CC BY
34
KINDS AND FUNCTIONS OF POETICAL INSERTION IN NOVEL «ULYXES»
BY J. JOYCE
S.E. Sheina
The forms of the poetical insertion in James Joyce's «Ulyxes» are studied. The poetical elements are divided in accordance with their size: prosodical elements, a microcitation, a verse, a poem. All of them are used to introduce the lyricism into the prosaic structure of the novel thus anticipating the active correlation of poetry and prose in «Finnegans Wake».
© 2008 г.
Л.И. Исхакова
ПРОСВЕТИТЕЛЬСКИЕ ТРАДИЦИИ В РОМАНЕ Д. МОРИЕРА «ПОХОЖДЕНИЯ ХАДЖИ-БАБЫ ИСФАГАНИ В ЛОНДОНЕ»
Первым философским романом в просветительской прозе XVIII века по праву считаются "Персидские письма" Шарля Луи Монтескье. Он использует традиционную для романа XVIII века эпистолярную форму. Роман Монтескье представляет собой сатиру на монархию и личность Людовика XIV, на абсолютизм в целом, на папство, иезуитов с их нетерпимостью и фанатизмом, на крупных дельцов типа Джона Лоу и на многое другое.
Героями романа являются персияне Узбек и Рика, только что покинувшие свою страну с целью узнать жизнь французского общества. Впечатлениями о чужой стране друзья обмениваются в своих письмах.
Персияне Монтескье — это не портреты реальных персиян того времени, а условные, "аллегорические столетии было распространен-
ным приемом привлекать в качестве свидетеля и судьи дикаря или человека, "неиспорченного цивилизацией", и потому способного непредвзято оценить европейскую цивилизацию. Этот выдуманный герой являлся носителем авторских идей и взглядов. Отдаленность героев от европейского общества позволяет подвергнуть французскую действительность уничтожающей критике со стороны. Наивные, но по существу мудрые и проницательные герои Монтескье развивают сложную философию. Их строгому суду подвергается вся европейская культура, общество, прежде всего аристократическая верхушка. В письмах Узбека и Рики перед читателем выстраивается целая галерея салонных завсегдатаев, светских дам, псевдоученых, финансистов, бездарных стихоплетов и т.д.
Герои Монтескье не просто путешествующие герои. Образы Узбека и Рики представляют собой тип героя, который не довольствуются только лишь восприятием впечатлений, а сравнивает одни явления с другими, пытается познать суть видимого. Герой обнаруживает закономерности действительности, сопоставляет основные типы общественно-политического устройства — деспотию,
монархию и республику, усваивает основные пути развития человеческого общества. В своих письмах Узбек не только размышляет, но и вступает в спор, в частности, в письмах к Реди.
О монархии персияне отзываются, как о состоянии насильственном, которое неизбежно перерождается в деспотизм, поскольку нельзя поровну разделить власть между народом и государем, т.к. на стороне последнего — войска. Нельзя считать разумным строй, при котором один живет наслаждаясь, а сотни других работают на него без отдыха.
В образе Узбека Монтескье выразил свое негативное отношение не только к французскому абсолютизму, но и к восточному деспотизму. Мудрый Узбек сам оказывается тираном по отношению к своим женам, ему чужда мысль о равноправии мужчин и женщин.
В романе впечатления о Европе перемежаются сообщениями о гаремной жизни. Париж сравнивается с Испаганью. О состоянии сераля, о том, что в нем происходит, читатель узнает из писем жен, евнухов Узбека. Исследователь С.Г. Семенова, ссылаясь на источник, отмечает, что Монтескье "через своих героев осуществляет постоянное сопоставление двух миров, двух цивилизаций — Запада и Востока"2.
По мере пребывания во Франции персы начинают все более критически относиться к учреждениям, нравам, религиозным предрассудкам своей далекой родины, где "тупому деспотизму соответствует тупая животная покорность". Напротив, как признаются Узбек и Рика, в парижской сутолоке ум шлифуется, становится содержательным, острым, именно здесь, а не в душной атмосфере сераля, индивидуальность наполняется своеобразием и оригинальностью. Узбек признает, что в Персии как мужчины, так и женщины, не обладают живостью и духовной свободой французов, азиатам неизвестна прелесть шутки, остроумия. "Восток знает только одну форму взаимоотношений: тиранию и рабство — даже в любви, — отсюда такое разнообразие желаний и интересов". Рике пришлась по вкусу Франция, где "любят придерживаться крайних мнений и все сводить к парадоксам", здесь он понял, что "человек — животное общительное", и поэтому француз — "больше человек, чем кто-либо другой"3.
