CC BY
66
12
Известия ДГПУ, №3, 2013
УДК 94(470.67)
ПРОТИВОРЕЧИЯ В МУСУЛЬМАНСКОМ ДУХОВЕНСТВЕ ПОСЛЕ ЗАВЕРШЕНИЯ НАРОДНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЫ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
© 2013 Гичибекова Р.М.
Дагестанский государственный университет
В статье на основе архивных и других материалов раскрываются противоречия, имевшиеся в мусульманском духовенстве Дагестана после окончания народно-освободительной борьбы народов Кавказа во 2-ой половине XIX-XX вв.
In article on the basis of archival and other materials the contradictions which were available in Muslim clergy of Dagestan after the termination reveal is national liberating fight of the people of the Caucasus in the 2nd half of the 19th-20th centuries.
Ключевые слова: мусульманское духовенство, зикристы, тарикат, Дагестан, Чечня, восстание, эмиграция, российские власти, горцы, духовное правление.
Keywords: Muslim clergy, zikrists, Tarikat, Dagestan, Chechnya, revolt, emigration, Russian authorities, mountaineers, spiritual rule.
Окончание военных действий в Дагестане и Чечне (1859 г.) для официального Петербурга означало необходимость скорейшей реализации комплекса мероприятий по утверждению и укреплению своей власти в регионе. Этому процессу, однако, противостояла беспрерывная волна восстаний горских народов против российских властей, прокатившаяся в Дагестане,
Чечне, Закаталах. К тому же вплоть до 1864 г. на Западном Кавказе еще продолжалось сопротивление черкесов.
Российская администрация прекрасно понимала, что до окончательного покорения кавказских горцев еще далеко. «Для полного замирения кавказского населения,
- писал наместник кавказский А. И. Барятинский, - необходимо, чтобы после его покорения прошел, по крайней мере, двадцатилетний период мирной жизни, в продолжение которого горские общества не имели бы ни средства, ни побудительной причины к восстанию», а «на управление горцами до этого следует смотреть, как на продолжение их покорения и считать необходимые для этого расходы издержками Кавказской войны» [17. С.
1279].
Завершение военных действий с последующим образованием Дагестанской области, введением военно-народного управления, частичным освобождением феодально-зависимых крестьян, освобождением рабов, обновлением судопроизводства и другими правительственными мерами было исторически прогрессивным, но местное население к этим нововведениям относилось неоднозначно. Например, не довольны ими были отстраненные от политической власти бывшие феодальные владетели, несмотря на выделенные им единовременные крупные денежные сумы, установление пожизненных пенсий, отведение значительных земельных угодий. «Не получив никаких привилегий, затаилась и феодализирую-щаяся сельская верхушка» [8. С. 516]. Оппозиционно к самодержавию были настроены представители многочисленного мусульманского духовенства.
Хронологически последние восстания охватывают период с 1859 по 1877 г. В Дагестанской области можно насчитать 18 выступлений против самодержавия. «Поводом к выступлениям служили изменение системы управления в крае, рост на-
Общественные и гуманитарные науки •••
логов, переселение горцев на равнину, слухи о предпринимаемом крещении горцев с обращением их в казаков» [20. С. 137]. Все эти восстания были жестоко подавлены российскими войсками. При этом надо отметить, что российское командование часто само провоцировало горцев на восстания своими неумелыми и прямолинейными действиями в области религии. После окончания Кавказской войны власти видели серьезную опасность своей стабильности в шариате и, в частности, тарикате. Одним из примеров подобной боязни может служить архивное дело «Рапорт начальника Андийского округа и переписка с ним о наказании жителя сел. Анди Али Султана Туралова оглы за тари-кат» [22. Л. 31].
Значительным явлением в послешами-левское время стало движение зикристов под началом жителя чеченского селения Элисхан-юрт Кунта-хаджи Кишиева, который после возвращения из Мекки выступил с проповедью нового для здешних мест направления суфизма - кадирийско-го. И хотя представитель учения был против вооруженной борьбы, тем не менее сама организация как форма объединения могла быть им использована. «Все, кто не воспринимал существующий порядок вещей, - отмечал Ипполитов, - все те, которые жалели о старом добром времени Шамиля, все они назвали себя последователями и учениками Кунта-хаджи, поборниками мусульманской веры... » [22. Л. 31]. Это были горцы (в том числе и дагестанцы), смотревшие на зикризм как на предлог и орудие, с помощью которого они думали волновать умы и поднять целый край против российской администрации.
