CC BY
104
15. Фалалеев, М. Под грифом - секретно // Российская газета. - 2012. - 21 июня. - № 5812.
16. Постановление Правительства РФ от 21 сентября 2012 г. № 953 «Об утверждении Правил применения меры безопасности в виде переселения защищаемого лица на другое место жительства в отношении потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» // СЗ РФ.
- 2012. - № 39. - Ст. 5290.
17. Рамазанов, И. Защита свидетеля должна быть обдуманной всеми участниками уголовного судопроизводства // Уголовный процесс. - 2012. - № 7.
УДК 343.126
В.В. Куленков*, П.И. Шихов**
Процессуальное положение дознавателя полиции в контексте учения о моделях уголовного процесса
Статья посвящена учению о моделях уголовного судопроизводства как теоретической основе процессуального положения дознавателя полиции. Авторы характеризуют закономерности, обусловливающие специфику процессуальной роли полиции в англосаксонской, французской и германской моделях. На этой основе анализируется российский подход к правовому регулированию деятельности дознавателя полиции по уголовным делам и перспективы его совершенствования.
Ключевые слова: полиция, сотрудник полиции, дознание, модели уголовного процесса (судопроизводства).
VVKulenkov*, P.I.Shihov**. The Procedural Status of the Police Officer in the Context of the Models of the Criminal Procedure Doctrine. The article is devoted to the doctrine of the models of the criminal procedure as the theoretical basis of the status of the police officer making the inquiry of the criminal cases. The authors characterized the regularities which condition the significance of the procedural role of the police in the Anglo-Saxon, French and German models. On this base he analyses the Russian approach to the legal regulation of the inquiry which is carried out by the police officers and the perspectives of its improvement.
Keywords: police, police officer, inquiry, models of the criminal procedure.
В любом государстве, при всём разнообразии современных систем уголовного судопроизводства, полиция как орган уголовного преследования играет ключевую роль. Именно на её сотрудников возлагается задача раскрытия преступлений по горячим следам, осуществление оперативно-розыскных мероприятий, а во многих государствах, включая и Россию - осуществление досудебного производства по уголовным делам.
В настоящее время продолжается острая дискуссия по вопросу совершенствования процессуального положения дознавателя, активизировавшаяся ещё со времени принятия Концепции судебной реформы в 1991 г.
Дознавателю как участнику уголовного судопроизводства посвящён довольно обширный ряд работ отечественных учёных, в т.ч. диссертационных исследований, написанных в последние годы [4; 9; 10; 14; 15; 19].
Кроме этого, процессуальный статус дознавателя в общем виде традиционно освещается в трудах об участниках или субъектах уголовного процесса.
Главным недостатком большинства научных трудов по рассматриваемой тематике является замкнутость характеристики процессуального положения дознавателя на действующем уголовнопроцессуальном законе.
Только в диссертации М. Б. Эркенова, которая является наиболее выдающейся работой последних лет по исследуемой тематике, содержится параграф, посвящённый зарубежному опыту правового регулирования деятельности органов дознания. Однако, к сожалению, автор не проводит сравнительно-правового анализа зарубежного и отечественного подходов и не исследует закономерности, лежащие в основе каждого из них.
Между тем без анализа закономерностей, обусловливающих тот или иной вариант правового регулирования процессуального положения дознавателя и выявления на его основе диапазона возможных
* Куленков, Вячеслав Валерьевич, адъюнкт кафедры предварительного расследования Санкт-Петербургского университета МВД России, старший участковый уполномоченный полиции 30-го отдела полиции УМВД России по Василеостровскому району Санкт-Петербурга. 199004, Россия, Санкт-Петербург, 8-я линия, д. 69.
** Шихов, Павел Иванович, начальник кафедры предварительного расследования Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент, заслуженный юрист Российской Федерации. 198206, Россия, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д. 1.
* Kulenkov Vyacheslav, postgraduated student of the department of preliminary investigation of the St. Petersburg university of ministry of internal affairs of Russia, senior district police commissioner 30 police department Ministry of internal affairs of Russia for Vasileostrovsky district of St. Petersburg. 199004, Russia, St. Petersburg, 8 line str., 69.
** Shikhov Pavel, head of the department of preliminary investigation of the St. Petersburg university of Ministry of internal affairs of Russia, candidate of legal sciences, associate professor, honored lawyer of the Russian Federation. 198206, Russia, St. Petersburg, Pilot Pilyutov str., 1.
