CC BY
121
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Автор делает попытку очертить методологические основания для исследования проблем языкового сознания. В качестве такого основания он предлагает общепсихологическую теорию деятельности А.Н. Леонтьева, в структуре которой разработано представление о чувственном познании и собственно опознании, объясняющем чувственный образ. Теория языкового сознания строится для нужд объяснения процессов перехода от чувственного образа и образа сознания к их речевому овнешнению.
Ключевые слова: методологические основания общепсихологическая теория деятельности, чувственный образ, образ сознания, производство и восприятие речи.
Evgeny F. Tarasov
THE PROLEGOMENA TO THE LANGUAGE CONSCIOUSNESS
THEORY
The author attempts to clarify the methodological grounds for the language consciousness studies for which the author proposes A. Leont'ev general psychological activity theory. This theory develops the concept of sense cognition and the concept of recognition per se, explaining the sense image. The language consciousness theory is developed to explain the processes of transition from a sense image and a consciousness image to the speech utterance.
Keywords: methodological grounds, general psychological activity theory, sense image, consciousness image, speech generation and perception.
Проблема сознания - это многоаспектная проблема, решаемая как в философии, так и в рамках позитивных наук и имеющая, без всякого преувеличения, самую обширную литературу. Поэтому целесообразно с самого начала обозначить, что можно и чего нельзя ожидать от этой конкретной статьи. Намеренно отказываясь даже от простого перечисления тем, входящих в предметную область теории языкового сознания, постараемся только указать, какие аспекты проблемы сознания стали объектом анализа в нашей статье. Нас, в первую очередь и почти исключительно, интересуют проблемы языкового и неязыкового сознания.
Мы исходим из того, что сознание включено в познавательную активность людей, которая начинается с процесса восприятия, приводящего к конструирова-
1 Исследование выполнено при поддержке гранта РГНФ 14-04-12021в «Информационно-исследовательская база современного русского языка по материалам словаря-справочника "Общечеловеческие ценности в русском языковом сознании"», а также гранта Президента РФ «Научная школа "Русская языковая личность: динамика этнокультурного языкового сознания (конец ХХ - начало ХХ века)"» № 5740.2014.6, 2014-2015 гг.
Е.Ф. Тарасов
УДК 81'23
ПРОЛЕГОМЕНЫ К ТЕОРИИ ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ1
нию чувственного образа объекта восприятия, и продолжается процессом сознания, где чувственный образ становится объектом рефлексии субъекта познания и объясняется при помощи культурных предметов, специально созданных человеком в качестве инструментов познания и функционирующих как знаки (как квазипредметы), и которые являются средством выхода за пределы чувственного познания в мир, созданный человеком.
В качестве знаков, обслуживающих сознание, используются также и языковые знаки, которые суть средства оречевления как чувственных образов, так и собственно образов сознания.
На философском уровне исследования проблемы сознания целесообразно исходить из теории, трактующей сознание как идеальную реальность, которая является образом феноменологической реальности, соответствующей положению вещей в мире.
Отечественная школа психологии сознания (Л.С. Выготский, В.П. Зинченко, А.Н. Леонтьев, М.К. Мамардашвили, С.Л. Рубинштейн и др.) исходит из того, что сознание - это идеальное знание, существующее до и вне отдельного индивида, конструируемое в деятельности членов социума в виде предметной культуры, идеальной формой которой является само сознание. Кроме того, сознание - это идеальный феномен, «живущий» за пределами нашего мозга, хотя для функционирования сознания необходим действующий мозг. Анализ функций мозга и его нейронного строения не приближает исследователя к пониманию сознания, т.к., по остроумному замечанию В.П. Зинченко, «мозг - такая же загадка и тайна, как и сознание, но это разные тайны, а не одна» [Зинченко 2009: 892]2.
Объектом нашего исследования являются процессы производства речи, когда чувственные образы или объясняющие их образы сознания оречевляются при помощи языковых знаков, и процессы восприятия речи, когда образы языкового сознания, формируемые реципиентом в процессе восприятия тел языковых знаков, позволяют сконструировать чувственные образы или образы сознания, отображающие в сознании реципиента реальное положение дел в мире.
