно, что маршрут перехода из помещения 1 в помещение 3 окаймляют спальни (помещения 2). Исходя из их расположения, можно предположить, что эти комнаты предназначались именно для гостей, которые оставались переночевать на вилле своего гостеприимца. На основании фресок во втором стиле именно в кубикулах возможно установить более точную дату постройки усадьбы - ок. 60 г. до н.э. По левую сторону от перистиля располагается банный комплекс (помещения 7, 8 - тепида-риум и кальдариум). Далее посетитель мог проследовать в триклиний 11. Для этого надо было пройти зал с колоннами (помещение 4), декорированный фронтонами. Итак, минуя колоннады и кухню (помещение 10), гость попадал в столовую. Именно здесь располагается фреска с Ариадной, по которой усадьба и была названа археологами.
За триклинием располагались места для отдыха: комната для чтения (помещения 12 и 13). Также есть зимний сад виридарий (помещение 14). Точнее, виридарий разбит на две части и находится по сторонам от
летнего триклиния 15 на открытом воздухе. Возможность оборудовать две столовых, на наш взгляд, также свидетельствует о статусе владельца и стремлении его продемонстрировать посетителям. Напротив триклиния располагались роскошные террасы 16, по левую сторону - большой перистиль, который, вероятно, был пристроен позже. Он окружен садом, где растут деревья разного происхождения и различных видов, что также свидетельствует о его репрезентативной роли. Также особо стоит отметить, что на этой вилле был построен склон - приватный спуск на побережье.
На вилле мы видим 2 визуальные перспективы: от перистиля к атриуму и от этого же перистиля ко второму перистилю. Исследование Хоуи показало, как ярко в случае с садом виллы Ариадны была проявлена социально-репрезентативная функция. Он отметил особую планировку сада, позволяющую направлять, объединять и разъединять потоки посетителей, в рамках «взаимопересекающихся» пространств и перспектив [Howe, 2017, p. 243-246].
Анализ виллы Ариадны подтверждает, что ее пространство выполняло социальные публичные функции, за исключением небольшого числа частных помещений. Исходя из количества и функционала помещений, можно сделать вывод, что они предназначались преимущественно для приема гостей, а не уединения.
Вилла Папирусов
Перейдем к вилле Папирусов. Эта усадьба, в отличие от вилл Сан-Марко и Ариадны, находится в Геркулануме -ближе к эпицентру геологических событий 79 г. н.э. Она была обнаружена еще в XVIII в. В тот период ее исследовали шахтной технологией, в результате было обнаружено большое количество скульптурных ансамблей и папирусных свитков. Также при работе команды К. Дж. Вебера был составлен примерный план усадьбы. К активным раскопкам с применением современных технологий и стандартов приступили только в 1990-е гг. Работы продолжаются и поныне. В ходе работ Архео-
логического управления Помпей (ведутся с 2007 г.) стали доступны атриум, первый и второй уровни основания виллы, а также нижние террасы южнее атриума. Однако значительная часть виллы все еще сокрыта, поэтому ее архитектуру крайне тяжело анализировать. Идет работа по построению виртуальной модели этой виллы. Однако отметим, что во многом эта реконструкция опирается на сравнение с другими более доступными и исследованными усадьбами, в частности, домом с рельефом Телефа в Геркулануме, виллой Ариадны, которую мы рассматривали ранее, и виллой A в Торре-Аннунциата. Тем не менее, уже на основе доступного пространства виллы Папирусов очевидно, что в ней соблюдался принцип построения по прямой оси. Точнее, их было две - от входа к перистилю и более длинная, которая соединяла первый перистиль со вторым. Такая особенность в совокупности с размерами усадьбы - ее многоуровневостью - свидетельствует о высоком социальном статусе и уровне дохода ее хозяина.
