CC BY
29
УДК 791.4+130.2
ПРОИЗВОДСТВО ПУБЛИЧНОГО ПРОСТРАНСТВА НА РОССИЙСКОМ ТВ: ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТОК-ШОУ
А.М. ЯКОВЛЕВА Независимый исследователь
Насколько, казалось бы, естественное публичное пространство, порождаемое ТВ, на самом деле естественно? Автор констатирует, что реальное публичное пространство практически вытеснено виртуальным публичным пространством - в частности, телевизионным: со статистами вместо общества, с профессиональными выступающими. Представляется, что это такие «новые границы», которые, заменив старые, подменили модель публичного пространства на квазимодель, которая и транслируется теперь с экранов российского ТВ - чрезвычайно вовлекающего СМИ.
Ключевые слова: реальное публичное пространство, виртуальное публичное пространство, ТВ, СМИ, статисты, выступающие.
I
Поскольку в работах исследователей, занимающихся темой публичных пространств, наблюдается терминологический разнобой, понятия этого кластера используются в разных смыслах, есть все основания начать именно с общих замечаний относительно исходных терминов.
В англоязычной литературе публичное пространство чаще всего определяется как разновидность пространства социального, обладающее признаками открытости и общедоступности: «A public space is a social space that is generally open and accessible to people» [9]. Социальное пространство определяется как «физическое или виртуальное пространство, как то: социальные центры, социальные медиа онлайн или иные места встреч, где люди собираются и вступают во взаимодействие. Некоторые социальные пространства, такие как городские площади или парки, являются публичными местами; другие, такие как пабы, вебсайты или торговые центры, являются частной собственностью, а их функционирование осуществляется в организованном порядке» [10].
Stéphane Tonnelat в статье «The sociology of urban public spaces» [11] подчеркивает, что исторически под «публичным пространством» подразумевали место на открытом воздухе (улицы, парки, зоны отдыха и пр. вне домов) в противоположность пространствам, находящимся в частном владении, - домам, и тем пространствам, где трудятся. Однако в политической философии акцент делается на том обстоятельстве, что публичным пространством может считаться место, подобное древнегреческой агоре или римскому форуму, где осуществляется возможность публичного высказывания разных мнений, и такое место может находиться в зале, салоне, любой частной гостиной или вовсе не занимать пространства, быть нуль-пространством, как Интернет. Социологи же при дефиниции публичного пространства акцентируют наличие физического пространства - места встреч и ежедневного взаимодействия граждан, и для них публичное пространство в большей мере определяется доступностью для людей, физической и/или психологической, чем возможностью проводить дискуссии.
Надо сказать, что терминологические проблемы в данном случае связаны со сложностью самого объекта изучения.
Публичное пространство должно быть, по определению, пространством как бы естественным, стихийным, неорганизованным, со спонтанными действиями внутри него: «практика публичных коммуникаций начинается там, где заканчивается управление (выделено автором. - А.Я.). То есть там, где начинается принципиальная "неуправляемость и неконтролируемость"» [8]. И одновременно публичное пространство должно быть организованным, внутри него следует происходить неспонтанным действиям: его приходится создавать, строить, поскольку «естественных» публичных пространств не существует, устанавливать там правила поведения. В связи с этим Борис Гройс отмечал: «Часто мы склонны полагать, что публичное пространство
- это нечто уже существующее, нечто предзаданное, нечто, что существовало до того, как начался процесс приватизации этого пространства (как это, скажем, описано у Руссо), причем часть этого пространства оказалась обойдена процессом приватизации и осталась публичной: городские улицы и площади, или, может быть, воздух над этими городами, или пустоши вокруг этих городов. В этом смысле публичное пространство понимается как своего рода вакуум, открытое и пустое пространство <...>. Частные пространства, напротив, понимаются как пространства закрытые
- выстроенные их владельцами и архитекторами внутри открытых публичных пространств» [4].
Однако тут возникает вопрос, может ли такое публичное пространство конституировать общественную жизнь, т.е. публичное взаимодействие, экспонирование собственного мнения и публикацию других - так, чтобы возникало ощущение, что все мы и составляем то самое гражданское общество. И тогда становится понятно, что обычная толпа на улице или пассажиры в одном поезде - это еще не общество, хотя они находятся в публичном пространстве. «Соответственно, если мы хотим, чтобы публичное
пространство <...> конституировалось как пространство, которое, в свою очередь, может конституировать общество, нам нужно это публичное пространство построить, то есть построить вакуум, пустоту, в которой общество может состояться: впустить в город вакуум, ничто, не-место, если хотите - у-топию» - отмечает исследователь [5]. Таким образом, будучи по определению неорганизованным пространством, публичное пространство строится как организованное.
