CC BY
110
УДК 94(47).084.5 + 341.326 + 355.404.5 ББК 63.3(2)614 + 67.408.131 + 68.23(2)
И.В. Пыхалов
противодействие советских органов государственной безопасности разведывательной деятельности государств-лимитрофов в 1920-е ГоДЫ
На конкретном примере рассматривается шпионская деятельность финских и эстонских спецслужб на Северо-Западе СССР в середине 1920-х гг. и борьба с ней советских органов госбезопасности. Показано, что разведки указанных стран вели против нашей страны реальную шпионскую работу, используя для этого морально неустойчивых граждан. Впервые вводятся в научный оборот материалы архивного следственного дела по обвинению А.И. Тассо, Г.И. Энтсона и других.
Ключевые слова:
контрабанда, Ленинград, ОГПУ, Советская Россия, Финляндия, шпионаж, Эстония.
Любое сколько-нибудь значимое государство постоянно сталкивается с проявлениями иностранного шпионажа. Не был исключением и СССР 1920-х годов.
20 ноября 1925 года в час ночи в помещение центральной телефонной станции 2-го участка Сестрорецкого пограничного отряда постучался житель деревни Лих-тикюлля Старцев, который сообщил, что по шоссейной дороге в направлении от границы на железнодорожную станцию Васкелово прошёл подозрительный человек. Бросившись в погоню, дежурный по конюшне красноармеец Терентий Бедный вскоре настиг нарушителя. Им оказался гражданин Эстонии Александр Иванович Тассо [2, л. 9].
Подобное происшествие не было чем-то из ряда вон выходящим. В те годы советско-финская граница на Карельском перешейке постоянно нарушалась контрабандистами, кроме того, имела место нелегальная миграция населения как из СССР в Финляндию, так и в обратном направлении. Однако на этот раз советским пограничникам повезло задержать шпиона.
Эстонец по национальности, А.И. Тассо родился 17 ноября 1875 года в Чёрном Посаде Юрьевского уезда Лифляндской губернии. Окончил 4 класса Юрьевской гимназии, работал в Издательской комиссии Святейшего Синода в Петербурге. После начала 1-й мировой войны был призван в армию, служил делопроизводителем, а затем квартирмейстером в 423-м Лужском пехотном полку, дислоцированном в Таммерфорсе1 [2, л. 13, 19].
Вскоре после Февральской революции 1917 года квартирмейстер Тассо был заподозрен полковым комитетом в совершении растраты при закупке дров, керосина и фитиля. 8 мая 1917 года было назначено
расследование, однако чем оно закончилось, неизвестно [2, л. 435-436].
После демобилизации из старой русской армии в июне 1918 года Тассо прибыл в Петроград, однако уже на третий день по приезде он был арестован Губчека за спекуляцию и помещён в Дом предварительного заключения (Шпалерная ул., 25) [2, л. 5].
4 декабря 1918 года следователь К. Владимиров вынес постановление: «Ввиду отсутствия обвинительного материала против граждан Александра Тассо и Василия Гурбатова в деле снабжения финско-белой гвардии оружием, считаю необходимым граждан Александра Тассо и Василия Гурбатова от заключения освободить» [2, л. 270].
В результате 8 декабря 1918 года Тассо был освобождён и 23 декабря нелегально выехал в Финляндию, где занялся торговлей, открыв небольшую лавку в Гельсингфорсе2 [2, л. 5, 13, 487, 493об]. Вскоре к нему обратился пастор Вальтасари, с которым Тассо познакомился, находясь в ДПЗ. Он свёл его с Гербертсом, представителем английской фирмы «Торговый дом Максвелл», которая имела до революции контору в Петрограде. Гербертс предложил Тас-со отправиться нелегально в Советскую Россию, чтобы вывезти в Финляндию ценности, принадлежавшие этому торговому дому. В качестве оплаты Тассо получал 10% от стоимости переправленного имущества [2, л. 34].
Дав согласие, Александр Иванович приступил к работе. В январе 1919 года он совершает первую нелегальную поездку из Финляндии в Петроград и обратно, вывезя пакет, в котором были бумаги, деньги и бриллианты. Всего же для вывоза имущества фирмы потребовалось 3-4
о
о
таких поездки. После этого Тассо выполняет аналогичный заказ по вывозу ценностей для Оккермана, владельца часового и ювелирного магазина, находившихся в Петрограде на Забалканском проспекте3 [2, л. 34, 35, 276].