© Куленков В.В., Шихов П.И., 2013
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (57) 2013
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (57) 2013
альтернативных подходов к данному вопросу, невозможно формирование целостного представления об эффективных мерах совершенствования соответствующих правовых норм. Поэтому методологически более оправдано исследование процессуального положения российского дознавателя в контексте учения о моделях уголовного судопроизводства, которое, надо заметить, не сводится к сравнительно-правовому анализу, а представляет собой более глубокий теоретический подход. Учение о моделях уголовного процесса не просто демонстрирует альтернативность (инвариантность) внутренней конструкции уголовного судопроизводства, но и объясняет подчинённость этой конструкции главной идее, лежащей в основе её построения, а также закономерностям воплощения данной идеи в правовых нормах.
Модель чего-либо в широком смысле - это мысленный или знаковый образ какого-либо объекта (оригинала) или процесса [3, c. 227].
По словам А. В. Смирнова, «понятие модели процесса отражает практический подход к построению судопроизводства, ибо модель (от лат. modutus - мера, образец) - это, прежде всего, образец для его практического воспроизводства» [16, с. 13].
Иногда термин «модель» употребляют как синоним типа или формы уголовного судопроизводства. Понятие модели включает в себя то или иное соотношение процессуальных ролей, правомочий и полномочий участников уголовного процесса и схемы их взаимоотношений (по сути, варианты возможных уголовно-процессуальных отношений) друг с другом. Именно поэтому к теоретическим основам правового регулирования процессуального статуса дознавателя в первую очередь относится учение о моделях уголовного судопроизводства.
Современной процессуальной наукой различаются два исходных типа уголовного процесса: романо-германский и англосаксонский [7, с. 8-14; 8, с. 5]. Это деление основано не столько на принадлежности государства, об уголовно-процессуальном праве которого идёт речь, к системе романо-германского (континентального) или англосаксонского (общего) права, сколько на главной идее того или иного построения процессуальной деятельности и присущих ему признаках. Например, современный уголовный процесс Италии, претерпевший в последние два десятилетия несколько реформ, относят не к континентальному, а к англосаксонскому типу [24, c. 1-2].
Итак, англосаксонский уголовный процесс (или, как его ещё называют, уголовный процесс стран общего права) проникнут идеей о том, что основным и единственным его двигателем выступает спор сторон. Роль судьи при этом (в целях гарантии его объективности и беспристрастности) должна быть тождественной роли арбитра, призванного оценить достоверность (правдоподобность) представленных сторонами обвинения и защиты интерпретаций искомых по делу фактов.
Уголовный процесс романо-германского (или континентального типа) основывается на идее о том, что источником движения процесса является веление закона найти и изобличить преступника. Если с этой задачей не справилась сторона обвинения, судья должен ей помочь, пока возможности поиска улик не исчерпаны.
Англосаксонский тип уголовного процесса относят к состязательной модели. Как указывает американский профессор У. Бернем, «фундаментальным принципом состязательной системы является строгое разделение функций расследования, сбора и представления доказательств и функции принятия решения по делу. Необходимость такого разделения функций основана на той теории, согласно которой участие принимающего решение лица в процессе сбора доказательств оказывает негативное влияние на выполнение возложенной на него функции принятия решения» [5, c. 94].
Состязательная модель характеризуется равенством процессуальных возможностей сторон обвинения и защиты по отстаиванию собственной процессуальной позиции на всех стадиях процесса (в ходе досудебного и судебного производства). Это равенство обеспечивается полным разделением процессуальных функций обвинения (уголовного преследования), защиты и юстиции (правосудия, разрешения дела) между тремя группами субъектов: 1) органами уголовного преследования, 2) обвиняемым, подозреваемым, их защитником и 3) судом, а также одинаковыми процессуальными возможностями сторон по участию в доказывании. Последнее в англосаксонском уголовном процессе достигается за счёт того, что основная масса доказательств формируется в стадии судебного разбирательства в ходе перекрёстного допроса свидетелей, в качестве которых могут быть вызваны и полицейские, проводившие обыски, выемки, осмотры и т.п. Собранная сторонами информация до и вне судебного разбирательства процессуальной силой доказательства не обладает (исключение составляет признание, допустимость которого обусловливается соблюдением комплекса требований, предъявляемых к процедуре его получения). Таким образом, равенство сторон по участию в процессе доказывания выражается в том, что, в отличие, например, от российского уголовного процесса, непосредственно в ходе процессуальных действий стороны обвинения доказательств не образуется, а участие в их формировании в ходе перекрёстного допроса, проводимого в судебном заседании, имеет возможность принимать каждая из сторон.