О частно-публичных функциях пространств достаточно трудно судить ввиду, как мы уже отметили, нераскрытости или разрушенности ее помещений. Однако рассмотрим то, что нам доступно (Илл. 3). В первую очередь это вестибюль (помещение 1) и атриум (помещение 2). За вестибюлем следовал атриум с impluvium, а затем первый перистиль с декоративным бассейном (помещение 3). По левую сторону от него располагается рабочий кабинет tablinum (помещение 4). Отметим, что именно в этой части усадьбы (кабинет, библиотека) были обнаружены папирусы, в соответствии с которыми она названа. Из первого перистиля через кабинет (вероятно, он был сквозной) посетитель попадал во второй гораздо больший по размерам перистиль с длинным прямоугольным бассейном посередине (помещение 7). В правом углу располагался небольшой (по сравнению с бассейном) фонтан. Далее гость следовал к бельведеру (помещение 9), из которого открывался красивый вид на окрестности. Жилые помещения располагались вокруг портиков и террас. Это было сделано для того, чтобы в комнаты
проникало больше света и можно было обозревать окрестности и, в частности, морской пейзаж. Это могли быть в равной мере и хозяйские комнаты, и гостевые.
В результате анализа пространства виллы Папирусов можно заключить, что она спланирована с расчетом на прием большого количества гостей. Ее владельцы были, несомненно, крайне состоятельны и потому неудивительно, что основная часть виллы могла служить цели репрезентации.
На основе анализа трех вилл Везувиан-ской зоны можно заключить, что они имели аналогичную структуру. Эти усадьбы в большей степени предусматривали цель приема посетителей и встреч с гостями, хотя это не исключало и возможности для уединения. В пользу этого вывода свидетельствуют размеры помещений, порядок передвижения по пространству усадьбы и ее зонам, а также стремление продемонстрировать статус и состояние хозяев практически в каждой из зон, за исключением бесспорно частных помещений (спален, кухни и т.п. ).
Вилла Сан-Бьяджо Кастрореале
Теперь обратимся к вилле, обнаруженной на Сицилии. Остров стал римской провинцией в IV в. до н.э. Первые виллы стали строится здесь в III в. до н.э. [Wilson 2018, 197]. Во II-I в. до н.э. сицилийские города переживают бурный рост, но вилл этого периода, в сравнении с более поздними, практически не обнаружено. Более всего найденных вилл относятся к ранне-имперскому периоду, I в. н.э. На Сицилии в большей степени исследованы виллы именно репрезентативного типа, коммерческая цель в которых не стояла на первом месте.
Один из примеров - вилла Кастрореале Сан-Бьяджо (Илл.4) на северном побережье Сицилии. Ее строительство было закончено в 50 г., и затем она достраивалась во времена правления непосредственно Августа или других императоров династии Юлиев-Клавдиев (30 г. до н.э. - 50 г. н.э.; точнее установить невозможно).
Рассмотрим путь посетителя по вилле. Сперва гость через вестибюль (помещение 53) попадал в перистиль с impluvium (помещение 1). Отличительной чертой явля-
ется то, что он мог пройти по коридорам вокруг перистиля (помещения 33, 33Ь, 33 с, 33d). Причем по сравнению с изначальной постройкой их размеры были увеличены, и в итоге получился квадрат размером около 25 м2 Проходя через коридоры, посетитель видел по восемь колонн в каждом. После перистиля посетитель сразу же проходил прямо в триклиний 2, который одновременно служил и местом приема пищи, и помещением для встреч и бесед с посетителями. В данном случае репрезентативная функция этого помещения проявляется особенно ярко, так как триклиний располагается сразу же за перистилем по прямой перспективе. Также о публичной роли триклиния говорит убранство и размер помещения, которые имели целью произвести впечатление и одновременно принять как можно большей гостей.
Сворачивая из перистиля в правую сторону, гость попадал в термальный комплекс. Вход в него (помещение 39) представлял собой узкий коридор. Затем гость через apodyterium 19 - помещение для раздевания и хранения одежды и вещей - попадал в тепидариум 20, кальдариум 21 и комнату с горячей ванной 22. Во II в. термы были расширены за счет помещений с горячим воздухом 24 и 25, еще одним фригидарием 23 и комнатой с холодной водой 27 и чуть позже аналогичным помещением 27а.
