CC BY
173
ПУБЛИЧНАЯ ДИПЛОМАТИЯ И МНОГОСТОРОННЕЕ СОТРУДНИЧЕСТВО В АЛЬЯНСЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ ООН
С ростом глобализации продолжается трансформация традиционных политических институтов, в том числе государств. Наблюдаются качественные изменения самой международной среды, растет значение многостороннего сотрудничества, приобретают новые свойства формы и методы внешней политики. В последние годы все большим влиянием пользуются средства публичной дипломатии — одного из самых действенных инструментов «мягкой силы» в период «холодной войны», а сегодня — широко применяемого средства для развития многостороннего и многоуровневого международного партнерства. Инициатива ООН — Альянс цивилизаций представляет собой интересный феномен современного многостороннего сотрудничества, на примере которого можно выявить особенности современной публичной дипломатии, оценить взаимодействие правительственных и неправительственных акторов в глобальной системе международных отношений.
Ключевые слова: публичная дипломатия, цивилизация, многостороннее сотрудничество, внешняя политика, Организация Объединенных Наций, Альянс цивилизаций.
Одним из очевидных свидетельств трансформации дипломатии как ключевого инструмента внешней политики государств сегодня является новый уровень развития дипломатии публичной. Традиционно понимаемая как совокупность средств, используемых государством для оказания влияния на международное общественное мнение и формирования собственного позитивного имиджа за рубежом, публичная дипломатия в начале XXI в. все чаще становится средством, применяемым негосударственными акторами и далеко не всегда в государственных интересах.
Сочетание пяти ведущих инструментов публичной дипломатии — сбор информации, информационная поддержка (пиар), культурная дипломатия, международные обмены и зарубежное вещание — предопределяет действие так называемого «фактора “пи”» (P-factor), который, согласно Н. Коулу, лежит в основе «психологического измерения силы» (Davenport, 2009, р. 3-4).
Разработка и использование указанных принципов предопределили развитие и успех публичной дипломатии США в XX в. Начало публичной дипломатии США можно отнести к 1936 г., когда в Буэнос-Айресе состоялась Панамериканская конференция по поддержанию мира. На ней, по инициативе Вашингтона, была подписана Конвен-
© Д. Н. Барышников, 2013
ция по содействию межамериканским культурным связям, а два года спустя в Государственном департаменте был создан Отдел культурных связей (Glade, 2009, р. 241). С самого начала, используя активную поддержку неправительственных культурных институтов, новое подразделение стремилось оказывать влияние на страны Латинской Америки так, чтобы в сочетании с укреплением экономических и деловых контактов «как никогда тесно связать Северную и Южную Америку и выстроить единую систему экономической и политической солидарности для Западного полушария» (Ibid.).
Конечно, использование национальных культурных достижений и пропаганда собственной культурной привлекательности существовали и до XX в., но институционализация инструментов публичной дипломатии и создание государственной системы внешней пропаганды стали возможны только в массовом обществе, связанном национальной идеологией и управляемом в значительной степени через средства массовой информации. Первым большим сражением на фронте публичной (культурной) дипломатии можно считать развернувшееся в межвоенный период идеологическое соперничество в культурной сфере между нацистской Германией, СССР и западными демократиями, где каждый пытался обосновать свое культурное превосходство и продемонстрировать это с использованием всех доступных средств: культурного обмена, спортивных достижений, кинематографа и т. д.
Однако золотой век публичной дипломатии пришелся на период «холодной войны», когда возможности для демонстрации привлекательных сторон западного, и прежде всего американского, образа жизни многократно возросли и стали использоваться США так же широко, как традиционные политические, военные и экономические инструменты внешней политики (Ibid., p. 242-246). Началом глобального использования публичной дипломатии в США можно считать 1954 г., когда президент Д. Эйзенхауэр призвал «к созданию программ всемирного культурного обмена в области исполнительского искусства для улучшения восприятия в мире американской культуры и образа жизни» (цит. по: Davenport, 2009, р. 4).
