CC BY
42
ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ В ДИАЛОГЕ КУЛЬТУР
Е.А. Першонкова
Термин «диалог культур» давно уже превратился в идиому, даже штамп. Попытаемся рассмотреть термин сквозь призму синхронно-диахронного подхода, в рамках которого каждое из понятий, входящих в состав данного термина, наполняется новым содержанием. Синхронно-диахронный подход к диалогу культур позволяет объемно и всесторонне рассмотреть процесс диалогического общения, проникая в его сущностную структуру, которая видится как основная форма человеческого бытия, наполненная парадоксально-бинарным смыслом. Новый подход призван способствовать становлению адекватного взаимопонимания на всех уровнях диалогического общения, что представляется особенно актуальным в свете сложившейся в мире социокультурной ситуации, связанной с разрушением традиционных культурных общностей (семья, микрогруппа, нация), усилением межнациональной и расовой розни, социальными конфликтами, ростом преступности и терроризма, обескультуриванием и «стандартизацией» духовных ценностей («массовая культура»).
Итак, что же есть диалог культур в нашем понимании?
Диалог - это форма человеческого бытия, делающая существование человека собственно человеческим, выделяющая человека из мира природы. Культура, соответственно, есть сугубо человеческое содержание диалога. Поскольку диалог и культура соотносятся как содержание и форма, диалог может быть только диалогом культур, а культура всегда диалогична.
К миру культуры мы относим все созданное человечеством в сфере материального и духовного производства на протяжении всей истории его существования. В соответствии с данной точкой зрения нам приходится относить к творениям культуры и гильотину, и газовые камеры, и т.д. Диалог культур осуществляется и в этих случаях, ибо ценности - как положительные, так и отрицательные -неотъемлемый элемент мира культуры. Диалог невозможен без оценочной деятельности: Добро и Зло -два вечных полюса притяжения в диалоге культур. Более того, изучение «человекоразмерных» объектов возможно только в том случае, если «поиск истины оказывается связанным с определением стратегии и возможных направлений преобразования такого объекта, что непосредственно затрагивает гуманистические ценности» [1, с. 186].
Диалог культур полифоничен, ибо культура многогранна, неисчерпаема. Даже внутренний монолог (по сути - диалог!) полифоничен, так как он всегда проникнут разнообразными сносками, отсылками в мир культуры. Мы согласны с мнением В.С. Библера о том, что общение в культуре не имеет ничего общего с обменом информацией. «Это - событие и взаиморазвитие двух (и - многих) совершенно различных миров» [2, с. 298]. Диалог культур всегда есть диалог сознаний. Личность - точка отчета мира культуры, а культура - пространство, в котором существует человеческая личность.
Диалог осуществляется в «большом настоящем». Оно есть подлинное время человеческого бытия, в рамках которого человеческие ритмы становятся изоморфными ритмам природы. «Большое настоящее» -это хронотоп («здесь и сейчас») культурно ориентированного бытия человека. Именно из этой точки «я — центр осуществляет имманентное трансцендирование, синтезируя в имманентно длящейся актуальности настоящего трансцендентные образы прошлого и будущего» [3, с. 160]. Следует пояснить, что авторы приведенной выше цитаты А.А. Пелипенко и И.Г. Яковенко рассматривают настоящее как точку «имманентного трансцендирования» в связи со сформулированным ими «великим триадическим принципом», в основе которого лежит представление о распаде первичного синкрезиса («рай первозданный») в дуальном пространстве культуры («рай потерянный») и о стремлении прийти к синтезу, преодолев дуальную расчлененность («рай обретенный»).
С точки зрения А.А. Пелипенко и И.Г. Яковенко, «эволюция культуры - это эволюция перманентного распада синкрезиса. Синтез же всегда носит неполный, частный и временный характер» [3, с. 36] и проявляется в форме партисипации. При этом партисипация в паре с отчуждением является необходимым опосредующим отношением исходной культурной метаоппозиции «я - другое».