В западной части виллы располагались комнаты для обслуживания нужд владельцев усадьбы - различные хозяйственные помещения. Их точный функционал установить невозможно, так как во время перестройки во II в. на их месте стали располагаться склады (в частности, помещение 18). Также в IV в. в этом же крыле были пристроены комнаты помещения для обслуживающего персонала (или другие служебные помещения 14-16, 43-46). Причем интересно, что они располагались выше основного уровня виллы. Вилсон высказывает предположение, что эта постройка производилась уже в то время, когда вилла перестала быть аристократической усадьбой - ориентировочно в III в. н.э. Однако он не указывает, какие иные функции она могла выполнять. Можно
предположить, что здесь стали селиться более бедные семьи или же она использовалась исключительно как общественное здание. В пользу этого говорит достроенный примерно в это время термальный комплекс. Хотя этот же аргумент можно привести и для доказательства противоположной точки зрения - усадьба стала принадлежать более состоятельному хозяину, и он мог себе позволить дополнить ее служебными комнатами, недоступными гостям, но необходимыми для функционирования усадьбы; термы же использовались как место общения и приема многочисленных гостей, судя по количеству помещений и даже наличию редко встречавшегося в частных виллах аподитерия.
Итак, мы рассмотрели зонирование пространства вилл раннеимперского периода и констатировали наличие сквозных перспектив, а также разного рода статусных и репрезентативных приемов и элементов, которые указывают на репрезентативную цель большинства помещений. Это подтверждает гипотезу о том, что в раннем Принципате виллы по-прежнему сохраняли роль пространств, предназначенных для демонстрации посетителей разного ранга и самоутверждение в рамках конкурентной дистинкции в рамках сословия сенаторов. Теперь для целей сопоставления обратимся к аристократическим усадьбам, построенным в эпоху поздней Империи.
Позднеимперский период. Вилла дель Казале
Одна из хорошо сохранившихся сицилийских вилл позднеимперского периода располагается в местечке Пьяцца-Армерина. Хотя на ее месте и была ранне-имперская вилла, следы той практически не сохранились. Археологический материал, доступный для исследования, относится к 320-330 гг. н.э. Рассмотрим путь гостя по пространству виллы (Илл.5).
Посетитель попадал на территорию через роскошную входную зону с тройными воротами 1 и полукруглый двор 2. Затем, чтобы попасть в основное внутреннее пространство усадьбы он должен был свернуть вправо. Через помещение 3 он проходил в роскошный уже некрытый перистиль 15 - скорее, его можно охарактеризовать
как зимний сад. Гость также мог посетить термальный комплекс (помещения 8-12), однако для этого ему надо было повернуть обратно из перистиля - они располагались под углом к нему. Жилая зона располагалась по северную (помещения 16-25) и южную (37-39) стороны от перистиля. Неизвестно, насколько они были доступны для посетителей, однако по количеству помещений можно предположить, что там имелись и гостевые комнаты. На прямой линии с перистилем располагался длинный коридор 26, пройдя сквозь который, гость попадал в мраморный зал, который, очевидно, был пространством также публичным, доступ в которое не был ограничен. Хотя, судя по его удаленности от входной группы, можно предположить, что сюда допускались не все, а только особо важные посетители и друзья семьи владельцев усадьбы. По сторонам от этого зала находились также жилые помещения (27-29 и 31-36), вход в которые был только из коридора 26. В данном случае уже, на наш взгляд, очевидно, что это были зоны исключительно для хозяев ввиду, опять же, их удаленности от главного входа и остальных помещений. Это же служит подтверждением доступа, но все же ограниченного, в мраморный зал.
Также из перистиля, помимо роскошной залы, гость мог пройти в другую сторону -на юг. Здесь перед ним открывался еще один перистиль, но на этот раз овальный (помещение 41). Такая форма перистиля была нехарактерна для позднереспубли-канского и раннеимперского периода. Через перистиль посетитель следовал в еще один триклиний (помещение 46). Так, мы видим, что в этой усадьбе имелись две аналогичные по своему функционалу и комбинации помещений зоны. Вторая, вероятно, была пристроена позже. Также здесь можно увидеть две перспективы, расположенные под углом друг другу, сформированные этими зонами. Вокруг второго перистиля также располагались комнаты (помещения 41-45), однако неясно, насколько частным пространством они были. Однако можно предположить, что вторая зона была в большей мере доступна для посещения. Первый перистиль 15, ве-
роятно, служил своего рода проходной зоной ко второму перистилю и в банный комплекс, однако далее по прямой перспективе с ним вход для посторонних был закрыт. Если гость возвращался обратно в вестибюль, то мог увидеть еще одну западную часть усадьбы - служебные помещения (48-50). Также есть отдельно стоящие помещения для купания (51-52). Вероятно, они предназначались для прислуги.
