CC BY
86
любовь, возможность заниматься творчеством. Особенно поразила разница в отношении к семье. Педагоги посчитали, что семья не является слишком значимой для современного молодого человека и отвели ей шестое место, а студенты - первое. Может быть, именно поэтому так внимательны студенты на лекциях и семинарских занятиях по педагогике, когда речь заходит о семейном воспитании...
В КемГУКИ на многих кафедрах проводятся подобные исследования, но, к сожалению, эта работа осуществляется на инициативной основе и не имеет единого планирования, поэтому исследования дублируются, иногда пересекаются, а другие проблемы остаются «в тени». На наш взгляд, необходимо четкое планирование исследования проблем воспитания на уровне вуза.
Еще одна важная задача - это превращение вуза в целостную воспитательную систему. Воспитание осуществляется эволюционно, революционно и ситуационно. Это означает, что в воспитании нет мелочей. Воспитывает все: от эрудиции, речи, внешнего вида педагога до оформления вестибюля и аудиторий. последнее предполагает не только современное оснащение учебного процесса, но и внешний вид помещения, содержание оформления и др. В последнее время в КемГУКИ появилась профессорская галерея, правда, хотелось бы, чтобы и другие педагоги, оставившие заметный след в подготовке специалистов, были не забыты. Для повышения у студентов статуса вуза полезной была бы информация о выпускниках, достигших профессиональных высот. Опосредствованное воспитательное воздействие всегда оказывает более качественное влияние на личность.
В этом году в КемГУКИ выпущена «Книжка первокурсника», которая предназначена для решения задачи адаптации студентов к условиям обучения в вузе. Идею ее создания подсказали студенты. В процессе изучения трудностей адаптационного периода студентов выяснилось, что первокурсники испытывают большие нервные перегрузки от таких легко разрешаемых проблем, как незнание структуры вуза, структуры управления вузом, своих прав и обязанностей, вузовского словаря и т. п. Осуществление данной работы еще раз доказало, что процессы обучения и воспитания должны строиться только на субъект-субъектной основе.
Литература
1. Кашуба Э., Галян С., Губанов Н. О системе воспитания в вузе // Высшее образование в России. - 2004. - № 6. - С. 12-17.
2. Лихачев Д. С. Заметки и наблюдения: Из записных книжек разных лет. - Л.: Советский писатель, 1989. - 608 с.
3. Лихачев Д. С. Раздумья о России. - СПб.: Logos, 1999. - 672 с.
4. Фромм Э. Душа человека: М.: Изд-во «Республика», 1992. - 430 с.
Н. А. Ильина
преподаватель кафедры педагогики и психологии Кемеровский государственный университет культуры и искусств
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ НАУКА: НА ПУТИ К ЦЕЛОСТНОМУ ОБРАЗУ ЧЕЛОВЕКА
К началу XXI века появились суждения об очередном кризисе в психологии. Об острых теоретических и методологических трудностях и противоречиях, возникших в различных сферах исследований психологической науки на рубеже ХХ-ХХ1 веков, писали А. С. Арсеньев, Б. С. Братусь, А. В. Брушлинский, В. П. Зинченко, В. И. Слободчиков и многие другие исследователи. 108
По словам В. А. Мазилова, нынешний кризис в психологии «глобален, объемен, интернационален и многопланов. Его проявления можно усмотреть в самых разных плоскостях» [12, с. 25]. К числу основных симптомов этого кризиса относят: 1) отсутствие единого подхода, обилие альтернативных моделей понимания и изучения психического; 2) углубляющийся раскол между исследовательской и практической психологией, их противопоставление [12; 24].
В отношении первого можно отметить, что отсутствие единой парадигмы психологической науки породило своего рода конкуренцию между различными ее направлениями. В настоящий момент эта конкуренция наиболее ярко выражается в противостоянии естественнонаучного и герменевтического (гуманистического) подходов. Что касается противопоставления академической (исследовательской) и практической психологии (психотехники), здесь разрыв между теорией и практикой, о котором еще в 1927 году писал Л. С. Выготский, в настоящее время превратился в глубокую пропасть.
Размышляя о выходе из сложившейся ситуации, современные авторы все чаще обращаются к вопросу о человеке, считая, «что возвращение в науку человека во всей целостности природы - духовной, душевной и телесной - способно решить не только методологические, но и практические задачи психологии» [5, с. 127]. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что вообще одним из главных симптомов кризиса психологического познания является «исчезновение» из этого познания человека.