Предметная область языкового и неязыкового сознания очерчивает активность исследователя по установлению отношений между сенсорными признаками предметов, чувственными образами и объясняющими их образами сознания, с одной стороны, и языковыми знаками и их значениями, с другой стороны.
Анализ работ по психологии сознания легко приводит к мысли, что деятель-ностный подход к исследованию сознания не знает альтернатив, в частности, для решения проблем вербальной объективации образов сознания.
Центральное место в деятельностном подходе к исследованию сознания занимает принцип предметности, развитый прежде всего в работах А.Н. Леонтьева. Согласно этому принципу деятельность является предметной, если она на-
2 А. Ревонсуо, автор интегративного обзора основных ныне существующих теорий сознания, относит подобные представления о сознании к теориям виртуальной реальности, которые соответствуют «наивно-реалистичной концепции мира», составляющей содержание образа мира профанных носителей культуры, являющихся, однако, реальными создателями сознания социума, для членов которого содержание сознания локализуется не в мозге, а там, где им кажется, т.е. на поверхности реально воспринимаемых предметов [Ревонсуо 2013: 226].
правлена на предмет в жизненных отношениях человека. Принцип предметности А.Н. Леонтьев распространял не только на восприятие, но и на потребностную и эмоционально-чувственную сферы: «Предметная деятельность порождает не только предметный характер образов, но также предметность потребностей, эмоций и чувств» [Леонтьев 1977: 89].
Локализация образов восприятия и, шире, локализация всей психики во внешней практической деятельности устраняет необходимость относить изучение различных мозговых процессов к области изучения сознания и психики в целом. Более того, психика, помещенная в пространство реальных отношений человека с внешним предметным миром, делает возможным и необходимым изучение психики (сознания) «через анализ реальной предметной деятельности, т.е. процессов духовно-практического освоения человеком окружающего его мира» [Стеценко 2005: 187].
В кратком виде принцип предметности в теории деятельности А.Н. Леонтьева схватывает три момента: «1) связь деятельности и идущих вслед процессов психического отражения (познавательных и эмоциональных) с предметами внешнего мира, направленность этих процессов на внешний мир, на предметы, "вынесенные" вовне; 2) субъективная отнесенность продуктов и результатов психического отражения к предметам внешнего мира, их субъективная "вынесенность" вовне, за пределы воспринимающих органов; 3) возможность построения на основе предметной деятельности образов целостных предметов» [Стеценко 2005: 183].
Иначе говоря, психическое отражение порождается не самими чувственно воспринимаемыми предметами, а, во-первых, оно порождается при построении чувственного образа сенсорными и перцептивными эталонами, выработанными в человеческой общественной практике, и, во-вторых, при построении образа сознания, который объясняет чувственный образ, порождается опять же предметами, созданными в ходе общественной, практической деятельности и несущими форму, в которой застыла практическая деятельность людей по их изготовлению. А.П. Стеценко, одна из лучших учениц А.Н. Леонтьева, делает из принципа предметности еще два важных вывода. Первый вывод касается понимания предмета как формы фиксации общественно-исторического опыта человечества: «Если объект может быть рассмотрен как любой элемент, "момент" действительности, характеризующийся пространственно-временной, физической определенностью, то под предметом в собственном смысле слова следует понимать форму фиксации общественно-исторического опыта человечества. Предмет, выступая как носитель такого опыта, воплощает в себе определенный аспект человеческой общественной практики и представляет собой форму функционирования физически определенной вещи в процессах определенной жизнедеятельности людей. Сущность предмета, функционирующего в социальном процессе, конституирует не его физические свойства, а определенные, познанные в процессах коллективной ("общественно-человеческой", по выражению Э.В. Ильенкова [1979]) деятельности связи и отношения, стоящая за ним, "осевшая" на нем деятельность» [Стеценко 2005: 184-185]. Второй вывод из принципа предметности, который делает А.П. Стеценко, состоит в том, «что образ того или иного воздействия относится субъектом к внешнему миру, воспринимается им как "вынесенный" вовне, в том, что он (образ), как и вся
психика в целом, действительно развертывается вовне, действительно принадлежит не "внутреннему миру" субъекта, а объективному предметному внешнему миру». И поэтому, по ее мнению, для исследования сознания существует возможность изучать сознание и всю психику в целом при помощи анализа предметной деятельности, в которой осуществляется духовно-практическое освоение мира.