Хотя эта позднеимперская усадьба тоже имела значимые репрезентативные функции и могла быть местом для приема большого числа посетителей, отметим и заметные отличия от раннеимперских построек такого же масштаба - классическая квадратная или прямоугольная форма перистиля сменяется овальной, перспективы деформируются, их количество увеличивается, и они перестают быть расположенными под прямым углом друг другу, ведь вилла разрастается по всему периметру, а не только в направлении визуальных осей, как это было принято в период ранней Империи.
Вилла Каддедди
На юго-востоке Сицилии для тщательного исследования также доступна вилла в местности Каддедди (Илл.6) на реке Тел-ларо. Точно неизвестно, где был вход в усадьбу. Можно предположить, что посетитель мог попасть в нее, пройдя через несколько помещений (1-3), представлявших собой, вероятно, входную группу. Далее ему открывался квадратный перистиль, окруженный коридорами (7, 25, 26). Уил-сон высказывает предположение, что это не был парадный вход. Основной же, по его мнению, располагался в южной части усадьбы. Однако это маловероятно, так как гостям был бы затруднен доступ к перистилю - они должны бы были пройти ряд небольших помещений.
Данная усадьба была двухэтажная. На нижнем этаже располагались преимущественно служебные помещения. Второй этаж, скорее всего, был жилой зоной и зоной для приема гостей. Уилсон утверждает, что помещения 8, 8А и 11 на самом деле были единой комнатой на втором этаже и использовались как раз для приема посе-
тителей. Действительно, нестандартность ее формы (полуовальное помещение 11), размеры и возможность пройти туда напрямик из перистиля подтверждают это предположение.
В усадьбе отсутствовал термальный комплекс, что также нетипично для позд-нереспубликанских и раннеимперских вилл. Также укажем, что здесь отсутствует какая бы то ни было перспектива. Особенно она нарушается двухуровневостью строения, в связи с которой основные зоны виллы в рамках континуума частное-общественное перестают располагаться по какой бы то ни было прямой в рамках хорошо различимых пространственных структур, как это было в раннеимперский период.
Таким образом, на примере этой усадьбы можно проследить отличия строений более позднего периода от тенденций, характерных для Ранней империи. Исчезает перспектива, четкое зонирование нивелируется, и становится сложнее провести границы между частным и общественным пространством - на этом фоне гораздо вероятнее предположить не что вилла стала полностью доступной для посещения, а, наоборот, что она стала выполнять исключительно частные, приватные функции, полностью закрываясь от посетителей и превращаясь в место уединения.
Вилла Дезенцано
В Северной Италии строительство вилл началось в I в. до н.э. и приобрело особый размах в I в. н.э. в соответствии с тенденцией, характерной для Римской империи в целом. Но именно такие узкие временные рамки позволяют нам сравнивать пространства данных усадеб с везувианскими. Более того, пролонгированность их существования, по сравнению, опять же, с находящимися в Везувианской зоне, позволяет рассмотреть эволюцию зонирования и гипотетического изменения функций отдельных помещений.
Усадьбы в данном регионе располагались, как правило, по побережьям - Акви-лея и Далматинские острова. Усадьбы здесь были исключительно роскошные, демонстрировавшие социальное положение владельцев. Стоит упомянуть, что
усадьбы именно этих территорий послужат прототипом резиденций, которые будут строиться с эпохи Возрождения вплоть до настоящего времени. Однако особой популярностью ввиду особенность ландшафта и более холодного климата пользовались приозерные усадьбы. Именно на них мы обратим внимание в первую очередь.
Начнем с виллы Дезенцано (Илл.7) на южном берегу озера Гарда. Она особенно интересна для исследования публичности и частности пространства, так как была изначально построена еще в период Республики в I в. до н.э. и использовалась вплоть до V в. н.э., причем в IV в. была практически полностью перестроена. Насколько можно судить, первоначально вилла состояла из не такого уж и большого количества помещений: вестибюль, перистиль и триклиний. Причем важно, что располагались они по прямой перспективе. В IV в. эти помещения были перестроены. Вестибюль стал восмигранным, что нетипично для вилл Везувианской зоны, законсервированных в I в. н.э. Здесь можно говорить о новых тенденциях в архитектурной моде. Перистиль, судя по всему, значительно увеличился. Об изменениях в помещении триклиния делать выводы на настоящий момент не представляется возможным. остальные части жилого строения виллы, к сожалению, не сохранились. Однако все равно можно утверждать, что в усадьбе был банный комплекс и апсида, точное применение которой неизвестно.
