CC BY
37
YAK 81271 ББК 81.2 Рус - 33
Л.Н. ФЕДОСЕЕВА
L.N. FEDOSEYEVA
ПРОСТРАНСТВЕННАЯ КАРТИНА МИРА В РУССКИХ ИДИОМАХ И ПАРЕМИЯХ
THE SPACE WORLD PICTURE REVERBERATED IN THE RUSSIAN PROVERBS
Статья посвящена проблеме отражения пространственной картины мира в русских идиомах и паремиях. Отмечается роль внутренней формы знаков вторичной номинации, их особый культурно-прагматический потенциал. Выявляются закономерности в данной сфере, связанные с национально обусловленным восприятием объектов пространства и таким же отражением его в языковом сознании представителей лингво-культуры.
The article deals with the problem of reflection of the spatial picture of the world in Russian idioms and proverbs. The role of the internal form of secondary nominators, their special cultural and pragmatic potential are noted. The regularities related to the ethnically determined perception of objects in space are revealed as well as the same reflection of it in the mind of linguistic culture representatives.
Ключевые слова: пространство, картина мира, идиомы, паремии, лингвокультура.
Key words: space, picture of the world, idioms, proverbs, linguocultureme.
Пространственная картина мира, реализованная с помощью русских идиом, обширна и разнопланова. Вот лишь ее фрагмент: на волосок (близко), под носом (рядом), рукой подать (близко), нос к носу (близко), в двух шагах (близко), во всю ширь (безгранично), насколько глаз хватает (громадное пространство), на каждом шагу (везде), Бог ведает куда (куда угодно уйти, убежать), не Бог знает где (не на особенно хорошем месте), и там и сям (в разных местах), как тут и был (как будто никуда и не исчезал), туда ворон костей не таскал (очень далеко, в самые отдаленные места), куда глаза глядят (не разбирая куда, все равно куда, без дороги), куда ни глянь (везде, повсюду), куда (ни) попало (в любые, самые разные места, в любую сторону, не разбирая), куда придется (в любое из возможных мест, в любую возможную сторону), куда хватает глаз (всюду, куда ни посмотришь), находиться в бегах (отсутствовать, находиться в другом месте, уклоняясь от выполнения каких-либо обязанностей), оказаться за бортом (за пределами восприятия, внимания), на пушечный выстрел (на почтительное расстояние), отправиться не за семь верст (недалеко, близко), жить за версту (на значительном расстоянии) и др. Например: Неплохо обжился Корнила, хотя работал не бог знает где - на пожарной в местечке, но главное имел время и усердия у него было в избытке (Быков); Я привстал и взглянул в окно: кто-то вторично пробежал мимо его и скрылся бог знает куда (Лермонтов); Таких, как она, нельзя подпускать к острову Пасхи. На пушечный выстрел. Нельзя подвергать нас такой опасности (Геласимов).
Значения фразеологизмов как знаков вторичной номинации формируются опосредованно, «путем использования того коллективного опыта народа, который закодирован в соответствующих знаках первичного именования. Таким посредником между значением знака вторичной номинации и значением его производящего выступает внутренняя форма. Из этого следует, что содержание внутренней формы составляют те смысловые элементы лексической и грамматической семантики знака-прототипа, которые послужили его генетическим источником» [1, с. 145].
Внутренняя форма фразеологизмов с пространственной семантикой свидетельствует о том, что чаще всего русский человек оценивает пространство по субъективному признаку - близости к себе, к своему телу, лицу, глазам - либо констатирует невозможность такой оценки, так как объект находится вне зоны восприятия. Русское пространство по оси «далеко - близко» располагается преимущественно по горизонтали. Еще одно наблюдение: русский человек как бы формирует вокруг себя кокон, внутри которого ощущает себя независимым и вне опасности (сравним: это меня не касается) либо дистанцируется от нежелательного для себя (сравним: моя хата с краю, мое дело сторона).