Романо-германский уголовный процесс именуют смешанной моделью уголовного процесса. В смешанной модели судебное разбирательство построено на состязательных началах, а на досудебном производстве они сочетаются с инквизиционными элементами, что проявляется в возможности, хотя и ограниченной определёнными условиями, использовать в качестве доказательств результаты следственных действий, произведённых органами уголовного преследования. К смешанной модели отечественные учёные относят и российский уголовный процесс по действующему УПК РФ. Его же предшественник - уголовный процесс советского периода - многие современные учёные считают примером инквизиционной модели как не знающий чёткого разделения функций обвинения и разрешения дела в судебном разбирательстве ввиду возложения УПК РСФСР 1960 г. на суд ряда обязанностей, составляющих содержание обвинительной функции (возбуждения уголовного дела
по новому обвинению и в отношении нового лица, восполнения пробелов в доказательственной базе органов предварительного расследования, направления дела на дополнительное расследование и др.) [12; 13]. Данное мнение нашло подтверждение и в ряде решений Конституционного Суда РФ [1; 2].
Таковы в самом обобщённом виде признаки трёх традиционно выделяемых в процессуальной науке моделей всего уголовного судопроизводства: состязательной, инквизиционной и смешанной.
Кроме того, в теории уголовного процесса в зависимости от степени развития состязательных начал различают модели (или варианты) построения досудебного производства. Критериями оценки развития состязательности на данной стадии уголовного процесса С.Д. Шестакова называет разделение процессуальных функций уголовного преследования, защиты и юстиции и равенство (баланс) процессуальных возможностей сторон обвинения и защиты по участию в доказывании [18, c. 84, 149].
Для научного анализа процессуального статуса дознавателя данное положение имеет значение постольку, поскольку средства обеспечения указанного баланса - это не что иное, как определённое соотношение (распределение) процессуальных полномочий участников досудебного производства, поставленных перед ними задач и их компетенции, различающееся в зависимости от его модели.
Основная особенность уголовного процесса англосаксонской модели, в котором состязательность получила максимальное воплощение, состоит в том, что баланс процессуальных возможностей сторон обвинения и защиты достигается за счёт того, что результаты процессуальных действий ни одной из них не имеют доказательственной силы. На их основе лишь могут быть сформированы доказательства в судебном разбирательстве в ходе перекрёстного допроса [25, c. 3-4] при условии допуска соответствующих сведений в эту стадию. Это обусловливает и специфику досудебного производства, в ходе которого органы уголовного преследования, в т.ч. и полиция, добывают не доказательства, а источники информации, и потому в научной литературе отмечается, что предварительного расследования в нашем понимании ни в Великобритании, ни в США, ни в других странах общего права нет [7, c. 45; 8, с. 28].
Уголовный процесс Франции в целом и построение его досудебного производства, в частности, представляет собой классический образец, который был воспринят европейскими государствами. Как отмечает Л. В. Головко, форма уголовного процесса, именуемая «смешанной», возникла с закреплением во французском Кодексе уголовного расследования 1808 г. предварительного следствия, с тех пор и стали говорить о дуализме двух моделей уголовного судопроизводства: англосаксонской и континентальной [6, c. 55].
Во Франции и других государствах уголовной процесс которых построен по её модели, расследование производится в двух формах: дознания (по уголовным делам о менее тяжких) и предварительного следствия (по уголовным делам о более тяжких преступлениях). Дознание по большинству уголовных дел осуществляется полицией под руководством прокурора, предварительное следствие - специальным участником (следственным судьей). Во французском уголовном процессе дознание ведётся по делам, подсудным полицейским и исправительным трибуналам, и его результаты (данные, полученные в ходе следственных действий, произведённых полицейскими, и, как правило, закреплённые в полицейских протоколах - process verbal) признаются доказательствами в указанных судах [22; 23].
