CC BY
26
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 10. ЖУРНАЛИСТИКА. 2008. № 1
Ю.Л. Мандрика
ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ
ЧАСТНАЯ ПЕЧАТЬ И ЦЕНЗУРА
В конце 70-х годов XIX в. комитеты внутренней светской цензуры, кроме обеих столиц, находились также в Варшаве и Тифлисе. Отдельные цензоры, проходившие по ведомству Министерства внутренних дел, были еще в восьми городах Российской империи1. В других отдаленных от столиц местах контролировать соблюдение правил игры между прессой и государством, установленные последним законодательно, вменялось в обязанность кому-нибудь из высокопоставленных губернских чиновников. Именно это обстоятельство сильнее всего, по мнению некоторых исследователей, и осложняло жизнь редакторов и издателей повременных частных изданий. В одном из писем Н.М. Ядринцеву идеолог провинциальной печати Г.Н. Потанин писал: "Главное затруднение при издании провинциальной газеты не идеи, не принципы, а намеки, обличения, частные интересы. Все труднее, подивитесь, проводить статьи о каком-нибудь местном скандале, об актрисе, которая, может быть, пользуется протекцией помпадура, и пр. Выговоры, получаемые провинциальным цензором, имеют основанием оскорбленное честолюбие какой-нибудь важной особы"2.
Об установлении ясных, точных и определенных границ служебных обязанностей таких чиновников немало писалось в прессе того времени. О необходимости "устранить возможность вмешательства в печать личного элемента со стороны цензоров"3 свидетельствовала сама практика. Так, в хронике происшествий красноярской газеты "Енисей" случилась ошибка. Информацию для этой колонки постоянно доставляла полиция. Газета готова была назвать читателям автора заметки, но цензор требовал от редактора взять вину на себя. Тот отказался. В результате номер появился в свет без разрешения на его выпуск. В другом случае один из сибирских цензоров настаивал, чтобы газета перепечатала некролог уважаемого им лица.
1 Вильно, Дерпт, Казань, Киев, Митава, Одесса, Ревель и Рига (Законы о печати: Настольная справочная книга / Сост. З.М. Мсерианц. М., 1876. С. 2).
2 Письма Г.Н. Потанина / Сост. А.Г. Грум-Гржимайло, С.Ф. Коваль, Я.Р. Ко-шелев, Н.Н. Яновский. Иркутск, 1987. Т. 1. С. 157.
3 Сибирь. 1897. 5 окт.
Петербургская "Сибирь", подводя итог этим и другим аналогичным историям, подчеркивала, что таких фактов вторжения в чисто внутреннюю, редакционную деятельность газеты немало и нет статьи в цензурном уставе, на основании которой действует представитель местной власти, заставляя редакцию напечатать что-либо, превышая при этом свои полномочия4.
О давлении цензуры, находящейся в руках местной администрации, весьма деликатно выразилось "Новое время", выступив со статьей по случаю исполнившегося 15-летия со дня основания "Восточного обозрения". Столичное издание мимоходом подметило, что "провинциальная цензура порою стеснительна для местных газет". Г.Н. Потанин тотчас же откликнулся на двусмысленность реплики, уточнив, что эта стеснительность порой оборачивается тем, что "эти газеты не могут выполнять своего назначения"5.
Последний тезис подчеркивает отрицательное отношение к цензуре как к любому негативному явлению общества. Однако сохранившиеся цензурные листки "Сибирского вестника" за 1888 г., предполагают более осторожную, менее категоричную оценку действий государственных чиновников, выполнявших функции цензоров провинциальной печати.
