CC BY
86
Пространственная мобильность и городская морфология (к постановке проблемы)
Н.П.Крайняя
Мировая социология выдвинула новую парадигму пространственной мобильности в качестве общего принципа современности [1]. Сети и потоки образуют современные общества. Каким образом ответит городское пространство на этот вызов времени? Какие резервы есть у города для ответа на него?
Социолог В. Попов, ссылаясь на известных западных исследователей М.Фламма и В.Кауфманна, пишет, что сегодня мобильность стала общепризнанной идеологией, побуждающей индивида расширять свои мобильностные способности и адаптироваться к пространственным изменениям жизни и условий труда в ситуации постоянной делокализации рабочих мест, частой смены коллег, друзей, партнеров и т.д. [1]. В этом контексте способность быть мобильным становится решающим фактором социальной интеграции. Подвижность, полагает Кауфманн, охватывает все факторы,определяющие мобильностный потенциал индивида в пространстве. Речь идет не только о физических способностях перемещаться, необходимых для этого знаниях и навыках, но и о ресурсах окружающей среды - транспортных средствах, различных гаджетах и соответствующей инфраструктуре, в частности о способствующем перемещениям устройстве городского пространства.
Другие представители социологической парадигмы мобильности (Дж.Урри, Й.Ларсен, К.Аксхаусен) пишут о пятиступенчатой схеме обязательств и мотиваций мобильности. Согласно их представлениям повседневные перемещения и досуговые путешествия являются в настоящее время центральным фактором социальной жизни,связывающим семьи, круг друзей, партнеров, фирмы. Происходит это потому, что местопребывание (резидентность) и деятельность людей все больше разнесены в пространственном отношении, следовательноувеличивается значение пространственной и виртуальной подвижности. Урри и его коллеги полагают (цитирую В.Попова), что «мобильность индивидов мотивируется, во-первых, легальными экономическими и семейными обстоятельствами. Речь идет о таких формальных обязательствах, как прибытие на работу, посещение семейных событий, явка в различные официальные инстанции по вызову, заранее оговоренные встречи с друзьями и т.п. Во-вторых, в качестве мотивов выделяются менее формально предписанные обязательства, включающие достаточно сильные ожидания присутствия и внимания (например, что-то услышать из первых уст, стать свидетелем чего-то и др.). В-третьих, существуют обязательства по отношению к объектам. Речь идет, напри-
мер, о подписании соглашений, контрактов, выездах на место для осмотра различных объектов и технологий. В-четвертых, различаются обязательства по отношению к месту, чувству места. Так, люди предпринимают поездки, чтобы посетить какие-то памятные места, побывать в различных музеях, посетить определенные кафе и рестораны. Наконец, выделяются обязательства по отношению к событию. Значимым в этом случае оказывается личное присутствие на таких мероприятиях, как выставки, политические митинги и т.п.».
Мобильностные мотивации реализуются, во-первых, в физических перемещениях (поездки на работу, путешествия, встречи и расставания с семьей, миграции и т.п.). Во-вторых, в физических перемещениях объектов (товары от производителей к потребителям). В-третьих, в воображаемых перемещениях при помощи телевизионных образов, фильмов, текстов. В-четвертых, это виртуальные перемещения посредством Интернета. В-пятых, коммуникативные перемещения при помощи стационарных и мобильных телефонов, факсов, традиционной и электронной почты, СМС-сообщений, видеоконференций и скайпинга.
В результате расширения мотивации и интенсификации всех видов мобильности произошла коренная реконфигурация локальных сообществ. Если еще в недалеком прошлом сообщества характеризовались тесными и компактными отношениями от-двери-к-двери, то современные сообщества представляют собой сети от-места-к-месту и отличности-к-личности.
Социальные сети, порождающие подвижность, никем заранее не спроектированы, они развиваются из бесчисленных исторических случайностей - спародических контактов и встреч. Попов приводит мнение Урри и его коллег о том, что сети следует рассматривать как достижение, ставшее возможным благодаря таким сетевым инструментам, какавтомобили, автобусы, компьютеры, сотовые телефоны и т.д. В этом смысле социальные сети обладают свойством перформативности: в их рамках необходимо постоянно совершать различные действия, чтобы они оставались значимыми и продолжали существовать длительное время. Важным представляется не количество звеньев в сети, а именно ее перформативный характер, постоянные процессы в сети - встречи, звонки, письма, путешествия и т.д.
Наиболее очевидное влияние на городское пространство оказывает физическая мобильность людей и объектов, поскольку, возрастая, она требует увеличения средств передвижения и соответствующих пространств. Кроме того, высокая
мобильность меняет структуру и географию передвижений. Позволяя перенести частьтрудовых процессов в жилую ячейку или другое место, пространственно оторванное от центров управления ими, связевыетехнологии сокращают без ущерба для бизнеса количество регулярных трудовых (учебных, бытовых) передвижений, что оборачивается увеличением нерегулярных, избирательных физических и нефизических потоков и существенным расширением географии связей.
