CC BY
121
ее Ф О к
ио II Ю.А. Никифоров
С? с^1-^ со
Прохоровское сражение с II в исторической памяти и историографии (К 75-летию разгрома немецко-фашистских войск в Курской битве)
В статье обсуждается проблема соответствия образа «крупнейшего танкового сражения Второй мировой войны», сложившегося в массовом сознании, системе представлений, выработанной в современной отечественной историографии Курской битвы. Подчеркивается важность сохранения и поддержания символического значения Мемориала на Прохоровском поле, который приобретает особую значимость как дань памяти советским воинам, павшим в Курской битве, уважения к ратному подвигу солдат и командиров всех родов войск, заслонивших врагу путь на Курск.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, Курская битва, Прохоровское поле, символическая политика, «встречное танковое сражение».
За прошедшие десятилетия после Великой Отечественной войны сражение под Прохоровкой приобрело важнейшее символическое значение в народной памяти. Причем в массовом восприятии Прохоровка стала символом не только собственно Курской битвы, но и встала в один ряд с важнейшими национальными символами Великой Отечественной войны в целом: Брестской крепостью, разъездом Дубосеково, Мамаевым курганом и другими. Этому способствовали не только мемуары ряда советских военачальников, но и произведения деятелей киноискусства (прежде всего, следует вспомнить киноэпопею Ю. Озерова «Освобождение»), поэтов, писателей, публицистов.
В рамках сложившийся десятилетиями мемориальной культуры естественным является, например, то, что в основу сюжета диорамы «Курская битва» в Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе положены события 12 июля 1943 г. на так называемом танковом поле под Прохоровкой. Именно здесь, на Прохоровском поле, создан музей-заповедник в целях «увековечения памяти погибших при защите Отечества в битве на Курской дуге» (Указ Президента России от 26 апреля 1995 г.), а в 2010 г. Музей боевой славы «Третьего ратного поля России». В деятельности образовательных и общественных
организаций по военно-патриотическому воспитанию получил распро- ¡2 &
^ ~ ~ и -о
странение образ трех «ратных полей» или «полей воинской славы»: ^ 2 оо Куликова поля, Бородинского и Прохоровского [3]. оз °
Эмоционально-чувственный образ Прохоровского сражения в мас- § ^
О
совом сознании (в сущности, миф, если конечно, не иметь в виду под ^ е^ словом «миф» нечто не имеющее никакого отношения к историческим ^ реалиям и противостоящее исторической «правде»), как и любого дру- о гого масштабного исторического события, строится на неизбежном упрощении реальной картины, отбрасывании деталей, спрямлении «острых углов», при одновременном привнесении той или иной доли художественности в его описание (подробнее см.: [11]). Процитирую пример такого рода, взятый из публикации на интернет-портале одного из российских органов государственного управления: «Советские воины нанесли здесь (под Прохоровкой. - Ю.Н.) гитлеровской военной машине такой удар, от которого фашистская Германия так и не смогла оправиться. Именно отсюда, с Прохоровского поля, наша армия отправилась в свой победный поход на Берлин» [15].
В силу названных обстоятельств сложившееся представление о Про-хоровском сражении в массовом сознании легко может быть подвергнуто критике за определенное несоответствие известной профессиональным историкам совокупности статистических данных и сохранившихся свидетельств. (Что само по себе еще не означает, что оно ложное).
В частности, прежде всего критика специалистов развивает сформулированное уже в советское время (см., например, более чем сдержанное описание событий под Прохоровкой [2, с. 244]) скептическое отношение к утверждениям П.А. Ротмистрова, будто в результате контрудара 5-й гвардейской танковой армии 12 июля «главная вражеская группировка, наступавшая на Прохоровку, была разгромлена» [13, с. 104].
