CC BY
2Пространственное измерение долгосрочного роста российской экономики
Spatial Dimension of Long-Term Growth of the Russian Economy
Клепач Андрей Николаевич
Главный экономист государственной корпорации развития ВЭБ.РФ, член Правления ВЭО России, заслуженный экономист РФ, к.э.н.
Andrey N. Klepach
Chief Economist of the State Development Corporation VEB.RF, Member of the Board of the VEO of Russia, Honored Economist of the Russian Federation, Candidate of Economic Sciences
Аннотация
Огромное пространство России создает не только дополнительные издержки, но и экономические и стратегические преимущества для развития России. Их реализация предполагает уменьшение избыточного межрегионального неравенства и создания системы управления развитием на уровне макрорегионов и обеспечение комплексности пространственной политики как единства размещения производительных сил, эффективного природосбережения и использования природных богатств, сбережения народа и повышения качества городской и сельской среды.
Abstract
Russia's vast expanse creates not only additional costs, but also economic and strategic benefits for Russia's development. Their implementation involves reducing excessive interregional inequality and creating a development management system at the level of macro-regions and ensuring the complexity of spatial policy as a unity of the distribution of productive forces, effective Nature conservation and the use of natural resources, saving the people and improving the quality of the urban and rural environment.
Ключевые слова
Пространственное развитие, межрегиональное неравенство, опорные города, качество городской и сельской среды.
KeyWords
Spatial development, interregional inequality, support cities, quality of urban and rural environment.
Зарубежные, а иногда и наши эксперты рассматривают пространство не как богатство, а как некоторое проклятие России. Высокие транспортные издержки, весна – потоп, зима – череда аварий коммунальной инфраструктуры и замёрзшее население. В традиции нашей экономической науки, связанной с именами Д.И. Менделеева, А.Г. Гранберга, принято рассматривать пространство не просто как географический фактор, или фактор издержек, а, по сути дела, как определённое триединство расселения народа, природно-климатических ресурсов, недр и размещения производительных сил.
Форма организации пространственной жизни может быть разная. У нас в последние годы в Стратегии пространственного развития страны и стратегии федеральных округов делался акцент на кластеры и реализуемые в них инвестиционные проекты. Для этого есть специальные меры поддержки. Есть терминология «полюсов роста», и не только у нас, но, и во Франции, которая активно развивала инновационные и высокотехнологичные кластеры – «полюса роста конкурентоспособности». Есть понятие, которое редко используется, но, мне кажется, оно тоже имеет самостоятельный смысл – геотория, то есть это определённая пространство, которое характеризуется однородностью условий жизни, использования ресурсов, взаимосвязей природного фактора земли и климатических условий. Бушуев Виктор Васильевич, дополняет организацию пространства в геоторию фактором ценностей, которые движут людьми (или более современным языком – фактором модели поведения), единством духовного, образовательного и научного развития соответствующего региона. Вопрос пространственного развития как процесса создания ценностей ставит и В.А. Крюков. Я думаю, что нам надо видеть многомерность организации пространства - не только в соответствии с критериями административного деления – регионы, округа, или с точки зрения экономической динамики в виде кластеров, полюсов роста или, напротив, полюсов проблемности, стагнации. Картина организации пространственного может выступать и в виде геоторий, где сосредоточены схожие условия жизни, в единении и ментальных, духовных, производственных, и ресурсных факторов. Собственно фактор населения – это не только количество людей и их демографическая динамика на территории и распределение по формам городских и сельских населенных пунктов, но и образ жизни на различных территориях, притяжение и отталкивание от них людей.
Российское пространство как известно характеризуется крайне низкой плотностью экономической деятельности - в 16 раз ниже, чем в Китае, (по отношению ВВП по ППС на квадратный километр), и в 20 раз ниже, чем в США. Энергетики любят приводить карту России, где только европейская часть и узкий пояс, точнее точки по Южной Сибири светятся, а всё остальное покрыто мраком. Соответственно, такое огромное пространство не только с запада на восток, но и с севера на юг, создаёт повышенный спрос и особые требования к пространственной, а также к энергетической инфраструктуре. Мы педалируем тему, что у нас низкая энергоэффективность, но если делать поправку на разницу климатических условий, что делалось в работах Института прогнозирования, то это даёт разницу в удельном энергопотреблении, причём не только электро-, а именно энергопотребление, потому что огромные затраты на тепло, около 20–30%. Если говорить о транспорте, то тоже. Это вопрос связанности. И, соответственно, если наши вложения в транспортную инфраструктуру сейчас около 2% ВВП, то европейские страны, особенно на пике развития скоростных дорог, доходили до 4–5%ВВП, то есть мы в этом плане пока характеризуемся достаточно уязвимой системой транспортной инфраструктуры и существенным недофинансированием в этой сфере.