Публичное пространство, по определению, должно быть открытым (доступным) для всех (бесплатно) - и оно же оказывается закрытым (недоступным) для определенных групп людей - тех, кто: не платит (за ТВ, Интернет, кафе, поезд, бумажные и многие сетевые СМИ и пр.), пришел с животными, не прошел фейс-контроль, не соблюдает дресс-код и т.п. «На практике для современного социального пространства также характерно "распространение границ, стен, оград, порогов, запретных зон, систем безопасности и пропускных пунктов, виртуальных рубежей, особых зон, защищенных и контролируемых территорий" <...>. "Дырявым" границам на одних уровнях противостоят новые формы трения и развитие новых механизмов надзора и пограничного контроля на других» [6, с. 28].
Публичное пространство оказывается одновременно и публичным, и приватным. Телеканалы и вебсайты принадлежат физическим и/или юридическим лицам. Пребывание в Сети или просмотр телепередач по большей части приватны, но они выводят человека в публичное пространство, раздвигая, так сказать, стены его дома, и к тому же увеличивают возможность отслеживания приватных действий индивида, контроля над его поведением в Сети. Персональный выход в Сеть или просмотр телепередач с мобильных устройств сделали возможным выход из реальных публичных или приватных пространств в виртуальное публичное пространство. Эксперты часто сетуют на то, что в публичное про-
странство выносятся коммунальные обсуждения абсолютно приватных, личных проблем: «Современная телевизионная культура представляет собой поле для репрезентации частной жизни» [7]; «Частное колонизировало публичное медиапространство. Исследование этого процесса "приватизации публичного" и стало нашим главным исследовательским интересом» [1].
Публичное пространство в медиа оказывается и отчужденным («его в газетах печатают/в телевизоре показывают»), и вовлекающим, своим, почти домашним: «Такие устройства, как телефон, радио, телевизор и компьютер, внедренные в домашнее пространство, прорывают физический рубеж частного жилища. Проникновение внутрь жилища - это уже не столько физическое перемещение материального тела, этот процесс теперь все больше происходит за счет замыкания электрической цепи. Концепция дома как интерактивного узла, постоянно подключенного к мощному потоку информации, радикально меняет соотношение между общественным и частным пространством. Одним из результатов становится глубокая детерриториализация (deterritorialization) дома, поскольку то, что мы видим и переживаем в его стенах, теперь не ограничивается их пределами. Одновременно в результате воздействия тех же сил глубокие изменения происходят и в общественном пространстве, где различные формы удаленных действий все больше разрушают необходимость физического присутствия. Современные медиа и устройство города пересекаются, преобразуя связи между местом и опытом, известным и незнакомым, «я» и чужими» [6, с. 16]. И именно поэтому острее прежнего встает вопрос: что значит «быть дома»? Технологии обещают, что мы больше никогда не будем «там», но всегда «здесь». «С одной стороны, технологии вездесущи и соблазнительны, а с другой - возникает угроза технологического отчуждения, и это вызывает острую потребность выяснить, что же сегодня означают слова "быть у себя дома". Связано ли понятие
дома, как и прежде, с конкретной местностью, объектом и территорией - или оно определяется теперь ощущением себя самим собой, пониманием, что ты на своем месте, чувством своей культурной принадлежности? Говоря точнее, как нам сегодня обозначить координаты и провести границы наших домов?» [6, с. 14]. М. Маклюэн, как известно, относил телевидение к «холодным» медиа, т.е. к медиа с высокой степенью вовлеченности. Поэтому эта характеристика выделяет его из ряда других медиа - т.н. «горячих». Тем не менее, неравновесная взаимодополнительность сохраняется и тут: ТВ - в высокой степени вовлекающее средство и в то же время реплика «его в телевизоре показывают» означает разделенность зрителей и персонажей на телеэкране.