На основе этой метаоппозиции складываются три пары производных оппозиций, представляющих собой «три основных аспекта культурного смыслообразования: оппозиция имманентного и
трансцендентного моделирует онтологический аспект, оппозиция дискретного и континуального -операционный и оппозиция сакрального и профанического - аксиологический» [3, с. 38]. А.А. Пелипенко и
И.Г. Яковенко придерживаются мнения, что бинарность является «универсальным кодом описания мира, адаптации в нем и вообще всякого смыслообразования и формообразования в культуре» [3, с. 34].
Мы согласны с А.А. Пелипенко и И.Г. Яковенко в том, что культурное пространство дуально расчленено и «я - центр» как отправной момент метаоппозиции «Я - другое» является точкой отсчета мира культуры. Однако следует отметить, что не только бинарные оппозиции присущи культурным пространству и времени.
Постмодернистский дискурс стремится преодолеть свойственный культуре модерна дуализм -субъективного и объективного, идеального и материального, бытия и времени. В результате бытие начинает рассматриваться как время; пространственно-временной континуум оказывается не только разделенным на бинарные оппозиции, но и расчлененным на бесчисленные кванты «моего-здесь-и-теперь-бытия» каждого индивидуума, понимаемого уже не как личность, а как носитель единичной экзистенции.
Мир повседневности, в котором прежде всего действует экзистенциальное «Я», заслуживает должного внимания и уважения, ибо без него не было бы и общекультурного человеческого бытия. Однако в настоящее время недостаточно выделить быт как отдельную сферу гуманитарного познания, чтобы противопоставить плюрализм дуализму или диалог - монологу.
Несомненно, что диалог всегда полифоничен, и основан он не только и не столько на рациональных моментах, даже понимаемых как «коммуникативная рациональность» Ю. Хабермаса, сколько на эмпатии и партисипации, возникающих между его участниками как носителями экзистенциального сознания. Стремление отталкиваться от уникальности жизненного мира каждого субъекта - существенное достижение эпохи постмодернизма. Тем не менее плюрализм культурных кодов, рассматриваемый вне системы, представляет, возможно, конечную точку распада синкрезиса и аналитического подхода. По нашему мнению, подобный плюрализм с необходимостью должен смениться синтетически-синергетическим видением мира, этот плюрализм не отвергающим, напротив, выстроенным на его основе.
Предельно дискретизированное, сведенное к точке «здесь и сейчас» время становится в диалоге бытием, теряя хаотичность и необратимость содержания, но сохраняя в новой форме свою культурную многомерность. Бесконечным при этом становится не множество дискретных точек экзистенции, а дискретно-континуальное бытие диалога (напоминаем, что пространство диалога есть культура).
Поясним, почему диалогическое пространство является дискретно-континуальным. Для этого вначале добавим еще один тезис: диалогическое пространство является синхронно-диахронным, при этом синхронное соотносится с дискретным, диахронное - с континуальным.
Время представляется дискретным только человеку, «выпавшему» благодаря становлению своей самости из природного континуума. Однако из множества дискретных точек настоящего («здесь и сейчас»), ощущаемых каждым «я - центром» как надежное обоснование своего «бытия-в-мире», как эффект присутствия, сходный с хайдеггеровским Ба8ет, складывается не охватываемая индивидуальным сознанием континуальность бытия личности, участвующей в своей дискретно-континуальной проекции во всеобщем диалоге. Следует отметить, что Ба8ет отсылает человеческое сознание к непосредственному диалогу с абстрактно понимаемым бытием, отрешая его от общения с миром культуры, индивидуализируя и дискретизируя человеческое бытие как бытие-в-мире. Мы же утверждаем, что непросредственный диалог с бытием возможен только через общение личностей. Вслед за М. Бубером мы считаем, что «пытаясь постичь человека по ту сторону его сущностных связей с остальным бытием, мы либо увидим в нем, вслед за Ницше, деградировавшее животное, либо, вслед за Хайдеггером, изолированную духовную сущность» [4, с. 212].