Далее А.П. Стеценко придает этому выводу еще более радикальную форму: «...деятельность "внутренняя" отличается от деятельности "внешней", но она не есть нечто другое, она есть та же самая "внешняя" деятельность, только обладающая рядом особых характеристик» [Стеценко 2005: 187].
Мысль о возможности изучать сознание при помощи анализа культурных предметов, созданных в практической деятельности, восходит к работам Карла Маркса [Мамардашвили 1968] и хорошо обоснована В.П. Зинченко и М.К. Мамар-дашвили в их знаменитой статье «Проблема объективного метода в психологии»: «К мысли о том, что субъективность есть реальность, независимая от познания ее, от того, где, когда и кем она познается, приводят и опыт истории культуры, наблюдения крупных эпох истории человеческого сознания. Например, уже экскурсы психоанализа Фрейда в древние мифологические системы культуры показывали, что тысячелетиями существовавшая картина предметов и существ воображаемой сверхчувственной реальности, ритуально инсценируемых на человеческом материале и поведении, может быть переведена анализом в термины метапсихологии. Точнее она может быть переведена в термины знания механизмов воспроизводства и регуляции сознательной жизни, опосредуемого в данном случае принудительным для человека действием особых, чувственно-сверхчувственных, как назвал бы их Маркс, предметов. А отсюда и возможность рассматривать последние, наоборот, как объективированную проекцию первых, как вынесенные в реальность перевоплощения их практического функционирования. Это, так сказать, психология без "я", сознание реальной жизни, обходящейся без психологически субъектного объединения в единстве "я", в персонифицированном агенте действий и состояний. Но за этим языком предметов стоит инвариантное относительно любого языка действие представлений, субъективности (в том числе так называемой "бессознательной") - того же рода, что и за языком инстанции "я", который есть лишь частный (и поздний) исторический продукт, лишь одна из психологий, а не Психология как таковая, с большой буквы. Более того, это как бы самой историей проделанная абстракция, выделение процессов в чистом виде, позволяющее нам узнавать и анализировать функционирование субъективности по предметам внешнего субъекту мира, если, конечно, не считать их просто фантазиями и заблуждениями относительно известного нам строения этого мира» [Зинченко, Мамардашвили 1977: 115]. Самое главное следствие из мысли о внешней культурной обусловленности сознания состоит в возможности «анализировать функционирование субъективности по предметам внешнего субъекту мира».
Содержание внутренних образов сознания, отображающих объективную реальность в форме субъективной идеальной реальности, составляет знание о культурных предметах (попавших в поле восприятия), которое может быть сформировано двояким путем: во-первых, при анализе внутренних образов, т.е. при анализе субъективной, идеальной реальности, если она овнешнена (объективирована), а
во-вторых, при анализе самих культурных предметов, т.е. при анализе объективной реальности. Фактором, нарушающим эквивалентность подходов к анализу сознания как через анализ объективной, так через анализ субъективной, идеальной реальности, является различие когнитивной вооруженности субъектов восприятия в рамках обоих подходов, т.к. познание объектов зависит не от самих объектов, а от познавательных средств в виде образов сознания, объясняющих результаты чувственного восприятия.
Таким образом, внешний по отношению к субъекту деятельностно освоенный мир есть предметная экстрацеребральная форма сознания, детерминирующая при ее восприятии внутреннюю, образную форму сознания. Следовательно, предметный мир, деятельностно освоенный и ставший после этого средством порождения образов сознания, превращается при исследовании этих образов в инструмент анализа сознания «по предметам внешнего субъекту мира».
Исследование сознания - это, вероятно, самая трудная задача, которая может стоять перед аналитиком. Многоаспектность проявления сознания требует от исследователя, в первую очередь, методологической определенности, т.е. достаточно развитой рефлексии над постулатами и правилами анализа как теории исследуемого объекта, так и многообразной феноменологии, в форме которой сознание предстоит аналитику. Именно отсутствием такой методологической грамотности грешат многие лингвистические работы, исследующие соотношение языка и (со) знания, в которых содержание методологического уровня анализа обычно сводится к указанию на бинарную оппозицию сознания и бытия, традиционно формируемую в философии, а затем такое исследование сразу же переходит на эмпирический уровень минуя уровень построения теории3.
