CC BY
625
УДК 1:3 + 1:93 ПРОЦЕССЫ РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ В КОНЦЕ XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКОВ
Самохин К.В.
Статья посвящена исследованию военного фактора как механизма российской модернизации в 1796-1853 гг. Автор ставит в качестве основной цели анализ влияния Наполеоновских войн на переход Российской империи от аграрного общества к индустриальному. Акцентируется внимание на необходимости органичности модернизационных процессов в России как залоге их успешной реализации. Научной новизной работы является интерпретация войны как своеобразного «Вызова» к российской (славянской) цивилизации, «Ответом» на который стала модернизация России в указанный период. Основным выводом является положение о том, что участие России во Второй, Третьей и Четвёртой антифранцузских коалициях, Отечественная война 1812 г., Заграничный поход русской армии в 1813-1814 гг. стали слабым «Вызовом» для процессов российской модернизации. Важную роль в данном аспекте сыграли революционные события в Российской империи и Западной Европе, которые сильно замедлили ход модернизационных процессов Российского государства в конце XVIII - первой половине XIX веков.
Ключевые слова: Наполеоновские войны; Отечественная война 1812 г.; Заграничный поход русской армии 1813-1814 гг.; модернизация; Россия; механизм российской модернизации; органичность российской модернизации; военный фактор; Павел I; Александр I; Николай I.
RUSSIAN MODERNIZATION PROCESSES AT THE END OF THE XVIIIth -IN THE FIRST HALF OF THE XIXth CENTURIES
Samokhin K.V.
The article is devoted to the study of military factor as Russian modernization mechanism in 1796-1853. The author sets as an object the analyses of the Napoleonic wars impact on the transition of Russian Empire from an agrarian society to industrial one. He emphasizes the wholeness of modernization processes in Russia as the keystone to their successful implementation. The interpretation of a war as the original “challenge” to Russian (Slavic) civilization which had the “response” in the form of the Russian modernization is the scientific novelty of work. The author comes to the conclusion that the participation of Russia in Second, Third and Fourth anti-French coalitions, the Patriotic War of 1812 and the Abroad campaign of the Russian army in 1813-1814 became the weak “challenge” for Russian modernization processes. Revolutionary events in Russian Empire and Western Europe which delayed strongly the course of modernization processes of Russian state at the end of the XVIIIth - in the first half of the XIXth centuries played the important role in that aspect.
Keywords: Napoleonic Wars; Patriotic War of 1812; Abroad campaign of the Russian army in 1813-1814; modernization; Russia, Russian modernization mechanism; Russian modernization wholeness; military factor; Paul I; Alexander I, Nicolas
I.
200-летию победы русского народа в Отечественной войне 1812 г.
посвящается
Попытки осмысления различных видов модернизации, имеющих место ныне в Российской Федерации, показывают актуальность и необходимость её теоретического обоснования. Длительный период модернизаторских усилий, начавшийся в России XVIII века, является хорошей эмпирической основой для анализа подобного рода. Выводы, которые делаются при таких исследованиях, могут оказаться весьма полезными для современной правящей элиты в плане разработки и проведения соответствующего политического курса. Именно такую цель и преследует данная статья.
XVIII век сыграл особую роль для процессов российской модернизации. В первой четверти этого столетия благодаря титаническим усилиям Петра I Россия вступила на путь перехода от аграрного общества к индустриальному. Первый российский император способствовал преимущественно экономической модернизации. Частично его реформы затронули социальную и духовную сферы, но в политике Российская империя характеризовалась сложившимся институтом абсолютной монархии [15]. Это ознаменовало неорганичность модер-низационных процессов в Российском государстве, что явилось основной причиной их незаконченности и длительного развития [8, с. 47].
Преемники Петра Великого в XVIII веке в целом следовали основным тенденциям проводимой им политики. Но реалии времени вносили определённые коррективы в их деятельность. Достаточно активно проводилась дальнейшая экономическая модернизация России. Темпы преобразований в социальной и духовной сфере существенно понизились, по сравнению c петровским царствованием, но, учитывая активную законодательную деятельность Екатерины II, можно делать вывод о зачатках политических модернизационных процессов (институт абсолютной монархии мало изменился в своей основе, но верховная
власть в определённой мере ставила себя в законодательные рамки) [14]. Следует заметить, что основные реформы в Российском государстве XVIII века были обусловлены Северной войной. На петровские преобразования она оказала непосредственное влияние, а формирование курса государственного управления его преемников зависело от её модернизационного импульса [Там же].