В "Персидских письмах" Монтескье прибегает к художественным приемам, позволившим ему раскрыть свои философские взгляды. Главный среди приемов — отстранение. Привычная, примелькавшаяся французская жизнь дана через удивленное и наивное восприятие персов, знакомящихся с этой жизнью впервые, замечающих все нелепости, все несовершенства существующего уклада жизни. С этим связано "непонимание" окружающего мира. Как отмечает М.М. Бахтин, эта форма "непонимания" широко использовалась в XVIII веке для разоблачения "феодальной неразумности"4. В романе жизнь французского общества изображена с точки зрения не понимающего его чужеземца. Примером может послужить описание "комедии" в 28 письме. Впервые присутствующий на спектакле Рика не может различить собственно представления пьесы от той лицемерной игры, которую он наблюдает в зрительном зале. Именно зрительский зал, партер и ложа кажутся ему основной сценой действия, а зрители предстают как "плохие" актеры. Таким образом, меняя местами театр и зрителей и перенося на последних все отрицательные пред-
ставления о театре, автор при помощи такой путаницы достигает нужной ему разоблачительной цели.
Восточный колорит, в который Монтескье впервые облек философский роман, оказался излюбленным и устойчивым фоном для его продолжателей. Примером тому служит творчество английского писателя и дипломата Джеймса Мориера (1780—1849), в особенности его роман о Хаджи-Бабе.
В конце 1828 г. Мориер издает роман под названием "Мирза Хаджи-Баба Исфагани в Лондоне". Это продолжение известного романа "Похождения Хаджи-Бабы из Исфагана", изданного в 1824 г. Роман привлекал внимание своим увлекательным повествованием. Во введении к изданию 1895 г. лорд Керзон охарактеризовал роман как "изображение людей беспечных, сообразительных и веселых, но коварных, лицемерных и неискренних..."5.
Роман "Мирза Хаджи-Баба Исфагани в Лондоне" повествует о путешествии Хаджи-Бабы в качестве главного секретаря первого посла шаха в Англии. Повествование в романе ведется от лица Хаджи-Бабы. Роман Мориера имеет много аналогий с "Письмами" Монтескье.
Хаджи-Баба, подобно Узбеку и Рики, отправляется изучать страну "неверных". Англия вызывает у Хаджи-Бабы те же чувства, что и Франция у героев Монтескье — удивление. На протяжении романа постоянно подчеркивается противопоставление Запада и Востока. С одной стороны, Англия, пожинающая плоды промышленного переворота, шла к вершинам колониального могущества, с другой — отстающая в развитии Персия.
Прибыв в чужую страну и столкнувшись с чужой культурой, Хаджи-Баба отмечает для себя много нового и необычного, непонятного и даже странного. Все увиденное им существенно отличается от привычных явлений и процессов в его родной культуре.
Несовпадение культур показано с самых первых страниц романа. Так, у английского посла удивление вызвал подарок персидского шаха королю — невольники. На заявление посла, что в Англии запрещено кому-либо иметь невольников, визирь с недоумением задает вопрос: "У вас нет невольников? Кто же у вас справляет домашнее хозяйство?"6. Персы пришли в крайнее изумление, узнав от посла, что в Англии, как и в Европе, люди вольные, что невольников привозить запрещено. Вполне естественное поведение европейцев вызывало удивление, а порой негодование персиян, точно так же, как их поведение и жесты вызывали бурю эмоций у европейцев. Так, во время обеда Мирза Фируз собственноручно выбирал жирные и сочные куски мяса для своего соседа — жест, демонстрирующий в Персии внимание и уважение, для европейца оказался недопустимым и оскорбительным.
По-разному в двух странах относятся и к женщинам. В Персии женщин считают существами, "созданными единственно для наслаждений и потех мужчины". В Англии женщины живут без всякого присмотра, ходят "без покрывал", наделены почти теми же правами, что и мужчины.