Дальнейшее изложение проблем теории языкового сознания целесообразно предварить указанием на ту методологическую парадигму, на которую ориентирована наша попытка построения теории языкового сознания. Деятельностная парадигма, которая, впрочем, является методологией большинства теорий сознания, по крайней мере, в отечественной психологии обычно называется деятельностным подходом. Эпистемологические свойства деятельностного подхода в явной форме схвачены в названии деятельностного объяснительного принципа (ДОП). Эти эпистемологические свойства могут быть представлены в следующих постулатах:
• деятельность имеет статус онтологии, в соответствии с которой мир состоит из человека-субъекта и окружающей его действительности, противостоящей ему в качестве объекта его деятельности;
• деятельность имеет две формы существования: деятельность как процесс и деятельность как продукт, в форме которого застыла (опредмети-лась) процессуальная форма деятельности;
3 В качестве наиболее известного примера такого методологически некорректного анализа проблем производства и восприятия речи, т.е. проблем языкового сознания, следует указать на творчество Н. Хомского и на его многочисленных последователей, экспериментальные попытки которых доказать психологическую реальность трансформационной грамматики Н. Хомского представляют собой попытки верифицировать логическое исчисление (т.е. трансформационную грамматику) в эксперименте, минуя теории среднего уровня, которые только и могут быть верифицированы экспериментально (подробнее см. [Тарасов 1987: 48-68; Фрумкина 1980: 21]).
• деятельность развертывается между двумя полюсами: между опредмечиванием и распредмечиванием, опредмечивание - это процесс перевода знаний об операциях - способах осуществления действий, которые развертываются в процессе деятельности, переходят в форму предмета-продукта и застывают в нем (опредмечиваются); распредмечивание какого-либо предмета-продукта - это процесс перевода знаний о свойствах предмета-продукта в свойства операций действий, аналогичных тем, в результате которых возник распредмечиваемый предмет-продукт;
• в рамках деятельностного объяснительного принципа не действительность детерминирует сознание, а сознание конструирует онтологию, наделяя мир теми свойствами, которые заданы самой деятельностью; отсюда следует вывод, что деятельность задает позицию, с которой следует анализировать (познавать) действительность) [Бажанов 2009: 177];
• познавательная активность (восприятие и собственно сознание) осуществляется в структуре предметной деятельности, последняя подчинена целям и мотивам субъекта, лежащим за пределами самой деятельности и детерминирующим для субъекта смысл познаваемых объектов;
• психологическая экспликация деятельности (по А.Н. Леонтьеву) описывается понятиями цели, мотива, средства, смысла, значения, действия как единицы деятельности, операции как способа осуществления деятельности.
Образы неязыкового сознания
Психологи, как уже упоминалось, занимаются исследованием образов неязыкового сознания. В отечественной психологии эти образы подразделяются на первичные и вторичные: первичные образы формируются в процессе восприятия культурных предметов и затем становятся достоянием сознания, вторичные образы - это бывшие первичные образы, используемые в последующих актах восприятия в качестве перцептивных эталонов, т.е. в качестве средств сравнения и опознания новых объектов восприятия.
Любой объект, данный в чувственном восприятии, обладает некоторым набором сенсорных качеств, становящихся целью перцептивных действий, в ходе которых происходит «выделение в объекте признаков, служащих элементами для установления связей и отношений при создании целостного образа» [Запорожец 1986: 138]. В школе А.В. Запорожца было показано, что уже в раннем онтогенезе у ребенка, овладевающего своей этнической культурой, начинает складываться алфавит эталонов сенсорных качеств предметов своей культуры [Запорожец 1986: 110]. Именно этот культурно детерминированный алфавит эталонов сенсорных качеств объектов восприятия делает возможным их категоризацию как предметов определенной этнической культуры, этот же самый алфавит превращает конкретную личность в носителя определенной этнической культуры, воспринимающего мир только при помощи алфавита эталонов сенсорных качеств культурных предметов.
При этом важно отметить, что при формировании первичного образа перцептивные действия направлены на сенсорные признаки с целью построения целостного образа. В ходе опознания новых объектов при помощи уже сформированных
первичных образов (ставших уже вторичными) перцептивные действия направлены на выявление отличительных сенсорных признаков, становящихся средством категоризации.
