CC BY-NC-ND
749
Е.А. Сергиенко
Институт психологии РАН
E.A. Sergienko
Institute of Psychology of RAS
Психологическое здоровье: субъективные факторы
Psychological health. Subjective factors
В статье представлен анализ категории психологического здоровья человека, приведено сравнения с понятием психического здоровья, их эволюция в науке. Представлен анализ критериев психического и психологического здоровья, основные направления исследований. Краткий обзор по проблеме психологического здоровья на разных возрастных этапах онтогенеза (младших школьников, подростков, людей молодого, среднего и пожилого возраста) показывает, что в нашем исследовании охвачены значительные слои современного российского общества при комплексном анализе внутренних и внешних ресурсов поддержания, сохранения и восстановлении психологического здоровья. Оригинальность и новизна, в отличие от имеющихся исследований, состоит как в широком охвате разных возрастных групп современного российского общества, так и в обращении к многоаспектным факторам - субъективным факторам психологического здоровья, что позволяет представить стереоскопическую картину данной проблемы. Данное направление исследований является современным междисциплинарным и системным подходом к изучению психологического здоровья.
Ключевые слова: психологическое здоровье, психическое здоровье, психологическое благополучие, субъективные факторы, современные направления, разные возрастные периоды
The paper presents an analysis for the category of psychological health of a person; comparisons are made with the notion of mental health and their
© Сергиенко Е.А., 2017
Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, грант 17-2902155.
evolution in science. An analysis of the criteria for mental and psychological health with the main areas of research is presented. A brief overview of the psychological health at different age stages of ontogeny (junior schoolchildren, adolescents, young, middle and old people) issue shows that the study covers significant segments of modern Russian society, under a comprehensive analysis of internal and external resources for maintaining, preserving and restoring psychological health. Originality and novelty, unlike the available studies, consists both in the wide coverage of different age groups of today Russian society, and in addressing multifaceted factors - subjective factors of psychological health, which allow us to present a stereoscopic picture of the issue. This area of research is a modern interdisciplinary and systematic approach to the study of psychological health.
Keywords: psychological health, mental health, psychological well-being, subjective factors, modern trends, different age periods
Центральным понятием, отражающим благополучие людей в обществе, становится категория психического и психологического здоровья. В последние десятилетия представление о том, что такое здоровье, существенно изменилось. Общее понимание здоровья как соматического функционирования сменилось более широким, включающим понятия психического, психологического здоровья. Устав Всемирной организации здравоохранения (1946) определяет здоровье как состояние полного душевного, физического и социального благополучия, а не только отсутствие болезней и физических дефектов. Понятия психического и психологического здоровья тесно взаимосвязаны, но не идентичны. Понятие психического здоровья в большей степени делает акцент на аспектах сохранения психического нормального статуса человека (отсутствие девиантных и делинквентных форм поведения, психических расстройств, аддикций и т. п.) и факторах риска развития различных отклонений психического здоровья. Понятие психологического здоровья опирается в значительной степени на внутренние психологические аспекты адаптации личности человека к экологическим факторам, социальным, культурным, что не только позволяет сохранять психологическое равновесие, но и обеспечивает самореализацию и саморазвитие каждого человека. Психологическое здоровье скорее дает позволяет оценить возможности человека в преодолении различных жизненных трудностей и сохранить свое психологическое благополучие. Однако оба эти понятия предполагают представление о сложной системе естественнонаучных и гуманитарных составляющих, включающих разные уровни: от психофизиологического, психосоматического
до психологического, социально-психологического и культурного. Такие представления легли в основу быстро развивающего направления психологии здоровья.
Эволюция понимания категории здоровья
Стремясь раскрыть содержание понятия «здоровье», которому нет достаточно полного определения, многие авторы рассматривают отдельные его аспекты - биологические, психологические, социальные. Биологический уровень анализа понятия здоровья характерен для медицины, психофизиологии, генетики, которые изучают здоровье личности или группы людей, выделенных по признаку пола, возраста, образа жизни, состояния болезни, и определяемые как сумма показателей заболеваемости, смертности, инвалидности, физического развития. Психический и психологический уровень анализа здоровья характерны для психологии, психиатрии, валеологии и сосредоточены на проблеме богатства развития личности, личностном росте, на стремлении к самоактуализации, также посвящены рассмотрению структуры личности и факторов, детерминирующих ее здоровье и благополучие/неблагополучие. Социальный уровень анализа категории здоровья связан, прежде всего, с детерминацией социальных условий, обеспечивающих здоровье человека, отдельных групп и общественного здоровья, а также с раскрытием понятий социального статуса, социального благополучия, социальной безопасности.
Наиболее узкое толкование здоровья как правильной нормальной деятельности организма характерно для обыденного представления. Смысл здоровья состоит здесь во внутренней и внешней стабильности физических, психических и социальных параметров, в поддержании равновесия между средой и личностью, которой присуще данное качество. В этом определении состояние здоровья характеризуется данностью без непосредственной активности носителя данного качества.
Интерес к категории здоровья в психологии обусловлен прежде всего тем, что здоровье является одной из важнейших характеристик человека, способствующей стабильности, благополучию и развитию. Если современная медицина достаточно четко и полно определяет критерии здоровья на уровне организма, то в отношении психического здоровья существует множество различных определений и критериев. Одним из определяющих критериев психического здоровья, довольно часто применяемых в современных психотерапевтических методиках различной содержательной
направленности, является сопоставление образа реального «Я» с образом идеального «Я», то есть с представлением о том, каким человек должен быть. Высокую степень совпадения реального «Я» с идеальным принято считать хорошим показателем психического здоровья (Роджерс, 1986). Для психически здорового человека неприемлемы идеи заброшенности, одиночества, пессимистические настроения. Он обладает достаточным запасом жизненных сил, позволяющих ему поддерживать духовную бодрость и придерживаться оптимистических идеалов. Определяя психическое здоровье человека, Т.Б. Дмитриева и Б.С. Положий подчеркивают, что оно является одной из составляющих общего здоровья человека (Дмитриева, Положий, 2003). Необходимость раскрытия сущности психического здоровья предполагает одновременно и естестве-нонаучный, и гуманитарный подходы, что обусловлено биосоциальной природой человека. Авторы выделяют индивидуальное и общественное психическое здоровье. Они дают следующее определение психического здоровья:
...индивидуальное психическое здоровье - это такое состояние психики индивида, которое характеризуется цельностью и согласованностью всех психических функций организма, обеспечивающих чувство субъективной психической комфортности, способность к целенаправленно осмысленной деятельности и оптимальное выполнение социальных функций, адекватных общечеловеческим ценностям и этнокультурным особенностям (Дмитриева, Положий, 2003, с. 30).
