CC BY
129
УДК 261.7
ПРОЦЕДУРА РЕГИСТРАЦИИ ПРАВОСЛАВНЫХ ПРИХОДОВ В 1940-Е ГОДЫ (НА МАТЕРИАЛАХ АРХИВОВ ВОЛОГОДСКОЙ ОБЛАСТИ)
О.Б. Молодов
В статье характеризуется процедура регистрации православных приходов в 1940-е годы. Несмотря на ослабление давления на религиозные организации регистрация общин верующих в 1943-1948 гг. ограничивалась, а с 1949 г фактически прекратилась. Статья основана на архивных материалах по Вологодской области.
Ключевые слова: государство, Русская православная церковь, Совет по делам Русской православной церкви, приход, религиозная община, верующие.
Ярким проявлением конфессиональной политики государства является регламентация процедуры регистрации общин верующих, которая обычно сопровождается выделением вновь образованному объединению какого-либо сооружения (храма, молитвенного дома) для совместного проведения культовых мероприятий. Советское государство в течение семи десятилетий проводило политику, направленную на искоренение религиозных убеждений и, как следствие, религиозных организаций.
Однако в истории государственно-церковных отношений в СССР имелись периоды относительно благоприятные для верующих и духовенства, в частности, последнее десятилетие правления И.В. Сталина. На заключительном этапе Великой Отечественной войны под его руководством был реализован комплекс мероприятий, смягчивший взаимоотношения государства с Русской православной церковью (далее - РПЦ) - самой могущественной религиозной организацией. Важнейшим результатом заключенного в 1943 г своеобразного «конкордата» стало разрешение на регистрацию православных общин и предоставление им культовых сооружений.
В том же году принимается Постановление Совнаркома СССР № 1325 от 28 ноября 1943 г. «О порядке открытия церквей». Несмотря на массовое открытие молитвенных зданий в конце 1940-х-начале 1950-х гг. процедура открытия храмов по данному постановлению не представляется упрощенной. Заявление от группы верующих, проходя через районный (городской) исполком Совета депутатов трудящихся и уполномоченного по делам РПЦ, с мотивированным заключением Совнаркомов республик или исполкомов областных Советов поступало в Совет по делам русской православной церкви (СДРПЦ). Причем свои «предварительные решения» об открытии той или иной церкви СДРПЦ периодически представлял в Совнарком СССР, и только после одобрения союзным правительством на места сообщалось окончательное решение по данному вопросу (ст. 4-8 Постановления). Как считает М.В. Шкаровский, такая многоступенчатая процедура была выработана с целью тщательно дозировать открытие новых храмов, поскольку «бесконтрольный, стихийный рост количества приходов вызывал сильнейшую тревогу в правительстве» [1, с. 331].
Как видится, сложный процесс регистрации вновь открываемых православных приходов, закрепленный данным постановлением, уравновешивался некоторым «потеплением» государственно-церковных отношений. По причине огромного количества заявлений на регистрацию и значительного в тот период числа верующих, подвергать сомнению основательность заявлений не имело смысла. Возможно, на высшем уровне поступающие ходатайства рассматривались формально и утверждались списком (как впоследствии решения о снятии с регистрации).
Вместе с тем на основании архивных документов можно утверждать, что удовлетворялись далеко не все ходатайства верующих, а основной преградой в решении данных вопросов были органы и чиновники регионального уровня - областной исполнительный комитет Совета депутатов трудящихся (облисполком) и областной уполномоченный СДРПЦ.
Для объективного рассмотрения вопросов регистрации православных общин облисполкомом регулярно запрашивались данные о состоянии церковных сооружений в районах и городах Вологодской области. По документам уполномоченного СДРПЦ, на 1 октября 1948 г. недействующих церковных зданий по области насчитывалось 860 (из них - 64 часовни): 210 из них использовались как склады, 128 - заняты под различные предприятия (чаще мастерские), а 184 - учреждениями образования и культуры (школами и клубами) [2, Д.1. Л.104-105]. Свободных культовых построек по статистике имелось 156, но их передача общинам верующих затруднялась аварийным состоянием - отсутствием дверей и оконных рам, крестов и культового имущества. Большинству храмов требовался капитальный ремонт.
По действующему тогда законодательству заявления верующих о регистрации общины и открытии прихода направлялись для рассмотрения в облисполком, который принимал предварительное решение. В заявлении требовалось иметь не менее двадцати подписей на отдельном листе с указание фамилии, имени и отчества заявителя, места жительства, года рождения и рода занятий. Иногда там указывались сведения о судимости, что официально делать не требовалось.