Для успеха исследования важно уяснить, что эталоны сенсорных качеств воспринимаемого объекта и эталоны перцептивных действий, направленных на обследование этих сенсорных качеств, служат не только средством познания, но и одновременно средством формирования квазипредметной (знаковой) объективации воспринятого объекта: процесс восприятия завершается, когда из массы сенсорных признаков предмета восприятия выделяются и квазипредметно объективируются некоторые сенсорные качества, становящиеся его представителями. Например, образ одного известного ученого-лингвиста 30 годов ХХ века может быть объективирован в следующих сенсорных признаках (в скобках даны образы сознания, объясняющие чувственные образы): рост 175 см (средний рост), старше 60 лет (почтенный возраст), всегда носит галстук, цвет которого повторяется в цвете костюма (всегда хорошо подобранный галстук), его глаза темнеют, когда речь собеседника ему не нравится (в глазах сверкают инфернальные искры), на лице часто легкая улыбка (всегда дружелюбен), аккуратно подстриженные седые усы с отливом в рыжину (щеточка английских усов), много знает в области лингвистики (лингвист-эрудит), при непосредственном общении ощутимо видна сила влияния его личности (харизматичен), речь спокойная, легко овладевает вниманием любой аудитории, в речи использует легкие шутки, дезориентирующие аудиторию и снижающие уровень критичности восприятия его речи (блестящий оратор), разговаривая с молодыми учеными, содержание речи строит от простого к сложному, общается доброжелательно (ведет себя снисходительно-покровительственно), легко подводит аудиторию к выводу, который она воспринимает как свой собственный (без труда манипулирует любой аудиторией), легко парирует любые возражения (непоколебим в своих убеждениях), успешный ученый, занимает ряд руководящих научных должностей (умелый менеджер в области науки), всегда спокоен (производит впечатление человека, довольного жизнью).
Подчеркнем, что в данном примере мы имеем дело с сенсорными признаками человека, выделенными в качестве средств познания человека, эти же сенсорные признаки, описанные при помощи языковых знаков, что не меняет их сущности, служат телами неязыковых знаков, воспринимаемых визуально, которые указывают на качества этого человека.
Описывая сенсорные признаки воспринимаемых объектов и перцептивные действия с этими признаками, мы подошли к проблеме, имеющей большое значение для понимания этнокультурной детерминации языкового и неязыкового сознания.
А.В. Запорожец с сотрудниками [1967], анализируя понятие эталона, или оперативной единицы восприятия, исходил из понимания эталонов восприятия «как определенных орудий, инструментов осуществления перцептивных и опознавательных действий». Перцептивные действия развертываются для построения первичного образа восприятия путем сведения этих признаков объекта в целостный образ, опознавательные действия используются для построения образа воспринимаемого объекта путем отнесения познаваемого объекта к некоторому классу объ-
ектов при помощи эталона, в функции которого служит уже имеющийся вторичный образ. Они отмечают, что построение первичного образа объекта происходит не только путем уподобления субъекта объекту («субъект воссоздает с помощью собственных движений и действий некоторое подобие воспринимаемого объекта» [Запорожец 1986: 139-140]), но и уподобление объекта субъекту («процесс обнаружения и идентификации опознавательных признаков подчинен не только особенностям и свойствам объекта, а задействованному в том процессе эталону, в котором уже выделены опознавательные критерии» [Запорожец 1986: 140]). Уподобление субъекта объекту осуществляется в виде внешних перцептивных действий, а уподобление объекта субъекту при помощи викарных перцептивных действий4.
Из такого понимания перцептивного эталона можно сделать, по крайней мере, два важных вывода: во-первых, перцептивные эталоны, формируемые при восприятии предметов определенной этнической культуры, содержат опознавательные признаки, выделение которых детерминировано деятельностями, практикуемыми конкретным этносом для выживания в ландшафте своего обитания, следовательно, ведущие деятельности этноса определяют этнокультурную специфику чувственного познания; во-вторых, использование перцептивных эталонов как инструментов познания новых объектов - это процесс воспроизводства перцептивных эталонов любого этноса, которые вместе с языковым и неязыковым сознанием определяют этнокультурную специфику видения мира.