К успешному контрабандисту обращается консул Эстонии в Гельсингфорсе Швальбе, который от имени эстонского правительства поручает ему вывезти из Советской России ряд «необходимых для страны лиц». В числе этих лиц, спасенных Тассо от «ужасов большевизма», оказались жена главнокомандующего эстонской армии генерала Лайдонера, адъютант последнего Шиффер, полковник Павиан, товарищ4 министра торговли Лендер, директор Эстонского банка Оцинг и целый ряд менее значимых персон. Всего же в тот период Тассо совершил порядка 25 нелегальных переходов в Советскую Россию и обратно [2, л. 5, 20-20об, 35, 277].
Подобная деятельность продолжалась вплоть до середины 1919 года. В ноябре 1919 года как эстонский подданный Тассо был призван в эстонскую армию, где служил чиновником в интендантстве. 15 февраля 1920 года он был демобилизован по возрасту и состоянию здоровья, после чего поселился в Ревеле5, где занялся предпринимательской деятельностью [2, л. 5].
Увы, успешного коммерсанта из Александра Ивановича не получилось. Как сообщил следствию допрошенный 15 декабря 1925 года в качестве свидетеля архитектор Илья Борисович Калиберда, проживавший в начале 1920-х гг. в Эстонии: «Тассо живёт случайными заработками (вроде "продавцом воздуха")», кроме того, он «большой любитель и приверженец алкоголя».
В 1922 году Тассо одолжил у инженера Холостова 10 000 эстонских марок6, но денег не вернул. Холостов подал в суд и получил исполнительный лист о взыскании долга, однако получить деньги с недобросовестного должника так и не смог [2, л. 59-59об].
Сходную характеристику даёт Тассо и его племянник Георгий Энтсон:
«Дядя мой Александр Иванович Тассо с детских лет, по моим воспоминаниям, не пользовался особенно хорошим отзывом моих родителей - легкомыслен, кутит, неположителен и т.п. ... Первый раз он объявился в Эстонии в 1923-1924 году, когда он нашёл нас в Юрьеве7. В первую встречу он произвёл опять прежнее впечатление: говоря о своих обширных коммерческих предприятиях, он не производил вида
богатого человека, даже пытался занять денег в долг у моих родителей. По его словам, он ожидал больших денег от своих предприятий, которые он вёл в Ревеле. ... Побыл он в Юрьеве несколько дней, останавливаясь в коммерческой гостинице на Рижской улице. Кутил он также, но без денег - при расчёте мне пришлось заложить мой портсигар» [2, л. 89].
Впрочем, не стоит рисовать портрет Тассо исключительно чёрной краской. Так, во время своей поездки в Петроград в 1921 году, он по просьбе Калиберды навестил больную падчерицу последнего, снабдив её продуктами, а по возвращении в Ревель, когда Илья Борисович предложил заплатить за эти продукты, отказался от вознаграждения [2, л. 59].
Итак, уже немолодой человек оказался в сложной жизненной ситуации. Не имея твёрдых источников дохода, он должен был содержать жену и 7-летнего сына. Привычка жить не по средствам и «приверженность к алкоголю» лишь усугубляли положение.
В начале ноября 1925 года Тассо выехал в Финляндию, где обратился в советское представительство с коммерческим предложением:
«Торговому представителю СССР в Финляндии тов. Фирсулу я говорил, что являюсь представителем завода "Рихард Мейер"-а в Ревеле и уполномочен заводом подыскать капитал в 10.000.000 финских марок8; что я хочу предложить Советскому Союзу капитал этот дать и стать компаньоном этой фирмы» [2, л. 37об].
Судя по изложенным выше обстоятельствам жизни Тассо в Эстонии, ни о каких реальных капиталовложениях речь не шла. Перед нами явная афёра, попытка, выражаясь современным жаргоном, «развести на деньги» СССР и тем самым радикально поправить своё материальное положение. Неудивительно, что предложение Тассо было отклонено.
Не преуспев на коммерческом поприще, Александр Иванович решил заняться шпионажем, к чему привлёк и сына своей сестры Георгия Ивановича Энтсона.
Георгий Энтсон родился 15 марта 1900 года на острове Даго Эстляндской губернии, где его отец Иван Иванович Энтсон, выходец из крестьян Перновского уезда Эстляндской губернии, служил священником [2, л. 85, 87, 88]. Семья была многодетной. Согласно анкете, заполненной Георгием Энтсоном 21 ноября 1925 года, на следующий день после ареста, на тот момент у него имелось четыре брата - Алек-
сандр (27 лет), Анатолий (25 лет), Иван (16 лет) и Виктор (3 года) и четыре сестры -Елена (22 года), Анна (20 лет), Нина (14 лет) и Елизавета (13 лет) [2, л. 85].
В 1908 или 1909 гг. отец Георгия Энт-сона поступил на учёбу в Духовную академию в Петербурге, в связи с чем семья переехала в Петербург. В 1909 году Георгий поступил в Детскосельскую мужскую гимназию. В 1912 году Энтсон-старший по окончании Духовной Академии перевёлся на службу в Вильно9, где Георгий учился во 2-й Виленской гимназии. После начала 1-й мировой войны в связи с оккупацией Вильно немцами семья Энтсонов эвакуировалась в Петербург. Георгий вновь поступил в Детскосельскую гимназию, которую и окончил с золотой медалью в 1917 году [2, л. 87].
В том же году Энтсон поступил в Политехнический институт на кораблестроительное отделение, в начале 1918 года перевёлся в Морское Инженерное училище. После ликвидации училища осенью 1918 года он устроился по добровольному найму на миноносец «Победитель» помощником машиниста.
«В самом конце 1918 года или начале 1919 года по судам был объявлен призыв на эстонский фронт. Добровольцем пошёл и я» [2, л. 87]. В составе десантного отряда Энтсон участвует в боевых действиях - рядовым, а затем пулемётчиком. По возвращении в Петроград в том же 1919 году он поступает в Военно-инженерный техникум на отделение военных сообщений. В качестве курсанта Энтсон принял участие в боях на Олонецком фронте, а также в усмирении всяких местных беспорядков и волнений [2, л. 87об]. 27 сентября 1919 года во время партийной недели он был принят в партию большевиков, получив партбилет № 5104 [2, л. 104, 421].
Окончив в 1920 году техникум, Энтсон получил назначение на Польский фронт в 30-й железнодорожный дивизион в качестве техника изыскательской команды. Во время службы он подал рапорт о желании поступить в Академию Генерального Штаба, однако получил отрицательный ответ. Не увенчалась успехом и его вторичная попытка поступить в какое-либо из высших военных учебных заведений после заключения мирного договора с Польшей [2, л. 87об].
Тем временем выяснилось, что вся его семья, за исключением брата-близнеца Анатолия, получила эстонское гражданство и выехала в Эстонию [2, л. 87об]. Георгий и Анатолий Энтсоны также реши-
ли эмигрировать. В апреле 1921 года они прибыли в Эстонию. Историческая родина встретила братьев не слишком приветливо. Буквально через несколько дней они были призваны в эстонскую армию. «Мои все достижения в Советской России были в Эстонии аннулированы и я был забран простым рядовым. С этого началось моё недовольство Эстонией и я подумывал серьёзно об обратном возвращении в Советскую Россию» [2, л. 88].
Демобилизовавшись осенью 1922 года, Георгий Энтсон поступил в Юрьевский университет на химический факультет. Жил с родителями, братьями и сёстра-ми. Жили бедно, поскольку «семья была большая и содержалась почти всецело отцом». Средства к существованию Энтсон добывал репетиторством и сотрудничеством в ревельской газете «Последние Известия», ведя там хронику города Юрьева [2, л. 88об].
Примечательно, что выезжая в Эстонию, Георгий Энтсон не поставил об этом в известность свою партийную организацию. Не делал он и попыток связаться с Компартией Эстонии. Оно и неудивительно, если учесть, что партия в это время находилась на нелегальном положении [2, л. 104-104об].
Впрочем, подобный конформизм всё-таки не уберёг Энтсона от неприятностей. В глазах многих из окружающих он всё равно был «красным». Особенно ухудшилась ситуация к осени 1925 года: «Моя жизнь за это время более испортилась; проникли слухи о моём участии в Эстонском и Олонецком фронтах, что создало мне не весьма важную репутацию» [2, л. 89].
С А.И. Тассо семья Энтсонов потеряла всякую связь ещё в 1912-1913 гг. и не знала о нём ничего до 1923-1924 гг., когда впервые увидела его в Юрьеве [2, л. 103]. Тем неожиданнее для Георгия Энтсона был приезд его дяди в начале ноября 1925 года. Выяснив в разговоре с племянником, что тот подумывает о возвращении в Советскую Россию, Тассо предложил ему помочь, используя свои связи. В отличие от предыдущего визита, на этот раз Тассо был при деньгах и даже оплатил племяннику железнодорожный билет до Ревеля, куда Энтсон и выехал тем же вечером. Тут выяснилось, что для перехода через границу необходимо вступить в сотрудничество с эстонской разведкой. Это обстоятельство не слишком смутило Энтсона. Как наивно пояснил он на допросе 20 ноября 1925 года: «Я сначала хотел воспротивиться этому, но по размышлении решил
о
О
согласиться, думая, что этим смогу даже принести Советской России и некоторую пользу» [2, л. 89-89об].
В Ревеле Тассо и Энтсон посетили начальника эстонской разведки Лаурсона10, от которого получили ряд заданий. При этом Тассо было определено вознаграждение в размере от 15 до 18 тыс. эстонских марок в месяц, Энтсон был зачислен на оклад в 10 тыс. эстонских марок [2, л. 5об]. Кроме того, Лаурсон указал новоиспечённым разведчикам, что они должны будут связаться и с финской разведкой, с которой он обменивается добываемыми сведениями [2, л. 278].
8 ноября дядя и племянник на пароходе отправились в Гельсингфорс, где по прибытии связались с майором Гейкелем, который дал им задания, отпечатанные на пишущей машинке на русском, немецком и финском языках, а также выдал Тассо на предстоящие расходы 17 тыс. финских марок и 30 руб. советских денег [2, л. 5об]. Из этой суммы последний отдал 3000 марок Энтсону, из которых 1000 тот сразу же отослал домой [2, л. 90об].
Из Гельсингфорса Тассо и Энтсон направились в Выборг к капитану финской разведки Розенстрёму. Тот изготовил для них фиктивные советские документы и лично сопроводил до Териоки11. Там они познакомились с Сергеем Васильевичем Кожевниковым, который должен был стать связником между Тассо и финской разведкой. Позже прибыли проводники. С проводниками в ночь с 15 на 16 ноября 1925 года Тассо и Энтсон нелегально перешли границу и пришли в деревню Большое Кайдолово к Матвею Павловичу Реди, который сопроводил их до Ленинграда. Кожевников перешёл границу в другом районе. Тассо условился с Реди, что последний приедет за ним 19 ноября, чтобы сопровождать обратно до границы [2, л. 278, 279, 282, 283].
Что же конкретно интересовало финскую разведку? Об этом можно судить по протоколам осмотра документов и переписок:
«Задание шпионского характера на русском языке, напечатанное на машинке на 5 полулистах тонкой бумаги, по прежней орфографии, дата задания 20.3.1925 г. №2/25. Задание требует собрания следующих сведений: о газовых снарядах - их составе, процентном отношении к другим снарядам, о числе их по отдельным артиллериям. О минах, их типах, способах постановки, о минрепах, о способах траления мин, о караванах траления, о сетях против
подводных лодок, о бомбах против тех же лодок. О составе высшего командования и морских штабов, об активных силах флота, названиях всех судов, их вооружении, о базах флота, их обороне, о степени подготовки личного состава. При задании копия его, написанная на русском языке на машине, но шрифта другого размера, по новой орфографии.
Задание на немецком языке, написанное на машине12, на тонкой бумаге. Задание касается необходимости собрать сведения: о состоянии военных кораблей Светланы, Гангута, Полтавы; гидроавиации, укрепления берегов, степени подготовки личного состава по всем специальностям, о новейших планах Ленинграда и Кронштадта, о новейших военных постройках. Копия того же задания на немецком языке, написанная от руки.
Задание на финском языке, написанное на машине на такой же тонкой бумаге, дата: 3.9.1925 г., №18, с копией от руки» [2, л. 411].
Задание на финском языке:
«Сведения о том, произведены ли какие-либо работы на крепостях в Кронштадте "Зиновьев", "Рошаль", "Бухарин", "Авров". Нам сообщили, якобы в Красной Горке имеется 16-тидюймовая батарея, просим об этом сведений и выяснить, откуда получены эти 16-тидюймовые пушки.
Сообщено, что в Ленинград доставлено несколько немецких подводных лодок в разобранном виде, кот[орые] собраны на судостр[оительном] заводе и частью в Кронштадте. Правда ли это, сколько этих подводных лодок и какие?
Какие результаты манёвров флота прошедшего лета?
Желательны офиц[иальные] отзывы о этих манёврах и о том, какие обнаружены недостатки.
Какие подлодки принимали участие в этих манёврах.
Когда флот окончит плавание и где будет стоянка отдельных судов.
Какие проекты на будущее плавание.
Предполагается ли добавить флот отдельными единицами, особенно желательно приказы о флоте» [2, л. 437-437об].
Неудивительно, что Тассо решил привлечь к шпионской работе своего племянника, имевшего знакомства среди красных командиров. Более того, планировалось, что с помощью своего бывшего товарища по училищу Прокофьева Энтсон попытается поступить на советскую военную службу. Прокофьев служил в одной из частей Ленинградского военного округа
(ЛВО), во время пребывания Энтсона за границей они переписывались [2, л. 5об, 23, 27об].
Как и было условлено, 19 ноября 1925 года Матвей Реди встретился с Тассо в чайной. Вместе с ним они выехали поездом на станцию Васкелово, откуда на лошади, доставленной сыном Реди Павлом, приехали в деревню Большое Кайдолово. Оттуда в сопровождении уже другого проводника Матвея Корко, Тассо направился к границе. За услуги последнему Тассо уплатил 135 финских марок и 5 руб. советских денег, а Матвею Реди - 10 руб.
Подойдя к границе, Тассо неожиданно решил вернуться обратно в Ленинград [2, л. 5об]. Чем было вызвано это решение, непонятно. Возможно, он решил, что возвращаться в Финляндию с пустыми руками будет несколько преждевременно. Судя по изъятым у него при аресте записям, выполненным химическим карандашом на листке почтовой бумаги, собранные за несколько дней разведсведения были весьма скудными и не соответствовали заданной тематике:
«1) Государственные учреждения, ведающие землеустройством, как-то земельный отдел и др., находятся в плохом состоянии из-за неимения нужных и полагающихся им кредитов. Служащим в них даже не выплачивается жалование.
2) Петроградский трубочный завод был приведён немцами-специалистами в полный порядок, оборудован по последним усовершенствованиям техники. Цель, на которую были затрачены огромные капиталы, была в изготовлении снарядов. После Локарнской конференции, очевидно, немцам здесь работа была не нужна; они передали эти заводы в руки большевиков.
3) При получении заводов в свои руки большевики поместили всюду молодых партийных, очень плохих специалистов, благодаря чему производительность заводов понизилась до минимума.
4) Летом 1925 года вплоть до последней возможности землечерпалки работали по очищению и углублению фарватера в Кронштадте.
5) Вплоть до разрешения торговли водкой и винами купечество несло на своих плечах все налоги. С винной монополии государство получает большие доходы и купечество теперь вздохнуло свободнее.
6) В военных повозках, запряжённых двумя лошадьми, кучер сидит верхом в седле на одной из лошадей» [2, л. 409-409об].
Решение повернуть назад оказалось роковым - Тассо был задержан советскими пограничниками. Несмотря на то, что при аресте у него был изъят браунинг (№ 10452), причём полностью изготовленный к стрельбе (снят с предохранителя, патрон в стволе), сопротивления незадачливый шпион не оказал [2, л. 10, 274]. В ту же ночь он дал подробные признательные показания, сообщив и о том, что его племянник Энтсон остался в Ленинграде по адресу 2-я Советская ул., д. 12, кв. 25, и что туда в 12 часов дня должен явиться Кожевников [2, л. 5об].
Хотя в распоряжении ленинградских чекистов оставалось лишь несколько часов, они успели оперативно среагировать. На указанной квартире были произведены обыск и аресты. В момент задержания и обыска Георгия Энтсона в дверь позвонил Кожевников. Жена хозяина квартиры Е.К. Гайлевич-Воскресенская вышла открывать двери и о чём-то с ним пошепталась. Сотрудник ОГПУ Фомин скомандовал «Руки вверх», на что Кожевников открыл огонь из браунинга (№ 13178 [2, л. 272]). После перестрелки раненый четырьмя пулями Кожевников был настигнут сотрудниками ГПУ Тяжело раненного шпиона доставили в больницу имени 5-й годовщины Октябрьской революции, где он вскоре скончался [2, л. 84, 184, 280-281].
Как и Тассо, Энтсон сразу же начал давать подробные признательные показания [2, л. 87-93об].
На допросе 27 ноября 1925 года Тассо дополнил свои показания, сообщив, что в 1919 году сотрудничал с финской разведкой, переведя через границу полковника Бергштрёма, который смог добыть планы советских укреплений в Токсовском районе [2, л. 38-39об, 277].
7 января 1926 года «Ленинградская правда» опубликовала небольшую заметку:
«При тайном переходе границы СССР -Финляндия был задержан финн, в котором ГПУ узнало известного международного шпиона Александра тассо. С 1918 года по 1925 он пробирался в СССР не меньше 25 раз.
Задержана вся шайка, состоявшая из 11 лиц, в числе которых оказались шпионы: Матвей и Степан Реди, Матвей Корко, Георгий Эндсон и Сергей Кожевников.
Эндсон и Кожевников были схвачены в доме 12 по 2-й Советской ул. после вооружённого сопротивления сотрудникам ГПУ Шпионы упорно отстреливались, однако Эндсона удалось арестовать не-
вредимым. Кожевников, тяжело раненый, умер. Арестованы квартирохозяева-укрыватели» [1].
Как мы видим, газетное сообщение явно приукрашивает обстоятельства. У непосвящённого читателя может сложиться впечатление, что Тассо - матёрый разведчик, который все эти семь лет только и делал, что шпионил против нашей страны. Кроме того, если Тассо, Энтсон и смертельно раненый при аресте Кожевников действительно являлись шпионами, то остальные задержанные - всего лишь пособники, а часть из них (в том числе и 17-летний Степан Реди), вскоре была оправдана судом.
18 января 1926 года дело было передано в военный трибунал ЛВО следователю Фридрихсбергу. 20 января Тассо, а 21 января Энтсон были ознакомлены с обвинением [2, л. 304].
16 марта 1926 года военный трибунал ЛВО в составе председательствующего Ильина-Шуктер и членов Марченко и Катал начал слушание дела. Обвинение поддерживал военный прокурор ЛВО Перфильев, защищали подсудимых члены Ленинградской коллегии защитников Ольшанский, Киселёв и Левин. Дело слушалось в открытом заседании. Перед судом предстало 11 человек. Тассо и Энт-сон обвинялись по ст. 66 ч. 1 УК РСФСР13, остальные - по ст. 68 (укрывательство и пособничество) и 89-й (недонесение) [2, л. 462].
После установления личности подсудимых, военный трибунал приступил к чтению обвинительного заключения. Вечером начался допрос подсудимых. Как сообщила газета «Правда»: «Тассо на суде не признаёт себя виновным, хотя и не отрицает своей связи с эстонской и финляндской разведкой. Энсон же признаёт, что виновен в шпионаже. Остальные отрицают свою вину и утверждают, что они ничего не знали о шпионской деятельности Тассо и Энсона» [4].
На следующий день случилось странное - объявился упомянутый Тассо в показаниях во время предварительного следствия «полковник Бергштрём». Причём произошло это неожиданно для стороны обвинения:
«При производстве предварительного следствия первоначально не имелось данных для установления личности указанного обвиняемым ТАССО финского полковника БЕРГСТРЁМА как ввиду неизвестности его имени и отчества, так и вследствие отсутствия предположений о
нахождении его в Ленинграде. В феврале 1926 г. содержавшимся под стражей в Ленинградском изоляторе особого назначения БЕРГСТРЁМОМ Леонардом Адольфовичем было подано в Госполитуправление заявление о желании его дать показание по делу ТАССО, поступившее в Военный Трибунал ко времени слушания этого дела» [2, л. 537-537об].
В результате 17 марта военный трибунал ЛВО вынес определение: дело слушанием приостановить и возвратить к доследованию, а Бергстрёма привлечь в качестве обвиняемого по ч. 1. ст. 66 УК [2, л. 462; 3].
Леонард Адольфович Бергстрём родился 28 июля 1886 года в Ревеле в семье русского офицера шведского происхождения. В 1904 году окончил Псковский кадетский корпус, в 1906 году - Павловское военное училище в Петербурге, после чего поступил в 4-й финляндский стрелковый полк, который стоял в Николайштадте. С этим полком Бергстрём в 1914 году пошёл на фронт, был контужен, затем был переведён в 66-й Бутырский полк, где был произведён в подполковники, из этого полка попал в 3-й финляндский стрелковый, стоявший в районе Галича. В октябре 1917 г. этот полк был направлен для спасения Ставки от большевиков, но перешёл на сторону последних. Получив отпуск, Бергстрём уехал в Финляндию, где жили его двоюродные братья и родственники его жены. В начале 1918 года он был призван в армию Маннергейма и сражался на стороне белых финнов против красных [2, л. 485об-486, 503].
Однако вскоре после победы белых в Финляндии Бергстрём был уволен с военной службы ввиду незнания им финского языка [2, л. 483] (как показал он на допросе 25 марта 1926 года, «родной язык: русский и шведский (русским владею лучше)» [2, л. 485]). Поселившись в Гельсингфорсе, он занялся торговлей, став компаньоном Тассо [2, л. 486об-487].
После заключения мирного договора между РСФСР и Финляндией Бергстрём в 1921 году вполне легально приезжал в Советскую Россию по торговому делу. В 1922 году он был торговым экспертом при финской торговой делегации, а в следующем 1923 году Бергстрём окончательно перебрался в Петроград, заключив договор с Госкино о прокате кинофильмов. С этой целью он приобрёл 83 фильма за 25 тыс. руб. Контора по прокату этих фильмов помещалась в д. 26 по Проспекту 25 октября14. Согласно условиям договора,
за прокат фильмов Бергстрём получал 50% с валового сбора, но так как расчёт производился два раза в месяц, то в условиях тогдашней инфляции этот доход значительно уменьшался. Окончательно подкосил бизнес бывшего подполковника заключенный им летом 1923 года контракт с Госторгом о продаже отрубей. Не выполнив условий этого договора, он после нескольких заседаний проиграл дело в арбитраже, после чего Госторг в обеспечение своих убытков наложил арест на доход Бергстрёма от проката кинофильмов. В октябре 1924 года Бергстрём был вынужден ликвидировать свою контору [2, л. 489, 497об-498].
Не имея средств к существованию, Бергстрём жил, постепенно проедая квартирную обстановку и одежду, а весной 1925 года занялся торговлей контрабандным товаром, поступавшим из Латвии, за что и был вскоре арестован [2, л. 498, 538].
23 марта 1926 года следователь военного трибунала ЛВО Фридрихсберг принял к рассмотрению дело для продолжения следствия [2, л. 481]. Тассо настаивал на своих показаниях, Бергстрём категорически отрицал свою причастность к шпионажу, хотя признал, что именно он через «одного из видных лиц финской армии» в 1919 году помог Тассо получить разрешение на нахождение в приграничной полосе [2, л. 487]
Найти свидетелей следствию не удалось: житель Токсово мясник Кузьма, у которого, согласно показаниям Тассо, якобы останавливался в 1919 году Бергстрём, умер в 1924 году, инженер, работавший над сооружением укреплений Токсовско-го района и якобы передавший их планы Бергстрёму, бежал за границу [2, л. 38об, 39, 292].
Тем временем 29 апреля 1926 года Берг-стрём был осуждён по делу о контрабанде, получив три года лишения свободы [2, л. 541].
10 мая 1926 года слушание дела Тас-со, Энтсона и других военным трибуналом ЛВО (председательствующий Иль-ин-Шуктер, члены Марченко и Рейхардт) возобновилось. Обвинение поддерживал помощник военного прокурора ЛВО Ат-рашкевич, защищали подсудимых Ольшанский, Ильминский, Прайс и Чуднов-ский [2, л. 541].
14 мая был вынесен приговор. Тассо и Энтсон были осуждены к высшей мере социальной защиты - расстрелу, с конфискацией имущества. Бергстрём получил 10 лет с конфискацией имущества и последу-
ющим поражением в правах на 5 лет, Матвей Реди - 4 года с поражением в правах на 3 года. Пятеро обвиняемых, признанные виновными в укрывательстве, получили сроки от пяти месяцев до года или условное наказание, остальные трое были оправданы [2, л. 546; 6].
7 июня 1926 года Кассационная Коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР в составе председательствующего Кронберга и членов Муранова и Гайшпуй-та, рассмотрев кассационную жалобу, вынесла определение:
«Дело разобрано правильно.
Высшая мера социальной защиты -расстрел Александру ТАССО и Георгию ЭНТСОНУ судом избрана правильно и соответствует содеянному, поскольку они являются злостными шпионами. Их жалобы, равно и жалобы других осуждённых, оснований для отмены или изменения приговора не содержат, поэтому приговор в целом оставить в силе, а жалобы без последствий» [2, л. 548].
19 июня 1926 года в 23 часа А.И. Тассо и Г.И. Энтсон были расстреляны [2, л. 549].
В 2004 году прокуратура РФ пришла к выводу, что оснований для реабилитации Тассо и Энтсона нет:
«Виновность Тассо и Энтсона в шпионаже доказана их собственными подробными признаниями, обнаруженными при обысках записями, огнестрельным оружием, фальшивыми документами, показаниями свидетелей и другими материалами дела.
Обстоятельства перехода осуждёнными границы в ночь на 16 ноября 1925 г., их дальнейшего пребывания в г. Ленинграде, встречи со знакомыми и родственниками полностью подтверждаются показаниями свидетелей Коконена, Герасимова, Егорова, Красникова и др., а также показаниями лиц, привлечённых по этому делу к уголовной ответственности за пособничество в шпионаже: Коркко, Реди, Петровой, Васильевой, Павляр и Гойлевич.
С учётом изложенного, на основании ст.ст. 4 и 8 Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" в реабилитации Тассо Александра Ивановича и Энтсона Георгия Ивановича отказать» [2, л. 553-554].
В то же время другие лица, осуждённые по этому делу, были реабилитированы, поскольку, по мнению прокуратуры РФ, не было доказано, что помогая Тассо и Энтсону, они знали о шпионской деятельности последних. Был реабилитирован и
Бергстрём, как привлечённый к уголовной ответственности лишь на основании показаний Тассо, ничем объективно не подтверждённых [2, л. 556-557].
С юридической точки зрения, исходя из презумпции невиновности, Бергстрём должен быть оправдан за недоказанностью обвинения. С точки зрения установления исторической истины окончательно прояснить этот вопрос можно путём изучения документов из финских архивов.
Кто-то скажет, что приговор Тассо и Энтсону несоразмерно суров, ведь они не успели нанести реальный вред нашему государству. В отличие от некоторых других шпионов и диверсантов, чья деятельность в этот период была пресечена советскими органами госбезопасности, Тассо и Энтсон не были профессиональными разведчиками. Не были они и идейными врагами Советской власти. Их действиями двигало частнособственническое мелкобуржуазное стремление к личному благополучию вку-
пе с беспринципностью. На допросе 21 ноября 1925 года на вопрос о политических убеждениях Тассо простодушно заявил: «Кто больше плотит» [2, л. 19]. Его племянник Энтсон был готов служить тем, против кого воевал в гражданскую войну, а оказавшись в руках чекистов, тут же предложил им «совместную работу» [2, л. 93]. Подобные беспринципные, нечистые на руку граждане и сегодня являются питательной средой для любых иностранных спецслужб. Приговор был вынесен в полном соответствии с действовавшим на тот момент советским законодательством: часть 1-я 66-й статьи УК РСФСР, по которой они были осуждены, предусматривала высшую меру наказания с конфискацией всего имущества, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения наказания до лишения свободы на срок не ниже пяти лет со строгой изоляцией и конфискацией всего имущества [5, с. 15-16]. По мнению военного трибунала, в данном случае смягчающих обстоятельств не нашлось.
Список литературы:
[1] Арест 11 шпионов // Ленинградская правда. - 1926, 7 января. - № 5 (3221). - С.5.
[2] Архив Управления ФСБ РФ по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области. - Д. 14131 (Дело по обвинению Тассо А.И., Энтсона Г.И. и др.).
[3] Дело эстонских шпионов. Слушание дела приостановлено // Правда. - 1926, 18 марта. - № 63 (3292). - С.4.
[4] Новое дело эстонских шпионов // Правда. - 1926, 17 марта. - № 62 (3291). - С.4.
[5] Уголовный кодекс РСФСР. - М.: Юридическое издательство наркомюста РСФСР, 1925. - 118 с.
[6] Финско-эстонские шпионы // Ленинградская правда. - 1926, 16 мая. - № 111 (3325). - С.4.
о
О
1 Ныне Тампере, Финляндия.
2 Ныне Хельсинки, Финляндия.
3 Ныне часть Московского проспекта.
4 Заместитель. - И.П.
5 Ныне Таллин, Эстония.
6 Курс эстонской марки к советскому золотому червонцу составлял в середине 1920-х гг. примерно 200 марок за 1 рубль. См. [2, л. 105].
7 Ныне Тарту, Эстония.
8 Курс финской марки к советскому золотому червонцу составлял в это время примерно 22 марки за 1 рубль. См. [2, л. 309].
9 Ныне Вильнюс, Литва.
10 Возможно, имеется в виду начальник 2-го (разведывательного) отдела эстонского генерального штаба майор Лауриц. - И.П.
11 Ныне Зеленогорск, Российская Федерация.
12 Так в тексте. - И.П.
13 Участие в шпионаже всякого рода, выражающееся в передаче, сообщении или похищении, или собирании сведений, имеющих характер государственной тайны, в особенности военных, иностранным державам или контр-революционным организациям в контр - революционных целях или за вознаграждение. - [5, с.16]
14 Ныне Невский проспект.