Другой парадокс сетевого влияния на город состоит в том, что, получив огромную власть над пространством благодаря возможностям мгновенной связи с любой его обитаемой точкой, сам город начинает проявлять тенденции к уплотнению. Если обратиться к образам, подсказанным законами физики, можно представить себе, что рыхлое модернистское тело города обладает меньшей проводимостью разного рода потоков, чем плотная и упорядоченная городская субстанция. Сегодняшняя парадигма города - это плотный город, оберегающий природное пространство вокруг и внутри себя, решающий свои экологические,транспортные и другие проблемы не за счет все нового и нового поглощения свободных земель, а за счет структуризации и технологизации городских и агломерационных процессов.
Иными словами, плотный город не значит город сплошь застроенный, без разрывов, с домами высокой этажности, затесненный и затемненный. Современный плотный город - это город, в котором под различные нужды отведено количество территорий, достаточное для их удовлетворения за счет высокотехнологичной организации объектов и участков [2].
Плотность как всеобщий принцип городского устройства хорошо корреспондирует с получившей популярность концепцией «город кварталов». Крупный город возвращает себе мелкоквартальную планировочную организацию с частой сетью улиц, дополняющих, подобно капиллярной системе, основные транспортные артерии. И дело не только в улучшении условий транспортного движения. Облегчая визуальную и физическую доступность многих объектов, спрятанных сегодня в путанице микрорайонных проездов и построек, квартальная система делает город более проницаемым, открытым и мобильным.
Улица - самый распространенный элемент открытого городского пространства - в условиях высокой мобильности людей, как констатируют западные исследователи, сама демонстрирует очень высокую функциональную динамику [3]. Так, наблюдаются ослабление торговли в шаговой доступности и быстрое переформирование центров в соответствии со стольже быстрой сменой спроса. Молодые горожане стали подбирать места для контактов своих сообществ очень избирательно и менять их время от времени. Чтобы оградить себя от других групп горожан, они часто устраивают места собраний в небогатых районах в соответствии с меняющейся модой. Молодые посетители кафе и прочих заведений очень ностальгичны, чувствительны к городским, в том числе рабочим, легендам. Разные группы автономны, мало
соприкасаются с местными жителями, с другими группами, главное для них - не мешать друг другу. Улицы все больше дифференцируются, становясь знаком определенных групп, класса, стиля жизни. Станет ли улица «пространством для своих» вопреки идеалам смешанности? На этот вопрос, как отмечает французский социолог, должны ответить более тщательные исследования.
Если говорить о крупных открытых пространствах города (парки, акватории, набережные, площади),то они невероятно обогатили свою типологию и стали главной темой мирового градостроительства. Вероятно, потому, что, как и улицы, приняли на себя роль вместилища быстро складывающихся и трансформирующихся сообществ, которым для поддержания мобильности должна быть предоставлена содержательная и разнообразная среда. Ярчайшим свидетельством эффективности сетей, социального потенциала их мобильности в единстве с потенциалом городских пространств стала череда массовых общественно-политических акций, прошедших во многих странах, в том числе и в России, где начала складываться определенная система чутьли не закрепления крупных открытых пространств города за определенными общественными движениями, получающими даже названия этих пространств. Закрепившись в политической практике, это явление может потребовать и градостроительных решений.
В ситуации «текущего общества», или «общества на ходу» (выражения западных социологов), особенно заботит судьба обширных и невнятных пространств жилых микрорайонов, построенных в советское время и постсоветские десятилетия. Согласно модернистской доктрине и советской нормативной модели микрорайона приватное жилое пространство рассматривалось как место социализации, оздоровления и удовлетворения повседневных досуговых интересов всех возрастных и социальных групп жителей. В соответствии стакой установкой был создан и утвердился стереотип дворового пространства с его типовой планировкой и оборудованием. И сегодня, несмотря на то что сменилось не одно поколение типовой застройки, а ее этажность поднялась с 5 до 25 этажей, что уровень автомобилизации и количество машин во дворах возросли в несколько раз, что радикально изменились интересы и социальное поведение жильцов, несмотря на все это, функциональное и архитектурно-планировочное устройство дворовых территорий не претерпело никаких существенных изменений. Это говорит о том, что уровень технологичности приватных (дворовых) участков очень низок, в то время как цена занимаемых ими обширных городских земель, оснащенных в крупнейших городах дорогостоящей инфраструктурой, очень высока.
Какое место занимают сегодня придомовые территории в системе ценностей и связей различных социально-иму-щественных и возрастных групп жителей? Этот важный и совершенно запущенный вопрос нуждается в исследовании, причем применительно к городам, находящимся в стадии как индустриального, так и постиндустриального развития,
2 2012
99
применительно к застройке по различным потребительским стандартам и различного местоположения в городе. Пока же можно предположить, что быстро развившаяся городская сфера специализированных услуг (образовательных, оздоровительных, бытовых, досуговых и др.), а также всевозможные неформальные сообщества «выманили» из дворовых пространств наиболее дееспособное население всех возрастов, оставив их малоподвижным и/или низкодоходным группам.
