CC BY
18
Производство и труд в пенитенциарной системе: динамика кризиса и неопределенность будущего
О.А. ПОГУДИН, кандидат экономических наук, Рязанский государственный университет им. С. А. Есенина. E-mail: pogudinoa@mail.ru
Анализируя итоги экономической деятельности пенитенциарной (уголовно-исполнительной) системы за прошедшее десятилетие, автор констатирует, что она не реализует социальные функции по трудовой адаптации осужденных и неэффективна как рыночный субъект. В условиях, когда уголовно-исполнительная система не интегрирована в национальную экономику, ее производственный сектор объективно настроен на консервацию отсталых технологий и неквалифицированную занятость арестантов.
Ключевые слова: экономика уголовно-исполнительной системы, кризис производства в уголовно-исполнительной системе, состояние занятости, эффективность труда осужденных
Россия по-прежнему среди лидеров по количеству осужденных (по статистике ФСИН1, на 1 января 2017 г. их было 522,8 тыс. чел.) [1, 2]. По состоянию на 2016 г, это 0,46% от численности населения страны в возрасте от 20 и более лет [3. С. 28]. Поэтому вопросы о том, как и в каких целях следует использовать их трудовой потенциал, особенно на фоне предстоящего масштабного дефицита численности трудоспособного населения, более чем актуальны.
Однако производственный сектор пенитенциарной (уголовно-исполнительной - УИС) системы сегодня перестал выполнять присущие ему функции по результативному применению труда осужденных и изготовлению ими качественной и конкурентоспособной продукции. Не более трети содержащихся в исправительных учреждениях лиц привлекаются к оплачиваемому труду
Как результат, уголовная система все хуже справляется с одной из своих главных функций - «исправительной». В общей численности «сидельцев» доля ранее отбывавших наказание достигла 64% [2]. При ежегодном освобождении из мест заключения около 270 тыс. чел. треть из них становятся рецидивистами [4].
1 ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний).
ЭКО. - 2017. - № 12 ПОГУДИН О.А.
Социально-экономические индикаторы: можно хуже, но некуда
С начала 2000-х годов в результате неоднократных ведомственных «реформаций» и «оптимизаций» многие еще недавно вполне технологичные пенитенциарные производства (сейчас это 566 центров трудовой адаптации осужденных и 80 учебно-производственных мастерских) превратились в примитивные раннекапиталистические мануфактуры, их производственные мощности используются лишь на 58,3% [5].
С 2010 г. по 2014 г объем товарной продукции (работ, услуг), изготовленной в учреждениях уголовно-исполнительной системы, вырос в сопоставимых ценах лишь на 10,5%, составив в 2014 г в текущих ценах сумму 32,6 млрд руб. [6. С. 175], в 2015 г. -33,2 млрд руб. [5], а в 2016 г. - лишь 31,2 млрд руб. Свыше половины произведенной продукции потребляется внутри системы [5].
Многие авторы преувеличивают экономическую значимость для страны нынешнего пенитенциарного производства, ошибочно считая ФСИН «огромной "госкорпорацией"» [7] и характеризуя ее экономический комплекс «... как мощную производственную структуру» [8. С. 172]. На деле доля производства уголовно-исполнительной системы в ВВП страны не превышает 0,05%, трудоустроенные осужденные составляют 0,22% занятых в экономике России [9. С. 59]. А начисленный среднестатистическому осужденному среднемесячный заработок - величина, равная 9,3% от уровня работников организаций [6].
Задачи, стоящие перед центрами трудовой адаптации (организация трудового воспитания осужденных; создание условий для их заинтересованности в результатах труда; восстановление и закрепление у них профессиональных и трудовых навыков для последующей адаптации в обществе), не реализуются. Один заключенный в месяц производит продукции на 17,3 тыс. руб. (в ценах 2014 г.)2, а валовой добавленной стоимости - не более 5,0 тыс. руб. в месяц, при начисленном ему за тот же период заработке 3029 руб.3 [6]. Доля зарплаты осужденных (с 30%-м
2 По иным сведениям, эта величина была несколько больше - 19 тыс. руб. [10].
3 По закону переводимая осужденному на лицевой счет сумма после всех удержаний не должна быть меньше 25% от начисленного ему заработка. Сегодня она в среднем 700-800 руб. в месяц. Однако, по «альтернативным» источникам, «заработки в 200300 руб. в месяц во многих местах норма» [11].
