CC BY
89
Ю. Пихурик (Сегед)
Против «советского рая»*.
Заметки венгерских солдат о целях войны и сталинском Советском Союзе
В статье рассматриваются дневники и некоторые воспоминания венгерских солдат и офицеров, служащие источником, наглядно отражающим перемену взглядов на фронте относительно целей войны против Советского Союза и роли венгерской армии в ней.
Ключевые слова: Венгрия, режим Хорти, Великая Отечественная война, Вторая мировая война, Сталинградская битва
После Трианонского договора 1920 г.1 в Венгрии в качестве противников рассматривали в первую очередь соседние народы, к которым отошли бывшие венгерские территории. Главной же внешнеполитической задачей являлось осуществление мирной территориальной ревизии. По отношению к Советскому Союзу у Венгрии не было претензий; соотношение сил и количества войск также исключало возможность причисления СССР к потенциальным противникам. Тем не менее он считался таковым исходя из идеологических оснований2. Это подкреплялось воспоминаниями о решающей роли России в разгроме венгерской революции и освободительной борьбы 1848— 1849 гг., а также тем, что Венгрия и Россия были противниками в Первой мировой войне. Однако благодаря проводимой премьер-министром Иштваном Бетленом (ВеШ1еп Муап)3 политике консолидации положение настолько стабилизировалось, что дипломатические круги при поддержке премьер-министра, поставив экономические и внешнеполитические интересы страны выше идеологических аспектов, инициировали установление отношений с Советским Союзом. В результате этого осенью 1924 г. между двумя странами были заключены дипломатическое и торговое соглашения. Советский Союз мог стать важным торговым партнером для самостоятельно вышедшей после 1920 г. на мировой рынок Венгрии. При этом Венгрия надеялась получить от не признавшей заключенных после Первой миро-
* В источниках это выражение используется в обобщенном ироническом смысле.
вой войны мирных договоров великой державы поддержку в своих внешнеполитических устремлениях. Но в связи с тем, что в Венгрии вновь усилились антисоветские тенденции и правитель Миклош Хорти (1920-1944) был против ратификации соглашений, они так и не вступили в силу. Только десятью годами позднее, в 1934 г., были установлены дипломатические отношения, теперь уже при поддержке главы государства. В начале 1939 г. отношения между двумя странами испортились из-за направленности венгерской политики на проведение территориальной ревизии4, присоединения Венгрии к антикоминтерновскому пакту и выхода из Лиги Наций. Однако в 1940 г., после того как обе страны предъявили территориальные претензии к Румынии, между ними были вновь налажены отношения и сделаны жесты навстречу друг другу5. Опасения Венгрии относительно Советского Союза, конечно, остались неизменными, но не занимали общественное мнение так, как враждебные настроения по отношению к соседним государствам. Дело в том, что стране не угрожала опасность леворадикального переворота, а воспоминания о временах Венгерской Советской республики уже поугасли. Однако после удачного возвращения Венгрией территорий в изменившейся военной обстановке летом 1941 г. факт вступления в войну против Советского Союза был довольно легко воспринят общественным мнением6.
Еще до войны в Венгрии появлялось множество изданий, критически освещавших большевистский режим. Наряду с публикациями о жестокостях сталинизма, начиная с конца 1941 г. стали появляться отчеты о впечатлениях вернувшихся с фронта. Пресса также все больше внимания уделяла освещению военных событий. Характерно, что пропаганда переплеталась с антисемитской политикой внутри страны. В публикациях все чаще встречалась уже известная мысль о том, что за все злоупотребления сталинского режима несут ответственность евреи, а сам большевизм был ими же изобретен и построен.
Для оправдания участия Венгрии в войне в пропагандистских изданиях предлагается два основных аргумента: во-первых, осуждение советского строя, а во-вторых, утверждение, что германское нападение лишь предупредило готовящееся нападение Советского Союза на Европу7. Тот факт, что, прежде чем 22 июня 1941 г. напасть на Советский Союз, Германия начиная с 1939 г. также без объявления войны напала на несколько некоммунистических стран, авторами игнорировался. По отношению к этим странам приводимые аргументы
не имели силы, побежденные государства просто не упоминались, и таким образом противоречие замалчивалось. Роль Германии в войне подавалась чаще всего так, будто она при поддержке всех европейских народов вместе с союзниками ведет борьбу с единственным врагом - Советским Союзом. Авторы редко упоминают о военных событиях 1939-1941 гг., нападении на Польшу, нейтральные государства, Францию, бомбардировках Англии, действиях против Югославии. Интересы великой Германии не подвергаются сомнению, авторы замечают злоупотребления лишь одного бесчеловечного режима. Венгерское население пытались убедить в том, что подвергнувшаяся нападению сторона является агрессором. В потоке аргументов неясно, какова же тогда причина нападения на другие государства во имя антидемократической, бесчеловечной идеологии.