Паремии с локативами в составе характеризуют различные стороны общественной жизни, качества личности: Наш пострел везде поспел; Язык до Киева доведет (активность, инициатива); На охоту ездить - собак кормить (бездействие, беспечность); В тихом омуте черти водятся (видимость и сущность); В чужом пиру похмелье (виновность, расплата); За морем телушка - полушка, да рубль перевоз (выгода); Что есть в печи, все на стол мечи (гостеприимство, хлебосольство); Назвался груздем - полезай в кузов (долг, ответственность); В гостях хорошо, а дома лучше; Всяк кулик свое болото хвалит; Дома и стены помогают (дом, родина); Куда иголка, туда и нитка (дружба); Как собака на сене (жадность); Чем дальше в лес, тем больше дров; Жизнь прожить - не поле перейти (жизненные трудности); В Тулу со своим самоваром не ездят (запасливость); На миру и смерть красна; Худую траву из поля вон (коллектив); Под лежачий камень (и) вода не течет (лень); С глаз долой, из сердца вон (любовь); Близок локоть, да не укусишь; Выше головы не прыгнешь; Ищи ветра в поле; Рад бы в рай, да грехи не пускают (недостижимое, несбыточное); Где тонко, там и рвется; Кабы знал, где упасть, соломки бы подостлал (неожиданная неприятность); Не знаешь, где найдешь, где потеряешь (неожиданность); В огороде бузина, а в Киеве дядька (непоследовательность, нелогичность); Тише едешь, дальше будешь (неторопливость, медлительность); Большому кораблю - большое плаванье (одаренность, способности); Один в поле не воин (одиночество); Что с возу упало, то пропало (потеря); Из песни слова не выкинешь; Правда в огне не горит и в воде не тонет; Шила в мешке не утаишь (правда); Отзвонил - (да) и с колокольни долой (равнодушие, безответственность); Где наша не пропадала (риск, рискованность); В чужой монастырь со своим уставом не ходят; Лучше синица в руки, чем журавль в небе; Не в свои сани не садись; Не зная броду, не лезьте в воду; Не плюй в колодец, пригодится воды напиться (совет, предостережение); Яблоко от яблони недалеко падает (сходство); Пришел и на нашу улицу праздник (счастье, радость); Куда ни кинь, все клин (тяжелое, безвыходное положение) [3].
Одна из главных ценностей в русской языковой картине мира - простор. Простор - это не только обширное пространство, «это когда легко дышится, ничто не давит, не стесняет, когда можно пойти куда угодно, когда есть где разгуляться» [2]. Пространство может быть замкнутым, ограниченным, простор же характеризуется отсутствием границ. В русском языке есть еще несколько слов, содержащих положительные коннотации - одобрение больших расстояний и отсутствия пространственных ограничений: даль (дали), размах, ширь, широта, приволье, раздолье.
Власть бескрайних пространств над русской душой, по меткому выражению Н.А. Бердяева, отмечалась многими: «Необъятные пространства, которые со всех сторон окружают и теснят русского человека, - не внешний, материальный, а внутренний, духовный фактор его жизни. Эти необъятные русские пространства находятся и внутри русской души и имеют над ней огромную власть. Русский человек, человек земли, чувствует себя беспомощным овладеть этими пространствами и организовать их. <...> И в собственной душе чувствует он необъятность, с которой трудно ему справиться. <...> В русском человеке нет узости европейского человека, концентриру-
ющего свою энергию на небольшом пространстве души, нет этой расчетливости, экономии пространства и времени, интенсивности культуры. Власть шири над русской душой порождает целый ряд русских качеств и русских недостатков» [2, с. 61], что нашло отражение в паремиях: Любви нужна воля, а уму - простор; Ум простор любит; Улица широка - хороводу простор; Улица не двор: всем простор; Тело в тесноту, а душу на простор; Дам дураку простор - наплачешься; Своя рубаха - свой простор, своя и теснота; Своя избушка - свой простор; С миром везде простор, с бранью везде теснота; Не стерпела душа - на простор пошла; Земной быт - не всему конец, смерть - душе простор; Душа простор любит; Простор богатому, как щуке в воде [7].
Широта как качество русского менталитета была проанализирована А.Д. Шмелевым [9]. Он констатирует «широту русской души», привлекая языковые и литературные данные. В русской языковой картине мира широкий человек (то есть любящий широкие жесты или даже живущий на широкую ногу), или человек широкой души, противопоставляется мелочному человеку, осуждаемому в русской культуре. Сравним также: широта взглядов - ограниченность воззрений.