Правление Павла I в целом выбивается из установленной тенденции. У историков нет однозначной концепции его царствования: мнения варьируются от негативных оценок до иногда откровенной апологетики [3, с. 473-481]. В данном аспекте необходимо отметить противоречивый характер политики этого императора, который объясняется его личностными особенностями и произошедшей во Франции революцией [Там же, с. 511-512]. Консервативный курс, сменивший либеральную основу «просвещенного абсолютизма», проявился ещё в последние годы царствования Екатерины II [14]. При её преемнике он достиг своего апогея.
Г лавной чертой духовного мира Павла, влиявшей на основные тенденции его правления, было желание всё сделать вопреки матери [3, с. 492]. Именно этим обусловлены первые реставрационные шаги сына Екатерины Великой, которые в принципе возвращали страну к петровской государственной модели [Там же, с. 491]. Но в конце XVIII века они выглядели уже анахронизмом.
Особое пристрастие Павла к армии сказалось и на доминировании в его реформах военных преобразований. Они преимущественно сводились к ужесточению дисциплины и жёсткой, подчас иногда мелочной, регламентации службы [Там же, с. 492-494].
В этом же русле следует оценивать и Учреждение об императорской фамилии 1797 г. С одной стороны, оно действительно установило определённый порядок наследования императорского престола, но, с другой, его принятие было продиктовано личными страхами нового императора лишиться трона, когда Екатерина собиралась написать завещание в пользу великого князя Александра.
Противоречивость сословной политики Павла отмечается многими исследователями. Она наличествовала как в указах, касающихся крестьянства, так и в законодательных актах, определяющих положение дворян. Дальнейшее развитие крепостного права связано с его распространением на более обширные территории и установлением ещё большей зависимости крестьян от помещиков [Там же, с. 496-500]. Однако существенное значение в данном аспекте имел Манифест о трёхдневной барщине, принятый в 1797 г. (оценки этого документа также противоречивы: историки постоянно подчёркивают запрещение привлекать крестьян на барщину по выходным и праздничным дням, а также рекомендательный характер положения о том, что помещик мог задействовать крепостных в работах на себя не более трёх дней в неделю) [Там же, с. 497-498].
Что касается дворянства, то хотелось бы в данном случае напрямую обратиться к словам известного исследователя истории России XVIII в. А. Б. Каменского: «Дворянство было для него составной частью подданного ему народа, выделявшееся лишь тем, что именно на него в первую очередь можно было перенести рыцарские идеалы чести и преданности и именно оно, таким образом, составляло как бы обрамление трона, оставаясь столь же послушным воле государя, как и другие слои населения. Вместе с тем, очевидно, что, какими бы мотивами ни руководствовался Павел, объективно его политика действительно означала ущемление дворянства, наступление на те его права, которые оно завоевало в нелёгкой борьбе с государством на протяжении послепетровского периода» [Там же, с. 510].
Антифранцузская направленность политики преемника Екатерины II наиболее ярко свидетельствует о консервации основных реалий Российской империи, имевших место в правление Павла I. Притчей во языцех стали его меры по пресечению малейшего влияния Французской революции на население России. Из публикации в публикацию переходит информация о запрещении сыном «Северной Семирамиды» проявлений французской моды в одежде, об усилении цензуры, об ужесточении правил въезда в страну иностранцев [7, с. 44-45; 11, с.
74-75]. Исходя из этого, можно сделать вывод об отрицательном значении событий во Франции конца XVIII века для расширения процессов российской модернизации.
Более глобальным будет положение о том, что революционные события, имевшие место в западноевропейских странах XIX века при их относительно слабом влиянии на российскую действительность, замедляли переход Российского государства от аграрного общества к индустриальному. Русские императоры, справедливо опасаясь за прочность своего престола, отказывались от курса реформ и смещали акценты в проведении своей политики в пользу усиления консервативных (в крайнем варианте, реакционных) тенденций.
Всё выше сказанное позволяет обосновать положение о том, что к концу XVIII века модернизационный импульс Северной войны был исчерпан. Потребовался новый «Вызов» ведущих европейских стран к Российскому государству для того, чтобы оно продолжало следовать по пути начавшейся модернизации [Подробнее см.: 16, с. 250-255]. Таким «Вызовом», по идее, должны были стать Наполеоновские войны, напрямую затронувшие Российскую империю в ходе Отечественной войны 1812 г.
Следует отметить, что переход России от аграрного общества к индустриальному подчинялся логике смещения вектора модернизационных процессов от экономической сферы к духовной [13, с. 81-83]:
Экономическая Социально- Ценностно-
доминанта ---------------► политическая -----------►духовная
доминанта доминанта
Основной целью данной статьи будет анализ процессов развития России в конце XVIII - первой половине XIX века под влиянием участия Российской империи во Второй, Третьей и Четвёртой антифранцузских коалициях, Отечественной войны 1812 г. и Заграничного похода русской армии 1813-1814 гг. в русле теории модернизации. Необходимо подчеркнуть, что именно эти внешнеполитические конфликты являлись основой для модернизационных преобра-
зований Российского государства в указанный период. В данном случае нами учитываются такие факторы, как направленность, масштабность и результативность военного противостояния Российского государства и крупнейших стран мира, так как именно эти показатели являются базовыми при определении влияния войн на переход России от аграрного общества к индустриальному [Там же].