Анализ лингвистических работ, исследующих проблему языка и сознания, показывает, что они страдают определенным недостатком: в них не дифференцируется процесс восприятия явления реальной действительности, приводящий к построению чувственного образа объекта восприятия, и собственно сознания, когда субъект познания выходит за пределы чувственного опыта и пытается объяснить сформированный образ при помощи абстрактных знаний, схем, подводящих новый чувственный опыт под уже имеющиеся категориальные знания, ранее созданные или создаваемые сейчас при помощи знаков-предметов или при помощи внутренних образов этих квазипредметов.
Квазипредметы - это предметы, выступающие в качестве тел знаков. Субстанциональные свойства этих предметов являются безразличными для их функции указания на замещаемый ими предмет, поэтому знаки-квазипредметы могут иметь любую субстанцию, если она не препятствует функции указания на другой замещаемый предмет. Квазипредметность - это главная характеристика средств сознания, объясняющих чувственный образ, которым завершился процесс восприятия5.
4 Феномен уподобления субъекта объекту (при построении первичного образа) и объекта субъекту (при опознании объекта восприятия с помощью перцептивного эталона), открытый А.В. Запорожцем, позднее будет переосмыслен В.П. Зинченко как субъективация объективного на бытийном уровне сознания (переход познавательного действия в чувственную ткань, т.е. чувственный образ) и на рефлексивном уровне сознания (осмысление значений) и как объективация субъективного на бытийном уровне (испытание формируемого чувственного образа) и на рефлексивном уровне (означивание смысла) [Зинченко 2010: 275].
5 Понятие квазипредмета широко используется в теории сознания [Мамардашвили, Пятигорский 1997; Зинченко 2010].
Этап восприятия, не являясь собственно сознанием, есть необходимая предпосылка сознания, т.к. на этапе восприятия субъект познания формирует чувственный образ, отображающий действительное положение вещей и который должен на этапе сознания стать объектом рефлексии и понимания и который объективируется (овнешняется) при помощи знаков, т.е. при помощи квазипредметных образований.
Следует учесть, что в человеческой познавательной практике существуют акты восприятия, которые, завершившись построением чувственного образа, не могут стать объектами сознания из-за отсутствия необходимых знаний и адекватных познавательных процедур. Такие познавательные ситуации возникают постоянно в науке, где организуются как акты восприятия непознанных объектов, так и акты сознания, когда чувственные образы воспринятых объектов объясняются с помощью имеющихся научных знаний.
В современном мире существуют явления, недоступные не только для объяснения (т.е. недоступные для сознания), но даже для адекватного восприятия - это так называемые НЛО.
Известный исследователь НЛО Джозеф Аллен Хайнек так описывает НЛО: «Восприятие объекта или света, видимого в небе или космосе либо над земной поверхностью, феномен, призрак, траектория, общая динамика и характер свечения которого не находят логического, общепринятого объяснения, является тайной не только для очевидцев, но и остается необъясненным даже после пристального изучения всех доступных свидетельств специалистами, способными, если это возможно, идентифицировать явление с точки здравого смысла» [Хайнек 2000].
Отсутствие культурного предмета в качестве сенсорного эталона в современной человеческой цивилизации, при помощи которого можно было бы объяснить и объективировать зафиксированные сенсорные признаки НЛО, вынуждает автора дефиниции описывать не только собственно сенсорные признаки, но и познавательные действия, приводящие непосредственно к построению алфавита сенсорных признаков НЛО.
Различение в процессе познания двух этапов - чувственного познания и собственно сознания с выходом за пределы чувственного опыта - играет существенную роль при анализе проблемы языка и сознания в лингвистике, изучающей оре-чевление как чувственных образов, так и образов сознания и не усматривающей различия между этими видами оречевления.
Чувственное восприятие «.. .опирается на основания двоякого рода: "сенсорное" (констелляция ощущений, которые вызываются раздражением чувств) и "интеллектуальное" (форма организации чувственности, предметные значения, предварительное знание о мире). В силу многозначности стимуляции ощущения несут неадекватную или амбивалентную информацию, нуждающуюся в дополнительной обработке. Это достигается с помощью "бессознательных умозаключений" (шире: интерпретации ощущений), базирующихся на индивидуальном и видовом опыте» [Барабанщиков 2006: 25].