Несмотря на то, что прямая перспектива в результате перестройки была несколько нарушена ввиду появления новых помещений, стоит отметить, что изначально основные маршруты на вилле были организованы от озера вглубь и ориентированы под прямым углом к берегу. То есть в принципе усадьба была полностью ориентирована на озеро. Вероятно, здесь имелись и сооружения, которые объединяли ее с озером, например, пирсы, рыбные пруды и т.п.
Вилла Пиньяно
В завершение рассмотрим виллу Пинь-яно (Илл.8). Она также была достроена в позднеримский период. Исследователям
доступен восьмиугольный перистиль (помещение 1) и следующая за ним расположенная по прямой перспективе жилая зона (помещения 6-17). Также есть помещения, не соединенные с основным строением. Это крытые пространства, которые, предположительно, выполняли роль гимнастического зала xystus (18-19). Также была другая часть комплекса - скорее всего, сельскохозяйственная производственная часть усадьбы (помещения 20-35). Сюда гости вряд ли могли иметь доступ.
Также в комплекс входило построенное в V в. круглое помещение - подобие церкви. Опять же, неясно, насколько публичным или частным пространством она служила. Однако вероятнее скорее то, что она заменила ларарий, и ее могли посещать только хозяин усадьбы и его семья. Более того, вполне вероятно, что это постройка могла быть местом захоронения и почитания умерших членов семьи, что тем более ограничивает доступ в это помещение. Тем не менее, на этом примере можно судить о трансформации функций пространств виллы и их преобразований в другие формы с течением времени и переходом к поздней Империи. Хотя на примере данной усадьбы крайне затруднительно оценить зонирование пространства ввиду ряда перестроек и добавления строений, особенно изначального функционала помещений. Тем не менее, насколько мы можем судить, эта вилла использовалась преимущественно для производства, а не в качестве места отдыха, потому объясним ее преимущественно частный характер.
Заключение
Резиденции римской знати дают богатый материал для прослеживания динамики развития категорий риЫюш/рг^а^ в римской политической и повседневной культуре в период трансформации от Республики к Принципату. В рамках данного исследования были проанализированы аристократические усадьбы Поздней республики, Принципата и Поздней империи на предмет их внутреннего деления на частные и публичные зоны и средств выражения этого. Также нами были проанализированы гипотетические маршруты посетителей вилл трех италийских регионов:
Везувианской зоны, Северной Италии и Сицилии. В ходе работы было установлено, что виллы раннего Принципата отчетливо делились на пространства, доступные для посетителей, и пространства, предназначенные исключительно для частного пользования хозяевами. Усадьбы этих периодов конструировались с соблюдением принципа перспективы (несмотря на наличие вариаций). Приватность помещений увеличивалась по мере движения вдоль вектора перспективы. Свидетельством этому служит и убранство вилл. Декор использовался для управления вниманием гостя и направлением его по пространству виллы. Обязательно присутствовало помещение, где он достигал кульминации -интерьер таких комнат был наиболее богат и «общественен», то есть изображения имели сюжеты, известные и привычные публике, такие как мифологические и связанные с известными историческими личностями.