Фронтовые дневники и некоторые воспоминания8 дают возможность получить более дифференцированную картину, которая не во всем совпадает с тенденциозно отобранными опубликованными материалами. На театре военных действий было запрещено вести дневники, но, несмотря на это, до нас дошло значительное количество рукописей9. Важно отметить, что большинство авторов являются офицерами запаса, что и понятно, так как из запаса набиралось две трети офицерского и 80% рядового состава10. Дневники кадровых офицеров, за некоторыми исключениями, содержат немного личных замечаний, они большей частью посвящены описаниям боевых действий. В то же время офицеры запаса и рядовые сохранили для нас описание фронтовых будней. Эти источники точно отражают перемену взглядов и настроений солдат и офицеров на фронте. По мере накопления опыта у авторов записей появляется все больше сомнений, хотя большинство из них поражалось советским режимом. На основании дневников можно видеть, как венгерские солдаты относились к войне и своей роли в ней, каким видели Советский Союз. Эти источники подтверждают, что большинство солдат в 1942 г. отправлялось на фронт в надежде на быструю летнюю победу в убеждении, что их целью является предупредить советское нападение и уничтожить большевизм. Они были уверены, что население встретит их как освободителей и война скоро кончится, а осенью они смогут вернуться домой11. Со временем для них становилось все яснее, что они имеют дело не с побежденным и мечтающим сдаться противником, а встречают на 200-километровой линии фронта упорное сопротивление.
Чрезвычайно интересно сравнить описания, изданные в пропагандистских целях, и частные записи. Точки зрения современников
тех событий явно противоречат друг другу: бросается в глаза разница между работами, которые концентрируются лишь на жестокостях советского режима (иногда они удивительно прозорливы, но часто описания базируются на предрассудках), и неизданными дневниками, освещающими ситуацию с разных сторон.
В июне 1941 г. Гитлер ссылался на угрожающее выдвижение советских дивизий, называя Германию миротворцем, а Советский Союз агрессором. Многие венгерские издания практически дословно приводят его основные аргументы. Венгерская пропаганда переняла немецкую точку зрения по вопросу превентивной войны. Поначалу эти взгляды встречаются и в дневниках, но по мере продвижения по оккупированным территориям, видя нищету и разрушения военного времени, солдаты все реже останавливаются в своих заметках на большевистской угрозе. В большинстве случаев стереотипы сменяются сомнениями, разочарованием и чувством безысходности. Большевизм по-прежнему осуждается, но картина войны становится более дифференцированной. Все меньше находилось солдат, которые верили, что задачей Венгрии должно быть уничтожение сталинского строя. Под влиянием же фронтовых испытаний тезис о том, что на Дону солдаты защищают венгерские границы, окончательно потерял смысл. Разумеется, в отличие от фронтовых дневников, пропаганда внутри страны не отражала эти настроения.
Сначала мы приведем примеры записей, повторяющих аргументы официальной пропаганды. Прапорщик запаса Иштван Шимон (Simon Istvän) в своем дневнике12 24 июня 1941 г. описал состояние войны на основании речи Гитлера. Он утверждает, что «симпатии всей Европы направлены против коммунистов», и пишет так, как будто Германия не вела войну почти против «всей Европы», а не только против Советского Союза. В связи с этим он также повторяет немецкие доводы: Гитлеру «необходимо было обеспечить оборону тыла, прежде чем направиться против русских». Он не замечает противоречия: ведь если вся Европа поддерживает Германию, то зачем ей нужно обеспечивать оборону тыла? Характерный для личных источников факт: 1 августа тот же автор в связи с полевой мессой формулирует цели войны для себя и для Венгрии по-другому: «Нас вдохновляет сознание того, что мы боремся за воздвижение креста,
13
вынос его на свет»13.