Как известно, активная внешняя политика конца XVIII - начала XIX веков прошла под знаменем участия Российской империи в антифранцузских коалициях. При вхождении во второй антифранцузский альянс русские войска участвовали в боевых действиях на трёх театрах - в Голландии, Италии и на Средиземном море. Эти походы в большинстве случаев заканчивались успешно и расценивались как «блестящая страница нашей военной истории, лучший лавр нашего победного венка» [4, с. 182-192]. Основные битвы 1805-1807 гг. (участие России в Третьей и Четвертой антинаполеоновских коалициях) отмечены либо неясным исходом (Прейсиш-Элау), либо поражениями (Аустерлиц, Фридланд) [18, с. 13]. Но следует заметить, что боевые действия в указанный период велись не на территории России и не имели катастрофических последствий, когда на повестку дня ставилась бы угроза завоевания Российской империи. Потому их влияние на ход модернизационных процессов было малозначимым.
Войны на южном направлении (русско-персидские 1804-1813 гг. и 18261828 гг., русско-турецкие 1806-1812 гг. и 1828-1829 гг., Кавказская 1817-1864 гг.) не могут рассматриваться в качестве модернизационных «Вызовов» в силу отсутствия на тот момент перехода от аграрного общества к индустриальному в азиатских странах.
Более значимым событием в данном аспекте явилась русско-шведская война 1808-1809 гг. Она была прямым следствием участия России в антифранцузских коалициях, а конкретно Тильзитского мира, заключенного Александром I и Наполеоном I в 1807 г. Итогом этой военной кампании стало присое-
динение к Российской империи территории Финляндии на правах автономии, что можно рассматривать в качестве частичного изменения формы правления и формы государственного устройства России [4, с. 240-245].
Особняком в данном случае стоят Отечественная война 1812 г. и Заграничный поход русской армии 1813-1814 гг. Масштаб этих событий не вызывает сомнений, так как в боевых действиях участвовало большинство европейских стран. Угроза существованию Российского государства летом 1812 г. была прямая, но победный исход этой военной кампании наложил особый отпечаток на ход модернизации в России. При анализе процессов перехода Российской империи от аграрного общества к индустриальному мы будем следовать ранее выбранному алгоритму, рассматривая их сначала в экономической, затем в социальной, политической и духовной сферах [15].
Общий ход российской модернизации в первой половине XIX века с точностью да наоборот отражал результативность боевых действий между Россией и наполеоновской Францией. Водоразделом в данном случае служат Бородинская битва, пожар в Москве и Тарутинский манёвр, после которых инициатива оказалась в руках русских войск, и победа Российской империи, а позже и ан-тифранцузской коалиции, не вызывала сомнений. Именно сразу же после Венского конгресса попытки проведения модернизационных преобразований были ощутимы, а затем сошли на нет как раз в силу победного окончания антинапо-леоновской кампании.
Александровское царствование предельно афористично описал А. Н. Архангельский, и в этой характеристике в целом отражён дух российской модернизации первой половины XIX века: «Плохо быть человеком конца века, но ещё хуже быть человеком переломной эпохи, не сумевшим её перерасти. Одна система ценностных представлений распалась, другая не сложилась; обломки первой, смешиваясь с начатками второй, образуют странную взвесь, сквозь которую не видно ни зги. Историки последующих поколений много писали о «безволии» Александра Павловича, путая проблему личных качеств будущего
монарха с проблемой общих жизненных ориентиров его поколения. Женственной изменчивости характера цесаревича не было и в помине - был эффект лицедейства, игровой смены масок, позволявшей скрыть истинное лицо, волевое и жёсткое. Но не было ориентиров - сферу идеального в сознании Александра Павловича покрывал разноцветный туман ускользающих взаимопротиворечи-вых смыслов. Всё смешивалось в этой сфере - размышления о народном представительстве и о духе законов, об истинной монархии и о христианском долге, о правах гражданина и о родовых правах монарха» [1, с. 57].