Виллы же, перестроенные или созданные в позднюю Империю, уже не имели такого четкого разделения и представляли собой более однородное пространство. Строительство по четкое перспективе или нескольким перспективам исчезает. В позднереспубликанский и раннеимперский периоды перемещение от публичного к частному происходило по прямой перспективе, однако к окончанию имперской эпохи ось стала постепенно исчезать, и пространства вилл стали не только видоизменяться, но и строиться вширь, без акцента на взаимосвязи доступности помещений и их локации в пространстве усадьбы. Более того, именно в позднюю Империю все меньше стали разграничиваться общественные и личные зоны - в принципе зонирование как таковое со временем исчезает. Невозможно дать точное объяснение этому феномену, однако, вероятно, это было связано с тем, что общественная и политическая роль римской сенатской аристократии, ее узусы и ценностные привычки, а также привычные способы саморепрезентации трансформируются до такой степени, что вилла теряет свое значение в качестве средства выражения социального статуса и перестает быть важным
местом для взаимодеиствия с разными - владельцы стремились достичь кульми-общественными группами. Хозяева усадеб нации в демонстрации своего статуса, до больше не стремились разделять частные и этого проводя гостя по комнатам, все бо-публичные зоны визуально путем измене- лее и более богато украшенными и с изоб-ний акцентов в убранстве. Для них более ражением в виде скульптур, мозаик или не так принципиально было управлять фресок «публичных», общеизвестных сю-вниманием посетителей и путем использо- жетов (преимущественно мифологиче-вания убранства воздействовать на них и ских), то на виллах более позднего време-производить впечатление. Если в ранне- ни такой замысел исчезает, в связи с чем и имперскую эпоху на виллах явно выделя- нет возможности установить четкое зони-ются определенные помещения или груп- рование по вектору частное-общественное. пы помещений, на которые делался акцент
Библиографический список
1. Acconci V. Public Space, Private Time // Critical Inquiry. - 1990. - Vol. 16, № 4. -P. 900-918.
2. Archer W.C. The Paintings in the Alae of the Casa Dei Vettii and a Definition of the Fourth Pompeian Style // American Journal of Archaeology. - 1990. - Vol. 94, № 1. - P. 95-123. -URL: https://www.jstor.org/ stable/505527 (дата обращения: 25.05.2023)
3. Arendt H. The Human Condition. - Chicago: University of Chicago Press, 1958. - 380 p.
4. Barker E.R. Buried Herculaneum. - London: A. & C. Black, 1908. - 253 p.
5. Bailey J. From Public to Private: The Development of the Concept of the "Private" // Social Research. - 2002. - Vol. 69, № 1. - P. 15-31.
6. Bourdieu P. Lecture "About the State" from November 21, 1991. In: Lectures at the College de France, 1991.
7. Broglio G.P., Arnau A.C. Villas in Northern Italy. In: The Roman Villa in the Mediterranean Basin. - Cambridge: Cambridge University Press, 2018. - P. 178-194.
8. Casirani M. Il complesso tardoantico di Palazzo Pignano: Nuove acquisizioni dalla docu-mentazione esistente e prospettive future - Текст: электронный. In: Abitare nel Mediterraneo Tardoantico: Atti del II Convegno Internazionale del Centro Interuniversitario di Studi sull'Edilizia abitativa tardoantica nel Mediterraneo (CISEM): (Bologna 2-5 marzo 2016). - Santo Spirito: Edipuglia, 2018. - P. 333-338. - URL: https://www.academia.edu/42209742/Il_complesso_tardoantico_di_Palazzo_Pignano_Nuove_ac quisizioni_dalla_documentazione_esistente_e_prospettive_future?auto=download (дата обращения: 19.05.2023).
9. Clarke J.R. The Houses of Roman Italy, 100 B.C-A.D. 250: Ritual, Space, and Decoration. - Los Angeles: University of California Press, 1991. - 411 p.
10. Croveri P., Fragalá I., Ciliberto E. Analysis of glass tesserae from the mosaics of the 'Villa del Casale' near Piazza Armerina (Enna, Italy). Chemical composition, state of preservation and production technology // Applied Physics A. Berlin: Springer Science+Business Media. -2010. - Vol. 100. - P. 927-935. URL: https://www.researchgate.net/publication/225572543_Analysis_of_glass_tesserae_from_the_mo sa-
ics_of_the_%27Villa_del_Casale%27_near_Piazza_Armerina_Enna_Italy_Chemical_compositi on_state_of_preservation_and_production_technology (дата обращения: 23.05.2023).
11. D'Arms J. H. Romans on the Bay of Naples. A Social and Cultural Study of the Villas and their Owners from 150 B.C. to A.D. 400. Cambridge (Mass.), Harvard University Press, 1970. -264 p.
12. D'Arms J.H. Puteoli in the Second Century of the Roman Empire: A Social and Economic Study // The Journal of Roman Studies. - 1974. - Vol. 64. - P. 104-124.
13. Fagan G.G. Socializing at the Baths. In: The Oxford Handbook of Social Relations in the Roman World. Oxford University Press, 2011. - P. 353-373.
