CC BY
91
Вестник ДВО РАН. 2011. № 6
УДК 551.79:551.58:561(1-18) П.М.АНДЕРСОН, А.В.ЛОЖКИН
Пространственная и временная изменчивость природной среды Берингии в четвертичный период (международные исследования)
Комплексное изучение осадков ледниковых, связанных с зонами тектонических разломов, кратерных озер в различных фитогеографических районах Берингии позволяет получить непрерывные летописи изменений климата и растительности в течение одного или более ледниковых циклов и голоцена. Эти исследования предусмотрены специализированными международными программами. Хронология и стратиграфия осадков опираются на радиоуглеродное датирование, данные оптико-люминесцентного и палеомагнитного методов. Уникальную летопись изменений природной среды Арктики за последние 3,6 млн лет представили осадки кратерного оз. Эльгыгытгын (Чукотка).
Ключевые слова: осадки озер, палинология, палеомагнетизм, радиоуглеродный метод, палеоклиматы, палеосреда, плейстоцен, голоцен.
Spatial and temporal changes in the Quaternary environments of Beringia (International investigations).
P.M.ANDERSON (Earth & Space Sciences and Quaternary Research Center, University of Washington, Seattle), A.V.LOZHKIN (North-East Interdisciplinary Scientific Research Institute, FEB RAS, Magadan).
The interdisciplinary analysis of sediments from glacial lakes that are located within tectonic zones and crater lakes in different phytogeographic regions of Beringia provide continuous records of climate and vegetation changes during one or more glacial cycles and through the Holocene. These investigations have been conducted within specialized international research programs. Chronology and sediment stratigraphy are based on radiocarbon and optical-luminescence dating and paleomagnetism. Sediments from El'gygytgyn Lake, a meteor impact crater in Chukotka, provide unique records of environmental changes in the Arctic over the last 3.6 million years.
Key words: lake sediments, palynology, paleomagnetism, radiocarbon, paleoclimate, paleoenvironment, Pleistocece, Holocene.
Берингийский регион, охватывающий северо-восток Сибири и северо-запад Северной Америки, сыграл решающую роль в эволюции арктических и субарктических климатов и биот. Евразийский и Североамериканский континенты, разделенные Беринговым проливом, в последнюю ледниковую эпоху, вплоть до 12 тыс. л.н. (здесь и далее указываются датировки по радиоуглероду), соединялись Берингийским мостом суши. 18 тыс. л.н., когда уровень моря был самым низким (на отметке 100 м), площадь суши по обе стороны пролива превышала современную примерно в 3 раза, и протяженность Берингийского моста с севера на юг составляла 1600 км. Существование такого сухопутного моста, а также более целостный (по сравнению с настоящим временем) покров морских льдов Северного Ледовитого океана и его меньшие размеры, а также более низкие температуры поверхностных вод Тихого океана и окраинных морей обусловили относительную сухость климата Берингии, что в свою очередь вызвало развитие растительных
АНДЕРСОН Патриция Мария - профессор Центра четвертичных исследований (Вашингтонский университет, Сиэтл, США), *ЛОЖКИН Анатолий Владимирович - кандидат географических наук, заведующий лабораторией (Северо-Восточный комплексный научно-исследовательский институт ДВО РАН, Магадан).
*Е-шай: lozhkin@neisri.ru
и фаунистических сообществ, весьма отличающихся от современных. Берингийский мост во многом способствовал обмену растениями и животными между двумя континентами, а также оказал влияние на миграцию ранних человеческих популяций во время инициального заселения человеком арктических и субарктических районов. В период существования Берингийского моста резкие изменения происходили в ландшафтообразующих и седиментационных процессах, связанных с формированием и преобразованием многолет-немерзлых пород. Подобные изменения в палеоклимате, палеогеографии, ландшафтооб-разовании и растительном покрове нуждаются в более детальном изучении.
В последние годы при освоении минеральных и топливных ресурсов арктических районов все больше внимания уделяется охране природы, установлению и защите культурных и палеонтологических памятников, сохранению уникальных растительных комплексов. Необходимость интеграции и интенсификации исследований изменения окружающей среды Берингии в позднем кайнозое усилиями стран, которые расположены на ее территории, стала очевидной. В настоящей статье мы предприняли попытку дать анализ результатов международных исследований по проблемам Берингии.
