CC BY
6для здоровья населения. Нижний Новгород, 2009. С.
141—149.
2. Лизунов Ю.В., Кузнецов С.М., Макаров П.П. и др. Осторожно компьютер. С.-Пб.: СпецЛит, 2009.
3. Онищенко Г.Г. // Здоровье населения и среда обитания. № 3/144/. М.: ЗНиСО, 2005. С. 1—7.
4. Охрана труда при работе за компьютером и с копировальной техникой. Мытищи: УПЦ «Талант», 2001.
5. Современные проблемы профилактической медицины, среды обитания и здоровья населения промышленных
регионов России / / Сб. научн. тр. / Под ред. Г.Г. Онищенко. Екатеринбург, 2004.
6. Communication relative à la mise en œuvre pratique des directives sur la santé et la sécurité au travail / / Com
(2004). 62. 2004.
7. ED 923: Le travail sur écran en 50 questions, 2004.
8. Muller F. // AIMT du Bas. Rhin, 2006.
9. Travail avec écran: Série stratégique Sobane. Gestion des risques professioneis. Direction générale Humanisation du travail. Service public Fédéral Emploi, Travail et Concertation sociale. Belgique, 2006.
Поступила 01.06.10
УДК 616.89-084:616.1
С.В. Третьяков, Л.А. Шпагина, Е.А. Хабарова, М.А. Ермакова, С.М. Курикова
ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЕ НАРУШЕНИЯ ПРИ СОЧЕТАННЫХ ФОРМАХ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ И СЕРДЕЧНО-СОСУДИСТЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ
Новосибирский государственный медицинский университет
В группе лиц с профессиональными заболеваниями от воздействия химических факторов отмечается более высокая частота встречаемости и степени выраженности депрессивных расстройств, фрустрированности, ригидности, когнитивных нарушений и расстройств сна по сравнению с группой лиц с профессиональными заболеваниями от воздействия физических факторов. В группе лиц с профессиональными заболеваниями энцефалопатия встречается в высоком проценте случаев, у лиц, подвергавшихся воздействию физических факторов, преобладает энцефалопатия I и II степени, химических — II— III и III, в группе химических факторов более выраженные ее формы отмечаются у подвергавшихся воздействию соединений урана.
Ключевые слова: психосоматические нарушения, профессиональные заболевания, сердечнососудистые заболевания, сочетанные формы.
S.V. Tretyakov, LA. Shpagina, EA. Khabarova, MA. Ermakova, S.M. Kourikova. Psychosomatic disorders in combined occupational and cardiovascular diseases. A group of individuals with occupational diseases caused by chemical factors demonstrate higher incidence and severity of depression, frustration, rigidity, cognitive and sleep disorders, if compared to the group of individuals with occupational diseases caused by physical factors. In the occupational diseases group, encephalopathy is seen more frequently, individuals subjected to physical factors have prevailing encephalopathy of I and II grades, those subjected to chemical factors - of II-III and III grades, more severe encephalopathy in the group of chemical factors is seen among the individuals subjected to uranium compounds.
Key words: chemical hazard, occupational diseases, depression disorders, encephalopathy.
В связи с улучшением условий труда удлинились сроки профессиональной деятельности и возраст работающих, поэтому актуальным становится не только изучение вопросов диагностики очерченных форм хронических профессиональных заболеваний, но и установление вклада профессиональных факторов в развитие наиболее частых общесоматических заболеваний [7]. Многими авторами подчеркивается рост сердечно-сосудистой патологии (ССП) с увеличением стажа работы и
степенью тяжести самого профессионального заболевания [11, 24].
