CC BY
83
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 2
А.М. Ранчин
ПРОСТРАНСТВЕННАЯ СТРУКТУРА ПОВЕСТИ Н.В. ГОГОЛЯ «СТРАШНАЯ МЕСТЬ» И ДРЕВНЕРУССКАЯ СЛОВЕСНОСТЬ
Статья посвящена поэтике пространства в повести Н.В. Гоголя «Страшная месть». Структура и семантика пространства в гоголевской повести сопоставляются с поэтикой пространства в произведениях древнерусской словесности. Горный пейзаж и метафора «движущиеся горы» рассматриваются как вариации образов из «Слова о полку Игореве». Смерть грешника в Карпатских горах и мена правого и левого в пространстве гоголевской повести сопоставляются с известиями «Повести временных лет» под 1019 и 1071 гг. и с историей гибели Святополка Окаянного из Борисоглебских житий.
Ключевые слова: Древнерусская литература, поэтика пространства, семиотика, мифопоэтика, символика, литературная традиция.
The paper is devoted to the poetics of space in the tale "A Dreadful Revenge" by Nikolay Gogol as contrasted with the medieval Russian literature. The mountainous landscape and the metaphor moving mountains are analyzed as variations ofthe images from "The Tale of Prince Igor's Campaign". The death of the sinful in Carpathian mountains and the "exchange" of the left for the right in Gogol's tale are regarded in the context of the accounts under 1019 and 1071 yy. from the "Primary Chronicle" and in the context of hagiobiographies of martyrs St. Boris and St. Gleb.
Key words: Medieval Russian literature, poetics of space, semiotics, mythopoet-ics, symbolism.
Поэтика художественного пространства гоголевской прозы, в том числе и повести «Страшная месть», была обстоятельно исследована Ю.М. Лотманом1. Но некоторые особенности организации и семантики пространства в «Страшной мести», восходящие, по-видимому, к памятникам древнерусской словесности, рассмотрены не были.
Предок колдуна Петро убил брата Ивана и его сына в Карпатах, и именно из Карпатских гор появляется всадник-мститель. Выбор Гоголем именно этого локуса как места совершения Петром братоубийства, возможно, мотивирован реальным преступлением, которое совершил в 1015 г. в Карпатах киевский князь Святополк, прозванный Окаянным. Здесь посланцы Святополка предали смерти
1 См.: Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лот-ман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Книга для учителя. М., 1988. С. 260, 265. Из новейших работ о поэтике пространства у Гоголя см.: Софронова Л.А. Природное пространство в мифопоэтических условиях: повесть Гоголя «Вий» // Ландшафты культуры: Славянский мир / Отв. ред. И.И. Свирида. М., 2007.
его сводного брата древлянского князя Святослава2. Вот как об этом сообщает «Повесть временных лет» под 6523 (1015) г.: «Святополк же сь оканьный и злый уби Святослава, пославъ ко гор1 Угорьст1й, б1жащю ему въ Угры. И нача помышляти, яко "Избью всю братью свою, а прииму власть русьскую единъ". Помысливъ высокоумьемь своимь, не в1дый, яко "Бог даеть власть, ему же хощеть, поставляеть бо цесаря и князя вышний, ему же хощеть, даеть"»3.
Пересказ этого известия содержится в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина (т. II, гл. I): «Еще Святополк не насытился кровию братьев. Древлянский Князь Святослав, предвидя его намерение овладеть всею Россиею, и будучи не в силах ему сопротивляться, хотел уйти в Венгрию; но слуги Святополковы догнали его близ гор Карпатских и лишили жизни»4.
Есть народное предание об убиении Святослава в Карпатах: в верховьях Опора еще в XIX в. было известно урочище Святославие и могила, именуемая Святославовой5.
Это предание могло быть известно Гоголю. М.Я. Вайскопф, приводя свидетельства знакомства автора «Страшной мести» с карпатским и галицийским фольклором, полагает, что «узнать о нем еще в гимназические годы Гоголь мог от своего учителя Орлая, уроженца Карпат и знатока этого края»6.