Золтан Ароксаллаши (Arokszälläsi Zoltän)14 дает поэтическое описание того, как венгерские воины отправляются в русскую пустыню на защиту своих домов, своего будущего, своих потомков.
Для его работы характерно то, что он ищет доказательства для заранее принятых аргументов, когда таким образом описывает русских военнопленных: «Какие дикие, грубые лица, сколько дикости, животной жестокости таится в этих глазах. Это тоже визитная карточка России, сталинского режима. Настало время стереть его с лица земли»15. Предвзятость против большевизма не позволяет ему сформировать реальное представление о русском народе, его культуре и традициях. С благоговением пишет автор о жертвующих жизнь за свою родину и всю Европу немцах. Видя могилы, он замечает: «Сколько крови и страданий для того, чтобы осуществить мечту о мировом господстве кучки ослепленных евреев-коммунистов»16. Таким образом, он однозначно принимает цель войны: «Для этой огромной части земли необходимы оккупанты, которые наведут порядок. Здесь найдется достаточно земли не только для русского народа, но и для всей Европы, и стремление Сталина к мировому господству можно объяснить только его низменной жаждой власти. Если на этой земле будет наведен порядок, а он будет наведен, потому что должен быть наведен, каким Ханааном, текущим млеком и медом, каким раем, какой житницей станет она для новой Европы»17. Ароксаллаши не видит настоящего лица нацизма и Гитлера, он не думает, какой была бы созданная им новая Европа.
Находились и те, кто не принимал подобные доводы. Кадровый офицер Денеш Барани (Багапу Бепе8)18 уже 9 августа 1942 г. приводит критическую, реальную картину: «Люди не принимают бои на Дону с тем воодушевлением, с каким они бы вошли и воевали в Транс-ильвании. Они не чувствуют, что родину надо защищать здесь. [...] Наши солдаты были бы наверняка на высоте положения в боях за Карпаты, но не здесь, против фанатичного и упорного врага». 19 сентября у него вырываются следующие горькие слова: «Так эти люди действительно преданы политикой? Разве можно в 1942 году отправлять нормальных, здоровых людей в бой с орудиями 5/8 в то время, когда вокруг них разъезжают танки Т-34? Однажды Маньо выстрелил в такой танк и к тому же они попали в ходовую часть, но в танке, к счастью, этого даже не заметили, к счастью, потому что иначе вдавили бы их в землю так же, как находившееся рядом с ними зенитное орудие! Это все равно что идти на охоту с игрушечным ружьем!» По мнению Барани, советские силы не слабее, чем в 1941, более того: «... они себя чувствуют весело, хорошо держатся, страна огромна и природные запасы ее неисчерпаемы. А терпеть лишения они научились
" 19
в ходе своей истории»19.
Согласно воспоминаниям Ласло Эсени (Eszenyi Laszlo)20, многие офицеры принимали цели войны: «Война против Советского Союза воспринималась как крестовый поход против большевизма. Это
было естественное поведение, вытекающее из наших детских вос-
" 21 поминаний и воспитания»21.
В мемуарах лейтенанта Шебештьена Коппани (Koppanyi Sebes-tyén)22 высказывается мнение, отличное от точки зрения Ласло Эсени. Ему кажется, что для венгерских офицеров было характерно другое: «Но дух времени, общественное воспитание иногда заставляли этих хорошо подготовленных людей делать такие заявления, которые затруднили бы для современного читателя понимание их духа и настроения, так как большая часть этих солдат верила в бессмыслицу, которую говорила»23. По его мнению, для всей армии были характерны неосведомленность, самоуверенность, которая часто приводила к тяжелым последствиям, искаженное понимание ситуации, ее не соответствующая обстоятельствам оценка.