Цель настоящей статьи: рассмотреть перспективы развития представлений о человеке в психологической науке в контексте новой антропологической парадигмы современной философии и науки. При этом наше внимание будет сосредоточено на изучении проблематики отечественной психологии.
Прежде всего проанализируем ситуацию, которая привела психологию к необходимости пересмотра своих позиций в отношении познания человека.
По словам Н. И. Непомнящей, для традиционной естественнонаучной психологии характерно частичное, фрагментарное изучение психических функций, деятельностей и т. д. «Основания "человеческой психологии" недостаточно реализуются в целостной психологической системе, как и в разносторонней эмпирической проработке». Это находит свое выражение, в частности, в том, что «теоретические представления о личности и тем более о ее целостности в большинстве случаев не воплощаются в соответствующих данным представлениям эмпирических исследованиях. Последние нередко сводятся к набору различных отдельных свойств психики, личности...» [14, с. 117].
Такой «частичный», нецелостный подход к человеку обусловлен, главным образом, тем, что психология, долгое время развиваясь внутри философии, в конце XIX века оформилась как экспериментальная наука, восприняв методы, а главное - методологию естественных наук. Как полагает А. С. Арсеньев, психология, пытавшаяся освоить эти методы, тем самым загнала себя в тупик, «так как эти методы являются методами познания вещей. вещной стороны, вещной проекции мира и человека, но человек -не вещь.» [1, с. 269]. В результате проблема этического сознания, «располосованности» его на бесконечную и конечную стороны, осталась практически незатронутой. И когда речь заходит о смысложизненных вопросах, касающихся сущности человека, понимания им самого себя, психология чаще всего оказывается не в силах дать ответ.
Как известно, в 70-80-е годы XX столетия, когда в центре внимания отечественной психологической науки оказалась проблема личности, в основу изучения этой проблемы был положен принцип «личность есть совокупность общественных отношений». Это несколько модифицированное выражение К. Маркса из 6-го тезиса о Фейербахе, где, по замечанию В. П. Зинченко, говорилось не о личности, а о сущности человека. Согласно точке зрения этого исследователя, с начала XX века психология проделала большой путь: «.она рационализировала чудо личности, выделила в ней большое число свойств,
ранжировала последние, научилась их измерять, тестировать, отнеслась к личности, как к вещи, притом не "чувственно-сверхчувственной" (как у Маркса), а как к вполне обыденной» [7, с. 113]. В результате личность была редуцирована лишь к одному из своих уровней, к сумме тех или иных составляющих моментов. Недаром С. С. Хоружий назвал это время периодом «антиперсоналистических и антиантропологических тенденций» [21, с. 14].
Таким образом, одной из основных причин «исчезновения» человека из психологии является неадекватность методологии, принципы которой положены в основу познания, главному предмету этого познания - человеку.
Обратимся здесь к позиции В. И. Слободчикова, современного исследователя, занимающегося в отечественной науке разработкой психологической антропологии. По словам этого автора, в классической психологии почти все о психике человека и очень мало - о самом человеке. С его точки зрения, классическая естественнонаучная психология - это учение о психике как свойстве высокоорганизованной телесности, в частности - мозга. Все другие характеристики психики человека (личностные, духовные, нравственные и другие), по словам этого исследователя, «не выводимы из ее отражательных и адаптивных функций. Относительно этих функций перечисленные характеристики человека имеют сверхъестественный статус. Психика не имеет личности и сама себя не развивает. если стать на точку зрения классической психологии, что психика -это свойство биосоциальной структуры человека, то по самой логике рассуждения, чтобы понять это свойство, необходимо иметь хотя бы минимальное представление о сущности того, свойством чего психика является. И здесь выбор жесткий: либо психика — свойство высокоорганизованной материи, либо свойство человека» [17, с. 12].
Как полагает В. И. Слободчиков, речь должна идти о принципиальном различении (но не о замещении) «психологии человека» - как психологическом учении о становлении и развитии человека в интервале его индивидуальной жизни и «психологии психики» - как специальной науки о психических явлениях в живой природе, в том числе и у человека [Там же].
Далее следует отметить, что в настоящее время в философии и в гуманитарных науках в целом все более нарастает потребность в таком знании о человеке, которое было бы способно «удержать» всю полноту человеческой реальности.