Сходство сюжета гоголевской повести с историей преступлений Святополка Окаянного было отмечено М.Я. Вайскопфом, который, напомнив о библейском подтексте «Страшной мести» - сказании о братоубийце Каине, соотнес предка колдуна гоголевского братоубийцу Петра с «"новым Каином" древнерусской словесности - сатанинским Святополком из "Сказания о Борисе и Глебе"»7. Однако в «Сказании о Борисе и Глебе» не упоминается убийство Святослава, а описываются два других преступления «нового Каина» - убиение
2 Строго говоря, Святослав не был родным братом Святополка, Святославов отец Владимир его усыновил, а настоящим родителем Святополка был Владимиров брат Ярополк. Однако в древнерусской книжности преступление Святополка оценивалось именно как братоубийство, а сам он неизменно уподоблялся Каину. Персонажи Гоголя тоже неродные братья, они названые братья, побратимы.
3 Повесть временных лет / Подгот. текста, пер., статьи и коммент. Д.С. Лихачева; Под ред. В.П. Адриановой-Перетц. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 1996. С. 62 (Серия «Литературные памятники».) Текст по Лаврентьевскому списку.
4 Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. / Подгот. текста: В.Ю. Афиани, В.М. Живова, В.П. Козлова. М., 1991. Т. 2-3. С. 9.
5 См.: ГрушевськийМ. !стория Укра1ни-Руси. Т. 2. Х!-ХП вж. 2-е вид. У Льв1в1, 1905. С. 7, примеч. 10 (http://litopys.org.ua/krushrus/iur2htm). М.С. Грушевский ссылается на кн.: Устганович К. Три цIкавi загадки. Черн1вц1, 1902. С. 72 и сл.
6 Вайскопф М.Я. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. 2-е изд., испр. и расшир. М., 2002. С. 76. О Гоголе и И.С. Орлае см. подробнее: Чумак Т.М. Исторические реалии в повести Н.В. Гоголя «Страшная месть» // Вопросы русской литературы. Вып. 2. Львов, 1983.
7 Вайскопф М.Я. Указ. соч. С. 81.
2 ВМУ, филология, № 2
братьев Бориса и Глеба, которые, в отличие от древлянского правителя, были канонизированы Церковью. Соответственно и карпатский локус в «Сказании о Борисе и Глебе» отсутствует.
Гоголевский колдун бежит в ужасе, преследуемый не людьми, а самим пространством и природой: «Ему чудилось, что все со всех сторон бежало ловить его: деревья, обступивши темным лесом и как будто живые, кивая черными бородами и вытягивая длинные ветви, силились задушить его; звезды, казалось, бежали впереди перед ним, указывая всем на грешника; сама дорога, чудилось, мчалась по следам его»8. Никем не гонимый в страхе и трепете бежит с поля проигранный битвы Святополк, одержимый бесом и чующий не существующую въяве погоню. Бежит он, как и колдун, к западным границам Русской земли: «И б1жащю ему, нападе на нь б1съ <...>. Принесоша и к Берестью, б1гающе с нимь. Онъ же глаголаше: "Поб1гн1те со мною, женутьпо насъ". <...> И не б1 никого же всл1дъ гонящаго, и бежаху с нимь. Он же в немощи лежа, и въсхопивъся глаголаше: Осе женуть, о женуть, поб1гн1те". Не можаше терп1ти на едином м1ст1 <.. .>»9. Это известие передают историки, чьи сочинения были известны автору «Страшной мести». О бегстве великого грешника подробно пишет Н.М. Карамзин: «Гонимый Небесным гневом, Свя-тополк в помрачении ума видел беспрестанно грозных неприятелей за собою и трепетал от ужаса <.. .>»10. В изложении Н.А. Полевого этот эпизод представлен так: «<...> Святополк бежал, сделался болен, бредил: ему казалось, что за ним гонятся. "Бегите, бегите, о! женут, женут по нас!" - кричал он людям <.>»11.
В описании Гоголем Карпат, по-видимому, содержится перекличка со «Словом о полку Игореве»: «Далеко от Украинского края, проехавши Польшу, минуя и многолюдный город Лемберг, идут рядами высоковерхие горы. Гора за горою, будто каменными цепями, перекидывают они вправо и влево землю и обковывают ее каменною толщей, чтобы не прососало шумное и буйное море. Идут каменные цепи в Валахию и в Седмиградскую область и громадою стали в виде подковы между галичским и венгерским народом. Нет таких гор в нашей стороне. Глаз не смеет оглянуть их, а на вершину иных не заходила и нога человечья. Чуден и вид их: не задорное ли море выбежало в бурю из широких берегов, вскинуло вихрем безобразные волны, и они, окаменев, остались недвижимы в воздухе? Не оборвались ли с неба тяжелые тучи и загромоздили собою землю? ибо
8 Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. / Подгот. текстов, сост., вступит. ст. и коммент. В.А. Воропаева. М., 2006. Т. 1-2. С. 324-325. Далее произведения Гоголя цитируются по этому изданию, том (обозначаемый римской цифрой) и страницы (обозначаемые арабскими цифрами) указываются в тексте статьи.