Общественное психическое здоровье определяется ими как уровень психического здоровья популяции, связанный с распространенностью в ней психических заболеваний, аддикций, различных форм деструктивного поведения.
Приведенные определения ясно указывают на то, что в психиатрической теории и практике укоренилось представление о роли психосоциальных аспектов психического здоровья. Рассматривая данные об ухудшении психического здоровья в России, авторы указывают на такие социально-психологические факторы как стресс социальных изменений, психологическая неготовность к радикальным изменениям в обществе, потеря социально - экономического самоопределения, потеря социальной идентичности, временной стресс и другие.
Таким образом, шагом вперед в понимании здоровья человека стало рассмотрение его в более широком контексте социально-психологических факторов и детерминант.
Психологическое благополучие как показатель психологического здоровья
Дальнейшим шагом вперед в осмыслении здоровья стал отказ от только негативного определения здоровья (как отсутствия болезни). Большое значение в разработке позитивного определения здоровья сыграла концепция психологического благополучия (Psychological Well-Being), разрабатываемая в рамках исследований по психологии здоровья. Это направление делает акцент на изучении позитивного психологического функционирования (positive psychological functioning) (Ryff, Singer, 1998, Ryff et al., 1998). Данная концепция вобрала в себя достижения психоаналитической, гуманистической, трансперсональной и экзистенциальной психологии (К. Роджерс, А. Маслоу, Э. Эриксон, К. Хорни, Э. Фромм, В. Франкл, К.-Г. Юнг и др.).
На основе вышеупомянутых концепций К. Рифф выделила составляющие психологического благополучия: позитивное отношение к себе и своей прошлой жизни, наличие целей и занятий, представляющих жизненный смысл, чувство постоянного развития и самореализации, позитивное отношение к другим, способность следовать собственным убеждениям. Обращение к значимым аспектам своего Я, к наиболее важным ценностям при оценке ситуаций, несущих угрозу, способствует приданию им смысла и ведет к повышению благополучия личности.
Сходные с данной моделью представления о составляющих психического здоровья обнаруживаются и в отечественной психологии. Так, Г.С. Никифоров, описывая критерии психического здоровья, основную роль отводит психическому равновесию, которые связано с гармоническим развитием психики и ее адаптивными возможностями (Никифоров, 2002). Б.С. Братусь разработал уровневую модель психического здоровья, в которой важнейшее место занимают зрелость, сохранность и активность механизмов саморегуляции (Братусь, 1988).
В рассмотренных моделях основное место в поддержании психического здоровья отводится социокультурным и психологическим аспектам. Однако авторы не разделяют психическое и психологическое здоровье. Выделяя область психологии здоровья, кажется правомерным выделение термина «психологическое здоровье», относящегося в большей степени к области позитивных феноменов здоровья, адресованных комплексным междисциплинарным исследованиям.
Понятие психического здоровья в большей степени делает акцент на аспектах сохранения психического нормального статуса человека
(отсутствие девиантных и делинквентных форм поведения, психических расстройств, аддикций и т. п.) и факторах риска развития различных отклонений психического здоровья. Понятие психологического здоровья опирается в значительной степени на внутренние психологические аспекты адаптации личности человека к экологическим, социальным, культурным факторам, что позволяет не только сохранять психологическое равновесие, но и обеспечивает самореализацию и саморазвитие каждого человека. Психологическое здоровье скорее дает возможность оценить потенциал человека в преодолении различных жизненных трудностей и сохранить свое психологическое благополучие. Однако оба эти понятия предполагают представление о сложной системе естественнонаучных и гуманитарных составляющих, включающих разные уровни: от психофизиологического, психосоматического до психологического, социально-психологического и культурного. Такие представления легли в основу быстро развивающего направления психологии здоровья.
В отечественной психологии понятие «психологическое здоровье» (в отличие от психического здоровья) вошло в 2000-е годы. В самом общем виде оно рассматривалось как совокупность личностных характеристик, являющихся предпосылками стрессоус-тойчивости, социальной адаптации, успешной самореализации. В рассмотрении проблемы психологического здоровья можно выделить два подхода. Первый - антропологический. Его представители (Слободчиков, Шувалов, 2001) исходят из интерсубъективной природы психологического здоровья и понимают его как интеграл жизнеспособности и человечности индивида, проявляющийся в ориентации на приобщение к родовой человеческой сущности. Они делают упор на оценку духовно-психологических аспектов становления человека, подчеркивая значимость нравственных качеств личности и необходимость трансценденции, т. е. выхода за пределы собственно адаптации, в духовное измерение бытия.
Представители второго подхода - адаптационного (Хухлаева, 2001) рассматривают проблему психологического здоровья более инструментально, предлагая многокомпонентную модель психологического здоровья, базирующуюся на особенностях психологического функционирования и развития личности.
Однако большинство исследователей согласны в определении наиболее важных характеристик психологического здоровья. Психологическое здоровье - сложный, многомерный, динамический процесс. Психологическое здоровье индивидуализировано - то, что способствует здоровью одного человека, может оказаться болезнетворным для другого. Психологически здоровые люди стремятся
к личностному развитию, их жизнь осмысленна и поддается контролю, они находятся в разнообразных и уравновешенных отношениях с окружающими людьми (Шувалов, 2010). Психологическое здоровье относится к личности в целом и непосредственно связано с духовным аспектом и характеризует собственно психологический аспект проблемы психического здоровья (Дубровина, 2010). Необходимыми условиями психологического здоровья, по мнению ряда современных ученых, выступают полноценное личностное развитие (Дубровина, 2010), преобладание позитивных эмоций над отрицательными (Стожарова, 2016), создающее преимущественно позитивное «эмоциональное мироощущение», состояние личности, характеризующееся как эмоциональное благополучие, «внутренний душевный комфорт» (Коломинский и др., 2007).