Общепринятая в настоящее время биопсихосоциальная модель болезни предполагает участие психологических и психосоциальных факторов очень многих форм соматической патологии на ранних этапах их развития [16]. Однако взаимоотношения разных компонентов биопсихосоциального единства разнообразны и далеки от точного определения значимости каждой из этих составляющих и их изменяющейся иерар-
хии в процессе заболевания [16]. Конкретные механизмы участия аффективных и психовегетативных компонентов в развитии соматической патологии, как и влияние последней на формирование клинических форм аффективных расстройств, остаются не вполне раскрытыми [16]. Накапливается все больше доказательств того, что психопатологические факторы являются, в частности, независимыми факторами риска ССП [17], в частности, депрессивные расстройства. Установлено, что сердечно-сосудистые заболевания (ССЗ) способствуют манифестации, экзацербации и хронификации депрессии при участии целого ряда факторов [6]. Вместе с тем психопатологические факторы ухудшают течение соматического заболевания, усложняют его клиническую картину, повышают частоту обращений за медицинской помощью, снижают способности больных к самообслуживанию, ухудшают приверженность больных к лечению, и в целом — качество жизни. [13]. Учитывая особенности клиники профессиональных болезней, высокую частоту общетерапевтической патологии, важным аспектом обследования лиц с производственно-обусловленными заболеваниями является выяснение особенностей психических расстройств при сравнительном анализе действия токсических и физических производственных факторов.
С этой целью у лиц с профессиональными заболеваниями от воздействия физических (вибрационная болезнь — ВБ) и химических факторов (хроническая интоксикация органическими растворителями — ОР, хроническая урановая интоксикация —УИ) и сочетанной ССП (артериальная гипертония — АГ и ишемическая болезнь сердца — ИБС) выявлялась частота встречаемости и определялась структура энцефалопатии, депрессивных расстройств, нарушений сна, реактивной тревожности, исследовалась самооценка психического состояния и характер вегетативных расстройств.
М а т е р и а л ы и м е т о д и к и. Обследовано 79 человек (44 мужчины и 35 женщин). В зависимости от характера воздействующего профессионального фактора больные были разделены на две группы.
Первую составили 37 человек (10 женщин и 27 мужчин) с вибрационной болезнью, средний возраст 66,6 ± 2,3 года, средний общий стаж 36 лет, стаж во вредных условиях труда 17,8 года, длительность послеконтактного периода 11,3 года.
Вибрационные параметры основных пневмо-инструментов характеризуются превышением санитарных норм на 2—15 дБ в октавных полосах
со среднегеометрическими частотами 16, 63, 125 и 250 Гц. Наиболее высокие уровни виброскорости, превышающие предельно допустимые значения до 14 дБ, отмечены при выполнении технологических операций по «зачистке сварочных швов». Дополнительными неблагоприятными факторами у рабочих был шум, превышающий предельно допустимые уровни при работе пнев-моинструментов на 5—20 дБ в зависимости от характера операций, места их выполнения и физическое перенапряжение мышечно-суставного аппарата верхних конечностей.
Верификация диагноза ВБ осуществлялась на основе капилляроскопии лимба, ногтевого ложа, реовазографии, допплерангиографии и электромиографии верхних и нижних конечностей, исследования болевой и вибрационной чувствительности, динамометрии и термометрии верхних конечностей. В клинической картине заболевания отмечаются периферический ангиодистонический синдром и синдром вегетативно-сенсорной по-линейропатии верхних конечностей.
Вторую группу составили 42 человека (25 женщин и 17 мужчин) с хронической интоксикацией органическими растворителями и хронической УИ, средний возраст 68,5 года, средний общий стаж 25,5 года, стаж во вредных условиях труда 14,5 года, длительность послеконтактного периода 20,6 года.
Лица, подвергавшиеся воздействию ОР работали на промышленном предприятии в профессии маляра и контактировали с лакокрасочными материалами (толуол, ксилол, ацетон, бутилацетат, этилацетат, бутанол). Содержание токсичных веществ в воздухе рабочей зоны составили: средние концентрации ксилола — 190,8—175,4 мг/ м3, толуола — 125,2 мг/м3 и превышали ПДК в основном за счет пиковой (максимальной концентрации (400 мг/м3). Концентрации ацетона, бензина, бутилацетата, этилацетата не превышали установленных нормативных значений. Время выполнения операций, связанных с выделением в воздух рабочей зоны компонентов лакокрасочных материалов и растворителей, составляло
67,5—78,6 %.