9 Повесть временных лет. С. 63-64.
10 Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 2-3. С. 14.
11 Полевой Н. История русского народа. Т. 1. М., 1997. С. 171.
и на них такой же серый цвет, а белая верхушка блестит и искрится при солнце. Еще до Карпатских гор услышишь русскую молвь, и за горами еще кой-где отзовется как будто родное слово; а там уже и вера не та, и речь не та. Живет немалолюдный народ венгерский <...>» (I—II: 319).
Горы в гоголевском описании отличаются особенной высотой и представлены словно подвижными, перекидывающими землю; они уподоблены облакам. Ю.М. Лотман предположил, что образ «перекидывающих землю» гор мотивирован движущейся точкой зрения наблюдателя: «Чем же объясняется это странное явление стиля, если не делать мало что говорящих ссылок на общую "одухотворенность" и "пластичность" гоголевского пейзажа? <.. .> Подобное построение текста станет понятным, если мы представим себе передвигающегося наблюдателя. При бескрайности (отмечена не граница, а безграничность) пространства передвижение наблюдателя будет проявляться как движение неподвижных предметов, заполняющих горизонт»12.
Однако это в принципе верное объяснение трудно принять именно в случае со «Страшной местью» как слишком рационалистичное: гоголевская повесть - мифопоэтический текст, и изображение пространства в нем не подчиняется логике и элементарному «здравому смыслу». Автор «Страшной мести» отнюдь не ориентируется на реальное географическое и физическое пространство: Карпаты представлены как граница между православным «русским» (украинским) миром и чужими иноверческими землями и как защита, стена от наступающего моря - враждебной земле стихии13. (При этом автор повести пренебрегает географическими реалиями: Карпаты находятся вдали от моря.) Одновременно они сами уподоблены окаменевшему морю, и это восприятие никак не может быть мотивировано движением наблюдателя в пространстве. Гоголь создал парадоксальный образ одновременно подвижной и неподвижной материи. Как стена и граница горы неподвижны, как явление, находящееся на стыке двух пространств (земли и моря, «своей» и «чужой» земель) они пребывают в движении, принадлежа миру, чье творение еще словно не завершено. Подвижность гор словно указывает на совершающиеся в недрах земли тектонические процессы. Позднее в повести (гл. XV) прямо говорится о землетрясении, вызванном муками погребенного в земле братоубийцы. Так
12 См.: Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя. С. 264. Курсив Ю.М. Лотмана.
13 Этому враждебному миру, по замечанию Андрея Белого, принадлежит и главный герой-колдун: «Трюк "С<трашной> М<ести>": мы ничего не знаем о личности колдуна: она за горизонтом: "по ту сторону", в земле венгров; за Карпатом, дыра, провал, дна которого "никто не видал" <...>» (Белый Андрей. Мастерство Гоголя. М.; Л., 1934. С. 70).
совершается реализация стилевого приема - метафоры 'подвижные горы' в действии - в движении земной толщи.
Отождествление гор с облаками и мотив движения находят соответствия в мифологической традиции: «На основании сходства впечатлений, производимых отдаленными горами и облегающими горизонт облаками, сходства столь близкого, что непривычный глаз путника нередко принимает видимые им горы за облака, - оба понятия были отождествлены и в языке и в верованиях. В санскрите слова, означающие холм, камень, гору, в то же время означают и облако: parvata, giri, аёп, аста и др.; в гимнах Риг-Веды облака и тучи постоянно изображаются горами и камнями. <. > Так как с облаками неразлучна мысль о их необычайной подвижности, полете и громовых ударах, то предки наши, называя ходячие облака горами и скалами, усиливали это поэтическое выражение эпитетами: горы летучие, скалы толкучие. Отсюда возникло индийское сказание, что некогда у гор были крылья; переносясь с места на место, они заваливали города и причиняли страшный вред земным обитателям. Люди взмолились Индре, и он стрелами, т.е. молниями, отрезал у гор крылья. Отсюда же возник и общий индоевропейский миф о подвижных горах, которые сталкиваются друг с другом и своими столкновениями производят гром и смертельные удары. Это любопытное предание встречаем в стихе про Егория Храброго и в песне про Дюка Степановича <.. .>»14.