В 1942 г. после 800-1000-километрового пешего перехода, который им пришлось сделать после доставки по железной дороге, составлявшие большую часть Второй венгерской армии пехотные части столкнулись с фронтовой реальностью и смогли сопоставить собственный опыт с услышанным во время подготовки и пропагандистскими материалами. С этого момента определяющим элементом дневников становится описание непосредственных впечатлений, а не сформулированные кем-то другим теории. Яркой иллюстрацией этой перемены может служить дневник капрала Петера Пала Кеч-кеша (Kecskés Péter Pal)24. Кечкеш был призван из запаса в апреле 1942 г. 26 июня его часть отправилась по железной дороге и 1 июля прибыла в Решицу, откуда отправилась дальше пешком и после тысячекилометрового перехода 14 августа прибыла на фронт в район Дона. Оттуда часть немедленно, без отдыха была брошена в бой. В течение почти четырех месяцев, с 26 июня по 19 октября 1942 г., Кечкеш каждый день записывал происходившие события и свои впечатления25. До нас дошло немного рукописей, содержащих столь полную и подробную информацию, сохранивших настроения и впечатления рядового состава. На основании записей капрала можно проследить, как по мере приближения к фронту первоначальное воодушевление сменяется апатией, а затем и разочарованием. 30 июня автор записей увидел первые солдатские могилы. В связи с этим он замечает, что павшие были первопроходцы-мученики нового мира, которые «погибли в борьбе за лучшее будущее»26. Тогда сомнений
еще не было: Кечкеш искренне верит, что задачей венгерской армии является участие в разгроме большевизма и вдали от дома они защищают родину. 6 августа, после 770 километров перехода, в дневнике появляется первая запись, отражающая отчаяние: «Мы чувствуем себя так, что если прилетит самолет, никто не выйдет из палатки, пусть летят осколки. Народ отчаялся, почему - писать не буду»27. Местами в повседневные записи вкраплены потрясающие сообщения, как, например, 12 августа: «Мы на марше, курить запрещено. Один солдат в колонне, Антал Й., застрелился. В 4 часа утра светает, разрешают курить»28. Очевидно, что речь идет не о бесчувственности, кажущаяся безучастность может быть следствием усталости и разочарования. При таких обстоятельствах солдаты прибыли на фронт, где их немедленно отправили в бой. С 15 августа часть Кеч-кеша в течение пяти дней была на передовой в районе Коротояка, в начале сентября принимала участие в боях за переправу у Урыва. 13 сентября Кечкеш описывает обстановку следующим образом: «Мы начинаем выдыхаться, днем и ночью усиленное наблюдение и огонь, а к тому же голод постепенно нас истощает. Один день в бою можно считать за два, потому что надо бодрствовать и ночью, ночью даже больше работы, чем днем, потому что ничего не видно. [...] Ждем вечера, а с ним еду и воду. Воду надо достать любым путем, потому что дальше так выдержать невозможно. В настоящий момент установилось затишье, собираем силы для дальнейшей борьбы. Невозможно высунуть голову, сразу начинают стрелять. [.] Нашего товарища Йожефа Сората (Szoräth Jozsef), который немного высунул голову, тут же застрелили, он умер на месте»29. А 19 сентября капрал подводит горький итог своего опыта: «Эта война - разрушение, уничтожение жизни и добра»30.
После боев за переправу в августе-сентябре 1942 г.31 у многих сложилось то же мнение. Для Иштвана Шимона (Simon Istvän)32 настоящей травмой стало 18 августа: «На поле боя трупы валяются грудами. Оценить по-настоящему потери может только тот, кто видел это своими глазами. Конечно, в военных сводках об этом не говорится и дома люди понятия не имеют о том, каких жертв требует эта война, гораздо более кровавых, чем в прошлом году». 13 сентября он записывает мысль, которая встречается во многих подобных источниках: «Только тот знает, что это такое, кто находится здесь. Мы не обедаем и не ужинаем, уже неделю я не мылся». Днем позже: «Хочу только спать и спать». 18 сентября он объясняет падение венгерского боевого духа тем, что война идет далеко от дома. Сходного мнения
придерживался и подполковник Бела Вечеи (Уее8еу Бе1а)33, который 6 сентября 1942 г. делает следующую запись: «В этих подавленных солдатах не узнать венгров мировой войны. Может быть, не хватает психологической подготовки, но трудно объяснить простым людям, что здесь они защищают границы Венгрии. Они видят только, что сражаются за немецкие интересы, и эта видимость оставляет глубокий след в их душах». Из дневников видно, что тогда, в сентябре 1942 г., солдаты начали понимать, что их никто не сменит. Они начали оборудовать зимние позиции, запасать горючие материалы и продовольствие, так как уже столкнулись с перебоями их поставок.