К рассмотрению ходатайств верующих подключались уполномоченные СДРПЦ, у которых облисполком запрашивал мотивированное заключение с рекомендацией об удовлетворении или отказе в регистрации общины. Во многих случаях заявления верующих отклонялись самим уполномоченным «как неоформленные» по следующим основаниям - недостаточное количество подписей (иногда менее десяти), подписи сделаны карандашом или не на отдельном от заявления листе [2, Д.5. Л.10]. Некоторые группы верующих обращались с просьбой передать занятое церковное здание (например, под музей в г. Кириллове), что также являлось поводом для отказа в регистрации православной общины. По формальным основаниям уполномоченным в 1944-1948 гг. было отклонено более 30 заявлений.
Кроме «прошения» как такового в заявлении о регистрации община должна была указать сведения о наличии возможностей для проживания священнослужителей, взять на себя обязательство отремонтировать церковное сооружение за собственные средства и в дальнейшем содержать его в надлежащем состоянии. Бедственное материальное положение сельских верующих (в основном, пенсионеров-колхозников) не позволяло им собрать средства, необходимые на ремонт церкви и покупку дома для священника, тем самым, предрешая отрицательное решение вопроса об открытии храма.
Уполномоченный Совета выступал организатором сбора материалов, касающихся заявлений верующих, как правило, лично не выезжая к заявителям. Он давал поручения председателям райисполкомов и их заместителям подготовить заключение о целесообразности открытия в районе прихода и провести соответствующую «обработку» религиозных активистов «тактично, без шума или какого-либо административного давления» [2, Д.8. Л.40]. Путем личных бесед с заявителями выявлялась достоверность поставленных под заявлением подписей. В результате многие при личных встречах с районными чиновниками снимали свои подписи, утверждая, что они получены обманным путем или сфальсифицированы. Как правило, это были молодые люди и лица среднего возраста, опасавшиеся неблагоприятных последствий своего поступка по месту работы или учебы. Иногда инициаторы сбора подписей под заявлением собственноручно ставили автографы за нескольких человек, что иногда заметно невооруженным глазом. На местах выявлялось также наличие подписей членов одной семьи, несовершеннолетних, умерших лиц, фиктивных фамилий. Естественно, что ходатайства с подобными нарушениями получали отказ по понятной причине.
Особое внимание на предварительной стадии рассмотрения заявлений верующих уделялось инициаторам заявлений. Чиновники райисполкомов и сельсоветов собирали факты их биографии, выявляли степень личной заинтересованности в открытии прихода. Действительно, многие религиозные активисты при положительном разрешении вопроса о регистрации православной общины планировали стать старостами приходов. Поскольку эти должности считались престижными и доходными, у властей имелся повод говорить о личной заинтересованности инициатора, а не группы верующих в целом. Отдельные эпизоды биографии (судимость, наличие в прошлом духовного сана) также могли сыграть отрицательную роль при рассмотрении заявления, давали почву для дальнейшей компрометации данных лиц на страницах местной печати [2, Д.3. Л.97; Д.7. Л.45].
На основании проведенных проверок председателем и секретарем райисполкома составлялась подробную справку о составе верующих на территории сельсовета и «двадцатки» религиозных активистов, состоянии православного храма с указанием примерной суммы на его ремонт в случае открытия. Указывалась также информация об основных инициаторах ходатайства, снятых и сфальсифицированных подписях заявителей [2, Д.2. Л.33,46,54,66; Д.3. Л.37,81; Д.4. Л.22; Д.5. Л.2].
На основе полученных из райисполкомов материалов уполномоченный СДРПЦ готовил для рассмотрения облисполкомом пакет документов. В случае признания заявления верующих соответствующим всем предъявляемым требованиям, он составлял развернутое заключение, в котором содержались следующие сведения:
- дата и причина закрытия прихода в прошлом (обычно в 1930-х гг. по решению общего собрания колхозников или в результате отказа общины содержать храм);
- количество действующих в районе приходов, расстояние до ближайшего из них;
- характеристика инициаторов и остальных заявителей, их численный состав (в том числе, отозвавших подписи);
- мнение уполномоченного о целесообразности регистрации прихода [2, Д.3. Л.106].