С конца 80-х годов XX века, проблема человека как целостной открытой системы стала центром внимания философии. Это ознаменовало новый этап осмысления фило-софско-методологических основ комплексного исследования человека. Можно назвать имена ученых (среди которых немало психологов), многолетние исследования которых приобрели большое значение для понимания человека как социального существа, связанного с обществом через систему социальных отношений и форм деятельности, формирующегося и изменяющегося под влиянием социальных условий. Это прежде всего Б. Г. Ананьев, К. А. Абульханова-Славская, В. С. Барулин, Б. Т. Григорьян, П. С. Гуревич, И. С. Кон, А. Н. Леонтьев, Б. В. Марков, В. С. Степин, И. Т. Фролов. Впоследствии были предложены объемные программы развития философской антропологии как особой сферы философствования. В начале 90-х годов появились работы П. С. Гуревича, Ю. Г. Волкова, В. С. Поликарпова и других исследователей, в которых была поставлена задача рассмотреть человека как интегральную проблему.
В настоящее время исследователи говорят не только об «антропологическом повороте», но и об «антропологической революции» в философии и гуманитарных науках, а по отношению к самой реальности употребляют понятие «антропологическая катастрофа» [3, с. 10]. Речь идет о том, что человек рассматривается сегодня как глубинный, порождающий пласт кризиса, связанного с разрушением форм культурной, исторической, духовной идентификации человека, размыванием мировоззренческих основ
его самоопределения. С другой стороны, именно личность видится как источник, средство и результат динамики осмысления и развития культуры в обществе, находящемся в состоянии общецивилизационной трансформации. Именно поэтому в современных исследованиях акценты начинают сдвигаться «с анализа функционирования обезличенных, деперсонифицированных социальных, политических и экономических структур на существование человека» [13, с. 17].
Происходит своеобразный взрыв, бум антропологизации общественных наук. Кроме философской антропологии появились еще социальная, культурная, политическая, психологическая антропологии. Современные исследователи задаются вопросом о природе человеческой способности к трансценденции - постижению другого, иного, расширению сознания, сферы осмысленного, понятого.
В работах Е. А. Спирина, Ю. Г. Волкова, И. А. Александрова и других исследователей содержатся идеи целостного познания человека как существа космопланетарного.
Так Е. А. Спирин рассматривает феномен человека как единую совокупность антро-покосмических измерений-векторов. По словам исследователя, «система антропокосми-ческих измерений призвана отобразить неразрывные связи фундаментальных проявлений биосферно-ноосферной социально-преобразующей активности феномена человека с многообразием биокосмических и космопланетарных процессов действительности как целого или универсума» [19, с. 157].
В. П. Барышков представил новое направление исследований - аксиологию личностного бытия. Автором предпринята попытка выхода за рамки социально-философской интерпретации сферы личностного к пониманию ее как «метафизически определяющей содержание подлинно человеческого бытия» [2, с. 14].
В работе В. И. Филатова предпринята попытка создания уровневой концепции целостного человека, в основу которой положены фундаментальные принципы постиндустриальной картины мира. Это, прежде всего, принципы онтологической субъективности, бесконечности, целостности, принцип дополнительности и принцип онтологической относительности. Человек определяется «через единство объективной, субъективной и трансцендентной реальностей» [20, с. 285].
Особенно актуальным становится сегодня вопрос о конкретных путях и формах интеграции всего современного, чрезвычайно разветвленного и гетерогенного материала о человеке в рамках некоторой обобщенной научной концепции целостного человека. В качестве одного из возможных путей такой интеграции рассматривается концепция человеческого потенциала. По данным В. Г. Борзенкова и Б. Г. Юдина, «многие исследователи все чаще стали обращаться к идее динамической, процессуальной природы человека, т. е. пониманию человека как непрерывно развивающейся, динамической целостности, стремящейся к реализации всех своих глубинных потенций» [3, с. 29-30]. Человеческий потенциал понимается как интегральная характеристика физических, психических, интеллектуальных, духовных и т. д. способностей человека.
Таким образом, в философии и в гуманитарном знании в целом все более укореняется антропологическая парадигма, причем не только в качестве нового объяснительного принципа феномена человека. По словам В. И. Слободчикова, антропологический подход - «это в первую очередь ориентация на человеческую реальность во всей ее полноте, во всех ее духовно-душевно-телесных устроениях; это поиск средств и условий становления... человека как субъекта собственной жизни, как личности во встрече с Другим, как индивидуальности перед лицом Абсолютного бытия» [17, с. 10].