Человек склонен синхронизировать время и пространство, соотнося их с точкой настоящего. Диалог всегда диахронен; в нем преодолевается дискретность человеческого бытия путем не просто продления его в пространстве и во времени, но соотнесения с многомерным континуальным миром культуры.
Культура как целое может быть рассмотрена в качестве дискретного фрагмента вечности. В этом смысле она (культура) синхронна. Но в движении, в процессе распада синкрезиса (анализ) она диахронна и, соответственно, континуальна.
Стремление к окончательному синтезу и снятию всех дуальных разделений перманентно присуще культуре. Однако при этом возникают все новые расчленения исходных оппозиций. Пространственновременное поле культуры квантуется до бесконечности. Этому способствует как научное (аналитическое, несмотря на стремление к систематизации) знание, так и экзистенциально ориентированная философия. Последний и окончательный синтез в виде «рая обретенного», пожалуй, действительно, невозможен. Подобный «рай» может быть обретен только ценой утраты человеческого бытия как такового. Тем не
менее диалог, понимаемый прежде всего как общение равноправных и уникальных человеческих сознаний, отчасти снимает противоречие между аналитической и синтетической интенциями культуры.
Человеческое бытие, сведенное к точке личностно значимого настоящего, несомненно, синхронно. В точке настоящего поток времени как бы профанизируется, дискретизируется, делается имманентным, то есть осуществляется партисипация к «аналитическому» компоненту бинарных оппозиций. С другой стороны, для человека сам поток времени складывается из таких точек настоящего. Человеческое сознание, как уже было сказано выше, не в состоянии выйти за рамки дискретного единства этих точек и в полной мере «прочувствовать» континуальность бытия. Это никому не под силу: до выделения из мира природы человек вообще не подозревал о существовании как континуальности, так и дискретности. Однако диалог как мостик в пространстве и во времени (особенно опосредованный любыми широко понимаемыми историческими текстами) связывает всякое множество человеческих сознаний одновременно протяженно, то есть диахронизируя синхронность человеческого бытия и моментально, то есть синхронизируя в точке «здесь и сейчас» непрерывность изменчивого мира культуры.
Диалог бесконечен, непрерывен и многомерен, но он всегда осуществляется в точке настоящего. Бытие отдельной личности тоже может быть рассмотрено как точка. Только диалог дискретность индивидуального бытия связывает с «большими» пространством и временем (социальными и природными), делает индивидуальное бытие непрерывным.
Язык стандартизирует диалог, являясь необходимым условием взаимопонимания. Язык (не только вербальный) многозначен, текуч ментально, социально и, прежде всего, ценностно редуцирован. Но, как ни парадоксально это звучит, именно благодаря данным особенностям языка и возможен диалог.
Диалог основывается на понимании как герменевтической категории, представляющей собой единство объективно-истинного и оценочного знания. Здесь снова встает вопрос о понятии ценности как не только поляризующем (Добро и Зло), но и делающем многомерным мир культуры.
Притяжение к полюсу Добра или Зла всегда относительно. Оценочная деятельность никогда не может быть завершена. Ю. Хабермас писал о том, что толкования являются по-своему рациональными и при этом имеют лишь гипотетический статус [5]. «Последнее обоснование и невозможно, и не нужно» [6, 8. 195].
Надо ли вообще пытаться давать «последнее обоснование»? Не есть ли это признак монологизма, который неизбежно связан с антропоцентризмом? В рамках диалогической концепции прежде всего необходимо «смягчить» человеческую субъективность, не считать род человеческий в целом и себя, в частности, «венцом творения». В самом деле, откуда мы знаем, что интеллект делает нас выше животных? Конечно, «идолы разума», тонко подмеченные еще Ф. Бэконом, вряд ли можно отбросить. Однако в процессе диалога человек познает бытие, а бытие через человеческую самость познает самое себя. Данный тезис в современной научной парадигме лучше всего раскрывается через антропный принцип.