Надо отметить своеобразное место, занимаемое в сибирской печати томской газетой "Сибирский вестник политики, литературы и общественной жизни" (далее — "Сибирский вестник"). Созданная, как считает большинство исследователей, уголовными ссыльными6, газета с легкой руки известного сибирского просветителя П.И. Макушина получила репутацию "рептильного" издания, пресмыкающегося перед властью. Историческая наука советского периода всячески старалась не разрушать этот миф о газете, которая, "поддерживая законом установленную власть", довольно долго существовала "вне кон-
4 Ср.: "...следует обратить внимание губернатора на порядок опровержений. Газетные статьи за подписью официальных лиц неудобны. Восстановление истины должно идти в форме сообщений от управлений по делам печати, а не от отдельных начальств, которые требовать напечатания сообщенных статей не властны". ([Валуев П.А.] Собственноручные отметки министра внутренних дел на журналах Совета Главного управления по делам печати. СПб., 1868. С. 46).
5 Потанин Г.Н. Из истории сибирской печати / Г. Потанин // Сибирь. 1897. № 49.
6 В.П. Картамышев — присяжный поверенный, редактор "Сибирского вестника"; факт его судимости пока не доказан документально ни одним из исследователей сибирской печати. Сотрудники "Сибирского вестника" — Е.В. Корш, публицист, имеющий опыт работы в столичной прессе; петербургский адвокат, сосланный в Сибирь за невозврат денег своему клиенту; П.М. Полянский, уголовный ссыльный.
куренции"7. Содержательная сторона мифа подкреплялась всегда мнением А.П.Чехова о редакторе-издателе В.П. Картамышеве: "...местный Ноздрев, пьяница и забулдыга"8. Эти ярлыки до сих пор соседствуют с именем газеты9.
1888 г. был достаточно непростым для сибирской печати. Прекратила свое существование иркутская "Сибирь". Ее редакция была поставлена в такие условия, в которых не могла работать, не нарушая своих традиций. Вечный ее оппонент "Сибирский вестник" писал по этому поводу: "Можно, конечно, расходиться в мнениях, быть принципиальными врагами в известном деле, но нельзя не уважать убежденного противника, нельзя не признать, что он поступает честно и правдиво, складывая оружие, которым не может пользоваться, не поступаясь своими убеждениями"10.
Почти одновременно с кончиной "Сибири" "Восточное обозрение" "после шестилетнего блуждания по литературному морю без руля и без ветрил, это мертворожденное издание смиренно, поникнув главу, возвращается домой"11, из Петербурга в Иркутск, где практически сразу начинается падение его авторитета. Издание "бледнеет"12 из-за конфликта Н.М. Ядринцева
7 Воспоминания A.A. Ауэрбаха // Исторический вестн. 1905. Т. 102. Кн. 12. Декабрь. С. 826.
8 Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. М., 1976. Т. 4. Письма. С. 82. При цитировании этих слов почему-то всегда забывали упоминать начало предложения: «Стоп! Нельзя писать: пришел знакомиться редактор "Сибирского вестника" Картамышев...». И лишь затем следовало определение, очевидно, сформировавшееся благодаря установившемуся мнению. А.П. Чехов до этой встречи не был еще лично знаком с томской одиозной фигурой. Не исключено, что мнение о присяжном поверенном сформировано из других сентенций, высказанных писателем: "Не помню ни одного сибирского интеллигента, который придя ко мне, не попросил бы водки" (там же. С. 94). Или А.П. Чехов о себе: "Водку же пить следует. Она возбуждает мозг, который от дороги делается вялым и тупым, отчего глупеешь и слабеешь" (там же. С. 82); "Чокался, впрочем, с Картамышевым" (там же. С. 94); «Сегодня обедал с редактором "Сибирского вестника" Картамышевым. Местный Ноздрев. Широкая натура... Пропил 6 рублев» (там же. С. 92). То есть дискусрс достаточно убедителен, чтобы мнение А.П. Чехова по отношению к редактору стало решающим не только для исследователей издания, но и для серьезных ученых.
