CC BY
52
тов. Вероятно, лицо человека не выражает эмоций, напряжено. Признак состав из камня реализуется как неизменность. Если предположить, что лицо человека выражает высокомерие, надменность, то в таком случае следует говорить об актуализации семантических ассоциаций.
Следует отметить, что способ актуализации всей прототипической ситуации при использовании одной лексемы не был описан в лингвистической литературе.
Стратегии образование нового значения на основе комплекса признаков и перенесение прототипической ситуации целиком на новую ситуацию
провоцируют явление диффузности значения. Случаи диффузности, по определению Д.И. Шмелева, - это «употребления слова в таком смысле, который создается как бы совмещением двух или даже нескольких из выделенных значений» [1, с. 77]. Каждый раз освоение новой ситуации осуществляется путем ее соотнесения с прототипической ситуацией. Одна часть признаков прототипической ситуации оказывается в фокусе, получает главный акцент, а другая - уходит в фон и образует размытую область. Так образуются отдельные, четко формулируемые и четко отграничиваемые друг от друга значения. Случаи, находящиеся в промежуточной зоне, являются результатом одновременной актуализации признаков, служащих для
Библиографический список 1. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.
образования разных значений. На первый план выходят как «акцентируемые» признаки, так и признаки, которые при образовании отдельного, четко отграничиваемого значения должны быть в тени.
Итак, отдельные значения, отчетливо отграничиваемые друг от друга в определенных позициях, в других позициях оказываются совместимыми, выступающими нераздельно. Например, существуют три возможности понимания смысла, выражаемого лексемой утес в (12):
(12) Испания - утес Европы.
Мы можем назвать Испанию утесом Европы, потому что это скалистая местность, либо по причине того, что это территория, выступающая в водный массив, либо имея в виду и то и другое. Диффузность значения наблюдается в третьем варианте осмысления. Одновременно актуализируются признаки состав из камня и локализация возле водного массива. Возможность комбинированного осмысления обусловлена смежностью областей познания: Испания имеет горный ландшафт и расположена на полуострове, омываемом Средиземным морем и Атлантическим океаном.
Как представляется, классификация способов актуализации информации в производных значениях универсальна, то есть действие описанных стратегий можно наблюдать на любом языковом материале.
УДК 808.2-3
ПРОТОТИПИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ: К ВОПРОСУ О СОДЕРЖАНИИ ТЕРМИНА И ПЕРСПЕКТИВАХ ЕГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ
Л.И.Горбунова1
Иркутский государственный университет, 664003, г. Иркутск, ул. Карла Маркса, 1.
Обоснована необходимость введения в семантическое описание термина прототипическая ситуация, определен объем термина, классифицированы типы информации, входящей в прототипическую ситуацию. Введено понятие концептуальная информация и описаны её типы. Прототипическая ситуация квалифицируется как надъязыковой феномен, определяющий семантическую структуру языковой единицы и особенности её функционирования, а также служащий основой семантической целостности полисеманта, которая проявляется в опосредованной связи значений через отсылку к прототипической ситуации. Библиогр. 17 назв.
Ключевые слова: когнитивная семантика; когнитивный образ ситуации; прототипическая ситуация; языковое значение.
PROTOTYPICAL SITUATION: ON THE CONTENT OF THE TERM AND PROSPECTS FOR ITS USE L.I. Gorbunova
Irkutsk State University, 1, Carl Max St., Irkutsk.
The author proves the necessity to introduce the term of prototypical situation in the semantic description. She defines the scope of the term, classifies the types of information included in the prototypical situation. The author introduces the notion of the conceptual information and describes its types. The prototypical situation is qualified as an over-language
1Горбунова Людмила Ивановна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и общего языкознания, тел.: (3952) 243995, e-mail: ludgorbunova@mail.ru
Gorbunova Lyudmila Ivanovna, Candidate of Philology, associate professor of the chair of Russian Language and General Linguistics, tel.: (3952) 243995, e-mail: ludgorbunova@mail.ru
phenomenon, defining the semantic structure of a linguistic unit and the features of its functioning; serving the basis of the semantic integrity of a polysemant, which is manifested in indirect relations of meanings through the reference to the prototypical situation. 17 sources.
Key words: cognitive semantics; cognitive image of the situation; prototypical situation; linguistic meaning.