социальным начислением) в структуре себестоимости продукции (в целом по всем направлениям деятельности) - 24%, а удельный вес зарплаты в создаваемой производственным сектором УИС добавленной стоимости - более 80% [6. С. 179], что существенно сдерживает рост трудовых доходов осужденных.
Иными словами, ограниченный человеческий капитал «работников по приговору» при минимуме производимой ими добавленной стоимости переводит любые вопросы, направленные на повышение их заработка, в разряд иллюзорных. Как точно в этой связи замечает Б. Земцов, «"гомо арестантус" - существо, чаще всего... к труду и созиданию не способное» [12. С. 24].
Приведенные здесь цифры демонстрируют, что осужденные, занятые на производственных объектах (в 2015 г их число составило 142,4 тыс. чел., а в 2016 г. - 133,1 тыс.), дают обществу в 4-5 раз меньше того, что сами от него получают [6. С. 178]. Данный тезис согласуется с позицией правозащитников, указывающих на то, что бюджетные расходы на ФСИН в 7,5 раза превышают приносимые ею в бюджет доходы4 [2, 13], иначе - производственно-хозяйственная деятельность ФСИН не приносит пользы ни обществу, ни потерпевшим (в том числе из-за невозможности компенсации причиненного осужденными вреда или осуществления ими пенсионных накоплений из их «копеечных» заработков5. Однако он «не вписывается» в их радикальный вывод «о рабском положении осужденных в современной России» [2], который, по нашему мнению, оказывается явно несостоятельным.
Ключевые причины деструктивных процессов в сфере материального производства и труда лиц, отбывающих наказания, определяются тем, что экспортно-сырьевая макроэкономическая модель страны не предполагает государственную хозяйственную активность и целенаправленную промышленную политику, а следовательно, не формирует спрос на труд осужденных и его результаты. Поэтому неудивительно, что с точки зрения достижения эффективного производства и занятости в местах лишения свободы оказалась безрезультативной реформа федеральных
4 Подобное соотношение приводят и ведомственные исследователи, отмечая, что «расходная часть бюджета на содержание ФСИН почти в 7 раз превышает доходную (270,4 млрд руб. против 39,9 млрд руб.)» [3. С. 29].
5 Так, иски о возмещении ущерба имеют 90 тыс. осужденных [14], а затраты на их содержание компенсируются за счет удержаний из зарплаты лишь на 26% [15. С. 17].
государственных унитарных предприятий (ГУП) исправительных учреждений, а Концепция обеспечения устойчивой работы производственного сектора уголовно-исполнительной системы (от 2009 г.) так и осталась на стадии проекта.
Вспоминая траекторию реформы ГУП уголовно-исполнительной системы (2006-2010 гг.), отметим, что основополагающий ее посыл (т.е. лишение предприятий статуса коммерческих организаций и создание на их базе центров трудовой адаптации и учебно-производственных мастерских) исходил из принципа невозможности подчинения интересов отбывающих наказания лиц и их профессиональной подготовки соображениям получения прибыли от тюремного производства. Провозглашенный тогда курс на решение производственным сектором УИС не столько экономических, сколько социальных задач по трудовой адаптации, воспитанию и социальной реабилитации осужденных формально остался неизменным, хотя и породил вполне конкретные экономико-правовые коллизии, в сущности, так до конца и не разрешенные ни в теории, ни на практике6.
В идеале же средства, получаемые исправительными учреждениями (в те годы федеральными бюджетными учреждениями) от производства и реализации выпущенной ими продукции, должны были служить источником финансирования деятельности центров трудовой адаптации и учебно-производственных мастерских, а также идти на восполнение бюджетной сметы на содержание осужденных по недостающим статьям расходов.
Однако в реальности фиксируемой производственными структурами исправительных учреждений прибыли (в ведомственной терминологии - финансового результата) никогда не хватало ни на восполнение бюджетной сметы, ни на создание новых рабочих мест, ни на модернизацию технологий и обеспечение конкурентоспособности продукции.