Публичное пространство децентрализуется - однако вместо прежних центров образуются новые, изменчивые и текучие: «Полной и окончательной "утраты центра" в рамках детерриториа-лизации современности не происходит. Здесь могут формироваться - и формируются - новые центры. Однако такие центры лишены ауры постоянства, присущей им в прошлом» [6, с. 28].
Публичное пространство стало одновременно «уличным» -со своей локализацией в реале - и медийным. Более того, после второй мировой войны функции публичного пространства в большинстве своем отошли к медиа.
Публичное пространство представляет собой одновременно и сферу свободы, и сферу подчинения. Это такое пространство, где в результате обмена мнениями при потенциальном участии всех граждан или, по крайней мере, их значительного большинства формируется и формулируется общественное мнение по общезначимым вопросам социальной жизни. Такой обмен мнениями может быть только свободным, но одновременно он должен подчиняться нормам, установленным в обществе для таких «трибун». В.М. Межуев напоминает, что «греки и входят в пространство политической, или публичной, жизни, в пространство поли-
са, которую они отличали от хозяйственной и домашней (частной) жизни - "ойкоса". Первое и есть сфера свободы, за пределами которой человеческая жизнь подчинена довлеющей над всем живым необходимости биологического выживания и воспроизводства. Время "полиса" тем и отличается от времени "ойкоса", что позволяет человеку заполнить его делами и поступками, способными обессмертить его имя, прославить в веках, сохранить в памяти потомков. Это время не физически конечной, а вечной жизни, пусть только духовно вечной, но могущей продолжиться в новых поколениях. Оно позволяет человеку жить если не вечно, то в вечности, причем не только на том, но и на этом свете» [7]. И таковая деятельность, разумеется, могла быть только свободной, осуществляемой свободными гражданами, при этом регулируемой достаточно жесткими правилами.
С полным основанием сложившуюся ситуацию можно назвать кризисом границ. Тем не менее публичное пространство существует в указанных противоположных координатах - нераздельных и неслиянных. «Заваливание» в какой-то один из полюсов будет означать его исчезновение.
III
Политические ток-шоу на ТВ создают модель публичного пространства: передачи проходят в студиях, обычно заполненных публикой, есть опинионмейкеры (акторы) и/или те, кто их представляет (чаще всего это разные лица), эксперты, группы поддержки, модератор(ы), на обсуждение выносятся злободневные вопросы общественной жизни. И здесь следует помнить гениальную формулу М. Маклюэна: the medium is the message (средство коммуникации само есть сообщение). Телевидение создает новую реальность, которую транслирует в реальность «старую», внешнюю, прежнюю. И тут надо сказать, что транслируются лишь знаки публичного пространства, но не оно само. При этом озна-
чающее и означаемое могут расходиться в пределе до полного разрыва, когда означающее уже означает не то, на что притязает, а нечто совсем иное. Так, понятно, что в телемодели публичного пространства на ТВ нет кризиса границ, который отмечен выше для реального публичного пространства. Эта модель представляет собой организованное и контролируемое пространство, предполагающее регулируемые и хотя бы в общем (а порой и в деталях) известные действия и высказывания. Оно открыто взору каждого, имеющего телевизор или выход в Интернет, но не любой допускается к участию в нем, т.е. оно по разным причинам закрыто для определенных групп людей. Смешение публичного и приватного в темах, манере подачи материала и пр. считаются сегодня «естественной» формой, свободным визуально-разговорным жанром. Телевидение, по М. Маклюэну, как уже упоминалось, - «холодное» СМИ, т.е. для него характерна высокая степень вовлеченности аудитории, посему при минимуме дистанцированности медийные телеперсонажи стали почти членами семьи и в быту фамильярно называются «Жирик», «папаша Зю» или «Ксюшадь». Публичные пространства политических ток-шоу вполне себе централизованы в совокупности определенных программ на разных каналах. Телевизионное публичное пространство медийно (трансляции телепрограмм на уличных экранах в России, как представляется, являются спорадическим и достаточно редким явлением; исключением бывают лишь рекламные ролики) и практически перехватило функции публичного пространства в реале. Поскольку ток-шоу - всегда организованная и контролируемая акция, постольку о свободе в смысле древнегреческой агоры или древнеримского форума тут говорить не приходится. И это уж не поминая о том, что практически все такие программы идут в записи, что дает возможность их редактировать самым безжалостным образом.