В последнее десятилетие лингвисты - сторонники широкого понимания семантики, поставившие своей целью не только адекватное описание значения языковой единицы, но и изучение посреднической роли языка между человеком и окружающим миром, выдвинули гипотезу о том, что в основе значения слова лежит не набор признаков объекта или понятия, а когнитивный образ объекта, называемого словом.
Данная позиция восходит к Р. Лангакеру [15], утверждавшему, что значение языковой единицы предопределено некоторой надъязыковой надстройкой, которую Дж. Лакофф называет идеализированной когнитивной моделью (idealized cognitive model) [14]. Это нерасчлененный образ объекта, все представления носителей языка об объекте в целом, которые и определяют поведение языковой единицы, в том числе лежат в основе производства новых значений. Эта мысль нашла свое развитие во введении в лингвистическое описание термина прототипическая ситуация [9]. Прототипическая ситуация (далее ПС) - это когнитивная модель ситуации, с которой связано базовое значение языковой единицы.
В связи с новизной самого термина и дискуссион-ностью использования его в качестве теоретического инструмента необходимо уточнить объем термина и описать перспективы его применения в семантическом исследовании.
ПС - это не сама ситуация, существующая в действительности, а ее когнитивная модель, так как единица языка отражает не объекты или отношения между объектами, а то, как эти объекты и отношения познаны и концептуализированы говорящим, ведь «даже те языковые значения, которые связаны с перцепцией, не отражают непосредственно визуальный или тактильный опыт, а определенным образом его интерпретируют» [12, с. 18]. Например, словосочетания внеклеточная жидкость и околоклеточная жидкость могут отражать абсолютно одинаковые денотативные ситуации: жидкость находится за пределами клетки. Однако использование приставки около- позволяет более точно назвать локализацию: не просто вне клетки, но в пространстве, окружающем ее, соотносимом с ее размерами. Прилагательное надводный называет ситуацию локализации некоторого объекта выше поверхности воды. При этом остается неизвестным, имеется ли контакт с поверхностью воды (надводный туман может располагаться контактно и бесконтактно), на каком расстоянии располагается объект, это строго или нестрого вертикальная локализация (надводные растения могут быть наклонены над самой поверхностью воды, могут расти на берегу, т.е. располагаться нестрого вертикально по отношению к поверхности воды). Значит, префикс может отражать не все знание о ситуации, выделяя некоторые ее аспекты и игнорируя другие.
ПС включает, прежде всего, перцептуальные компоненты, содержащие информацию о тех сторонах локативной ситуации, которые зрительно воспринимаются и отражаются базовым значением языковой единицы. Именно значимость перцептуальных признаков ПС, обеспечивающих ее узнаваемость в каждом из ее конкретных вариантов, т.е. когнитивный вес перцептуальных составляющих, часто является основой семантической емкости языкового знака. Как мы уже отметили, в ПС входит информация далеко не обо всех визуально воспринимаемых характеристиках денотативной ситуации.
Основываясь на предварительных исследованиях материала и логике развития семантики, считаем необходимым ввести понятие концептуальная составляющая ПС. Концептуальный компонент может включать информацию двух типов. Во-первых, это некое дополнительное объективное знание о ситуации, которое возникает на основе опыта и, как правило, не отражается языковой единицей, использованной в ее базовом значении. Например, смысл 'невидимый' не включается в базовое значение адъективной приставки под-, которая обозначает расположение ниже объекта (подземный, подводный) или с его тыльной стороны (подкожный, поддесневой). Несмотря на это, знание о том, что находящееся ниже или с тыльной стороны объекта часто может быть скрыто им, играет существенную роль в функционировании префикса в составе слова, лежит в основе качественных значений прилагательных 'тайный', 'скрытый' (подковерная игра, подводные течения). Это те смыслы, которые в семантике называют фоновым знанием, импликациями [9]. Часто такого рода информация возникает в результате учета причинно-следственных связей между фрагментами окружающей действительности.
Во-вторых, концептуальная составляющая может формироваться за счет перцептуальных признаков ПС, которые интерпретированы определенным образом: им придается ценностный смысл. Например, позиция ниже чего-л. концептуализируется как зависимая, менее значимая, что является основой появления у адъективной приставки под- значения 'во власти Х, подчиненный Х (подзаконный акт, подконвойный арестант, подконтрольное ведомство, поднадзорный ссыльный, подневольный человек, подцензурная литература).