Аналогию, конечно, вызывает ход петровской модернизации как итог Северной войны. Именно начальные поражения в рамках русско-шведского военного конфликта 1700-1721 гг. заставили Петра I предпринять коренную ломку тогдашней российской действительности, и, по идее, такое же развитие событий происходило в ходе Отечественной войны 1812 г., что заставляет думать о необходимости крупномасштабных преобразований как её закономерном итоге. Но существенные различия состоят в том, что к началу XIX века Россия уже имела богатый опыт модернизаторских усилий. Регулярная армия, созданная первым российским императором, неоднократно доказывала свою боеспособность. Россия на тот момент считалась одной из ведущих мировых держав, потому коренных модернизационных изменений, которые неизбежно должны были последовать за поражениями 1805-1807 гг., а также в начальный период Отечественной войны 1812 г., мы не видим.
Традиционно правление Александра I делится на два периода (существуют более сложные градации его царствования [7, с. 49-50], но по сути яркого концептуального момента они не несут): период либеральных начинаний, окончившийся в 1812 г., и этап, связанный с консервативными тенденциями и печально известный как «аракчеевщина» (1815-1825 гг.). Преобразования первых лет императорства внука Екатерины II не отмечены кардинальным характером. Среди них выделяют министерскую реформу 1802 г., указ «о вольных хлебопашцах» 1803 г., реформу образования, начатую в 1802-1804 гг., и нереа-
лизованный проект реформ М. М. Сперанского. В данном случае необходимо согласиться с мнением О. В. Соколова: «В результате, несмотря на то что первые годы правления Александра I будут ознаменованы рядом реформ, все они будут относиться не к устройству здания империи, а лишь к его фасаду» [17, с. 73]. Более серьёзный характер носили изменения, произошедшие после 1815 г.
Если подвергать первичному анализу правление Николая I, то для начала необходимо определить значение восстания 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади для изменения политического курса (а оно, как известно, имело в качестве одной из главных своих предпосылок Заграничный поход русской армии 1813-1814 гг. [7, с. 119]). В данном случае следует выделить два базовых аспекта. Один касается более глубокого знакомства нового императора с основополагающими проблемами в стране, требовавшими разрешения, в результате следствия по делу декабристов. Это во многом способствовало проведению реформ в николаевское царствование [Там же, с. 150]. Второй фактор, повлиявший на направленность деятельности наследника Александра I, солидаризуется с тезисом, высказанным ранее относительно воздействия событий во Франции конца XVIII века на политический курс Екатерины II и Павла I: революционное движение в Европе при своей слабой значимости для русской действительности сказывалось негативно на модернизационных процессах в России и способствовало формированию консервативных тенденций в развитии Российского государства. Как справедливо отмечал известный исследователь истории российского либерализма В. В. Леонтович: «... это восстание произвело на молодого Николая Александровича потрясающее впечатление, это был шок, от которого он никогда полностью не оправился» [9, с. 113]. Стоит заметить, что восстание декабристов необходимо отнести к отéчественному революционному движению, но последствия, в данном случае, были аналогичны тем, которые имели место в результате Французской революции.
Расширяя высказанное в предыдущем абзаце положение, можно определить, что модернизационный «Вызов» Наполеоновских войн для процессов
российской модернизации во многом был ослаблен революционными потрясениями первой половины XIX века, имевшими место как в Российской империи, так и в Европейских странах. В этой череде, кроме восстания 14 декабря 1825 г., следует отметить европейские революции 1830 г., в частности польское восстание 1830-1831 гг., и 1848-1849 гг., в частности революцию в Венгрии.
В экономическом плане существенное влияние на развитие Российской империи стало оказывать присоединение России к Континентальной блокаде в 1807 г., что являлось одним из основных условий Тильзитского мирного договора, подписанного Александром I и Наполеоном. Около 30% русского внешнеторгового оборота приходилось на долю Великобритании, с которой Российское государство вынуждено было теперь прекратить полностью всякие торговые отношения [19, с. 113].
Значительную роль в русской финансовой системе продолжали играть ассигнации, впервые выпущенные при Екатерине II. В результате военных кампаний 1805-1807 гг. больших оборотов достигла инфляция. С 1806 по 1808 гг. курс бумажного рубля упал с 78 до 48 копеек, а к 1814 г. дошёл до 20 копеек серебром [7, с. 81; 19, с. 114]. В этих условиях Россия вынуждена была пойти на фактический отход от Континентальной блокады, установив новый таможенный тариф 1810 г., который явился одной из причин нашествия Наполеона на Россию в 1812 г. Уже после окончания военных действий под руководством министра финансов Гурьева были проведены меры по стабилизации курса национальной валюты, когда в 1817 г. было уничтожено ассигнаций на 38 млн. рублей [7, с. 110]. Но в целом повысить вес русского бумажного рубля тогда не удалось. Огромный бюджетный дефицит, наметившийся в Российской империи ещё до Отечественной войны 1812 г. [Там же, с. 81, 87], ещё более возрос к её окончанию, что заставляло увеличивать налоговое бремя [Там же, с. 102].