В структуре основных синдромов исследуемых лиц преобладали синдром вегетативно-сенсорной полинейропатии (в 90 %), астеноневротический синдром (в 60 % случаев) и гематологический синдром (представлен лейкопенией и тромбо-цитопенией у 60 %).
Ведущим фактором производственной среды лиц с хронической УИ являлся токсикорадиа-ционный. При этом в 50-х и 60-х гг. прошлого века рабочие подвергались воздействию аэрозо-
лей солей урана, содержание которых в воздухе рабочих помещений варьировало от 0,02 до 23,4 мг/м3. Все обследованные лица в период работы подвергались дополнительному воздействию малых доз гамма-излучения. Годовые нагрузки внешнего облучения в среднем составили с 1952 по 1975 г. от 0,5 до 1,5 бэр в год.
Диагноз верифицировался в рамках лечебно-консультативной комиссии с учетом санитарно-гигиенической характеристики условий труда, стажа работы, полного клинико-функционального обследования больных, определения содержания урана в моче и его многолетнего мониторинга.
Все обследованные лица в период работы подвергались дополнительному воздействию малых доз гамма-излучения, а также кислот и щелочей, используемых в процессе переработки урана.
В структуре основных синдромов исследуемых лиц в отдаленном периоде хронической УИ ведущими являлись психоорганический, оссалги-ческий и гематологический синдромы
Все обследуемые лица страдали АГ (среднее систолическое артериальное давление (САД) в первой группе — 168,3 ± 11,4 мм рт. ст., во второй — 156,6 ± 8,4; среднее диастолическое (ДАД) — в первой группе 90,1 ± 6,5 мм рт. ст., во второй — 91,6 ± 5,3 мм рт. ст.; среднее пульсовое давление (ПАД) — в первой группе 78,1 ± 4,5 мм рт. ст., во второй — 65,6 ± 3,3 мм рт. ст.). Длительность АГ составила 14,7 и 18,3 года соответственно. АГ сочеталась с ИБС (стабильная стенокардия напряжения ФК 2-3). Сердечная недостаточность (СН) представлена
ФК 1-2.
Группу сравнения составили 20 человек с сочетанной сердечно-сосудистой патологией — АГ и ИБС, не подвергавшимися воздействию профессионально-вредных факторов (средний возраст 71,2 года, длительность заболевания 19,8 года; среднее САД 142,1 ± 14,0 мм рт. ст., среднее ДАД 81,4 ± 7,8 мм рт. ст., среднее ПАД 60,7 ± 6,6 мм рт. ст. АГ 3-й степени, риск 4; ИБС представлена стабильной стенокардией напряжения 2—3 ФК).
Диагноз стенокардии ставился на основании критериев ВОЗ (1979) и подтверждался данными электрокардиографии, холтеровского монито-рирования. Функциональный класс стабильной стенокардии устанавливали согласно классификации Канадской ассоциации кардиологов. Степень АГ и категория риска определялись согласно рекомендациям [18]. Для определения ФК ХСН была использована шкала оценки клинического состояния в модификации В.Ю. Мареева.
Для выявления депрессии использовали критерии DSM-4 (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, 4-th., 1994). На основании данных критериев выделяли малый и большой депрессивный эпизод [27].
Для выявления ситуативной (реактивной) тревожности использовался тест Ч.Д. Спил-бергера, Ю.Л. Ханина [8, 23]. Для изучения самооценки психических состояний использовался тест Айзенка [8], по которому определялось наличие и степень выраженности тревожности, фрустрации, агрессивности и ригидности.
Для выявления клинически значимых когнитивных нарушений использовалась шкала Мини—Ког [28]; тест на цифровую последовательность, проба с рисованием часов служила для выявления зрительно-пространственных расстройств.
Для выявления энцефалопатии (ЭП) использовали психометрический тест связи чисел [19]. В зависимости от времени выполнения теста определяли латентную, I, II, II — III, III степень ЭП.