Так, полученная по итогам 2008 г. (лучшего года по совокупному выпуску УИС и выработке трудоустроенных заключенных
6 Одни авторы видят в этом «противоречие целей производителей продукции
в УИС и ее потребителей» [15. С. 17], другие - «фактор, влияющий на инвестиционную деятельность в экономике УИС, в том числе обусловленный ее спецификой» [16. С. 27]. В традиционном же понимании требование Минимальных стандартных правил обращения с заключенными является экономическим ограничением, которое должно учитываться при организации труда осужденных.
(рис. 1 и 2)) чистая прибыль составила 1,14 млрд руб. Этого хватило бы на создание и оснащение лишь 1036 дополнительных рабочих мест (0,7% от всех имеющихся на начало указанного периода)7. В 2009 г в УИС имелось 146,6 тыс. рабочих мест для осужденных, оснащенных 95,2 тыс. ед. технологического оборудования. Среди них 55% эксплуатировалось более 15 лет и подлежало списанию, а на долю нового оборудования (со сроком эксплуатации до пяти лет) приходилось только 13% [18. С. 68].
%
Индекс промышленного производства в РФ
— Л — Индекс объема производства товарной продукции (выполненных работ, оказанных услуг) в УИС Источник рис. 1-2: Официальные данные Росстата, ФСИН России, расчеты автора.
Рис. 1. Динамика промышленного производства в Российской Федерации и уголовно-исполнительной системе в сопоставимых ценах в 2005-2016 гг.,%
При средних затратах по формированию рабочего места в ИУ в сумме 1,1 млн руб. и размерах инвестиций для строительства и технического перевооружения производственных объектов (4,2 млрд руб.) [17] следует признать невозможность обновления активной части основных фондов и наращивания капиталовооруженности производства силами самой пенитенциарной системы (по данным [17], износ зданий и сооружений в 2008 г. уже был более 62%, а машин и оборудования - 72%. Сегодня, по сведениям ФСИН, в исправительных учреждениях свыше
7 В 2003-2004 гг. в промышленном производстве УИС находилось около 200 тыс. трактуемых с организационно-технической точки зрения рабочих мест. На начало 2008 г. их было уже 148,3 тыс., а в конце - на 300 позиций меньше. Причем аттестовано было лишь 56 тыс. рабочих мест [17].
120,0 тыс. единиц технологического оборудования со средним
износом более 75%)8.
%
-♦- Индекс производительности труда в экономике РФ
— ± — Индекс выработки осужденных (объем товарной продукции на единицу рабочей силы)
Рис. 2. Показатели производительности труда в экономике Российской Федерации и выработки осужденных в сопоставимых ценах в 2005-2015 гг.,%
Зная все это, нетрудно подсчитать, что для приведения в соответствие числа осужденных и количества оснащенных рабочих мест (т. е. для преодоления излишнего вывода на оплачиваемые работы в среднем 1,19-1,22 человека на одно рабочее место притом, что официально трудоустроенных в УИС арестантов в 2008 г. было 181,4 тыс. чел.) требуется около 36 млрд руб. Это значительно превышает совокупный объем производства ФСИН товарной продукции (26,2 млрд руб. в ценах 2008 г.) и тем более сумму балансовой прибыли (например, в 2011-2014 гг. ее среднегодовое значение - 1,5-1,6 млрд руб.). В этих условиях не приходится говорить о расширении основного капитала и преодолении его технологической отсталости. Падение занятости осужденных (до 142,4 тыс. в 2015 г.) и снижение результативности их «трудовой адаптации» на остающихся в эксплуатации немеханизированных рабочих местах - события вполне естественные и прогнозируемые (см. рис. 1, 2).
8 В структуре технологического парка 38,6% составляет оборудование для
швейного и обувного производства, 21% - для металлообрабатывающего и 9% - для деревообрабатывающего производства [16. С. 26].
Если в экономике страны после кризиса 2009 г. наблюдается медленное восстановление, то экономика УИС все последние годы движется в сторону неминуемой стагнации. Из-за недостаточной производительности, отсталых технологий, невысокого уровня человеческого капитала, отсутствия законодательной возможности получения кредитных ресурсов, ограниченного доступа к рынкам сбыта и иных признаков «неформальности» [19], экономическая система ФСИН принципиально не способна готовить к ресоциализации наказанных судом преступников. Неслучайно, как отмечают некоторые эксперты, уровень рецидивных правонарушений (наиболее значимый, по мнению криминологов, показатель эффективности деятельности УИС) достигает 30% среди освобожденных из учреждений общего режима и 50% - строгого.