Таким образом, ТВ транслирует, строго говоря, не модель публичного пространства, а его знаки, которые означают не вполне
то, что претендуют означать, поскольку лишают означаемое диалектической сложности и уплощают его. Чем, однако, дело не исчерпывается.
Благодаря медиа «мы видим мир оттуда, где нас нет, где мы ни разу не были» (выделено автором. - А.Я.) [6, с. 15]. Медиа все больше не дополняют репрезентируемую ими реальность, а замещают ее: мы видим глазами другого и то, чего никогда не видели сами; слышим ушами другого и то, чего никогда не слышали сами, без ножниц редактора и каналов вещания. К тому же, с одной стороны, медиа пусть как-то отражают реальность, но, с другой - ее скрывают и лгут: «Эта амбивалентность лишь усилилась в "дивном новом мире" цифровых изображений. Когда мы увидели, как на наших глазах Майкл Джексон превращается в пантеру, а Сэм Нилл бежит от стада динозавров в "Парке Юрского периода", вышедшем на экраны в 1993 году, - иначе говоря, когда мы смогли лицезреть реалистичные, как на фото, движущиеся изображения несуществующих вещей, - узел, связывающий технические изображения, реализм и восприятие, уже не может быть прежним» [6, с. 15].
Событие, основное содержание публичного пространства, теперь также претерпело радикальные изменения. Вследствие кризиса границ, нарушения координат тело как главное мерило человеческого опыта вытесняется. Поэтому «события, происходящие в одном месте, моментально воздействуют на другое место или места - потенциально даже в мировом масштабе. При наличии прямого телеэфира и сетевых медиа, работающих в реальном времени, классическое понимание "события" как отдельного происшествия все больше оказывается под вопросом. В этом контексте такие понятия, как расстояние, близость и локальность, а также внутреннее и внешнее, приобретают целый ряд новых смыслов» [6, с. 16]. ТВ и Сеть есть везде и нигде (география ограничена только технологическими рамками и капиталом). Среди телеканалов
и уж тем более в Сети нет центра и периферии, как бы и что бы ни назначали «главными», «федеральными» и пр.; вернее, при прочих равных условиях мы сами выбираем для себя центральные и периферийные, регулярно просматриваемые и маргинальные программы или сайты. «Публичное обязательно событийное: втягивающее в себя, делающее хоть на мгновение причастным, меняющее представления, направления деятельности, знания и т.п., устраивающее для сознания "всплеск" на ровной глади жизни. Событие обязательно публично, потому что предполагает совместность, совместное участие, с одной стороны, и непременно последующее описание, хотя бы и для той микроверсии публичного пространства, где описание события сообщается самому себе.
В профессиональных технологиях публичного пространства события часто редуцируются до "информационного повода". И это еще раз указывает на необходимость событийности в публичном пространстве. Ни о чем не может быть сказано публично, если для этого нет соответствующего событийного (публичного) повода». Следует специально отметить, что внимание тут фокусируется «не столько на собственно случившемся, происходящем событии, сколько на событии описанном. Все чаще не о случайно произошедшем событии сообщается в публичном пространстве, а событие создается для того, чтобы о нем сообщить. Событие становится поводом для сообщения о существовании людей, групп, организаций, для их вхождения в публичное пространство, для того, чтобы участники публичного пространства имели возможность выразить собственное отношение, позицию и были при этом услышанными» [8].
Бросается в глаза суперпассивная роль аудитории политических ток-шоу. Практически всегда это статисты, что-то вроде мебели. Аудитория, долженствующая изображать «глас народа», а также акторов, равноправных действующих лиц публичного простран-
ства, в студии обычно не освещена или освещена тускло или бегающими полосами, а ее аудиальное участие ограничено шумами типа «возмущенного/одобрительного выдоха аудитории», «удивленного возгласа аудитории», «вау», иногда аплодисментами, изредка допускается - но обычно не в политических шоу - «звонок другу» или некая «подсказка аудитории», роль которой, например, в «Поединке» Владимира Соловьева играют «секунданты» (именуемые также «экспертами»), т.е. группа поддержки того или другого из «дуэлянтов». Из тех политических шоу, которые удалось отсмотреть, только в программе «Большинство» на НТВ есть прямые высказывания зала. На канале «Культура» до лета 2015 года шла программа Владимира Хотиненко о документальном кино «Смотрим. Обсуждаем.», где приглашенные «простые» зрители (в основном студенты ВГИКа) высказывались «из зала», но теперь этой программы в эфире нет. Иногда на телевизионных политшоу предполагается голосование телезрителей при помощи телефонных звонков и SMS-сообщений. Напрашивается вывод, что для моделируемого на ТВ публичного пространства публика, собственно, и не нужна. Вернее, она нужна как зритель, потребитель тех взглядов, которые транслируются с экрана известными медиаперсонами, экспертами, но не как самостоятельный актор: выбор из закрытого списка вариантов - это вполне специфический выбор. Таким образом, народ в телемодели публичного пространства в общем и целом безмолвствует. Его физическое присутствие не нужно - вернее, практически обходятся лишь знаками его физического присутствия; его виртуальное присутствие вполне эфемерно: то есть рейтинги высчитать можно, но они никоим образом не свидетельствуют о взаимном обмене мнениями, об интерактивности.