С целью изучения характера нарушений сна использовалась шкала сонливости, с помощью которой определялось наличие дневной сонливости, степень ее выраженности; шкала качества гигиены сна для выявления ее значимого нарушения, использовались тесты на определение вероятности наличия синдрома обструктивного апноэ сна (СОАС), выявления инсомнии, синдрома беспокойных ног (СБН) и нарколепсии. С целью выявления и изучения характера клинических проявлений вегетативных расстройств использовалась анкета вегетативных расстройств
[3].
Полученный цифровой материал был обработан с помощью вариационно-статистических методов путём расчета средней арифметической (m), среднеквадратичного отклонения (а). Различие показателей рассчитывалось методом разностной статистики по критерию Стьюдента и считалось статистически значимым при р < 0,05 (при 5 % уровне значимости).
Р е з у л ь т а т ы. В первой группе (ВБ + ССП) психические расстройства депрессивного характера выявлены у 37,8 % лиц, во второй группе (интоксикации + ССП) — в 80,9 %, то есть, вероятнее всего, речь идет о депрессии коморбидной соматическому заболеванию (аффективное расстройство, развивающееся вне непосредственной связи с патологией внутренних органов) [21]. Изучение депрессивных расстройств показало, что малый депрессивный эпизод в структуре депрессии встречался более
часто в первой группе, чем во второй (64,2 и 32,3 % соответственно, в группе сравнения у 32,9 %), вместе с тем во второй группе значительно чаще выявлялась «большая» депрессия (2-я группа — 71, 7%, 1-я группа — 35,8 %, 37,1 % — группа сравнения).
Большое депрессивное расстройство характеризуется рядом психологических симптомов: сниженное настроение, отсутствие интересов, преувеличенное чувство вины, суицидальные мысли, ощущение безнадежности и нерешительность. Соматические расстройства, в том числе связанные с профессиональными заболеваниями, в частности, обусловленные воздействием химических факторов, могут утяжелять течение депрессии, а она в свою очередь может служить препятствием успешной терапии соматической патологии и реабилитации таких больных [20]. Показано, что расстройства депрессивного спектра тесно ассоциированы с большинством кар-диоваскулярных факторов риска [12].
В настоящее время рассматриваются несколько патофизиологических механизмов, объясняющих связь между депрессией и ССЗ: повышенная вазоконстрикция, агрегация тромбоцитов, тромбообразование; хроническая гиперкортизо-лемия и инсулинорезистентность, гиперреактивность симпатико-адреналовой системы, сниженный вагусный контроль и барорецепторная чувствительность, повышенный уровень СРБ и интерлейкинов [6, 17]. Вместе с тем у больных с ССЗ, как правило, наблюдаются скрытые, маскированные депрессии, проявляющиеся нередко симптомами тревоги: беспокойство, ожидание худшего, эмоциональная лабильность, раздражительность [17].
Проблема тревожных расстройств не менее актуальна, чем проблема адекватной диагностики и терапии депрессии. Тревога сопутствует соматическим заболеваниям в 11,9 % случаев в общей популяции. У больных, страдающих сахарным диабетом, ССЗ, тревога встречается в 15 %. Длительное существование тревоги обусловливает развитие депрессии, вместе с тем тревога может быть одним из проявлений депрессивного состояния. Сочетание тревоги и депрессии (тревожно-депрессивные расстройства) отмечается у 70 % больных. Тревога вызывает снижение трудоспособности и качества жизни, утяжеляет течение сопутствующих соматических заболеваний, приводя к увеличению затрат на ведение таких пациентов [22].
Изучение реактивной тревожности в основной группе показало, что преобладает средний уровень тревожности и высокий. Наибольшее
количество лиц со средним уровнем тревожности отмечается во второй группе (интоксикации + ССП) — 60 % (в первой 29,4 % и 32,3 % в группе сравнения), вместе с тем в первой группе (ВБ + ССП) наблюдается наибольшее количество лиц с высоким уровнем тревоги — 70,6 % (во второй группе — 40 %, в группе сравнения 53,4 %).