Планируя основные направления деятельности, предусмотренные Государственной программой РФ «Юстиция» и Концепцией развития УИС до 2020 года (в ред. распоряжения Правительства РФ № 1772-р от 14.10.2010), в ведомстве едва ли не впервые официально заговорили о совершенствовании производственно-хозяйственной деятельности уголовно-исполнительной системы и эффективности труда осужденных. Например, в той же Концепции нашлось место тезисам о создании в учреждениях дополнительных рабочих мест, обновлении производственной базы и выпуске конкурентоспособной продукции. Однако бюджетные средства на решение указанных задач в рамках упомянутой госпрограммы не направлялись; среди индикаторов уровня достижения стратегических целей госпрограммы нет ни одного, хотя бы косвенно связанного с производством и занятостью осужденных [17].
В обновленном варианте Концепции развития уголовно-исполнительной системы (в ред. распоряжения Правительства РФ № 1877-р от 23.09.2015) модернизация ее производственно-хозяйственной базы, равно как и внедрение новых форм производственной деятельности, создание рабочих мест посредством реализации механизма государственно-частного партнерства рассматриваются исходя из финансовых возможностей системы осуществлять данные мероприятия.
Однако названные ранее скромные размеры прибыли ФСИН делают инвестиции в производственную сферу совершенно недостаточными, а превышение амортизации над инвестициями
снижают физический объем фондов как материальную основу любого производства. Как следствие, падает спрос на труд тех осужденных, кто получил специальность или повысил квалификацию в рамках ведомственного профессионального образования. Известно, что инвестиции в переобучение следуют за инвестициями в новые технологии, и при нехватке последних потребность в человеческом капитале оказывается мнимой. В настоящее время из 71 тыс. осужденных, заканчивающих профессиональные училища при исправительных учреждениях, трудоустраиваются лишь 18,3% [3. С. 28].
Таким образом, изолированный от производства институт профессионального образования - еще один фактор, «сжимающий» со стороны уголовно-исполнительной системы предложение собственной продукции, не только способствующий снижению ее валового выпуска, но и «упрощению» номенклатуры, которая часто не находит спроса «на воле». Именно поэтому УИС наращивает долю товарного выпуска для внутрисистемных нужд (54,5%, или 18,1 млрд руб. в 2015 г.) [5].
Налицо тенденция, когда занятость современных арестантов в ИУ с каждым годом становится все более примитивной, маломеханизированной, с низкими показателями фондовооруженности и технического оснащения рабочих мест, что в свою очередь провоцирует снижение сложности их труда в дальнейшем. Такой труд не требует высокой квалификации и профессионализма, поэтому обречен на низкую доходность и продуктивность. Как верно в этой связи постулирует А. Сорокин, «принцип трудовой адаптации осужденных, предполагающий цепочку последовательного взаимосвязанного воздействия на них через профессиональное образование - труд - профессиональную подготовку (переподготовку) - труд и т.д. остается прописанным только на бумаге» [20].
Говоря о трудовой адаптации и формально абсолютизируя ее социальную функцию по возвращению в общество преступивших закон граждан, нельзя не учитывать следующее. Конечно, созидательная сила труда не исчерпывается его внешними результатами - производимыми материальными и духовными ценностями. Он имеет огромную социальную значимость, поскольку в процессе трудовой деятельности развивается сам человек. Однако, на наш взгляд, социальная направленность труда
(а в УИС особенно!) все более проявляется тогда и только тогда, когда в максимальной степени реализуется его экономическая природа. Только такой, преимущественно квалифицированный труд, нацеленный на экономический результат, овеществленный в конкретном общественно значимом продукте, осужденных исправляет, воспитывает, реабилитирует. Ныне ситуация обратная. По констатации Б. Земцова, «... трудом не исправляют, а унижают, размазывают, добивают» [12. С. 189]. Поэтому в этой связи повторим, острота «конфликта между трудом и капиталом» в УИС проявляется не в направлениях расходования производимой осужденными добавленной стоимости (по утверждению оппонентов, в ущерб их заработкам [2,11,13]), а исключительно в ее крайне низкой величине [6. С. 178, 180].