Сложно сказать, в какой степени Гоголь мог учитывать эту традицию. Но гоголевский образ может быть объяснен еще и воздействием «Слова о полку Игореве». В древнерусской «песни» прославляется сильный и могущественный галицкий князь Ярослав Владимирович: «Галичкы Осмомысл1 Ярославе высоко с1диши на своемъ златокованн1мъ стол1. Подперъ горы Угорскыи своими железными плъки, заступивъ Королеви путь, затвори въ (принятая конъектура: затворивъ. - А.Р) Дунаю ворота, меча времены15 чрезъ облаки, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землямъ текутъ; оттворяеши (принятая конъектура: отворяеши. - А.Р.) Юеву врата; стр1ляеши съ отня злата стола Салтани за землями»16.
14 Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов: В 3 т. М., 1994. Т. 2 (репринт. изд.: М.: Издание К. Солдатенкова. Т. 2). С. 350-351.
15 В переводе первого издания: «тягости»; очевидно, «времены» было понято как описка вместо «бремены». - А.Р.
16 Слово о полку Игореве. Снимок с первого издания 1800 г. гр. А.И. Мусина-Пушкина / Под ред. А.Ф. Малиновского; С приложением статьи проф. М.Н. Сперанского и факсимиле рукописи А.Ф. Малиновского. М., 1920. [Ироическая песнь о походе на половцов удельного князя Новагорода-Северского Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII столетия, с переложением на употребляемое ныне наречие. М., 1800]. С. 30. Вопрос о том, каким конкретным
Угорские горы - Карпаты в этом обращении к галицкому князю охарактеризованы как граница между «своим» и «чужим» (венгерский король, «Салтани») мирами. Неясно, что за тяжести («бремены») перебрасывает князь через облака. Господствующее мнение: «Выражение "меча времены [бремены] чрезъ облаки" <.> можно истолковать как свидетельство применения войском Я<рослава> В<ладимировича> метательной артиллерии - "пороков" (катапульт и баллист)»17. Ранее это мнение высказал Л.Е. Махновец18. Есть, однако, и версия, что «бремены», - скорее, корабельные товары, переправляемые Ярославом Галицким через карпатские перевалы (В.Л. Виноградова)19. Но, так или иначе, горы из повести Гоголя, перебрасывающие под самыми облаками тяжкие массы камня, могут быть своеобразным развертыванием образа из «Слова о полку Игореве».
Значимость «Слова о полку Игореве» как одного из подтекстов гоголевской повести несомненна. Своеобразным камертоном, настраивающим читателя на ассоциации с древнерусской «песнью», является образ битвы-пира, соотнесенный со свадьбой; он находится в самом начале «Страшной мести»: на свадьбу есаулова сына «приехал на гнедом коне своем и запорожец Микитка прямо с разгульной попойки с Перешляя поля, где поил он семь дней и семь ночей королевских шляхтичей красным вином» (1-11: 283). В «Слове о полку Игореве» есть такой же образ битвы, уподобленной свадебному пиру: «Ту кроваваго вина не доста; ту пиръ докончаша храбрш Русичи: сваты попоиша, а сами полегоша за землю Русскую»20. К «Слову о полку Игореве» в гоголевской повести восходит образ бандуриста с быстрыми и легкими пальцами, бегающими по струнам: у бандуриста «пальцы <.> летали как муха по струнам, и казалось, струны сами играли» (1-11: 328)21.
Не менее интересно еще одно мифопоэтическое описание пространства в «Страшной мести»: «За Киевом показалось неслыханное
изданием «Слова.» пользовался Гоголь, не является принципиальным: в нескольких изданиях, существовавших к 1832 г., когда была напечатана «Страшная месть», цитируемый фрагмент передан одинаково.
17 Котляр Н.Ф. Ярослав Владимирович: В 5 т. Т. 5: Дмитрий Буланин. СПб., Институт русской литературы (Пушкинский Дом), 1995. С. 291.
18 См.: Махновець Л.Е. Про автора «Слова о полку 1горев1м». Кш'в, 1989. С. 43-45.
19 См.: Виноградова В.Л. О методе лексикологического изучения текста «Слова о полку Игореве» // Вопросы языкознания. 1978. № 6. С. 100.
20 Слово о полку Игореве. С. 18.
