CC BY
86and drug administration - Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов в США), а также расходов и ограничений, связанных с проведением клинических испытаний. Данный факт еще раз подтверждает тезис У. Бек о разрушении монополии на знание в «обществе риска», о том, что в сфере экспертного знания о рискогенных процессах нет и не может быть безусловного авторитета, следствием чего является интеграция социальных акторов в процессы экспертной оценки. [Бек, 2000, с. 40].
Участие непрофессионалов в научных исследованиях сегодня является возможностью, которую создает медиареальность. Гражданская наука своим названием указывает на наличие социоэпистемологической конфигурации современной науки, которая основана на участии непрофессионалов в научных исследованиях. Это открывает новые функциональные отношения, в которых знание - является продуктом совместного (соучастного) производства профессионалов и непрофессионалов, таким образом тестируются новые формы разделения труда и установленных ролей в производстве научных знаний. Социальные медиа являются технологическим драйвером современной гражданской науки, включая участие через новые инфраструктуры и интерфейсы. Гражданская наука, таким образом, отвечает научным стратегическим ожиданиям в отношении демократизации науки, а также становится средством решения социальных проблем.
Литература
1. Бек, 2000 - Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну / Пер. с нем. В. Сидельникова и Н. Федоровой. / Посл. А Филиппова. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 383 с.
2. Ефимов, 2015 - Ефимов, Е.Г. Социальные интернет-сети (методология и практика исследования): монография. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2015. - 169 с.
3. Тихонова, 2017 - Тихонова С.В. Лженаука в современной коммуникационной системе неформального знания // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Философия. Психология. Педагогика. 2017. Т. 17, вып. 4. С. 416-420.
УДК 165:070:654
ПРОИЗВОДСТВО ЗНАНИЙ О ПРОШЛОМ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ КАК ПРОБЛЕМА ИСТОРИЧЕСКОЙ ЭПИСТЕМОЛОГИИ33
Денис Сергеевич Артамонов
Кандидат исторических наук, доцент Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского Софья Владимировна Тихонова Доктор философских наук, профессор Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского
В статье рассматривается влияние электронных средств коммуникации на социальное конструирование исторической памяти. Бурное развитие сервисов социальных сетей, характерное для последнего десятилетия, вовлекает массовую аудиторию пользователей Интернета в процессы конструирования образов прошлого. Массированные информационные потоки исторического контента, создаваемые обывателями, не только становятся новым фактором влияния на коллективные и индивидуальные идентичности, но и создают благоприятные условия для войн памяти. Выявление новой роли исторического контента в социальной структурации позволит разработать инновационные исследовательские стратегии для изучения функционирования общественного сознания в условиях компьютерно-опосредованной среды, сетевых инте-граций и дополненной реальности.
В связи с этим, необходимы поиск нового методологического инструментария для изучения современных практик конструирования прошлого, и социально-философское осмысление социальных функций исторической памяти в цифровую эпоху. В работе анализируются особенности производства знаний о прошлом в медиасреде, виртуализации социального механизма запоминания / забвения, формы аккумуляции и трансляции прошлого в новых медиа.
Задача авторов состоит в том, чтобы интегрировать исследовательскую парадигму memory-studies в методологическое поле исторической эпистемологии.
Ключевые слова: историческая эпистемология, историческая память, историческое знание, социальные медиа, образы прошлого, исследования памяти.
33 Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ (проект № 19-011-00265 «Социальное конструирование исторической памяти в цифровом мире»)
PRODUCTION OF KNOWLEDGE OF THE PAST IN SOCIAL NETWORKS AS A PROBLEM OF HISTORICAL EPISTEMOLOGY
Denis Sergeevich Artamonov
PhD of Historical Sciences, Associate Professor Saratov State University Sofya Vladimirovna Tikhonova
DSc in Philosophy, Professor Saratov State University
The article discusses the impact of electronic communication on the social construction of historical memory. The rapid development of social networking services, characteristic of the last decade, involves a mass audience of the Internet users in the processes of designing images of the Past.The Internet users create the massive information flows of historical content, which do not only become a new factor of influence to the collective and individual identities, but also create favorable conditions for memory wars. The identification of new role of historical content in social structure will allow developing new research strategies for studyof the public consciousness in a computermediated environment, network interactions and augmented reality.