В то же время понимание значимости исторической памяти для национального самосознания, роли «пантеона героев» для воспитания гражданских и патриотических чувств, осмысление ключевого места памяти о Великой Отечественной войне в структуре менталитета российского общества (по данным различных опросов, в качестве предмета гордости граждане России чаще всего называют историю своей страны, «славные деяния предков») - все это вызвало к жизни в среде идеологических противников современного российского государства целый эпистолярный жанр - разоблачение «коммунистических (советских) мифов», в том числе якобы навязанного обществу брежневско-суслов-ским агитпропом «идеологизированного мифа» о Великой Отечественной войне. Начатая еще в конце 1980-х гг. кампания по «деидеологиза-ции» истории, подразумевающая развенчание и десакрализацию всех
К ф О К
51 о 1 значимых символов войны и Победы, не могла не включать информаци-
го ш ы та
о онные атаки в том числе и против сложившегося представления о Про-^ § о^ хоровском сражении. В ходе этих атак в качестве «правды истории» ¡21 § У обществу навязывались (и до сих пор навязываются) вымыслы, будто ¡2 з под Прохоровкой в июле 1943 г. состоялось избиение советских танко-ы I вых войск, что сражение Красной армией было проиграно, что Гитлер 2 прекратил операцию «Цитадель» по причине высадки англо-американ-ы ских войск на Сицилии и т.д.
В итоге у неподготовленного человека должно сложиться впечатление, будто российские историки прилагают основные усилия на то, чтобы поддержать жизнеспособность существующего «глянцевого мифа» (тем более, что в современных условиях многие исследователи с готовностью участвуют в поношении своих «советских» предшественников, см., например, предисловие В.Н. Замулина к его книге [6, с. 3-4]), а труд по научному осмыслению фактов и документов берут на себя только разного рода «альтернативные» авторы. На самом деле это совершенно не так.
Многолетние усилия Министерства обороны России по рассекречиванию документов Центрального архива МО в Подольске, их оцифровке и введению в научный оборот значительно облегчили исследователям работу по изучению всех периодов Великой Отечественной войны, всех ее битв и сражений. Научные достижения последних лет аккумулированы в фундаментальном многотомном труде «Великая Отечественная война в 12 томах» [1], а также других научных публикациях, среди которых можно выделить посвященные Курской битве и непосредственно Прохо-ровскому сражению работы В.Н. Замулина, А.В. Исаева и Л.Н. Лопухов-ского, хорошо известные большинству специалистов [5; 8; 9; 14].
Суммируя содержание этих и других исследований, можно сформулировать несколько тезисов, отражающих современный уровень представлений о Прохоровском сражении в историографии, на базе и с учетом которого можно выстраивать как историко-просветительскую работу, так и информационное противодействие распространению разного рода «разоблачительных» мифов, многие из которых вполне сопрягаются с выработанной еще, что называется, «по горячим следам» пропагандистской формулой Й. Геббельса: «большевикам было сделано кровопускание, которое наверняка доставит немало хлопот». (Показательно, что один из пропагандистов тезиса о поражении Красной армии в Про-хоровском сражении германский историк К.-Х. Фризер не стесняется публично признать правоту министра пропаганды третьего рейха [16]).
Прежде всего, адекватное представление о Прохоровском сражении невозможно без включения его описания в общий контекст событий
в ходе оборонительной операции Воронежского фронта нию немецкого наступления на южном фасе Курского выступа. Суже- ^ 2 со ние понятия, сведение его содержания только к контрудару части сил 'о з ° 5-й гвардейской танковой армии 12 июля на пресловутом «танковом § ^ поле» не только искажает смысл происходивших событий, но и дает I ^ почву для конструирования разного рода «разоблачительных» версий ^ и интерпретаций, спекуляций вокруг вопроса об удаче или неудаче дей- о ствий советских войск и т.п.
В современных исследованиях под Прохоровским сражением понимаются события 10-16 июля (или 10-15 июля, см. [12]), начиная с поворота ударной группировки войск Манштейна с Обояньского направления на северо-восток, на Прохоровку, и заканчивая переходом наших войск к преследованию отступающего противника. «Встречный танковый бой», или контрудар Воронежского фронта 12 июля 1943 г., рассматривается как часть Прохоровского сражения - сражения, которое, без сомнения, было выиграно советскими войсками. После 12 июля немецкое командование могло рассчитывать только на проведение частных операций с целью нанести как можно большие потери советским войскам (что вылилось в попытку окружить часть сил 69-й армии и др.), никакой надежды на прорыв к Курску у Манштейна уже не оставалось.