В работах отечественных и зарубежных ученых можно найти признаки или критерии психологического здоровья. Они касаются прежде всего отношения человека к себе (самоуважение, принятие себя, ответственность за свои поступки и переживания, позитивное отношение к себе и к миру), переживания осмысленности и подконтрольности собственной жизни, собственной дееспособности, а также определенных психологических характеристик (гибкость, принятие неопределенности, «отложенный гедонизм», рефлексия своих состояний и эмоциональной жизни, творческая направленность, стремление к совершенствованию, продвижению в различных сферах жизни), а также адаптированность к социуму, умение и желание включаться и поддерживать социальные связи, интерес к другим людям, и (в случае детей) успешное прохождение возрастных кризисов (Ellis, Dryden, 1987; Хухлаева, 2009).
Краткое перечисление некоторых подходов к категории здоровья указывает на сложную детерминацию данного феномена и необходимости дальнейших междисциплинарных исследований. Рассмотрим психологическую составляющую системного, многокомпонентного представления о здоровье человека, его динамике и определяющих факторов.
Здоровье человека - это продукт всей его истории развития, начиная с пренатального периода. Этот факт определяет необходимость детального изучения здоровья человека как многофакторного, полидетерминированного и системного феномена в его развитии. Только такой подход позволит вскрыть научные основания становления здорового человека в его психосоциальном понимании.
Направления исследований
Наши работы охватывают значительный возрастной диапазон современного общества от детей младшего школьного возраста до пожилых и старых людей. Поскольку адаптация и успешная социализация становятся неотъемлемыми условиями психологического здоровья, то в решении данного вопроса мы делаем упор на субъективные ресурсы человека в разные периоды его онтогенеза.
Так, в наших работах (Сергиенко, Таланова, Лебедева, 2013; Уланова, Сергиенко, 2015) на основе экспериментального и теоретического анализа было показано, что модель психического (понимание психических состояний себя и других - Theory of Mind) является ментальным механизмом понимания социальных воздействий и взаимодействий, необходимым условием успешной коммуникации, внутренним, субъективным механизмом социализации. Наши представления о развитии данной способности согласуются с накопленными данными о модели психического в разные периоды онтогенеза (см. Baron-Cohen et al., 2013). Исследования развития модели психического в детском возрасте (Shakoor et al., 2012) подчеркивают, что именно эта способность имеет ведущее значение для школьной адаптации. Развитие модели психического способствует лучшему декодированию социальных сигналов и моделированию поведения, что приводит к более успешному социальному взаимодействию (Лебедева, Сергиенко, 2014)
Способность понимать себя и других принимает участие и в процессе контроля поведения. Умение и возможность контролировать свое поведение, эмоции, состояния, умение планировать, ставить цели и достигать их - т. е. все то, что обеспечивает успешный контроль поведения - является одной из важных составляющих психологического здоровья. Другим важнейшим критерием психологического здоровья оказывается возможность полноценно включаться в социальную жизнь, создавать и поддерживать глубокие контакты с окружающими людьми, понимать и учитывать их эмоции, желания состояния, что невозможно без сформированной модели психического. Оригинальность и новизна нашего подхода к адаптации детей к школе и их психологическому здоровью состоит в анализе модели психического и контроля поведения в процессе школьной адаптации, что остается новым, ориентированным на субъективные ресурсы ребенка, не только в нашей стране, но и в зарубежных исследованиях. Данное направление исследований вносит важный вклад в понимание закономерностей становления психологического здоровья в младшем школьном возрасте.
В контексте проблематики онтогенетического развития психологическое здоровье рассматривается как основа жизнеспособности ребенка, который оказался перед необходимостью решать важные жизненные задачи: овладевать собственными эмоциями и поведением, осваивать систему научных понятий и социальных навыков, развивать свои способности, строить образ «Я» и образ мира. Так, по мнению С.М. Колковой и Л.Н. Горбуновой, показателями психологического здоровья подростка является стремление к самопониманию, самовыражению и самоутверждению (Колкова, Горбунова, 2012).
О.В. Хухлаева говорит о том, что психологическое здоровье представляет собой совокупность психических свойств человека, обеспечивающих гармонию между потребностями индивида и общества, являющихся предпосылкой ориентации личности на выполнение своей жизненной задачи (Хухлаева, 2001).
В дополнение к подходу, дифференцирующему различные аспекты психологического здоровья, в нашей работе предпринята попытка изучения вклада субъективного отношения к своему здоровью и здоровому образу жизни в становлении психологического здоровья подростков. Проблема эмоционально-ценностного отношения к себе, своему здоровью является значимой для современной психологии. К характеристикам, определяющим динамику данного процесса можно отнести уровень осознанности и эмоционального переживания данного аспекта жизни.
Кроме того, целью работы ставится поиск внутренних психологических механизмов адаптации подростков к изменениям собственной личности, новым запросам общественной среды. Регуляция эмоций является важным фактором, определяющим благополучие человека и его успешное функционирование. Когнитивная регуляция эмоций - это регуляция эмоций посредством когнитивного понимания и осознания, позволяющая человеку удерживать контроль над своими эмоциями при воздействиях, а также после угрозы или стрессовых ситуаций (Оаг^вЫ, 2001). В разных ситуациях могут использовать разные способы когнитивной регуляции эмоций, однако некоторые из этих способов человек использует чаще остальных, тем самым формируя индивидуальный стиль когнитивной регуляции эмоций. Особенности эмоционального реагирования, определяя адаптивность поведения и возможности справляться с трудными жизненными ситуациями, способствуют выполнению возрастных задач подростком и рассматриваются нами как субъективный фактор психологического здоровья.
На настоящий момент в зарубежной психологии понятия «психологическое благополучие» и «психологическое здоровье»
смыкаются, становясь взаимозаменяемыми (Bradburn, 1969; Ryff, Singer, 1998; Argyle, 2013). В отечественной психологии понятие «психологическое здоровье» включает в себя понятие «психологическое благополучие» не сливаясь с ним, дополняя его в соответствии с принципами целостности и системности, биологическими и психическими измерениями человека (Schmitt, Zacher, Frese, 2012; Падун, Климова, 2014; Джидарьян, 2014).