In this regard, it is necessary to search for a new methodological toolkit for studying modern practices of constructing the past, and a socio-philosophical understanding of the social functions of historical memory in the digital age. The paper analyzes the features of the production of knowledge about the past in the media environment, the virtualization of the social memorization / forgetting mechanism, the forms of accumulation and transmission of the past in new media.
The authors' task is to integrate the memory-studies research paradigm into the methodological field of historical epistemology.
Keywords: historical epistemology, historical memory, historical knowledge, social media, images of the Past, memory studies.
В современных условиях влияние электронных средств коммуникации на социальное конструирование исторической памяти огромно. Историческая информация переводится в цифровой формат, и уже не только архивы и библиотеки аккумулируют знание о прошлом, но и электронные хранилища баз данных. Письменная память уступает место памяти электронной, а развитие интернет-технологий предоставляет доступ к ней огромному количеству пользователей.
Сегодня представления о прошлом формируются не только усилиями профессиональных ученых-историков, но и Интернет-пользователями. Совокупность индивидуальных образов истории создают коллективную память. Современное общество переживает мемориальный бум, связанный со способностью пользователей производить знание о прошлом и транслировать его при помощи новых медиа. Таким образом, память из личного и культурного пространства перемещается в сферу медиа.
Коммуникативное измерение эпистемологического дискурса связано с исследованием влияния форм коммуникации на производство знания. Современная коммуникационная революция детерминирована новой социальной ролью Интернет-технологий, опосредующих социальные связи разного уровня и открывающих массовый доступ к любым видам коммуникации. Развитие Интернет-сервисов обеспечивает пользователей все более совершенными инструментами управления коммуникацией, с помощью которых они могут развивать свои собственные сети любой конфигурации, обладая минимальными сведениями о контрагентах и распределять знание вне традиционных институциональных схем Модерна. Распространение социальных сетей имеет когнитивный эффект, поскольку обеспечивает массовое включение пользователей в производство неформального знания, регулируемое не институциональными, а дискурсивными нормами. Интернет-контент может быть рассмотрен как специфическая форма повседневного знания о прошлом, включающая в себя особые дискурсивные правила производства, системами верификации и авторитетов.
Исследование влияния социальных медиа на индивидуальную и коллективную память опирается на работы М. Маклюена. Изучение социальной памяти проводится в рамках теории М. Хальбвакса о «социальных рамках памяти», теории культурной памяти Я. Ассмана и теории «мест памяти» П. Нора. Анализ представлений о прошлом опирается на методы исторической эпистемологии, представленные в работах Х. Уайта и А. Мегилла. Авторы опираются на коммуникационный подход, сближающий категории социального действия, коммуникативного акта и акта познания.
Обыденное знание (ordinary knowledge) в эпистемологии является довольно маргинальной проблемой, разработке которой посвящено сравнительно небольшое число исследований. Одной из ключевых работ является коллективная монография «Epistemology of Ordinary Knowledge» под редакцией М.Л. Бианка и П. Пиккари [Epistemology, 2015]. В этом труде М.Л. Бианка обосновывает концепцию, в соответствии с которой обычное знание - это форма знания, которая не только позволяет эпистемически получить доступ к миру, но также включает разработку его моделей с различной степенью достоверности. Особенность этой формы заключается в том, что обычное знание может быть надежным, несмотря на то, что не обладает строгостью научного знания. Надежность обыденного знания задается его полигностической структурой, вклю-
чающей различные виды знаний. К ним относятся: а) перцептивное / феноменальное знание; б) самопознание собственных психических состояний, содержаний и процессов; в) знание самого себя и становление понятия «Я»; г) знание других «Я»; д) косвенное и неперспективное знание мира. У каждого из этих видов знания есть свои особенности формирования, собственная релевантность и степень надежности.