Отметим, что даже в тех работах, авторы которых сосредоточивают внимание главным образом на хронологии событий 12 июля на «танковом поле» под Прохоровкой, оказывается невозможно обойтись без включения в повествование действий сражающихся сторон как в период, предшествующий фронтовому контрудару, так и после. Так, например, И.Б. Мощанский, предлагая читателю описание именно «Прохо-ровского танкового сражения 12 июля», тем не менее вынужден дать развернутое изложение событий за более широкий период (6-14 июля) [10, с. 270-309]. Представляется, это вызвано тем, что построить изложение иначе без искажения исторических реалий невозможно, т.к. смысл событий и внутренняя логика их развития будет попросту потеряна. После поворота соединений II танкового корпуса СС на Прохоров-ку наступательные и оборонительные действия войск сторон, начиная с 10 июля, были взаимосвязаны как по решаемым конкретным оперативным задачам, так и по месту и времени, и от достижения своих целей каждой из сторон в этот момент зависел дальнейший ход и исход всей операции.
Поэтому предлагаемое в современной военно-исторической литературе расширенное понимание территориальных и хронологических рамок Прохоровского сражения (не сводимого к столкновению танковых корпусов 5-й гвардейской армии с дивизией СС «Лейбштандарт»
К ф О К
_о_! о 1 12 июля на «танковом поле») гораздо ближе к выработанному отече-
о-^о ственной военно-исторической наукой определению самого термина о т ? ^ -
а^ «сражение», используемого применительно к войнам первой половины
¡21 § У ХХ в. для описания событий на оперативном, но никак не на тактиче-^ ° з ском уровне. ы ° Кроме того, ассоциирование многодневных боев в районе Прохо-2 ровки только с контрударом 5-й гвардейской танковой армии 12 июля не просто ведет к искажению картины сражения, но и несправедливо по отношению к усилиям солдат и командиров армий (прежде всего 69-й и 5-й гвардейской), которые вели тяжелые бои в этом районе, а также 1-й танковой армии, 6-й гвардейской армии, других частей и соединений. В свете этого сохранение и поддержание символического значения Мемориала на Прохоровском поле приобретает особую значимость - как дань памяти всем советским воинам, павшим в Курской битве, уважения к ратному подвигу солдат и командиров всех родов войск, заслонивших путь врага на Курск.
Отдельного разговора заслуживает вопрос о числе бронетехники сторон, участвовавшей в сражении, и понесенных потерях. Если пытаться свести сражение только к бою на участке между р. Псел и хутором Сторожевой (так называемом танковом поле), то невозможно, действительно, обосновать тезис о Прохоровке как «крупнейшем танковом сражении» Второй мировой войны. Тем не менее, подсчет всех сил сторон, задействованных под Прохоровкой (при условии, что территориальные рамки сражения включают боевые действия не только юго-западнее, но и южнее станции Прохоровка), позволяет уверенно говорить о 900-1100 танков и самоходных артиллерийских установок с обеих сторон, - и это только непосредственно участвовавших в бою 12 июля [1, с. 544; 5, с. 617; 6, с. 485; 7, с. 4].
Отметим, что подсчет техники и понесенных сторонами потерь обретает особое смысловое значение, как правило, в рамках попыток сопоставления масштабов Прохоровского сражения со сражением на Собо-ровском поле или в районе Дубно - Луцк - Броды в 1941 г. Попытки такого сопоставления (или, скорее - противопоставления) вряд ли могут привести к значимым результатам с точки зрения полноценного научного осмысления: основной потенциал выстраиваемых на этой основе интерпретаций связан с содержанием проводимой символической политики («политики памяти»). Или, проще говоря, со стремлением поставить под сомнение символическую значимость сражения под Прохоровкой в массовом сознании. Насколько оправдано это стремление, сказать трудно - во всяком случае, очевидно, что на занятие той или иной позиции
(3 л
по данному вопросу определяющее влияние должны оказывать внена- ¡2 5 &
и _о
учные факторы [4]. со
И последнее. Связать крах операции «Цитадель» с высадкой англо- з ° американских союзных войск в Италии невозможно, это безусловный § ^
вымысел. ^ ж
и *
Решение о прекращении «Цитадели» Гитлер принял под влиянием >
перехода в наступление войск Брянского и Западного фронтов, а также угрозы наступления советского Южного фронта на р. Миус. Начатое 17 июля, это наступление заставило вывести из боя 2-й танковый корпус СС, а затем 3-й танковый корпус армейской группы «Кемпф» и использовать их для предотвращения разгрома немецко-фашистских войск на южном крыле советско-германского фронта. Не высадка англоамериканских войск в Италии, а переход советских войск в контрнаступление заставил прекратить операцию «Цитадель» (которая, впрочем, к этому моменту уже провалилась), - в том числе благодаря мужеству и героизму тех, кто остановил бронированный кулак вермахта в районе Прохоровки.