В такой гипотетической ситуации трудно рассчитывать на формирование и успешную деятельность соседских общин -формы самоуправления, подсмотренной в развитых странах. Требуется создание градостроительных предпосылок, среды, которая могла бы стать интересной современному мобильному жителю, активно включенной в его сетевое пространство, стать конкурентоспособным и быстро набирающим привлекательность общественным пространством. Обнадеживает интерес, который стали проявлять креативные архитектурные коллективы к проектированию приватных пространств в застройке различного назначения. Хорошо бы вывести их за рамки ландшафтной архитектуры на плотный контакт с социологами [4,5].
Наконец, есть еще один аспект пространственной мобильности - частота смены жилища. Как известно, западные страны дают высокие показатели в этой области. Быстрый, без больших хлопот и затрат переезд с одной квартиры на другую, даже и в другом городе, предоставляет возможность выбора лучшей работы, экономит время и силы на передвижение. Поэтому для работников, которые по характеру своей деятельности должны ежедневно или часто посещать место труда, есть только один способ решения этой проблемы - развитие арендного сектора жилья самых разных стоимостных категорий и расположения в городе.
Интересно сопоставление объема коммерческой аренды в развитых странах и в России. По данным Института экономики города, в общем объеме жилого фонда арендный сектор составляет сегодня в Германии 49%, в США - 31,6%, в Швеции - 27%. В России он занимает сейчастолько 11,2%. Между тем в дореволюционных Москве и Петербурге в доходных домах снимало квартиры более половины населения, а в Петербурге только 4% государственных чиновников проживало в собственном жилье. К рубежу Х1Х-ХХ веков Россия накопила огромный градостроительный,архитектурный,технический и управленческий опыт доходного строительства [б]. Этот опыт достоинтого, чтобы взглянуть на него сегодня сточки зрения проблематики пространственной мобильности.
Напрашивается вывод: чтобы выдержать натиск волны мобильности, городу потребуется не столько существенное изменение его исторической морфологии, сколько переосмысление функционального наполнения его пространств и их новое технологическое прочтение.
Литература
1. Попов В. Мобильность и деньги: попытка конвертации двух социологическихтеорий //Социологическое обозрение. 2011. Т. 10. №1,2. С. 34-53.
2. Наступление Москвы: прорыв южного фронта // Будущее где-то рядом: программа на радио Финам FM. 22.07.2011 / Ведущий А. Неклесса, в гостях С. Непомнящий.
3. Флёри А. Улица как географический объект// Социологическое обозрение. 2009. Т.8. №3. С.30-35.
4. Владимиров В. Петербург прощается с депрессивными дворами //Фонтанка.ru. 16.01.2012.
5. Проектная мастерская 2А. Многоэтажный двор// Проект Байкал. 2009. №21.
6. Крайняя Н.П. Качественная неоднородность жилой застройки и устойчивость городской среды // ACADEMIA. 2006. №2.
Literatura
1. Popov V. Mobiljnost i dengi: popytka convertacii dvuch sociologicheskich teorij//Sociologicheskoe obozrenie. 2011. T.10 N 1,2. S.31-53/
2. Nastuplenije Moskvy: proryvjuzhnogofronta// Budush-eje gde-to rjadom: na radio Finam FM. 27.07.2011 / Vedushij A.Neklessa, v gostjach S. Nepomnjashij.
3. Fieri A. ULica kak geograficheski object // Sociologiches-koe obozrenie. 2009. T.8. № 3. S. 30-35.
4. Vladimirov V. Peterburg proshaetsja s depressivnymi dvorami // Fontanka.ru. 16.01.2012.
5. Proektnaja masterskaja 2A. Mnogoetazhnyi dvor// Proect Baikal. 2009. № 2.
6. Krainyaya N.P. Kachestvennaja neodnorodnost zhiloi za-strojki i ustojchivosf gorodskoj sredy // Academia. 2006. №2.
Spatial Mobility and Urban Morphology (Towards
the Problem Statement). By N.P.Krainyaya
The paper deals with the theme of interrelations between the effect of high spatial mobility of modern urban societies and urban society forms.
Analysis of foreign and national data of sociological studies shows reasons, forms, and tools of spatial mobility. An important conclusion that local societies are reconfigured under mobility has been drawn. Eo ipso a problem of corresponding changes in urban space is emerging. A hypothetic pattern of morphogenesis trend and the trend towards the use of urban social spaces under the new conditions of a mobile society is represented.
Ключевые слова: пространственная мобильность, локальные сообщества,общественные пространства, формообразование, использование городских пространств.
Key words: spatial mobility, local societies, social spaces, morfogenesis, the use of urban spaces.