9 В кн. А. Сагалаева и В. Крюкова "Потанин, последний энциклопедист Сибири" (Томск, 2004), жанр которой определен авторами как "опыт осмысления личности", процитирована фраза из "Сибирской газеты" за 1887 г.: "Сотрудничество в нечистоплотной газете есть своего рода отхожий промысел" (С. 79). Наверное, авторы постеснялись процитировать мнение "Сибирского вестника" о "Сибирке".
10 Сибирский вестн. 1888. № 1.
11 Там же.
12 Письма Г.Н. Потанина. Иркутск, 1990. Т. 4. С. 279.
с местной интеллигенцией, имеющей свою точку зрения на трапезниковское наследство, оцениваемое во многие миллионы, которые частично были завещаны городу. Н.М. Ядринцев вместе с газетой решили отмолчаться по этому вопросу, поскольку городской голова В.П. Сукачев в свое время финансово помог вновь созданному "Восточному обозрению".
В 1887 г. на восемь месяцев была приостановлена томская "Сибирская газета", бывшая долгое время литературным пристанищем для Н.М. Ядринцева, Г.Н. Потанина, В.Г. Короленко, Г.А. Мачтета, Г.И. Успенского, Н.И. Наумова, Д.М. Мамина-Сибиряка и других видных представителей сибирской интеллиген-ции13. То есть в самых заметных частных всесибирских изданиях произошли значительные изменения.
Как раз в это время "Сибирский вестник" впервые подвергся административному наказанию. Распоряжением министра внутренних дел он был приостановлен с 1 мая по 1 сентября 1888 г. без объяснения читателям причин14. Газета выходила в большом формате три раза в неделю. В год, за который сохранились цензурные оттиски15, было издано около 130 номеров, но пером чиновника отмечены всего лишь около сорока пяти публикаций. Попробуем разобраться в подходах цензора к читаемой им в гранках газете.
Часть купюр связана с действиями властных структур, характеризующими их явно не с лучшей стороны. Даже упоминание должностного лица без указания его фамилии вызывало протест у цензора: "...еще недавно существовала всемогущая власть генерал-губернатора, одним почерком пера выкидывавшая любого чиновника на улицу, и что перо это часто заправлялось чинами его канцелярии, не всегда руководствуясь идеями правды и добра"16.
Охранную грамоту имели и священнослужители. Так, в гранках № 48 (22 апреля) была информации о ценах на совершение церковных треб в Ниже-Колундинской волости Барнаульского округа. Крестьянин, "вступивший во второй брак, заплатил за венчание 60 р.; его сын за венчание же — 70 р. и т.д. Между
13 "Сибирская газета" в воспоминаниях современников. Томск, 2004. С. 6—24.
14 В первом номере после четырехмесячного перерыва газета сообщила, что наказание вызвано "случайным и крайне прискорбным недосмотром редакции" (1888. № 50). Причина приостановки названа иркутским исследователем: "...ввиду крайне предосудительного направления" (Гольдфарб С.И. Газетное дело в Сибири (XIX — начало XX в.): Дисс. ... д-ра ист. наук. Иркутск, 2003. С. 311.
15 Сохранилось по несколько дел в описях 47 и 49 третьего фонда Государственного архива Томской области (далее: ГАТомО).
16 ГАТомО. Ф. 3. Оп. 49. Д. 3. Л. 43. Здесь и далее курсивом выделены слова, вычеркнутые местным цензором.
тем тот же священник постоянно отказывается ездить в деревни его прихода для исповедания и причастия больных и престарелых крестьян. Из-за дележа поборов у него происходят постоянные пререкания с причетником, долю которого он старается всячески уменьшить..."17 Урезанное цензором наполовину сообщение так и не появилось в газете.
В корреспонденции о появлении в селе Богородском Томского округа чумы у крупного рогатого скота цензор убрал лишь сентенцию о Боге: «...помощи против чумы нет никакой, и тут же выразили желание просить помощи у Бога... На это кто-то заметил: "Да Бог тут при чем?" Это необдуманное замечание вызвало среди крестьян справедливый ропот»18. Представитель местной власти, в обязанности которого входил и контроль за идеологическими устоями общества, решился на изъятие текста, явно посчитав, что "справедливый ропот крестьян" не спасет зерно сомнения о возможностях Бога, посеянное автором корреспонденции.