Библиографический список
1. Великая Отечественная война 1941-1945 годов: В 12 т. Т. 3. М., 2012.
2. Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. Краткая история. М., 1965.
3. Внеклассное мероприятие «Поля воинской славы» // Открытый урок. Первое сентября. URL: http://xn--i1abbnckbmd9fb.xn--p1ai/%D1%81%D1%82% D0%B0%D1%82%D1%8C%D0%B8/652368/ (дата обращения: 30.10.2018).
4. Глухарев Н.Н. Проблема исторической памяти о Великой Отечественной войне в современной России // CLIO-SCIENCE. Проблемы истории и междисциплинарного синтеза: Сб. научных трудов. Вып. VII. М., 2016. C. 310-315.
5. Замулин В.Н. Прохоровка. Неизвестное сражение великой войны. М., 2005.
6. Замулин В.Н. Прохоровское побоище. Правда о «величайшем танковом сражении». М., 2010.
7. Замулин В.Н. Прохоровка. Технология мифа // Родина. 2013. № 7. С. 4-7.
8. Исаев А.В. Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела...». М., 2013.
9. Лопуховский В.Н. Прохоровка без грифа секретности. М., 2005.
10. Мощанский И.Б. Крупнейшие танковые сражения Второй мировой. М., 2011.
11. Никифоров Ю.А. История как технология социального проектирования // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. Серия «История и политология». 2011. № 2. С. 75-86.
12. Олейников Г.А. Прохоровское сражение (июль 1943 года). СПб., 1998.
13. Ротмистров П.А. Танковое сражение под Прохоровкой. М., 1960.
14. Страна в огне: В 3 т. Т. 2. Коренной перелом. 1942-1943: В 2 кн. Кн. 1. М., 2017.
15. Три ратных поля России - три поля воинской славы страны // Управа района Очаково-Матвеевское города Москвы. URL: https://ochakovo.mos. ru/presscenter/news/detail/5039484.html (дата обращения: 30.10.2018).
16. Als Stalins Generäle fast 400 T-34 zerstürten. Die Welt. 2018. 12 Juli.
Никифоров Юрий Александрович - кандидат исторических наук; доцент кафедры новейшей отечественной истории Института истории и политики, Московский педагогический государственный университет; начальник Научного отдела, Российское военно-историческое общество E-mail: 9035038012@mail.ru
Yu. Nikiforov
Prokhorovka battle in historical memory and historiography (To the 75th anniversary of the defeat of the Nazi troops in the Battle of Kursk)
The article compares the image formed in the mass consciousness of the «largest tank battle of the Second world war» with the system of ideas developed by contemporary Russian historiography of the Kursk battle. Special importance is given to preserving and maintaining the symbolic significance of the Memorial in Prokhorovka. The article empathizes the meaning of the memorial as a tribute to the memory of Soviet soldiers who fell in the battle, symbol of respect for the feat of arms of soldiers and officers of all branches of service who blocked the enemy advance to the city of Kursk.
Key words: Great Patriotic War, Battle of Kursk, Prokhorovka field, symbol politics, «frontal collision tank battle».
Nikiforov Yuri A. - PhD in History; associate professor at the Department of Modern Russian History of the Institute of History and Politics, Moscow Pedagogical State University; head at the Department of Science, Russian Military Historical Society
K<u О к
О m ? Ч
Я-S О и о X н и
- о:
и ч • о