Предварительное следствие производится следственным судьёй по уголовным делам, подсудным суду ассизов. До появления подозреваемого полиция производит действия, направленные на раскрытие преступления по горячим следам, обнаружение подозреваемого. При появлении достаточных улик для подозрения конкретного лица прокурор возбуждает в отношении него уголовное преследование и передаёт дело следственному судье. Результаты произведённых им следственных действий имеют доказательственное значение, а результаты следственных действий, произведённых полицией, - нет, они служат основой для формирования доказательств либо в суде, либо в ходе проводимых следственным судьей допросов и других следственных действий, направленных на легализацию добытой полицией информации.
В германской модели уголовного процесса, представленной в настоящее время как в ФРГ, так и в ряде других стран континентальной Европы, предварительное следствие отсутствует. Как отмечается в европейской процессуальной литературе, «классическое разграничение уголовного преследования (прокуратура) и предварительного следствия (следственный судья) стало вытесняться во многих странах разделением на следствие-розыск (полиция и прокуратура) и судебный контроль (следственный судья или судья). Следственный судья (juge d’instruction) постепенно превращался в “судью над следствием” (juge de l’instruction)» [26, с. 111].
В русле данной тенденции предварительное следствие в ФРГ упраздняется Законом «О реформе уголовно-процессуального права» 1974 г. С 1975 г. предварительное расследование осуществляется в форме дознания, которое по большинству уголовных дел производится полицией под руководством прокурора. По общему правилу информация, полученная в ходе дознания, становится доказательством, только если легализуется участковым судьей-дознавателем, который по ходатайству сторон обвинения или защиты проводит допросы и другие следственные действия (ст. 249, 251, 254 УПК ФРГ). В порядке исключения, специально установленного законом, доказательственное значение могут получить результаты следственных действий, проведённых прокурором, а данные, полученные полицией, использоваться в суде в качестве доказательств могут ещё в более редких, строго ограниченных УПК, исключительных случаях (ст. 251 (I) (2) УПК ФРГ).
Завершая характеристику существующих моделей досудебного производства по уголовным делам и процессуальной роли полиции в каждой из них, следует отметить, что в отечественной науке неоднократно обращалось внимание на розыскной характер дознания в уголовном процессе европейских государств. Так, Б. А. Филимонов указывает на то, что германская реформа 1974
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (57) 2013
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (57) 2013
г. (в результате которой было упразднено предварительное следствие) полностью сохранила континентально-розыскную систему в виде полицейского дознания [17, с. 8]. Л. В. Головко пишет, что «инквизиционный характер современного французского дознания проявляется прежде всего в том, что реальным правовым статусом обладают лишь соответствующие государственные органы. Роль лиц, заинтересованных в исходе дела, сведена до минимума» [6, с. 27].
За время, прошедшее с момента написания процитированных работ, мало что изменилось в указанном подходе [21, с. 196-298, 304].
На основании подобной характеристики может сложиться впечатление, будто бы досудебное производство во французской и германской моделях основано не на состязательных, а на розыскных началах. Представляется, что такое впечатление было бы ошибочным. В исследованиях, посвящённых проблеме состязательности, справедливо указывается на то, что одним из её элементов или сущностных признаков является процессуальное равенство сторон по участию в доказывании [18, с. 149, 189-190]. Из этого следует, что состязательность присутствует там, где доказательственное значение имеют результаты лишь тех следственных действий, процедура которых обеспечивает процессуальное равенство сторон. И наоборот, если процедура следственных действий не содержит свойственных состязательному процессу правил (прежде всего, гарантий личности), чем характеризуется французское и германское дознание, то отсутствие у них результатов доказательственного значения и есть проявление состязательных начал.
Как уже неоднократно отмечалось, для обретения юридической силы судебных доказательств результаты розыскного дознания должны быть легализованы следственным судьёй во французской модели и судьёй-дознавателем - в германской. Данное правило и является реализацией принципа состязательности.
Итак, значение учения о моделях уголовного процесса для исследования процессуального положения дознавателя по УПК РФ, предпосылок и перспектив его реформирования состоит в том, что оно позволяет дать характеристику процессуального положения данного субъекта как одного из возможных и реально воплощённых в иных уголовно-процессуальных системах вариантов. К тому же без указанного учения невозможно оценить соответствие процессуальных полномочий дознавателя, установленных действующим уголовно-процессуальным законом, закономерностям и тенденциям развития отечественного уголовного судопроизводства в целом.