Столкновение представителей разных идентичностей нередко приводит к комичным ситуациям, описанным со свойственным англичанину остроумием. В качестве примера может послужить встреча черкешенки Дильфериб с европейскими женщинами. Последние в качестве подарка преподнесли ей пару
"длинных бумажных чулок". "Как?" — воскликнула Дильфериб — "вы считаете для себя обязанностью закрывать ноги, а вопреки всем правилам скромности, обнажаете лица ваши?".
Если Монтескье в романе выступал против царившего порядка во Франции, ее политического устройства, то роман Мориера, как отмечает В. Шкловский, "представляет скрытое восхваление Англии"'. С этим трудно не согласиться, поскольку единственный порок, который нашел Хаджи-Баба в Лондоне — это брак по расчету. Молодую англичанку Бесси Хогг выдают замуж за старого мистера Фигби. Вот как рассуждает Хаджи-Баба об англичанах: "В конце концов, эти англичане — мерзкий народ! Души их созданы из денег. Они женятся, разводятся, воюют, мирятся — все за деньги!".
На протяжении всего романа подчеркивается превосходство Англии. А Персия и персияне представлены сатирически: подчеркивается их невежество, незнание простых вещей, узость кругозора. Учитывая дипломатическую службу Мориера, можно предположить, что он был хорошо знаком с персидским двором, духовенством. В персидском обществе царит деспотия, люди раболепно служат шаху, покорно восхваляя его. Безропотная покорность шаху звучит на протяжении всего повествования о Персии. Хаджи-Баба в беседе с английским послом произносит: "Наш Шах требует, чтоб мы все были одного с ним мнения, и мы охотно тому повинуемся...". О том, что земля вращается вокруг солнца, персияне узнали во время их плавания в Англию. До той поры они были уверены, что земля "лежит неподвижно на спине большой рыбы.". Просвещенность англичан подчеркивается и в сцене знакомства с доктором. На первый взгляд, как сообщает Хаджи-Баба, доктор не носил никакого отличительного знака своей мудрости. Однако, по словам Хаджи-Бабы, ".пощупав у меня пульс и посмотрев на язык, тотчас спросил: не болит ли у меня голова в том месте, где он ощущал рукой, не чувствую ли я воспаление в глазах, и не потерял ли аппетита? — открытия коих наш мирза Ахмак не сделал бы и в два года, при помощи всех талисманов и звездочетов Ирана".
В романе Мориер использует "форму непонимания", но не в целях разоблачения, а больше в целях сравнения. Англия описана глазами восточного человека. И здесь автор противопоставляет нравы и обычаи одной страны другой, при этом подчеркивается развитость и просвещенность Англии на фоне отсталости Персии. "Куда Иран, а куда Англия! Куда наши бараньи шапки и закутанные женщины, а куда богатства этих Кяфиров, их очаровательные дочери, их пышность и великолепие!". У Мориера герои пребывают в восторге от увиденного. В большей степени судят их, а не они. В романе зафиксировано восприятие Востока Мориером: ".набей так комнату иранцами — увидишь, какую произведут они суматоху!". Там, где говорится о европейцах как о неверных, как о проклятом народе, передается восприятие персом западного человека.
По мере пребывания в чужом краю герои адаптировались к окружающей обстановке. Именно в процессе коммуникации они узнали об англичанах, что "они отнюдь не горды, не столь неугомонны и любят персиян". Более того, персияне свыклись со многими обычаями и порядками чужой страны. Ранее казавшиеся недопустимыми, многие явления стали вполне привычными. Так,
например, по мнению Хаджи-Бабы, гораздо лучше, "когда женщины не заперты, и могут увеселять взоры мужчин на каждом шагу". Чуть позже Хаджи-Баба признается, что отвык от насилия, царившего в Персии, среди вежливости, дисциплинированности, гуманности англичан.
Восклицание Хаджи-Бабы подводит итог роману: "Куда Френгистан (т.е. Европа), а куда Персия! Какая скука, беспрестанно умывать семь членов, расчесывать бороду, расстилать молебный ковер, класть земные поклоны, читать Несомненную книгу!". Автор осуждает восточный деспотизм, основанный на беспрекословном подчинении. Там, где царит тирания, личность замыкается, перестает нормально существовать.