Из № 8 снимается сообщение о попытке сотрудника "Сибирского вестника" Е.Ф. Кудрявцева в четвертый раз получить разрешение на издание газеты. В полученной телеграмме из Главного управления по делам печати сообщалось, что просьба не может быть удовлетворена19. Причина отказа Е.Ф. Кудрявцеву не объяснялась.
В рубрике "Сибирская печать" (№ 6) была опубликовано сообщение, заимствованное из "Сибирской газеты", о разделении Бийского округа на три — Бийский, Змеиногорский и Чуйский округа. Однако в гранке, предоставленной местному цензору, информация начиналась ссылкой на ее источник: «"Сибирская газета ", стоящая ныне близко к местным административным сферам (tempore mutantur!)»20. История отношений томских изданий 80-х годов XIX в. и власти непростая. Но чаще исследователи печати Сибири акцентировали близость к власти именно "Сибирского вестника", якобы получавшего субсидии от томского губернатора.
Выяснение отношений между двумя изданиями началось практически с первого номера "Сибирского вестника". Тому была причина. Стремление "Сибирской газеты" (в первое время издания ею занимался Е.В. Корш) отказаться от мелочной опеки "Восточного обозрения" (Н.М. Ядринцев), пытавшегося опре-
17 Там же. Д. 4. Л. 158.
18 Там же. Д. 2. Л. 23.
19 Там же. Д. 1. Л. 210.
20 Часть крылатого латинского выражения: "tempora mutantur, et nos mutamur in illis" — времена меняются, и мы меняемся с ними (там же. Л. 135).
8 ВМУ, журналистика, № 1
делять детали политики томского частного издания, привела к конфликту внутри "Сибирки". И как следствие этого ее сотрудники оказались в разных редакциях. Е.В. Корш ушел вначале в неофициальную часть "Томских губернских ведомостей", а затем в "Сибирский вестник". Рассматривая лишь политическую ссылку как действенную силу в становлении культуры Сибири, триумвират21 спровоцировал сегментирование рынка прессы сибирской провинции 80-х годов XIX в., в который в 1885 г. и попытался вписаться "Сибирский вестник" — вновь появившееся частное томское издание.
Виновнику конфликта, яркому представителю сибирского областничества Н.М. Ядринцеву, немало доставалось от "рептилии". Фамилия идеолога сибирского областничества наиболее часто вычеркивается цензором. «Только в последние два года купец и соврас22 с их толстою мошною пролезли в нашу сибирскую печать. Честь открытия купеческих меценатов принадлежит гг. Ядринцеву, обретшему себе купца Сукачева, и П.И. Макушину, сбывшему артельную "Сибирскую газету"... фабриканту Толкачеву»; «...со стороны гг. Ядринцева, Адрианова и всей компании quasi мучеников идеи, а в сущности заурядных бойцов желудка, для кото -рой эти "патриоты" служат наружными представителями»23. Оба текста были изъяты из субботнего обзора местной жизни "Как мы живы". Вмешательство цензора снизило, пожалуй, в публикации температуру, которую ощущали иногда даже в столице. Газеты писали, что в провинции "возникали прискорбные и неприличные полемики, вернее, перебранка... все это вызывалось не принципиальными разногласиями, а чисто личными, мелкими и случайными недоразумениями. Полемизировать, не значит браниться"24.
Очевидно, "враждебное" поведение "Восточного обозрения", о котором говорил в своих мемуарах первый ректор Сибирского университета В.М. Флоринский, к тем, кто формировал "начинавшуюся жизнь не по рецепту"25, посылаемому сибирским изданием из Санкт-Петербурга, вызывало аналогичную реакцию у "Сибирского вестника".