Психологическая наука, безусловно, не может оставаться в стороне от происходящих изменений. Здесь, возможно, наиболее остро ощущается необходимость в системном пересмотре положений, принципов, постулатов с точки зрения их антропологической модальности, в выработке подлинно человеко-ориентированного подхода [17; 18].
Если обратиться к истории развития психологии, то с позиции современности можно оценить, насколько расширились границы этого познания. Долгое время психологическая наука пыталась изучать психическое как таковое, замкнутое в самом себе, как особый объект, имеющий вполне определенное и неизменное строение. Как отмечают В. И. Сло-бодчиков и Е. И. Исаев, в разных научных школах при изучении психического делался акцент либо на его качество, либо на функции, либо на структуру, либо на предметное содержание. Но всегда психическое рассматривалось как таковое, в своих достаточно жестких границах.
Постепенно область поиска и исследований природы психического все более расширялась. Появились новые науки и целые отрасли психологии. Можно обозначить, в частности, такие науки, как психофизика, психофизиология, нейропсихология. Таким образом, на определенном этапе развития психологической науки «произошел прорыв за пределы замкнутого, феноменального мира психического как такового» [18, с. 332].
Однако следует заметить, что другой полюс человеческой реальности - его духовное бытие - и по сей день остается той сферой, к которой психология подходит с некоторой осторожностью. Можно вспомнить то время, когда в отечественной психологии, исходя из определенных идеологических соображений, вообще был наложен запрет на исследования духовности как особого способа бытия человека.
Здесь нам необходимо остановиться на одном важном явлении, относящемся в равной степени ко всем основным сферам познания мира и человека, прежде всего, философии, религии и науке. Речь идет о все более возрастающей за последнее время тенденции сближения этих сфер. Потребность в диалоге, взаимодействии испытывает как сфера гуманитарного познания, так и «точные» науки, основанные на рациональном познании. Это обусловлено прежде всего тем, что не только гуманитарные, но и естественные науки, в частности генетика, биология, физика, в XX веке «пересеклись» с некоторыми мировоззренческими проблемами, что потребовало от исследователей этих научных областей обращения к религиозным и философским учениям и в целом - к философско-религиозному видению действительности. Сама жизнь оказалась в высшей степени иррациональна и бесконечно сложнее, «чем те рациональные ориентиры, которые могла предложить наука» [11, с. 3]. Что касается понимания человека и, прежде всего, человека как личности, то современные исследователи в области психологии также приходят к выводу, что далеко не все в личности рационализируемо. По словам В. П. Зинченко, «в психологии есть слишком многое, что сопротивляется измерению, концептуализации, а в особенности, конечным определениям» [7, с. 114].
Во многом благодаря развитию диалога между наукой и религией сегодня мы можем наблюдать, как в российскую психологию возвращаются философские и этические категории, что позволяет современным ученым поставить вопрос об основаниях нравственного закона, коренящихся в вере человека и его мировоззрении. Тем самым определяется линия развития таких направлений, как психологическая антропология, философская психология, христианская психология, призванные продолжить традиции святоотеческой и русской религиозно-философской психологии. Психология человека начинает интенсивно осваивать наследие религиозной философии, духовного опыта исповедников веры, подвижников духа; расширять опыт работы с субъективным миром человека, его сознанием, а главное - строить новый взгляд, «стереоскопическое или голографическое» видение человеческой реальности в ее субъективной проекции. Здесь можно назвать имена отечественных исследователей Б. С. Братуся, В. И. Слободчикова, Е. И. Исаева, Л. Ф. Шеховцовой, Ф. Е. Василюка, В. П. Зинченко, М. Я. Дворецкой. В работах этих авторов предпринимаются попытки заложить основы подлинно духовной психологии как особой формы рационального знания о становлении субъективного духа человека в пределах его индивидуальной жизни.
Так, В. И. Слободчиков и Е. И. Исаев свою психологическую концепцию рассматривают как выход на полноту и целостность психологической (субъективной) реальности человека. По словам авторов, «именно религиозная точка зрения на человека по преимуществу демонстрирует и настаивает на необходимости и способности целостного видения человеческой природы - в единстве его телесной, душевной и духовной форм жизни» [18, с. 332-333]. В таком контексте содержательно переосмысливаются традиционные для психологии категории «личность», «индивидуальность», «субъект», «человек». Личность понимается, прежде всего, как «образ бытия», «субъект поступания» [Там же, с. 346].
