CC BY
117
Т.В. Котюкова (ВНИИ документоведения и архивного дела)
ПРОШЕНИЕ КОРЕННОГО НАСЕЛЕНИЯ ТУРКЕСТАНА О ПРЕКРАЩЕНИИ ИЗЪЯТИЯ ЗЕМЛИ У КОЧЕВНИКОВ
Процесс самовольного переселения крестьян в Туркестанский край начался в конце XIX в. Государство занимало при этом самую выгодную позицию: «не разрешать и не запрещать». Официально край был вообще закрыт для переселенцев. Там могли селиться лишь чины местной администрации после выхода в отставку, так как по «Положению об управлении Туркестанским краем» правительство обещало сохранить за местным населением их земельные угодья. Пригодных для заселения и к тому же свободных орошаемых земель не было1.
6 июля 1904 г. был обнародован новый переселенческий закон, по которому все ранее прибывшие в Туркестан самовольные переселенцы были «узаконены»2. Однако переселенческое дело в крае по-прежнему оставалось неорганизованным. Это объяснялось нехваткой средств и свободных орошаемых земель.
Столыпинская реформа резко изменила положение дел. Новая аграрная политика предполагала массовое переселение крестьян за Урал, в том числе в Туркестан. В последнем переселенцы в основном устремились в степные районы Семиречья и Сырдарьин-ской области3. Но, как отмечал граф К.К. Пален (1861-1923), ревизовавший край в 1909 г., в переселенческом деле царил «полнейший хаос»4. Значительная часть неустроенных переселенцев возвращалась обратно в Центральную Россию. Кроме того, выселение части туземных крестьян или отвод лишних земель не могли оказать никакого влияния на саму систему ведения хозяйства. Даже в официальных документах чиновники зачастую признавали более высокий уровень агрокультуры по ряду направлений у местного оседло-земледельческого населения по сравнению с переселенцами из далекой Рос-сии5.
В правительственных кругах задавали себе вопрос: «Можем ли мы оставить без русского населения громадные территории, когда есть полное основание опасаться, что наши “друзья” и “благожелатели” с юга (по всей вероятности, речь шла о Британской Индии. - Т.К.) готовят нам новые беды»6.
Особенно остро вопрос стоял в Семиречье. Казахское и киргизское население оказывало активное, часто вооруженное, сопротивление царским чиновникам, поскольку считало, что у них самым беззаконным образом отнимают их земли. Оно посылало жалобы в Государственную Думу, Туркестанскому генерал-губернатору и П.А. Столыпину (1862-1911). В ответ из Петербурга поступали грозные приказы, что всякое сопротивление будет подавлено военной силой.
Следует сказать, что первоначальные проекты переселения выглядели просто идеалистически. К примеру, в сообщении генерала Н.М. Анненкова Русскому Императорскому географическому обществу «Средняя Азия и ее пригодность для водворения в ней русской колонизации» от 1889 г. нет ни слова о насильственной конфискации и захвате земель переселенцами, а только «оросить», «освоить», «облагородить». В своеобразном наказе правительству, разработанном Н.М. Анненковым, содержались такие требования, как составление точного описания участков, которые могли бы использоваться под переселение, изучение и претворение в жизнь лучших систем ирригации и орошения, открытие сельскохозяйственных школ с образцовыми фермами при них для ознакомления переселенцев с возделыванием местных культур7. На практике все выходило несколько иначе.
Различные политические силы в стране по-разному смотрели на проблему, может ли государство всецело распоряжаться землями, на которых проживало кочевое население? Так, мусульманская фракция Государственной Думы считала, что в Туркестане земли, занимаемые коренным населением, не могут считаться государственными, поскольку относительно них реализуется лишь политическая власть России. Поэтому всякое изъятие этих земель должно считаться незаконным. Это положение подтверждалось обязательством, взятым на себя Россией после завоевания Туркестана, сохранить за местным населением права землепользования8.