В процедуре решения вопроса об открытии православных храмовпринимал участие и управлявший Вологодской епархией в 1945-1949 гг. епископ Иустин (Мальцев), который неоднократно в письмах на имя уполномоченного поддерживал ходатайства групп верующих [2, Д.2. Л.39; Д.3. Л.114; Д.4. Л.34; Д.7. Л.107]. Видимо, уполномоченный давал ответы архиерею, которые в материалах переписки нами не выявлены. Судя по результатам рассмотрения заявлений, поддержанных архиереем, его мнение не сыграло существенной роли, и чиновниками было проигнорировано.
Что касается переписки с верующими, заинтересованными в открытии прихода, то порой она имела со стороны уполномоченного весьма доброжелательный характер. Он разъяснял заявителям
процедуру регистрации прихода, давал рекомендации и обнадеживал в положительном решении их вопроса. Совет по делам РПЦ в письме уполномоченному по Вологодской области И.М. Игнатову категорически запретил подобную переписку, указав, что она «должна строго ограничиваться соответствующими лаконическими извещениями о результатах рассмотрения их ходатайства» [2, Д.6. Л.1; Д.11. Л.55].
Положительное решение облисполкома о регистрации религиозной общины юридически считалось предварительным, но по существу являлось окончательным, поскольку одобрение СДРПЦ было в 1940-е гг. формальной процедурой по причине массового открытия приходов. Об этом свидетельствуют отдельные документы за подписью уполномоченного, который после получения заключения облисполкома полагал вопрос разрешенным. В то же время, он предупреждал верующих о том, что без окончательного решения СДРПЦ нельзя проводить собрания, передавать церковное имущество и заниматься иной культовой деятельностью [2, Д.6. Л. 1].
Подавляющее большинство заявлений облисполкомом отклонялись без указания оснований для принятия подобного решения. В переписке с инициаторами открытия прихода решение облисполкома сообщал уполномоченный СДРПЦ или обращался к чиновникам рай(гор)исполкомов: «Просьба к Вам сообщить устно подателям заявления решение облисполкома, ...не сообщая ничего о причинах отклонения» [2, Д.3. Л.104]. Сам уполномоченный уведомлял верующих справками по установленной форме: «Сообщается, что заявление группы верующих об открытии <...> церкви облисполкомом рассмотрено и отклонено» [2, Д.4. Л.15; Д.5. Л.28]. Иногда в документе указывалась дата принятия решения и номер протокола заседания облисполкома.
Обобщенные материалы фонда уполномоченного СДРПЦ позволяют проследить динамику обращения верующих с заявлениями о регистрации православных общин в 1944-1948 гг., выявить наиболее активные группы религиозных активистов и результаты их борьбы за открытие приходов. В архивных документах достаточно ярко проявляется противоречивый характер религиозной политики государства во второй половине 1940-х годов. Некоторое ослабление давления на верующих и духовенство, отсутствие открытых репрессий, массовая регистрация православных общин, сочетались с устойчивыми антирелигиозными настроениями чиновников, препятствовавших открытию ранее закрытых приходов. Тем не менее, 16 из 17 действующих храмов РПЦ открылись на территории Вологодской области именно в эти годы. Богородская кладбищенская церковь г. Вологды (впоследствии - кафедральный собор) была в начале Великой Отечественной войны единственным действующим приходом.
Раньше других открылись Покровская церковь в 5 км от г. Кириллова и Казанская церковь в г. Устюжне. По нашим подсчетам, основная часть православных приходов начала действовать в послевоенные годы: в 1946 г. - 6, в 1947 г. - 5. Наиболее активно проявляли себя в 1944-1948 гг. (через подачу заявлений о регистрации) группы верующих следующих районов: Кирилловского района - 33 заявления; Грязовецкого района - 21 (с учетом Лежского - 36); Вологодского района - 20 (с учетом Кубено-Озерского - 37); Устюженского района - 30; Тотемского района - 21; Череповецкого района - 12 (с учетом Мяксинского - 22).
Результаты рассмотрения заявлений в определенной мере зависели от активности верующих, поскольку именно в этих районах открылась значительная часть приходов Вологодской епархии: в Грязовецком - 3, Устюженском и Череповецком - по 2, Кирилловском, Вологодском и Тотемском - по одному.