Наше пространство – это не просто богатство территории. Ее размеры повышают вероятность нахождения природных ресурсов, увеличивают разнообразие условий - лесных, водных, что в условиях климатических изменений становится дополнительным преимуществом России. Здесь вопрос – как его капитализировать. Большое пространство, которое можно рассматривать как экономику Севера и в евразийских теориях как «Хартленд», позволяет нам выстраивать достаточно многовекторную внешнеэкономическую деятельность как с Европой (хотя здесь связи существенно сократились, но не исчезли), Глобальным Югом и Востоком, включая Китай, Индию, Юго-Восточную Азию. Большое пространство – это огромное преимущество России с точки зрения внешнеэкономических вопросов и логистики. Понятно, что пространство играет свою роль с точки зрения безопасности. Это где-то уязвимость, а где-то и наша защита во всех прошедших войнах, потому что стратегическая глубина России имеет свои преимущества.
При этом если мы смотрим не только на последние годы, но всё большую роль играют не только такие чисто традиционные экономические факторы (плотность дорожной сети, ВВП на душу населения, наличие тех или иных природных богатств), но социальная и культурная составляющая, люди к чему стремятся, хотят они уезжать из этих сибирских или особенно дальневосточных регионов, которые лидируют по миграционному оттоку, или, наоборот, стремятся их заселить, обжить и укорениться. И в этом плане социальная или духовная составляющая играет всё большую роль.
Александр Александрович Аузан говорил о разных ценностных ориентациях российского населения - «индивидуалистическое, или коллективное». Вряд ли такой двухмерностью мы сможем объяснить всё то, что притягивает людей в Сибирь, и что потом всех сгоняет в Москву и Питер. Есть понятные факторы – это более высокие доходы (хотя в реальном выражении во многих сибирских регионах они ниже, чем в европейской России), это в том числе и трамплин, чтобы уехать в Европу, как это было для многих научно-технических кадров. Так или иначе здесь, на мой взгляд, нужен многомерный подход, учитывающий притяжение места, природы, возможностей самореализации и освоения новых пространств и проектов.
В 90-е годы можно было говорить о «сжатии экономического пространства», и концентрации экономической деятельности в столичных агломерациях. Даже в физическом выражении пространство Российской Федерации существенно уменьшилось по сравнению с Российской империей и с Советским Союзом. Однако, с 2014 года и 2022-го мы начали пространственно прирастать и в прямом физическом смысле, и еще ранее в экономическом. Пространственное увеличение намного шире собственно вопроса изменения государственных границ, потому что евразийская интеграция и позиционирование в ней России как Северной экономики, как Северного центра, консолидирующего вокруг себя постсоветское пространство, – это тоже пространственное расширение развития, которое имеет свой экономический и социальный эффект, и нам нужно научиться его оценивать и капитализировать.
В нашем пространственном развитии и в 90-е, да и в 2000-е годы доминирует преимущественно корпоративный подход, который отражает интересы не столько государства в целом, а отдельных корпораций и их инвестиционных проектов, вместо комплексного развития территорий в интересах российского государств в целом. Этот подход применительно к Сибири более 100 лет назад Ядринцев назвал «колониальным». Вопрос комплексности развития территории с точки зрения условий жизни людей, глубины переработки сырья и вообще создания всей цепочки добавленной стоимости, увязки транспортной инфраструктуры, как справедливо отмечали коллеги из ИЭОПП Сибирского отделения РАН, пока не стал во главу угла в нашем пространственном развитии.
Пространственная неравномерность экономического роста
Доля Московской и Санкт-Петербургской агломераций выросла в 2018-2023 годах с 32,5 до 33,2% ВРП России. Уровень доходов на душу населения в них соответствует в целом европейскому уровню и в разы превышает средний уровень российских регионов. В целом наша экономическая организация пространства отличается высокой дифференциацией регионов по темпам развития и уровню жизни многократно превышающая параметры развитых стран. Задача уменьшения этого неравенства поставлена в Указе Президента и при подготовке обновленной Стратегии пространственного развития. Но какая модель экономического роста может обеспечить решение этой задачи? Учитывая, что дифференциация регионов по уровню инвестиций значительно превышает дифференциацию подушевого ВРП, сближение регионов по уровню развития должно начинаться с уменьшения неравенства в распределении капиталовложений и изменении их потоков в пользу новых центров роста.
Дифференциация между «10 первыми» и «10 последними» (раз)
Индикаторы 2023 г. 2030 г. 2045 г.
По уровню ВРП на душу населения (в ценах 2021 г) 14,3 13.9 12-13
Темп роста ВРП на душу населения к 2021 году 1,31 2,1
По объему инвестиций в основной капитал на душу населения 16,9
20
16-18
По уровню смертности трудоспособного населения 2,3
По уровню бедности населения 4,2
Источник: Институт исследований и экспертизы ВЭБ
Экономическая картина российского пространства начала серьёзно меняться в 2022-23-х годах. В 2022 года Санкт-Петербургская агломерация и Калужская область сильно пострадали из-за закрытия сборочные производства, завязанных на иностранный капитал. В 2023 году они пошли в рост, но в еще в большей степени от подъема военной экономики выиграли Урал (Екатеринбург и Свердловская область, Челябинская область), и регионы Приволжского федерального округа. В предшествующее двадцатилетие они теряли население, и их доля в ВРП страны уменьшалась. Сейчас негативная демографическая динамика еще не изменилась, но их относительный вес в экономике страны начал повышаться. Понятно, что рано или поздно оборонная промышленность притормозит и даже может снизить уровень производства, но в целом я думаю, что именно эти регионы с мощной промышленностью и кадровым потенциалом могут стать очень двигателем и промышленного и экономического подъёма России в среднесрочной перспективе.