Один из главных пунктов, которые В. И. Слободчиков и Е. И. Исаев выносят на широкое обсуждение, касается вопроса об универсальности человеческого бытия, об эквивалентности Человека и Мира. До сих пор этот вопрос оставался для психологии закрытым, и большое значение для выхода на него имела работа С. Л. Рубинштейна «Человек и мир». В данной работе С. Л. Рубинштейн впервые представил онтологическую концепцию бытия, включив в нее субъекта, который получает не гносеологическое (связанное с противопоставлением субъекта и объекта), сводящее его к познанию и сознанию, а онтологическое объяснение [16].
По мнению В. И. Слободчикова и Е. И. Исаева, современная психологическая наука нуждается в развитии именно такого строя мышления, где на первое место выходят не гносеологические (и соответственно не технологические), а онтологические и аксиологические (т. е. бытийные и ценностные) категории.
Особо следует отметить те работы, в которых предпринимается попытка проанализировать особенности научного психологического и богословского (православного) взглядов на феномен человека в их сопоставлении.
М. Я. Дворецкая провела текстологическое исследование библейских текстов с целью реконструкции «ветхозаветной» и «новозаветной» моделей психологической организации человека, интегрированных в целостное святоотеческое учение. Обращение к истории психологической мысли позволило автору обнаружить «малоизвестное науке восточно-христианское учение, реализовавшее на практике междисциплинарный подход, осуществившее синтез психологии, философии и богословия с целью создания целостного психологического учения о человеке» [5, с. 127].
В работах Л. Ф. Шеховцовой проводится глубокий сравнительный анализ взглядов на человека, содержащихся в академической психологической науке и православной антропологии [22; 23]. Автор также подчеркивает недостаточность позитивного мировоззрения для разработки целостного, синтетического учения о человеке - человекознания, построения которого до настоящего времени не осуществилось. Главной теоретической задачей в данных работах является соотнесение терминологии и понятий в научном и религиозном подходах к человеку.
В целом можно сказать, что ориентация современной психологической науки на христианское мировоззрение рассматривается как наиболее плодотворный путь, ведущий к воссозданию целостного образа человека.
Дело в том, что само обращение к православной антропологии позволило исследователям сделать вывод о том, что наличие тенденции к интегрированному изучению человека является уникальной особенностью русской психологии. Так М. Я. Дворецкая подчеркивает, что стремление к целостности вообще было особенностью богословского мировосприятия. По словам автора, это стремление «нашло свое выражение и в учениях, которыми была наполнена не только богословская, но и философская мысль в России» [5, с. 152]. Преемственность в стремлении к изучению целостного человека в русской психологии наглядно подтверждается трудами выдающихся русских мыслителей второй половины XIX - начала XX веков В. В. Зеньковского, П. А. Флоренского, С. Л. Франка,
Г. И. Челпанова и других философов. В этом же ряду можно назвать также труды крупнейших отечественных психологов и физиологов XX века Л. С. Выготского, С. Л. Рубинштейна, А. А. Ухтомского, Б. Г. Ананьева.
Дореволюционная русская религиозно-философская психология, к идеям которой в настоящее время происходит возвращение, как известно, представляла собой совокупность богословских, философских и психологических знаний. По словам М. Я. Дво-рецкой, это указывало на многоаспектность, междисциплинарность ее подхода [5, с. 6]. Именно трансформация психологического знания, осуществлявшаяся в противостоянии идеалистической и материалистической тенденций в изучении человека, в начале XX века привела к содержательному изменению этих связей: богословское и философское направления были заменены естественнонаучным подходом. В результате в качестве предмета изучения психология получила человека, утратившего не только онтологические, но и этические характеристики, трудно поддающиеся конечным определениям. Таким образом, произошла утрата целостности предмета психологического исследования.
Потому для выработки по-настоящему целостного видения человека так важно возвращение психологической науки к своим научным и культурным истокам. Изучение исторического пути формирования психологии рассматривается современными исследователями как важнейшая предпосылка анализа ее современных проблем и прогнозирования тенденций ее дальнейшего развития.