Синхронизируя в рамках диалога социальные ритмы с ритмами природы, человек постигает целостность бытия. Возникает вопрос: возможен ли диалог с миром природы? В диалогической концепции и естественнонаучное знание становится понимающим, может рассматриваться с герменевтических позиций. Как текст в принципе может быть рассмотрен весь мир, пропущенный сквозь призму понимания человека. При этом важно учесть, что объяснение мир разделяет, расчленяет (анализ), понимание -объединяет (синтез).
Современный герменевтический метод расширяется и дополняется в соответствии с синергетическим видением мира. Понимание как герменевтическая процедура всегда синхронно-диахронно: оно
предполагает синхронизацию в точке «большого настоящего», являющегося результатом длительного и многомерного процесса интерпретации. Например, в диалогической концепции понимания текстов, разработанной М.М. Бахтиным, можно выделить следующие три этапа, в соответствии с которыми осуществляется процесс понимания. Вначале текст «переносится» в настоящее время, то есть рассматривается в контексте времени интерпретатора; в некоторых случаях он даже переводится на современный язык. Затем текст рассматривается в контексте времени своего создания. Третий этап представляет собой «предвосхищение будущего контекста». Понимание - это синтез многих интерпретаций на всех трех этапах.
Время, направленное в синергетической парадигме от причины к следствию, из прошлого в будущее, дискретизируется и «сжимается» в точке бифуркации. Мы считаем, что подобной точкой может быть ясно осознаваемое «здесь и сейчас» каждого индивидуума, рассматриваемое как точка отсчета личного пространства и времени. Такая дискретизация способствует континуальному видению мира при вступлении в диалог двух и более «дискретных точек настоящего» - людей, в диалоге в полной мере становящихся личностями.
Чем ближе к точке бифуркации, тем важнее роль флуктуаций (И. Пригожин). При «столкновении» личностей (как непосредственном, так и опосредованном) как носителей собственного «здесь-и-сейчас-бытия-в-мире» происходит в той или иной мере взаимопроникновение уникальных культур, всегда ценностно ориентированное и предполагающее изменения во всех участниках этого столкновения. При этом ни само общение культур, ни его результат не могут быть запрограммированы, здесь очень велика роль случайности.
Диалог подразумевает не всякую встречу сознаний, а именно общение, учитывающее личностную уникальность и связывающее его участников в процессе понимания в точке нового, общего «большого настоящего» с миром человеческой культуры в целом. Такое общение ослабляет флуктуации и способствует установлению неравновесного порядка в диалогической системе.
Постнеклассическое понимание диалога связывает его с синтетически-синергетическим представлением о неравновесном единении открытых систем в точке бифуркации. При этом «большое настоящее», преодолевающее конечность и дискретность отдельной экзистенции, может быть лишь временем диалога. Это точка постижения бытия: диалогическое время сразу синхронно и диахронно, дискретно и континуально, сакрально и профанично, имманентно и трансцендентно. В диалоге нельзя выйти за пределы культуры (возможность диалога с природой тоже предполагает наделение ее субъектными, человекоразмерными качествами), но можно соединить бытие и время, не рассматривая при этом бытие как время. Поэтому разработка синхронно-диахронного подхода к диалогу культур позволит выйти на новый уровень синтетически-синергетических представлений о человеческом бытии.
Литература
1. Степин В.С. Философская антропология и философия науки. М., 1992.
2. Библер В.С. От наукоучения - к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. М., 1990.
3. Пилипенко А. А., Яковенко И.Г. Культура как система. М., 1998.
4. Бубер М. Два образа веры. М., 1995.
5. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000.
6. Habermas J. ErlOTterung zur Diskursethik. Frankfurt. M., 1991.
