CC BY
40
УДК 821.161.1:297 ББК 83.3(2=Рус)1:86.38 Ш 65
Шишхова Н.М.
Кандидат исторических наук, доцент кафедры литературы и массовых коммуникаций Адыгейского государственного университета, e-mail: sessvetla@mail.ru
Капец О.В.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и массовых коммуникаций Адыгейского государственного университета, e-mail: Kapec.O.V.@gmail.com
ПРОРОК МАГОМЕТ КАК УНИКАЛЬНОЕ ДУХОВНОЕ ЯВЛЕНИЕ В ТВОРЧЕСКОМ СОЗНАНИИ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО
(Рецензирована)
Аннотация:
Целью исследования является научное осмысление части важной проблемы «Достоевский и Восток», редко анализируемой литературоведческой наукой в силу разнообразных причин, аккумуляция взглядов писателя, разбросанных в художественном пространстве романов. Выявляется, что особенности решения заявленной проблемы нередко выделяются, подчеркиваются в качестве одной из основных идей в сюжетах писателя. На базе сравнительно-исторического метода обосновывается гипотеза о том, что в типологии характеров Достоевского часто место мусульманского Пророка оказывается рядом с Христом, причем эти образы в интерпретации писателя приобретают общечеловеческий характер и вписываются в систему архетипов. В результате текстологического анализа установлено, что причина такого отношения может заключаться в понимании Достоевским общности магистральных идей мышления, традиций и обычаев разных народов и конфессий.
Ключевые слова:
Восток, Пророк, типология, ментальность, аллюзия, аксиология, архетип, мироощущение, мышление.
Shishkhova N.M.
Candidate of Historical Sciences, Associate Professor of the Department of Literature and Mass Communications, Adyghe State University, e-mail: sessvetla@mail.ru
Kapets O.V.
Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of the Department of Literature and Mass Communications, Adyghe State University, e-mail: Kapec.O.V. @ Gmail.com
THE PROPHET MAHOMET AS A UNIQUE SPIRITUAL PHENOMENON IN THE CREATIVE MIND OF F.M. DOSTOEVSKY
Abstract:
The purpose of the study is the scientific understanding of the important problem "Dostoevsky and the East", rarely analyzed by literary scholarly science for various reasons, the accumulation of the writer's views, scattered in the artistic space of the novels. It is revealed that the peculiarities of the solution of the stated problem are often highlighted, emphasized as one of the main ideas in the writer's subjects. On the basis of the comparative historical method, the hypothesis is substantiated that in the typology of Dostoevsky's characters, the place of the Muslim prophet is often found next to Christ, and these images, as interpreted by the writer, acquire a universal character and fit into the archetype system. As a result of the textual analysis, it has been established that the reason for this attitude may lie in the understanding by Dostoevsky of the commonness of the main ideas of thinking, traditions and customs of different peoples and faiths.
Keywords:
East, the Prophet, typology, mentality, allusion, axiology, archetype, attitude, thinking.
Общеизвестно, что к романам Ф.М. Достоевского больше чем к каким-нибудь иным текстам применимы его собственные знаменитые слова «о всеотзывчивости». Это касается самых разнообразных явлений мировой культуры и жизни, особенно тех, которые могут претендовать на важные места в аксиологическом порядке, устанавливающимся в разные эпохи. Они чаще всего связаны с парадигматическими сдвигами и в творчестве самого писателя, и в мировой культуре.
Однако стоит подчеркнуть, что Достоевский устраивал малую собственную диахронию: Христос, Дон-Кихот Сервантеса, «рыцарь бедный» Пушкина, «отверженные» Гюго. В данной диахронии ключевое слово «идеал», и пророк Мухаммед с кораническим текстом неизменно оказывались в данном ряду.