В этом отношении целесообразно обратиться к личности выдающегося гуманитария нашей эпохи Дмитрия Сергеевича Лихачева. Как известно, ему принадлежит заслуга глубокого изучения древнерусской литературы. В одной из своих работ «Человек в литературе Древней Руси» (1958-1970) Д. С. Лихачев предпринял попытку рассмотреть художественное видение человека в древнерусской литературе и художественные методы его изображения, проанализировать путь, пройденный древнерусской литературой до осознания ценности человеческой личности [10]. По словам Ф. Лесур, «открывая для читателя древнерусскую литературу, Д. С. Лихачев борется против опасности культурного обеднения, которую несет в себе утрата важного культурного "кода"; одновременно он восстанавливает истину об истоках современной русской литературы и тем самым дает ей новую возможность утвердиться в собственном самосознании» [8, с. 5].
Если применить идею, которая проводится в этом высказывании, к рассматриваемой в нашей работе теме, то можно констатировать назревшую уже необходимость обращения психологической науки к своим культурным истокам, восстановления своего «культурного кода». Это может дать ей новую возможность утвердиться в собственном самосознании, способствовать переосмыслению своих позиций в подходе к человеку.
Здесь нельзя не учитывать тот факт, что именно психология является важнейшим связующим звеном между основными тремя группами наук: общественно-гуманитарными, естественными и техническими, что неоднократно подчеркивалось Б. Г. Ананьевым, Б. М. Кедровым, Ж. Пиаже и другими учеными. Как отмечает Б. С. Братусь, «психология - наука университетская, т. е. она настолько контекстуальна, что выделить ее в некоем чистом, дистилированном виде попросту невозможно» [15, с. 181]. Нахождение ее внутри условного «треугольника наук» (по Б. М. Кедрову) позволяет ей претендовать на статус некоего скрепляющего основания, «тела наук», посредника между науками [Там же]. В этом смысле на психологической науке лежит особая ответственность в том, какой подход к человеку она изберет в качестве основы его понимания. К этому можно добавить мысль А. В. Брушлинского, согласно которой «психология человека относится к числу тех наук, которые создают прочный фундамент для гуманизма» [4, с. 47].
Такое понимание имеет особое значение, когда речь заходит об области образования. По словам В. И. Слободчикова, одним из безусловных вызовов нашего времени является требование прямого и профессионально обеспеченного решения проблемы производства
и воспроизводства человечности и человеческого. Автор особо подчеркивает, что именно образование пытается решать эту проблему не утилитарно, а по существу. «В подавляющем большинстве современных концепций и программ развития образования появляется принципиально новое измерение - гуманитарно-антропологическое. Фактически речь идет о постановке беспрецедентной задачи для образования: оно должно стать универсальной формой становления и развития базовых, родовых способностей человека, позволяющих ему быть и отстаивать свою человечность; быть не только материалом и ресурсом социального производства, но, прежде всего - подлинным субъектом культуры и исторического действия» [17, с. 9-10].
Здесь мы сталкиваемся не просто с новыми идеями, парадигмами, формирующимися в настоящее время в философии и гуманитарных науках, но с запросами и потребностями самой реальности. В соответствии с этими потребностями психологическая наука как одна из главных наук о человеке нуждается в особой оценке тех оснований, на которых она строится. Речь идет прежде всего об аксиологической (ценностной) рефлексии психологии, что во многом связано с ориентацией не столько на то, что есть, сколько на то, как должно быть, т. е. на ценности и смысл самого бытия человека [17, с. 12-13]. С другой стороны, такой подход может помочь психологической науке более эффективно «синтезировать живое вещество» - живой образ человека, приближаясь тем самым к решению важнейшей для нее задачи, которую В. П. Зинченко обозначил как задачу «исследования и демонстрации всего пространства выбора путей развития человека и его мира» [6, с. 326-327].
Литература
1. Арсеньев А. С. Философские основания понимания личности: цикл популярных лекций-очерков с приложениями: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. - М.: Академия, 2001. - 592 с.
2. Барышков В. П. Аксиология личностного бытия: парадигма постсубстанциального миропонимания: дис... д-ра филос. наук. - Саратов: Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского, 2002. - 314 с.
3. Борзенков В. Г., Юдин Б. Г. Человек как объект комплексного и междисциплинарного исследования: методологические аспекты // Личность. Культура. Общество, 2002. - Т. IV. -Вып. 3-4 (13-14). - С. 10- 36.
4. Брушлинский А. В. Психология субъекта. - М.: Институт психологии РАН; СПб.: Алетейя, 2003. - 272 с.