И здесь доставалось всем, кто попадался под руку. "Сибирский вестник" был очень известен именно благодаря методам
21 Речь идет о "Сибирской газете", "Сибири" (Иркутск) и "Восточном обозрении".
22 Здесь и далее орфография цензурного оттиска.
23 ГАТомО. Ф. 3. Оп. 49. Д. 1. Л. 16.
24 Москвич. Несколько мыслей о сибирской печати // Сибирь. 1897. № 73.
25 Заметки и воспоминания В.М. Флоринского // Русская старина. 1906. Март. Т. 126. Кн. 3. С. 594.
ведения полемики, осуждаемой многими. На своих страницах он ругал и левых и правых. А уж тех, кого считал своим противником, никогда не жалел: "Нам искренне жаль г. Ядринцева, потерявшего в пылу дикой злобы всякий признак такта и здравого смысла". И далее: "Разговаривая с университетской публикой, кандидат уездного училища, не постигший даже всего курса элементарной русской грамматики, должен знать свой скромный шесток и слушать, что говорят умные люди, а не лезть со своим дерзким суждением в народ, не пытаться учить других"26.
Отсутствующее у редактора чувство интонации текста восполнил местный цензор из чиновников, взяв на себя не свойственные ему обязанности литературного правщика. Такая помощь В.П. Картамышеву, пережившему за время редактирования "Сибирского вестника" более 80 судебных литературных процессов, была иногда просто необходима.
Иногда автор подборок "Чем мы живы" (зачастую это сам редактор В.П. Картамышев, подписывавший свои публикации За Щукина, Щукин, Вш и др.), был настолько изобретателен в своих стилистических пассажах, что цензор фамилию Ядрин-цева пытался заменить каким-либо синонимом: "Есть еще один род путешественников — ученых-исследователей образцом которых может служить чиновник без чина Ядринцев. ...Этот же Ядринцев21 путешествовал по Алтаю, конечно, в качестве чиновника, с казенной подорожной, с кокардой, со встречами заседателей и с казенным проводником"28. Сложно сказать, почему казенные проводники, за которыми подразумевалась трата государственных денег на частные интересы, не вызвали смущения у цензора. А вот кокарда и встреча с заседателями были выброшены из текста. Были убраны все упоминания представителя сибирского областничества: "Помимо числа личных отношений, которые иногда проскальзывают в возражениях гласных против пособия полиции, постоянно слышится определенная нота, что полиция в действительности мало занимается своей главной обязанностью — охраною безопасности жителей Томска вообще и окраин в частности. Между тем личный состав полиции не малый, в нем числится 72 городовых и 14 конных стражников. Количество нижних чинов при благонадежном подборе полицейских
26 ГАТомО. Ф. 3. Оп. 47. Д. 3. Л. 49. О темпераменте Н.М. Ядринцева писал и Г.Н. Потанин: «Единовластие Ядринцева гибель для "Вост[очного] обозрения]"; но если его отсадить от газеты, он неминуемо погибнет. Вот дилемма» // Письма Г.Н. Потанина. Т. 4. С. 100.
27 Зачеркнуто. Сверху цензор вписал слово "ученый".
28 ГАТомО. Ф. 3. Оп. 49. Д. 2. Л. 59.
чинов совершенно достаточно для нашей охраны. Что бы там ни говорили гг. Ядринцев, Адрианов, Чудновский и другие ссыльные патриоты сибирского отечества, население Томска, несмотря на массу голодных и холодных людей, несомненно мало преступно, и поэтому правильно организованный полицейский надзор может обеспечить нам среднюю безопасность, о которой мы только и мечтаем. Но и она не всегда есть, и этим многие недовольны "29.
Вычеркивание цензором точки зрения "Сибирской газеты" на безопасность томичей нелогичен, так же как и выброс из текста оптимистического мнения "Сибирского вестника" о возможностях городовых и конных стражей. При этом в тексте оставлены возражения гласных против пособия полиции. Очевидно, текст содержал еще информацию, формируемую дискурсом городского общества того времени.