Различие между выделенной нами концептуальной информацией первого и второго типа заключается в том, что информация первого типа основана на объективных характеристиках денотативной ситуации: смысл 'невидимый' под- ситуации не приписывается, а усматривается при перцепции, так как объекты, находящиеся 'ниже воды' (подводный), ковра (подковерный), земли (подземный), чаще действительно невидимы. Это знание, полученное в ходе освоения дейст-
вительности, изучения причинно-следственных связей, существующих в окружающем мире. Концептуальная информация второго типа возникает в результате приписывания ситуации таких свойств, которые не могут быть восприняты визуально, д^ктге эти свойства не присущи самой ситуации, субъективны, они есть результат наложения на объективный мир ценностных позиций, выработанных обществом. К такому типу информации относятся и концептуальные метафоры.
Из сказанного следует, что для того чтобы адекватно описать семантику языковой единицы, необходимо выявить перцептуальные и концептуальные составляющие ПС, лежащей в основе базового значения и являющейся основным фактором, определяющим семантическую структуру, т.е. «необходимо установить не только соотношение с денотативной ситуацией, но и осмысление ее компонентов» [12, с. 46].
ПС есть целостный образ, и все ее компоненты важны для функционирования единицы, поскольку использование последней в новом значении, особенности сочетаемости могут быть вызваны актуализацией компонента любого типа. ПС определяет семантический потенциал слова и морфемы. Именно от компонентов, входящих в ПС, зависит то, какие ситуации можно поименовать данной единицей, какие новые значения она может развить [5, 6].
Введение в состав термина слова ситуация представляется удачным по ряду причин. Во-первых, ситуация - это положение дел, совокупность обстоятельств, обстановка, что может быть применено как к визуально воспринимаемым фрагментам действительности, так и к нефизическим обстоятельствам. Поэтому термин может быть употреблен при анализе семантики единиц, номинирующих разные смысловые области. Во-вторых, ситуация подразумевает участников и отношения между ними. В связи с этим данный термин оказывается пригоден для описания единиц, имеющих разную грамматическую оформленность: существительных, называющих участников ситуации, прилагательных, характеризующих участников ситуации или саму ситуацию, глаголов, номинирующих динамические характеристики ситуации и роли участников, релятивных единиц, указывающих на отношения между участниками ситуации. Каждая из языковых единиц в силу своего системного статуса отражает одну или несколько сторон ситуации. Таким образом, термин может претендовать на универсальность в смысле области приложения.
Например, адъективная приставка с локативным значением призвана участвовать в номинации ситуаций следующего типа: У находится в 1 по отношению к X, где У - локализуемый объект (растение), Х - ло-кум, локализатор, т.е. объект, относительно которого определяется местоположение У (вода), 1 - релятум, номинирующий тип пространственных отношений между Х и У (под-) - подводное растение. При этом префикс не называет объектов - участников ситуации, а только выражает пространственные отношения между ними. Однако именно наличие отношений между Х и У позволяет воспринимать и квалифицировать
данный фрагмент действительности не просто как набор объектов, а именно как ситуацию. Префикс задает отношения между объектами и называет аспект ситуации, соотносимый только с префиксальным значением. Изменение префикса при неизменности имен всех остальных участников ситуации, как правило, приводит к тому, что в высказывании называются другие отношения и другая ситуация в целом (надводное растение).
Несомненно, что само использование префикса как релятума обусловлено наличием именной группы, называющей участников ситуации, поскольку отношения не самостоятельны и носят в ситуации атрибутивный характер. Следовательно, участники ситуации и наличие отношений между ними есть необходимые и достаточные условия, связанные друг с другом и взаимообусловленные, для того, чтобы ситуация имела место.
Представляется необходимым прокомментировать введение в термин слова прототипическая. Эта часть термина в лингвистике последних лет оказалась чрезвычайно нагруженной информацией, причем достаточно часто весьма различной, но не всегда разграничиваемой в работах по семантике и когнитивной лингвистике. Понятие прототипа вошло в языкознание в связи с трудами Э. Рош, которая доказала, что логические категории имеют не инвариантную организацию, а прототипную. Это фактически означает, что объекты, включаемые в некоторую категорию (чашки, лодки, птицы, помидоры), не обязательно должны обладать всеми признаками, на основании которых эта категория выделяется, как это предполагает аристотелевская инвариантная теория. Те объекты, которые имеют все классификационные признаки, являются наиболее типичными представителями категории и составляют ее ядро. Остальные же в зависимости от того, насколько полным набором признаков они характеризуются, являются более или менее типичными и поэтому находятся на периферии категории на различном удалении от ее центра.