Из рукописей исследователь может также получить информацию о том, как венгерские солдаты представляли образ врага. Некоторые разделяли народ и представителей власти, большевиков. Многие писали о жителях оккупированных территорий с глубокой симпатией, но были и такие, кто пользовался грубыми стереотипами. Причиной этому служило отсутствие информации, а также сложившиеся под влиянием указанных во введении факторов предрассудки. Авторы большей частью не знали или игнорировали проблемы советского/ российского общества, они рисовали однозначно негативную картину не только советской системы, но и народа и армии. Однако интересно отметить, что осуждающие большевистский режим авторы не понимают, почему население не встречает их с распростертыми объятиями.
Фронтовые заметки Белы Шаада (БаМ Бе1а) в 1942 г. вышли отдельной книгой. В ней он описывает историю встречи с русскими крестьянами, которая кажется достоверной, и высказывает мысль, которую разделяли и другие солдаты. Особенно из-за их крестьянских корней их поражало одно и то же: «Посреди плодороднейшей в мире земли стоит русский. Смотрит на нее и при этом действительно ужасно голодает. Это все равно что умереть от голода за накрытым столом. Мы попробовали спросить у них, почему они не обрабатывают землю, почему перебиваются без дела все лето и вступают в длинную зиму без еды. - Большевик, - говорят они и показывают, что у них все забрали». Шаад не понимает, как может быть, чтобы крестьянин не мог спрятать немного картошки. Ответ на его вопрос: « Большевик, - сказал и повторил свой жест русский старик вместе со своей женой, и в их движениях было приятное успокоение в том, что у них все забрали, таким образом, у них есть вполне уважительная причина голодать в нищете и не работать». Автор признает, что, возможно, ошибается, но ему кажется, что огромные пространства
неиспользованной или едва обработанной плодородной земли подтверждают его мысль34.
Образ врага в записях, сделанных на полях сражений, неодинаков. Кишш Миклош Немешкери (Nemeskeri Kiss Miklos)35 заносит свои впечатления в дневник со своеобразным цинизмом: «Наполовину сгоревшие трупы издают жуткое зловоние. Я и не знал до сих пор, что поджаренное в больших количествах человеческое мясо так воняет. Но, может быть, только русское! Во всяком случае, мне разонравилось человеческое мясо!»36 7 июля после авианалета: «Снова проходили мимо обстрелянного "штуками" леса смерти. Огромное число русских раненых стонало, захлебываясь в крови, они лежали вперемежку с трупами. Конечно, они брошены на произвол судьбы, в такую войну нет ни времени, ни людей ими заниматься. Однако зрелище было ужасное. Весь сегодняшний день идем среди чудовищного зловония. Типичный кислый советский запах вперемешку с дымом, запахом пороха и трупным запахом составляют жуткую вонючую смесь, от которой я не могу избавиться несколько дней. К этому я не могу привыкнуть многие дни. Потому что привыкнуть к виду разорванных на куски, с распоротыми животами, вздутых трупов или топать в крови и грязи можно: глаз становится полностью бесчувственным. Но к запаху привыкнуть невозможно». 8 июля в связи с описанием реактивного миномета «Небельверфер»37 он замечает: «Действие было ужасным. Рядом валялись сотни людей и лошадей с вывалившимися глазами, лошади так, как были запряжены в орудия или телеги, по четыре и по шесть. Листья и трава полностью опалены. Страшное было зрелище. При этом вонь, которую испускают тысячи трупов, - тоже не очень приятна. По моей оценке, за один раз погибло пять-шесть тысяч русских. Ни один не остался в живых!»