14. Gardelli, P. Stabiae and the Beginning of European Archaeology: from Looting to Science // Actual Problems of Theory and History of Art VII, Saint Petersburg, 2016. - P. 681-690.
15. Gardelli, P., Barker, S., Fant C. Resti pavimentali in opus sectile nel tepidarium e nel caldarium di Villa Arianna a Stabiae // Atti delXXI Colloquio Associazione Italianaper lo Studio la Conservazione delMosaico, Tivoli, 2016. - P. 439-448.
16. Gardelli, P., Butyagin, A. Villa Arianna, Stabiae: interventi di pulitura, scavo e restauro nell'ambiente 71 e nell'area esterna 73 condotti dal Museo Ermitage di San Pietroburgo // Rivista di Studi Pompeiani XXIX, 2018. - P. 213-218.
17. Habenstein A. Abwesenheit von Rom: Aristokratische Interaktion in der späten römischen Republik und in der frühen Kaiserzeit, Heidelberg: Heidelberg University Publishing, 2015. -361 p.
18. Howe T.N. The Social Status of the Villas of Stabiae. In: The Roman Villa in the Mediterranean Basin. - Cambridge: Cambridge University Press, 2018. - P. 97-119.
19. Kohn, M. Brave New Neighborhoods. The Privatization of Public Space. - New York: Routledge, 2004.
20. Kuzmanovic Novovic I., Jankovic M.A., Manojlovic Nikolic V. Bathing in the Roman Province: Local Characteristics of Baths in Moesia Superior // Istrazivanja: Journal of Historical Researches. Novi Sad. - 2019. - № 30. - P. 24-44.
21. Lancaster J. Book Review of Caddeddi on the Tellaro: A Late Roman Villa in Sicily and its Mosaics, by R.J.A. Wilson // American Journal of Archaeology. Chicago: The University of Chicago Press. - 2018. - Vol. 122, № 3. - URL: https://www.researchgate.net/publication/326103256_Book_Review_of_Caddeddi_on_the_Tella ro_A_Late_Roman_Villa_in_Sicily_and_its_Mosaics_by_RJA_Wilson (дата обращения: 19.05.2023).
22. Lawson S. Conceptual Issues in the Comparative Study of Regime Change and Democratization // Comparative Politics. - 1993. - Vol. 25, № 2. - P. 183-205.
23. McKeon M. The Secret History of Domesticity Public, Private, and the Division of Knowledge Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 2005. - 904 p.
24. Milnor K. Gender, Domesticity and the Age of Augustus: Inventing Private Life. - Oxford: Oxford University Press, 2005. - 376 p.
25. Parsons S. Public/Private Tensions in the Photography of Sally Mann. History of Photography, 2008. - P. 123-136.
26. Riggsby A.M. "Public" and "private" in Roman culture // The Journal of Roman Studies. - 1997. - № 10. - C. 36-56.
27. Russel A. The Politics of Public Space in Republican Rome. - Cambridge: Cambridge University Press, 2016. - 219 p.
28. Sennett R. The Fall of Public Man. - New York: Random House, 1976. - 416 p.
29. Smith, J. Roman Villas: A Study in Social Structure. - London: Routledge, 1998. - 416 p.
30. The Villa of the Papyri at Herculaneum: Archaeology, Reception, and Digital Reconstruction. - Berlin: De Gruyter, 2010. - 221 p. (дата обращения: 21.08.2023).
31. Wallace-Hadrill A. The Social Structure of the Roman House // Papers of the British School at Rome. - 1988, - Vol. 56. - P. 43-97. - URL: https://www.jstor.org/ stable/40310883 (дата обращения: 23.04.2023).
32. Wallace-Hadrill A. The Social Structure of the Roman House // Papers of the British School at Rome. - 1988. - Vol. 56. - P. 43-97.
33. Wallace-Hadrill A. The Social Spread of Roman Luxury: Sampling Pompeii and Herculaneum. Papers of the British School at Rome. - 1990. - Vol. 5. - P. 145-192.
34. Warden P.G., Romano D.G. The Course of Glory: Greek Art in a Roman Context at the Villa of the Papyri at Herculaneum // Art History. - 1994. - Vol. 17, № 2. - P. 228-254.
35. Wilson R.J.A. Roman Villas in Sicily. In: The Roman Villa in the Mediterranean Basin. -Cambridge: Cambridge University Press, 2018. - P. 195-219.