Понятие прототипа активно используется в лингвистике, а прототипический подход называют «одним из современных методологических открытий современной лингвистики» [2, с. 38]. В рамках прототипиче-ского подхода был поставлен вопрос о природе значения языковой единицы, которое отражает не набор обязательных признаков понятия, а прототип - определенный образ типичного представителя категории (предмета, явления, ситуации), черты которого известны языковому коллективу [10, 13]. В то же время слово может называть как типичного представителя категории - носителя всех признаков, закрепленных в значении слова, так и представителей периферии.
Отсюда естественным образом вытекает вопрос о толковании значения слова. А. Вежбицкая предложила давать такое толкование, которое бы подразумевало использование этого слова как имени для всех членов категории - как центральных, так и периферийных [3]. Например, введение в дефиницию формулы 'изготавливаемый для' позволит называть лодкой не только те лодки, которые способны быть средством
передвижения по воде, но и с пробоинами, те, которые лежат на берегу. Но, как представляется, в этом и подобных случаях перед нами скорее стоит проблема классификации объектов, отнесения их к той или иной категории, чем проблема выбора имени объекта, а следовательно, и толкования лексического значения. Если говорящий посчитает, что рухлядь, имеющая пробоину и не могущая использоваться для передвижения по воде, все-таки является лодкой, т.е. относится к данному классу объектов, то он назовет ее лодкой, т.е. присвоит ей имя данного класса.
По нашему мнению, вопрос о том, основывать формулировку значения слова лодка на способности передвигаться по воде или на предназначении, на самом деле является вопросом о том, должна ли дефиниция отражать признаки любого члена категории или только центральных ее представителей. Как показала практика описания значений конкретных слов, первый путь весьма трудно осуществить. Особенно это касается служебных единиц языка. И дело здесь не в исследовательской неряшливости, а в том, что одна и та же единица может применяться к большому количеству ситуаций, различающихся огромным числом нюансов. Кроме того, имеющиеся единицы используются для номинации вновь возникающих ситуаций, которые практически невозможно учесть при предшествующем описании. Несомненно, что отчасти спасают предлагаемые А. Вежбицкой формулы, которые «относятся не к внешней реальности, а к языковым способам концептуализации этой реальности», 'мыслящийся как' или 'воображая существ этого рода, люди могли бы сказать о них вот что' [3, с. 229]. Эти компоненты толкования как раз и демонстрируют, что лексическое значение отражает не сам объект, а его когнитивный образ, то, как он осмыслен и в какую категорию включен. Поэтому если в действительности появятся какие-либо новые разновидности, например, нетипичных холостяков, кроме Тарзана и Папы Римского, то их также можно будет назвать холостяками, если они будут не женаты, без учета того, могли ли они быть женаты вообще. Таким образом, введение формулы 'мыслящийся как' и им подобных абсолютно необходимо при семантическом описании для указания на то, что слово отражает не объект, а его образ, и в значение входят не признаки объекта, а информация, полученная в результате их осмысления. Но для нас остается спорным вопрос о том, стоит ли включать эту и подобные ей формулы в словарную дефиницию.
В теоретической позиции А.Вежбицкой имеется еще одна очень важная для нас мысль: «Понятия естественного языка можно охарактеризовать как рефе-ренционно неопределенные», в том смысле, что они имеют прототипическую организацию. Однако это не означает, что значение слова «можно представить только как неустойчивый набор семантических компонентов» [3, с. 227]. С нашей точки зрения, это означает, что кроме компонентов, которые абсолютно необходимы и достаточны для адекватного толкования какого-либо понятия, в прототип входят дополнитель-
ные характеризующие компоненты, которые отражают всё знание о ситуации.