Пытаясь справиться с этим негативным явлением, в России регулярно прибегали к денежной эмиссии, что ещё более усугубляло ситуацию и привело в конечном итоге в 1839 г. к денежной реформе, осуществлённой министром
финансов Е. Ф. Канкриным. Первоначальная девальвация ассигнаций, а затем их замена на кредитные билеты, свободно обменивающиеся на серебро, на время решили проблему стабильности курса русских бумажных денег, но Крымская война вновь привела к росту инфляции [19, с. 114, 115]. Необходимо отметить и начало формирования банковской системы в Российском государстве, когда в 1841 г. был основан Сберегательный банк [10, с. 203].
Александр I ещё во время Венского конгресса дал обещание предоставить определённую свободу во внешнеторговых отношениях, что привело к либерализации таможенного тарифа в 1816 и 1819 гг. [7, с. 110-111]. В целом это отрицательно сказывалось на отечественном внешнеторговом балансе, а многие русские фабрики вынуждены были «... сократить или совсем прекратить свою деятельность» [Там же, с. 111].
Ещё одним итогом Континентальной блокады стало развитие в России хлопчатобумажной промышленности. До 1807 г. готовая бумажная пряжа поступала преимущественно из Великобритании, но Тильзитский договор привёл к необходимости развития отечественных хлопчатобумажных фабрик, перерабатывавших среднеазиатский хлопок [Там же].
Несмотря на наличие в Российской империи крепостного права, которое сдерживало развитие русской промышленности через медленное формирование рынка свободной рабочей силы, количество фабрик в первой половине XIX века неуклонно растёт (за период с 1804 г. по 1825 г. - более чем в 2 раза) [Там же, с. 111]. Нельзя сказать, что эта тенденция была продиктована исключительно войнами с Наполеоном, но определённое значение они в данном аспекте имели. Необходимость обеспечения армии вооружением и обмундированием, а также восстановления сельскохозяйственного и промышленного производства после 1812 г. сыграли в указанном случае не последнюю роль.
Промышленные предприятия в России начала XIX века были представлены преимущественно мелкими промыслами. К середине обозначенного столетия положение мало изменилось. 82% от общего числа фабрик составляли мел-
кие производства, где работали по 10-15 человек [19, с. 109]. Ситуацию не исправили ни начавшийся в 1830-е - 1840-е гг. промышленный переворот, ни возникновение в этот же период строительства железных дорог. Модернизаци-онный «Вызов» Наполеоновских войн оказался относительно слабым в плане решения основной проблемы экономической и социальной модернизаций России - отмены крепостного права.
По этой же причине перевод сельского хозяйства на капиталистические рельсы происходил медленными темпами. Разруха центральных и западных губерний в ходе боевых действий Отечественной войны 1812 г. привела к необходимости их восстановления, что наметило тенденцию увеличения барщины в помещичьих хозяйствах [7, с. 161]. Но в дальнейшем в центральном районе оброчная система вновь получила приоритет, а в Прибалтике, Белоруссии, Украине сохранился высокий удельный вес барщинных работ [19, с. 105].
Социальная модернизация по-прежнему сдерживалась наличием крепостного права. Уже было сказано, что участие России в Наполеоновских войнах не привело к его отмене, но определённые сдвиги в данном вопросе всё же наметились. Под влиянием народных чаяний на крестьянскую реформу после победного окончания Отечественной войны 1812 г. и в результате распространения либеральных настроений в обществе офицерами, участвовавшими в Заграничном походе русской армии 1813-1814 гг. [7, с. 104-105], Александр I идёт на попытки отмены крепостного права. Именно в этом русле следует воспринимать освобождение остзейских крестьян в 1816-1819 гг., а также интенсивную проектную деятельность по решению крестьянского вопроса в целом на территории России. Но победный исход Наполеоновских войн для Российской империи не привёл, в данном случае, ни к каким существенным результатам [5, с. 211-214]. Более того, ситуация было усугублена введением военных поселений [7, с. 106-108].
Дальнейшее развитие аграрного вопроса не в последнюю очередь было связано с восстанием декабристов на Сенатской площади в 1825 г., явившимся
прямым следствием Заграничного похода русской армии в 1813-1814 гг. В этом русле следует рассматривать знаменитую реформу государственной деревни, начатую П. Киселёвым в 1837 г., и указ об обязанных крестьянах, изданный при его непосредственном участии в 1842 г. Но полностью данная проблема так и не была решена.