Однако не всегда работа на подтексте ситуации вызывала возражение цензора.
В № 2 помещена подборка "Чем мы живы. В Томске", которую подписал За Щукина. Подборка традиционно состоит из сюжетов, отделенных один от другого астериксом. О витиеватости стиля говорит уже первый текст, посвященный вступлению в новый, 1888 год: "О новом младенце через год, когда он будет уже дряхлым старичком и так или иначе, а сложит свои косточки в общую усыпальницу — время. Туда же, милый друг-читатель, в эту усыпальницу малых и великих людей и мы сложили годок жизни". Непременно присутствует на новогоднем вечере, который и "есть и забота о наших развеселых головах и желудках", "потомок Кучума среди ядринцевской расы" — якут. "Обед и полицейский оказались в качественном созвучии".
Рассказывается о томском благотворительном обществе, где "обычно скучно слушать длинные утомительные отчеты, на которых условные таланты пробуют свои писательские силы". И это общество возглавляет Михаил Алексеевич Гиляров, нашедший преданного соумышленника в лице Федора Харлампи-евича Пушникова. И пока "эти заговорщики будут действовать, истинная беднота будет меньше плакать, и звуки их рыданий не будут в такой силе, как обыкновенно долетают до нашего слуха. Низкий поклон благородным заговорщикам".
М.А. Гиляров был цензором "Сибирской газеты" и прослыл стараниями Е.В. Корша в столичной прессе не с лучшей стороны. Одно из изданий сообщало: «Временно заступающий место губернатора председатель казенной палаты г. Гиляров, цензури-руя № 11 "Сибирской газеты", зачеркнул почти половину ее
29 Там же. Д. 2. Л. 60.
текста, в том числе несколько строк даже "официального отдела", где были помещены известия, заимствованные из "Правительственного вестника", и циркуляр министра внутренних дел графа Игнатьева. Не удовольствовавшись этим г. Гиляров счел уместным поглумиться над редакцией, сделав подписи, вроде "вздор", "вранье", "пустяки" и т.п. Редакция протестовала против такого поступка, напечатав номер с пробелами; г. Гиляров задержал этот номер»30.
Другое издание в политическом обозрении было не менее категорично и артикулировало свое мнение через М. Стасюле-вича: «...нет у нас такого закона, который бы делал невозможным... злоупотребление печатным словом, а с другой — ограничил бы строго административный произвол... тот или иной факт является результатом не только личных воззрений и темперамента, но и опирается и на предоставленную ему властью законом, и создает для себя ту "обычность", или особое обычное право»31.
В это время М.А. Гиляров выполнял обязанности еще и губернатора. Двусмысленность текста "Сибирского вестника" очевидна, ибо лишь цензор, а отнюдь не губернаторская власть мог заставить бедноту "меньше плакать". Но значило ли, что сообщение фамилии Ф.Х. Пушникова в тексте, является фактом появления еще одного цензора из числа чиновников? Ирония За Щукина в нетронутом виде дошла до читателя.
В обличительных материалах цензор всегда вычеркивал фамилии представителей власти. Таких случаев особенно много. В некоторых гранках выбрасывалось до десятка и более фамилий.
В письме из Минусинска "Материалы к истории горнозаводской промышленности в Енисейской губернии" шла речь о конфликте, возникшем после пожара на Абаканском железоделательном заводе. Угольный подрядчик Галицкий вместе с бывшим полицмейстером Ильященко решили нажить себе состоя-
30 Голос. 1881. 12 мая. Тема оказалась весьма перспективной. Уже в следующем номере газета не преминула пройтись по российскому захолустью: "В Томске особого цензора нет... Вероятно, в первый раз на цензуру к этому просвещенному администратору поступили корректурные листки газеты... в роли цензора попал не на свое место... чем виновата газета, чем виновата публика, оставшаяся без газеты? Враги печати обвиняют ее в том, что она посевает и плодит недовольство... Сеют его же и укореняют администраторы, подобные г. Гилярову, им же имя легион. Томская история опять выдвигает жгучий вопрос о провинциальной печати. Если провинциальная печать оставляет необходимую функцию общественной жизни, то ограждение ее от произвола местных администраторов является первым, необходимым условием ее существования".