Итоги «холодной» войны продемонстрировали эффективность использования публичной дипломатии в условиях открытого общества. В то же время новые вызовы и угрозы, вышедшие на первый план в условиях глобализации, потребовали дальнейших усилий по развитию этого института. Сегодня публичная дипломатия считается передовым инструментом внешней политики крупных государств, не менее эффективным, чем традиционные военные, политические или экономические инструменты.
В настоящее время США остаются мировым лидером по использованию публичной дипломатии как инструмента «мягкой силы» в их
отношениях с ближайшими союзниками, нейтральными государствами и, конечно, в противостоянии с враждебными режимами. Государственный департамент совместно с Агентством США по международному развитию, Американским корпусом мира, множеством неправительственных фондов являются основными проводниками американской публичной дипломатии через налаженную систему оказания технической и гуманитарной помощи зарубежным странам (Foreign Assistance..., 2007).
По мнению экспертов из консервативного фонда Heritage Foundation, стратегия развития эффективной публичной дипломатии сегодня должна включать в себя следующие позиции:
• определение миссии публичной дипломатии как деятельности государства в отношении населения иностранных государств, связанных с изучением общественных процессов, влиянием и распространением информации;
• установление следующих основных принципов публичной дипломатии:
— соответствие ожиданиям населения,
— правдивость информации,
— быстрое и полное распространение негативной информации;
— уверенность в надежности источника информации;
• распределение полномочий и ответственности между институтами и учреждениями, ответственными за развитие публичной дипломатии, при общем мониторинге со стороны Белого дома;
• работа по улучшению имиджа США за рубежом с учетом специфики стран и регионов;
• использование всего разнообразия каналов для распространения информации (печатная пресса, книги, Интернет, радио, телевидение) с учетом возможностей и интересов различных категорий населения;
• разработка технологий планирования, реализации и контроля в сфере публичной дипломатии с учетом достижений телекоммуникационных компаний, научных разработок в области коммуникации и связей с общественностью (Dale, 2007).
Вместе с тем представляется возможным выделить несколько факторов, влияющих на развитие публичной дипломатии США, действие которых свидетельствует, на наш взгляд, об известной непредсказуемости дальнейшего ее развития как инструмента внешней политики государства:
• сокращение государственного финансирования программ традиционной публичной дипломатии, в частности в отношении России и постсоветского пространства, по сравнению с периодом «холодной войны». Эта тенденция в целом объясняется тем,
что с окончанием глобальной идеологической конфронтации резко сократилась необходимость в массированном воздействии на общественное мнение в отдельных странах (Кубышкин, Цветкова, 2013, с.134-135, 152-153);
• разработка и внедрение в начале второго десятилетия XXI в. концепции так называемой новой публичной дипломатии, или Дипломатии 2.0, источником которой являются неправительственные и сетевые организации, а в качестве основных средств используются возможности всемирной сети Интернет, социальных сетей и мобильной связи с целью воздействия на общественное мнение теперь уже в глобальном масштабе (Там же, с. 52-53);
• растущее число и самостоятельность негосударственных политических субъектов — субнациональных акторов, НПО, религиозных и коммерческих организаций. Причина тому — глобализация и развитие коммуникационных технологий, которые необратимо изменили ландшафт публичной и культурной дипломатии и могут объяснить растущее доминирование частного сектора в этой области (Adamovicz, 2010);
• тенденция к активизации многостороннего и многоуровневого сотрудничества в гуманитарной, научно-образовательной и культурной областях — традиционных для публичной дипломатии. Это справедливо и для современной традиционной дипломатии, которая хотя и сохраняет свои посреднические и представительские функции, но также переживает переход к новому качеству, новаторским формам, предъявляет новые требования дипломатическим ведомствам и дипломатам (Kleiner, 2008, р. 332-334).
В свете указанных тенденций особый интерес вызывают перспективы использования религиозно-политических процессов и культурно-цивилизационных различий в качестве ресурса публичной дипломатии. Ведь с окончанием «холодной войны» проблемы культурной, национальной и религиозной идентичности, их влияние на политические процессы во всем мире только возрастают. Не менее важным представляется вопрос о субъектах публичной дипломатии, действующих в сфере межцивилизационных отношений.