Изучение самооценки психического состояния выявило, что в первой группе (ВБ + ССП) отмечается наименьший процент лиц, которые относят себя к очень тревожным — 5,9 % и наибольший во второй группе — 40 % (в группе сравнения 19,6 %). Средний уровень тревожности установлен у 64,7 % лиц первой группы, 40 % — второй (в группе сравнения у 52,3 %).
Во второй группе (интоксикации+ССП) оказался самый высокий процент больных с фрустрацией (100 ), во всех группах преобладал ее средний уровень (первая группа — 58,8 %, вторая — 80 %, группа сравнения 60,3 %).
Во второй группе был наименьший процент лиц неагрессивных — 20 %, средний уровень агрессивности во всех группах примерно одинаковый (первая группа — 58,8 %, вторая — 60 %, группа сравнения — 57,4 %).
Наибольшее количество лиц с выраженной ригидностью выявлено во второй группе — у 60 % (в группе сравнения у 35,4 %), в то время как ригидность среднего уровня преобладала в первой группе — 52,9 % (в группе сравнения 31,7 %).
Ускорение процессов атеросклероза, гипертрофия среднего слоя стенок артериол, липогиа-линоз и образование микроаневризм способствуют развитию церебральных осложнений.
Длительная АГ приводит к поражению артерий крупного калибра (атеросклероз) и мелких артерий (артериолосклероз) головного мозга. Артериолосклероз и возникающая субкортикальная гипоперфузия способствуют демиелинизации белого вещества головного мозга и деменции [1].
Когнитивные расстройства в большинстве случаев носят прогрессирующий характер. В том случае, если у человека имеют место нарушения памяти, мышления или других высших психических функций, но они не препятствуют профессиональной деятельности и/или не вызывают дезадаптации пациента в быту, говорят о когнитивных нарушениях (когнитивном снижении) [5, 15, 25]. Синдром умеренных когнитивных расстройств (mild cognitive impairment — MCI) занимает промежуточную позицию между связанными со старением изменениями когнитивных функций и деменцией [15, 25].
Клинически значимые когнитивные нарушения у 80 % больных с профессиональной патологией от воздействия физических факторов и у 100 % — с профессиональной патологией от воздействия химических факторов. При этом в первой группе зрительно-пространственные расстройства выявлены у 60 % (у 75 % лиц с когнитивными нарушениями), во второй подгруппе — у 33,3 % (в группе сравнения у 32,4 %). Корреляционный анализ показал, что имеется зависимость частоты встречаемости когнитивных нарушений от возраста, уровня АД (в большей степени пульсового), давности АГ и возраста.
В отечественной неврологической практике пациентам с умеренными когнитивными расстройствами нередко ставится диагноз дисцир-куляторная ЭП. Это происходит особенно часто при наличии сопутствующих ССЗ. При этом подразумевается, что снижение памяти и других когнитивных функций у пациента с сосудистой мозговой недостаточностью есть прямой результат хронической ишемии головного мозга [25]. Однако в реальности связь между когнитивными расстройствами и недостаточностью мозгового кровообращения может носить более сложный характер [25]. Наличие ЭП у больных с профессиональной патологией усложняет диагностику, терапию и медикаментозное обслуживание таких пациентов, негативно влияет на качество их жизни и течение сопутствующих соматических болезней.
В целом в обследованной группе ЭП выявлена у 79,7 %. При этом латентная ЭП определена у 28,6 %, первой и второй степени — у 39,7 %, II—III и III — у 31,8 %. Выявлена прямая корреляционная связь степени выраженности ЭП с длительностью АГ, ее высоким риском, возрастом и высоким индексом массы тела и наличием депрессивных расстройств. В частности выявлено, что высокие степени ЭП (II—III и III) при большой депрессии определяются у 30 %, при малой депрессии у 26,7 %, а при отсутствии депрессии — у 14,3 %. Депрессия может усугублять имеющиеся когнитивные нарушения или сама по себе быть их причиной (так называемая псевдодеменция). Поэтому коррекция эмоциональных расстройств оказывает благоприятное влияние на когнитивные способности. Вместе с тем депрессия у пожилого человека может быть ситуационно обусловленной, так и иметь органическую природу, например такую, как сосудистая мозговая недостаточность [5].