Это положение приобретает особое звучание в приложении к описанию значения локативной адъективной приставки. Во-первых, в языке нет и не может быть достаточного количества приставок, соответствующих всему многообразию локативных ситуаций [11], поэтому при номинации говорящий должен классифицировать денотативные ситуации, подводя конкретную ситуацию под один из типов, для номинации которых в языке имеется определенная единица, и в соответствии с этим выбирать для них префикс. Задача же лингвистического описания - выявить те типы ситуаций, которые подводятся под один класс, осмысляются в одних и тех же категориях и поэтому номинируются одной приставкой. Во-вторых, в силу релятивности значения приставки, выделение компонентов, входящих в него, само по себе затруднительно, но все-таки возможно и необходимо для адекватного представления этого типа единиц.
Итак, если объект не является прототипическим по отношению к какой-либо категории, то перед тем, как его называть, говорящий должен соотнести его с каким-либо классом на основании определенным образом концептуализированных признаков объекта, а уже после этого присвоить ему имя класса. Если классификационная задача решена, то и проблема номинации решается автоматически. При этом слово имеет строго определенное значение, состоящее из стабильного набора компонентов, отражающих признаки прототипического объекта, например, холостяк 'неженатый мужчина'. Объект, названный словом, может обладать всеми признаками, закрепленными в лексическом значении, если он является прототипическим, или не обладать ими, если он входит в периферийную зону категории. Слово же не изменяет своего значения. Когда говорящий затрудняется с классификацией, он не может выбрать и имя для объекта, тогда мы имеем высказывания типа «не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку», т.е. говорящий не знает, как называть объект только потому, что не знает, к какому классу его отнести.
В случае с номинацией пространственного положения объекта имеется тот же порядок решения. Для того чтобы назвать локализацию объекта, говорящий выделяет из пространства подпространство - конфигурацию объектов, пространственное положение одного из которых определяется через его положение по отношению к другому объекту-локализатору, локуму (внутриклеточная плазма). «Логическая операция соотнесения предмета с локумом называется локализацией», - пишут М.В. Всеволодова и Е.Ю. Владимирский, относя тем самым локализацию к когнитивным процессам [4, с. 6]. Часто говорящий имеет определенную свободу в определении места расположения объекта, локализация одного и того же объекта может быть определена говорящим относительно разных локумов. Например, локализация плазмы может быть представлена не относительно границ клетки, а относительно ядра, расположенного в клетке - околоядерная плазма). После выбора локума определяется тип
пространственного отношения к нему, например, одна и та же денотативная ситуация может быть названа как внеплощадочные / околоплощадочные / вокругп-лощадочные зеленые насаждения. На данном этапе формируется пространственная конфигурация, т.е. выделяется подпространство, включающее несколько объектов, находящихся в определенных пространственных отношениях. При выборе средства номинации говорящий не только локализует У относительно Х, но и интерпретирует эту ситуацию, поскольку названными оказываются только некоторые стороны денотативной ситуации. Выбирая приставку вне-, говорящий только указывает, что У находится за границами Х (внеплощадочный); использование приставки вокруг-(вокругплощадочный) позволяет более определенно охарактеризовать расположение У (в зоне, окружающей Х со всех сторон). При употреблении приставки около- говорящий не акцентирует внимание на том, занята ли зона, окружающая Х, целиком или только какая-то её часть (околоплощадочный).
Таким образом, в процессе локализации обнаруживается и концептуальная составляющая. Для номинации той или иной пространственной конфигурации выбираются единицы, имеющиеся в инвентаре языка.
Как хорошо известно, значимая единица языка может быть использована как имя некоторого количества реальных, часто очень разных ситуаций. При этом каждая языковая единица предназначена, прежде всего, для именования определенного фрагмента действительности, когнитивный образ которого имеется в сознании и отражается в значении языковой единицы. Этот когнитивный образ, включающий некоторую информацию, и является ПС в том смысле, в котором термин используется в данной работе.