Царские власти были обеспокоены ростом влияния Кунта-Хаджи в народе и усилением нового учения на Северном Кавказе. В публичном громком исполнении зи-кра российские власти видели аналог боевых песен, исполнявшихся мюридами в армии имама Шамиля перед началом сражений. В начале января 1864 г. Кунта-Хаджи и его ближайших сподвижников подвергли аресту и отправили в ссылку, что привело к возмущению его многочисленных сторонников. Противостояние завершилось тем, что зикристы, имея при
13
себе только кинжалы, исполняя зикр, двинулись на войска и были встречены артиллерийским и ружейным огнем. В бойне погибло около четырехсот человек, зикри-сты были рассеяны. Учение решительно пресекалось, исполнителей зикра арестовывали и ссылали в отдаленные российские губернии. Кунта-Хаджи был сослан в г. Устюжно Новгородской губернии, где провел более двух лет, и, по некоторым данным, умер 19 мая 1867 г. Ни по своей идеологии и структуре, ни с организационной стороны зикризм не соответствовал целям борьбы за независимость. Кунта-Хаджи не выработал идей и организационных форм, благоприятных для народных выступлений, как это сделали в свое время шейх Мухаммад ал-Яраги и имамы. Царизм в идеологической борьбе с зик-ризмом опирался на ортодоксальное духовенство, которое «весьма удачно было употреблено как одно из средств обесси-ления зикризма» [7. С. 4]. Духовенство нащупало самую уязвимую сторону зик-ризма - отсутствие во главе нового ордена людей, достигших требуемой степени совершенства в постижении тариката. «Это беспрестанно обличали в своих проповедях муллы, указывали на невозможность прямого общения Кунта-хаджи с Богом, в которое слепо верили зикристы» [25. С. 146]. Таким образом, ортодоксы доказывали несовместимость нового учения с правоверием.
В это же время в Дагестане возникла новая ветвь накшбандийа-халидийа, которую его представитель и историограф, шейх Шуайб ал-Багини, назвал махму-дийа. «Последнее, - отмечает Кемпер, -выступило против суфийской практики и политической направленности, имевших место среди аварских отделений-вирдов накшбандийа, сплотившихся вокруг шейха Абд ар-Рахмана Согратлинского» [12. С. 287]. Дагестанская ветвь махмудийа вела свое происхождение от шейха Махмуда (1810-1877) из сел. Алмалы Джаро-Белоканской области. Из краткой биографической справки, составленной Шуай-бом ал-Багини [23], следует, что Махмуд находил последователей в основном в тюркоязычных районах. Это существенно отличает линию Махмуда от дагестанского ответвления накшбандийа-халидийа во
14
Известия ДГПУ, №3, 2013
главе с шейхом Абд ар-Рахманом Сограт-линским и его последователями, «которые действовали в Северном и Центральном Дагестане в основном среди аварцев», чья сеть вирдов «по-прежнему была сосредоточена в районах, охваченных джихадом в 1828-1859 гг.» [12. С. 289].
Характерной чертой новой ветви на-кшбандийского братства, возникшей вокруг Махмуда, являлось и то, что в его духовную генеалогию (силсила) не входил шейх Джамал ад-дин Гази-Кумухский, наставник имама Шамиля. Впоследствии шейхи махмудийа, такие как Шуайб ал-Багини и Хасан Кахибский, открыто проповедовали против всякого проявления насилия, в том числе и войны за веру. «Отказавшись от джихада, они нажили себе врагов в лице представителей «старой» дагестанской ветви накшбандийа-халидийа, принадлежавшей к имаматской традиции» [12. С. 289], идущей от Джамал ад-дина Гази-Кумухского и Абд ар-Рахмана Согратлинского.