У лиц, подвергавшихся воздействию физических производственно-вредных факторов, ЭП выявлена у 81,1 %, химических — у 78,6 %. Количество пациентов с латентной формой ЭП
являлось примерно одинаковым как в первой, так и во второй группах (30 и 27,3 % соответственно). В то же время число лиц с I и II степенью в первой группе на 28,6 % больше, чем во второй. В группе лиц, подвергавшихся воздействию химических факторов, преобладают более выраженные формы ЭП — II—III и III степени. Число лиц с ЭП во второй группе с II — III и III степенью на 40,8 % больше, чем в первой группе. Причем во второй группе изучение степени тяжести ЭП в зависимости от характера химического воздействия показало, что среди лиц, подвергавшихся воздействию органических растворителей, в структуре ЭП 33,3 % приходится на латентную и 41,7 % на I и II степень, в то время как среди лиц, подвергавшихся воздействию соединений урана, латентная форма регистрировалась только у 8,3 %, а ЭП II—III и III определялась у 41,7 % . Это, в частности, можно объяснить большим возрастом лиц, находящихся в отдаленном периоде хронической урановой интоксикации.
Больные хронической урановой интоксикацией в отдаленном периоде — это больные пожилого и старческого возраста. Нарушения сна в этом возрасте встречаются у 70 % [9, 15]. Плохой сон неблагоприятно сказывается на состоянии больных и снижает качество жизни. Причины нарушений сна в этом возрасте разнообразны: это и соматические, психические заболевания, и невротические расстройства. Соединения урана обладают нейротропным действием и обусловливают развитие психоорганического синдрома у 72,9 % лиц в отдаленном периоде. Вместе с тем нарушения сна приводят к формированию патологического типа кривой АД (non-dipper), что обусловливает повреждение органов-мишеней и увеличивает риск сердечно-сосудистых осложнений [14]. В связи с вышесказанным большую актуальность имеет диагностика нарушений сна у лиц данной профессиональной группы. В эпидемиологических исследованиях нарушений сна в России показано, что около 42 % больных АГ имеют те или иные инсомнии [2, 14]. Инсомнии могут являться причиной неэффективного лечения АГ [4, 9]. В то же время ряд гипотензивных препаратов могут неблагоприятно действовать на качество сна [29]. Нарушения сна могут быть одной из причин недостаточного снижения АД в ночное время, тем самым повышать риск развития сердечно-сосудистых осложнений [2].
Коррекция инсомнии повышает эффективность гипотензивной терапии.
В первой подгруппе, в отличие от второй отмечается более частая встречаемость дневной
сонливости (66,7 и 42,9 % соответственно) и умеренной вероятности наличия СОАС (66,6 и 57,1 % соответственно) на фоне более высокого удельного веса лиц с избыточной массой тела (66,6 и 42,9 %) и ночным повышением АД (66,7 и 57,1 %). Однако в группе лиц с хроническими интоксикациями, в отличие от первой подгруппы в 2,1 раза чаще встречается инсомния, в 1,9 раза — СБН, в 2,6 раза — нарколепсия. Эти отличия второй подгруппы наблюдаются на фоне более высокой частоты встречаемости тревожных (в 1,6 раза), депрессивных (в 2,3 раза) и вегетативных (в 1,3 раза) расстройств.
Вегетативная нервная система обеспечивает гомеостаз организма, то есть относительное динамическое постоянство внутренней среды и устойчивость его основных физиологических функций, а также выполняет адаптационно-трофическую функцию — регуляцию обмена веществ применительно к условиям внешней среды и, в частности, к хроническому производственному стрессу. В настоящее время в условиях современного производства на организм работающих действуют в основном вредные факторы малой интенсивности, вызывающие в первую очередь изменения функционального состояния вегетативной нервной системы. Высокая частота вегетативных дисфункций у лиц с профессиональными заболеваниями от воздействия физических и химических факторов во многом определяет характер их клинических проявлений и существенным образом влияет на качество жизни таких больных.