Таким образом, исследование процессуальной роли и соответствующих ей процессуальных полномочий дознавателя в контексте учения о моделях уголовного процесса приводит к выводу о том, что в каждой конкретной системе уголовного судопроизводства они обусловлены общими закономерностями её внутренней организации (модели) в целом и модели построения её досудебного этапа. При этом критериями оценки процессуальной роли и полномочий дознавателя являются:
1) степень процессуальной самостоятельности дознавателя - нахождение дела в его производстве и его участие в принятии решений по делу;
2) доказательственное значение результатов процессуальной деятельности дознавателя по собиранию улик (информации). Здесь возможны три варианта, а именно, когда они: а) имеют полноценное доказательственное значение, б) не имеют никакого доказательственного значения (кроме признания, если процесс его получения соответствовал определённым требованиям, в том числе установлена его добровольность), в) имеют доказательственное значение в исключительных случаях.
Примечательна также, хотя и не являющаяся собственно процессуальной характеристикой, но отражающая определённые закономерности, которым последняя подчиняется, и ведомственная принадлежность дознавателей в сравнении с другими органами, ведущими досудебное производство. Во всех рассмотренных моделях полиция, должностные лица которой осуществляют досудебное производство по уголовным делам, не входит ни в одну из систем государственных органов, к которым принадлежат остальные должностные лица, ведущие процесс (прокурор, следственный судья, судья-дознаватель и т.д.).
На основании вышеуказанных критериев можно дать характеристику процессуальной роли и полномочий дознавателя в российском уголовном процессе. Несмотря на ряд новелл в регламентации процессуальных полномочий органов дознания и дознавателя, появившихся с принятием действующего УПК РФ в 2001 г. (введение законодательного определения дознавателя, введение процессуальной фигуры начальника подразделения дознания, отказ от установления исчерпывающего перечня неотложных следственных действий и др.), принципиальный подход советского времени к сущности выполняемой органами дознания роли в расследовании уголовных дел не изменился. Это точно подмечено М. Б. Эркеновым, указывающим на то, что «противоречивость процессуального статуса дознавателя предопределяется существенной трансформацией исторических и методологических предпосылок этого статуса. Многие факторы, исторически определяющие в иерархии участников процесса место органов и лиц, производящих дознание, в настоящее время утратили свою актуальность. Однако законодатель не отреагировал на это» [20, с. 4]. При этом, на наш взгляд, главной проблемой оказалось то, что, вопреки взятому курсу на развитие состязательных начал в российском уголовном процессе, процессуальные полномочия органов дознания остались в неизменном, свойственном розыскному (инквизиционному) процессу виде.
По действующему УПК РФ дознаватель относится к государственным органам, действующим на стороне обвинения. Должности дознавателей, на которых при производстве по уголовному делу могут быть возложены процессуальные полномочия, имеются во многих ведомствах (полиции, относящейся к органам внутренних дел, таможенных органах, органах федеральной службы безопасности, органах федеральной службы государственного пожарного надзора и др.). Однако следует иметь в виду, что при
определении направлений процессуальной деятельности УПК РФ называет не дознавателей, а органы дознания. Направления процессуальной деятельности органов дознания имеют свою специфику, обусловленную особенностями предназначения соответствующего ведомства в государственном механизме. Например, процессуальная деятельность начальников учреждений и органов уголовноисполнительной системы исчерпывается возбуждением уголовного дела и производством неотложных следственных действий по уголовным делам о преступлениях, совершенных в расположении данного учреждения (или органа) либо его сотрудником. Расследования уголовных дел в форме дознания начальники учреждений, исполняющих наказание, не производят.
Полиция же наделена всем объёмом процессуальных полномочий, предусмотренных УПК РФ для органов дознания. Их процессуальная деятельность охватывает четыре направления: 1) расследование в форме дознания отнесённых к их подследственности уголовных дел, по которым производство предварительного следствия не обязательно, 2) производство неотложных следственных действий по уголовным делам, по которым производство предварительного следствия обязательно; 3) выполнение поручений следователя по уголовным делам, находящимся в его производстве, о проведении следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, 4) после передачи дела следователю по истечении десятисуточного срока, отведённого для производства неотложных следственных действий, принятие мер, направленных на установление лица, совершившего преступление.