Трудовики, кадеты и прогрессисты прин-
ципиально не оспаривали право государства занимать киргизские и казахские земли, но полагали, что без издания специального закона, регулирующего отношения между местным населением и государством, решить проблему невозможно. Октябристы настаивали на широком открытии Туркестана для русского переселения. Они полагали, что позднее следует «отнестись со всей заботливостью к местному населению и сделать изъятие излишков наименее болезненным»9.
Переселение в Туркестан было главным образом связано с вопросом изъятия «излишков» у местных жителей-кочевников. Некоторые депутаты Думы справедливо напоминали, что кочевое население на самом деле уже давно ведет оседлое хозяйство и лишь по недоразумению считается кочевым. Изымать земли в таком случае - значит становиться в прямое противоречие со статьей 279 Туркестанского положения, по которой, с переходом кочевого населения к оседлому быту вся обрабатываемая им земля переходит в пользование тех, кто ее обрабатывает10.
При обсуждении в Думе вопроса об открытии Туркестана для переселенцев много говорилось о невозможности этого мероприятия и указывались две причины: не соблюдение интересов местного населения и отсутствие в крае удобных, орошаемых земель.
13 июня 1908 г. в Государственную думу был внесен законопроект 60 депутатов «Об учреждении землеустроительных комиссий и земельном устройстве киргиз Уральской, Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской, Сырдарьинской, Семиреченской и Закаспийской областей»11. В нем, в частности, отмечалось: «Ввиду того, что в течение более десяти лет на землях, занятых киргизским населением, производятся землеотводные работы по образованию переселенческих участков, а между тем коренное население - киргизы остаются в земельном отношении неустроенными, благодаря чему может создаться крайне ненормальное положение вещей»12.
Авторы проекта предложили создать в названных регионах областные комиссии, в состав которых входили бы и представители коренного населения. Цель - вместе с водворением русских переселенцев производить одновременно поземельное устройство старожилов.
Однако главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин (1857-1921) заявил, что «ведомство считает
пока несвоевременным обязательное сплошное повсеместное землеустройство <...> и отказывается от закрепления земли в собственность кочевников, не переходящих еще к оседлости, и намерено твердо держаться в этом деле действующего закона»13. Это означало, что земли у местного населения правительство собирается отбирать и дальше.
Некоторые члены Думы всерьез опасались, что такая политика «изгнания кочевников в пески» заведет сельское хозяйство региона в тупик. На это А.В. Кривошеин ответил, что «изгоняли, и будем изгонять».
Летом 1909 г. Семиреченскую и Семипалатинскую области со служебной поездкой посетил член переселенческой комиссии III Государственной думы А.Л. Трегубов (1874-?). В отчете о поездке он не скрывал своего восхищения плодами деятельности переселенческих организаций. Подводя итоги поездки, он с сожалением восклицал: «Грех перед Богом и совестно перед людьми, что, имея такую массу <.> плодородной земли в таком благодатном крае, как Семиречье, русские крестьяне <.> никак не могут попасть туда. Что касается местного населения, то оно в результате колонизации практически ничего не теряет в необходимом, а если и теряет, то только в излишнем»14.
В проведении переселенческой политики местная и центральная власть никак не могли достичь консенсуса. Так, военный губернатор Семиречья М.Е. Ионов (1846-1923) еще в 1906 г. отмечал, что благополучие одних русских подданных нельзя основывать на насильственном захвате собственности у других15. Ионова поддерживал генерал-губернатор Туркестана Н.И. Гродеков (1843-1913). Последний решительно выступал за передачу переселенцам только реально пустующих земель или земель, орошенных за счет государства. Главное управление землеустройства и земледелия в лице начальника Семиреченской переселенческой партии считало по-другому.
Нужен был закон, по которому государство беспрепятственно могло бы конфисковывать земли у коренного населения. Тем более что разногласия центра с туркестанской администрацией улеглись с назначением в 1909 г. А.И. Самсонова (1854-1914) туркестанским генерал-губернатором.