Первые основательные сведения, касающиеся биографии Магомета и Корана, писатель получил в 1850-е годы. Именно в этот период он побывал в Азии, соприкоснулся с людьми, принадлежа-щими к восточным религиям (ислам, буддизм), общался с татарами, калмыками, представителями Кавказа -носителями другой культуры. Уже тогда Достоевский начал формировать свою позицию по отношению к исламу, другим народам со своей религией, собственной историей и
традициями. Говоря современным языком, он столкнулся с так называемым исламским фактором. Культуру Востока, идею западно-восточного синтеза Ф.М. Достоевский осваивал через обще-ние с Ч.Ч. Валихановым, ученым-энциклопедистом, тонким знатоком Востока.
Уже в раннем послекаторжном творчестве писатель цитирует Кора-нический текст («Село Степанчико-во»), этическая сторона проповеди Мухаммеда занимает особое место и в «Записках из Мертвого дома». Исключительное внимание Достоевского было приковано к личности Пророка Мухаммеда, которого он называет «божий посланник», «пророк», «великий политик», «законодатель и установитель человечества», который, как говорит Раскольников, «полмира перевернул по-своему».
В типологии характеров Достоевского место Пророка рядом с Христом, ибо ислам отражает «жажду идеалов гражданских, потребность устроиться в целое соответственно и идеалом, и исповеданиями нравственными». Образ Мухаммеда для писателя один из магистральных образов, архетип - в соответствии с тем определением этого понятия, которое можно считать классическим: «Архетипы - это не сами образы, а схемы образов, их
психологические предпосылки, их возможность» [1: 110].
Личность Пророка у писателя приобретает общечеловеческий характер, вписывается в систему архетипов, используемых во многих его произведениях. Например, как в «Преступлении и наказании», где есть убедительные и интересные предположения о том, что в качестве исторического аналога Мухаммеду в этом романе предстает Наполеон, которых причудливо совмещает Раскольников: О, как я понимаю «пророка» с саблей на коне... Прав, прав «пророк», когда ставит где-нибудь поперек улицы хор-р-рошую батарею и дует в правого и виноватого, не удостаивая даже и объясниться (Ф. Достоевский. «Преступление и наказание»). В этом ироническом пророке в кавычках есть, вероятно, намек на претензии Наполеона стать «новым Магометом, с новым алкораном в руках». Д. Мережковский много рассказывает о восточных азиатских мечтах французского императора в книге «Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники». Есть удивительное рассуждение И.С. Тургенева в письме к П. Виардо (1849 г.), где точно так же совмещены Наполеон и Восток. Пересказывая содержание труда Дама-Инара о Наполеоне, писатель иронически характеризует правительство Наполеона так: «... он организовал власть, этот отвратительный призрак, который бессилен что-либо произвести, пустой и глупый, со словом Порядок на устах, с саблей в одной руке и с золотом в другой, всех нас давящий своими железными ногами. Черт возьми! Что за восточный образ! Отличный переход к Корану» [2: 485].
В. В. Борисова указывает на возможную соотнесенность с Мухаммедом всех эпилептиков Достоевского. Это особенно очевидно, когда речь идет о князе Мышкине, которому Достоевский доверил подробнейшее описание своего «священного» недуга. Оно - уникальное
самораскрытие донных, сакральных глубин психической менталь-ности писателя: Да, и за этот момент можно отдать всю жизнь», - то, конечно, этот момент сам по себе и стоил всей жизни... «В этот момент, - как говорил он однажды Рогожину в Москве, во время их тамошних сходок, - в этот момент мне как-то становится понятно необычайное слово о том, что времени больше не будет. Вероятно, - прибавил он, улыбаясь, что та же самая секунда, в которую не успел пролиться опрокинувшийся кувшин с водой эпилептика Магомета, успевшего, однако, в ту самую секунду обозреть все жилища Аллаховы [3].