ПС отражается базовым значением языковой единицы. Например, ПС, соотносимая с адъективной приставкой под-, включает информацию о том, что некоторый объект У целиком находится ниже объекта Х. Это когнитивное содержание выражается приставкой под- в её следующих употреблениях: подпотолочная лампа, подпольная мышь. Подобного типа денотативные ситуации следует отнести к занимающим центральное место в данной категории ситуаций, а значение приставки - к базовому, наиболее полно и точно отражающему содержание ПС. Однако в категорию под- ситуаций включаются и денотативные ситуации, которые могут обладать не всеми указанными или не совсем этими признаками. Например, У может находиться ниже не всего Х, а только его поверхности (подводные водоросли, подземный отросток, под-стольный системный блок), не строго вертикально, а в районе нижней границы Х (подзаборная трава, подоконный слив). Такие денотативные ситуации являются менее типичными, но они находятся достаточно близко к центральным в структуре категории. Гораздо ближе к периферии категории находятся ситуации типа подкожный жир, которые в действительности не характеризуются вертикальной локализацией, но, несмотря на это, осмысляются в терминах 'верх / низ' и поэтому включаются в данную категорию ситуаций, хотя и находятся на достаточном удалении
от центра. В ситуации подкожный жир У не находится ниже Х, но, в терминах А. Вежбицкой, мыслится как 'находящийся ниже'.
По отношению ко всем указанным типам денотативных ситуаций мы наблюдаем, что ведущим признаком, позволяющим включить ситуацию в класс, является категория 'низ', которая также имеет прототипную организацию: центр её соотносится с топологически-гравитационным представлением, а на периферии находятся 'нижняя граница', 'нижняя окрестность', 'тыльная сторона' и т.д. При этом мы обнаружили, что классификация денотативных ситуаций происходит не только и не столько на основании реальных признаков, которыми эти ситуации обладают, сколько на основе осмысления их человеком. Это осмысление и закреплено в ПС - когнитивном образе определенного класса реальных ситуаций. Что же касается значения приставки, называющей эти типы локализации, то оно варьируется в связи с тем, что варьируется само понимание категории 'низ', однако это одно и то же значение приставки, поскольку она называет ситуации, входящие в одну категорию.
Используя представление о ПС и прототипной организации логической категории, мы выявили когнитивную основу варьирования значения языковой единицы и обнаружили главный критерий отождествления вариантов в одно значение. Различные денотативные ситуации могут включаться в одну категорию через осмысление их в одних и тех же понятиях. Для называния членов одной категории используется одно языковое средство, семантика которого варьируется, но все-таки не выходит за границы одного значения.
Многие адъективные приставки с базовым локативным значением способны использоваться для номинации ситуаций, включающихся в другую категорию, нежели те, которые соотносятся с ПС. В таких случаях мы имеем дело с использованием приставки в её новом значении. Этот процесс имеет когнитивную основу так же, как и варьирование. В ходе освоения действительности говорящий может сближать разные классы ситуаций на основе информации, содержащейся в ПС. Например, прототипическая над- ситуация содержит компонент 'выше', который является составляющей концептуальной метафоры 'выше' -'больше'/'значимее'. Поэтому ситуации со второй составляющей концептуальной метафоры ассоциативно связываются с над- ситуацией, а приставка над- используется для выражения отношений в этих ситуациях (надсветовые скорости 'больше, чем световые', наддумские структуры 'более важные, значимые, чем Дума'). Метафорическое осмысление одного из компонентов ПС позволяет использовать приставку в новом значении.
Итак, мы обнаружили два вида изменений в семантике приставки. Первый вид проявляется при номинации вариантов ПС, т.е. ситуаций, осмысляемых в одних и тех же категориях и включаемых на этом основании в один класс. «Во всех подобных случаях мы имеем дело с варьированием означаемого у одного и того же означающего, связанное с экстралингвистическими факторами - конкретной обстановкой или кон-
кретными участниками речевого акта. Такие различия не только не мешают носителям языка признавать соответствующие употребления одним и тем же словом [или морфемой - Л.Г.], но и позволяют считать, что слово во всех подобных случаях выступает в одном и том же значении», т.е. варьируется [8, с. 157].
Второй вид семантических изменений наблюдается при номинации ситуаций, входящих в разные классы, но связываемых с помощью ассоциативных связей. В этом случае приставка выступает в новом значении.
В основе как варьирования, так и модификации лежит ПС, которая обусловливает использование префикса как средства отражения разного типа отношений и является основой семантической целостности приставки.