Шейх Махмуд ал-Алмали претендовал на старшинство в отношении распространения накшбандийа-халидийа в Дагестане, отрицая, на основании заявления Джамал ад-дина, у преемников своего соперника права на титул кутба, «в чем можно видеть умелый выпад против шейха Абд ар-Рахмана Согратлинского» [12. С. 290]. Деление мюридов на «иттибаиййа» и «ша-риййа», приписывавшееся последователям шейха Абд ар-Рахмана Согратлинского, напоминает принятое в эпоху Кавказской войны деление на «тарикатских» и «наиб-ских» мюридов. Противостояние между двумя религиозными группировками в вопросах джихада и зикра играло существенную роль в мусульманском обществе.
Самым крупным и трагическим восстанием в послешамилевское время стало восстание 1877 г. «Грандиозность выступления горских народов Дагестана и Чечни, - отмечает М. Мусаев, - масштабность событий, влияние их на международное положение и особенно на политическое состояние региона после подавления восстания становились объектом внимания многих поколений российских историков» [15. С. 7]. Духовенство занимало главенствующее положение в структуре дагестанского общества, и это определило ре-
лигиозную доктрину восстания горцев в 1877 г. «Причем, - подчеркивает М. Мусаев, - заинтересованы в нем были практически все социальные слои дагестанского общества, а единственным сдерживающим фактором являлось неверие в успех» [15. С. 120]. Многие религиозные деятели активно занимались подготовкой восстания. В связи с этим возникает некоторое несоответствие по поводу деятельности шейха Абдурахмана Согратлинского. Ряд авторов отмечают его активную деятельность в подготовке восстания. Например, М. Кемпер пишет: «После крушения имамата Шамиля в 1859 г. некоторые на-кшбандийские шайхи продолжали выступать за джихад. Наиболее выдающимся представителем этой группировки был ... Абд ар-Рахман ас-Сугури, все еще пользовавшийся огромным влиянием в Аварии» [12. С. 285].
Современник Г. Гузунов свидетельствовал, что «Абдурахман-хаджи имел контакты с округами Чечни и Дагестана через собственных учеников и последователей по тарикату и знакомых алимов, нередко проводил тайные совещания, а также часто принимал паломников, возвращающихся из Мекки, беседуя с ними» [4. Л. 2]. Создавшееся перед непосредственным восстанием положение разделило общество на две категории. Одна часть населения настаивала на необходимости помощи Турции в восстании против российской администрации и при помощи султана, способного вести войну с Россией, освободиться от ее ига, а другая, более колеблющаяся часть слабо верила в победу турок над русскими, не решаясь поднимать восстание, боялась, что в случае победы русских усилятся насилия русских начальников, наибов и положение горцев ухудшится. Подобные темы обсуждались на подпольных собраниях, когда, наконец, вопрос был разрешен в пользу первой мысли» [5. Л 29]. Что касается Абд ар-Рахмана ас-Сугури, то, по некоторым данным, он «призывал соблюдать спокойствие, не предпринимая разорительных для себя поступков, в связи с чем к нему стали относиться недоверчиво.» [3. Л. 20]. Тогда Абд ар-Рахман «призвал к себе Хаджи-Муса хаджия из Кукни для совета, и его мысль оказалась схожей мнению Аб-
Общественные и гуманитарные науки •••
дурахмана-хаджи, т.к. он не был уверен в победе османов и считая восстание бесполезным» [3. Л. 20]. Наконец, Али Каяев дает такое объяснение нерешительности шейха. «Шейх не верил слухам, - писал он, - что регулярные турецкие войска идут на помощь дагестанцам. Зная, что народы Дагестана не видели до сих пор от Турции ничего полезного, он предполагал, что и сейчас они не окажут никакой помощи. Но, «поскольку вы решились на восстание, то я буду с вами», - сказал Абдурахман-хаджи» [11. С. 76]. Сославшись на старость, шейх дал добро на избрание имамом своего сына. В помощь имаму был создан совет из семи ученых, состоявший из авторитетных алимов и отвечавших за определенные направления деятельности. Однако отдельная часть духовенства не участвовала в восстании, аргументируя свой отказ неверием в успешный результат. Например, известный ученый-правовед Дибирасулав из Гигатля на вопрос о причинах несогласия принятия должности наиба отвечал: «Как же я надену сейчас такую чалму, когда знаю последствия, которые будут здесь в результате участия в этом деле. Конец здесь будет таким, что наибы окажутся в плену, а других видных лиц Дагестана сошлют в Сибирь» [1. С. 183]. Некоторые религиозные деятели сражались на стороне российских войск, другие привлекались командованием для борьбы на идеологическом фронте, и должна была «подводить муридов к мысли о необходимости просить пощады» [10. С. 79]. Восстание было подавлено, многие руководители его были казнены, а шейха Абдурахмана приговорили к ссылке, но, учитывая его преклонный возраст и заступничество некоторых влиятельных дагестанцев на русской службе, ссылку заменили домашним арестом. Восстание показало, что помимо других причин, у повстанцев не было единого политического руководства, а религиозные лидеры были разделены на два лагеря, что вносило существенный раскол в борьбу.