Что касается «околообщественных» программ типа «Сегодня вечером с Андреем Малаховым» (Первый) или «Прямой эфир» с Борисом Корчевниковым (Россия-1), то там действительно очень
отчетливо проявляется манера коммунальной кухни игнорировать неприкосновенность личного пространства и выставлять интимные проблемы «звезд», обычных людей или персонажей, их изображающих, на всеобщее обозрение, дабы вынести коллективное решение, осудить одних и одобрить других. Прямо по Галичу: «Вот стою я перед вами, словно голенький. Я с племянницей гулял с тетипашиной и в кино ее водил, и в Сокольники». Очень точно писал Жан Бодрийяр о том, что в обществе установился «культ искренности», однако «в индустриальной культуре искренности потребляются только знаки искренности. Предположенная здесь искренность не является больше противоположностью цинизма или лицемерия, как это происходит на уровне подлинности и видимости. В области функциональных отношений цинизм и искренность чередуются друг с другом, не вступая в противоречие, в одной и той же манипуляции знаками. Конечно, моральная схема (искренность - благо, деланность - зло) действует всегда, но она не выражает больше реальные качества, а выражает только различие между знаками искренности и знаками деланности» [2]. И нагляднее всего этот процесс, пожалуй, виден именно на ТВ. Характерно, что широкая, «случайная» публика, как и в передачах других жанров, доступа к дискуссиям тут не имеет.
Есть основания констатировать, что реальное публичное пространство практически вытеснено виртуальным публичным пространством - в частности, телевизионным: со статистами вместо общества, с профессиональными выступающими. Представляется, что это такие «новые границы», которые, заменив старые, подменили модель публичного пространства на квазимодель, которая и транслируется теперь с экранов российского ТВ - чрезвычайно вовлекающего СМИ; в ином переводе формулы Маклюэна на русский язык с учетом контекста книги «Понимание медиа» она звучит так: медиа меняет реальность. Еще Ги Дебор в 1967 году писал, что в современных развитых обществах вся жизнь яв-
ляет собою нагромождение спектаклей. «Все, что раньше переживалось непосредственно, отныне оттеснено в представление. <...> Mass media являются наиболее ярким и поверхностным проявлением спектакля. <...> Отчуждение зрителя и подчинение его созерцаемому объекту (который является продуктом собственной бессознательной деятельности зрителя) выражается следующим образом: чем больше он созерцает, тем меньше он живет; чем с большей готовностью он узнает свои собственные потребности в тех образах, которые предлагает ему господствующая система, тем меньше он осознает свое собственное существование и свои собственные желания. Влияние спектакля на действующий субъект выражается в том, что поступки субъекта отныне не являются его собственными, но принадлежат тому, кто их ему предлагает. <...> Совокупная мощь безгранично искусственного повсеместно влечет за собой фальсификацию общественной жизни» (выделено автором. - А.Я.) [3].
IV
Публичное пространство - не вещь, не «места массового скопления», а прежде всего связи и отношения. Совокупность знаков телевизионного публичного пространства, выдающая себя за модель публичного пространства, претендует всякий раз на ситуативную уникальность, с которой все обстоит, мягко говоря, очень сложно, поскольку в серийных программах зачастую одни и те же медийные лица говорят одно и то же, причем нередко - одновременно по нескольким каналам сразу, а технология тиражирует эту «уникальность», демонстрируя ее на миллионах экранов и мониторов. То есть мы имеем дело с тройным симулякром: медийная совокупность знаков публичного пространства его моделью не является, иными словами - представляют копию, оригинала у которой нет; политические ток-шоу воспроизводят эти симулякры, делая их двойными; сети их распространяют, превращая в тройные симулякры.