Статья 270 «Положения об управлении Туркестанским краем» предоставляла земли, находящиеся в распоряжении местного коче-
вого населения, в их бессрочное пользова-ние16. В 1910 г. Главное управление землеустройства и земледелия обратилось в Государственную Думу с ходатайством о дополнении этой статьи.
В чем же был смысл этого дополнения? Главное управление просило внести в прежний закон поправку, а именно, что «земли, могущие оказаться излишними для киргизов», передаются в ведение Управления. Переселенческая комиссия Государственной Думы по этому поводу пришла к выводу: «На основании ныне действующих узаконений все эти земли, находящиеся в пользовании киргизов, как в Степных областях, так и в Туркестанском крае, составляют государственную собственность, причем в ст. 120 Степного положения сказано, что излишние для киргизов земли поступают в ведение Главного управления землеустройства и земледелия. Хотя в Положении об управлении Туркестанским краем и нет специального указания, тем не менее, в силе ст. 279 этого Положения, по которой за киргизами могут быть закреплены земли только после перехода их на оседлое положение, и только те угодья, которые ими обрабатываются». Из сопоставления этих статей закона нельзя не придти к заключению, что государство имеет полное право распоряжаться землями, «излишними для киргизов»17.
Комиссия рекомендовала членам Думы принять законопроект в следующей редакции: «В дополнение к ст. 270 Туркестанского положения постановить: земли, могущие оказаться излишними для кочевников, поступают в ведение Главного управления землеустройства и земледелия»18.
Законопроект был подан в переселенческую комиссию 2 декабря 1910 г., а уже 5 декабря принят большинством голосов членов комиссии, несмотря на решительные протесты всей оппозиции, указывавшей, что рассматривать с поспешностью вопрос такой важности и сложности совершенно недопустимо.
В общественном мнении России бытовало представление, что окраина лишь тогда считается по настоящему присоединенной, когда она заселена русскими людьми из числа «надежного элемента». Только в этом случае можно чувствовать себя хозяевами по-настоя-щему19. Между тем ревизия графа Палена установила, что земельный запас, пригодный для использования переселенцами в Туркестане,
крайне незначителен20. В документе отмечалось, что те земли, которые уже используются переселенцами, используются крайне неэффективно, в основном только для выращивания зерновых, а не хлопка. Кстати, о том, что изъятие земли у местного хлопковода и передача ее не умеющему сеять хлопок русскому крестьянину - затея совершенно бессмысленная, говорил и С.Ю. Витте (1849-1915). 20 февраля 1910 г. он изложил свои соображения по проекту правил переселения в Туркестан: «Вопрос о переселении из Европейской России в Сырдарьинскую, Семиреченсую и Закаспийскую области Туркестанского края не должен быть обсуждаем исключительно с политической точки зрения»21.
Правительство, однако, продолжало упорно добиваться своего, не слыша ни графа Палена, ни голосов депутатов Государственной Думы, которые предрекали возможность волнений и мятежей среди коренного населения. Обсуждение законопроекта в Думе было бурным. Мнения депутатов разделились, но законопроект, в конце концов, стал законом. 19 декабря 1910 г. III Государственная Дума приняла дополнение к статье 270 «Положения об управлении Туркестанским краем». Местное население, казахи и киргизы, тем самым были обречены на ограбление.
В 1916 г. Переселенческое управление начало понемногу сознавать, что благодаря политике «русификации» на окраинах правительство сидит на бочке с порохом. Это стало окончательно ясным, когда во время «министерской чехарды» пост министра земледелия на короткое время занял А.Н. Наумов (1868-1950). Курс переселенческой политики в отношении кочевого населения был резко и круто изменен. Однако было слишком поздно. Летом - осенью 1916 г. в регионе разгорелось повстанческое движение.