За весь пореформенный период уголовно-исполнительная система так и не нашла действенных механизмов по привлечению уголовных правонарушителей к производительному труду по созданию общественно значимых материальных ценностей. Поэтому ее производственная деятельность экономически неэффективна. Тем не менее искать и обсуждать возможные в этих целях решения - задача и ведомственных авторов, и правозащитников, и экспертного сообщества.
Развитие пенитенциарного производства: основные идеи и неопределенность их воплощения
Преобладающие в литературе предложения по поводу возможной «реанимации» социально-экономических отношений в УИС отталкиваются, как правило, от идеи налаживания взаимовыгодного сотрудничества исправительных учреждений с предпринимательским сообществом, привлечения внешних инвестиций (государственных и преимущественно частных) в их производственный сектор [15, 16, 21 и др.]. Памятуя об успешном советском опыте хозяйственной кооперации предприятий УИС с предприятиями иных министерств и ведомств, УИС сегодня усиленно призывает бизнес-структуры к созданию совместных производственных участков для трудоустройства осужденных [5, 7, 14]. В контексте развития механизмов привлечения инвестиций некоторые авторы видят «наиболее перспективным и приоритетным для УИС заключение концессионных соглашений» [15. С. 19, 16. С. 28],
но оппоненты приводят разумные и аргументированные доводы о неочевидности их безоблачного будущего [1].
Подобно любой госструктуре, взаимодействующей с частным бизнесом в режиме государственно-частного партнерства, субъект пенитенциарной системы полагает возможным частично переложить на бизнес-партнера расходы по инвестированию и содержанию своей производственной инфраструктуры, а также воспользоваться его опытом и знаниями более эффективного управления собственностью и повышения рентабельности [22]. Однако и частный бизнес вправе надеяться на получение для себя определенных выгод в виде снижения инвестиционных рисков и гарантий определенного уровня доходности [22].
Так, одна из моделей «реализации взаимодействия УИС с деловой и образовательной средой на региональном и муниципальном уровнях» [21. С. 56] основана на заинтересованности крупных (в том числе с госучастием) фирм в создании интегрированных с экономическими субъектами пенитенциарной системы производственных структур. Ключевыми факторами, стимулирующими подобную интеграцию, по мнению автора модели, выступают структурно-технологическая модернизация частных предприятий и обновление ими производственных активов, что позволяет перенести высвобождаемые мощности на промышленные объекты исправительных учреждений, близкие с ними по технологической и предметной специализации.
При этом автор модели сам упоминает о «негативном восприятии "тюремной" системы со стороны рынка как неэффективного коммерческого партнера и источника разнообразных недиверси-фицируемых рисков». В частности, он пишет о «высоком риске криминализации, развития теневых отношений, проявления оппортунизма и прочих деструктивных факторов, способном стать непреодолимым барьером для "частника" в деле организации взаимодействия с УИС» [21. С. 54].
К сказанному добавим риски возникновения (роста) издержек на контроль технологии и качества продукции, а также на повышение квалификации «рабочих-сидельцев». Кроме того, остаются непрозрачными и схемы взаимодействия сторонних предпринимателей, администрации учреждений и самих осужденных. И это при отсутствии каких-либо реальных льгот и преференций для организаций, осуществляющих производство с использованием их труда.
Вместе с тем решающий ограничитель реализации обсуждаемой модели относится, на наш взгляд, к иному, более высокому порядку. Главное в том, что у гражданских предприятий отсутствует потребность в модернизации и активном использовании новых технологий и методов [23]. Неразвитость структуры российской экономики, удручающий бизнес-климат, отсутствие конкуренции ограничивают мотивацию предприятий к расширению и снижению издержек. В силу несовершенства институтов в бизнес-среде превалирует стремление к перераспределению уже имеющихся активов как гарантированному и безопасному средству получения весомых доходов [23]. Следовательно, на фоне отсутствия признаков улучшения индустриального ландшафта страны надежды на успешную реализацию в УИС предпринимательских проектов представляются нам безосновательными.
Альтернативой выдвигаемым выше (и, очевидно, поддерживаемым ФСИН) посылам выглядит предложение экспертов Общероссийского гражданского форума (ОГФ) о преобразовании «тюремного» ведомства в невоенизированную структуру и кардинальном изменении системы управления им [24]. Остающуюся за учреждениями УИС производственную функцию предполагается выполнять под началом гражданского бизнес-менеджмента. Его задача - налаживание контактов с местными предпринимателями и их структурами по поводу заказов и, самое главное, обеспечение трудоустройства осужденных, обладающих необходимой для конкретного пенитенциарного производства профессиональной подготовкой. Для решения организационно-экономических задач УИС предлагается создать за пределами ФСИН госкомпанию (госкорпорацию) с филиалами в регионах, отвечающими за производственную базу исправительных учреждений, что осуществимо в рамках действующего законодательства о некоммерческих организациях.