Исследования по палеоклиматам и палеорастительности Берингии, дающие представление о реакции наземных систем на перемены климата, являются основой для прогнозирования вероятных ландшафтных изменений при разработке сценариев глобального потепления. Создание таких сценариев сегодня, в условиях возрастания уровня антропогенных газов в атмосфере, - одна из центральных задач многих национальных и международных программ. Реконструкция климатических изменений опирается главным образом на результаты моделирования общей атмосферной циркуляции ^шоБрЬепс general circulation models - AGCMs). К сожалению, эти компьютерные расчеты часто не совпадают как по интенсивности, так и по времени с основным направлением изменений климата. Поэтому оценка данных AGCMs представляется крайне важной, особенно для государственного планирования. Наиболее полные материалы для таких построений могут быть получены в результате исследования хорошо датированных позднечетвертичных палео-климатических записей. Лучшие результаты для интерпретации палеоклиматов дает палинологический анализ, так как пыльца и споры обычно хорошо сохраняются в различных осадках и отражают состав растительности прошлого в количественном и качественном отношениях. В связи с этим национальные и международные климатические программы предусматривают синтез глобальных новых данных по ключевым районам, сравнение реконструкций палеоклиматов, выполненных на основе палинологического анализа с помощью компьютера. Можно предположить, что потепление климата наиболее сильно проявится в высоких широтах, оказывая неблагоприятное воздействие в целом на глобальную систему, так же как, например, активизация термокарста и выбросы в атмосферу газов, вызывающих парниковый эффект. Естественно, что подобные явления привлекают внимание прежде всего в арктических областях, и все же особый интерес они представляют в Берингии, где могут быть наиболее полно обоснованы палеоклиматическими данными.
Для понимания позднекайнозойской истории Берингии неоценимую роль сыграли работы А.П.Васьковского. Установленная им последовательная смена флор стала основой для стратиграфических построений, палеогеографических и палеоклиматических реконструкций в западной части Берингийского региона [2]. Такие проблемы четвертичной истории Берингии, как сухопутный мост между Азией и Америкой, изменение уровня моря и границ Берингии, хронология ледников, обмен растениями и животными между двумя континентами, - в центре внимания Д.М.Хопкинса (Геологическая служба США) - пионера изучения Беринги, редактора и автора целого ряда книг и статей (см., например, [18, 19]). Большой вклад в обоснование стратиграфии плейстоценовых отложений Западной Берингии внес А.В.Шер. В его работах впервые в Евразии рассматриваются «богатые местонахождения раннеплейстоценовой фауны млекопитающих за полярным кругом» [9, с. 2]. Исследованию четвертичных отложений Центральной Берингии посвящены работы
В.Ф.Иванова, послужившие основой создания стратиграфических схем и палеогеографических реконструкций этой территории [5].
Начало плодотворного долговременного международного сотрудничества, направленного на решение наиболее сложных берингийских проблем, относится к 1988 г. В декабре этого года в Ленинграде состоялась конференция приарктических государств. Она приняла предложения Северо-Восточного комплексного научно-исследовательского института ДВО АН СССР, Университета штата Огайо и Вашингтонского университета (США) о проведении специализированных исследований по эволюции четвертичных климатов и растительности Берингии, которые были включены в комплексную советско-американскую программу «Палеоэкология и биогеография Берингийской Арктики и Субарктики в позднем кайнозое» как Блок 4. Основу этих предложений составила программа «Изменение климата и растительности Берингии в позднем плейстоцене и голоцене и их роль в исчезновении мамонтовой фауны», представленная еще в 1979 г. академиком Н.А.Шило, профессором Д.М.Хопкинсом и А.В.Ложкиным 14-му Тихоокеанскому научному конгрессу и получившая одобрение и поддержку Отделения геологии, геофизики и геохимии, Отделения океанологии, физики атмосферы и географии АН СССР, Госкомгидромета СССР и др.