Процессуальная самостоятельность дознавателя в российском уголовном процессе минимальна. Вышеуказанные полномочия, на что уже было обращено внимание, возлагаются не на дознавателя, а на органы дознания. Это означает, что процессуальную ответственность за законность, своевременность и эффективность их выполнения несёт начальник органа дознания, которым применительно к органам полиции выступает начальник органа внутренних дел соответствующего уровня. Те решения, которые согласно нормам УПК РФ принимаются органами дознания, а не дознавателем, например, о возбуждении уголовного дела, о задержании лица по подозрению в преступлении и т.д., выносятся от имени начальника органа дознания. К тому же начальник органа дознания утверждает составленный по итогам законченного дознания обвинительный акт. О процессуальном руководстве уголовным преследованием и надзоре за его законностью также говорится применительно к органам дознания, а не к дознавателю. Процессуальными полномочиями по контролю за процессуальной деятельностью дознавателя наделён начальник подразделения дознания.
Таким образом, решения, связанные с движением производства по делу, находящемуся в производстве дознавателя, требуют утверждения начальника органа дознания или начальника подразделения дознания.
При этом результаты следственных действий, проведённых российским дознавателем как в ходе расследования им уголовного дела в форме дознания, так и неотложных следственных действий, имеют юридическую силу судебных доказательств и не требуют какой-либо легализации.
Как видно, процессуальная роль и полномочия российского дознавателя наиболее близки французскому варианту. С определённой долей условности процессуальные полномочия сотрудников французской полиции по делам, по которым проводится предварительное следствие, можно сопоставить с полномочиями российских органов дознания по производству неотложных следственных действий. По делам же, по которым предварительное следствие не обязательно, дознание во Франции сходно с российским одноимённым видом процессуальной деятельности.
Однако следует отметить, что Л. В. Головко критикует подобный подход, указывая на неприемлемость применения к дознанию по французскому праву норм и юридических конструкций отечественного уголовного процесса (встречающееся, например, у М. Михеенко и В. Шибико [11, с. 161]). Исследователь объясняет это тем, что поскольку во Франции материально-правовая квалификация преступления даётся в стадии возбуждения уголовного преследования (уголовного иска), а дознание всегда предшествует этой стадии, постольку в ходе него неизвестно, будет ли дело передано для производства предварительного следствия, в связи с чем процессуальный режим дознания не зависит от данной потенциальной возможности [6, с. 29]. Однако обосновываемый таким образом категорический отказ исследователя в допустимости вышерассмотренной аналогии с отечественным уголовным процессом не вполне ясен. Ведь когда материально-правовая квалификация преступления всё же дана, дело во французском уголовном процессе либо передаётся следственному судье для производства предварительного следствия, либо направляется в суд для разрешения по существу на основании собранных в ходе дознания материалов.
Как уже было указано, дознание во Франции всегда предшествует возбуждению публичного иска прокурором. Начало дознания не связано с вынесением какого-либо процессуального акта.
Принципиальным отличием дознания, осуществляемого французской полицией по делам, по которым проводится предварительное следствие, от неотложных следственных действий, осуществляемых российскими органами дознания, является то, что информация, полученная французскими полицейскими, не имеет доказательственной силы и для обретения таковой подлежит легализации следственным судьёй или служит основой для формирования доказательств в судебном разбирательстве. Легализация, т.е. преобразование в доказательства информации, собранной в ходе дознания, происходит в процессе предварительного следствия. Представляется, что это полностью отвечает его смыслу «элитарного» средства уголовной репрессии, позволяющего, с одной стороны, использовать квалифицированный аппарат и широкие меры процессуального принуждения, а с другой - максимально гарантировать права личности по самым сложным и запутанным делам», совершенно верно определённому Л. В. Головко [6, с. 67].
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (57) 2013
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (57) 2013
Как французские, так и российские органы дознания расследуют уголовные дела, отнесённые к их подследственности, в полном объёме и через прокурора передают их в суд. Правда, следует иметь в виду, что французским органам дознания подследственны уголовные дела о преступлениях (по французской правовой терминологии - правонарушениях и проступках), максимально возможное наказание за которые не превышает пяти лет лишения свободы. Подследственность же российских органов дознания не привязана к данным границам.
Результаты дознания, проведённого как французской, так и российской полицией, обладают юридической силой доказательств. Однако представляется, что истоки данного правила в отечественном и французском уголовном процессе различны. Во Франции дознание как форма досудебного производства, проводимого по делам о менее тяжких нарушениях уголовного закона, упрощена, менее формализована, в частности, лишена повышенных гарантий, которым снабжён процесс доказывания при предварительном следствии.