21 Новиков И. Пушкин и «Слово о полку Игореве». М., 1951. С. 107-110. Ранее на эту же перекличку указал И. Мандельштам: Мандельштам И. О характере гоголевского стиля. Гельсингфорс, 1902. С. 49. Эту параллель признает Ф.Я. Прийма (см.: Прийма Ф.Я. «Слово о полку Игореве» в русском историко-литературном процессе первой трети XIX века. Л., 1980. С. 187). О рецепции Гоголем «Слова о полку Игореве» см. также: Водовозов Н.В. Н.В. Гоголь и «Слово о полку Игореве» // Учен. зап. Моск. город. пед. ин-та им. В.П. Потемкина. Т. 24, вып. 3; Творогов О.В. Гоголь Николай Васильевич // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 1. С. 32-33.
чудо. Все паны и гетьманы собрались дивиться сему чуду: вдруг стало видимо далеко во все концы света. Вдали засинел Лиман, за Лиманом разливалось Черное море. Бывалые люди узнали и Крым, горою подымавшийся из моря, и болотный Сиваш. По левую руку видна была земля Галичская.
- А то что такое? - допрашивал собравшийся народ старых людей, указывая на далеко мерещившиеся в небе и больше похожие на облака и серые и белые верхи.
- То Карпатские горы! - говорили старые люди, - меж них есть такие, с которых век не сходит снег, а тучи пристают и ночуют там» (I—II: 323-324).
Это описание для Ю.М. Лотмана - «пример "закручивания" пространства - плоскостное пространство обыденного мира изоморфно вогнутому в мире волшебном <...>». Его вывод: «Итак, пространства волшебного и бытового миров, при кажущемся сходстве, различны». Однако итоговый вывод представляет собой рационализацию мифопоэтики, на мой взгляд неоправданную: «Провалы и горы составляют рельеф "Страшной мести", причем там, где Гоголь, по условиям сюжета, не может поднять наблюдателя над землей, он искривляет самую поверхность земли, загибая ее края (не только горы, но и море!) вверх»22. Утверждение Ю.М. Лотмана безусловно принимает Б.А. Успенский23.
На мой взгляд, в гоголевской повести действительно происходит своеобразное искривление и загибание пространства на его границах. Это Крым и море, которые можно видеть только при такой пространственной метаморфозе, и, возможно, Карпатские горы (впрочем, в случае с Угорскими горами, возможно, происходит не загибание пространства, а фантастическое сокращение дистанции, разделяющей предмет и наблюдателей).
Подобное загибание пространства встречается также в повести «Тарас Бульба» (первая редакция повести - 1834, опубл. 1835). Сыновьям Тараса Бульбы, покидающим отцовский дом и отправляющимся с отцом в Сечь, «уже равнина, которую они проехали, кажется издали горою и все собою закрыла» (VII: 244). Превращение «равнины» в «гору» не мотивировано визуальным опытом. Но перед этим описание строилось иначе, как раз в соответствии с визуальным опытом: «Они оглянулись назад: хутор их как будто ушел в землю, только стояли на земле две трубы от их скромного домика; одни только вершины дерев <.. .> один только дальний луг еще стлался перед ними <...>. Вот уже один только шест над колодцем <.> одиноко торчит в небе <...>» (там же: 243-244). Но в «Тарасе Бульбе» заги-
22 Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя. С. 260, 265.
23 См.: Успенский Б.А. Поэтика композиции // Успенский Б.А. Семиотика искусства. М., 1995. С. 89, примеч. 9.
бание пространства - не физическая и не мистическая реальность, как в «Страшной мести», а, скорее, условный прием.
Эта трансформация пространства, «вздыбливание» равнины, возможно, мотивировано текстом «Слова о полку Игореве», в котором есть восклицание: «О Руская земле! уже за Шеломянемъ еси»24. Первые издатели поняли «Шеломя» как имя собственное - название села25. Однако еще в 1810 г. А.Х. Востоков пришел к мнению, что «шеломя» «не иное что значит, как возвышение, пригорок», при этом он предлагал толкование и перевод: «Игорево воинство, вступив в пределы Половецкие, потеряло уже из виду землю отечественную, или: она спряталась за холмом»26.