Россия столь многообразна, что нам нужно иметь не просто общий высокий устойчивый темп роста ВВП, около 4% в год. Важно понять, как меняется качество развития, какие факторы и регионы станут драйверами подъема устойчивого роста? Понятно, что огромную роль играют и будут в перспективе расходы на НИОКР, транспортные проекты и уровень нормы накопления, однако сейчас все эти факторы роста характеризуются высокой концентрацией в верхней 10-ке регионов. Лишь в 5 регионах доля НИОКР в структуре экономики превышает 5% (2022), только в 13 регионах удельный вес затрат на инновационную деятельность в общем объеме отгрузки превышает 3% (2022). На 10 регионов (Москва и Московская область, Санкт-Петербург и Ленинградская область, Нижегородская, Свердловская, Новосибирская, Челябинская, Воронежская, Самарская обл., Республика Татарстан) приходится 75% от общего числа исследователей. Сокращение университетов, научных и образовательных центров происходило прежде всего в малых и средних городах. Такое научно-образовательное «опустынивание», если оно не компенсируется выстраиванием системы научно-образовательного опекунства научно-образовательными центрами-лидерами периферийных регионов, малых и средних городов, само становится факторов усиления неравенства и тормозом развития глубинных регионов.
Перспективная модель пространственного развития будет базироваться на Москве и Питере или всё-таки будет подъём Урала, Поволжья и глубинных сибирских регионов? Сейчас и в среднесрочной перспективе агломерации характеризуются повышенным уровнем ВРП на душу населения, инвестициями и уровнем заработной платы. Однако это очень капиталоемкая модель развития и обеспечить высокие темпы роста, в долгосрочном плане выше 2%, если экономика продолжит концентрироваться в Москву, Питер и Сочи, не получится. Чтобы в России были устойчиво высокие темпы роста, опережающим темпом должны развиваться регионы и кластеры Поволжья, Сибири (Южной, Центральной и Восточной Сибири) или, как говорят эксперты, должна формироваться многополюсная система экономического развития.
В экономике столичных агломераций ведущую роль играет третичный сектор услуг – финансовых, торговых, логистических и в последние годы - IT услуг. При этом столичные агломерации остаются и ведущими центрами оборонно-промышленного комплекса, науки и здравоохранения. В макрорегионе Поволжья, Урала, Западной, Центральной и Восточной Сибири выше доля кластеров как обрабатывающей, так и добывающей промышленности и здесь сосредоточены мощные центра прикладной науки, а также институты Сибирского и Уральского отделений РАН. Однако качество здравоохранения и культурной среды уступает столицам. Пространственная организация научных и технологических работ опирается на сеть наукоградов и территорий высокой концентрации научных и технологических разработок, которые часто выступаю в формате закрытых территориальных образований. В последние годы появилось много различных институциональных форм пространственной и вертикальной организации научной и образовательной деятельности – НОЦы, ИНТЦ, ТОРы и др. Однако многообразие форм не меняет общего режима «полуголодного пайка» фундаментальной и прикладной науки и крайнего дефицита средств муниципалитетов научно-технологических образований (за исключением возможно Кольцово и Сколково). Фактически во многих ЗАТО, кроме Сарова качество городской среды не улучшается, а становится хуже. Если в советские времена городская среда ЗАТО и качество жизни превышали уровень соседних городов, то в настоящее время это преимущество в основном утеряно.
В среднесрочной перспективе (до 2030 года) мы ожидаем сохранения опережающих темпов роста в столичных агломерациях, к которым добавятся регионы Поволжья и Урала. Доля столичных агломераций в ВРП страны может повыситься в базовом сценарии к 2030 году на 0,5 п. пункта. В долгосрочной перспективе, в соответствии с оптимистичным (или прорывным) сценарием, опережающими темпами смогут расти регионы Сибири по мере формирования новой транспортной инфраструктуры, развития комплексной переработки сырья, опережающего повышения нормы накопления в Восточных регионах и переселения людей в Сибирь. В этом сценарии доля Центральной и Восточной Сибири в ВРП страны может вырасти к 2030 и 2035 годам на 0,2-0,3 проц. пункта. В 2030-2045 годы вклад сибирских регионов в прирост ВРП может достичь 26-27%. Одновременно относительно понизится доля столичных агломераций и нефтегазовых регионов.