Не следует забывать, что в течение 1940-1980-х гг. более половины районов области так и оставались «бесцерковными». Естественно, что объективной предпосылкой регистрации православной общины являлась плотность населения, большая в западных и южных районах Вологодчины. Однако некоторые православные храмы, как представляется, областные власти целенаправленно открыли в удаленной местности (Успенскую церковь Грязовецкого района, Покровскую Тотемского района, Георгиевскую Устюженского района), рассчитывая на малочисленность верующих и постепенное «затухание» действующего прихода. Примечательно, что значительная активность православного населения наблюдается на территориях, всегда отличавшихся высоким уровнем религиозности - в «Северной Фиваиде» (Белозерский и Кирилловский районы), Кубеноозерье (Вологодский и Усть-Кубинский районы) и Комёльском лесе (Грязовецкий район).
Постепенно к концу 1940-х гг. количество заявлений на регистрацию религиозных общин снижается. Это объясняется тем, что потребности наиболее крупных православных сообществ были удовлетворены, и в 1948-1988 гг. в области стабильно действовало 17 приходов.
По информации епископа Гавриила (Огородникова) в 1949 г. в Вологодской епархии было 19 приходов (с учетом Покровской церкви в с. Анхимово Вытегорского района и Игнатьевской церкви в с. Спас-Лом Мяксинского района). В феврале 1950 г. по распоряжению уполномоченного СДРПЦ И.М. Игнатова, сославшегося на некое решение Совета, оба храма были закрыты. В 1964 г. Покровская церковь сгорела. По этому факту Вологодский облисполком принял постановление от 16 января 1964 г.
№ 17 «Об уничтожении пожаром выдающегося памятника архитектуры бывшей церкви Покрова в с. Анхимово Вытегорского района и о принятии мер по улучшению дела охраны памятников культуры»
[3].
В дальнейшем группы религиозных активистов, видимо, стали ощущать бесперспективность обращения в государственные органы по данному вопросу Динамика обращений верующих с заявлениями о регистрации общины показана в Таблице 1.
Таблица 1
Количество заявлений верующих Вологодской области о регистрации общины [2, Д.1. Л.167-
170.]
Годы 1944 1945 1946 1947 1948
Количество заявлений 91 90 62 63 36
Статистика свидетельствует о постепенном сокращении числа ходатайств о регистрации приходов. В 1949-1950 гг. борьба верующих за открытие храмов продолжалась. В 1953 г. группы православных верующих ходатайствовали об открытии пяти приходов в различных районах области, но безрезультатно. В дальнейшем число заявлений о регистрации новых религиозных общин сократилось в десятки раз, а количество действующих храмов не изменилось.
Сороковые годы оказались судьбоносными для Православной церкви, но противоречивыми в рамках реализации религиозной политики Советского государства. С одной стороны, в стране возрождалась система церковного управления, открывались сотни приходов, начал издаваться «Журнал Московской Патриархии» и т.п. В то же время процедура регистрации новых общин верующих по Постановлению 1943 г. являлась весьма сложной и многоступенчатой, позволявшей чиновникам ограничивать число действующих храмов, а впоследствии и закрывать, по их мнению, «лишние».
Относительно благоприятная ситуация в сфере государственно-церковных отношений сохранилась и в первой половине 1950-х гг., но впоследствии в руководстве страны и КПСС возобладали идеи воинствующего атеизма. Осуждение «культа личности» И.В. Сталина стало предпосылкой пересмотра прежней религиозной политики в сторону её ужесточения. Одновременно с хрущевской «оттепелью» началась, по выражению М.В. Шкаровского, «последняя атака» на Русскую православную церковь, в результате которой многие приходы и священнослужители лишились официальной регистрации.
Procedure of registration of orthodox parishes in the 1940th years is characterized in this article. Despite the pressure mitigation upon religious organizations, registration of communities of believers in 1943-1948 was limited, and in 1949 actually stopped. The article is based on archival materials of the Vologda region.
Key words: state, Russian Orthodox Church, Council for Russian Orthodox Church affairs, parish, religious community, believers.
Список литературы
1. Шкаровский М.В. Последняя атака на Русскую православную церковь / Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. В 2 т. Т. 2. - М.: РГГУ, 1997. С. 328-399.
2. Государственный архив Вологодской области (ГАВО). Ф. 1300. Оп. 14.
3. ГАВО. Ф. 1300. Оп. 22. Д. 373. Л. 52-55.
Об авторе
Молодов О.Б. - кандидат исторических наук, Старший научный сотрудник Института социально-экономического развития территорий РАН, o_young8172@mail.ru