Рассматривая психологическое благополучие с точки зрения эвдемонического подхода и опираясь в своей работе на методику К. Рифф, направленность исследования психологического здоровья молодых людей в период профессионального самоопределения позволяет проанализировать потенциал психологического здоровья в контексте вариантов психологического благополучия. Субъективные факторы, влияющие на субъективную оценку своей жизни в частности и психологическое здоровье в целом, изучены недостаточно. Основное внимание психологов обращено на личностные качества, ценностные ориентации или социальные факторы, повышающие психологическое благополучие (В.А. Хащен-ко, Т.П. Емельянова, Д.А. Леонтьев, Р.М. Шамионов, R.M. Ryan, E.L. Deci и другие). Например, теория самодетерминации (Self-determination theory) Р. Райна и Э. Деси (Ryan, Deci, 2000; Deci, Ryan, 2008) фокусируется на анализе социально-контекстуальных условий, усиливающих или ослабляющих процессы самомотивации. Однако в данной концепции и ее экспериментальных проверках внутренние составляющие самодетерминации лишь фиксируются в различных социальных условиях, не раскрывая субъективных механизмов достижения компетенции, автономии и связанности, чего явно недостаточно для понимания механизмов поддержания и увеличения психологического здоровья. Рассматривая психологическое благополучие как предиктор психологического здоровья, мы получаем возможность выявить особенности психологического здоровья в период самоопределения молодежи и его нарушения (искажения) при возникновении зависимостей от психоактивных веществ, а так же выявить факторы, восстанавливающие психологическое здоровье в процессе реабилитации. Это позволяет не только проанализировать условия поддержания психологического здоровья, но и построить прогноз их психического развития.
В связи с интенсивным ростом пожилого населения в развитых странах, включая и нашу страну, большое значение приобретают проблемы психологического здоровья пожилых людей. Понимание социоэмоциональных изменений в поздних возрастах важно для специалистов в области психического здоровья с целью
управления субъективным благополучием пожилых людей и удовлетворенностью в старости. Парадокс старения заключается в том, что, несмотря на то, что физическое здоровье с возрастом имеет тенденцию к ухудшению, субъективное благополучие, удовлетворенность старостью может быть сохранено или даже улучшено. Несмотря на достаточно широкие исследования в геронтопсихоло-гии за рубежом и работы, проводимые в нашей стране, субъективным факторам благополучного старения не уделялось достаточного внимания. В нашем исследовании проводится комплексная оценка субъективных факторов пожилых людей (55-90 лет): оценка субъективного возраста, соматического, психического здоровья, оценка отношения к временной перспективе, понимания социального окружения, качества жизни, значения социальной поддержки (Сергиенко, 2016).
Heckhausen and Schulz отмечали, что люди, которые могут гибко компенсировать дискомфортные последствия старения (болевой компонент, снижение работоспособности и др.), чувствуют себя моложе (Heckhausen, Schulz, 1998). Желание пожилого человека компенсировать слабые стороны и идентифицировать себя с более молодым возрастом (чувствовать себя моложе, выглядеть более молодым, действовать как молодой и интересоваться тем же, что и молодые) можно рассматривать как механизм психологической регуляции. Стратегия идентификации с более молодым возрастом может способствовать увеличению субъективного благополучия и относится к положительной когнитивной иллюзии возраста (positiveillusions), т. е. расхождению между хронологическим возрастом и субъективным возрастом (Сергиенко, 2012; Westerhof, Barrett, 2005). Более молодой субъективный возраст у пожилых и старых людей связан с целым рядом положительных аспектов в старости, в том числе, эмоциональным благополучием (Gana, Alaphilippe, 2004; Stephan, Chalabaev, 2011; Weiss, 2013), улучшением физических и когнитивных функций и социальной активности (Stephan, Sutin 2015; Engstler, Schmiade, 2013). Эти показатели сохраняются даже при изменениях хронологического возраста, демографической ситуации и переменных, связанных со здоровьем (Demakakos, Gjonca, Nazroo, 2007; Kotter-Gruhn et al., 2009; Westerhof, Barrett, 2005).
Адаптация в процессе старения, переоценка и реорганизация внутренних ресурсов и использование внешних ресурсов приобретают важнейшее значение в процессе старения. Этот процесс носит произвольный, адаптивный характер и связан с изменениями в восприятии, осознании времени, ограниченной временной перспективой будущего времени, осознанием смертности. Управление социальными контактами в пожилом и старческом возрасте проис-
ходит с целью минимизации негативных эмоций. Однако избирательность в социальных взаимодействиях может носить характер отделения (сепарации) или интенсивного сближения. Как и сепарация, эмоциональное сближение может выступать источником травматизации, увеличивать риски развития аффективных расстройств и хронизации болезней в поздних возрастах.