В российском уголовном процессе дознание тоже было задумано и признаётся упрощённой по сравнению с предварительным следствием формой расследования, однако, причина наделения результатов дознания юридической силой доказательств не в этом. В российском уголовном процессе без каких-либо принципиальных преобразований продолжает сохраняться подход, свойственный советскому периоду, согласно которому основная масса доказательств формируется на стадии предварительного расследования, что, как было указано в начале статьи при рассмотрении моделей всего уголовного судопроизводства в целом, является признаком инквизиционной модели.
Таким образом, обладание результатами российского дознания юридической силой доказательств является проявлением общего правила, концептуальных основ действующего российского доказательственного права, по-прежнему проникнутого инквизиционными пережитками. Аналогичное же правило французского уголовного процесса (наличие у результатов дознания юридической силы доказательств), напротив, «выбивается» из реализованной в нём состязательной концепции формирования основной массы доказательств в судебном разбирательстве как следствие дифференциации уголовно-процессуальной формы, в данном случае путём упрощения доказывания по делам о менее тяжких преступлениях. Иными словами, доказательственная сила результатов французского и российского дознания - не более чем внешнее сходство. Они имеют в основе различную правовую природу и несут различный процессуальный смысл.
Изложенное приводит к двум выводам, задающим основные направления совершенствования процессуального положения дознавателя полиции. Во-первых, наличие «процессуальных» границ между оперативно-розыскными мероприятиями и неотложными следственными действиями, осуществляемыми органами дознания, не соответствует правовой природе деятельности полиции и задаче реализации принципа состязательности. Упразднение этих границ, т.е. сведение полномочий органов дознания по делам, по которым производство предварительного следствия обязательно, к осуществлению оперативно-розыскных мероприятий, результатам которых для приобретения доказательственной силы потребуется легализация, было бы закономерным развитием состязательности. Во-вторых, передачу дела следователю от органов дознания, осуществляющих неотложные следственные действия, целесообразно приурочить не к истечению десятисуточного либо какого-то иного срока, а к появлению в уголовном деле подозреваемого.
Итак, основным критерием, по которому различается процессуальная сущность деятельности полиции по уголовным делам в современных моделях уголовного процесса, является доказательственное значение её результатов (наличие или отсутствие такового). В англосаксонской модели на основе результатов «процессуальных» (а по сути - розыскных) действий полиции доказательства могут быть образованы только в судебном разбирательстве. В германской модели результаты полицейского дознания могут быть легализованы, т.е. превращены в доказательства либо в судебном разбирательстве, либо посредством производства соответствующих следственных действий участковым судьей-дознавателем. Во французской модели по делам, по которым проводится предварительное следствие, информация, полученная в процессе предшествующего ему дознания, также, как правило, не имеет доказательственного значения и требует легализации, в данном случае следственным судьёй. Однако по делам, по которым предварительное следствие не предусматривается, результаты дознания имеют доказательственное значение.
Анализ процессуальной роли дознавателя в контексте учения о моделях уголовного процесса приводит и к встречному выводу о том, что сама по себе эта роль, характеризуя соотношение функции дознавателя с функциями других участников уголовного судопроизводства, относится к конструктивным элементам модели.
В российской модели и результаты дознания по делам, по которым производство предварительного следствия не обязательно, и результаты неотложных следственных действий по делам, по которым производство предварительного следствия обязательно, являются доказательствами. Данный подход, сохранившийся с советских времён, не соответствует принципу состязательности, т.к. не обеспечивает процессуального равенства сторон обвинения и защиты по участию в процессе доказывания.
Между тем, рассмотренная характеристика моделей уголовного процесса, а также продолжительный опыт их функционирования в зарубежных государствах показывают, что в сотруднике полиции нецелесообразно совмещать сыщика и лицо, превращающее улики в правовую материю доказательств. Подобное совмещение препятствует и эффективности уголовного преследования, и соблюдению прав человека. Именно от сотрудника полиции, который, как правило,
первым в качестве официального лица обязан отреагировать на преступление и принять меры к его раскрытию, зависит направление уголовного преследования и его результативность. Выполнение при этом всех процессуальных формальностей, которые предполагает процесс доказывания, зачастую объективно невозможно. Поэтому правило о необходимости последующей легализации полученных сотрудником полиции сведений в качестве доказательств по сути «развязывает ему руки» в хорошем смысле слова, способствуя и быстрому раскрытию преступления, и соблюдению процессуальных прав стороны защиты при формировании доказательств. В противном случае не достигается ни первого, ни второго: закон требует от дознавателя и оперативности, и соблюдения формализованной процедуры доказывания, что, как правило, не согласуется ни с динамичностью его деятельности, ни с уровнем его юридических навыков, ни со свойством информации со временем искажаться, ни с действительными потребностями уголовного процесса в целом.