В 90-е и первой половине 2000-х годов уральские и сибирские регионы конкурировали с подъемом столичных агломераций и нефтегазовых провинций, которым они в этом межрегиональном соревновании проиграли. После 2014 года и особенно после 2022 года сложилась новая геополитическая ситуация, когда значительная часть государственных ресурсов идет и будет уходить на интеграцию новых субъектов России в ее экономическое пространство. Можно говорить о формировании нового макрорегиона Донбасса и Приазовья, включая республику Крым и приазовские районы Ставрополья и Краснодарского края. В этих условиях Сибирь должна будет еще больше, чем сейчас опираться на внутренние источники развития. Более того в нынешних условиях все российские регионы, включая Сибирь, напрямую оказывают помощь (тратят свои региональные ресурсы) в подъеме экономик новых субъектов Российской Федерации. В особые геостратегические регионы, требующие дополнительных усилий федерального центра, превратились многие западные области России, ставшие фактически прифронтовыми регионами. В этих условиях Сибирь объективно не может занимать первые позиции в конкуренции за федеральные ресурсы.
Перестройка экономических и бюджетных отношений федерального центра и регионов давно назрела, но ее время наступит скорее после 2030 года, В случае получения регионами большей свободы в распоряжении своими природными ресурсами, восстановлении правила «двойного ключа» (права региональных властей в условиях разработки недр), Сибирь сравнительно с другими регионами может выиграть в наибольшей степени при условии эффективной капитализации своих недр.
Прогноз развития основных макрорегионов
Территория Столичные агломерации Приграничные регионы (Западная часть РФ) Южные регионы Поволжье Нефтяные регионы
Доля в РФ, % 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045
б* п** б п б п б п б п б п б п б п б п б п
ВРП 33,2 33,7 32,4 33,9 31,7 6,3 6,2 6,5 6,2 6,9 7,5 7,6 7,7 7,8 7,9 14,6 14,7 14,8 14,9 14,9 8,5 8,3 8,4 8,0 7,9
Население 20,2 21,7 20,4 21,7 20,2 9,3 9,1 9,3 9,4 9,3 13,9 14,9 14,1 14,8 14,1 19,5 17,9 18,9 19,0 18,3 2,7 3,1 2,9 3,0 3,1
Инвестиции 29,7 30,5 27,7 31,9 28,0 6,1 6,0 5,9 6,0 6,0 7,1 7,4 7,6 7,6 8,4 13,4 12,5 13,9 11,6 13,5 13,1 13,4 13,6 13,2 13,0
Доходы населения 33,4 33,1 33,0 32,0 31,8 7,7 8,1 8,3 8,4 8,7 10,8 11,0 11,8 11,2 12,9 15,2 15,0 15,4 14,5 15,4 4,0 3,8 3,5 4,1 3,4
Темп роста, % 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045
ВРП 1,9 3,1 1,7 3,0 1,6 3,7 1,6 3,7 1,9 3,4 1,8 3,4 1,8 3,4 1,7 3,3 1,6 3,2 1,4 2,8
Инвестиции 1,9 4,6 2,0 4,5 1,5 5,0 1,6 4,7 2,1 5,9 2,0 5,5 1,1 5,4 1,0 4,7 1,9 5,5 1,7 4,7
Доходы населения 1,3 4,6 1,1 4,3 1,8 5,3 1,7 5,1 1,5 5,4 1,4 5,4 1,3 4,9 1,1 4,6 1,0 3,6 1,5 3,8
Территория Урал (без нефтяных регионов) Центральная Сибирь Восточная Сибирь Дальний Восток Европейская часть***
Доля в РФ, % 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045
б п б п б п б п б п б п б п б п б п б п
ВРП 5,0 4,9 4,7 5,0 4,5 7,7 7,3 7,9 6,8 8,3 3,5 3,6 3,5 3,8 3,7 4,2 4,3 4,5 4,4 4,8 9,6 9,3 9,4 9,2 9,4
Население 5,7 5,5 5,6 5,7 5,5 9,7 9,2 10,1 9,6 10,8 3,6 3,6 3,8 3,7 4,2 3,4 3,2 3,4 3,3 3,5 12,0 10,4 11,4 11,3 10,9
Инвестиции 3,4 3,0 3,1 2,8 2,8 7,0 6,9 7,0 6,8 6,9 6,1 6,1 6,1 6,2 6,3 6,0 6,2 6,8 6,4 7,2 8,0 8,0 8,2 7,7 7,8
Доходы населения 5,0 5,1 4,8 5,3 4,7 7,4 7,2 7,2 7,1 7,1 3,1 3,0 2,7 3,1 2,4 4,0 4,1 3,8 4,6 3,9 9,4 9,5 9,5 9,7 9,6
Темп роста, % 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045
ВРП 1,7 2,9 1,7 2,8 1,4 3,5 1,1 3,5 2,0 3,5 2,0 3,5 1,9 3,8 1,8 3,8 1,5 3,2 1,5 3,1