Одной из явных угроз психологическому здоровью человека является психическая травма, вызванная влиянием на него негативных событий. Среди значительного числа негативных событий выделяются стрессоры высокой интенсивности. Наличие в истории жизни человека травматического события высокой интенсивности угрожающего или катастрофического характера, которое включает смерть, или угрозу смерти, или угрозу серьезных повреждений, или угрозу физической целостности других людей (либо собственной) (Тарабрина, 2009), рассматривается в качестве одного из критериев (критерий A по DSM-IV) диагностики посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Травматическое событие переживается в виде реакций интенсивного страха, чувства беспомощности и ужаса (Тарабрина, 2012; Тарабрина, Быховец, 2014; Хар-ламенкова, 2015), и его влияние может иметь крайне негативные последствия. В современной литературе проводятся дискуссии по поводу оценки вклада травматического события в развитие посттравматического стрессового расстройства (Berntsen, Rubin, Bohni, 2008; Monroe, Mineka, 2008), изучаются факторы, например, возраст, физическое состояние и др., которые могут влиять на диагностику симптомов ПТСР (Rubin, 2014). Действительно, в диагностике ПТСР и психологической картины посттравматического стресса - ПТС (Тарабрина, 2009) центральное место занимает фактор возраста, ведь, как показал целый ряд исследований, симптомы посттравматического стресса могут возникать через несколько десятков лет после непосредственного влияния на человека травматического события (McCrory et al., 2015). Кроме того, при оценке влияния травматического события на психологическое здоровье человека важно учитывать возраст, в котором это событие произошло (Ogle, Rubin, Siegler, 2013). Также немаловажно учитывать закономерности психического развития человека в определенный период жизни (Тарабрина, Быховец, 2014; Bohn, Berntsen, 2013), поскольку эти особенности могут выступать ресурсом защиты от последствий влияния стрессора, либо, наоборот, усиливать его влияние. В исследованиях, посвященных изучению психической травматизации в среднем и пожилом возрасте, показано, что с возрастом уровень посттравматического стресса увеличивается, что, по-видимому, связано с ослаблением функционирования
защитных механизмов и стратегий копинга (Харламенкова, Быховец, Евдокимова, 2014; Мустафина, Харламенкова, 2014); выделены интенсивные стрессоры, которые в большей степени связаны с риском развития ПТС и ухудшением психологического здоровья. Период ранней взрослости исследован в меньшей степени: отдельные работы посвящены последствиям переживания эмоционального, физического и сексуального насилия в детстве в этот период жизни; анализируется связь ПТСР, тревоги и депрессии и функций социальной поддержки в совладании с ПТСР (World Health Organization, 2013). В большинстве исследований, посвященных психической травме, решаются задачи психотерапевтической поддержки ветеранов военных действий (например, Keller, Tuerk, 2016), изучения алкогольной зависимости как одного из последствий ПТСР и др., причем период ранней взрослости в связи с проблемой ПТС исследуется крайне редко. Вследствие недостаточного изучения последствий психотравматизации в период ранней взрослости и ее влияния на психологическое здоровье человека, решение этой задачи становится все более актуальным вопросом.
Подводя итог краткого обзора по проблеме психологического здоровья на разных возрастных этапах онтогенеза (младших школьников, подростков, людей молодого, среднего и пожилого возраста) представляется, что в нашем исследовании охвачены значительные слои современного российского общества при комплексном анализе внутренних и внешних ресурсов поддержания, сохранения и восстановлении психологического здоровья. Оригинальность и новизна, в отличие от имеющихся исследований, состоит как в широком охвате разных возрастных групп современного российского общества, так и в обращении к многоаспектным факторам - субъективным факторам психологического здоровья, что позволяет представить стереоскопическую картину данной проблемы.
Литература
Братусь Б.С. Анатомия личности. М.: Мысль, 1988. 304 с.
Дмитриева Т.Б., Положий Б.С. Этнокультуральная психиатрия. М.: Медицина, 2003.
Джидарьян И.А. Психологическое здоровье: проблема науки или удвоение понятий? // Психологическое здоровье личности и духовно-нравственные проблемы современного российского общества / Ин-т психологии РАН. М., 2014. С. 19-34.
Дубровина И.В. Психическое и психологическое здоровье в контексте психологической культуры личности // Вестник практической психологии образования. 2010. №. 3. С. 17-21.
Колкова С.М., Горбунова Л.Н. Психологическая безопасность как условие сохранения и укрепления психологического здоровья // Психологическое здоровье человека: жизненный ресурс и жизненный потенциал: Материалы Всерос. науч.-практ. конф. Красноярск: Версо, 2012. С. 140-146.
Коломинский Я.Л., Плескачёва Н.М., Заяц И.И., Митрахович О.А. Психология педагогического взаимодействия: Учеб. пособие / Под ред. Я.Л. Коломинского. СПб.: Речь, 2007. 240 с.
Лебедева Е.И., Сергиенко Е.А. Модель психического как основа социальных взаимодействий и воздействий // Психология человека и общества: Науч.-практ. исследования / Под ред. А.Л. Журавлева, Е.А. Сергиенко, Н.В. Тарабриной. Вып. 1. М.: Ин-т психологии, 2014. С. 209-223.
Мустафина Л.Ш., Харламенкова Н.Е. Уровень травматизации и эмоционально-ориентированный копинг в пожилом возрасте // Вестник Костромского гос. ун-та им. Н.А. Некрасова. Серия «Гуманитарные науки: Педагогика. Психология. Социальная работа. Акмеология. Ювенология. Социокинетика». 2014. Т. 20. №. 4. С. 87-90.
Никифоров Г.С. Психология здоровья: Учеб. пособие. СПб., 2002. 256 с.
Роджерс К. К науке о личности // История зарубежной психологии. М., 1986. С. 30-60.
Падун М.А., Климова Л.А. Регуляция эмоций и психологическое благополучие // Психологическое здоровье личности и духовно-нравственные проблемы современного российского общества / Отв. ред. А.Л. Журавлев, М.И. Воловикова, Т.В. Галкина. М., 2014. С. 242-256.
Сергиенко Е.А., Таланова Н.Н., Лебедева Е.И. Телевизионная реклама и дети. М.: Изд-во «Ин-т психологии РАН», 2013. 184 с.
Сергиенко Е.А. Субъективный и хронологический возраст человека. Психологические исследования. 2013. № 6(30).
Сергиенко Е.А. Субъективный возраст и психологическое здоровье // Психологическое здоровье личности и духовно-нравственные проблемы современного российского общества / Отв. ред. А.Л. Журавлев, М.И. Воловикова, Т.В. Галкина. М.: Изд-во «Ин-т психологии РАН», 2014. С. 257-280.
Сергиенко Е.А. Роль субъективного возраста в регуляции жизнедеятельности // Психология повседневного и травматического стресса: угрозы, последствия и совладание / Под ред. А.Л. Журавлева, Н.В. Тарабриной, Е.А. Сергиенко, Н.Е. Харламенковой. М.: Изд-во «Ин-т психологии РАН», 2016. С. 50-84.
Слободчиков В.И., Шувалов А.В. Антропологический подход к решению проблемы психологического здоровья детей // Вопросы психологии. 2001. №. 4. С. 91-105.
Стожарова МЮ. Применение здоровьесберегающих технологий как условие формирования физического компонента школьной зрелости детей старшего
дошкольного возраста // Педагогико-психологические и медико-биологические проблемы физической культуры и спорта. 2016. №. 2. С. 153-162. Тарабрина Н.В. Психология посттравматического стресса. М., 2009. Тарабрина Н.В. Психологические последствия воздействия стрессоров высокой интенсивности: посттравматический стресс // Психологический журнал.