Среди вегетативных проявлений такой клинический признак, как склонность к покраснению лица при волнении, отмечался в первой группе в 2,77 раза, во второй группе в 2,08 раза, чем в группе сравнения. Существенной разницы в частоте встречаемости онемения или похолодания пальцев кистей, стоп не отмечается, вместе с тем похолодание или онемение целиком кистей, стоп в первой группе выявлялись в 3,88 раза, во второй в 2,5 раза чаще, чем в группе сравнения, а изменение окраски кистей, стоп наблюдается в основных группах (55,5 и 33,3 % соответственно) и отсутствует в группе сравнения. Только в группе лиц, подвергавшихся воздействию химических факторов с большей частотой, чем в группе сравнения и первой группе, встречались такие признаки как повышенная потливость (в 1,45 раза), ощущение сердцебиения, «остановки» сердца (в 2,08 раза), чувство «нехватки» воздуха (в 1,66 раза), приступообразные головные боли (в 1,38 раза) и снижение трудоспособности, быстрая утомляемость (в 1,53 раза). Нарушение
сна встречалось чаще в первой группе в 1,38, во второй в 1,87 раза, чем в группе сравнения. Отличий по признакам, отражающим дисфункцию желудочно-кишечного тракта (склонность к запорам, поносам, «вздутиям» живота) не выявлено.
В ы в о д ы. 1. В группе лиц с профессиональными заболеваниями от воздействия химических факторов отмечается более высокая частота встречаемости и степени выраженности депрессивных расстройств по сравнению с группой лиц с профессиональными заболеваниями от воздействия физических факторов. 2. У лиц с профессиональной патологией выявлена высокая частота встречаемости реактивной тревожности, которая наиболее выражена в группе лиц с патологией от воздействия физического фактора, а также не ситуационной тревожностью и сопутствующей ей агрессивностью. В группе лиц, подвергавшихся воздействию химических факторов, отмечается наибольшая частота встречаемости фрустрированности и ригидности. 3. В группе лиц с профессиональными заболеваниями от воздействия химических факторов отмечается более высокая частота встречаемости клинически значимых когнитивных и зрительно-пространственных нарушений. 4. В группе лиц с профессиональными заболеваниями энцефалопатия встречается в высоком проценте случаев, у лиц, подвергавшихся воздействию физических факторов, преобладает энцефалопатия I и II степени, химических — II—III и III, в группе химических факторов более выраженные ее формы отмечаются у подвергавшихся воздействию соединений урана. 5. У больных с профессиональной патологией от воздействия физических и химических факторов в сочетании с артериальной гипертонией и ишемической болезнью сердца формы нарушений сна носят разнообразный характер, но более часто встречаются в группе лиц с хроническими интоксикациями.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Абасова Л.И., Бабаев А.М., Ширалиева З.К. // Кардиология. 2009. № 11. С. 51—54.
2. Алексанян Л.А., Верткин АЛ., Вигант М.В. и соавт. / / Consilium medicum. 2004. № 7. С. 8—12.
3. Вейн А.М. Вегетативные расстройства. М.: Меди-пресс, 2000.
4. Вейн А.М., Рябус М.В. Нарушения сна в общемедицинской практике. М.: Медпресс, 1998.
5. Захаров В.В. // Тер. арх. 2007. № 8. С. 85—88.
6. Иванов С.В. // Кардиология. 2009. № 7—9. С. 115—120.
7. Измеров Н.Ф. // Мед. труда. 2000. № 1. С. 1—6.
8. Костина Л.М. Методы диагностики тревожности.
С.-Пб., 2005.
9. Левин Я.И. Инсомния: современные диагностические и лечебные подходы. М.: Медпрактика, 2005.
10. Мартынов А.И., Остроумова О.Д., Мамаев В.И. и соавт. // Рос. кардиологический журн. 2000. №
2. С. 13—18.
11. Монаенкова А.М., Рашевская А.М., Рыжкова М.И. // Гиг. труда. 1988. № 9. С. 1—4.