5. Дворецкая М. Я. Концепция человека в религиозно-философском учении Восточно-христианской церкви эпохи Средневековья: Психологический аспект. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2004. - 250 с.
6. Зинченко В. П. Посох Осипа Мандельштама и Трубка Мамардашвили: К началам органической психологии. - М.: Новая школа, 1997. - 336 с.
7. Зинченко В. П. Преходящие и вечные проблемы психологии // Труды Ярославского методологического семинара (методология психологии). - Ярославль: МАПН, 2003. - Т. 1. -С. 98 - 134.
8. Лесур Ф. Дмитрий Лихачев, историк и теоретик литературы // Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. - СПб.: Алетейя, 1999. - С. I - ЬХХШ.
9. Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. - СПб.: Алетейя, 1999. - 508 с.
10. Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси // Лихачев Д. С. Избр. работы: в 3 т. - Л.: Художественная литература, 1987. - Т. 3. - С. 3 -164.
11. Наука - философия - религия: в поисках общего знаменателя. - М.: ИФ РАН, 2003. - 284 с.
12. Мазилов В. А. Методологические проблемы психологии в начале ХХ! века // Психологический журнал. - 2006. - Том 27. - № 1. - С. 23-34.
13. Минюшев Ф. И. Социальная антропология: выбор пути (размышления) // Социальная антропология на пороге XXI века: Тезисы и материалы конференции. Москва, 20-21 ноября 1997 г. - М.: Изд-во МГСУ «Союз», 1998. - С. 17-22.
14. Непомнящая Н. И. Целостно-личностный подход к изучению человека // Вопросы психологии. - 2005. - № 1. - С. 116-125.
15. Психология и философия: Возвращение души / отв. ред. Б. С. Братусь. - М., 2003. - 198 с.
16. Рубинштейн С. Л. Человек и мир // Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание: Человек и мир. -СПб.: Питер, 2003. - С. 281-426.
17. Слободчиков В. И. Xристианская психология - ее возможность и действительность // Шехов-цова Л. Ф., Зенько Ю. М. Элементы православной психологии. - СПб., 2005. - С. 6-15.
18. Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии. Психология человека: Введение в психологию субъективности: учеб. пособие для вузов. - М.: Школа-Пресс, 1995. - 384 с.
Н. Д. Фирер
кандидат философских наук, доцент Лесосибирский филиал Красноярского университета
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПОДГОТОВКИ СТУДЕНТОВ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ВУЗОВ
Современный учитель - это специалист, овладевший высоким уровнем профессиональной деятельности, сознательно развивающийся в процессе труда, вносящий свой индивидуальный творческий вклад в педагогическую профессию, стимулирующий в обществе интерес к результатам своей работы [3, 161].
По мнению М. В. Маштаковой, учителем-профессионалом считается педагог, который успешно решает проблемы обучения и воспитания детей, готовит для общества нужный социальный продукт - выпускника с желаемыми личностными качествами; личностно расположен к профессии, мотивирован к педагогическому труду и удовлетворен им; использует приемлемые в демократическом обществе технологии обучения и воспитания детей; осваивает нормы, эталоны педагогической профессии, достигает мастерства в ней; стремится индивидуализировать свой педагогический труд, а также сознательно развивает свою индивидуальность средствами профессии; достигает необходимого уровня развития профессиональных знаний и умений, личностных качеств; имеет и осознает перспективу, зону своего ближайшего профессионального развития, делает все для ее реализации; открыт для постоянного профессионального обучения, накопления опыта; обогащает свой профессиональный опыт за счет личного вклада и творчества; социально активен в обществе, ищет резервы решения проблем внутри профессии, не боится попадать в условия конкуренции образовательных услуг; предан педагогической профессии, стремится поддерживать даже в сложных условиях ее честь и достоинство; предрасположен к качественной и количественной эволюции оценки своей профессиональной деятельности, умеет сам это делать, готов к дифференцированной оценке своего труда в баллах, категориях, спокойно относится к участию в профессиональных испытаниях [там же].
Учителю XXI века, находящемуся в состоянии непрерывного самосовершенствования, предстоит овладевать прогрессивными технологиями обучения и воспитания, новыми достижениями отечественного и зарубежного опыта, адаптированного к своей предметной деятельности, индивидуальным особенностям и способностям.
В этой связи курс «Сибирское краеведение» в профессиональной подготовке будущего учителя определяет высокие требования к преподаванию истории, эстетики, истории мировой культуры, культурологии, истории религии.