Специализированные программы основываются на координированном и стандартизированном комплексном изучении осадков из тщательно выбранных ледниковых, карстовых, связанных с зонами тектонических разломов, кратерных метеоритных озер. Палинологический анализ таких осадков позволяет получить наиболее детальную и последовательную летопись изменений климата и растительности в течение одного или нескольких ледниковых циклов и голоцена. Хронология и стратиграфия осадков опираются на радиоуглеродное датирование, данные оптико-люминесцентного и палеомагнитного методов. Комплекс исследований включает также литологический, палеокарпологиче-ский, диатомовый, геохимический, тефрохронологический анализы.
Исследования природной среды Берингии в четвертичный период предусматривали тесное взаимодействие с международными проектами «Глобальные изменения прошлого» (PAGES), «Последнее межледниковье в Арктике» (LIGA), «Циркумарктическая палео-климатическая программа» (CAPE), «Сравнение палеоклиматических моделей» (PMIP), BIOME 6000. Они составляют центральный блок проекта «Палеоклиматы по данным арктических озер и эстуариев» (PALE) и сменившего его проекта «Исследование природной палеосреды Арктики» (PARCS). Внимание к таким исследованиям обусловлено также тем, что Берингия и Северо-Восточная Азия являются частью Австралийско-Азиатского пересечения (PEP-II), одного из трех глобальных пересечений полюс-экватор-полюс, и представляют ключевые климатические и биогеографические связи между арктической и субарктической, умеренной и тропической зонами. В настоящее время развитию нового для севера Дальнего Востока и в целом для Дальневосточного региона направления исследований событий четвертичного периода - реконструкции палеоклиматов и растительности на основе непрерывных озерных пыльцевых летописей - способствуют договоры о творческом сотрудничестве между СВКНИИ ДВО РАН, Центром четвертичных исследований и Департаментом археологии Вашингтонского университета*.
Первая на севере Дальнего Востока международная экспедиция была организована СВКНИИ ДВО АН СССР в июле-августе 1989 г. в два различных в геолого-геоморфологическом отношении района - оз. Джека Лондона с активным развитием плейстоценовых ледников в горной системе Черского и Эликчанские озера, расположенные в глубокой долине Майманджинских гор в Северном Приохотье. Важнейший результат исследований первой и последующих международных экспедиций в этих районах - непрерывные
* Исследования поддержаны Дальневосточным отделением РАН (проекты 09-1-ОНЗ-11, 09-П-УО-08-003), РФФИ-АГФИР 10-05-92514, CRDF-16674, Национальным научным фондом США (проект АЯС-0508109).
летописи реакции берингийской растительности на глобальное изменение климата за последние 70 тыс. лет. Четкое взаимоотношение пыльцевых зон в палинологических записях осадков озер и датировка их границ позволили сопоставить выделяемые зоны с изотопно-кислородными стадиями 4-1 [6]. Мы подчеркиваем это обстоятельство, так как вряд ли в естественных фрагментарных обнажениях верхнечетвертичных отложений Берингии можно увидеть такую же точную хронологию климатических изменений позднего неоплейстоцена и голоцена.
Климатические летописи в осадках озер свидетельствуют о проявлении в позднем плейстоцене двух ледниковых стадий (ранний криохрон и поздний криохрон поздней поры неоплейстоценовой фазы). Характеризующие их пыльцевые спектры продуцированы тундровыми сообществами, свидетельствующими о весьма глубоких похолоданиях климата. Такие спектры объединяются в травянистые пыльцевые зоны, отражающие мозаику различных растительных сообществ, - от прерывистого покрова из трав на сухих каменистых склонах до влажных и умеренно влажных осоково-моховых и осоково-злаковых со стелющимися ивами на низких склонах речных долин, т.е. растительность не была однообразной «мамонтовой» тундростепью, как полагает R.D.Guthrie [15, 16]. Экстраполяция датировок по радиоуглероду свидетельствует о том, что ранняя ледниковая стадия отвечает изотопной стадии 4, верхняя граница которой определяется около 65-64 тыс. л.н. Последняя ледниковая стадия как главный климатический рубеж плейстоцена с низким гляциоэвстатическим уровнем океана, глубоким похолоданием, ксерофитизацией [3] соответствует изотопной стадии 2. Радиоуглеродное датирование определяет ее возрастные рамки 27,4-12,4 тыс. л.н., что близко к датировкам, рассчитанным для границ стадии 2 по глубоководным осадкам [1, 12]. Озерные пыльцевые летописи также показывают кратковременные климатические события - потепления, проявившиеся в позднем криохроне 26270 ± 280 л.н. (СЛМБ-5166), 24000 л.н., 22000 л.н., 18900 л.н. Эти потепления климата сопоставляются с теплыми фазами, отмеченными в керне ледникового щита Гренландии [13, 14, 17].