В контексте рассматриваемой проблемы нельзя не затронуть и такой факт, как движение за переселение в Турцию, возникшее в 60-70-х гг. на Северном Кавказе, в том числе и Дагестане. Фактический ма-
15
териал свидетельствует, что эмиссары турецкого султана, опираясь на местное мусульманское духовенство, вели антирусскую пропаганду, сводящуюся к тому, «что жизнь мусульман, оказавшихся под властью христиан, будет ухудшаться и что царизм насильственно заставит их отречься от своей веры...» [9. С. 517]. Движение за переселение в Турцию, наряду с религиозным мотивом и пропагандой зарубежных эмиссаров, было вызвано и социальным и национальным гнетом самодержавия. За массовую эмиграцию мусульман с Кавказа после 1877 г. выступал Абдурахман Согратлинский. По мнению шейха, которое приводит в своем труде М. Кемпер, в случае, когда земли мусульман попадают под власть немусульманских правителей, а правоверные уже не могут исполнять свои прямые религиозные обязанности, и нет никаких надежд для восстановления права ислама с помощью газавата, каждый мусульманин должен покинуть территорию, ставшую «дар ал-харб», с переселением на территорию, где господствует исламский закон [12. С. 286]. Однако это переселение не означало отказа от джихада. Согласно шейху Абдурахману, только такая эмиграция-хиджра позволила бы продолжать священную войну из-за кордона, в данном случае с территории Османского государства. Говоря о причинах эмиграции дагестанцев в Турцию, современник Г.-М. Амиров выдвигал тезис о том, что туда переселялись в основном простые горцы, и ими вовсе не двигал религиозный мотив [2. С. 58]. Однако данный тезис не совсем состоятелен. Его, в первую очередь, опровергает «Совет моим единоверцам» [6] Алхаса Гусейнова (Доногуева), обращенного не просто к горцам, а именно к братьям по вере. К тому же в исследованиях, посвященных дагестанскому зарубежью, подтверждается мысль о том, что большинство дагестанских горцев добровольно перебиралось в Турцию, желая умереть на «священной земле единоверного султана, считавшегося покровителем и заступником всех мусульман мира» [13. С. 83].
По справедливому замечанию А. М. Муртазалиева, «идея переселения в Турцию часто принадлежала авторитетным религиозным деятелям Дагестана», среди
16
Известия ДГПУ, №3, 2013
которых были «Сейид Ахмед Хусамеддин аль-Рукали, Омар-хаджи Зиявудин Даге-стани, Мухаммад Мадани Кикуни, Не-джеф-хаджи, Азиз-хаджи, ученые-устазы Махди-Мухаммад Сугури, Шарапудин-устар из Кикуни, Тагир-хаджи из Чиркея и др.» [14. С. 58].
Наконец, необходимо осветить и такую особенность в религиозной политике российских властей на Кавказе, как создание численного превосходства христианского населения над мусульманским, что, по мнению властей, считалось одной из мер для окончательного «покорения» Кавказа. Подобное явление давно стало практикой для Российской империи в других аннексированных ею государствах. 9 июня 1860 г. по предложению наместника кавказского князя А. И. Барятинского и с одобрения царя Александра II было создано «Общество восстановления православия в горах», впоследствии действовавшее под патронажем брата императора великого князя Михаила Николаевича, назначенного Кавказским наместником в 1862 г. «Общество...» стало интеллектуально-финансо-вым центром вовлечения в православие населения Кавказа. По заключению Р. А. Фадеева, главной целью Барятинского в его проекте «было обращение высшего мусульманского сословия в православие» [21. С. 141].
