CC BY
293
Михаил АРЧАКОВ
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЭКСТРЕМИЗМА
Статья посвящена исследованию психологических особенностей экстремистской деятельности. Проведенный анализ позволяет утверждать, что экстремистская деятельность имеет глубоко конфликтогенную природу, связанную с определенными особенностями развития психики участников экстремистских организаций и групп. Предложена классификация участников экстремистских объединений на основе проявления в их деятельности различных садистских наклонностей. The article is devoted to the research of psychological features of extremist activity. The made analysis proves that the conflict-based nature of extremist activity is connected with certain psychological features of extremist organizations and groups. Classification of extremist unions' participants based on the variety of embodiment of their sadistic inclinations is suggested.
Ключевые слова:
психология, экстремизм, терроризм, насилие, садизм; psychology, extremism, terrorism, violence, sadism.
АРЧАКОВ
Михаил
Константинович —
к.и.н., доцент;
доцент кафедры
философии,
политологии
и социологии
Благовещенского
государственного
педагогического
университета
История есть деятельность преследующего свои цели человека. В то же время экстремистская деятельность — часть истории развития человеческого общества. Возникнув в глубокой древности, экстремистская деятельность в наше время проявляется во всех сферах жизни общества. Вследствие этого проявления экстремизма многогранны, как многогранна и сама деятельность человека.
Кроме установленной цели, мотива, деятельность человека подчиняется еще и определенным нормам и правилам, которые он сам для себя устанавливает. Вместе с тем установленные нормы и правила человек может принимать или не принимать, может их соблюдать или отступать от них. Таким образом, человек может при помощи деятельности стремиться разрушить установленные обществом правила и нормы, а взамен попытаться установить свои, своей социальной группы, партии и т.д. Причем для преодоления устоявшегося общественного порядка человек может использовать насильственные способы борьбы (политические убийства, захват заложников, диверсии и др.). Поэтому данную деятельность можно назвать деструктивной, а можно — экстремистской.
И здесь для понимания специфики экстремистского деяния существенным моментом выступает мотив, т.е. побудительная причина, повод к какому-либо действию. Причем данный мотив всегда «морально» оправдан субъектом экстремистской деятельности. Отсюда сознательный волюнтаризм, т.е. возведение в абсолют воли субъекта и сведение к нулю необходимости, зависимости деятельности субъекта, ее результатов от объективных законов общественного развития. В истории революционного движения волюнтаристами были народники, эсеры, сегодня таковыми являются различного рода ультралевые, анархистские движения на Западе и в России.
Члены экстремистских группировок, как правило, дезадаптированы, не приняты обществом и склонны создавать свои контркультуры. В большинстве своем это люди, которых преследуют неудачи при получении образования, в трудоустройстве и карьере, сложности в коллективе, в отношениях с противоположным полом и т.п. Поэтому во многом именно участие в экстремистских или террористических организациях позволяет им компенсировать эти неудачи, т.е. удовлетворить чувство идентичности и принадлежности к определенной группе.
Поэтому важным мотивом обращения к экстремизму является потребность принадлежности к группе, которая становится мощ-
ным механизмом духовной, ценностной, поведенческой стереотипизации. Д. Поуст считает: «Для индивидов, страдающих дефицитом самоуважения и с недостаточно развитой личностью, слияние с группой имеет фундаментальное значение. Групповой этос становится для них системой нормативных стандартов и ценностей. Сравнительные социальные исследования показывают, что сильная потребность в принадлежности к группе является общей чертой террористов во всем мире»1.
Однако групповые привязанности оказываются важным психологическим фактором не только для одиночек-неудачни-ков, но и для людей совершенно уверенных в себе и своих силах.
Участники террористических и экстремистских групп, как замечает Ю.М. Антонян, испытывают «болезненные переживания, связанные с нарцисси-ческими влечениями, неудовлетворение которых ведет к недостаточному чувству самоуважения и неадекватной интеграции личности»2. Эту черту можно наблюдать у многих представителей экстремистских организаций, как у лидеров, так и у рядовых членов, которые, как правило, убеждены в своих выдающихся способностях, совершенстве, личных качествах, превосходстве над другими, поскольку являются членами «единственно правильной» организации, отстаивающей «единственно правильные» взгляды и ценности.
Не менее важен для изучаемой проблемы феномен садизма и его проявления в деятельности представителей экстремистских группировок. По мнению Э. Фромма, «садизм (и мазохизм) как сексуальные извращения представляют собой только малую долю той огромной сферы, где эти явления никак не связаны с сексом. Несексуальное садистское поведение проявляется в том, чтобы найти беспомощное и беззащитное существо (человека или животное) и доставить ему физические страдания вплоть до лишения его жизни. Военнопленные, рабы, побежденные враги, дети, больные (особенно умалишенные), те, кто сидят в тюрьмах, беззащитные цветные, собаки — все они были предметом физического садизма, часто
1 Post J. Rewarding Fire with Fire: Effects of Retaliation on Terrorist Group Dynamics // Terrorism, 1987, vol. 10, № 1, p. 26.