Как видно из приведенного выше языкового материала, фразеологизмы и паремии характеризуются особым культурно-прагматическим потенциалом, так как они фиксируют результаты интеллектуальной и эмоциональной деятельности человека, выполняют функции непрямой и косвенно-производной номинации, содержат модально-оценочные характеристики объектов действительности. Будучи тесно связанными с материальной и духовной культурой народа, его обычаями и историей, они содержат в себе «и нравственный закон, и здравый смысл, выраженные в кратком изречении, которые завещали предки в руководство потомкам» [4, с. 204].
Непрямые номинации являются носителями языковых, когнитивных и культурных признаков. Они сохраняют имплицитно или эксплицитно генетическое родство с породившим их первичным дискурсом - ситуацией, событием - и обладают квалифицирующей функцией: опознают в конкретном вторичном дискурсе единичную ситуацию как реализацию типовой. Их важную роль в лингвокультуре определяет способность кодировать и сохранять знания, трансформировать, интерпретировать и обогащать исходную информацию, концептуализировать вербализованный мир.
По мнению И.П. Сусова, «культурный компонент знаков непрямой номинации создается их семиотичностью, символичностью и связью с этнокультурным сознанием народа. Культурно-прагматическое содержание дискурса включает в себя довольно широкий смысловой спектр: интенциональный, ориентационный (дейктический), пресуппозиционный, импликационный, экспрессивно-оценочный, субкодовый (функционально-стилистический), модальный и коммуникативно-информационный (фокальный) компоненты» [8, с. 9], которые и определяют коммуникативно-прагматические свойства языковых знаков.
Прагматическая ценность идиом и паремий заключается в их индивидуальности для каждого народа. А индивидуальное, как это ни парадоксально, является, по образному выражению В.М. Мокиенко, «особо прочным цементирующим раствором при взаимодействии народов и культур, ибо оно и является национальной «валютой» при культурном взаимообмене народов» [6, с. 5].
Восприятие пространства в лингвокультуре никогда не ограничено утилитарно-прагматическими аспектами, но, по утверждению В.Б. Касеви-ча, «всегда трактуется в системе мировоззренческих оппозиций, релевантных для данного культурно-исторического сообщества: специфические черты того или иного конкретного пространства определяются отношениями не между объектами, а оценочным отношением к пространству субъекта, обычно коллективного» [5]. Речь идет о национально обусловленном восприятии объектов пространства и таком же отражении его в языковом сознании представителей лингвокультуры.
Литература
1. Алефиренко, Н.Ф. Лингвокультурология: ценностно-смысловое пространство языка [Текст] : учеб. пособие / Н.Ф. Алефиренко. - М. : Флинта: Наука, 2010. - 288 с.
2. Бердяев, Н.А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности [Текст] / Н.А. Бердяев. - М. : Наука, 1990. - 208 с.
3. Берков, В.П. Большой словарь крылатых слов русского языка [Текст] : ок. 4000 единиц / В.П. Берков, В.М. Мокиенко, С.Г. Шулежкова. - М. : Русские словари: Астрель: АСТ, 2000.- 623 с.
4. Буслаев, Ф.И. Историческая грамматика русского языка [Текст] / Ф.И. Буслаев. - М. : Учпедгиз, 1959. - 624 с.
5. Касевич, В.Б. О когнитивной лингвистике [Текст] / В.Б. Касевич // Общее языкознание и теория грамматики. - СПб., 1998. - С. 14-21.
6. Мокиенко, В.М. Почему мы так говорим [Текст] / В.М. Мокиенко // Русский язык в школе. - 2012. - № 3. - С. 21.
7. Пословицы и поговорки у русского народа [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.x-vim.info/s_9b1159dd6f.html.
8. Сусов, И.П. История языкознания [Текст] / И.П. Сусов. - М. : АСТ: Восток -Запад, 2006. - 295 с.
9. Шмелев, Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики [Текст] / Д.Н. Шмелев. - М. : Наука, 1973. - 279 с.