Итог внедрения в жизнь идеи госкорпорации видится экспертам ОГФ в «более широких возможностях кредитования, упрощении имущественных отношений, гибких схемах поиска заказчиков, изменении правового сопровождения занятости осужденных: от норм Уголовно-исполнительного кодекса, к нормам, предусмотренным Трудовым кодексом РФ» [24]. Предполагается, что госкомпания сможет более эффективно использовать переданное ей имущество, направляя арендную плату за незадействованные
фонды и получаемую прибыль на обновление основного капитала и «осовременивание» производства, вплоть до строительства новых мощностей с передовыми технологиями.
Однако Правительство страны пока решило обойтись без радикальных мер. Распоряжением № 2808-р от 23.12.2016 утверждена Концепция федеральной целевой программы «Развитие уголовно-исполнительной системы (2017-2025 годы)», в рамках которой предполагается направить из федерального бюджета 4,5 млрд руб. (по 500 млн руб. ежегодно в течение указанного времени) на приобретение 35 тыс. ед. техники и оборудования. Цель - к 2025 г. создать 50 тыс. новых рабочих мест, увеличив при этом занятость осужденных на 100 тыс. чел. при организации их работы в две смены [25].
Будут ли эти планы реализованы? В проекте ФЦП, который разрабатывается ФСИН в соответствии с Концепцией, и суммы выделяемых средств, и целевые индикаторы уменьшены почти вдвое: речь идет о создании всего 27 тыс. рабочих мест и трудоустройстве в две смены около 53,5 тыс. осужденных. Если в тексте правительственного документа говорится о формировании 600 объектов для труда в металлообработке и 45300 - в швейной промышленности, то в проекте программы их число сократилось соответственно на 60 и 43%, при предполагаемых госинвестициях в первую отрасль 54 млн руб. и 2,45 млрд руб.- во вторую.
***
Итоговые выводы на основании изложенного выше просты и очевидны. Скорее всего, ни одно из озвученных направлений решения социально-экономических проблем уголовно-исполнительной системы всецело приемлемым не является. Однако развитие событий по правительственному сценарию, заведомо для УИС ожидаемому и безболезненному, гораздо в большей степени рискует оказаться нерезультативным. Минимальные объемы господдержки не в силах изменить нерыночную, по сути, мотивацию нынешних экономических субъектов УИС и серьезно не скажутся на качестве занятости осужденных и росте квалификации их труда.
На фоне прогнозируемой в масштабах страны нехватки рабочих рук упомянутые в начале статьи «полпроцента» осужденных, видимо, останутся незадействованными в ее экономике,
а «стратегические направления развития производственного сектора УИС» с присущими ему признаками неформальности сохранятся неизменными. Ситуация с консервацией в пенитенциарной системе «вчерашних» технологий и неэффективного, почти нерентабельного труда «сидельцев» будет усугубляться, очевидно, никак не влияя на конкурентоспособность продукции и рост ее добавленной стоимости. Поэтому с сожалением можно лишь предполагать, что связанные между собой проблемы сближения труда в УИС и за ее пределами и постпенитенциарного рецидива, скорее всего, в обозримом будущем так и останутся не разрешенными.
Литература
1. Романова О., Козлов А. Страна отмотала сто лет лагерей. Краткий анамнез российской уголовно-исполнительной системы // Новая газета.- 2017.- № 54.- 24 мая.- С. 3-5.
2. Рабское положение заключенных в России / Доклад; под ред. О. М. Киюциной, Ин-т проблем современного общества (ИПСО).- СПб., 2016 [Эл. ресурс]. URL: http://i-pso.ru/ http://i-pso.ru/2016/09/08/rab/ (дата обращения: 12.11. 2016).
3. Тарасова М. И., Смирнов И. С. Профессиональное образование участников социально-трудовых отношений в пенитенциарной системе России: проблемы и пути их решения // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление.- 2016.- № 5.