Набор компонентов ПС предопределяет и набор значений, составляющих семантическую структуру префикса и её специфику. Как стало очевидно в ходе анализа языкового материала, приставка при- имеет семантическую структуру, во многом пересекающуюся с семантической структурой приставок около-, вокруг-, возле-, что объясняется наличием общих компонентов в ПС. Все названные приставки употребляются в значении 'почти равный Х (околозвуковой диапазон, околосорокалетний возраст, возлесветовая скорость, вокругнулевая / возленулевая температура, припороговый раздражитель), Новое значение возникает на основе перцептуальных признаков ПС: Y находится в области непосредственного примыкания к Х. Пространственное соположение переосмысливается в количественное соположение, так как Х способен задавать размерные характеристики области локализации Y, величина области примыкания к Х предопределена параметрами самого Х, зона примыкания соразмерна самому Х. Все остальные, более частные составляющие ПС, отходят в тень.
Различия в наборе производных значений также объясняются различиями в компонентах ПС. Например, отсутствие у приставки при- значения 'похожий на Х, которое обнаруживается у приставки около-(околофранцузские рестораны), обусловлено тем, что Х в прототипической при- ситуации концептуализируется не просто как центр конфигурации, но еще и как более значимый объект. Эта составляющая ПС не допускает переосмысления пространственного соположения Х и Y как качественного совпадения, уподобления, поскольку Х всегда важнее Y, он как бы нахо-
дится в другой ценностной плоскости, что не позволяет Y даже претендовать на пересечение с Х.
Семантическая целостность многозначной приставки обеспечивается тем, что в основе всех её значений лежит общая ПС. Таким образом, источником нового значения является не какое-либо конкретное или обобщенно-абстрактное значение, а когнитивный образ локативной ситуации. Этот образ номинируется базовым значением префикса, который не является ни прототипическим, ни исходным по отношению к другим значениям. Оно называется базовым и занимает первое место не по значимости в семантической структуре, а только потому, что наиболее близко к содержанию ПС, наиболее точно и полно её номинирует. Все остальные значения так же, как и базовое, возникают как отражение ПС, но уже не целиком, а только некоторых её компонентов.
Например, фактором, обеспечивающим семантическую целостность приставок меж- (между-), интер-, является важнейший перцептуальный признак ПС -интервал между локумами. Многозначность префиксов обусловлена различным осмыслением этого признака: как промежутка, места локализации Y (базовое значение 'в интервале между несколькими Х: интердентальная щель, межъярусная фурнитура); как места взаимодействия между несколькими Х (значение 'осуществляемый несколькими X: междусоюзнические конфликты, межполовые различия), как области пересечения Х (значение 'общий для нескольких X: межмуниципальный суд, интерметаллический слой).
Между значениями нет отношений семантической производности, поэтому нельзя говорить и о семантической деривации. Процесс возникновения новых значений точнее называть термином Г.И. Кустовой семантическое расширение, т.е. захват единицей все новых областей денотации [9].
Указанное теоретическое решение дает возможность удовлетворительно объяснить связь между всеми значениями многозначной единицы, которая состоит не в наличии общих семантических компонентов, а в общности ПС. Кроме того, положение о ПС может претендовать на универсальность, поскольку позволяет назвать когнитивное основание семантической целостности полисеманта, действительное для всех его употреблений, как для самостоятельных единиц языка [1, 9], так и для служебных [5-7].
Библиографический список
1. Башкирцева О .А. К вопросу о семантическом потенциале идентифицирующего имени (на примере слов с общей семантикой «возвышенность») // Современность в зеркале рефлексии: язык - культура - образование: материалы междунар. науч. конф., посвященной 90-летию Иркутского государственного университета и факультета филологии и журналистики (Иркутск, 6-9 октября 2008 г.). Иркутск: Изд-во ИГУ, 2009. С. 77-84.
2. Болдырев Н.Н. Прототипический подход: проблемы метода // Международный конгресс по когнитивной лингвистике 26 - 28 сентября 2006г.: сб. материалов. Тамбов: Изд-во Тамб. гос. ун-та, 2006. С 34-39.
3. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. 416 с.
4. Всеволодова М.В., Владимирский Е.Ю. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке. М.: Русский язык, 1982. 272 с.
5. Горбунова Л.И. Когнитивная основа многозначности адъективного префикса // Сибирский филологический журнал: Научное издание. Новосибирск: НГУ, 2008. № 2. С. 108118.
6. Горбунова Л.И. Семантическая структура адъективной приставки сверх- в свете локалистской теории // Сибирский
филологический журнал: Научное издание: Новосибирск: НГУ. 2009. № 3. С. 84-90.