Инвестиции 0,9 4,5 0,8 3,9 1,7 5,3 1,6 4,7 1,6 5,0 1,8 4,9 2,1 5,8 2,1 5,4 1,8 5,3 1,6 4,6
Доходы населения 1,6 4,4 1,6 4,2 1,1 4,4 1,0 4,3 1,2 3,6 1,3 3,5 1,7 4,4 2,0 4,5 1,4 4,7 1,4 4,6
*базовый или консервативный прогноз;
**прорывной или оптимистичный прогноз. О сценариях долгосрочного социально-экономического развития России см. подробнее доклад Института исследований и экспертизы ВЭБ - www.inveb.ru/Долгосрочные сценарии развития российской экономики
*** Европейская часть России
Источник: Институт исследований и экспертизы ВЭБ
Прогноз развития федеральных округов
Федеральный округ Центральный Северо-Западный Южный Северо-Кавказский
Доля в РФ, % 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045
б* п** б п б п б п б п б п б п б п
ВРП 35,8 36,2 35,0 36,5 34,5 10,8 10,5 10,9 10,3 10,9 7,4 7,4 7,6 7,5 7,8 2,6 2,7 2,6 2,8 2,6
Население 27,5 27,3 27,3 28,1 26,7 9,5 9,4 9,3 9,7 9,1 11,4 11,5 11,4 11,7 11,3 7,0 8,0 7,3 7,7 7,4
Инвестиции 31,9 32,4 29,6 33,5 29,3 9,3 9,3 9,8 9,2 9,9 6,5 6,6 6,5 6,7 7,0 3,3 3,5 3,6 3,7 3,9
Доходы населения 36,1 35,4 35,2 34,3 34,0 10,7 11,4 11,5 11,8 12,0 10,2 10,4 11,3 10,4 12,5 4,5 4,5 4,5 4,7 4,6
Темп роста, % 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045 2023 2024-2035 2024-2045
ВРП 1,9 3,1 1,7 3,0 1,6 3,3 1,4 3,3 1,8 3,5 1,7 3,5 2,0 3,2 1,9 3,2
Инвестиции 1,9 4,6 1,9 4,4 1,8 5,4 1,7 4,9 1,9 5,4 1,8 5,2 2,3 5,9 2,3 5,6
Доходы населения 1,2 4,5 1,0 4,3 1,9 5,3 1,8 5,1 1,5 5,7 1,4 5,5 1,5 4,8 1,5 4,7
Федеральный округ Приволжский Уральский Сибирский Дальневосточный
Доля в РФ, % 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045 2023 2035 2045
б* п** б п б п б п б п б п б п б п
ВРП 14,6 14,7 14,8 14,9 14,9 13,5 13,3 13,2 13,1 12,4 9,3 8,9 9,4 8,4 9,7 6,1 6,3 6,5 6,5 7,0
Население 19,5 17,9 18,9 19,0 18,3 8,4 8,6 8,6 8,7 8,7 11,3 10,7 11,7 11,2 12,5 5,4 5,2 5,6 5,4 6,0
Инвестиции 13,4 12,5 13,9 11,6 13,5 16,5 16,5 16,8 16,0 15,9 9,7 9,6 9,8 9,3 9,8 9,4 9,6 10,0 10,0 10,6
Доходы населения 15,2 15,0 15,4 14,5 15,4 8,9 8,9 8,3 9,5 8,1 8,6 8,3 8,3 8,1 8,1 5,9 6,1 5,5 6,7 5,4
Темп роста, % 2024-2035 2024-2045 2024-2035 2024-2045 2024-2035 2024-2045 2024-2035 2024-2045
ВРП 1,8 3,4 1,7 3,3 1,6 3,1 1,5 2,8 1,5 3,4 1,2 3,4 2,0 3,8 1,9 3,8
Инвестиции 1,1 5,4 1,0 4,7 1,7 5,3 1,5 4,5 1,6 5,3 1,5 4,8 2,0 5,5 2,1 5,2
Доходы населения 1,3 4,9 1,1 4,6 1,4 4,1 1,6 4,1 1,0 4,3 1,0 4,2 1,7 4,1 1,9 4,2
*базовый или консервативный прогноз;
**прорывной или оптимистичный прогноз.
Источник: Институт исследований и экспертизы ВЭБ
Новая геостратегическая реальность и новые геостратегические регионы
В Стратегии пространственного развития, которую принимали в 2021 году, выделялись четыре геостратегических регионах – Северный Кавказ, Дальний Восток, Калининградская область, Республика Крым. Сейчас геополитическая ситуация изменилась и критерии, и состав геостратегических регионов нуждаются в уточнении.
Целесообразно говорить о разных уровнях геостратегичности. Чукотка в составе ДВФО имеет другое стратегическое значение, чем Камчатка, или Забайкалье, который вместе с Бурятией переместили из Сибирского в Дальневосточный ФО. Каждый регион или группа регионов России имеют свое геостратегическое значение и свое особое место в реализации Стратегии национальной безопасности, наряду с другими своими характеристиками – уровня развития, урбанистичности, роли природных богатств и специализации. Свое особое геостратегическое значение есть и у столичных агломераций, и регионов российской глубинки.