В противоположность не содержащим никакого сочувствия словам Немешкери приведем отрывки из записей Иштвана Шимона (Simon Istvant)38, который писал о русских по-другому, восхищался тем, что, несмотря на огромные потери, они оказывали сопротивление. При этом он тоже был поражен увиденным. 17 июля 1942 года он пишет: «Здесь в России человека окружает гигантская тишина. Но это тишина не отдыхающей жизни, а жизни еще не начавшейся. [...] Жизнь перед жизнью. Еще не поднявшиеся до человеческого уровня начальные существа, среди которых, однако, присутствует техника с организацией и средствами, превосходящими воображение современного мира. Самое острое проявление противоречий. До сих пор этот народ не имел запросов, в них жил только страх. И мы пронес-
лись здесь, не обращая внимания ни на что, потому что это не наше. А население смотрит пустым равнодушным взглядом. Что у них в душе? При этом в домах можно видеть иконы и кресты». Месяцем позже, 17 августа, он запечатлевает ужасы фронта: «Нет более жуткого зрелища, чем поле битвы. Кругом разрушение и смерть. Этот город тоже выглядит как разлагающийся труп. В полях полно незахороненных трупов. Ими никто не занимается, потому что нет времени. Равнодушно и безучастно проходим мимо. [...] Самым страшным в этой войне является осознание того, что нет снисхождения и милосердия. Мы когда-то слышали о благородстве в бою. Сейчас это только мечты». Неоднократно он подчеркивает, что бои лета 1942 г. гораздо кровопролитнее, чем в 1941 г. 20 декабря, видя трупы четырех русских солдат, он с уважением пишет о них: «Даже если они и враги, они сделали то, что смогли, самое большее. Хотя эта война идет не под знаком взаимного уважения, а в самой дикой ненависти».
Часто противоречащие друг другу приведенные выше отрывки дневников хорошо отражают крайние точки разброса мнений. Вспоминая переговоры 20-22 января 1942 г.39, Кейтель утверждал, что премьер-министр Венгрии Ласло Бардошши (ВаМо88у Ь^1о) в связи с усилением участия в войне называл среди основных сложностей пропагандистскую неподготовленность венгерского народа40. Здесь мы, напротив, видим, что влияние антисоветской пропаганды ясно прослеживается как в опубликованных после 1941 г. работах, так и в неопубликованных дневниках.
Представления солдат о Советском Союзе складывались под влиянием многих факторов. На них могли повлиять рассказы побывавших на русском фронте, а может быть и в русском плену во время Первой мировой войны, затем давали о себе знать военная подготовка и пропаганда, наконец, личный фронтовой опыт. Роль Венгрии во Второй мировой войне осталась после 1945 г. необсужденной, так как в сложившейся после войны политической обстановке эти переживания не могли должным образом выкристаллизоваться. Однако дневники сохранили для нас личные впечатления, которые ранее не могли получить известность, не могли стать частью коллективной памяти.
Перевод с венгерского А. Заварзина
ПРИМЕЧАНИЯ
1 К концу Первой мировой войны распалась Австро-Венгерская монархия, и на большую часть территорий ее составной части, многонациональной исторической Венгрии, стали претендовать вновь образовавшиеся государства - Австрия, Чехословакия, Королевство сербов, хорватов и словенцев, а также Румыния. В 1920 г. Венгрия утратила 57% своей территории и две трети населения.
2 С 21 марта по 1 августа 1919 г. в послевоенной политической и экономической обстановке произошла попытка установления в Венгрии советской республики. В установившемся после падения этой республики режиме, который сам себя называл контрреволюционным, был глубоко укоренен антибольшевизм.
3 1921-1931 гг.
4 В 1938 и 1941 гг. при поддержке Германии и Италии Венгрия возвратила часть утраченных территорий.
5 Венгерское правительство разрешило находящимся в тюрьмах коммунистам вернуться в Советский Союз, а из СССР в Венгрию были возвращены знамена, захваченные при подавлении освободительной борьбы в 1849 г.
6 Премьер-министр Ласло Бардоши (ВаМоББу Ь^й) объявил о том, что Венгрия находится в состоянии войны с Советским Союзом. Причиной войны он назвал бомбардировку г. Кошице, которая, по его предположению, была произведена советскими самолетами. В 1941 г. в наступательных операциях принимала участие 90-тысячная Карпатская группа, а с весны 1942 г. - Вторая венгерская армия в составе 207 тысяч человек. Венгерское военное руководство рассчитывало на затяжную войну, но не сомневалось в победе немцев. Согласно сводке октября 1941 г., военный крах Советского Союза в ближайшем будущем не ожидался: «В заключение можно констатировать, что большевизм как политический фактор может быть полностью устранен только в том случае, если в дополнение к уничтожению Красной армии вся территория Советского Союза будет оккупирована и советское правительство будет вынуждено потерять власть. Пока это не представляется возможным». - Сводка политического и военного положения Советского Союза в конце октября 1941 г. Военно-исторический архив, 1-й президентский отдел Начальника генерального штаба (далее: НЬ УКБ е1п. 1. 0571) 6687.