4. Думцы займутся реабилитацией бывших заключенных [Эл. ресурс]. URL: http://pravo.ru/news/view/127527/ (дата обращения: 06.01. 2017).
5. Доклад Федеральной службы исполнения наказаний «О возможных формах привлечения бизнес-сообщества на производственные площадки уголовно-исполнительной системы» [Эл. ресурс]. URL: http:// xn - h1akkl.xn - p1ai/news/kharakteristika-proizvodstvennogo-sektora-uis. pdf (дата обращения: 23.12. 2016).
6. Погудин О. А. «Трудовая революция» в уголовно-исполнительной системе: очередной миф или настоятельная необходимость? // ЭКО.-2015.- № 11.
7. ФСИН хочет сделать тюремные производства прибыльными [Эл. ресурс]. URL: http: //www.newsru.com/finance/19Sep2014/fsinlabour. html (дата обращения: 12.11. 2016).
8. Козин М. Н., Ибрагимов О. А. Многокритериальный анализ целевой эффективности трудовой адаптации осужденных как инструмент повышения экономической безопасности // Изв. Саратовского ун-та. Новая серия. Сер. Экономика. Управление. Право.- 2016.- Т. 16.- № 2.
9. Белова Т., Чернышов И. Размышления о подневольном труде в контексте использования труда осужденных // Экономист.- 2015.- № 1.
10. Алябьева Е. Российский зэк производит в 14 раз меньше американского [Эл. ресурс]. URL: http://newsland.com/news/detail/id/1325406/ (дата обращения: 30.03. 2014).
11. ФСИН зарабатывает каждый год на труде заключенных по 30 млрд рублей [Эл. ресурс]. URL: https://www.politforums.net/ internal/1476870120.html (дата обращения: 02.06. 2016).
12. Земцов Б. Зона путинской эпохи.- М.: Алгоритм, 2012.
13. ФСИН: Миф про «самое бедное ведомство». Доклад Ин-та проблем современного общества (ИПСО) [Эл. ресурс]. URL: http://i-pso. ru/http://i-pso.ru/2017/02/01/1433/ (дата обращения: 02.04. 2017).
14. Коршунов О. ФСИН готова развивать отношения с бизнесом [Эл. ресурс]. URL: http://фсин.рф/news/index.php? ELEMENT_ID=249952 (дата обращения: 09.07.2016).
15. Козин М. Н. Пенитенциарная экономика России в условиях санкци-онных рисков: целевые ориентиры и последствия // Международный пенитенциарный журнал.- 2017.- Т. 3 (1-4).- № 1.
16. Ибрагимов О.А. Повышение экономической безопасности уголовно-исполнительной системы на основе развития механизмов привлечения внешних инвестиционных ресурсов // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление.- 2016.- № 6.
17. Доклады о результатах и основных направлениях деятельности Федеральной службы исполнения наказаний [Эл. ресурс]. URL: http:// fsin.su/structure/inspector/iao/Doklad/ (дата обращения: 06.02. 2017).
18. Матвеева Н. С. Ресурсный потенциал производственного сектора уголовно-исполнительной системы России // Вестник института: преступление, наказание, исправление.- 2011.- № 2.
19. La Porta R., Shleifer A. Informality and development. // Journal of Economic Perspectives.- 2014.- Vol. 28.- № . 3.- Р. 109-126.
20. Сорокин А. Труд как средство исправления // Преступление и наказание.- 2013.- № 2.
21. Чернышов И. Экономика и пенитенциарная система: поиск модели сотрудничества // Национальные интересы: приоритеты и безопасность.- 2015.- № 42.
22. Зедина Ю. А. Институт государственно-частного партнерства в системной трансформации современной рыночной экономики // Вестник Ин-та экономики РАН.- 2014.- № 3.
23. Иноземцев В. Л. Семь внутриполитических ограничителей модернизации России // Журнал новой экономической ассоциации.-2015.- № 3 (27).
24. URL: https://ria.ru/defense_safety/20161119/1481717031.html (дата обращения: 21.12.2016).
25. Распоряжение Правительства РФ от 23 декабря 2016 г. N2808^ «Об утверждении Концепции федеральной целевой программы «Развитие уголовно-исполнительной системы (2017-2025 годы)» [Эл. ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_210073/ (дата обращения: 25.02.2017).