Можно выделить следующие группы регионов по разному качеству стратегичности:
Калининградская область – анклав, или эксклав, находящийся в полублокаде, которая в любой момент может стать полной. Если раньше это были ворота в Европу, то теперь это крайне уязвимая точка, которая стоит перед поиском новой модели развития и ей необходима поддержка федерального центра как для создания резервов на случай ужесточения санкционных или блокадных ограничений, так и для софинансирования логистики для поставок продукции области как на внутренний рынок России, так и на экспорт. Например, дополнительные транспортные субсидии, или отмена экспортных пошлин на зерно и масличные.
Якутия, Забайкалье и Бурятия выступают как опорные регионы для взаимодействия с Китаем и освоения Арктики (Якутия), но они значительно отличаются от других регионов ДВФО и их правильнее позиционировать как особый Восточно-Сибирский экономический макрорегион. Вместе с регионами Центральной Сибири (СФО) они решают стратегические задачи освоения сибирских пространств и Арктики, а также обеспечения пространственной связанности Дальнего Востока с Уральскими и Европейскими регионами, т.е. экономической и пространственной целостности страны.
Северный Кавказ и регионы Южного Федерального округа характеризуются не только особой этнонациональной ситуацией, но и важной ролью в выстраивании отношений со странами Причерноморья и Средней Азии.
Четыре новых субъекта Российской Федерации образуют особую геостратегическую группу как в результате СВО или идущей войны, так и долгосрочного характера проблем их экономической, социальной и культурной интеграции в Россию даже после завершения активной фазы боевых действий. В то же время Донбасс и Приазовье, это потенциально огромный ресурс для экономического развития России. Во-первых, это около 5 миллионов человек новых россиян. До всех военных событий было 11 млн. Это огромный аграрный ресурс, мощный промышленный комплекс и инженерные кадры, хотя вопрос их будущей модели развития и роли традиционных отраслей (угля и металла) требует глубокой проработки. Пока комплексной стратегии развития макрорегиона еще нет и ее предстоит разработать и реализовать. нет. При этом наряду с традиционными сферами деятельности есть огромный нереализованный потенциал восстановления биопотенциала и рыбного промысла Азова, а также развития туристического комплекса, особенно семейной направленности. Азовское море было огромной рыбной житницей России. Больше трети всей рыбы, которая добывалась в царской империи – это было Азовское море. Сейчас из-за растущей солёности, из-за загрязнений, да и разрушенной инфраструктуры все это на минимальном уровне. Но при поддержке федерального центра и скоординированных действиях Приазовских регионов есть огромный потенциал и для семейного туризма, и для восстановления этой рыбоводческой жемчужины. Если сейчас жизненный уровень в макрорегионе на 30-40 с лишним процентов уступает среднему по России, то при разумной политике и вложениях отставание можно резко уменьшить.
В результате СВО сейчас приграничными и фактически прифронтовыми регионами стали Белгородская, Курская, Брянская, Воронежская, Ростовская область и возможно ряд других. Для этих регионов нужны серьёзные дополнительные защитные меры (особенно разворачивание систем ПВО), но и ведение экономики в этих условиях требует тоже новых подходов, и инженерных, и стоимостных. Шагом к этом стало распространение на приграничные области режима особой экономической зоны, которая действовала в 4 новых субъектах РФ. Эти приграничные регионы производят около 5% ВРП России, а с учетом Крыма и Калининграда – 6,3% ВРП России и в них живет более 9% населения страны, но они могут значительно увеличить свой удельный вес в российской экономике и уровень жизни особенно на рубеже 2030-2035-х годов.
Наряду с поворотом российской экономики на Восток и Глобальный Юг, фактически происходит переосмысление всего нашего западного рубежа и приграничных территорий. Это создает запрос на новую модель пространственного развития, в которой надо найти баланс между развитием столичных агломераций, которые по своему уровню доходов, качеству жизни находятся на уровне развитых европейских стран, и в чём-то даже их опережают, и развитием Сибири. Поворачивать на Восток и развивать отношения с Китаем, имея опустошённые пространства и убывающее население Сибири, невозможно. Подъём Дальнего Востока без опережающего развития сибирских регионов как связующего центра страны невозможен.
«Гардарика» по-новому и перспективы сельской России
Экономический рост не может быть устойчивым и динамичным в долгосрочной перспективе при сокращающемся населении в стране в целом и в большинстве российских регионов, за исключением растущих столичных агломераций, республик Северного Кавказа, Якутии и Тюменской области.
Прирост населения в Центральном федеральном округе с 2011 до 2023 года составил почти 1,8 млн человек, при этом последняя перепись добавила к московской агломерации почти миллион человек. Прирост населения в столичных агломерациях – это не результат рождаемости и даже высокой продолжительности жизни. Продолжительность жизни в Москве – 78 лет, то, что мы должны, по Указу Президента, достичь в стране в целом в 2030 году. Зато рождаемость невысокая, особенно на Северо-Западе. Рост населения – это в основном результат притока населения из других регионов и внешней миграции. При этом при сокращающемся сельском населении оно прирастает в Центральном и Северо-Западном федеральных округах, в основном как промежуточных трамплинах к переселению в столичные агломерации или как место пенсионной жизни для уехавших с Северов.