7. Горбунова Л.И. Прототипическая ситуация как основа целостности семантической структуры адъективной приставки // Сибирский филологический журнал: Научное издание: Новосибирск: НГУ. 2009. № 1. С. 154-163.
8. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика: учебник. М.: Эдиториал УРСС, 2000. 352 с.
9. Кустова Г.И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М.: Языки славянской культуры, 2004. 472 с.
10. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1988. Вып. XXIII. С. 12-51.
11. Плунгян В.А., Рахилина Е.В. По поводу «локалистской» концепции значения: предлог под // Исследования по семантике предлогов. М.: Русские словари, 2000. С. 115-133.
12. Селиверстова О.Н. Труды по семантике. М.: Языки славянской культуры, 2004. 960 с.
13. Филлмор Ч. Дж. Об организации семантической информации в словаре // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 14. М.: Прогресс, 1983. С. 23-60.
14. Lakoff G. Women, fire and dangerous things: What categories reveal about the mind. Chicago: Univ. of Chicago, 1987.
15. Langacker R.A. Foundations of Cognitive Grammar. Vol.1. Stafford, 1987.
УДК 351.761.3
ВСПЛЕСК НАРКОМАНИИ В РОССИИ КАК СЛЕДСТВИЕ РЕФОРМ 90-х ГОДОВ А.Ю.Комбарова1
Иркутского государственного университета путей сообщения, 664074, г. Иркутск, ул. Чернышевского, 15.
Показано, что масштабы и темпы распространения наркомании в России в настоящее время таковы, что ставят под вопрос социальную стабильность и национальную безопасность российского общества. Представлена информация, согласно которой до начала 90-х годов прошлого века уровень потребления в стране наркотиков определялся ничтожно малой для такого огромного государства, как Россия, цифрой - всего около 30 тысяч граждан. Показано также, что причиной резкого всплеска наркомании в России послужили негативные последствия либеральных реформ, проведенных после распада СССР. Библиогр. 5 назв.
Ключевые слова: наркомания; социальная дестабилизация; нравственный кризис; молодежная политика; здоровое поколение; ответственность.
COLLAPSE OF THE SOVIET UNION AS A MAJOR CAUSE OF DRUG ADDICTION BURST IN RUSSIA A.Yu. Kombarova
Irkutsk State University of Railway Engineering, 15 Chernyshevsky St., Irkutsk, 664074.
It is shown that current scale and the expansion rate of drug addiction in Russia contravene the social stability and national security of the Russian society. The article presents information, according to which until the early 90-s of the last century the level of drug consumption in such a huge state as Russia was determined by a negligibly small figure - approximately 30,000 citizens. It is also shown that the reason for the violent burst of drug addiction in Russia was the negative effects of liberal reforms carried out after the collapse of the Soviet Union. 5 sources.
Key words: drug addiction (narcomania); social destabilization; moral crisis; youth policy; healthy generation; responsibility.
Прежде чем анализировать причины всплеска развития наркомании за последние 20 лет, необходимо определить само понятие наркомании. В соответствии с положениями статьи 1 Федерального закона от 8 января 1998 года №3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» [1] наркомания -заболевание, обусловленное зависимостью от наркотического средства или психотропного вещества. В свою очередь, под наркотическими средствами понимаются вещества синтетического или естественного происхождения, препараты, растения, включенные в Перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, в соответствии с законодательством Российской Федерации, международными догово-
рами Российской Федерации, в том числе Единой конвенцией о наркотических средствах 1961 года. Таким образом, с социальной точки зрения крайне важно представлять употребление средств и веществ, предусмотренных указанным перечнем, в том числе марихуаны и гашиша, в качестве заболевания, но не нового веяния современной молодежной моды. Обратное представление само по себе выступает одной из причин развития наркомании в стране.
Изменения политической системы привели к экономической, политической и социальной нестабильности во всех сферах общества в России. Отмечается [2], что до начала 90-х годов прошлого века уровень потребления в стране наркотиков определялся ничтожно малой для такого огромного государства, как
1Комбарова Анна Юрьевна, аспирант, тел.: (3952) 425274, 89641153636, e-mail: anna191082@yandex.ru Kombarova Anna Yurievna, postgraduate student, tel.: (3952) 425274, 89641153636, e-mail: anna191082@yandex.ru