Общеизвестно, что основа современной дискуссии о роли цивилизационного фактора в развитии постбиполярной системы международных отношений была заложена С. Хантингтоном в 90-е годы и первоначально не вызвала широкого отклика среди специалистов-практиков в области международных отношений. В международных академических кругах и средствах массовой информации, напротив, основная идея концепции была быстро подхвачена и развита. Позже, после того как представители некоторых экстремистских политических сил в мире начали осуществлять свою деятельность под лозунгами защиты цен____________________________________________________________ 17
ностей собственной западной (православно-славянской, исламской и т. д.) цивилизации, культурный и религиозный факторы превратились в реальную составляющую многих политических процессов, в первую очередь региональных вооруженных конфликтов. Стало очевидно, что проблема межцивилизационного конфликтного взаимодействия превратилась из абстрактной спекулятивной концепции в реальный фактор внутренней политики многих государств и международных отношений.
Для мировой политики «цивилизационный момент истины» наступил 11сентября 2001 г., когда значительная часть мусульманского мира приветствовала теракты в США, а президент Дж. Буш сравнил ответные действия против террористов с крестовыми походами (Цит. по: Carrol, 2004). За последнее десятилетие понятия «цивилизация», «цивилизационный фактор» прочно вошли в лексикон политиков, дипломатов, военных, стали неотъемлемой составляющей международно-правовых документов и политических программ.
С. Хантингтон, как известно, предположил существование девяти цивилизаций. В основе большинства из них — принадлежность к многовековой религиозной, социально-политической и духовной традиции — христианской (западная и православная), исламской, буддийской, индуистской и т. д. (Huntington, 1996, р. 47-48). Мировой порядок XXI в., по его мнению, будет основан на конфликте цивилизаций, исходя из исторической несовместимости их базовых ценностей, помноженной на соперничество за материальные ресурсы (Ibid., p. 208-209).
Критики идеи С.Хантингтона проявили себя весьма активно, как в средствах массовой информации, так и на уровне экспертного сообщества и в правительственных кругах. Своеобразным обобщением критики последних лет в адрес концепции С. Хантингтона стала публикация книги группы ученых — сторонников различных научных школ, представляющих к тому же разные цивилизации. Они разделили критиков концепции американского политолога на три группы: тех, кто считает, что он недооценивает сложность цивилизационной идентичности и внутрицивилизационные противоречия, тех, кто утверждает, что государства в любом случае сохранят за собой роль ведущих субъектов мировой политики, и тех, кто уверен, что C. Хантингтон просто не видит истинной причины конфликтов на религиозной почве, а это такие явления, как исторические обиды, угнетение и т. д. (Frantzman, 2011, р. 85).
В области практической политики своеобразный зеркальный ответ со стороны критиков концепции столкновения цивилизаций из числа «незападных» государств также не заставил себя ждать. Этот глобальный проект получил название «Диалог цивилизаций» по названию инициативы президента Ирана Мохаммеда Хатами, с которым он выступил с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН в 1998 г. Было принято решение о поддержке этой инициативы и объявлении 2001 г. Годом
диалога цивилизаций. Таким образом, планировалось запустить глобальный процесс конструктивного взаимодействия между носителями различных культур и религиозных традиций, которых разделяют противоречия (Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН № 53/22 1998). С этого момента проблемы межцивилизационного диалога стали неизменным пунктом глобальной дипломатической повестки дня.