Демографический прогноз
Численность
населения 2023 год 2045 год 2045 год
отчет Сложившаяся
модель приоритетного развития агломераций и стягивания населения в "Центр" Новая модель равномерного
развития территории
и концентрации
усилий на удержании населения в восточной части страны
млн чел. % млн
чел. % млн
чел. %
Крупнейшие агломерации 29,4 20,1 30,6 22 31,6 20,3
Москва и Московская обл. 21,8 14,9 22,7 16,3 23,4 15
СПб и Ленинградская обл. 7,6 5,2 7,9 5,7 8,2 5,3
Центральная часть 24,8 16,9 21,1 15,2 24,4 15,7
Юг 26,9 18,4 27,4 19,7 29,2 18,7
Поволжье 28,5 19,5 25,2 18,1 28,3 18,2
Урал 12,3 8,4 12,1 8,7 13,5 8,7
Западная и Восточная Сибирь 19,5 13,4 18,1 13 23,3 15
Дальний Восток 4,9 3,4 4,4 3,2 5,4 3,5
Россия 146,2 138,9 155,8
Источник: Росстат, Институт исследований и экспертизы ВЭБ
Если эти тенденции снижения рождаемости и сверхконцентрации в столичных агломерациях и крупных городах сохранятся, то к 2045 году население России может сократиться на 7 млн человек, тогда как население столичных агломераций увеличится с 29 до 31 млн человек и их доля в населении повысится с 20 до 22%. Что может изменить сложившиеся демографические тенденции и что сможет привлекать людей в Сибирь?
При всей важности фактора уровня заработной платы и работы повышается значение качества городской среды и качества жизни в целом, включая доступность и уровень здравоохранения, образования, досуга и культурной среды. Есть разные индикаторы качества жизни Росстата и другие. Москва примерно в 1,5-1,9 раза выше по стандарту качества жизни, чем большинство сибирских городов, а они на 30–40% ниже, чем города европейской части России. Разрыв в качестве жизни между агломерациями (Москва и Санкт-Петербург) и другими городами миллионниками в 2022 году составил в среднем 41% (в соответствии с Индексом качества городской среды Минстроя России).
Это один из ключевых факторов миграции в европейскую часть и в столичные агломерации. Разрыв с селом вообще трудно оценить, так как достоверных сопоставимых индикаторов качества сельской и городской жизни нет, а разрыв в заработной плате между селом и средней по экономике примерно 40 с лишним процентов, хотя он несколько сократился за последние два года.
Сбалансированное пространственное развитие предполагает, что индекс качества городской среды во всех городах Сибири и Дальнего востока должен расти опережающими темпами. Для Центральной и Восточной Сибири при условии значительного улучшения городской экономики индекс качества городской среды может, по нашей оценке, повысится к 2035 году в 1,7 раза, а внутрирегиональная дифференциация не превысит 1,2 раз.
В Сибири целесообразно идти не столько на создание новых крупных города, сколько на резкое повышение качества жизни в существующих крупных городах и городах-миллионниках, связывание крупных городов благодаря скоростным трасам в конурбации (например, Барнаул — Новосибирск — Кемерово — Новокузнецк) и проращивание вокруг них сети городов-спутников, по примеру Академгородка и Кольцово вокруг Новосибирска.
Правительство поставило задачу уменьшения неравенства в качестве городской жизни и предполагает решать ее через развитие сети опорных городов и населенных пунктов (2000 или 2300). При правильности и важности, поставленной задачи понятие опорного населенного пункта, сохраняет пока высокую степень неопределенности, как и механизмы их бюджетной поддержки. В критериях опорности очень важны качественные параметры – состояние городской и сельской жизни, соответствие базовым требованиям здравоохранения, образования и транспортной доступности, их способность становится центрами предложения этих качественных услуг для населения близлежащих территорий.
Разделяю позицию С.Ю. Юрпалова, что «крупноузловая сборка» пространства России из крупных городов, городских агломераций, соединенных («сшитых») скоростными транспортными магистралями, так называя опорная система расселения –приемлемая модель пространственного развития, но при одном условии. Элементы опорной сети «должны быть не интроверты, а экстраверты, от них должна исходить энергия освоения, развития, а не сжатия пространства до самых этих элементов. Они должны, образно говоря, сеять семена экономической жизни вокруг себя, взращивать их, постепенно увеличивая экономическую плотность пространства России, степень его освоенности, его капитализацию». Образно можно говорить об опорности создания многополюсности, или многообразия форм расселения и организации пространства, а не о опорности как стягивания и опустынивания пространства и увеличения неравенства.
Особого внимания требует поиск баланса между развитием сельских поселений и малых, и крупных городов. По-видимому, определение критериев сельского и городского поселения, как и состава и границ опорных населенных пунктов должно делать не только регионами, исходя из своего особого местного понимания этих вопросов, но при реализации общих (но не унифицированных) принципов организации пространства. В этой связи может потребоваться перенастройка государственной программы развития сельских территорий с учетом появления опорных населенных пунктов и избежания перекачивания ресурсов программы от собственно сельских населенных пунктов к малым городам. Возможно, как это предлагает академик А.В. Петриков, нужен специальный Закон о сельских территориях с определением критериев сельского населенного пункта.