31 Порядок. 1881. 13 мая.
ние на несчастье других. Тема актуальная и по сегодняшний день. Письмо было опубликовано в № 62. В цензурных оттисках 11 вычерков различных фамилий. Упоминается лишь "арендаторша завода" Е.П. Пермикина32.
Из всех вмешательств чиновника в содержательную часть газеты за 1888 г. только одно можно считать выполнением его функциональных обязанностей цензора.
Открытие в Томске первого сибирского университета вызвало резонанс в столичной прессе. "Гражданин" пытался убедить своего читателя, что возведенное "величественное здание, превосходящее размерами все русские университеты в какой-то деревушке", находящейся в стране "полудикарей", наводнимой распевающим ссыльным элементом — дело для государства бесполезное. Ибо «в результате получится уголок, где под знаменем науки будут процветать революционные идеи и мечты об отделении Сибири, уже и теперь ярко сказывающиеся на сибирской "прессе", враждебно встречающей все "российское"».
В комментарии редакции прозвучала мысль о молодых и талантливых сибиряках, которые из-за бедности не могут учиться в других университетах страны. "Сибирский вестник" не посмел не коснуться вопроса, деликатно формулируемого до сих пор как сибирское областничество: «Мы не будем отрицать существования сепаратных стремлений 33, если разуметь под ними34 горстью местных литераторов узкий партикуляризм. Стремления эти пустили корни в местной 35 печати, которая в лице покойной "Сибири" договорилась было однажды до того даже, что ей и университет стал не надобен»36.
Дело о сибирском сепаратизме было еще живо в памяти многих сибиряков, знакомые которых были осуждены по этому гром-
32 ГАТомО. Ф. 3. Оп. 49. Д. 2. Л. 128—129.
33 Вычерк. Вписано рукой цензора: "своеобразных понятий".
34 Очевидно, в корректурном листке пропущено слово. Рукой цензора вписано "подразумевающей".
35 Поверх зачеркнутой строки цензором вписано: "Своеобразность эта... не раз высказывалось в местной". Сделать текст политически нейтральным цензору с первого раза не удалось. Часть его правки подверглась саморедактированию. Текст в номере имел следующий вид: «Мы не будем отрицать существования своеобразных идей, проповедуемых горстью местных литераторов и представляющих собой самый узкий партикуляризм. Обособление сибирских интересов не раз защищалось в местной печати, которая в лице покойной "Сибири"....» (Сибирский вестн. 1888. № 59). Как видим, текст, появившийся в издании, отличен от корректурного оттиска. Увы, существующие архивные листы говорят о том, что такой факт не единичен.
36 ГАТомО. Ф. 3. Оп. 49. Д. 2. Л. 85.
кому делу, а Г.Н. Потанин, подобно Н.Г. Чернышевскому, даже подвергся гражданской казни.
Несомненно, вмешательства чиновника, выполняющего функцию цензора, замедляли производственный процесс. При ручном наборе всякое изъятие текста требовало дополнительных трудозатрат. Естественно, "Сибирский вестник" как мог отстаивал свои позиции: «Здесь рассказывают о новых подвигах Кар-тамышева. Он принес жалобу в управление по делам печати на местн[ого] цензора, который будто бы зачеркивает невинные места в статьях газеты "Сибирский вестник" и делает поправки в тексте. К жалобе приложены корректурные листы. Управление прислало в Томск внушение цензору не делать исправлений в тексте и при бумаге возвратило корректурные листы. Оказалось, что за поправки цензора были выданы поправки, сделанные рукою Корша. Кроме того, в корректурных листах намечены места, зачеркнутые красными чернилами, при сличении оказавшиеся напечатанными37 в свое время в "Сибирском вестнике", откуда возникает подозрение, что эти места зачеркнул сам Корш, посылая жалобу в Петербург»38.