Полагаем, что диалог и конфликт цивилизаций являются двумя сторонами одного и того же политического процесса, слабо идентифицируемого с точки зрения субъектности и, как следствие, весьма непростого в плане концептуализации. Сегодня уже почти не вызывает сомнения, что цивилизационное измерение международных политических процессов в мире растет, но содержание, формы и перспективы межцивилизационного взаимодействия в большинстве случаев оцениваются на основе субъективных, часто конъюнктурных соображений. С одной стороны, идея преодоления конфликта цивилизаций путем простой трансформации ее в диалог выглядит утопической, потому что, как только мы признаем, что конфликт цивилизаций имеет объективный характер и основывается на фундаментальных мировоззренческих противоречиях, эффективное разрешение конфликтов с цивилизационной составляющей будет крайне затруднено или даже невозможно. С другой стороны, если конфликт цивилизаций не существует как объективное историческое явление, тогда что должно стать предметом для диалога? Очевидно, что столкновения цивилизаций происходили во все времена, но в прошлом это было на уровне региональных политических процессов. В начале XXI в., когда вся система мирового порядка переживает период масштабной трансформации, цивилизационные противоречия легко вписываются в эклектичную картину международных конфликтов, реже — международного сотрудничества. При этом они приобретают новый глобальный смысл, а государственные и негосударственные акторы различного уровня и степени влиятельности пытаются использовать цивилизационные проблемы для достижения своих узких интересов на международной арене.
Самым сложным в изучении «межцивилизационной дипломатии» представляется установление пределов совместимости государственного интереса с реальной или мнимой цивилизационной солидарностью, а также выяснение степени управляемости глобального дипломатического процесса, в котором помимо традиционных госу-дарствоцентричных акторов участвует все больше неправительственных, институционально не связанных с государственной политикой субъектов.
После провозглашения 2001 г. Годом диалога между цивилизациями Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан одобрил ряд инициатив и регулярных мероприятий, направленных на поощрение и активиза-
цию многоуровневого межцивилизационного сотрудничества во всем мире. Организация Объединенных Наций становится организатором и основной площадкой для развития диалога. В 2005 г. была принята совместная правительственная инициатива Испании и Турции по созданию Альянса цивилизаций (АЦ) — постоянной структуры ООН, целью которой являются разработка принципов и организация мероприятий, ведущих к улучшению взаимопонимания между представителями различных цивилизаций. Для этой цели Генеральным секретарем ООН была создана специальная Группа высокого уровня во главе с Верховным представителем, состоящая из 20 действующих и бывших видных политических лидеров и дипломатов, ученых и журналистов, активистов НПО из всех регионов мира (High Level Group... http:// www.unaoc.org/about/high-level-group). Среди основных задач Группы высокого уровня отмечаются:
— оценка новых и возникающих угроз для международного мира и безопасности, в частности политических, социальных и религиозных сил, которые разжигают экстремизм;
— определение коллективных действий на уровне институтов (государственных) и гражданского общества для преодоления этих тенденций;
— разработка практической программы действий для государств, международных организаций и гражданского общества, направленных на содействие гармонии между цивилизационными сообществами (An Alliance of Civilizations. http://www.unaoc.org/ repository/Terms%20of%20Reference%20for%20HLG.pdf).
Задачей первостепенной важности для АЦ стало стремление к улучшению отношений между западным христианством и исламом. «Пробуждение» ислама в конце XX в., тяжелые затяжные конфликты в Афганистане, Ираке, на постсоветском пространстве, громкие террористические атаки при использовании исламистской риторики выдвинули перспективы христианско-мусульманского диалога на первый план повестки дня АЦ.
Другой важной задачей для всей команды Альянса еще в период до официального его учреждения было не просто создать сетевой дипломатический клуб для регулярного обмена официальными мнениями, но и синтезировать широкий круг актуальных вопросов, связанных как с конфликтной, так и мирной проблематикой, в том числе противодействовать этническим чисткам, пагубным последствиям глобализации и общему восприятию цивилизационного многообразия как угрозы (Smith, 2003, р. 556).
Ключевыми мероприятиями, организуемыми A^ являются регулярные форумы, состоявшиеся в Мадриде (2008), Стамбуле (2009), Рио-де-Жанейро (2010), Дохе (2011). Последний по времени V Форум
был проведен в Вене в феврале 2013 г., где были подтверждены принципы существования и деятельности АЦ, преемственность в развитии программ и организации мероприятий (Vienna Declaration, 2013). Важнейшим принципом для Альянса является его изначальная ориентированность на негосударственное партнерство в не меньшей степени, чем на межправительственное. Ключевые сферы деятельности АЦ — вопросы миграции, СМИ, образования и молодежи отчасти объясняют столь очевидный упор на сотрудничество с неправительственным сектором. Среди двадцати действующих членов Группы высокого уровня большинство представляют академические институты, неправительственные (в основном религиозные) организации, СМИ, бизнес-истеблишмент (High Level Group. http://www.unaoc.org/about/ high-level-group). Кроме того, ст. 10 Венской декларации 2013 г. подчеркивает важность усиления механизма финансирования Альянса с привлечением доноров из частного сектора — благотворительных организаций и частных лиц (Vienna Declaration., 2013). Все это свидетельствует о возрастающей роли неправительственного партнерства в деятельности АЦ и усилении зависимости от него государств.