Таким образом, в трактовке А.Х. Востокова были совмещены значения 'холм' и 'горизонт'. В принципе вершина холма может образовывать часть линии горизонта, и из этого, очевидно, и исходил ученый. В гоголевском же пейзаже произошло своеобразное взаимоналожение равнинного горизонта и горизонта, образованного вершиной холма: сначала изображается равнинный горизонт, - потому дом и деревья и кажутся ушедшими под землю, оказавшимися в провале. Потом же земля на краю позади словно вздыбливается, вспучивается, становясь холмом.
Сходны ситуации в «Тарасе Бульбе» и в «Слове.» Игорево войско и автор, восклицающий: «О Руская земле! уже за Шеломянемъ еси», прощаются с покидаемым родным краем. Материнский дом и родину оставляют и сыновья Тараса, отправляющиеся в Сечь. Но утверждать уверенно, что Гоголь читал А.Х. Востокова и отталкивался от его перевода «Слова.», нельзя.
Вернемся к описанию пространства из «Страшной мести». Показательный пример мифопоэтической трансформации - мена левого и правого. Как заметил М.Я. Вайскопф, в повести «киевские наблюдатели обращены к югу (Крым и Черное море), и, значит, Галиция должна была оказаться от них по правую, а не по левую руку, как сказано. Изображение зеркально перевернуто»27. Исследователь объясняет эту мену левого и правого воздействием на Гоголя теософской литературы: «Общим местом теософской литературы были описания тех случаев, когда отдаленные пространства внезапно
24 Слово о полку Игореве. С. 10. Восклицание повторено в тексте «Слова.» еще раз: «О Руская земл1! уже не Шеломянемъ еси» (там же. С. 12). Уже первые издатели сочли «не» опиской вместо правильного «за», как в первом восклицании и перевели оба фрагмента одинаково (ср.: Там же. С. 10, 12). Эта точка зрения стала господствующей (см.: Творогов О.В. Шеломя // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 5. С. 228-229).
25 Слово о полку Игореве. С. 10, примеч.
26 Востоков А. Грамматическое замечание на одно место в песни о походе Игоря // Цветник. 1810. Ч. 6. № 6. С. 319-320. Трактовка А.Х. Востокова восторжествовала в науке над иными толкованиями; ср.: Творогов О.В. Шеломя. С. 228-229.
27 Вайскопф М.Я. Указ. соч. С. 85.
"сворачивались", чудесно поддаваясь визуальному охвату». Теософскую основу усматривает он и у пейзажного чуда в гоголевской повести, указывая как ближайший аналог и источник видение отца Игнация в Реджио 22 августа 1653 г. из «Ключа к таинствам натуры» К. Эккартсгаузена28. Исследователь замечает, что «Эккартсгаузен, на сей раз, правда, предлагающий вполне наукообразное объяснение, упоминает и о том, что жители Гватемалы "часто видали в облаках своего идола, без сомнения, отражавшегося на зеркальной поверхности поднявшихся паров"»29. Он полагает, что «мотив зеркала не обойден и в гоголевской картине».
Но это объяснение неоправданно рационалистическое: у Гоголя описано именно чудо, зеркала, отражения как мотивировки нет, хотя и происходит мена левого и правого, как в зеркальном отражении в сравнении с самим предметом.
По крайней мере один из источников гоголевской картины - это известие из «Повести временных лет» под 6579 (1071) г.: «В си же времена приде волхвъ, прелщенъ б1сомъ; пришедъ бо Кыеву глагола-ше, сице пов1дая людемъ, яко на пятое л1то Дн1пру потещи вспять и землямъ преступати на ина м1ста, яко стати Гречьскы земли на Рус-кой, а Русьск1й на Гречьской, и прочимъ землямъ изм1нитися»30.
Это известие воспроизводит Н.М. Карамзин: «В 1071 году явился в Киеве волхв, который сказывал народу, что Днепр скоро потечет вверх и все земли переместятся; что Греция будет там, где Россия, а Россия там, где Греция»31. Этому сообщению уделяли внимание и другие авторы исторических сочинений, например Екатерина II в первой части «Записок касательно Российской истории» (1783, 1787): «В то же время пришел к Киеву лжепредсказатель, возвещая людям, будто Днепр имеет пять лет течь вспять, да будто где Греция, тут будет Русская земля, а где Русская, тут будет Греческая земля <.. .>»3 .
Предсказание волхва оценено летописцем как пустое суесловие. В гоголевской же повести перемена землями своих исконных мест оказывается или явью, или исполненным смысла видением, приобретая эсхатологическую семантику, предвещая конечное наказание греха и грешника.