Вопрос о том, как медиасреда меняет формирование обыденного знания, остается малоизученным. В первом приближении, технические принципы оперирования контентом детерминируют эпистемические процессы, связанные с усложнением структуры сообщения. Средой формирования обыденного знания является мышление и устная речь. Подключение текста означает расщепление исходного синкретизма обыденного знания, повышение степени его рефлексивности и подчинение его жанровым нормам (литературным, документальным, журналистским), т.е. начальную формализацию. Подключение базовых элементов медиа-текста (графических, аудио- и визуальных вставок) усиливает жанровую эклектику и расширяет возможности самовыражения, субъектоцентризма и субъективности сообщения.
Преобладание субъективных элементов в продвижении медийного контента фиксируется неологизмом «постправда» [Корецкая, 2017, 136-138]. Постправда может быть определена как самостоятельный концепт медиадискурса, обладающий отрицательными коннотациями и подчеркивающий влиятельность интерпретаций по сравнению с фактографией. Коммуникативная сущность постправды сводится к эффекту веры, для которой принципиально личностно-эмоциональное отношение к предмету сообщения. Постправда совмещает глобальное с приватным, персонализирует макрособытия и облегчает формирование их оценки субъектом.
Постправда как трансляция субъективности основана на репрезентации личного субъективного опыта познания мира, т.е. ее ядром является обычное знание, на платформе которого формируется личная история, личный опыт и личная правда, подменяющие объективные данные. Постправда не означает прямого забвения и обесценивания истины. Она может быть понята как следствие избытка информации, когда в ее массивах можно ориентироваться только через полную активизацию всех когнитивных способностей человека. Эмоционально окрашенное отношение выступает фильтром для потоков разнородного контента. Через постправду люди и познают, и, одновременно, выражают себя, создают идентичности и вступают в коллективные действия.
Повседневное обыденное знание, в том числе, знание о прошлом, ранее бытовавшее преимущественно в устной форме и проникавшее в массовое сознание и массовую культуру через систему культурных цензов, в условиях социальных сетей становится публичным и получает новые механизмы влияния (лайки, ре-посты), не только обеспечивающие его массированное тиражирование, но и прямую включенность в процессы формирования репутаций и общественного мнения.
Влиянию новых медиа на социальную память посвящено небольшое количество исследований, одним из которых является коллективная монография «Silence, Screen, and Spectacle: Rethinking Social Memory in the Age of Information and New Media», изданная под редакцией Л. Фримена, Б. Ньенаса и Р. Даниэля [Silence, 2014]. Авторы исследования отмечают, что новые социальные медиа меняют характер восприятия настоящего и прошлого, раскрывая прошлое через метафоры «молчание», «экран», «спектакль».
Произошедшая медиатизация общества привела к складыванию особого механизма хранения, преобразования и трансляции информации, который изменил характер производства исторического знания и практики забвения. Средства массовой информации и социальные медиа становятся не менее значимыми акторами создания нового представления о прошлом, чем профессиональные ученые историки. Изменились также сроки хранения социальной информации [Агеева, 2012, с. 68].
Вышеизложенное позволяет автору определить производство знаний в социальных сетях как цифровую систему хранения, преобразования, производства и распространения информации о прошлом, на основе которой формируется историческая память индивидов и общностей. Производство знаний в социальных сетях можно рассматривать как виртуальный социальный механизм запоминания и забвения, он имеет возможность предоставлять разнообразные формы репрезентации истории в пространстве повседневности, расширять практики представления прошлого и коммеморации, а также увеличивать количество создающих и потребляющих мемориальный контент.
С позиций исторической эпистемологии мы наблюдаем появление новых способов познания прошлого. Методы исторического познания, исторические источники, доступные ранее только профессиональному сообществу историков, под влиянием медиатизации становятся доступными все большему кругу лиц. Это приводит к перераспределению исторического знания от ученого сообщества к обывателям, интересующимся историей. Производство знаний в социальных сетях является инструментом такого перераспределения.
Социальные сети подвергают историческое знание определенной селекции, включая в повестку дня актуальную информацию о прошлом, и подвергая забвению то, в чем нет общественной потребности. Также происходит сегментирование исторического знания между различными элементами медиасферы, что выражается в разнообразии интернет-ресурсов исторической тематики, доступных пользователям, принадлежащих к разным целевым аудиториям.