Среди самих неправительственных партнеров АЦ наиболее активными являются религиозные организации. Их особая роль предопределена ключевым положением Альянса о том, что мир между цивилизациями строится на основе взаимопонимания и терпимого сосуществования мировых религий. Сотрудничество с религиозными НПО осуществляется, главным образом, через формальное партнерство с крупнейшим международным объединением религиозных лидеров «Религии за мир». В 2008 г. на форуме в Мадриде АЦ и «Религии за мир» провели совместное заседание, в ходе которого было заявлено о стремлении обеих организаций «к активному участию в урегулировании конфликтов, примирении между конфессиями, расширении прав и возможностей женщин, противодействию распространения экстремистских идеологий среди молодежи» (Uthup, 2010, р. 409).
Помимо сотрудничества с религиозными организациями последние годы наблюдается растущая активность АЦ в плане развития неправительственных молодежных, медийных и образовательных программ, в том числе религиозных. Среди привилегированных партнеров АЦ на этом направлении следует отметить Молодежный фонд солидарности, Международное движение студентов-католи-ков (Pax Romana), Межконфессиональный молодежный форум, Коллегиальную церковь Нью-Йорка и т. д. (UNAOC and Youth http://www. unaocyouth.org/aoc-and-youth/; IMCS — Pax Romana.; About the Movement. http://www.imcs-miec.org).
Информационная проблематика в контексте межцивилизационного диалога разрабатывается АЦ в партнерстве с многочисленными орга-
низациями в области образования, журналистики и PR-менеджмента. Они направлены на содействие сотрудничеству между экспертами и журналистами, молодежными активистами, религиозными и культурными международными организациями типа Центр «Север—Юг» Совета Европы (North—South Center.; Research Center for Islamic History. http://www.ircica.org/default.aspx; Uthup, 2010, p. 412-414).
Указанные примеры партнерства с участием и при поддержке AЦ свидетельствуют о его действительно глобальном присутствии и энергичной деятельности во всем мире. Активный обмен идеями и ресурсами и разделенная ответственность ведут к увеличению числа партнерских связей, росту представительности и популярности мероприятий, привлечению новых заинтересованных сторон.
Остается лишь ответить на вопрос, является ли такое международное многостороннее сотрудничество примером публичной дипломатии? Опираясь на тезис о том, что публичная дипломатия является производной от внешней политики государства и, как следствие, призвана защищать национальные интересы, мы полагаем, что все партнеры AЦ являются сознательными выразителями коллективной воли государств—участников ООН и именно на этом строятся руководящие принципы, цели, задачи и методы управления Альянсом. Но, конечно же, ни одно правительство или министерство иностранных дел не способно координировать деятельность такого огромного количества неправительственных партнеров. Отсюда можно предположить, что изначально заложенные механизмы публичной дипломатии в рамках АЦ постепенно замещаются сетевым принципом организации многостороннего международного сотрудничества, хотя правительства государств-членов и руководство ООН, скорее всего, по-прежнему убеждены, что весь процесс развивается под их контролем.
Целью настоящей статьи не является выяснение позитивного или негативного характера описанной выше тенденции. В конечном итоге характер и последствия воздействия глобальной международной среды на многостороннее политическое сотрудничество во втором десятилетии XXI в. изучены еще недостаточно глубоко. Вместе с тем рассмотренные примеры организации партнерства в рамках Альянса цивилизаций позволяют предположить возможность, по меньшей мере, двух сценариев дальнейшей эволюции предмета исследования: либо многостороннее международное сотрудничество в глобальной среде перестанет быть управляемым и эффективным процессом с точки зрения интересов государств, либо сам термин «дипломатия» претерпит дальнейшую трансформацию и, утратив государствоцен-тричную коннотацию, приобретет более широкое значение.