Однако естественной потребностью человека является идентификация себя с группой, культурой, обществом. Квазипубличное телепространство создает для массы людей ощущение интегрированности, включенности в общественно значимые процессы - практически иллюзию существования и функционирования гражданского общества при реальной почти сплошной атомизированности и враждебной расколотости нынешнего российского социума. Идентификация с совокупностью тройных си-мулякров - не лучший тренд в нем, нуждающемся на самом деле в формировании гражданского общества и демократическом переустройстве уклада жизни.
Но в публичном пространстве не существует навечно заданных позиций, событий, экранов, технологий и персонажей. В повестке дня - понимание того обстоятельства, что вступление в публичное пространство - это не только и не столько экспонирование себя, любимого и избранного, взгляду других, сколько прежде всего открытие миру других субъектов. И это позволяет смотреть на ситуацию с осторожным оптимизмом.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Близнина Е., Ним Е. Телевизионные ток-шоу: публичные дискуссии о приватном [Электронный ресурс] // Журналистика и ме-диарынок. 2013. №07-08. URL: http://www.jourmedia.ru/index. php?option=com_content&view=article&id=443:2013-08-12-07-10-43&catid=107:2013-01-29-07-14-09&Itemid=34 (дата обращения 22.05.2017).
2. Бодрийяр Ж.. Общество потребления [Электронный ресурс] // Гуманитарные технологии. 2008. 26 октября. URL: http://gtmarket. ru/laboratory/basis/3464/3473 (дата обращения 22.05.2017).
3. Ги Д. Общество спектакля [Электронный ресурс] // Электронная библиотека ModernLib.Ru. URL: http://modernlib.ru/
books/debor_gi/obschestvo_spektaklya/read17 (дата обращения 24.05.2017).
4. Гройс Б. Публичное пространство: от пустоты к парадоксу. Отрывок из эссе [Электронный ресурс] // Постнаука. 2013. 20 августа. URL: http://postnauka.ru/books/16196 (дата обращения 23.05.2017).
5. Курова Е.Г. Телевидение в современной культуре: проблема доминирования частного пространства [Электронный ресурс] // Научная электронная библиотека. 2006. 1 ноября. URL: http:// elibrary.lt/resursai/Uzsienio%20leidiniai/DGTU/2006-04/dgtu0604_14. pdf (дата обращения 24.05.2017).
6. Маккуайр С. Медийный город: медиа, архитектура и городское пространство / [пер. с англ. М. Коробочкин]. М.: Стрелка, 2014. 388 с.
7. Межуев В.М. Философия и «публичное пространство» [Электронный ресурс] // Политическая концептология. 2012. №2. URL: http://iph.ras.ru/uplfile/root/public_space/Mezhuev.pdf (дата обращения 24.05.2017).
8. Наумов Ст. Понятие «публичного пространства» [Электронный ресурс] // Заметки обществоведа. Блог Станислава Наумова. URL: http://stanislavnaumov.ru/ch3/3-1 (дата обращения 24.05.2017).
9. Publicspace [Электронный ресурс] // Wikipedia. URL: https:// en.wikipedia.org/wiki/Public_space (дата обращения 24.05.2017).
10. Socialspace [Электронный ресурс] // Wikipedia. URL: https:// en.wikipedia.org/wiki/Social_space (дата обращения 24.05.2017).
11. Tonnelat St. The sociology of urban public spaces [Электронный ресурс] // Academia.edu. URL: http://www.academia.edu/313641/ The_Sociology_of_Urban_Public_Spaces (дата обращения 24.05.2017)
THE PRODUCTION OF PUBLIC SPACE ON RUSSIAN TV POLITICAL TALK-SHOW
A.M. YAKOVLEVA
Independent Researcher
How seemingly natural public space generated by the TV, is really natural? The author states that the real public space is almost entirely supplanted by a virtual public space - in particular, television: with extras instead of society and professional speakers. It seems that these are the «new frontiers», which, having replaced the old ones, replaced the model of public space with quasimodel, being translated now by Russian TV channels of the extremely involving media.
Keywords: real public space, virtual public space, TV, media, extras, acting.