12. Оганов Р.Г., Ольбинская Л.Ю., Смулевич А.Б. и соавт. // Кардиология. 2004. № 1. С. 48—54.
13. Ольбинская Л.И. // Тер. арх. 2005. № 10. С. 85—89.
14. Ольбинская Л.И., Мартынов А.И., Хапаев Б.А. Мониторирование артериального давления в кардиологии.
М.: Рус. врач, 1998.
15. Остроумова ОД., Десницкая И.В., Поликарпов В.А. // Кардиология. 2006. № 4. С. 85—88.
16. Палеев Н.Р., Краснов В.Н. // Клин. мед. 2009. №12. С. 4—7.
17. Погосова Г.В. // Кардиология. 2004. № 1. С. 88—92.
18. Профилактика, диагностика и лечение первичной артериальной гипертонии в Российской Федерации / / Там
же. 2000. № 11. С. 65—95.
19. Радченко В.Г., Радченко О.Н. Печеночная энцефалопатия. С.-Пб., 2002.
20. Ромасенко Л.В. // Тер. арх. 2006. № 10. С. 5—8.
21. Смулевич А.Б., Сыркин АЛ.., Дробижев М.Ю., Иванов С.В. Психокардиология. М.:ООО «МИА»,
2005.
22. Филатова Е.Г. // Лечащий врач. 2006. № 8. С. 38—41.
23. Ханин Ю.Л. Краткое руководство к применению шкалы реактивной и личностной тревожности Ч. Д. Спил-бергера. Л., 1976.
24. Шпагина Л.А., Третьяков С.В., Герасименко О.Н. Эколого-производственные аспекты сердечнососудистых заболеваний. Новосибирск: Сибирское соглашение, 2003.
25. Яхно Н.Н., Захаров В.В., Локшина А.Б. // Журнал неврологии и психиатрии. 2005. № 2. С. 13—17.
26. American Psychiatry Association. Diagnostic and statistical Manual of Mental Disorders. 4-th ed. Washington,
1994.
27. Beck A.T., Ward C.H., Henderson H. et al. // Arch. Gener Psychiant. 1961. N 4. P. 561—571.
28. Borson S., Scanlan J., Brush M. et al. // Int. J. Psychiatry. 2000. N 15. Р. 1021—1027.
29. Collins R, Mac Mahon S. // Brit. Med. Bul. 1994. N 2. Р. 272—298.
Поступила 24.11.10
УДК 577.212-057:621.039.534.7
А.Х. Якупова, *О.В. Сивочалова, **Т.В. Викторова, *А.Р. Ирмякова
КЛИНИКО-ГЕНЕТИЧЕСКИЕ КРИТЕРИИ НАРУШЕНИЙ РЕПРОДУКТИВНОГО ЗДОРОВЬЯ У РАБОТНИЦ ПРОИЗВОДСТВА ОРГАНИЧЕСКОГО СИНТЕЗА
ФГУН Уфимский НИИ медицины труда и экологии человека Роспотребнадзора, г. Уфа; НИИ медицины труда РАМН, Москва; Институт биохимии и генетики Уфимского научного центра РАН, г. Уфа
Химические вещества, присутствующие в воздухе производственных помещений предприятия органического синтеза, могут способствовать нарушению репродуктивного здоровья работниц. Проведен анализ полиморфных вариантов генов систем цитохрома Р450 и антиоксидантной защиты организма. Выявлены генетические маркеры риска нарушения репродуктивной функции у обследованных женщин.
Ключевые слова: производство органического синтеза, условия труда, работницы, генетические маркеры нарушения репродуктивного здоровья.
A.H. Yakupova, O.V. Sivotchalova, T.V. Viktorova, A.R. Irmyakova. Clinical and genetic criteria of reproductive health disorders in female workers engaged into organic synthesis production.
Chemicals in the air of workplace within organic synthesis enterprises could induce reproductive disorders in the female workers. Analysis of polymorphous variants of P450 cytochrome gens and antioxidant defence system helped to reveal genetic markers for risk of reproductive disorders in the female examinees.
Key words: organic synthesis production, work conditions, female workers.