2012. Т. 33. №. 6. С. 20-33.
Тарабрина Н.В., Быховец Ю.В. Террористическая угроза: Теоретико-эмпирическое
исследование. М.: Ин-т психологии РАН, 2014. 187 с. Уланова А.Ю., Сергиенко Е.А. Информационная успешность коммуникации на разных этапах развития модели психического // Экспериментальная психология. 2015. Т. 8. № 1. С. 60-72. Харламенкова Н.Е. Психологическая безопасность и суверенность личности при выраженном посттравматическом стрессе // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2015. №. 4 (34). С. 90-97. Харламенкова Н.Е., Быховец Ю.В, Евдокимова А.А. Посттравматический стресс и совладающее поведение в пожилом возрасте // Научный диалог. 2014. №. 3 (27). С. 92-105.
Хухлаева О.В. Тропинка к своему Я: Программа формирования психологического
здоровья у младших школьников. М.: Генезис, 2001. Хухлаева О.В. Кризисы взрослой жизни. М.: Генезис, 2009. 205 с. Шувалов А.В. Психологическое здоровье человека: антропологический подход // Вестник практической психологии образования. 2010. Т. 2008. №. 4. С. 18-24. Argyle M. The psychology of happiness. London: Routledge, 2013. 247 p. Baron-Cohen S, Tager-FlusbergH, Lombardo M. (ed.). Understanding other minds: Perspectives from developmental social neuroscience. Oxford University Press, 2013. 653 p.
Berntsen D, Rubin D.C., Bohni M.K. Contrasting models of posttraumatic stress disorder: Reply to Monroe and Mineka // Psychological Review, 2008. V. 115. N. 4. P. 1099-1106.
Bohn A., Berntsen D. The future is bright and predictable: The development of prospective life stories across childhood and adolescence // Developmental psychology.
2013. V. 49. №. 7. P. 1232-1241.
Bradburn N.M. The structure of psychological well-being. Chicago: Aldin publ. company, 1969. 320 p.
Deci E, Ryan R.M. Self-Determination theory: a macrotheory of human motivation,
development and health // Canadian psychology. 2008. V. 49. № 3. P. 182-185. Demakakos P., Gjonca E, NazrooJ. Age identity, age perceptions, and health // Annals of
the New York Academy of Sciences. 2007. Т. 1114. №. 1. С. 279-287. Ellis A., Dryden W. The practice of rational-emotive therapy (RET). Springer Publishing Co, 1987.
EngstlerH, Schmiade N. The German Ageing Survey (DEAS) - a longitudinal and time-series study of people in the second half of life // Schmollers Jahrbuch. 2013. Т. 133. №. 1. С. 97-107.
Heckhausen J., Schulz R. Developmental regulation in adulthood: Selection and compensation via primary and secondary control // C.S. Dweck, J. Heckhausen (Eds.). Motivation and selfregulation across the life span. N. Y.: Cambridge University Press. 1995. P. 50-77.
Gana K., Alaphilippe D. Positive illusions and mental and physical health in later life // Aging Ment Health. 2004. Vol. 8. № 1. P. 58-64.
Garnefski N., Kraaij V., Spinhoven P. Negative life events, cognitive emotion regulation and emotional problems // Personality and Individual differences. 2001. T. 30. №. 8. C. 1311-1327.
KellerS.M., Tuerk P. W. Evidence-based psychotherapy (EBP) non-initiation among veterans offered an EBP for posttraumatic stress disorder //Psychological services. 2016. V. 13. №. 1. P. 42.
Kotter-Gruhn D. et al. Self-perceptions of aging predict mortality and change with approaching death: 16-year longitudinal results from the Berlin Aging Study // Psychology and aging. 2009. V. 24. №. 3. P. 42-48.
McCrory C., Dooley C., Layte R., Kenny R.A. The lasting legacy of childhood adversity for disease risk in later life // Health Psychology. 2015. V. 34. №. 7. P. 687-696.
Monroe S.M., Mineka S. Postscript: Making important distinctions-diagnostic models, theoretical models, and the mnemonic model of PTSD // Psychological Review. 2008. V. 115(4), P. 1096-1098.
Ogle C.M., Rubin D.C., Siegler I.C. The impact of the developmental timing of trauma exposure on PTSD symptoms and psychosocial functioning among older adults // Developmental psychology. 2013. V. 49. №. 11. P. 1-15.
Ryan R.M., Deci E. Self-determination theory and the facilitation of intrinsic motivation, social development and well-being // American psychologist. 2000. V. 55. № 1. P. 68-78.
Ryff C.D., Singer B. The contours of positive human health // Psychological inquiry. 1998. V. 9. №. 1. P. 1-28.
Ryff C.D. Love G.D., Essex M.J., & Singer B. Resilience in adulthood and later life // Handbook of aging and mental health. Springer US, 1998. P. 69-96.
Rubin K.H. Social withdrawal, inhibition, and shyness in childhood. N.Y. and London: Psychology Press, 2014. 365 p.
Schmitt A., Zacher H., Frese M. The buffering effect of selection, optimization, and compensation strategy use on the relationship between problem solving demands and occupational well-being: A daily diary study // Journal of occupational health psychology. 2012. V. 17. No. 2. P. 139-149.
Shakoor S., Jaffee S. R., Bowes L., Ouellet-Morin I., Andreou P., Happe F., Moffitt T., Arse-neault L. A prospective longitudinal study of children's theory of mind and adolescent involvement in bullying // Journal of Child Psychology and Psychiatry. 2012. V. 53. Iss. 3. P. 254-261.
Stephan Y., Chalabaev A. Subjective health and memory self-efficacy as mediators in the relation between subjective age and life satisfaction among older adults // Aging and Mental Health. 2011. Vol. 15. № 4. P. 428-436.
Stephan Y, Sutin A.R. How Old Do You Feel? The Role of Age Discrimination and Biological Aging in Subjective Age // PLoS ONE. 2015. Vol. 10. № 3. P. 1-12.