Характеристикой исторических знаний в социальных сетях является доминирование личной и семейной памяти, которая формирует представления о прошлом на основе личностных эмоциональных переживаний, принимаемых на веру. Биографические свидетельства и мемуаристика вызывает наибольший интерес современного человека, имеющего возможность рассказывать в социальных медиа и свою историю.
Производство знаний в социальных сетях демократично и создается на основе свободного выражения мыслей и чувств доступными языковыми средствами. Фотографии и документальные свидетельства играют одинаково важную роль в формировании представлений о прошлом наряду с субъективным восприятием действительности и оценочными высказываниями. А попытки скрыть какую-либо историческую информацию или изъять ее из публичного доступа приводят к ее еще большему распространению.
Производство знаний о прошлом в социальных сетях является инструментом коллективной памяти и укладывается в концепцию постправды, когда личная история и личный опыт восприятия действительности заменяют человеку объективные данные. Познание истории приобретает новые смыслы, методы и формы, что заставляет искать новые подходы в рамках исторической эпистемологии.
Литература
1. Агеева, 2012 - Агеева Г. М. Медиатизация памяти: мемуарные свидетельства в блогах и социальных сетях // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 363. С. 68 -74.
2. Корецкая, 2017 - Корецкая О. В. Концепт post-truth как лингвистическое явление современного англоязычного медиадискурса // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2017. № 73: в 3 ч. Ч. 3. С. 136-138.
3. Epistemology, 2015 - Epistemology of ordinary knowledge / eds. L. Mariano, B. Piccari, P. Piccari. Cambridge, 2015. 321 p.
4. Silence, 2014 - «Silence, Screen, and Spectacle»: Rethinking Social Me-mory in the Age of Information and New Media / Eds. Lindsey A. Freeman, Benjamin Nienass, Rachel Daniell. — N.Y.; Oxford: Berghahn, 2014. 249 p.
УДК 316.77:130.1
ГАПТИКА КАК КОНТЕНТ: #ODDLYSATISFYING В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ МЕДИАЭСТЕТИКИ
Марина Викторовна Загидуллина
Доктор филологических наук, профессор Челябинский государственный университет
Статья посвящена гаптическим медиаформам - выраженному многомиллионными просмотрами интересу пользователей к трансляции манипуляций с различными предметами, создающими эффект «завораживания». Это явление получило пользовательское название #oddlysatisfying. Автор рассматривает появление пользовательской гаптической культуры в контексте концепции «восполнения лакун»: ускоренное развитие нарративных форм (фильмы, клипы, сторителлинг в журналистике, книги, сериалы) создало определенный «флюс» в коммуникации и привело к возникновению ниши «анти-нарративного интереса». Гаптические ме-диаформы в коммуникации представляют собой одновременно и переход от нарратива (линии) к нецеленаправленному созерцанию (точке), и выработку культурного кода гаптики (в ее главных проявлениях - тактильном и мускульном ощущениях). Медиареальность технически позволяет создавать, публиковать, обсуждать и распространять видео- и другую продукцию без специальных знаний, что создает условия для быстрого реагирования на меняющиеся интересы аудитории. Сам факт перемещения материальной культуры в медиапространство, нередко рассматриваемый в науке как «победа виртуальности», тоже заслуживает внимания: пользователи созерцают гаптические действия как соучастники процесса, и интерес представляет не мускульное усилие или тактильность видео, но предмет, оказавшийся в фокусе внимания. Поэтому качественному культурологическому и социологическому исследованию должна быть подвергнута, например, такая крупная часть современной медиакультуры, как «слаймомания» -производство слаймов, демонстрация их свойств, коммерциализация этой области. Такие явления коммуникации позволяют понять логику развития медиа, а также обнаруживать культурные явления, распространяющиеся как bottom-up потоки.
Ключевые слова: гаптика, медиаэстетика, #oddlysatisfying, слайм-мания, материальность коммуникации, медиареальность, телесность.
HAPTICS AS CONTENT: #ODDLYSATISFYING IN THE CONTEXT OF MODERN MEDIA-AESTHETICS
Marina Victorovna Zagidullina
DSc in Philology, Professor Chelyabinsk State University