36. Winterling, A. Öffentlich" und "privat" im kaiserzeitlichen Rom // Schmitt, T., W. Schmitz, and A. Winterling (eds.), Gegenwärtige Antike - antike Gegenwarten. Kolloquium zum 60. Geburtstag von Rolf Rilinger. Munich: R. Oldenbourg Wissenschaftsverlag, 2005, S. 223244.
37. Zaccaria Ruggiu, A. Spazio privato e spazio pubblico nella città romana. Collection de l'École française de Rome. - Rome: École française de Rome, 1995. - 592 p.
Список иллюстраций
Илл. 1. План помещений виллы Сан Марко. Источник: Scavi archeologici di Stabiae. Pompeii. Soprintendenza Pompei, Castellammare di Stabia, 2016. P. 8-9.
Илл. 2. План помещений виллы Ариадны. Источник: Le ville di Stabia. Parco archeologico di Pompei [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://pompeiisites.org/wp-content/uploads/mappa_villa_arianna-3.pdf (дата обращения: 24.01.2024).
Илл. 3. План помещений виллы Папирусов. Источник: Plan de la villa des'Papyrus, Hercu-lanum. Plan relevé au XVIIIe siècle par Charles Weber, republié par Amedeo Mauri en 1932.
[Электронный ресурс]. Режим доступа: https://de.m.wikipedia.org/wiki/Datei:Maison_des_Papyrus.jpg.
Илл. 4. План помещений виллы Кастрореале. Источник: Wilson R.J.A. Roman Villas in Sicily // The Roman Villa in the Mediterranean Basin / ed. by A. Marzano, G.P.R. Metraux. - Cambridge : Cambridge University Press, 2018. - Ch. 12. - P. 195-219.
Илл. 5. План помещений виллы Дель Казале. Источник: Wilson R.J.A. Roman Villas in Sicily // The Roman Villa in the Mediterranean Basin / ed. by A. Marzano, G.P.R. Metraux. - Cambridge : Cambridge University Press, 2018. - Ch. 12. - P. 195-219.
Ы-Н'Ч
f'n,
a
вд
Илл. 6. План помещений виллы Каддеди. Источник: Wilson R.J.A. Roman Villas in Sicily // The Roman Villa in the Mediterranean Basin / ed. by A. Marzano, G.P.R. Metraux. - Cambridge : Cambridge University Press, 2018. - Ch. 12. - P. 195-219.
4Г
Илл.7. План помещений виллы Дезенцано. Источник: Broglio G.P., Arnau A.C. Villas in Northern Italy // The Roman Villa in the Mediterranean Basin / ed. by A. Marzano, G.P.R. Metraux. Cambridge: Cambridge University Press, 2018. Ch. 11. P. 179.
strada antica rilexata dalle prospezioni
CA В
Илл. 8. План помещений виллы Пиньяно. Источник: Sacchi F. La villa tardoantica di Palazzo Pignano (CR): campagne di scavo 2016-2018 // The Journal of Fasti Online. 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.fastionline.org/docs/FOLDER-it-2019-
454.pdf (дата обращения: 28.01.2024).
THE PUBLIC-PRIVATE CONTINUUM: ON THE ISSUE OF INDICATORS OF TRANSFORMATION OF THE PRINCIPATE
V.G. Telminov, Associate Professor, Senior Researcher A.V. Barankova
National Research University Higher School of Economics (Russia, Moscow)
Abstract. The article examines the relationship between the transformation of the political system, values and usages of the ancient Roman elite in the era of the Principate, on the one hand, and the structure of the space of a private estate, on the other. The 1st-4th centuries AD are taken as a time period. Based on the results of the analysis of the structure of the villas of the early Principate and the late Empire, the author concludes that by the end of the Principate, the clear zoning of space and the visual axis, which previously served as a demonstration of the prospects for social (client) mobility within the framework of political communication, disappeared. - the visitor", but with the concentration of power in the hands of the princeps, it has lost its meaning, and therefore villa owners are increasingly turning to the use of lateral axes expressing other political and cultural meanings, or completely refuse to introduce any gradation into the villas within the framework of a public-private gradient.
Keywords: Ancient Rome, villae maritimae, Late Republic, Principate, political communication.