Политическая система Российской империи в первой половине XIX в. претерпела незначительные изменения в плане построения основ правового государства и гражданского общества, которые составляют основу политической модернизации. Тезис о наличии самодержавной абсолютной монархии в Российском государстве в 1815-1853 гг. не оспаривается ни одним историком. В ходе Наполеоновских войн Александр I предпринял эксперименты по либерализации политического режима через придание особого статуса Финляндии и Польше, которые вошли в состав России соответственно в результате русско-шведской войны 1808-1809 гг. и по решению Венского конгресса 1814-1815 гг. Обе территории были объявлены автономными. В Финляндии были сохранены шведское законодательство и сейм [10, с. 265]. Царству Польскому была дарована конституция, а высшая законодательная власть была сосредоточена в двухпалатном сейме [5, с. 210-211]. Однако в царствование Николая I в результате польского восстания 1830-1831 гг. все признаки польской автономии были ликвидированы, и Царство Польское стало составной частью Российской империи с губерниями вместо традиционных воеводств [10, с. 174-170, 184-187].
Другим важным аспектом политической модернизации России был вопрос о введении конституционной монархии, ставший вновь актуальным после Заграничного похода русской армии 1813-1814 гг. В данном направлении следует отметить нереализованный проект конституции, разработка которого велась под руководством Н. Н. Новосильцева. Как известно, впоследствии попытки конституционной реформы ни в царствование Александра I, ни в правление его преемника не предпринимались.
Характерной чертой государственного аппарата Российской империи второй четверти XIX века была бюрократизация. Ярким проявлением указанной особенности была Собственная Его Императорского Величества Канцелярия, начало становления которой относится к 1826 г., а окончательное оформление произошло в царствование Николая I [Там же, с. 122-139]. Именно она, и в первую очередь её Третье отделение, является определённым символом консервативных тенденций в царствование Николая I и укрепления института абсолютной монархии.
Кодификация русского права, проведённая Вторым отделением указанного выше государственного органа управления при непосредственном руководстве М. М. Сперанского, продолжает, на наш взгляд, наметившуюся в царствование Екатерины II тенденцию становления правового государства, когда русская самодержавная монархия, несмотря на свой абсолютный характер, ставила себя в определённые законодательные рамки. В подтверждение хочется привести слова М. А. Корфа, оценившего деятельность «звезды российской бюрократии» следующим образом: «Может быть, сколько мы его знали, у него была во всём этом ещё и другая, более отдалённая цель, именно через извлечение наших законов из прежнего хаоса и большую доступность их перевоспитать умы, ввести народ в юридическую среду, расширить его понятия о праве и законности, и таким образом усилить его восприимчивость к высшему кругу идей и к большему участию в мерах, для него самого предпринимаемых. Во всяком случае, Свод послужил весьма важною ступенью к тому самомышле-нию и к той самодеятельности, которых развитие, обуславливаемое ещё и другими обстоятельствами, хотя и началось у нас, при содействии правительства, конечно, уже гораздо позже, но для которых камни были положены, как нельзя в том усомниться, творением Сперанского» [Цит. по: 9, с. 132-133].
Духовная модернизация России продолжалась в русле, сложившемся ещё в царствование Петра I, когда смена ценностей и социальных установок наметилась преимущественно у высших слоёв населения [15, с. 184-185]. Эпоха
«дворцовых переворотов» закрепила обозначившиеся тенденции [14], а «просвещенный абсолютизм» Екатерины II подготовил русское общество к рождению такого феномена как «общественное мнение». Происходил указанный процесс, в том числе, под воздействием подъёма патриотизма и национального самосознания, который имел место в период Отечественной войны 1812 г. [7, с. 78]. Заграничный поход русской армии 1813-1814 гг. внёс свою существенную лепту в этот аспект и фактически привёл к пику активности российского офицерства, выразившемуся в восстании 14 декабря 1825 г. [Там же, с. 119].
Следует отметить, что и Александр I, и его преемник уловили эту направленность в идейном развитии русского общества, что подтверждается деятельно проводимой пропагандой в период войны с Наполеоном [2, с. 170-285; 7, с. 78], а также созданием знаменитой идеологической триады министра просвещения С. С. Уварова, известной как теория «официальной народности» и родившейся в первую очередь как следствие восстания декабристов [10, с. 191194]. Ещё одним аргументом в пользу высказанной точки зрения будет определение одной из важнейших функций созданного в период царствования наследника Александра I Третьего отделения Его Императорского Величества канцелярии: «ежегодно российский император стал получать обзоры общественного мнения...» [Там же, с. 132].
Наметившийся процесс формирования общественного мнения был продолжен в деятельности знаменитых кружков периода правления Николая I: кружки Веневитинова и Станкевича, западники и славянофилы, петрашевцы и т.д. Но он охватил лишь только небольшую часть населения России. Духовный мир крестьянства по-прежнему определялся следующими установками: патриархальные отношения (или патернализм), религиозность, принципы уравнительного землепользования (или социальная справедливость), монархизм, общинный коллективизм, сочетающийся с индивидуальными началами [6; 12, с. 91-102].