Христианизация «приняла характер фанатичного увлечения со стороны властей и православного духовенства. Пре-ступникам-мусульманам полиция обещала освобождение от наказания, в связи с чем, по предложению администрации, многие преступники «добровольно соглашались переменить веру» [24. С. 210]. Не удивительно, что подобная деятельность, направленная на дискриминацию населения по религиозному принципу, «уход преступников от законного наказания, принятие российской администрацией в поземельных спорах стороны христианского населения без каких либо законных оснований» [16. С. 31], вызывала у горцев резкое неприятие российской политики. Архивные и другие материалы не дают основания говорить «о сколько-нибудь значительном прозелитизме среди дагестанцев и свидетельствуют о единичных фактах тако-
го явления по социально-личностным, а также экономическим (корыстным) причинам» [16. С. 31]. Деятельность «Общества.» не принесла тех результатов, что ожидало от него царское правительство.
Важным событием в 70-х гг. XIX века в России стало обсуждение вопроса по организации духовного быта мусульман Кавказа. Власти признавали то, что влияние исламских духовных лиц на жизнь мусульман оставалось достаточно серьезным. Тем не менее, приступив к выработке особого положения для мусульманского духовенства Кавказа, власти предполагали добиться некоторых политических целей, таких как: 1) обеспечение за правительством средств контроля и надзора за действиями лиц., могущих разжигать среди мусульман «враждебный дух неповиновения»; 2) противодействие укреплению в «мусульманском духовенстве» «излишней корпоративности», вредной для русских интересов; 3) ограничение круга действий духовных лиц в среде мусульманского населения; 4) определение влиятельной части «мусульманского духовенства» в непосредственную заинтересованность от властей, связав его материальные интересы со служением правительству; 5) создание надзора за мусульманскими духовными училищами.» [19. С. 273].
В 1872 г. правительство издало положение о мусульманском духовенстве Закавказья, мусульмане которого объединялись в два духовных правления - суннитского и шиитского вероучений [18. С. 147153]. Что касается мусульман Северного Кавказа, то в религиозном отношении они были подчинены «Оренбургскому магометанскому духовному собранию», созданному еще в 1788 г. в г. Уфе, что было чисто формальным, поскольку решение всех вопросов, связанных с юрисдикцией мусульманского духовенства, находилось в руках местной административной власти.
В последующие годы XIX в. продолжали выдвигаться новые предложения, касающиеся образования северокавказского мусульманского духовного правления, однако окончательного решения так и не было принято, а основой предполагаемого для северокавказских мусульман «Положения» служил прежний
Общественные и гуманитарные науки •••
принцип - ограничение числа мусульманского духовенства и его полное подчинение местной администрации.
Вышеизложенный материал позволяет сделать следующие выводы. Противопоставлением духовенству борющихся народов российское командование на Кавказе предполагало осуществить с помощью оппозиционно настроенных к борьбе религиозных деятелей. Доводы противников вооруженной борьбы сводились к следующим положениям: 1)
джихад против российских властей совершать нельзя, так как он вызывает смуту (фитну), раздоры и бессмысленное кровопролитие, что запрещено шариатом;
2) джихад противоречит тарикату, призывающему к смирению, терпению, со-
17
глашательству и компромиссу с врагом; 3) джихад против российских властей противоречит шариату, поскольку последний запрещает вести войны против более многочисленного и сильного врага, что приведет к бессмысленным потерям и бедствиям среди мусульман; 4) джихад против российской администрации вести нельзя, т.к. власть не запрещает заниматься служением Аллаху. Однако местная оппозиция была не столь многочисленна и не имела высокого авторитета среди населения. Идеологическое противостояние в мусульманском духовенстве продолжалось и после окончания Кавказской войны на протяжении длительного времени в виде малых и больших восстаний.