Westerhof G.J., Barrett A.E. Age identity and subjective well-being: A comparison of the United States and Germany // The Journals of Gerontology Series B: Psychological Sciences and Social Sciences. 2005. V. 60. № 3. P. 129-136.
European report on preventing child maltreatment. Summary //World Health Organization. 2013. P. 1-10.
References
Bratus'B.S. Anatomiya lichnosti. M.: Mysl', 1988. 304 s.
Dmitrieva T.B., Polozhij B.S. Ehtnokul'tural'naya psihiatriya. M.: Medicina, 2003.
Dzhidar'yan I.A. Psihologicheskoe zdorov'e: problema nauki ili udvoenie ponyatij? // Psihologicheskoe zdorov'e lichnosti i duhovno-nravstvennye problemy sovremennogo rossijskogo obshchestva / In-t psihologii RAN. M., 2014. S. 19-34.
Dubrovina I.V. Psihicheskoe i psihologicheskoe zdorov'e v kontekste psihologicheskoj kul'tury lichnosti // Vestnik prakticheskoj psihologii obrazovaniya. 2010. №. 3. S. 17-21.
Kolkova S.M., Gorbunova L.N. Psihologicheskaya bezopasnost' kak uslovie sohraneniya i ukrepleniya psihologicheskogo zdorov'ya // Psihologicheskoe zdorov'e cheloveka: zhiznennyj resurs i zhiznennyj potential: Materialy Vseros. nauch.-prakt. konf. Krasnoyarsk: Verso, 2012. S. 140-146.
Kolominskij YA.L, Pleskachyova N.M., Zayac I.I., Mitrahovich O.A. Psihologiya pedagogicheskogo vzaimodejstviya: Ucheb. posobie / Pod red. Ya.L. Kolominskogo. SPb.: Rech', 2007. 240 s.
Lebedeva E.I., Sergienko E.A. Model' psihicheskogo kak osnova social'nyh vzaimodejstvij i vozdejstvij //Psihologiya cheloveka i obshchestva: Nauch.-prakt. issledovaniya / Pod red. A.L. Zhuravleva, E.A. Sergienko, N.V. Tarabrinoj. Vyp. 1. M.: In-t psihologii, 2014. S. 209-223.
Mustafina L.Sh, Harlamenkova N.E. Uroven' travmatizacii i ehmocional'no-orientirovannyj koping v pozhilom vozraste // Vestnik Kostromskogo gos. un-ta im. N.A. Nekrasova. Seriya «Gumanitarnye nauki: Pedagogika. Psihologiya. Social'naya rabota. Akmeologiya. Yuvenologiya. Sociokinetika». 2014. T. 20. №. 4. S. 87-90.
Nikiforov G.S. Psihologiya zdorov'ya: Ucheb. posobie. SPb., 2002. 256 s.
Rodzhers K. K nauke o lichnosti // Istoriya zarubezhnoj psihologii. M., 1986. S. 30-60.
Padun M.A., Klimova L.A. Regulyaciya ehmocij i psihologicheskoe blagopoluchie // Psihologicheskoe zdorov'e lichnosti i duhovno-nravstvennye problemy sovremennogo rossijskogo obshchestva / Otv. red. A.L. Zhuravlev, M.I. Volovikova, T.V. Galkina. M., 2014. S. 242-256.
Sergienko E.A., Talanova N.N., Lebedeva E.I. Televizionnaya reklama i deti. M.: Izd-vo «Institut psihologii RAN», 2013. 184 s.
Sergienko E.A. Sub'ektivnyj i hronologicheskij vozrast cheloveka. Psihologicheskie issledovaniya. 2013. № 6(30).
Sergienko E.A. Sub'ektivnyj vozrast i psihologicheskoe zdorov'e // Psihologicheskoe zdorov'e lichnosti i duhovno-nravstvennye problemy sovremennogo rossijskogo obshchestva / Otv. red. A.L. Zhuravlev, M.I. Volovikova, T.V. Galkina. M.: In-t psihologii RAN, 2014. S. 257-280.
Sergienko E.A. Rol' sub'ektivnogo vozrasta v regulyacii zhiznedeyatel'nosti // Psihologiya povsednevnogo i travmaticheskogo stressa: ugrozy, posledstviya i sovladanie /Pod red. A.L. Zhuravleva, N.V. Tarabrinoj, E.A. Sergienko, N.E. Harlamenkovoj. M.: Izd-vo «Institut psihologii RAN». 2016. S.50-84.
Slobodchikov V.I., Shuvalov A.V. Antropologicheskij podhod k resheniyu problemy psihologicheskogo zdorov'ya detej // Voprosy psihologii. 2001. №. 4. S. 91-105.
Stozharova M.Yu. Primenenie zdorov'esberegayushchih tekhnologij kak uslovie formirovaniya fizicheskogo komponenta shkol'noj zrelosti detej starshego doshkol'nogo vozrasta // Pedagogiko-psihologicheskie i mediko-biologicheskie problemy fizicheskoj kul'tury i sporta. 2016. №. 2. S. 153-162.
Tarabrina N.V. Psihologiya posttravmaticheskogo stressa. M., 2009.
Tarabrina N.V. Psihologicheskie posledstviya vozdejstviya stressorov vysokoj intensivnosti: posttravmaticheskij stress // Psihologicheskij zhurnal. 2012. T. 33. №. 6. S. 20-33.
Tarabrina N.V., Byhovec Yu.V. Terroristicheskaya ugroza: Teoretiko-ehmpiricheskoe issledovanie. M.: In-t psihologii RAN, 2014. 187 s.
Ulanova A.Yu., Sergienko E.A. Informacionnaya uspeshnost' kommunikacii na raznyh ehtapah razvitiya modeli psihicheskogo // Ehksperimental'naya psihologiya. 2015. T. 8. № 1. S. 60-72.
Harlamenkova N.E. Psihologicheskaya bezopasnost' i suverennost' lichnosti pri vyrazhennom posttravmaticheskom stresse // Gumanitarnye issledovaniya v Vostochnoj Sibiri i na Dal'nem Vostoke. 2015. №. 4 (34). S. 90-97.
Harlamenkova N.E., Byhovec Yu.V., Evdokimova A.A. Posttravmaticheskij stress i sovladayushchee povedenie v pozhilom vozraste // Nauchnyj dialog. 2014. №. 3 (27). S. 92-105.