Обобщая всё выше сказанное, необходимо сделать следующий вывод: период конца XVIII - первой половины XIX веков не внёс существенных коррективов в ход процессов российской модернизации. Форпостом в данном случае, безусловно, продолжала оставаться экономика, где активно стали использовать законы денежного обращения и преимущественный характер носило государственное вмешательство в экономические процессы. Последнее было обусловлено общим ходом развития Российского государства, что не позволяет говорить о создании смешанного типа экономической системы.
Главной преградой на пути экономической и социальной модернизации Российской империи по-прежнему являлось крепостное право. Попытки решения этого вопроса, предпринимаемые в указанный период, свидетельствуют о том, что российские императоры понимали всю актуальность наметившейся проблемы, но пойти на радикальные шаги в данном направлении они не решались. В итоге сужалась возможность для создания рынка свободной рабочей силы и урбанизации.
В политическом плане была продолжена тенденция на складывание правового государства и гражданского общества, но в силу сохранения института абсолютной монархии этот процесс можно охарактеризовать как зачаточный. Таким же образом следует оценивать и итоги духовных модернизационных процессов, когда установление либеральных ценностей шло преимущественно в среде высших слоёв населения, а крестьянский менталитет не подвергался в конце XVIII - первой половине XIX веков никаким существенным изменениям.
Таким образом, «Вызов» Наполеоновских войн оказался относительно слабым для процессов модернизации в России. Одну из причин сложившегося положения следует видеть в отрицательном влиянии революционного движения на переход Российской империи от аграрного общество к индустриальному. Но главным фактором по-прежнему оставалась неорганичность российской модернизации, которая придавала ей затяжной и незаконченный характер.
Список литературы
1. Архангельский А. Н. Александр I. М.: Молодая гвардия, 2006. 444 с.
2. Волковский Н. Л. История информационных войн. В 2 ч. Ч. 1. СПб.: ООО «Издательство Полигон», 2003. 502 с.
3. Каменский А. Б. От Петра I до Павла I: реформы в России XVIII века (опыт целостного анализа). М.: РГГУ, 2001. 575 с.
4. Керсновский А. А. История русской армии в 4 томах. М.: Голос, 1992. Т.1. 304 с.
5. Ключевский В. О. Сочинения. В 9 т. Т. 5. Курс русской истории. Ч. 5. М.: Мысль, 1989. 476 с.
6. Кожевникова Л. М. Роль крестьянской общины в аграрной истории и судьбе России // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. № 7 (13). Ч.3. С.85-90.
7. Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. М.: Высш. шк., 1993.
446 с.
8. Красильщиков В. А. Модернизация и Россия на пороге XXI века // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 40-56.
9. Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762-1914. М.: Русский путь; Полиграфресурсы, 1995. 550 с.
10. Олейников Д. И. Николай I. М.: Молодая гвардия, 2012. 339 с.
11. Песков А. М. Павел I. М.: Молодая гвардия, 2000. 421 с.
12. Поршнева О. С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период Первой мировой войны (1914 - март 1918). Екатеринбург, 2000. 416 с.
13. Самохин К. В. Многоликая война // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2009. № 2 (3). Ч. 2. С. 81-83.
14. Самохин К. В. Процессы модернизации в послепетровской России
XVIII века // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). Красноярск: Научно-инновационный центр, 2012. №9 (17). URL: http://sisp.nkras.ra/e-ra/issues/2012/9/samokhin.pdf (дата обращения:
15.11.2012).
15. Самохин К. В. Северная война: первый опыт российской модернизации // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. № 8 (14). С. 180-185.
16. Самохин К. В. Трансформации крестьянского менталитета в годы Первой мировой войны (на материалах Тамбовской губернии) // Первая мировая война: поиски подходов к исследованию, приглашение к диалогу: Доклады Академии военных наук (военная история). № 5 (23). Саратов, 2006. С. 249-255.
17. Соколов О. В. Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа, 1799-1805 гг. М.: Русский импульс, 2006. Т. 1. 320 с.
18. Тарле Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2009. 382 с.
19. Тимошина Т. М. Экономическая история России. Учебное пособие. М.: «Информационно-издательский Дом «Филинъ», Юридический Дом «Юсти-цинформ», 2001. 432 с.
References
1. Arkhangel'skiy A. N. Aleksandr I [Alexander I]. M.: Molodaya gvardiya, 2006. 444 p.
2. Volkovskiy N. L. Istoriya informatsionnykh voyn. V 2 ch. Ch. 1 [A History of information warfares. In 2 parts. P. 1]. SPb.: OOO «Izdatel'stvo Poligon», 2003. 502 p.