Вероятно, интеллектуальная обработка сенсорных данных в форме «бессознательных умозаключений» спровоцировала М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорского на утверждение о наличии сознания до сознания.
Однако наличие интеллектуальной обработки сенсорных данных в ходе перцептивных действий еще не делает процесс восприятия процессом сознания, предполагающим, как уже упоминалось, развернутую рефлексию, выход за пределы чувственности и закрепление в квазипредметных (знаковых) образованиях знаний, объясняющих чувственный образ.
Прежде чем мы обратимся к анализу чувственного восприятия, укажем в качестве предварительного знания на то, что содержание чувственных образов никогда не является изоморфным отображаемым объектом: содержание деформируется сенсорными эталонами, от него отсекается то, что выходит за пределы сенсорных эталонов, в него привносится содержание из прошлого опыта субъекта восприятия [Барабанщиков 2006: 16].
Процесс восприятия включает в себя следующие элементы: объект восприятия, субъект восприятия, воздействующий при помощи познавательных действий на объект, сенсорные признаки объекта познания, сенсорные эталоны - признаки ранее познанных объектов, которые (признаки) в актуальном акте познания используются для сравнения, перцептивные действия - действия субъекта по сведению сенсорных признаков в целостный образ и опознавательные действия - это действия с целью построения образа путем отнесения познаваемого объекта к некоторому классу объектов на основе критерия совпадения выделенных сенсорных признаков с признаками ранее воспринятых объектов.
Таким образом, в процессе познания целесообразно различать два этапа: процесс восприятия и процесс собственно сознания. Оба процесса культурно обусловлены: процесс восприятия, ведущий к конструированию чувственного образа, культурно детерминирован сенсорным алфавитом, который сформировался в филогенезе и усваивается в онтогенезе каждым ребенком, а сознание как познавательный процесс «обслуживается» инструментами, построенными в конкретной культуре. Чувственное восприятие, не будучи сознанием, является его необходимой предпосылкой, поставляя ему для объяснения чувственные образы, отображающие реальное положение вещей в мире.
Для понимания процесса восприятия как процесса установления отношений между субъектом и объектом восприятия, включенного в совокупную жизнедеятельность человека, целесообразно воспользоваться представлением об апперцип-ционном комплексе, сформированном В.А. Барабанщиковым. Апперципционный комплекс имеет статус функционального органа и описывает сложную структуру чувственного восприятия. Восприятие реализуется как процесс удовлетворения познавательных потребностей (конативный компонент), который начинается с построения схемы развертывания познавательных действий, осуществляемых в операциях (способах) в зависимости от физических и социальных условий, единство всех компонентов обеспечивается перцептивной установкой, выражающейся в формировании отношения к объекту познания в виде готовности конструировать новые знания, удовлетворяющие познавательной потребности субъекта [Барабанщиков 2006: 144].
Таким образом, апперципционный комплекс - это разнокачественное образование, объединяющее источник восприятия и прошлый опыт, отношение к предмету и его оценку, интеллектуальные конструкции и средства преобразования объекта восприятия [Барабанщиков 2006: 145].
В связи с анализом апперципционного комплекса появляется возможность ввести в понятийный аппарат анализа восприятия речи понятие мультипликативности (известная ранее как характеристика психических процессов), по аналогии с попыткой В.А. Барабанщикова, показать, что восприятие является также мультипликативным процессом.
В восприятии, представленном как апперципционный комплекс, можно различать, по крайней мере, четыре познавательных действия: формирование перцептивной потребности и ее опредмечивание, конструирование схемы познавательных действий и выбор способов их осуществления и создание готовности порождать новые знания. Эти четыре компонента познавательного действия имеют единое содержание, т.к. отображают один и тот же объект познания при помощи нескольких неидентичных познавательных действий.
Введение принципа мультипликативности восприятия речи в научный обиход лингвистики существенным образом уточняет объектную и предметную области исследований проблем «язык и сознание», «понимание речи», «лингвистика текста» и т.п.
Неожиданно аргументы в пользу учета мультипликативности восприятия речи мы находим при анализе ассоциативных полей, которые конструируются на основе обработки результатов массовых ассоциативных экспериментов [Караулов и др. 2002].