7 Приведем несколько примеров: Faragho О. Szovjetoroszorszаg (Советская Россия. - Ю. П.). И. п., е. п. (до апреля 1941 г. Фараго служил военным атташе в Москве, книгу написал, вернувшись на родину); Явуг^ку Б. А vбrбs kеszultsеg ¿б а tбmeg е^е (Боевая готовность
Красной армии и жизнь масс. - Ю. П.). Фронтовые впечатления автора в 1941 г. вместе с другими сходными записками были опубликованы в книге: Honvedeink Vörösorszagrol (Наши воины в Красной стране. -Ю. П) / Ed. Marjai F. Budapest, 1942. 171-176 old; Rasy B. Harom ev haboru 1939-1942 (Три года войны. 1939-1942. - Ю. П.). Budapest, 1943.
8 Ценность дневников как источников выше, чем воспоминаний, однако и последние при достаточно критическом подходе могут дать ценный материал.
9 Значительный объем рукописей находится в Собрании исследований Военно-исторического архива (далее - HL TGY). При этом много записок могло сохраниться и в семьях. Все больше и больше дневников и мемуаров публикуются.
10 В соответствии с Трианонским договором страна могла иметь армию численностью не более 35 тысяч человек. Развитие этой армии началось в 30-е гг., таким образом, к началу войны венгерские вооруженные силы не отвечали требованиям ни по количеству личного состава, ни по подготовке, ни по оснащенности.
11 Венгерское военное руководство не рассчитывало на то, что война завершится в 1942 г. Осенью обстановка оценивалась следующим образом: «Общая боеспособность советских войск все еще высока, и после призыва Сталина в результате усиления террора пока стала только выше. - Они упрямо и упорно сражаются в нападении, а в обороне лучше, чем в прошлом году. Признаки разложения наблюдаются лишь местами и только в отдельных ситуациях». После подробного описания положения делается вывод: «В итоге можно заключить, что сопротивление Красной армии еще не сломлено». После августовских потерь из 9-миллионной советской армии на европейском театре действовало предположительно 4,5 млн человек, и имеющийся в распоряжении резерв составлял 2,5 млн человек, таким образом, для Советского Союза возмещение людских потерь также не вызывало трудностей. Боеспособность отдельных частей не считалась одинаковой. Однако, согласно общей сводке положения, в 1943 г. ожидалось изменение ситуации: «Советский Союз не может рассчитывать на эффективную помощь со стороны союзников». Из-за этого и из-за внутренних трудностей в 1943 г. ожидалось ослабление Красной армии. См.: A Szovjetunio politikai es ka-tonai helyzete 1942. szeptember 1-en (Политическое и военное состояние Советского Союза 1 сентября 1942 г. - Ю. П.). HL VKF eln. 1. oszt. 5581.
12 Simon I. Katonai szolgalatom törtenete (История моей военной службы. - Ю. П.). HL TGY 3208. Автор являлся прапорщиком запаса, в 1941, а затем в 1942-1943 гг. воевал на советском фронте.
13 Для многих венгерских солдат важным фактором была их вера в то, что они возвращают русскому народу (это название употребляли по отношению ко всем живущим в Советском Союзе народам) возможность вести религиозную практику. Во многих дневниках есть описания того, как солдаты с радостью встречали участие местных жителей в полевых мессах.
14 Ûttalan utakon. Egy gépkocsizo vonatcsoport élete Oroszorszagban a szovjet elleni hadjaratban. 1942. V. 26. - 1943. IV. 25-ig. A csoportparancs-noksag megbizasâbol irta és összeallitotta dr. Ârokszallasi Zoltan karpaszo-manyos örmester (По дорогам бездорожья. Жизнь моторизированной обозной группы. 26.V.1942 - 25.IV.1943. По поручению командования группы написал и составил вольноопределяющийся фельдфебель д-р Золтан Ароксаллаши. - Ю. П.). HL TGY 3034.
15 Ûttalan utakon... 13 old.