За весь год были убраны с газетных полос две заметки целиком. Одна из них — сообщение о военно-общественном собрании в офицерском клубе. Старшина томского общественного собрания Серебрянский не позволил нарушить клубный порядок: усомнился в рекомендациях посторонним посетителям, не являвшимся членами клуба, и выставил их за порог. Другая посвящена "Губернским ведомостям" и была скорее пародией на издание, совсем потерявшее лоск былых времен. Причем место пожара, о котором шла речь в гипотетических изданиях (официальной и неофициальной частях39), было разным: "Большие заплаты" и "Большие латы", фамилии представителей полицей-
37 Сохранившиеся корректурные листы содержат исправления черными чернилами. В сообщении из с. Ордынское, подготовленном к публикации в № 55, имеется вычерк: "он известен и чиновнику по крестьянским делам" (Ф. 3. Оп. 49. Д. 2. Л. 24.). Очевидно из-за чиновничьего вмешательства в текст корреспонденция была помещена лишь в № 57. Однако убранная цензором строка осталась в публикации. Уж в эти бумаги Е. Корш точно не заглядывал. Еще один научный миф: безоговорочно доверять эпистолярному наследию Г.Н. Потанина и подозревать во всех грехах сотрудников "Сибирского вестника".
38 Письма Г.Н. Потанина. Т. 4. С. 77.
39 Так в цензурном оттиске. На самом деле де-юре губернские ведомости подразделялись на первый и второй (местный) отделы. Последний в свою очередь подразделялся на официальную и неофициальную часть. Де-факто с тех пор как некоторые губернские ведомости инициировали отдельное издание неофициальной части, первый отдел и официальную часть второго стали именовать в разговорах официальной.
ской власти так же — Иван Горлодеров и Иван Горнодернов. Да и об ущербе, принесенном пожаром, в разных частях одного номера сообщалось по-разному. Так что цензор не мог себе позволить не черкнуть чиновничьим пером. Тем более в финале пародии на местную прессу (в тексте шла также речь о газете "Закуси удила") "Правительственный вестник" устами губернатора сообщает, что пожар-то случился десять лет назад40.
Особой правке было подвергнуто сообщение с празднования 25-летнего юбилея вступления в должность председателя томской казенной палаты, почетного гражданина г. Томска (а также местного цензора) М.А. Гилярова. Фразы типа "государь император изволил поручить министру финансов" безжалостно зачеркивалась цензором, а сверху появлялось черными чернилами "всемилостивейше соизволил". Вместо "за честную и полезную четвертовековую службу в звании управляющего казенною палатою" на полосу выплыло "за полезную, отлично усердную службу и вполне ревностное исполнение обязанностей и настоящей должности в течение 25 лет". Согласимся, что вторая фраза во всяком случае не содержит слов типа "четвертовековую ".
Сохранившийся архивный материал хорошо демонстрирует, что освоение темы "цензура в провинции в отдельные периоды" несколько мифологизирована историками советского периода. Низкий образовательный уровень населения, а иногда и сотрудников редакций зачастую заставлял чиновников поправлять речевую ситуацию на газетной полосе, позволяя изданию выходить к читателю нарядней. При этом наличие власти на кончике пера местного цензора позволяло ему также, по меткому выражению М. Стасюлевича, использовать "особое обычное право", в результате чего подвергалось фильтрации все, что касалось деятельности власти.
Поступила в редакцию
25.02.2007
40 ГАТомО. Ф. 3. Оп. 49. Д. 2. Л. 14.