Новые данные палинологических исследований и радиоуглеродного датирования осадков озер принципиально изменили представление о реакции растительного покрова Берингии на климатические флуктуации, проявившиеся в интервале 64-27,4 тыс. л.н. Этот интервал, сопоставляемый с изотопной стадией 3, следует рассматривать как поздне-плейстоценовый интерстадиал (поздний термохрон неоплейстоценовой фазы). Изменения климата в позднем термохроне подчеркнуты последовательной сменой пыльцевых зон, отражающих доминирование тундровых и лесотундровых сообществ в фазы похолодания или лесных - в относительно теплые фазы. Радиоуглеродные датировки и их экстраполяция позволили определить пики потеплений, проявившиеся 64, 54 и 38 тыс. л.н., когда климатические условия могли быть близки современным. Наиболее глубокие похолодания отмечаются около 57 тыс. л.н. и в интервале 45-39 тыс. л.н. Климат второй половины позднего термохрона отличался от современного более прохладным и относительно влажным летом.
Развитие представлений о четвертичных климатических системах Северо-Восточной Азии, оценка механизмов связи Берингии с другими климатическими регионами, изучение региональных ответных реакций на воздействие глобальных факторов невозможны без анализа пыльцевых летописей в осадках озер, находящихся в различных климатических зонах региона. В связи с этим полевые работы проводятся в различных фитогео-графических зонах Берингии - южная и северная Чукотка, включая о-в Врангеля, бассейн р. Анадырь, горные районы Колымы и Индигирки, Северное Приохотье, Аляскинский хребет, западные отроги хр. Брукса, п-ов Сьюард, о-в Св. Лаврентия. Для лучшего понимания региональных реакций плейстоценовой и голоценовой растительности на флуктуации климата и повышения надежности сопоставления климатических изменений в высоких и более низких широтах Северо-Восточной Азии изучались осадки озер в горных и прибрежных районах Приморья и на островах Курильского архипелага.
Международный Курильский биокомплексный проект предоставил возможность исследовать осадки озер на островах Кунашир и Итуруп, Уруп, Харимкотан, а также на самом севере Большой Курильской гряды - о-ве Парамушир. Палинологический анализ и геохронологический контроль с помощью масс-спектрометрических радиоуглеродных датировок позволили получить непрерывные летописи изменений климата и растительности на Курильских островах в переходный от неоплейстоцена к голоцену период и в голоцене. Потепление климата 8-6 тыс. л.н. отражено господством в растительном покрове о-ва Парамушир сообществ кедрового стланика и ольховника. 5-4 тыс. л.н. на охотоморском и тихоокеанском берегах Парамушира формируются обширные дюнные поля. Усиление эоловых процессов было связано с похолоданием климата и осушением участков подводного склона. На юге Курильского архипелага смена растительности отражается развитием березово-дубовых лесов и осоково-злаковых лугов (9-7,2 тыс. л.н.), распространением широколиственных лесов в климатический оптимум голоцена (7,2-5,2 тыс. л.н.), хвой-но-широколиственных (Picea ajanensis, P. glehnii, Abies sahalinensis) и ольхово-березовых лесов (5,2-2 тыс. л.н.), хвойно-широколистных лесов (2 тыс. л.н. - современность). Пыльцевые летописи, установленные в осадках озер островов Кунашир и Итуруп, показывают одинаковую последовательность климатических изменений в течение голоцена, но в отличие от доминировавших на о-ве Кунашир в голоцене широколиственных и хвойно-ши-роколиственных лесов на более северном о-ве Итуруп растительность была представлена березово-широколиственными, березовыми и березово-лиственничными лесами.