Литература
Кубышкин А. И., Цветкова Н. А. Публичная дипломатия США: учебное пособие для вузов. М.: Аспект-пресс, 2013. 271 с. (Kubyshkin A.I., Tsvetkova N. A. The US Public Diplomacy. M. : Aspect-press, 2013. 271 р.).
Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН № 53/22 от 12 ноября 1998 г. A/Res/53/22/ — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.un.org/russian/dialogue/doc/ r53-22.pdf (UN General Assembly Resolution N 53/22, 12 November 1998. — [Electronic resource]. — Regime of access: http://www.un.org/russian/dialogue/doc/r53-22.pdf).
About the Movement — Interfaith Youth Core. — [Electronic resource]. — Regime of access: / http://www.ifyc.org/about-movement
AdamoviczS. Is the Role of Cultural Diplomacy Evolving in the 21st Century? // The Huff-tington Post. March 1. 2010.
An Alliance of Civilizations Terms of Reference for the High-Level Group. [Electronic resource]. — Regime of access: http://www.unaoc.org/repository/Terms%20of%20Refer-ence%20for%20HLG.pdf
Carrol J. The Bush Crusade — Common Dreams // The Nation. September 20, 2004.
Dale H. C. A Plan Forward for U. S. Public Diplomacy // Executive Memorandum by Heritage Foundation N 1018, January 24, 2007 — [Electronic resource]. — Regime of access: http://s3.amazonaws.com/thf_media/2007/pdf/em1018.pdf
Davenport L. E. Jazz Diplomacy. Promoting America in the Cold War Era — Jackson: University Press of Mississippi, 2009. 219 p.
Foreign Assistance — Actions Needed to Better Assess the Impact of Agencies’ Marking the Publicizing Efforts // Report to the Ranking Minority Member, Committee on Foreign Affairs, House of Representatives. Washington: US Government Accountability Office, March 2007. 52 p.
Franzman S. J. The Borders of Islam: Exploring Samuel Huntington’s Faultlines, from Al-Andalous the Virtual Umma (Book Review) // Digest of Middle East Studies, Vol. 20, N 1. 2011. P. 84-87.
Glade W. Issues in the Genesis and Organization of Cultural Diplomacy: A Brief Critical History // The Journal of Arts Management, Law and Society, Vol. 39, N 4. Winter 2009. P. 240-259.
High Level Group — United Nations Alliance of Civilizations. — [Electronic resource]. — Regime of access: http://www.unaoc.org/about/high-level-group
Huntington S. P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon & Schuster, 1996. 368 p.
IMCS — Pax Romana — MISC. — [Electronic resource]. — Regime of access: http:// www.imcs-miec.org/
Kleiner J. The Inertia of Diplomacy // Diplomacy and Statecraft. Vol. 19. Issue 2. 2008. P. 321-349.
North-South Center — Council of Europe. — [Electronic resource]. — Regime of access: http://www.coe.int/Vdg4/nscentre/Intercultural_dialogue_en.asp
Research Center for Islamic History, Art and Culture — Organization of the Islamic Conference. — [Electronic resource]. — Regime of access: http://ircica.org/default.aspx
Smith C. B. The United Nations as a Vehicle for Dialogue // Peace & Change. Vol. 28, N 4. October 2003. P. 555-569.
Uthup T. Bringing Communities Closer. The Role of the Alliance of Civilizations (AoC) // Crosscurrents, September 2010. P. 402-418.
UNAOC and Youth. — [Electronic resource]. — Regime of access: http://unaocyouth. org/aoc-and-youth/
Vienna Declaration on the Alliance of Civilizations, 27 February 2013. — [Electronic resource]. — Regime of access: http://www.vienna5unaoc.org/fileadmin/user_upload/ documents/Vienna_Declaration.pdf