16 Ibid. 19-21 old.
17 Ibid. 26 old.
18 Barany Dénes tûzérszazados haborùs naploja. 1942. Doni hadjarat (Военный дневник артиллерийского капитана Денеша Барань. 1942. Операция на Дону. - Ю. П.). HL TGY 3430.
19 Barany Dénes. 1942. szeptember 30.
20 Eszenyi Laszlo magyar kirâlyi vezérkari szazados emlékirata (Воспоминания капитана венгерского королевского генерального штаба Ласло Эсени. - Ю. П.). HL TGY 3092.
21 Eszenyi Laszlo. 377 old.
22 Koppânyi S. Visszaemlékezéseim... A 4. honvéd gyalogezred harctérre vonulasa és tragédiaja (Мои воспоминания. Вступление в бой и трагедия 4-го армейского пехотного полка. - Ю. П.). HL TGY 3115.
23 Ibid. 3 old.
24 Kecskés P. P. Honvédnaplo a keleti frontrol. 1942. jùnius 26 - oktober 19 (Дневник бойца с восточного фронта. 26 июня - 19 октября 1942 года. - Ю. П.). Szeged, 2002.
25 В октябре 1942 г. П. П. Кечкеш был в отпуске и оставил рукопись дома. Вернувшись на фронт, в январе 1943 г. он погиб при Острогожске, вероятно при прорыве из города.
26 Kecskés P. P. Honvédnaplo a keleti frontrol. 26 old.
27 Ibid. 50 old.
28 Ibid. 53 old.
29 Ibid. 84 old.
30 Ibid. 88 old.
31 С начала августа 1942 г. на Дону идут так называемые «бои за переправу». Зажатые на восточном берегу советские войска перешли в успешное контрнаступление для захвата главных позиций на западном берегу. Основные бои на венгерском участке фронта велись в районе населенных пунктов Коротояк, Урыв, Сторожевое.
32 См. прим. 13.
33 Vecsey Bela alezredes masodik vilaghaborüs naploi. 1941-1944 (Дневники Второй мировой войны подполковника Белы Вечеи. 19411944. - Ю. П.). HL TGY 2622. В то время он был командиром I батальона 35-го пехотного полка.
34 SaadB. A Dunatol a Donig 1942 nyaran (От Дуная до Дона летом 1942 года. - Ю. П.). Budapest, 1942. 84 old. См. также: Kecskes P. P. Hon-vednaplo a keleti frontrol... 34 old.; Galanffy G. Pillanatfelvetel szovjetrol (Моментальный снимок СССР. - Ю. П.). 143-144 old.
35 Nemeskeri K. M. Naplo az orosz harcterrol 1942 (Дневник с русского театра военных действий. - Ю. П.). I—II. HL 2. hadsereg iratai 30. fasc.
36 Ibid. 1942. Jülius 4.
37 Назывался также «Stuka zu Fuss» («Пехотная "штука"»), реактивный миномет залпового огня, называли также «флейтой Гитлера». С 27 июня до 7 июля 1942 г. Немешкери был командирован офицером для связи к командованию 16-й немецкой моторизованной дивизии в Ново-селовскую. По его наблюдениям, здесь из миномета стреляли снарядами со сжатым азотом. Это запрещенное женевскими соглашениями оружие убивает все живое в радиусе 100 метров, так как связывает кислород из воздуха.
38 См. прим. 11.
39 В январе 1942 г. Венгрию впервые посетил министр иностранных дел Германии Иоахим Риббентроп с требованием отправить на фронт все военные силы Венгрии. В переговорах с генерал-фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем венгерскому руководству удалось получить согласие немцев на то, чтобы на советский театр военных действий была отправлена только Вторая венгерская армия.
40 Keitel vezertabornagy visszaemlekezesei (Воспоминания генерал-фельдмаршала Кейтеля. - Ю. П.). Budapest, 1997. 127 old.
J. Pihurik
Against the «Soviet paradise»*. Notes of Hungarian soldiers about the goals of the war and the Stalinist Soviet Union
The article dwells upon diaries and some memoirs of Hungarian soldiers and army officers that are a source clearly showing the change in the views on the front line over the aims of the war against Soviet Union and the role of Hungarian army in it.
Key words: Hungary, Horthy regime, Great Patriotic War, WWII, Battle of Stalingrad
The sources quote this expression as ironic.