Список литературы
1. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации «По делу о проверке конституционности отдельных положений УПК РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда РФ» от 14 января 2000 г. № 11-П // Российская газета. - 2000. - 2 февраля;
2. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 342, 371, 373, 378, 379, 380 и 382 УПК РСФСР и ст. 36 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» в связи с запросом Подольского городского суда и жалобами ряда граждан» от 17 июля 2002 г. № 13-П // СЗ РФ. - 2002. - № 31. - Ст. 3160.
3. Кондаков, Н. И. Логический словарь-справочник. - М.: Наука, 1975. - 720 с.
4. Айвазова, О. В. Концепция неотложных следственных действий в контексте российского уголовно-процессуального закона. - Волгоград, 2003. - 268 с.
5. Бернем, У. Суд присяжных заседателей. - М., 1995. - 345 с.
6. Головко, Л. В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. - М., 1995. - 145 с.
7. Гуценко, К. Ф., Головко, Л. В., Филимонов, Б. А. Уголовный процесс западных государств.
- М., 2001. - 480 с.
8. Калиновский, К. Б. Уголовный процесс современных зарубежных государств. - Петрозаводск. 2000. - 48 с.
9. Ковтун, А. В. Дознание в российском уголовном процессе и особенности его производства по отдельным категориям уголовных дел. - Омск, 2006. - 274 с.
10. Кузембаева, М. М. Функциональная характеристика деятельности дознавателя и органа дознания в уголовном процессе России. - Омск, 2006. - 228 с.
11. Михеенко, М., Шибико, В. Уголовно-процессуальное право Великобритании, США и Франции. - Киев, 1988. - 215 с.
12. Петрухин, И. Л. Состязательность и правосудие // Государство и право. - 1994. - № 10. -С.128-137.
13. Пикалов, И. А. Состязательность в системе принципов уголовного процесса и ее реализация стороной защиты на досудебных стадиях : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Екатеринбург, 2006. - 26 с.
14. Пилюгина, Т. В. Правовые и организационные основы дознания как формы предварительного расследования. - Волгоград, 2008. - 178 с.
15. Погорелова, Е. Н. Особенности процессуальной деятельности дознавателя и органов дознания в уголовном процессе. - Красноярск, 2008. - 200 с.
16. Смирнов, А. В. Модели уголовного процесса. - СПб., 2000. - 224 с.
17. Филимонов, Б. Основы уголовного процесса Германии. - М., 1994. - 104 с.
18. Шестакова, С. Д. Метод российского уголовно-процессуального права: от инквизиционности к состязательности. - СПб., 2003. - 190 с.
19. Эркенов, М. Б. Процессуальный статус дознавателя. - Нижний Новгород, 2007. - 197 с.
20. Эркенов, М. Б. Процессуальный статус дознавателя : дис. ... канд. юрид. наук. - Нижний Новгород, 2007. - 186 с.
21. Criminal Procedure in Europe / Ed. by R. Vogler, B. Huber. Max-Planck-Institut fur auslandisches und internationals Strafrecht. - Freiburg, 2008.
22. Mckillop, Bron. Readings and Hearings in French Criminal Justice: Five Cases in the Tribunal Correctionel // American Journal of Comparative Law. - 1998. - № 46 (4). - Р. 757-783.
23. Police Court Justice in France: Investigations and Hearings in Ten Cases in the Tribunal de Police.
- Sydney Law Review. - 2002. - № 24. - P. 20-30.
24. Pizzi, W. T., Marafioti, L. The New Italian Code of Criminal Procedure: the Difficulties of Building an Adversarial Trial System on a Civil Law Foundation // Yale Journal of International Law. - 1992. - № 17.
25. Stone, M. Cross-examination in Criminal Trials. - London, 1988.
26. Tulkens, F. La procedure penale: grandes lignes de comparaison entre systems nationaux, в сб. Proces penal et droits de l’homme. - Paris, 1992. - P. 33: цит. по: Головко Л.В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. - М., 1995. - 145 с.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (57) 2013