«Удесятеренное сознание», «высшее бытие», «времени больше не будет» - признаки особенного мироощущения. В процитированном отрывке Мышкин задается вопросом, считать ли свои эпилептические озарения аномалией, бредом, и утверждается в противоположном. Вспомним, что и Мухаммед свои первые видения принимал за бесовское наваждение [4: 8-10]. «Идиоты» и «идеалы» у Достоевского отнюдь не противопоставлены друг другу. «Чудаки», «блаженные», «юродивые», «отверженные», «нищие духом» на страницах его романов не исключение, но определенный и беспрерывно воспроизводимый архетип человеческого сознания/поведения как поведения, внутренне чуждого и по своей этической сущности бесконечно превосходящего общепринятый кодекс нравственных норм.
Мышкин скрыто и открыто на протяжении всего романа сопоставляется с Магометом. Когда Аглая советует сестре написать портрет рыцаря бедного, который с лица стальной решетки / Ни перед кем не подымал, та спрашивает: Какое же тут лицо могло выйти? Что нарисовать: решетку? Аноним? С лицом, закрытым завесой, изображается обычно Мухаммед [5]. Как
не вспомнить в связи с этим мысль В.Я. Проппа, что A.C. Пушкин в своей балладе о «рыцаре бедном» изобразил «святость, доведенную до безумия» [6: 239].
Практически в каждой работе о романе «Идиот» говорится о христо-логических аллюзиях, которыми пропитан образ Мышкина. Он является в романе апофеозом жертвенности, кротости, всепрощения и доброты. Именно таким представлял Достоевский Иисуса Христа. Но в Евангелии явлен и другой Христос, гневающийся и обличающий, изгоняющий торговцев из храма и объявляющий, что он пришел крестить мир огнем и мечом: «Не думайте, что Я пришел принести мир на земле; не мир пришел Я принести, но меч...» И Мухаммед предстает в произведениях писателя и воином с «мечом», и всадником, облетающим «все жилища Аллаховы». Фактически в Мышкине, как Христе и Мухаммеде, реминисцированы черты
их личности в двух ипостасях: с «миром» и с «мечом».
В.В. Борисова соотносит намерения Смешного человека Достоевского творить добро по возвращении из странствия с миссией Пророка после «мираджа», которого он был удостоен за праведную жизнь и верность заповедям Аллаха. Она сопоставляет сюжет «Сна смешного человека» с праздником раджаб-байрам, устроенным в его честь [3: 84-85]. Эти сближения выглядят несколько надуманньми и зыбкими, но являются результатом неподдельного интереса писателя к Корану и мусульманскому Пророку, чей образ тревожит даже Якова Петровича Голядкина, защищающего его от «иных клевет», «иных ученых» и называющего другом.
«Достоевский и Восток» - тема, несомненно, очень перспективная для расшифровки «тайн» писателя и практически не изученная.
Примечания:
1. Мифы народов мира. - М., 1980.
2. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28 т. Письма в 13 т. - Л., 1961. -Т.1.
3. Борисова В.В.. Синтетизм религиозного-мифологического подтекста в творчестве Ф.М. Достоевского (Библия и Коран) // Творчество Ф.М. Достоевского: искусство синтеза. - Екатеринбург, 1991.
4. Пиотровский М.Б. Коранические сказания. - М. 1991.
5. Панова В.Ф., Вахтин Ю.Б. Жизнь Мухаммеда. - М., 1991
6. Русская литература. - 1995. - № 3. - С. 239.
References:
1. Myths of the peoples of the world. - M., 1980.
2. Turgenev I.S. Complete works and letters in 28 vol. Letters in 13 vol. - L., 1961. - Vol.1.
3. Borisov V.V. Synthetism of religious and mythological subtext in the works of F.M. Dostoevsky (the Bible and the Koran) // Works of F.M. Dostoevsky: the art of synthesis. - Ekaterinburg, 1991.
4. Piotrovsky M.B. Koranic legends. - M. 1991.
5. Panova V.F., Vakhtin Yu.B. The life of Mohammed. - M., 1991
6. Russian Literature. - 1995. - No. 3. - P. 239.