В «Русском ассоциативном словаре» ассоциативное поле слова-стимула речь содержит следующие ассоциаты, которые с определенной точностью можно отнести к характеристикам перцептивного образа объекта восприятия, обозначенного словом речь: длинная, плавная, сбивчивая, быстрая, невнятная, приятная, долгая, певучая, устная, внятная, громкая, грубая, картавая, неразборчивая. Легко заметить, что чувственные образы объекта речь, оречевленные приведенными ассоциатами, формируются не в отдельном акте восприятия, длящимся доли секунды, а в множественных актах восприятия, реализующих таким образом мультипликативность восприятия.
Нужно заметить, что такое ассоциативное поле, отображающее содержание образа речь как в общественном, так и в индивидуальном сознании, возможно только в том случае, если субъект познания непосредственно воспринимает некий объект, попавший в поле его восприятия. Картина познания усложняется, если познание реальной действительности осуществляется опосредованно, например, при восприятии речевого сообщения, в котором отображен познаваемый объект: непосредственно в восприятии даны только тела языковых знаков в виде речевой цепи, а реципиент на основе предметного значения языковых знаков, общего для всех носителей языка, реконструирует чувственные образы, обозначенные при помощи языковых знаков, а затем выстраивает гипотетические представления о реальных объектах.
Сделаем промежуточное резюме. Таким образом, в процессе познания целесообразно различать два этапа: процесс восприятия и собственно сознание. Оба процесса культурно обусловлены: процесс восприятия, ведущий к конструированию чувственного образа, культурно детерминирован сенсорным алфавитом, который сформировался в филогенезе и усваивается в онтогенезе каждым членом социума, а сознание как познавательный процесс обслуживается инструментами, созданными
в конкретной этнической культуре. Чувственное восприятие, не будучи сознанием, является его необходимой предпосылкой, «поставляя» ему чувственные образы, отображающие реальное положение вещей в мире.
Такое погружение исследователя языкового сознания в область неязыкового сознания, которым занимается преимущественно психология, является вынужденным, т.к. языковое сознание, овнешняющееся при помощи языковых средств, является только одной из многих (хотя и универсальной) форм сознания, объясняющих наше чувственное восприятие.
Литература
Бажанов В.А. Деятельностный подход // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. - М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009. - 1248 с.
Барабанщиков В.А. Психология восприятия. Организация и развитие перцептивного процесса. - М.: Когито-Центр, 2006. - 240 с.
Запорожец А.В. Избранные психологические труды: В 2-х т. Т.1. Психическое развитие ребенка. - М.: Педагогика, 1986. - 320 с.
Зинченко В.П. Сознание // Энциклопедия эпистемологии и философии науки.
- М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009. - С. 891-894.
Зинченко В.П. Сознание и творческий акт. - М.: Языки славянских культур, 2010. - 592 с.
Караулов Ю.Н., Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Уфимцева Н.В., Черкасова Г.А. Русский ассоциативный словарь. В 2 т. Т.1. От стимула к реакции: Ок. 7000 стимулов. - М.: Астрель, 2002. - 784 с.
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. - 2-е изд. - М.: Политиздат, 1977. - 304 с.
Мамардашвили М.К. Анализ сознания в работах К. Маркса // Вопросы философии. - 1968. - № 6. - С. 14-25.
Мамардашвили М.К., Пятигорский А.М. Символ и сознание (Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке). - М.: Прогресс-Традиция, 2009.
- 299 с.
Ревонсуо А. Психология сознания / Пер. с англ. - СПб.: Питер, 2013. - 336 с. Стеценко А.П. Рождение сознания: становление значений на ранних этапах жизни. - М.: ЧеРо, 2005. - 256 с.
Тарасов Е.Ф. Тенденции развития психолингвистики. - М.: Наука, 1987. - 168
с.
Фрумкина Р.М. Лингвистическая гипотеза и эксперимент (о специфике гипотез в психолингвистике) // Гипотеза в современной лингвистике. - М.: Наука, 1980.
- 383 с.
Хайнек А. НЛО: попытка научного подхода [Электронный ресурс] // НЛО. -2000. - № 42. - Режим доступа: http://anomalia.kulichki.ru/photo/100.htm.