Становление новой системы управления пространственным развитием
Несмотря на принятие в 2021 году Стратегии пространственного развития в сложившейся системе управления скорее доминирует политика регионального развития, где основную роль играют межбюджетные трансферты, КПЭ губернаторов и региональные обязательства по реализации нацпроектов. Этой региональной политике, на наш взгляд, еще предстоит стать комплексной политикой пространственного развития, увязанной с другими стратегическими документами, особенно транспортной и энергетическими стратегиями, которые тоже требуют обновления, и Стратегией развития России в целом, которая пока замещается Указами Президента. Можно сказать, что Стратегия как документ есть, а система управления пространственным развитием еще не сложилась. Преобладают точечные п решения по отдельным геополитическим территориям, а также движение по переброске на регионы обязательств при сверхконцентрация ресурсов в федеральном бюджете. Хотя в отдельных сферах, где неравенство достигло критического уровня и большинство регионов не могут их решить, как например, подготовка средних профессиональных кадров, возвращается финансирование из федерального центра.
В разрабатываемой сейчас новой редакции Стратегии пространственного развития практически отсутствуют предложения по формированию механизмов управления на уровне макрорегионов или федеральных округов. Упор делается на общие требования по уменьшению межрегионального неравенства и развитие опорных городов и населенных пунктов. В условиях огромной пространственной и межрегиональной сложности и неравномерности развития такой подход может помешать реализации целей Стратегии. Он разрывает пространственную связь: макрорегион – регионы и кластеры – населенные пункты. На наш взгляд, не только в ДВФО, но и в других Федеральных округах и макрорегионах необходимо формировать систему управления на межрегиональной уровне, включая и инструменты финансового взаимодействия и планирования в виде корпораций развития, или Фондов развития макрорегионов.
При всем единстве, но не единообразии экономической политики на российском пространстве нельзя все вопросы решать одним строем. Политика управления в регионах, должна быть гибкой, учитывать многообразие условий и местных традиций, адаптироваться к местным климатическим, экономическим и культурным особенностям, обеспечивать симбиоз между развитием крупных и малых городов и сельских населенных пунктов.
Возможно, что вместо отдельных программ развития слаборазвитых территорий (для 10 регионов) целесообразно создать специальный фонд развития, который бы через программы и проекты способствовал преодолению отставания слаборазвитых регионов.
Наряду с перестройкой межбюджетных отношений на федеральном уровне необходимо разрабатывать реальный прогноз пространственного, регионального развития страны, согласовывающий прогнозы социально-экономического развития регионов с прогнозом социально-экономического развития России в целом. Сейчас такой обобщенный, согласованный региональный прогноз отсутствует.
Прогноз общих видов деятельности должен быть дополнен комплексной надведомственной независимой экспертизой проектов в регионах, с учетом их регионального, межрегионального и общероссийского значения, которой раньше занимался КЕПС и СОПС. Целесообразно воссоздать подобную структуру с участием Академии наук, возможно не как единый институт, а как сетевую организацию. Иначе реализовать действительно общегосударственные интересы и преодолеть господствующий ведомственный корпоративный подход к развитию регионов трудно преодолеть.
В условиях антироссийских санкций и нового значения вопросов национальной безопасности при принятии проектных решений возрастает значение не столько традиционных критериев экономической эффективности (эффект выпуска, прибыль, налоговые поступления и затраты), а вопросов вклада проекта в обеспечение национальной безопасности, экономического и технологического суверенитета. Элементом системы пространственного планирования как это было в советские времена должны снова стать и планы территориального обеспечения национальной безопасности.
Перестройка системы регионального пространственного управления на уровне макрорегионов должна быть нацелена не столько на обеспечение федеральной вертикали, она, слава Богу работает, а на выстраивание системы самоорганизации регионов, взаимодействия, а не конкуренции между ними, кооперации и межрегионального сотрудничества в решении и общих проблем. Это позволит внести серьёзный вклад в то, чтобы улучшить качество жизни не только в Москве, но и в российской глубинке, чтобы Россия опять же начала наконец-то прирастать не только Москвой и Питером, но и Сибирью, Поволжьем, Уралом. Может быть, для этого потребуется и создание новой третьей столицы в Сибири. Мы на рубеже новых радикальных решений, определяющих судьбу Родины на десятилетия и, возможно, столетия.
Библиографический список / References
1. Институт исследований и экспертизы ВЭБ [Электронный ресурс]. - URL: https://www.inveb.ru/forecasts
Контактная информация / Contact information
Государственная корпорация развития «ВЭБ.РФ»
Москва, 125009, ул. Воздвиженка, д. 10.
VEB.RF, 10, Vozdvizhenka Street, Moscow, 125009, Russia.