3. Kamenskiy A. B. Ot Petra I do Pavla I: reformy v Rossii XVIII veka (opyt tselostnogo analiza) [From Peter I to Paul I: reforms in Russia of the XVIIIth century (experience of holistic analysis)]. Moscow: RGGU, 2001. 575 p.
4. Kersnovskiy A. A. Istoriya russkoy armii v 4 tomakh [A History of Russian Army in 4 volumes]. Moscow: Golos, 1992. V. 1. 304 p.
5. Klyuchevskiy V. O. Sochineniya. V 9 t [Works. In 9 v.]. V. 5. Kurs russkoy istorii [The course of the Russian History]. P. 5. Moscow: Mysl', 1989. 476 p.
6. Kozhevnikova L. M. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki [Historical, Philosophical, Political and Law Sciences, Culturology and Study of Art. Issues of Theory and Practice], no. 7. P. 3. (2011): 85-90.
7. Kornilov A. A. Kurs istorii Rossii XIX veka [A course of the Russian History of the XIXth century]. M.: Vyssh. shk., 1993. 446 p.
8. Krasil'shchikov V. A. Voprosy filosofii [Issues of Philosophy], no. 7 (1993):
40-56.
9. Leontovich V. V. Istoriya liberalizma v Rossii. 1762-1914 [A History of the liberalism in Russia. 1762-1914]. M.: Rus-skiy put'; Poligrafresursy, 1995. 550 p.
10. Oleynikov D. I. Nikolay I [Nicolas I]. M.: Molodaya gvardiya, 2012. 339 p.
11. Peskov A. M. Pavel I [Paul I]. M.: Molodaya gvardiya, 2000. 421 p.
12. Porshneva O. S. Mentalitet i sotsial'noe povedenie rabochikh, krest'yan i soldat Rossii v period Pervoy mirovoy voyny (1914 - mart 1918) [The mentality and the social behavior of workers, peasants and soldiers in the period of the First World War (1914 - March of 1918)]. Ekaterinburg, 2000. 416 p.
13. Samokhin K. V. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki [Historical, Philosophical, Political and Law Sciences, Culturology and Study of Art. Issues of Theory and Practice], no. 2 (2009): 81-83.
14. Samokhin K. V. Sovremennye issledovaniya sotsial'nykh problem (elektronnyy nauchnyy zhurnal) [Modern Research of Social Problems (the scientific
e-journal)], no. 9 (2012). http://sisp.nkras.ru/e-ru/issues/2012/9/samokhin.pdf (accessed November 17, 2012).
15. Samokhin K. V. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki [Historical, Philosophical, Political and Law Sciences, Culturology and Study of Art. Issues of Theory and Practice], no. 8. P. 2. (2011): 180-185.
16. Samokhin K. V. Pervaya mirovaya voyna: poiski podkhodov k issledovaniyu, priglashenie k dialogu: Doklady Akademii voennykh nauk (voennaya istoriya) [The First World War: retrievals of approaches to a research, the invitation to a dialogue: Reports of the Academia of Military Sciences (a military history)]. No. 5 (2006): 249-255.
17. Sokolov O. V. Austerlits. Napoleon, Rossiya i Evropa, 1799-1805 gg. [Austerlitz. Napoleon, Russia and Europe, 1799-1805]. M.: Russkiy impul's, 2006. V. 1. 320 p.
18. Tarle E. V. Nashestvie Napoleona na Rossiyu. 1812 god [Napoleon’s invasion of Russia. 1812]. M.: AST: AST MOSKVA, 2009. 382 p.
19. Timoshina T. M. Ekonomicheskaya istoriya Rossii. Uchebnoe posobie [An Economical History of Russia. School-book.]. Moscow: «Informatsionno-izdatel'skiy Dom «Filin"», Yuridicheskiy Dom «Yustitsinform», 2001. 432 p.
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ
Самохин Константин Владимирович, доцент кафедры «История и философия», кандидат исторических наук, доцент Тамбовский государственный технический университет ул. Советская, д.106, г. Тамбов, 392000, Россия e-mail: kon-sam@yandex.ru
DATA ABOUT THE AUTHOR
Samokhin Konstantin Vladimirovich, lecturer of the Chair “History and Philosophy”, Ph.D. in Historical Science, docent
Tambov State Technical University
106, Sovetskaya street, Tambov, 392000, Russia
e-mail: kon-sam@yandex.ru
Рецензент:
Медведев Николай Владимирович, заведующий кафедрой философии, доктор философских наук, профессор, Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина
