CC BY
131
Исторические науки
Historical sciences
УДК 94 (470.6)
Ибрагимов Муса Муслиевич
доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой политологии и социологии Грозненского государственного нефтяного технического университета тел.: (928) 269-58-15
ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ В НАЦИОНАЛЬНЫХ ОБЛАСТЯХ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА НА РУБЕЖЕ 1920-1930-Х ГГ.
Ibragimov Musa Muslievich
D.Phil. in History, Professor, Head of the Political and Social Sciences Chair, Grozny State Technical University of Oil tel.: (928) 269-58-15
RESISTANCE TO COLLECTIVIZATION IN NATIONAL REGIONS OF NORTH CAUCASUS IN THE TURN OF 1920-1930'S
Аннотация:
В статье анализируются некоторые особенности процесса коллективизации сельского хозяйства на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. Рассматриваются формы и методы противодействия со стороны горского населения Чечни, Ингушетии, Дагестана и Карачая насильственному обобществлению крестьянских хозяйств.
Ключевые слова:
коллективизация, хлебозаготовки, сопротивление, повстанцы, Чечня, Ингушетия, оперативная группа войск.
Summary:
This article dwells upon some features of the agricultural collectivization process in the North Caucasus in 1920-1930s. The author considers the forms and methods of opposition of highland population of Chechnya, Ingushetia, Dagestan and Karachay to forced collectivization of peasant farms.
Keywords:
collectivization, grain procurement, resistance, rebels, Chechnya, Ingushetia, alarm response force.
В конце 1920-х гг. советским руководством был взят курс на ускоренную индустриализацию страны. Средства на проведение в жизнь намеченных решений могли быть взяты только путем их изъятия из сельского хозяйства, что предопределило постановку задачи по коллективизации сельского хозяйства. К началу 1920-х гг. основная часть населения автономных республик Северного Кавказа была занята именно в сельскохозяйственном секторе. Поэтому предпринимаемые властью меры воспринимались горцами крайне неоднозначно. Хозяйственный уклад, складывавшийся в этом регионе веками, должен был уступить место новым производственным отношениям, в которых роль государства резко увеличивалась. Грандиозные задачи, поставленные перед всем советским народом, по мнению представителей центральной власти, должны были быть достигнуты любой ценой.
В этих условиях имевшиеся на Кавказе социальные противоречия в совокупности со складывающейся новой экономической реальностью не могли не привести к открытому столкновению власти и общества. Сопротивление части горцев коллективизации началось практически сразу после первых шагов местных органов власти, направленных на выполнение директив центра. Однако формы этого сопротивления разнились как с учетом региональной специфики, так и по времени. Для начального этапа коллективизации, когда власть только делала «робкие» попытки претворить новые формы хозяйствования в жизнь, характерно пассивное неприятие проводимой политики среди значительного числа горцев, которое довольно быстро переросло в своеобразную форму саботажа. Ответственные работники на местах проводили различные экономические махинации, направленные на развал конкретного колхозного хозяйства. Нельзя сказать, что данные действия были результативны. К тому же они быстро привлекли к себе внимание правоохранительных органов [1].
Необходимо отметить, что начавшуюся коллективизацию по-своему «приветствовали» повстанцы, скрывающиеся в труднодоступных районах северокавказских автономий еще с 1920-х гг. Неприятие частью горцев коллективизации они рассчитывали использовать в своих целях, чтобы активизировать борьбу против центральной власти, пополнить свои ряды и расширить свою поддержку среди мирных, но недовольных проводимой политикой горцев.
Осенью 1929 г. имел место первый факт открытого неповиновения власти в условиях начавшейся коллективизации. Главы нескольких чеченских и ингушских тайпов, воспользовавшись грубыми ошибками советской власти, пытавшейся провести хлебозаготовки в равнинных частях Дагестана и Ингушетии, открыто призвали к срыву хлебозаготовок, разгромили ряд ссып-
ных пунктов и вывезли из них собранное зерно. Кроме того, были выдвинуты и политические требования: вывести из автономий вооруженные отряды хлебозаготовителей, отменить продналог, заменить выборные органы советской власти старейшинами чеченских тайпов [2, с. 192].
В ответ на это командованием СКВО был сформирован отряд в 2 тыс. человек, вооруженных 75 пулеметами, 11 артиллерийскими орудиями, а также в сопровождении 7 самолетов. Подавление восстания началось 10 декабря. В результате было изъято и захвачено 200 винтовок, много устаревшего огнестрельного оружия. За время операции было убито и ранено до 60 повстанцев. Потери красноармейцев составили убитыми 21 человек, ранено 22 человека [3]. Выступление было подавлено, однако данные действия были признаны неудачными, поскольку всем организаторам и вдохновителям выступления удалось скрыться, а количество изъятого оружия было мизерным.
Отдельные очаги открытого протеста вспыхивали не только в Чечне, но и в Дагестане, Осетии, Кабарде, Балкарии и Карачае. Нередко раздавались призывы к «священной войне» [4, с. 24].
Итогом первых попыток коллективизации сельского хозяйства в автономиях Северного Кавказа стал пересмотр ЦК ВКП(б) стратегии колхозного строительства в данном регионе. В Чечне и Ингушетии коллективизация была практически остановлена. Здесь организовывались, главным образом, ТОЗы - товарищества по совместной обработке земли. Чеченское руководство (Хасман, Журавлев, Арсанукаев) были сняты со своих постов, как «левые загибщики» [5, с. 25].
Начало коллективизации выявило, что наиболее проблемным регионом, наиболее трудно управляемым и в социальном смысле взрывоопасным были Чечня и Ингушетия. Однако, несмотря на протесты и выступления, не смотря на то, что обобществление земли и скота в этих автономиях было признано преждевременным, процесс коллективизации продолжался. Уже в 1930 г. (с января по март) число хозяйств, числившихся в колхозах (главным образом это были артели), выросло в Чечне в 6-7 раз, а в Ингушетии в 10 раз. Процессы сопровождались массовыми обобществлениями скота и орудий сельхоз производства, что вызывало протест у крестьян [6].
Весной 1930 г. в Чечне активизировались повстанческие отряды, ушедшие в горы. Они вышли на равнину и развернули антисоветскую агитацию. Начало 1930 г. отличало их действия попыткой объединить все недовольные советской властью силы, включая соседние народы, например, Дагестана. Как возможные союзники рассматривались даже терские казаки [7, с. 163].
Советское правительство постоянно отслеживало рост влияния, как их называло ОГПУ, бандформирований, в автономиях Северного Кавказа. Так, уже в марте 1930 г. была сформирована оперативная группа войск с целью активизации борьбы с политическим и иным сопротивлением общей численностью около 2 500 человек. В ее состав, помимо пехотных и кавалерийских частей, вошла артиллерия и авиация [8, с. 64].
Такие операции официально именовались «чекистско-войсковыми». В течение всей весны сформированное соединение активно действовало против повстанцев и изымало оружие у населения. В результате было арестовано 122 человека и изъято около 1 500 единиц стрелкового оружия [9].
Чем настойчивее органы власти проводили в жизнь политику коллективизации, тем жестче и агрессивнее проявлялась ответная реакция горцев. Вооруженное сопротивление оказывало не только чеченское крестьянство, но и другие горские народы. Весной 1930 г. произошло выступление против советской власти в Карачае. Тот уровень организованности, который демонстрировали повстанцы, позволяет утверждать, что восстание долго готовилось. Местные органы власти, не в силах справиться с ситуацией своими силами, потребовали помощь из центра, будучи практически парализованными. При этом ими отмечалось, что восставший народ выдвигает политические требования, и упорно сопротивляется. Местные коммунисты настаивали на организации Ревкома и создании трибунала и политической тройки. О размахе сопротивления может свидетельствовать тот факт, что в Мало-Карачаевском автономном округе разыгралось целое сражение. Отряд повстанцев, поделенный на взводы и сотни, атаковал Кисловодск. Восставшие сумели занять западную окраину города и завязать уличные бои [10].
Не лучше складывалась ситуация и в Дагестане. В Курахском районе была фактически низложена советская власть, а восстание охватило Курахский, Касумкентский и Табасаранский районы. В этом регионе недовольство коллективизацией помножилось на бурные протесты против закрытия мечетей и репрессий против духовенства. Антисоветские силы, поддержанные духовными лидерами, активизировались и в аварских селах Харахи и Орота Хунзахского района.
В марте 1932 г. в районе чеченского аула Беной вспыхнуло восстание, которое не удалось подавить силами НКВД. В аулах громили кооперативы, уничтожали советские деньги. Власть, однако, оказалась готовой к подобному развитию событий. Об этом говорит хотя бы тот факт, что мятежникам не удалось взять штурмом ни один из осажденных гарнизонов, а сотрудники райотделов НКВД своевременно с семьями успевали в них укрыться.
Население восставших районов сразу же выдвинуло политические требования: прекратить незаконную конфискацию крестьянских хозяйств под видом коллективизации, прекратить произвольные аресты крестьян под видом ликвидации «кулачества», отозвать из всех районов Чечни начальников ГПУ, ликвидировать народные суды и восстановить институт шариатских судов, прекратить вмешательство краевых и центральных властей во внутренние дела Чеченской автономной области [11, с. 17-18]. Властям пришлось прибегать к помощи армии.
Только после его подавления выяснилось, что данное выступление планировалось как общегорское. Восстать против советской власти должна была не только вся Чечня, но и Дагестан с Ингушетией. Выяснилось также, что в его подготовке принимали активное участие представители местного духовенства. Руководителями восстания была создана целая подпольная сеть, включающая вооруженные группы по всему Северному Кавказу [12, с. 14].
При этом успех всего предприятия основывался именно на предположении о том, что озлобленное коллективизацией население в большинстве своем поддержит мятеж. Однако по-настоящему народным, то есть получившим широкую поддержку народных масс, восстание стало только в части Чечни, где, по материалам оГпу, наблюдалась «организованность, исключительная ожесточенность повстанцев в боях, непрерывные контратаки, невзирая на потери, религиозные песни при атаках, участие женщин в боях» [13, а 15].
Осенью 1932 г. произошли вооруженные выступления против коллективизации в Ингушетии, которые, впрочем, не были такими сильными и были достаточно быстро локализованы местными силами. Нужно отметить, что власть при подавлении вооруженных выступлений против коллективизации активно использовала так называемые «партизанские» отряды. Такие подразделения формировались из представителей горцев (армян, грузин, осетин, азербайджанцев, дагестанцев и других), изъявивших добровольное желание в них вступить. Помимо убежденных сторонников советской власти, в такие отряды вступало немало родственником тех, чьи семьи пострадали от действий повстанцев. Тем временем подавление восстания в Чечне не привело к прекращению подпольной борьбы против коллективизации и советской власти.
Осенью 1932 г. в республике прошли массовые аресты граждан по обвинению в антисоветской деятельности, выражавшейся в участии в «чеченском националистическом центре». Некоторые исследователи утверждают, что данное дело было инспирировано ОГПУ с целью ликвидации наиболее активных антисоветски настроенных чеченцев, способных объединить широкие народные массы в борьбе с властью. Следует, однако, отметить, что по этому делу было расстреляно пять человек, а осуждена только десятая часть от тех, кто был арестован.
После подавления крупных выступлений сопротивление коллективизации приняло характер партизанской борьбы. Немногочисленные отряды действовали в труднодоступных района автономий, совершая диверсионные акции, убивая партийных и советских работников, а также колхозных руководителей. Большевики и активно используемые ими советы пытались всячески привлечь на свою сторону горские народы, заручиться их расположением, выглядеть в их глазах «хорошей властью».
Ссылки:
1. РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 153. Л. 76.
2. Данлоп Д. Россия и Чечня: история противоборства. М., 2001.
3. Военно-исторический архив. 1997. № 2.
4. Авторханов А. Убийство чечено-ингушского народа: народоубийство в СССР. М.,1991.
5. Там же.
6. Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши / сост. Н.Ф. Бугай. М., 1994.
7. Аптекарь П. Война без края и конца // Родина. 2000. № 1.
8. Там же.
9. Вайнахи и имперская власть: Проблема Чечни и Ингушетии во внутренней политике России и СССР (начало XIX - середина ХХ в.). М., 2011.
10. Александров К.М. Народ, режим и армия. Великий перелом 193о-1933 гг. URL: http://www.yabloko.ru/mneniya_i_publikatsii/2009/05/ 15 (дата обращения: 27.03.2012).
11. Авторханов А. Указ. соч.
12. Марченко Г.В. Антисоветское движение в Чечне в 1920-1990-е гг. // Вопросы истории. 2003. № 1.
13. Там же.
References (transliterated):
1. RGASPI. F. 82. Op. 2. D. 153. L. 76.
2. Danlop D. Rossiya i Chechnya: istoriya protivoborst-va. M., 2001.
3. Voenno-istoricheskiy arkhiv. 1997. № 2.
4. Avtorkhanov A. Ubiystvo checheno-ingushskogo naroda: narodoubiystvo v SSSR. M.,1991.
5. Ibid.
6. RepressirovannHe narody Rossii: chechentsy i in-gushi / sost. N.F. Bugay. M., 1994.
7. Aptekar' P. Voyna bez kraya i kontsa // Rodina. 2000. № 1.
8. Ibid.
9. Vaynakhi i imperskaya vlast': Problema Chechni i Ingushetii vo vnutrenney politike Rossii i SSSR (nachalo XIX - seredina XX v.). M., 2011.
10. Aleksandrov K.M. Narod, rezhim i armiya. Velikiy perelom 1930-1933 gg. URL: http://www.yabloko.ru/mneniya_i_publikatsii/2009/05/ 15 (date of access: 27.03.2012).
11. Avtorkhanov A. Op. cit.
12. Marchenko G.V. Antisovetskoe dvizhenie v Chechne v 1920-1990-e gg. // Voprosy istorii. 2003. № 1.
13. Ibid.