Непрерывные пыльцевые летописи в осадках озер к востоку и западу от Берингова пролива, хронология которых подтверждена сериями датировок по радиоуглероду, отражают региональные особенности развития растительного покрова и показывают временную и пространственную изменчивость позднечетвертичной растительности. Характеристики климата и растительности максимума последнего ледниковья сходны для восточной и западной областей Берингии - холодные и сухие условия, доминирование травянистой и травянисто-ивовой тундры. Важно подчеркнуть, что выделяемые в осадках озер пыльцевые зоны отличаются устойчивым составом спорово-пыльцевых спектров. Это характерно для озерных пыльцевых летописей Берингии, показывающих глубокие климатические изменения в периоды, соответствующие изотопным стадиям 4-1. Такими маркерами являются травянистая пыльцевая зона, отвечающая изотопным стадиям 2 и 4, зона березы, свидетельствующая о весьма существенной перестройке растительного покрова около 12,4 тыс. л.н. Пыльцевые зоны березы устанавливаются также при переходе от раннего криохрона к позднему термохрону поздней поры неоплейстоцена. Последовательная смена пыльцевых зон в климатических записях озер позволяет осуществлять инфразональное (микростратиграфическое) расчленение четвертичных толщ Берингии [4].
Значительная перестройка растительного покрова Берингии, вызванная резким и «катастрофически быстрым» потеплением климата 12,4 тыс. л.н., выразилась в замещении мозаичной травянистой тундры, господствовавшей в течение последнего ледниковья, на большей части региона березовой кустарниковой, а затем березово-ольховниковой крупнокустарниковой тундрой. Конкретная реакция основных тундровых и таежных растительных видов на позднечетвертичные климатические изменения подтверждает то, что близкие современным растительные ассоциации не мигрировали, как это происходило с измененными сообществами из ледниковых рефугиумов. Скорее всего, главные таксоны реагировали (индивидуально) на постгляциальное потепление климата. Озерные пыльцевые летописи Аляски показывают, что широкое распространение кустарниковой березовой тундры после 12 тыс. л.н. в восточной части Берингии соответствует времени появления березовой тундры в Западной Берингии, где 11,6 тыс. л.н. редкостойные леса из лиственницы даурской занимали значительные площади. Первые послеледниковые леса появляются во многих районах Восточной Берингии 11 тыс. л.н. [11]. В берингий-ских пыльцевых записях озер не отражено похолодание позднего дриаса 11-10,2 тыс. л.н.
Наоборот, большинство восточноберингийских палеоклиматических реконструкций для интервала 11-9 тыс. л.н. показывает распространение листопадных лесов. Главной лесо-образующей породой являлся тополь, в отличие от современных лесов, в которых доминирует ель. Климатические условия этого периода характеризовались теплым и сухим летом с температурами выше современных на 3,5°С. В западной части Берингии наблюдается экспансия древовидных берез и крупных кустарников (ольховник, ива) на зону современной травянистой тундры. На о-ве Врангеля распространены заросли кустарниковых видов ивы и березы [7].
Датировка резкого изменения природной среды Берингии в переходный от неоплейстоцена к голоцену период, отвечающая границе 1-й и 2-й морских изотопно-кислородных стадий [1, 12], отсутствие в берингийских климатических летописях похолодания 11-10,2 тыс. л.н. могут быть серьезными аргументами при обсуждении ряда палеоклима-тических и стратиграфических вопросов, например, действительно ли следует рассматривать похолодание в позднем дриасе как глобальное событие и согласиться с тем, что арктические районы необязательно реагируют на относительно быстрые кратковременные климатические изменения. Таким образом, возникает вопрос о понижении границы плейстоцена и голоцена и проведении ее на уровне 12 тыс. л.н.