Примечания
1. Абдуразак Согратлинский. История имамата 1877 года и восстания на территории Дагестана // Айтберов Т. М., Дадаев Ю. У., Омаров Х. А. Восстания дагестанцев и чеченцев в послешами-левскую эпоху и имамат 1877 года. Махачкала, 2001. Книга 1. 2. Амиров Г.-М. Среди горцев
Северного Дагестана // ССКГ. Тифлис, 1873. Вып. VII. 3. Воспоминания о панисламистском восстании 1877 г. и завоеваниях Шамиля в Лакском районе // ЦГА РД. Ф. П-8. Оп. 1. Д. 21б. 4. Гузунов Г. О. Воспоминания о восстании в 1877 г. в Дагестане // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 179. 5. Гузунов Г. Переводы книги Гасана Гузунова о реакционно-националистическом дви-
жении горцев, возглавляемом Шамилем, и феодально-клерикальном восстании 1877 г. в Дагестане // Рук. фонд ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 175. 6. Гусейнов (Доногуев) А. Совет моим
единоверцам. Темир-Хан-Шура, 1868. 7. Ипполитов А. Учение «зикр» и его последователи в
Чечне и Аргунском округе // ССКГ. Тифлис, 1869. Вып. 2. 8. История Дагестана с древнейших
времен до наших дней. М.: Наука, 2004. Т. 1. 9. История Дагестана. В 4 т. М., 1967. Т. I. 10. Исхак Урминский, Али Салтинский. История шариатского восстания в Чечне и Дагестане и Имамат 1877 года // Айтберов Т. М., Дадаев Ю. У., Омаров Х. А. Восстания дагестанцев и чеченцев в послешамилевскую эпоху и Имамат 1877 года. Махачкала, 2001. Книга 1. 11. Каяев А. Из ис-
тории восстания 1877 года // Литературный Дагестан. 1990. № 1, 2. 12. Кемпер М. К вопросу о суфийской основе джихада в Дагестане / Подвижники ислама: культ святых и суфизм в Средней Азии и на Кавказе / сост. С. Н. Абашин, В. О. Бобровников. М. : Вост. лит., 2003. 13. Маго-меддадаев А. М. Дагестанская диаспора в Турции и Сирии: генезис и проблемы ассимиляции: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Махачкала, 1996. 14. Муртазалиев А. М. Тема мухаджирства в дагестанских письменных источниках второй половины XIX в. // Ахульго. 2002. № 1. 15. Мусаев М. Мусульманское духовенство 60-70-х годов XIX века и восстание 1877 года в Дагестане. Махачкала, 2005. 16. Мусаев М. «... Со временем христианство обнимет собою все горы, и на развалинах мусульманства водворится даже там, где оно не было» // Ахульго. 2010. № 11. 17. Отчет генерал-фельдмаршала князя А. И. Барятинского за 1857-1859 гг. // АКАК. Т. 12. 18. Отчет по Государственному совету за 1872 год. СПб., 1874. 19. Рыбаков С.Г. Устройство и нужды управления духовными делами мусульман в России (1917 г.) // Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика) / Сост. Д. Ю. Арапов. М., 2001. 20. Северный
Кавказ в составе Российской империи. М., 2007. 21. Фадеев Р.А. Записки об управлении азиатскими общинами // Собр. соч. Т. I. Ч. 2. 22. ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 4. Д. 31. 23. Шуайб б. Идрис ал-Багини. Табакат ал-хаджаган ан-накшбандиййа ва-садат ал-машайих ал-махмудиййа (на араб. яз.). Дамаск, 1996. 24. Эсадзе С. Историческая записка по управлению Кавказом. Тифлис,
1907. Т. I. 25. Яндаров А.Д. Суфизм и идеология национально-освободительных движений. Алма-Ата : Наука, 1975.