2 Антонян Ю.М. Природа этнорелигиозного терроризма. — М., 2008, с. 73.
включая жесточайшие пытки. Начиная от жестоких зрелищ в Риме и до практики современных полицейских команд, пытки всегда применялись под прикрытием осуществления религиозных или политических целей, иногда же — совершенно открыто, ради увеселения толпы. Римский Колизей — это на самом деле один из величайших памятников человеческого са-дизма»3.
Как считает М.В. Виноградов, «подавляющее большинство террористов — это прирожденные садисты, но есть и такие, которым садистские тенденции воспитали психотехнологи терроризма. Собственно садизм — есть основная черта, присущая террористам»4.
Однако и для многих представителей экстремистских организаций, даже не использующих террористические методы борьбы, также характерны садистские наклонности. В.В. Витюк и С.А. Эфиров считают: «Следует иметь в виду, что в становлении и развитии современного терроризма существуют различные ступени. На ранних ступенях формы его насильственной деятельности не всегда выглядят отчетливо как собственно террористические. Нередко развивающаяся в направлении к терроризму экстремистская группировка до поры до времени использует и не террористические (в том числе иногда и не насильственные) формы политической борьбы»5.
Тем не менее, как в террористической группе, так и в экстремистском сообществе, можно выделить разные категории участников.
Первая группа — так называемые «идеологи» или «лидеры». Сами они редко проливают чужую кровь, для них чужая боль, страдания, смерть — лишь абстракция, позволяющая держать мир в повиновении и достичь своих целей. Действительно, «идеологов» экстремизма (терроризма) никто специально не выращивает, они просто стали такими и сами воспринимают себя такими, какие они есть, без всяких угрызений совести и уж, конечно, не считают себя садистами.
3 Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. - М., 1994, с. 371-372.
4 Виноградов М.В. Терроризм: психологический портрет // Терроризм. Правовые аспекты борьбы / отв. ред. И.Л. Трунов. - М., 2005, с. 238.
5 Витюк В.В., Эфиров С.А. Левый терроризм на Западе: История и современность. — М., 1987, с. 223.
Вторая группа - «администраторы», или «управленцы», «вожди» более мелкого калибра. Как правило, это неплохие организаторы, разработчики направлений деятельности экстремистского сообщества, региональные руководители, специалисты в области вербовки, психологической обработки, специальной подготовки. Уровень образования и характер предыдущей деятельности у этой категории экстремистов и пути, приведшие их в политический экстремизм, весьма различны. Кто-то — убежденный сторонник тех или иных радикальных взглядов, религиозный фанатик, действующий ради «великой и светлой цели» создания лучшего общества, нового мира и поэтому работающий за идею без всякого материального вознаграждения. А кто-то, наоборот, идет в терроризм просто ради материальной выгоды, порой выраженной в очень больших деньгах.
Третья группа - самая многочисленная и представлена рядовыми участниками, исполнителями террористических актов, подготовленными боевиками или просто «пехотой». В этой группе можно встретить людей с садистскими наклонностями, которые проявлялись у них с раннего детства в виде издевательств над животными, стремления причинить страдания другим людям. Как правило, подобные садисты представлены практически во всех экстремистских и террористических группировках. Кроме того, садистские наклонности могут проявлять лица при стечении каких-либо психотравмирующих обстоятельств. Хотя это могут быть и люди случайные, пойманные на чем-то вербовщиками, попавшие в идеологические или религиозные ловушки.
Психолого-психиатрические особенности личности экстремиста во многом определяются тем, как он соприкасается со смертью (участие или неучастие в террористических актах, убийствах, геноциде, партизанской войне и т.д.), которая, несомненно, влияет на его психику и поступки, при том, что его личностная специфика состоит в стремлении к смерти. Причем участник экстремистского сообщества начинает соответствовать ей, разрушая последние преграды, отделяющие его от смерти, позволяя ей как бы непосредственно оказывать на себя влияние. По всем психологическим особенностям, личностным характеристикам это экстремист-некрофил, который не защищен от
смерти задачей выживания, чаще всего он и не ставит перед собой такую задачу.
Причем нередко о близости смерти может напоминать соответствующая атрибутика экстремистских организаций, носящая подчеркнуто некрофильский характер. Например, известный лозунг-приветствие национал-большевиков Э. Лимонова «Да, смерть!» или стилизованная черная униформа боевиков РНЕ как напоминание о «презрении к смерти», различные варианты «адамовой головы» (череп и скрещенные кости) как атрибуты всевозможных скинхед-групп, объединений НС-язычников и т.п.
Экстремисты, которые видят в смерти единственный путь решения различных проблем, как правило, не испытывают страха перед своей возможной гибелью. Многие из них не боятся смерти или не осознают ее для себя, а перспектива длительного тюремного заключения обычно не рассматривается ими, они не задумываются о ней. Только после вынесения приговора экстремисты начинают осознавать, что значительное время или даже всю жизнь им предстоит провести в местах лишения свободы. Поэтому осознание содеянного, личные страдания, связанные с отбытием предстоящего наказания, начинаются для многих именно с этого момента.