Исследования, осуществляемые по международному проекту 276 «Инициальное заселение Арктики человеком в условиях меняющейся природной среды», показывают, что к периоду 12,5-9 тыс. л.н. относится наиболее раннее и продолжающееся широкое проникновение человеческих популяций в Берингию. Хотя наблюдается некоторое временное несовпадение изменений растительности в различных ее районах, климатические события переходного от неоплейстоцена к голоцену периода можно отнести к трем основным интервалам: первый (12,5-11 тыс. л.н.) - раннее послеледниковое улучшение климата, когда условия были теплее и более влажные, чем предшествующие, но холоднее и суше по сравнению с настоящими; второй (11-9 тыс. л.н.) - постгляциальный термический максимум как следствие более высокой, чем современная, летней солнечной инсоляции; третий -начавшееся 9 тыс. л.н. раннеголоценовое похолодание, характеризующееся увеличением количества атмосферных осадков. Трансберингийская растительность также может быть классифицирована на разных временных уровнях в соответствии с выделенными климатическими интервалами: 1 - кустарниковая тундра, 2 - листопадные леса, 3 - кустарниковая или травянистая тундра на севере и листопадные и хвойные леса в центральных и южных районах Берингии. Для территорий раннего поселения человека в Берингии характерна смена травянистой тундры тундрой кустарниковой: около 12-11 тыс. л.н. в центральной и юго-западной Аляске; около 10 тыс. л.н. - на севере Аляски. В Западной Берингии эта смена происходит 12,4 тыс. л.н. Таким образом, появление человека в арктических районах Берингии относится к последней ледниковой стадии неоплейстоцена, когда Берингийский мост суши еще соединял Азиатский и Североамериканский континенты. Распространение листопадных лесов, климат более теплый и сухой (по сравнению с современным) не играли существенной роли в экспансии в арктические районы человеческих популяций.
Уникальные летописи изменений природной среды Берингии получены при комплексном исследовании осадков оз. Эльгыгытгын (Чукотка), образовавшемся при падении метеорита 3,6 млн л.н. за полярным кругом в районе с координатами 67° 30' с.ш., 172° 05' в.д. Одним из итогов пилотных исследований по проекту «Paleoclimatic record of Elgygytgyn Lake, NE Russia: a pilot study» была непрерывная пыльцевая летопись для верхнего слоя (1283 см) осадков озера (скважина PG 1351) [10]. Эта летопись охватывает время экстремальных перестроек климатов и растительности в восточном секторе Арктики в течение последних 270 тыс. лет (морские изотопно-кислородные стадии 1-8). Границы выделенных пыльцевых зон и их сопоставление с изотопными стадиями определяли серии радиоуглеродных и оптико-люминесцентных датировок, а также данные палеомагнитного анализа. Последующая экспедиция на оз. Эльгыгытгын получила керн длиной 1670 см
(скважина LZ 1024). Результаты его исследования дополнили пионерную летопись пыльцевыми зонами, относящимися к изотопным стадиям 9 и 10. Идентичность той части второй летописи, которая содержит информацию о климатических изменениях в течение изотопно-кислородных стадий 1-8 первой летописи, явилась лучшим свидетельством надежности реконструкции изменений природной среды восточного сектора Арктики в среднем и позднем неоплейстоцене (см. рисунок). Палинологический анализ истории растительности в осадках оз. Эльгыгытгын, основанный на данных первой и второй летописей, показывает чередование трех главных типов растительности - кустарниковая тундра, травянистая тундра и смешанный тип, представленный травянисто-кустарниковыми сообществами. Сообщества с преобладанием травянистых растений характеризуют тундровую растительность ледниковых стадий. Региональная растительность развивалась от кустарниковой березовой тундры с локальным увеличением роли ольховника и кедрового стланика до высококустарниковой тундры из кедрового стланика, ольховника, березы. В максимум раннего термохрона поздней поры неоплейстоцена (изотопная подстадия 5е) существовали растительные сообщества, близкие сообществам термического постгляци-ального максимума севера Дальнего Востока - открытые листопадные леса с участками, занимаемыми осоково-злаковыми лугами.
Новые данные, полученные при комплексном изучении осадков оз. Эльгыгытгын, представили убедительное обоснование для дальнейшего исследования этого уникального природного объекта. Но уже сейчас можно отметить, что климатическая летопись оз. Эльгыгытгын является одной из наиболее полных непрерывных записей изменений природной среды Арктики в результате глобальных климатических флуктуаций.
Спорово-пыльцевые спектры осадков оз. Эльгыгытгын
Эта летопись, несомненно, будет способствовать разработке стратиграфии четвертичных отложений Чукотки. Как известно, несмотря на серьезные усилия по согласованию спорных вопросов стратиграфии четвертичных образований Чукотки, которое проходило в 1980-е годы перед публикацией региональных стратиграфических схем четвертичной системы для Северо-Восточной Чукотки (рабочая схема) и Восточной Чукотки и Анадыр-ско-Корякского региона (корреляционная схема), главные вопросы стратиграфии Чукотки все еще весьма дискуссионны [8].
С октября 2008 г. по май 2009 г. международная экспедиция «El'gygytgyn drilling project» подняла керн в центральной части озера, вскрыв 317 м озерных осадков и около 200 м подстилающих импактитов. Несмотря на большой объем палинологических исследований, мы надеемся в ближайшее время получить непрерывную летопись изменений арктических климатов и растительности в течение всего четвертичного периода, включая гелазский век (2,588-1,806 млн л.н.). Сейчас получены первые сведения для восточного сектора Арктики о климатических флуктуациях и реакции растительности на изменение климата в изотопные стадии 10, 11, 12, 31, гелазский век, поздний плиоцен. Завершение комплекса исследований оз. Эльгыгытгын не только создаст основу для точной хронологии климатических событий Арктики в четвертичный период, но станет «розеттским камнем» позднекайнозойского климата. Дальнейшее исследование пыльцевых летописей озер, опирающихся на тщательный хронологический контроль, предусматривает выявление тонких климатических флуктуаций в позднем плейстоцене, особенно в переходный от неоплейстоцена к голоцену период и в голоцене. Новым направлением в исследовании истории растительности Берингии может быть создание столетних летописей пожаров, являвшихся серьезным разрушительным фактором арктической и субарктической экосистем. Практическим результатом изучения четвертичных образований Берингии должны быть новые стратиграфические схемы четвертичной системы для Северо-Востока и регионов Востока России взамен устаревших (изданных в 1982 г.) [8]. Эти схемы создаются на основе принятых в настоящее время стратиграфических шкал и включают гелазский ярус, т.е. нижняя граница четвертичной системы проводится на уровне 2,588 тыс. л.н. и 103-й изотопной стадии.
Одним из важных итогов исследований по международным проектам явилось издание на русском и английском языках монографической работы «Позднечетвертичные растительность и климаты Сибири и Российского Дальнего Востока (палинологическая и радиоуглеродная база данных)» [7].
ЛИТЕРАТУРА
1. Боуэн Д. Четвертичная геология. Стратиграфическая основа междисциплинарных исследований. М.: Мир, 1981. 251 с.
2. Васьковский А.П. Краткий очерк растительности, климата и хронологии четвертичного периода в верховьях рек Колымы, Индигирки и на северном побережье Охотского моря // Ледниковый период на территории Европейской части СССР и Сибири. М.: Изд-во МГУ, 1959. С. 510-555.
3. Величко А.А. Главный климатический рубеж эпохи плейстоцена // Изв. АН СССР. Сер. геогр. 1968. № 3. С. 37-51.
4. Гладенков Ю.Б. Перспективы инфразонального (микростратиграфического) расчленения осадочных толщ // Стратиграфия. Геол. корреляция. 1995. Т. 2, № 4. С. 3-15.
5. Иванов В.Ф. Четвертичные отложения побережья Восточной Чукотки. Владивосток: ДВНЦ АН СССР, 1986. 140 с.
6. Ложкин А.В., Андерсон П.М., Матросова Т.В., Соломаткина Т.Б. Опыт изучения озерных пыльцевых летописей для реконструкции природной среды Берингии в четвертичный период // Вестн. ДВО РАН. 2008. № 1. С. 24-32.
7. Позднечетвертичные растительность и климаты Сибири и Российского Дальнего Востока (палинологическая и радиоуглеродная база данных) / под ред. П.М.Андерсон, А.В.Ложкина. Магадан: СВНЦ ДВО РАН, 2002. 370 с.
8. Решения Межведомственного стратиграфического совещания по четвертичной системе Востока СССР / Межвед. стратигр. комитет; гл. ред. Н.А.Шило. Магадан: СВКНИИ ДВО АН СССР, 1987. 220 с.
9. Шер А.В. Млекопитающие и стратиграфия плейстоцена Крайнего Северо-Востока СССР и Северной Америки. М.: Наука, 1971. 310 с.
10. Шило Н.А., Ложкин А.В., Андерсон П.М. и др. Первая непрерывная летопись изменений климата и растительности Берингии за последние 300 тысяч лет // ДАН. 2001. Т. 2. С. 231-234.
11. Anderson P.M., Edwards M.E., Brubakers L.B. Result and paleoclimate implications of 35 years of paleoecologi-cal research in Alaska // The Quaternary Period in the United States. Amsterdam: Elsevier, 2004. P. 427-440.
12. Bradley R.S. Quaternary Paleoclimatology: Methods of Paleoclimatic Reconstruction. Boston: Allen & Unwin, 1985. 472 p.
13. Brigham-Grette J., Lozhkin A.V., Anderson P.M., Glushkova O.Y. Paleoenvironmental TOnditions in Western Beringia before and during the Last Glacial Maximum // Entering America. Northeast Asia and Beringia before the Last Glacial Maximum. Salt Lake: The Univ. of Utah Press, 2004. P. 29-61.
14. Dansgaard W., Johnsen S.J., Clausen H.B. et al. Evidence for general instability of past climate from a 250-kyr ice-core record // Nature. 1993. Vol. 364. P. 218-220.
15. Guthrie R.D. Frozen Fauna of the Mammoth Steppe. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1990. 323 p.
16. Guthrie R.D. Mammals of the mammoth steppe as paleoenvironmental indicators // Paleoecology of Beringia. N.Y.: Academic Press, 1982. P. 307-326.
17. Johnsen S., Clausen W., Dansgaard K. et al. Irregular glacial interstadials recorded in a new Greenland ice core // Nature. 1992. Vol. 359. P. 311-313.
18. Paleoecology of Beringia / eds D.M.Hopkins, J.V.Matthews, Jr., C.E.Schweger, S.B.Young. N.Y.: Academic Press, 1982. 489 p.
19. The Bering Land Bridge / ed. D.M.Hopkins. Stanford: Stanford Univ. Press, 1967. 495 p.
Новые книги
Шабалин С.А. Герпетобионтные жесткокрылые (Coleoptera: Carabidae, Silphidae, Scarabaeidae) кедрово-широколиственных лесов западного макросклона Южного и Среднего Сихотэ-Алиня.
Shabalin S.A. Above-ground beetles (Coleoptera: Carabidae, Silphidae, Scarabaeidae) of the broad leaved - pine forests of the western macroslope of South and Middle Sikhote-Alin Mountains.
Владивосток: Дальнаука, 2011. - 140 с. - ISBN 978-5-8044-1191-7.
Биолого-почвенный институт ДВО РАН
690022, Владивосток, просп. 100-летия Владивостока, 159
Fax: (4232) 31-01-93. E-mail: ibss@eastnet.febras.ru
В монографии обобщены результаты исследований структуры ассамблей герпетобионт-ных жесткокрылых, проведенных в 2006-2009 гг. в кедрово-широколиственных лесах западного макросклона Южного и Среднего Сихотэ-Алиня. Приводятся сведения о видовом составе, спектре жизненных форм. Показано, что на формирование населения герпетобионт-ных жесткокрылых оказывают влияние погодные условия, растительность, уровень инсоляции и наличие антропогенного воздействия. Охарактеризованы сезонные аспекты населения и структура летнего населения напочвенных жесткокрылых на модельных участках. Приводятся сведения о суточной активности герпетобионтных жесткокрылых. Обсуждаются особенности протекания сукцессионных процессов в сообществах напочвенных жесткокрылых под влиянием пирогенного фактора и вырубок древесной растительности.
Для экологов, энтомологов, студентов и преподавателей биологических факультетов вузов.
The monograph summarizes the results of investigation of the structure assemblages of аbovе-ground beetles carried оШ: in 2006-2009 in coniferous-deciduous forests of western macroslope of the Southern and Middle Sikhote-Alin Mountains. The data оп species composition and the spectrum of life forms are given. The weather conditions, vegetation types, level of insolation and anthropogenic pressing have аn influence оп the population of above-ground beetles in forests. Seasonal aspects and structure of the summer populations of above-ground beetles are characterized for sample plots. The data оп the diurnal activity of above-ground beetles are given. The features of the percolation of succession processes in communities of above-ground beetles under the influence of the pyrogenic factor and cuttings tree vegetation are discussed.
The book will bе interesting for ecologists, entomologists, teachers and students of the universities and colleges.