Notes
1. Abdurazak Sogratlinsky. History of Imamat of 1877 uprising in Dagestan // Aytberov T.M., Dadaev Yu.U., Omarov KhA Uprisings of Dagestanis and Chechens after Shamil's ruling and Imamate of
18
Известия ДГПУ, №3, 2013
1877. Makhachkala, 2001. Book 1. 2. Amirov G.-M. Among the mountaineers of the Northern Dagestan // SSKG. Tiflis, 1873. Vol. VII. 3. Memories of pan-islamist uprising 1877 and Shamil's conquests in the Lak area // Central state archives of the Republic of Dagestan. F. P-8. Op. 1. D. 21B. 4. Guzunov G.O. Memories of the uprising in 1877 in Dagestan // RF IHAE DSC RAS. F. 1. Op. 1. D. 179. 5. Guzunov G. Translations of the book by Gasan Guzunov of reactionary and nationalist mountaineers' movement headed by Shamil and feudal-clerical uprising of 1877 in Dagestan // RV IHAE DSC RAS. F. 1. Op. 1. D. 175. 6. Guseynov (Donoguev) Alhas. The advice for my co-religionists». Te-mir-Khan-Shura. 1868. 7. Ippolitov A. “Zikr” doctrine and his followers in Chechnya and the Argun district // SSKG. Tiflis, 1869. V. 2. 8. The history of Dagestan from ancient times till our days. M.: Nauka, 2004. 1. 9. The history of Dagestan 4 T. M., 1967. T. I. 10. Ishaq Urminsky, Ali Saltinsky. The history of the Syariah uprising in Chechnya and Dagestan and Imamate of 1877 // Aytberov T.M., Dadaev Yu.U., Omarov KhA Uprising of Dagestanis and Chechens after Shamil's ruling and Imamate of 1877. Makhachkala, 2001. Book 1. 11. Kayaev A. From the history of the uprising of 1877 // Literary Dagestan. 1990. # 1, 2. 12. Kemper M. The problem of the Sufi basis of Jihad in Dagestan / Hermits of Islam: the cult of the saints and Sufism in Central Asia and the Caucasus / Compiler S.N. Abashin, V.O. Bobrovnikov. M: Vostochnaya Literatura, 2003. 13. Magomeddadaev A.M. Dagestan Diaspora in Turkey and Syria: genesis and problems of assimilation // Diss. ... Cand. History. Makhachkala, 1996. 14. Murtazaliev A. M. The theme of muhajirs in Daghestan written sources of the second half of the19th century // Ahulgo. 2002. # 1. 15. Musaev M. The Muslim clergy of the 6070s of the 19th century and the 1877 uprising in Dagestan. - Makhachkala, 2005. 16. Musaev M. “... eventually Christianity will hug all the mountains, and on the ruins of Islam will remain even where it was not” // Ahulgo. 2010. #11. 17. Report of the general field-marshal knyaz A.I. Baryatinsky for 1857-1859 biennium // AKAK. V. 12. 18. Report to the State Council in 1872. SPb., 1874. 19. Rybakov A.C The arrangement and needs of administration of the spiritual affairs of Muslims in Russia (1917) // Islam in Russian Imperia (legislative acts, description, statistics) / Compiler D.Yu. Arapov. M., 2001. 20. The North Caucasus in the Russian Empire. M., 2007. 21. Fadeev R. A. Notes on the management of Asian communities // Coll. works V. I. P. 2. 22. CSA RD. F. 2. Op. 4. D. 31. 23. Shu'aib b. Idris al-Bagini. Tabaqat al-hajagan an-nakshbandiya va-Sadat al-mashayih al-mahmudiya (Arabian). Damascus, 1996. 24. Esadze S. Historical Notes on the management of the Caucasus. Tiflis, 1907. V. I. 25. Yandarov A.D. Sufism and the ideology of national liberation movements. Alma-Ata : Nauka, 1975.