Среди экстремистов немало таких, которые выросли в неполных семьях, либо вообще были сиротами. Так, например, Софья Перовская ушла из дома после разрыва с отцом. Многие активисты известной немецкой террористической группы РАФ выросли в неполных семьях. Одиночество и недостаток человеческого тепла приводили к ранимости, уязвимости, замкнутости. Так, отстраненным, застенчивым рос будущий команданте Че Гевара. Известный член «Красных бригад» М. Моретти, организатор похищения А. Моро, во время учебы в колледже характеризовался как очень робкий, впечатлительный юноша.
В дальнейшем, повзрослев, человек, переживший свое одиночество, унижение и боль детских лет, приобретает черты авторитарной личности, стремясь к власти над другими, господству над слабыми и зависимыми. Применяемое насилие дает такой личности чувство абсолютной власти над своей жертвой, т.е. позволяет таким образом самоутвердиться, повысить свою самооценку. Пережитые в детстве ду-
шевные раны, нередко оскорбления, насмешки и побои в дальнейшем приводят к появлению жестокости, садизма, бесчувственности к страданиям своих жертв, вызывают потребность искать виновных среди окружающих. Так появляются политические враги: расовые, этнические, классовые и др.
Это - своеобразное понимание социальной отзывчивости, т.е. реагирование на социальные проблемы. Например, левые экстремисты выступают за права всех обездоленных и эксплуатируемых в капиталистическом обществе. Так, представители современных неотроцкистских групп выступают в защиту рабочего класса, за права женщин, национальных и сексуальных меньшинств1.
С другой стороны, ультраправые сочувствуют своей расе, нации, «униженному и оскорбленному» народу, который подвергается нашествию иммигрантов, сионо-масонов, демократов, коммунистов и прочих врагов. В свою очередь, религиозные экстремисты стремятся защитить свою религию, конфессию, общность и т.д.
Однако экстремисты отзываются не на страдания каких-то конкретных людей, а выступают некими «спасителями» нации, рабочего класса, всего человечества. Тем самым они стремятся спасти и осчастливить такую абстрактную массу и в то же время проявляют безразличие и жестокость к реальным людям. Все это следствие нарциссических тенденций, следования своей «особой» миссии, проявления чувства превосходства по отношению к простой «массе», которую необходимо немедленно осчастливить, не считаясь с мнениями конкретных ее представителей.
Для экстремистского типа личности характерна мировоззренческая ограниченность. Поскольку экстремисты пребывают в мире своих собственных представлений, они относятся к разряду людей, предпочитающих судить и выносить «приговор», а не стремиться к поиску конкретных истин. Им свойственна оторванность от реальности, мифологичность сознания. Примером тому является «боливийский поход» и гибель Че Гевары, уверенного в том, что для революции объективная реальность вторична, - трагический итог авантюристической самонадеянности.
1 Социалистическая альтернатива. — М., 2010, № 5.
О последствиях этого стремления справедливо говорит А. Камю: «Всякий раз, когда бунт обожествляет тотальное неприятие всего сущего, то есть абсолютное “нет”, он идет на убийство. Всякий раз, когда он слепо принимает все существующее и провозглашает абсолютное “да”, он также идет на убийство. Ненависть к творцу может обернуться ненавистью к творению или же безоглядной вызывающей любовью к существующему миру. Но в обоих случаях бунт приводит к убийству и теряет право называться бунтом. Нигилистом можно стать двояким образом, и каждый раз из-за непомерной жажды абсолюта»2.
Таким образом, можно согласиться с характеристикой основных психологических факторов формирования экстремистской личности, разработанной К. Оотсом: «Во-первых, чтобы стать восприимчивым к террористической заразе, необходима личность, уверенная в своей правоте. Во-вторых, наиболее вероятно распространение терроризма среди тех индивидов, которые нуждаются в самоутверждении. В-третьих, терроризм может быть следствием фрустрации личных, экономических и политических нужд. Это обусловливает решающее переплетение психологии и политики»3.
Все вышеизложенное показывает наличие устойчивых психологических и ценностных факторов, которые характеризуют вероятность обращения к экстремизму. Следовательно, рассмотренные нами психологические особенности экстремистской деятельности дают возможность увидеть ее глубоко конфликтогенную природу, поскольку, какими бы мотивами ни руководствовались экстремистские организации и группы, их основная цель остается неизменной и состоит в максимальной дестабилизации социально-политического положения, создании различных конфликтных ситуаций, дискредитации органов власти и управления. Только такие ситуации, по мысли идеологов и организаторов экстремистской деятельности, могут вести к разрушению «старого» мира, реализации их революционных проектов, торжеству «абсолютной справедливости и свободы».
2 Камю А. Бунтующий человек.— М., 1990, с. 196.
3 The Annual on Terrorism, 1986, p. 112.