Гоголевская повесть, очевидно, ориентирована (в том числе и в поэтике пространства) прежде всего на фольклорную и древнерусскую традиции в их единстве, а не на теософскую литературу. Образ слепого бандуриста, поющего о давнем злодеянии, символизирует эту преемственность.
28 Там же. С. 83-84.
29 Там же. С. 84-85. Цит. по кн.: Эккартсгаузен К. Ключ к таинствам натуры. СПб., 1804. Ч. 1. С. 94.
30 Повесть временных лет. С. 75.
31 Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 2-3. С. 58.
32 Екатерина II. О величии России / Сост., биогр. очерк, примеч. И.Я. Лосиев-ского. М., 2006. С. 262.
Список литературы
Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов: В 3 т. Т. 2. М., 1994 (репринт. изд.: М.: Издание К. Солдатенкова. Т. 2). Белый Андрей. Мастерство Гоголя. М.; Л., 1934.
Вайскопф М.Я. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. 2-е изд.,
испр. и расшир. М., 2002. Виноградова В.Л. О методе лексикологического изучения текста «Слова о
полку Игореве» // Вопросы языкознания. 1978. № 6. Водовозов Н.В. Н.В. Гоголь и «Слово о полку Игореве» // Учен. зап. Моск.
город. пед. ин-та им. В.П. Потемкина. 1954. Т. 34, вып. 3. Востоков А. Грамматическое замечание на одно место в песни о походе
Игоря // Цветник. 1810. Ч. 6. № 6. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. / Подгот. текстов, сост., вступ. ст. и коммент.
В.А. Воропаева. М., 2006. Грушевський М. 1стория Укра!'ни-Руси. Т. 2. Х1-Х11 вш. 2-е вид. У Льв1в1,
1905 (http://litopys.org.ua/hrushrus/iur2htm). Екатерина II. О величии России / Сост., биогр. очерк, примеч. И.Я. Лоси-евского. М., 2006.
Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. / Подгот. текста
B.Ю. Афиани, В.М. Живова, В.П. Козлов. Т. 2-3. М., 1991.
Котляр Н.Ф. Ярослав Владимирович // Энциклопедия «Слова о полку
Игореве»: В 5 т. СПб., 1995. Т. 5. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Книга для учителя. М., 1988.
Мандельштам И. О характере гоголевского стиля. Гельсингфорс, 1902.
C. 49.
Махновець Л.Е. Про автора «Слова о полку Iгоревiм». Кшв, 1989. С. 4345.
Новиков И. Пушкин и «Слово о полку Игореве». М., 1951. Повесть Временных лет / Подгот. текста, пер., статьи и коммент. Д.С. Лихачева; под ред. В.П. Адриановой-Перетц. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 1996. (Серия «Литературные памятники».) Текст по Лаврентьевскому списку. Полевой Н. История русского народа. Т. 1. М., 1997.
Прийма Ф.Я. Слово о полку Игореве в русском историко-литературном
процессе первой трети XIX века. Л., 1980. Слово о полку Игореве. Снимок с первого издания 1800 г. гр. А.И. Мусина-Пушкина / Под ред. А.Ф. Малиновского; с приложением статьи проф. М.Н. Сперанского и факсимиле рукописи А.Ф. Малиновского. М., 1920 [Ироическая песнь о походе на половцов удельного князя Новагорода-Северского Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII столетия, с переложением на употребляемое ныне наречие. М., 1800].
Софронова Л.А. Природное пространство в мифопоэтических условиях: повесть Гоголя «Вий» // Ландшафты культуры: Славянский мир / Отв. ред. И.И. Свирида. М., 2007.
Творогов О.В. Гоголь Николай Васильевич // Энциклопедия «Слова о полку
Игореве». 1995. Т. 1. Творогов О.В. Шеломя // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 5. Успенский Б.А. Поэтика композиции // Успенский Б.А. Семиотика искусства. М., 1995.
Устiанович К. Три щкав1 загадки. Черт'вщ, 1902. С. 72 и сл.
Чумак Т.М. Исторические реалии в повести Н.В. Гоголя «Страшная месть» //
Вопросы русской литературы. Вып. 2. Львов, 1983. Эккартсгаузен К. Ключ к таинствам натуры. Ч. 1. СПб., 1804.
Сведения об авторе: Ранчин Андрей Михайлович, докт. филол. наук, проф. кафедры истории русской литературы филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