Primechaniya
1. Abdurazak Sogratlinskij. Istorija imamata 1877 goda i vosstanija na territorii Dagestana // Ajtbe-rov T.M., Dadaev Ju.U., Omarov H.A. Vosstanija dagestancev i chechencev v posleshamilevskuju je-pohu i imamat 1877 goda. Mahachkala, 2001. Kniga 1. 2. Amirov G.-M. Sredi gorcev Severnogo
Dagestana // SSKG. Tiflis, 1873. V. VII. 3. Vospominanija o panislamistskom vosstanii 1877 g. i zavoevanijah Shamilja v Lakskom rajone // CGA RD. F. P-8. Op. 1. D. 21b. 4. Guzunov G.O. Vospominanija o vosstanii v 1877 g. v Dagestane // RF IIAJe DNC RAN. F. 1. Op. 1. D. 179. 5. Guzunov G. Perevody knigi Gasana Guzunova o reakcionno-nacionalisticheskom dvizhenii gorcev, vozglavljae-mom Shamilem, i feodal'no-klerikal'nom vosstanii 1877 g. v Dagestane // RV IIAJe DNC RAN. F. 1. Op. 1. D. 175. 6. Gusejnov (Donoguev) Alhas. «Sovet moim edinovercam». Temir-Han-Shura. 1868. 7. Ippolitov A. Uchenie «zikr» i ego posledovateli v Chechne i Argunskom okruge // SSKG. Tiflis, 1869. V. 2. 8. Istorija Dagestana s drevnejshih vremen do nashih dnej. - M.: Nauka, 2004. T. 1. 9. Istorija Dagestana v 4 t. M., 1967. T. I. 10. Ishak Urminskij, Ali Saltinskij. Istorija shariatskogo vosstanija v Chechne i Dagestane i Imamat 1877 goda // Ajtberov T.M., Dadaev Ju.U., Omarov H. A. Vosstanija dagestancev i chechencev v posleshamilevskuju jepohu i Imamat 1877 goda. Mahachkala, 2001. Kniga 1. 11. Kajaev A. Iz istorii vosstanija 1877 goda // Literaturnyj Dagestan. 1990. № 1, 2. 12. Kemper M. K voprosu o sufijskoj osnove dzhihada v Dagestane / Podvizhniki islama: kul't svjatyh i sufizm v Srednej Azii i na Kavkaze / Sost. S. N. Abashin, V. O. Bobrovnikov. M. : Vost. lit., 2003. 13. Magomeddadaev A.M. Dagestanskaja diaspora v Turcii i Sirii: genezis i problemy assimil-jacii: Avtoref. diss. ... kand. ist. nauk. Mahachkala, 1996. 14. Murtazaliev A.M. Tema muhadzhirstva v dagestanskih pis'mennyh istochnikah vtoroj poloviny XIX v. // Ahul'go. 2002. № 1. 15. Musaev M. Musul'manskoe duhovenstvo 60-70-h godov XIX veka i vosstanie 1877 goda v Dagestane. Mahachkala, 2005. 16. Musaev M. «... So vremenem hristianstvo obnimet soboju vse gory, i na razvalinah musul'manstva vodvoritsja dazhe tam, gde ono ne bylo» // Ahul'go. 2010. № 11. 17. Otchet gener-al-fel'dmarshala knjazja A.I. Barjatinskogo za 1857-1859 gg. // AKAK. T. 12. 18. Otchet po Gosu-
darstvennomu sovetu za 1872 god. SPb., 1874. 19. Rybakov S.G. Ustrojstvo i nuzhdy upravlenija
duhovnymi delami musul'man v Rossii (1917 g.) // Islam v Rossijskoj imperii (zakonodatel'nye akty, opisanija, statistika) / Sost. D.Ju. Arapov. M., 2001. 20. Severnyj Kavkaz v sostave Rossijskoj impe-
Общественные и гуманитарные науки
19
rii. M., 2007. 21. Fadeev R. A. Zapiski ob upravlenii aziatskimi obshhinami // Sobr. soch. T. I. Ch. 2. 22. CGA RD. F. 2. Op. 4. D. 31. 23. Shuajb b. Idris al-Bagini. Tabakat al-hadzhagan an-
nakshbandijja va-sadat al-mashajih al-mahmudijja (na arab. jaz.). Damask, 1996. 24. Jesadze S.
Istoricheskaja zapiska po upravleniju Kavkazom. Tiflis, 1907. T. I. 25. Jandarov A.D. Sufizm i ideo-logija nacional'no-osvoboditel'nyh dvizhenij. Alma-Ata : Nauka, 1975.
Статья поступила в редакцию 03.05.2013 г.