Публикуемое ниже прошение было составлено в марте 1912 г., два года спустя после принятия пресловутой поправки к ст. 270 «Положения об управлении Туркестанским краем». Через два месяца, в мае 1912 г., был получен официальный ответ из Переселенческого управления министерства, достаточно четко отражавший официальную позицию правительства по данному вопросу. Копии этих двух документов (которые и легли в основу публикации) хранятся в Центральном государственном архиве Республики Узбекистан (ЦГА РУз), в фонде Туркестанского районного охранного отделения.
Текст печатается по правилам современной орфографии и пунктуации. Пояснения и сокращения раскрыты в квадратных скобках.
Март 1912 г. Копия
Его превосходительству Господину министру земледелия и государственных имуществ
[От] Доверенных пятидесятников общества киргизов семи аулов Аксуйской волости, Чимкентского уезда, Беловского участкового пристава, киргизов той же волости Джабаги Досаева, Эсбамбета Нурманова, Булеша Байсалова и Абая Роева
Прошение
До перехода Туркестанского края в состав Государства Российского мы, киргизы, вели исключительно кочевой образ жизни, ввиду того, что были поставлены в опасность подвергнуться нападению с чьей-либо стороны, и только впоследствии стали постепенно оседать и заниматься земледелием, особенно начиная с 1878 года, когда был сильный падеж скота у киргизов, вследствие отсутствия корма по случаю суровой зимы, с года, так называемого «Куянджил».
Оседая, киргизы личными и подчас большими усилиями и средствами возобновляли существовавшие издревле в здешнем крае арыки, проведенные уже сотни лет тому назад при бывших ханах и после совсем заброшенные, и требовавшие большого труда для возобновления [их работы]. И таких оседлых киргизов, до Закона от 12-го июня 1886 года, когда вышло «Положение об управлении Туркестанским краем», было в Чимкентском уезде немало родов, и кочевниками они назывались, очевидно, по недоразумению, только потому, что по народности они киргизы.
Настоящие кочевники-киргизы на лето укочевывают на далекое расстояние, за целые сотни верст, тогда как оседлые киргизы на лето из зимовок переселяются, теперь и ранее переселялись, на близкие расстояния, ставя свои юрты на высоких бугристых местах, куда не доходит арычная вода, не оставляя и орошенных арыками мест, кои они возделывают под хлебные и клеверные поля. Все орошенные киргизами земли [были] за-
няты ими до возникновения в здешнем уезде русских поселков.
В 1890 году, уступая просьбе помощника уездного начальника полковника Маслова, ввиду бывших в то время в Европейской России голода и холеры, из человеколюбия, киргизы из своей орошенной земли отдали под учрежденные полковником Масловым 18 русских поселков прибывшим из России группам голодных, оборванных и ходивших по домам с сумами людям, свои лучшие участки земли, надеясь, что новые русские поселенцы научат нас, киргизов, улучшенным способам обработки земли.
Означенные русские получили без всякого труда со своей стороны по проведению арыков лучшие участки земли и, сразу разбогатев и не довольствуясь уже отведенной им землею, стали притеснять окрестных киргизов, загоняя их скот под предлогом потравы, и тем принудили этих киргизов к уступке им еще добавочной земли, подкупая родо-вичей. После этого, когда земли у русских поселенцев оказалось более, чем они в состоянии были обрабатывать личными силами, поселенцы эти стали вызывать к себе своих родственников и знакомых, описывая им в ярких красках свое благосостояние.
Таких вызванных ими из Европейской России лиц к 1906 году оказалось несколько тысяч семейств, которые сначала работали на землях вызвавших их лиц, а затем, с увеличением русского населения, стали ходатайствовать уже для себя об отводе отдельных новых киргизских земель, хотя новоприбывшие лица, под названием «билетные», устраивались у вызвавших их крестьян, ставших здесь уже настоящими помещиками, в качестве рабочих без особой нужды и вытесняли нанимавшихся к русским рабочих-киргизов.
Эти бывшие первые переселенцы имеют нередко хорошие из жженого кирпича устроенные дома, громадные амбары с зерном, большое количество лучшего рогатого скота, улучшенной породы лошадей, брички на железных осях, продавая ежегодно зерна по несколько тысяч пудов. Есть среди них богачи, засевающие в лето до 500 десятин земли, арендуя таковую у бедных киргизов за незначительную плату. Таких жалких телег, кои они привезли с собой из России, теперь у них не встретить вовсе. Особенно благосостоянием отличаются следующие поселки: Дорофеевка, Георгиевское, Высокое и Ван-новское.
Между тем материальное положение стесненных вследствие этого киргизов год от года все ухудшается, ибо с 1905 года от них еще отняли остатки земли под новые русские поселки, почти прилегавшие к ранее устроенным поселкам. Этих новых поселков и хуторов устроено в последнее время более 20. Устраивались они таким образом: бывший сначала участковым приставом, а затем помощником уездного начальника капитан Су-платов уговаривал киргизов уступить, хотя бы на один год, русским переселенцам, и вновь прибывшим, и ранее уже переселившимся, на участках коих появилась саранча, участки земли под посевы. И эти арендаторы обратно полученной ими на время земли уже не возвращали.
Случалось, что переселенцы, никого не спрашиваясь, самовольно захватывали земли у киргизов, прогоняли последних, а переселенцев этих уже ни киргизы, ни начальство согнать с захваченной земли не могли. Как на пример самовольного захвата можно указать на поселки Балыкчи в Качкаратинской волости, Алмалык Байджигитовской [волости] и Чушка-булак, то же Глинкино в районе Чаяновской волости. Разъезжавшим в 1906 году, командированным для изучения положения местных землевладельцев и кочевников, «статистикам» опрашиваемые киргизы, не зная цель их опросов и опасаясь, что сведения собираются с целью заставлять киргизов отбывать воинскую повинность и облагать население новыми налогами, сведения о количестве населения, скота и земель давали самые неверные.
Сведения эти послужили к образованию в здешнем уезде Переселенческого управления, которое стало, так сказать, узаконивать произведенные самовольными переселенцами захваты лучших орошенных и неорошен-ных, бывших ранее во владении киргизов земель, находящихся у заголовков арыков, оставляя киргизов лишь у земель, куда вода из арыков почти не доходит. Кроме того, чины Управления, не вникая в положение киргизов, стали отмежевывать от них и те земли, кои им казались якобы излишними у киргизов. Между тем в действительности такого излишка не было и нет. Как и в земледельческих хозяйствах Европейской России и других стран, у киргизов были раньше 5польные и 3-польные хозяйства. Пока одно посевное поле, истощенное и дававшее уже плохой урожай, оставалось под «паром», об-
ращаясь в пастбище для скота, другое поле засевалось пшеницей или ячменем и пр.
Причем на поливные поля, даже когда не было еще в Чимкентском уезде русских поселков, не всегда доставало воды, ибо в Чимкентском уезде вода в поливные арыки попадает обыкновенно из гор зимой и ранней весной. Когда вода не разбирается по арыкам, ее везде много, но летом, когда является надобность в поливке, ее разбирают всю, и случается в сухое лето, что многоводные зимою и весною речки, как то: Бадам, Арысь, Сайрам-су, Аксу и др., представляют из себя лишь сухие русла уже в некотором расстоянии от своего начала.
Со времени возникновения в здешнем крае русских поселков, бывших причиною уменьшения количества поливной и неполивной земли у киргизов, у этих последних экономическое благосостояние стало заметно падать: во-первых, вследствие того, что русские поселенцы, получая воду для поливки своих полей из одних и тех же арыков, как и киргизы, не считаются вовсе с количеством воды в арыках, поливая свои посевы во всякое время и в каком угодно размере и пропуская остальную воду в поливные арыки киргизов в таком незначительном количестве, что киргизы по необходимости должны были уменьшить свои посевы за недостатком воды, которой не стало хватать уже на их прежние поля; во-вторых, вследствие перехода оставшихся ранее у киргизов под «паром» земель к русским переселенцам, киргизы вынуждены ежегодно засевать одни и те же поля, почему и урожай с этих полей, за истощением почвы, заметно уменьшился.
Надежда же на то, что эти киргизы научатся от русских улучшенным способам обработки земли, не оправдалась, ибо, за уменьшением благосостояния у киргизов, эти последние остались при прежних способах обработки земли деревянными омача-ми22, тогда как крестьяне обрабатывают свои земли железными плугами и пользуются другими земледельческими орудиями, коих киргизы не имеют средств приобрести.
Горные места Джайлау, куда в прежнее время киргизы на лето сгоняли пасти свой скот, в настоящее время почти все запахиваются крестьянами. Для киргизов же остались лишь самые вершины гор, где пастбища для скота непригодные и в летнее время, ибо, во-первых, очень трудно туда по скалам взбираться, а во-вторых, там очень холодно, так
как даже в июне и июле месяцах выпадает там снег и бывают бураны. Что касается низменных мест при р[еке] Сырдарье, то в летнее [время] они выгорают от солнца и представляют из себя пустыню; вблизи же самой воды места являются недоступными, вследствие огромного количества комаров, не дающих вовсе покоя ни людям, ни животным. Причем места эти являются недоступными для киргизов и ввиду тех препятствий, которые ставит им лесное ведомство, составляя протоколы за потраву и повреждения леса. Такие же протоколы составляют лесообъезд-чики на киргизов и в горах.
В недалеком прошлом в киргизских степях Чимкентского уезда часто встречались белые, обширные юрты, кругом которых паслось много разного скота. В настоящее время таких юрт почти не встречается, а взамен их стоят серые, дырявые и закопченные юрты, заменить кои лучшими киргизы ныне не имеют средств, и [пасется] малочисленный, жалкий, за отсутствием кормов, скот.
Во всем изложенном нетрудно убедиться, проехав день-два по степи. Но, несмотря на такое бедственное положение киргизов и существовавшие уже в Чимкентском уезде, за исключением Туркестанского участка, 37 поселков, Переселенческое управление еще наметило оставшиеся лучшие орошенные места для новых русских поселений.
По всем приведенным нами основаниям ходатайствуем пред ВАШИМ ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВОМ сделать милостивое распоряжение об устройстве нас, киргизов, в земельном отношении, и впредь, до производства нового подробного обследования нашего хозяйства, новых переселенцев на отбираемых у нас орошенных землях с построенными на них зимовками не водворять, так как с отобранием у нас под новые русские поселки намеченных для этого земель мы лишаемся не только пахотной земли, на которой существуем, но и пастбища для скота нашего, ибо оставляемые нам, киргизам, пастбища представляют из себя бесплодную пустыню, на которой наш скот не может кормиться.
Мы всегда были верноподданными русского царя и остаемся таковыми теперь. Наравне с остальным населением [мы] платим подати, а потому почтительнейше и покорнейше просим ВАШЕ ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО не лишать нас последнего крова (зимовок наших) и земли,
дающей нам средства к жизни, и приказать отвести нам в вечное наше пользование столько казенной земли, которой было бы достаточно для нашего существования, чтобы мы могли жить на ней оседло, обрабатывая ее и продавая продукты полевого хозяйства, уплачивать казне все подати и кормить свои семьи. А без земли для посева и без пастбищ для скота мы должны окончательно пропасть с голоду, ввиду чего, и надеясь на Вашу гуманность, мы еще раз осмеливаемся просить ВАШЕ ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО не отказать нам в наделении нас землею и в исполнении нашей просьбы.
ЦГА РУз. Ф. И-461. Оп. 1. Д. 1174. Л. 19-23.
25 мая 1912 г. Копия
Главное управление землеустройства
и земледелия.
Переселенческое управление.
Доверенным от общества киргизам 7-ми аулов Аксуйской волости, киргизам той же волости, Джабаги Досаеву, Эсбамбету Нур-манову и другим на поданное главноуправляющему землеустройством и земледелием прошение объявляется:
- изъятие земельных излишков в киргизских волостях производится с точным соблюдением порядка, установленного особой инструкцией, одобренной Советом министров 9-го июня 1909 года;
- все проекты изъятий предварительно рассматриваются во временных комиссиях при участии представителей от заинтересованных киргизов; в случае несогласия последних с постановлениями комиссий им предоставлено право обжалования в установленном законном порядке. При наличности этих условий, достаточно обеспечивающих интересы киргизов в земельном и водном отношениях, прекращать образование переселенческих участков вперед, до устройства всех киргизов на оседлом положении, нет оснований;
- устройство киргизов на оседлом положении не может быть выполнено одновременно во всех волостях, так как требует значительных затрат денежных средств, времени и межевых сил; поэтому такое устройство может выполняться лишь посте-
пенно, в порядке поступления о том заявлений от киргизского населения и в соответствии с интересами населения края русскими людьми.
ЦГА РУз. Ф. И-461. Оп. 1. Д. 1174. Л. 18-18 об.
Примечания
1 Положение об управлении Туркестанским краем. СПб., 1886. С. 13.
2 Вопросы колонизации. СПб., 1908. № 4. С. 203.
3 Фомченко А.П. Русские поселения в Туркестанском крае. Ташкент, 1983. С. 53.
4 Пален К.К. Отчет о ревизии в Туркестанском крае. (Переселенческое дело в Туркестане). СПб., 1910. С. 41.
5 Ямзин И.Л., Вощинин В.П. Учение о колонизации и переселениях. М.-Л., 1926. С. 66.
6 Вопросы колонизации. СПб., 1908. № 4. С. 3.
7 Анненков Н.М. Средняя Азия и ее пригодность для водворения в ней русской колонизации // Известия И.Р.Г.О. XXV. СПб., 1889. С. 277-293.
8 Приложение к стенографическим отчетам Государственной Думы. III созыв. Сессия I. СПб., 19071908. Т. 2. С. 1572-1578.
9 Жемчужников Н.Н. Движение на Восток. М., 1927. С. 21-22.
10 Приложение к стенографическим отчетам Государственной Думы. III созыв. Сессия I. СПб., 19071908. Т. 2. С. 1579-1585.
11 Там же.
12 Цит. по: Галузо П.Г. Аграрные отношения на юге Казахстана в 1867-1914 гг. Алма-Ата, 1965. С. 219.
13 Цит. по: Жемчужников Н.Н. Указ. соч. С. 23.
14 Трегубое АЛ. Переселенческое дело в Семипалатинской и Семиреченской областях. СПб., 1910. С. 17-23.
15 Галузо П.Г. Указ. соч. С. 222.
16 Вощинин В.П. Переселение и землеустройство в Азиатской России // Сборник законов и распоряжений. СПб., 1915. С. 49.
17 Там же.
18 Законопроект о дополнении ст. 270 Положения об управлении Туркестанским краем (стенографический отчет). Полтава, 1910. С. 1-16.
19 Гинзбург А.И. Переселенческий вопрос в Туркестане в конце XIX - начале XX вв. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Ташкент, 1966. С. 106.
20 Пален К.К. Указ. соч. С. 37.
21 Центральный государственный архив Республики Узбекистан (далее ЦГА - РУз). Ф. И-1. Оп. 10. Д. 139. Л. 40.
22 Омач - старинное деревянное пахотное орудие в Средней Азии. Отличается от плуга отсутствием отвала, от сохи - наличием (для большей устойчивости) подошвы; иногда имеет железный сошник.