В соотвествиии с классификацией М. Бахтина роман Мориера строится как авантюрный роман испытания. Для его хронотопа характерен чужой мир в авантюрном времени8. Также в романе можно выделить черты авантюрно-бытового романа, связанного с образом Мирзы Фируза и Хаджи-Бабы. В них уживаются самые противоречивые черты народного характера: добродушие и чванство, сребролюбие и щедрость, фанатизм и вольнодумие. Хаджи-Баба представляет собой тип иранского франта, остряка и плута.
Таким образом, следуя традициям просветительской прозы, Мориер создал особый тип романа, увлекательный по содержанию, интересный по форме, в котором соединил сатирическое и комическое, авантюрно-плутовское повествование.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Верцман И. "Персидские письма" //Литературное обозрение. 1937. № 12. С. 34.
2. Семенова С.Г. Философский роман Ш.Л. Монтескье "Персидские письма" (жанровые особенности) // Науч. докл. высш. шк. Филологические науки. 1972. № 5. С. 41.
3. Монтескье Ш.Л. Персидские письма. Размышления о причинах величия и падения римлян. М., 2002. С. 144.
4. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разныхлет. М., 1975. С. 313.
5. Morier J. The Adventures of Hajji Baba of Ispahan with an introduction by the George Curzon. London, 1895. Р.23.
6. Мориер Дж. Мирза Хаджи-Баба Исфагани в Лондоне. СПб, 1830 — в 4 ч. С.41.
7. Шкловский В. Предисловие //Дж. Мориер. Похождения Хаджи-Бабы. 1931. С.9.
8. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. С. 239.
ENLIGHTENER TRADITIONS IN NOVEL «ADVENTURES OF HADJI-BABA ISPHAGANI IN LONDON» BY D. MORIER
L.I. Iskhakova
In many respects, D. Morier's novel «Adventures of Hadji-Baba Isfagani in London» goes back to enlightener tradition, in particular, to S. Monteskje's «Persian letters». Morier uses the same art device of keeping aloof from one's own culture through perception of a stranger, the Persian, a person from other civilization. However, at Morier functions of the mentioned
device are different. Montesquieu uses this device for criticism of his own, revealing imperfections of society at absolute monarchy. On the contrary, Morier displays advantages and superiority of his society and culture in the face of oriental despotism.
© 2008 г.
О.Х. Васева
РОЛЬ СОЦИАЛЬНЫХ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ В ПРОЦЕССЕ КОММУНИКАЦИИ В РОМАНЕ У.М. ТЕККЕРЕЯ «ИСТОРИЯ ГЕНРИ ЭСМОНДА»
Роман У.М. Теккерея «История Генри Эсмонда» — замечательный образец конкретно-исторического исследования среды, обстоятельств, национальных обычаев, определяющих поведение и сознание человека. Писатель рассматривает жизнь общества в органическом единстве прошлого и настоящего (форма мемуаров), в движении и развитии, прослеживает влияние исторических и национальных традиций, принципов государственной политики на формирование коммуникативных кодов в обществе.
Процесс коммуникации легче всего представить в ее наиболее простой форме, как сообщение и передачу определенных данных. Но информация передается с помощью системы знаков. Взаимопонимание между партнерами по коммуникации может быть достигнуто только тогда, когда между ними заранее было установлено содержание и значение используемых кодов и знаков. Успех коммуникации достигается лишь в том случае, если участники коммуникации обладают общей возможностью интерпретации определенного знака.
Формирование коммуникативных кодов героев романа «История Генри Эсмонда» — это результат влияния политики церкви и государства, социального положения коммуникантов, а также их общественной практики и личного опыта.
Общение между людьми обличено в различные формы, подчинено соответствующим условностям и законам. Для достижения высокой эффективности коммуникации очень важно межличностное восприятие, то есть целостное отражение внешнего облика и поведения другого человека. Теккерей открывает роман «История Генри Эсмонда» сценой знакомства семейства Каслвуд с маленьким Эсмондом. Действие начинается «божественно» прекрасным появлением леди Рэйчел перед мальчиком. Эта встреча является значимой, так как приходится на детские годы Эсмонда. Важно окружение героя именно в детские годы, когда психика ребенка легко подвергается влиянию подсознательных и слабо осознаваемых мотивов, незаметных и забывающихся случаев, юношеских страхов, случайных удач и неудач.