Huhlaeva O.V. Tropinka k svoemu Ya: Programma formirovaniya psihologicheskogo zdorov'ya u mladshih shkol'nikov. M.: Genezis, 2001.
Huhlaeva O.V. Krizisy vzrosloj zhizni. M.: Genezis, 2009. 205 s.
Shuvalov A.V. Psihologicheskoe zdorov'e cheloveka: antropologicheskij podhod // Vestnik prakticheskoj psihologii obrazovaniya. 2010. T. 2008. №. 4. S. 18-24.
Argyle M. The psychology of happiness. London: Routledge, 2013. 247 p.
Baron-Cohen S., Tager-Flusberg H., Lombardo M. (ed.). Understanding other minds: Perspectives from developmental social neuroscience. Oxford University Press, 2013. 653 p.
Berntsen D., Rubin D.C., Bohni M.K. Contrasting models of posttraumatic stress disorder: Reply to Monroe and Mineka // Psychological Review. 2008. V. 115. N. 4. P. 10991106.
Bohn A., Berntsen D. The future is bright and predictable: The development of prospective life stories across childhood and adolescence // Developmental psychology. 2013. V. 49. №. 7. P. 1232-1241.
Bradburn N.M. The structure of psychological well-being. Chicago: Aldin publ. company, 1969. 320 p.
Deci E., Ryan R.M. Self-Determination theory: a macrotheory of human motivation, development and health // Canadian psychology. 2008. V. 49. № 3. P. 182-185.
Demakakos P., Gjonca E., NazrooJ. Age identity, age perceptions, and health // Annals of the New York Academy of Sciences. 2007. T. 1114. №. 1. C. 279-287.
Ellis A., Dryden W. The practice of rational-emotive therapy (RET). Springer Publishing Co, 1987.
EngstlerH., Schmiade N. The German Ageing Survey (DEAS) - a longitudinal and time-series study of people in the second half of life // Schmollers Jahrbuch. 2013. T. 133. №. 1. C. 97-107.
Heckhausen J., Schulz R. Developmental regulation in adulthood: Selection and compensation via primary and secondary control // C.S. Dweck, J. Heckhausen (Eds.). Motivation and selfregulation across the life span. N. Y.: Cambridge University Press. 1995. P. 50-77.
Gana K., Alaphilippe D. Positive illusions and mental and physical health in later life // Aging Ment Health. 2004. Vol. 8. № 1. P. 58-64.
Garnefski N., Kraaij V., Spinhoven P. Negative life events, cognitive emotion regulation and emotional problems // Personality and Individual differences. 2001. T. 30. №. 8. C. 1311-1327.
KellerS.M., Tuerk P. W. Evidence-based psychotherapy (EBP) non-initiation among veterans offered an EBP for posttraumatic stress disorder //Psychological services. 2016. V. 13. №. 1. P. 42.
Kotter-Gruhn D. et al. Self-perceptions of aging predict mortality and change with approaching death: 16-year longitudinal results from the Berlin Aging Study // Psychology and aging. 2009. V. 24. №. 3. P. 42-48.
McCrory C., Dooley C., Layte R., Kenny R.A. The lasting legacy of childhood adversity for disease risk in later life // Health Psychology. 2015. V. 34. №. 7. P. 687-696.
Monroe S. M., Mineka S. Postscript: Making important distinctions-diagnostic models, theoretical models, and the mnemonic model of PTSD // Psychological Review. 2008. V. 115 (4). P. 1096-1098.
Ogle C.M., Rubin D.C., Siegler I.C. The impact of the developmental timing of trauma exposure on PTSD symptoms and psychosocial functioning among older adults // Developmental psychology. 2013. V. 49. №. 11. P. 1-15.
Ryan R.M., Deci E. Self-determination theory and the facilitation of intrinsic motivation, social development and well-being // American psychologist. 2000. V. 55. № 1. P. 68-78.
Ryff C.D., Singer B. The contours of positive human health // Psychological inquiry. 1998. V. 9. №. 1. P. 1-28.
Ryff C.D. Love G.D., Essex M.J., & Singer B. Resilience in adulthood and later life // Handbook of aging and mental health. Springer US, 1998. P. 69-96.
Rubin K.H. Social withdrawal, inhibition, and shyness in childhood. N.Y. and London: Psychology Press, 2014. 365 p.
Schmitt A., Zacher H., Frese M. The buffering effect of selection, optimization, and compensation strategy use on the relationship between problem solving demands and occupational well-being: A daily diary study // Journal of occupational health psychology. 2012. V.17. No. 2. P. 139-149.
Shakoor S., Jaffee S. R., Bowes L., Ouellet-Morin I., Andreou P., Happé F., Moffitt T., Arse-neault L. A prospective longitudinal study of children's theory of mind and adolescent involvement in bullying // Journal of Child Psychology and Psychiatry. 2012. V. 53. Iss. 3. P. 254-261.
Stephan Y.,Chalabaev A. Subjective health and memory self-efficacy as mediators in the relation between
subjective age and life satisfaction among older adults // Aging and Mental Health. 2011. Vol. 15. № 4.P. 428-436.
Stephan Y., Sutin A.R. How Old Do You Feel? The Role of Age Discrimination and Biological Aging in Subjective Age // PLoS ONE. 2015. Vol. 10. № 3. P. 1-12.
Westerhof G.J., Barrett A.E. Age identity and subjective well-being: A comparison of the United States and Germany // The Journals of Gerontology Series B: Psychological Sciences and Social Sciences. 2005. V. 60. № 3. P. 129-136.
European report on preventing child maltreatment. Summary // World Health Organization. 2013. P. 1-10.
Сведения об авторе
Сергиенко Елена Алексеевна - доктор психологических наук, профессор, главный научный сотрудник, Лаборатория психологии развития субъекта в нормальных и посттравматических состояниях, Институт психологии Российской академии наук, [email protected]
About author
Sergienko Elena A. - Dr. in Psychology, professor, chief researcher, Laboratory of psychology of development of the subject in normal and post-traumatic states, Institute of Psychology of the Russian Academy of Sciences, [email protected]
